Доступен каждому Гарднер Эрл
Глава 10
Итак, я поехал в Техачапи. Разыскать место происшествия было нетрудно. Полицейские поднимали машину лебедкой, и колеса, на которых обгорели шины, оставили на земле целые борозды. Но обнаружить улики, позволяющие восстановить картину происшедшего, было гораздо сложнее – следов почти не осталось. Я прошел по шоссе и нашел-таки место, где, как я думал, машина миссис Честер сошла с дороги. Следы указывали на то, что пару сотен ярдов машина кувыркалась по крутому склону, пока не наскочила на скалу. Под скалой я обнаружил осколки стекла и камни со следами краски.
Изучив все это, я пришел к выводу, что кто-то, пожелав, чтобы машина оказалась на дне ущелья, воспользовался, по-видимому, домкратом, приподнял заднюю часть машины и отодвинул ее от скалы.
После этого машина совершила долгое беспорядочное падение вниз.
Склон холма находился под углом сорок пять градусов к горизонту, и машина катилась по нему все дальше и дальше, пока не достигла края обрыва высотой пятьдесят или шестьдесят футов и не упала в песчаное ущелье.
Повсюду, как у скалы, на которую натолкнулась машина, так и на дне ущелья, были видны следы деятельности полицейских: кругом валялись сгоревшие лампы-вспышки (очевидно, они сделали много снимков), множество окурков, на земле отпечатались следы обуви различных фасонов и размеров.
Мне потребовалось пять или десять минут, чтобы извилистым путем по крутому каменистому склону спуститься к месту, где лежала машина.
Судя по всему, полицейские поднимали машину лебедкой до самого шоссе, позволив ей цепляться за все выступающие камни, затем погрузили на грузовик и отвезли в главный город округа.
Должно быть, в машине имелись улики, которые полицейские сочли нужным сохранить.
Несомненно, подъем машины потребовал много метров троса, много сил и дорого стоил, но полицейские непременно хотели заполучить машину или то, что от нее осталось.
Место, где машина съехала с дороги, находилось на вершине высокой горы, там и сям усеянной камнями, но покрытой главным образом ровной высохшей травой и чахлой полынью, которые столь характерны для гор Южной Калифорнии.
Далее дорога спускалась, петляя между гор, местами довольно далеко удаляясь от ущелья, затем огибала горный хребет и появлялась вновь. Примерно в миле от меня дорога шла вплотную к обрыву, их разделяло каких-то несколько ярдов.
Я внимательно осмотрел место и по песчаному дну направился к устью старого речного русла.
Склоны ущелья тут были менее обрывистыми, и через какое-то время цепочки следов кончились: так далеко полицейские не заходили.
Все еще крутые, хотя и не такие высокие, каменистые склоны местами заросли полынью. Идти было нелегко, но я прошел еще несколько сот ярдов.
Наконец полынь кончилась, и я вновь увидел следы.
Они были давнишними, но сохранились.
Это явно были следы мужских туфель, но более точно о них сказать было невозможно. Крупный и сухой песок не позволял установить четкие очертания. Идя по следу, я нашел окурок наполовину выкуренной сигареты.
Я поднял его острием ножа и положил в небольшую картонную коробку, которую прихватил с собой на всякий случай. Я все еще шел по песчаному руслу, когда к моим ногам скатился булыжник.
Я поднял голову.
По крутому склону спускались Селлерс и еще какой-то мужчина.
– Стой, коротышка! – крикнул Селлерс.
Я остановился.
Они спустились ко мне на дно ущелья. На мужчине, что был с Селлерсом, я увидел значок помощника шерифа округа Керн. Это был крупный мужчина лет пятидесяти.
Селлерс ткнул пальцем в сторону мужчины:
– Это Джим Доусон, помощник шерифа округа Керн. Скажи, какого черта ты здесь делаешь?
– Осматриваю место преступления.
– Зачем?
– Проверяю.
– Что проверяешь?
– Правильность ваших выводов.
– Я тебе сказал, чтобы ты не совал нос не в свое дело. Мы не нуждаемся в твоей помощи.
– Я в этом не уверен.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Вы заметили следы в старом русле, ниже того места, где сгорела машина?
– Что за следы?
– Кто-то шел по травянистому склону ущелья, а когда решил, что дальше следы искать не будут, спустился и продолжил путь по этому руслу. Так удобнее.
– Ты спятил! – воскликнул Селлерс. – Честер столкнул машину своей жены с дороги. А свою машину оставил в ста футах от места преступления, потом вернулся, сел в машину и уехал. У нас есть неопровержимые улики, мы нашли и сфотографировали следы.
– Тогда кто шел по этому руслу?
– Не знаю и не хочу знать, – сказал Селлерс. – Знаю только, что мы повсюду расставляем для Честера ловушки, ждем его, и тут приходишь ты и портишь нам все дело. Мы больше этого не потерпим. Придется подрезать тебе крылышки. Что у тебя в этой коробке?
– Окурок. Я нашел его в ста ярдах отсюда. Сигарета выкурена наполовину, и вы сможете сделать хороший анализ слюны. На нем также могут быть отпечатки пальцев или…
Селлерс схватил коробку, открыл, посмотрел на окурок и изрек:
– Вздор! И ты, и твои дурацкие домыслы – все вздор! – Он отбросил окурок в сторону.
– Вы пожалеете, что сделали это, Селлерс.
Помощник шерифа округа Керн, к счастью, оказался неплохим парнем.
– Послушайте, Лэм, – вмешался он, – ведь вы заинтересованы в исходе этого дела. Почему бы вам не раскрыть свои карты?
– Я раскрою их. По вине Фоли Честера произошло автомобильное происшествие. Парень, который в нем пострадал, заломит страховой компании бешеную цену в качестве компенсации за ущерб, если узнает, что Честера разыскивает полиция по подозрению в убийстве. Если Честер действительно убил жену – это одно, если не убивал – совсем другое. Я хочу установить истину, прежде чем мне придется улаживать дело с пострадавшим в автомобильном происшествии. Пока у вас есть только косвенные улики против Честера. Я хочу выяснить, все ли улики вы собрали. Оценить значимость косвенных улик можно, только имея на руках все улики.
Помощник шерифа кивнул.
Но Селлерс возразил со злобой:
– Не слушай его, Джим. Послушаешь этого парня и поверишь, что не было никакого трупа, не было никакой сгоревшей машины, не было следов краски, вообще не было ничего.
– Фоли Честер часто совершает деловые поездки, – сказал я. – Уезжая, он не оставляет своего нового адреса. Нет никаких оснований сомневаться в том, что он сейчас находится в одной из таких поездок. Что до улик, то у вас нет ничего, кроме машины с поцарапанной краской да осколка стекла от фары.
– Продолжайте, – сказал помощник шерифа, – если у вас есть какие-либо соображения по этому поводу, нам будет интересно их услышать.
Я продолжал:
– О’кей, вы, ребята, спускались в ущелье, чтобы осмотреть сгоревшую машину, так?
– Ваша правда.
– Судя по следам, вы спускались не по этому пологому склону.
– Вы опять правы.
– И по тому же крутому склону вы поднялись обратно на шоссе.
– Да, это так.
– Сколько времени у вас занял подъем?
Доусон ухмыльнулся и потер рукой лоб.
– Я уже немолод, – сказал он. – Пока мы поднимались, я чуть дуба не дал. Запыхался как пес. Мне показалось, мы тащились целую вечность.
– Вы поднимались полчаса? – спросил я.
– Не меньше, – согласился он.
– Ладно, – продолжал я. – Дорога здесь относительно узкая, и машина сошла с нее на повороте.
– Конечно, – сказал помощник шерифа. – Поэтому-то он выбрал это гиблое место. Если бы не поворот и дорога была бы пошире, женщина сумела бы уклониться от столкновения, притормозив или прибавив скорость.
Я сказал:
– Если следовать вашей логике, все было так: машина сошла с дороги на повороте, скатилась вниз и остановилась, натолкнувшись на скалу. Честер вышел из своей машины с рукояткой от домкрата, спустился, добил жену, потом взял домкрат, предположительно, в своей машине, приподнял заднюю часть машины, отодвинул от скалы и пустил под откос, на дно ущелья.
– Правильно.
– Затем тем же путем он поднялся на дорогу, сел в свою машину и поехал куда-то дожидаться рассвета. Когда рассвело, он вернулся, спустился к обломкам машины, пропитал тряпье бензином, забыв привернуть крышку к баку, и поджег обломки.
– Ну и что тут не так? – удивился помощник шерифа.
– В этом случае он снова поднимался по склону обрыва к своей машине, – сказал я.
– Мы так и предполагали, – согласился Доусон.
Селлерс сплюнул в сторону.
– Но тогда его машина простояла на узком повороте не меньше полутора часов. На дороге вы могли видеть знаки со словами «Не останавливаться», «Парковка запрещена» и другие. Сколько времени, по-вашему, может простоять на узком повороте машина, чтобы о ней не сообщили дорожной полиции или ее не заметил какой-нибудь полицейский и не наклеил на лобовое стекло повестку в суд?
Доусон сказал:
– Допустим, в чем-то вы правы. – Он повернулся к Селлерсу: – Давайте поговорим с дорожной полицией. Может быть, действительно им что-то известно.
Селлерс проговорил усталым голосом:
– Не слушай ты его. Видишь эту дорогу вверху? – спросил он помощника шерифа.
– Конечно, – отозвался тот.
– Так вот. Послушаешь Лэма и очень скоро поверишь, что это вовсе не дорога, а кусочек нитки, прилипшей к твоим очкам, что ты смотришь на нитку расфокусированным зрением и думаешь, что это дорога. – Он повернулся ко мне: – У тебя всегда много предположений, коротышка. Иногда в них есть толк, но сейчас они нас не интересуют. На этот раз у нас есть неопровержимые улики, и мы знаем, что делаем. У нас достаточно фактов, чтобы парню предъявить обвинение в умышленном убийстве. Сейчас нам нужно только найти преступника. Нас больше интересует его арест, чем твои рассуждения о косвенных уликах.
Я возразил:
– Косвенные улики мало значат, если вы не учитываете всех фактов. Следы в старом русле являются частью этих фактов. Окурок сигареты, найденный мной, тоже часть фактов, которые вы не учитываете. Убийца не стал бы рисковать и оставлять машину на этой опасной части дороги.
– Он мог проехать вниз и оставить машину там, – заметил Селлерс.
– Мог, – согласился я, – но можно также предположить, что у него был сообщник, который спокойно проехал в машине дальше и стал ждать. В этом случае убийце надо было только спуститься под гору, а потом идти по старому руслу к условленному месту. И это гораздо легче, чем подниматься по крутизне под палящим солнцем.
– О’кей, о’кей, – утомленно промолвил Селлерс. – Пусть у него действительно был сообщник. Когда мы поймаем преступника, он признается сам, а сейчас нам наплевать, был у него сообщник или нет. Нам бы только поймать этого парня.
– Ладно, – согласился я, – вы продолжаете работать в выбранном вами направлении и стряпаете дело об убийстве на Фоли Честера в его отсутствие, потом появляется Честер, а у вас для него готов сюрприз: замечательно сфабрикованное обвинение в убийстве.
– Я ему все расскажу о нашем сюрпризе.
– Кто знает, – заметил я, – может, ко времени возвращения Честера вы так исказите факты, что парень не сможет доказать свою невиновность.
– Какие факты? – насмешливо спросил Селлерс.
– Прежде всего тот факт, что человек не лез по крутизне, а шел по дну ущелья. Вникните. Дорога спускается по крутому склону, петляет между гор, но через полторы мили от места, где вы нашли машину, она так приближается к старому руслу, что выйти на нее ничего не стоит. Если бы вы спустились на дно ущелья, чтобы сжечь машину, вы не стали бы подниматься обратно по крутому склону и не оставили машину там, где ее может обнаружить полиция. Сделав дело, вы пошли бы к дороге по песчаному дну ущелья.
– А потом по дороге вернулся бы к машине, – холодно добавил Селлерс.
– А если предположить наличие сообщника, то не понадобилось бы возвращаться.
Помощник шерифа посмотрел на Селлерса вопросительно.
Селлерс небрежно махнул рукой и насмешливо фыркнул. Его не прошибешь. Я продолжал:
– Это сигарета редкой марки, которую мало рекламируют, и у нее хороший табак. Если вам повезет и если эту улику поменьше трогать руками, то по слюне вы сможете определить группу крови.
– Вздор, – сказал Селлерс.
Помощник шерифа округа Керн подошел к месту, куда Селлерс бросил окурок и коробку, некоторое время смотрел на них, потом все-таки поднял и, положив окурок в коробку, сунул ее в карман.
– Защита может использовать эту улику в своих интересах, – сказал он. – Теперь, когда Лэм указал нам на нее, адвокат защиты может заявить, что мы испортили улику. Не будем давать им этой возможности.
– Ну раз на нее указал Лэм, то конечно, – съехидничал Селлерс. – Лэм, садись в машину и убирайся отсюда к чертовой матери. И пока мы не наденем на парня наручники, не вздумай появляться в тех местах, где мы его поджидаем. Я требую этого от тебя как представитель закона. Держись подальше от Честера и мест, где он может появиться. А сейчас, – продолжал он с напускным сарказмом, – зная, что ты человек занятой, мы не смеем тебя задерживать. Иди и занимайся своим делом… Но если ты еще раз станешь у нас на пути или предупредишь Честера, то берегись, я возьму резиновый шланг и так тебя отделаю, что до самой смерти помнить будешь. А теперь вали отсюда.
Я взглянул на Селлерса так, чтобы он понял, что я о нем думаю, и ушел.
Джим Доусон, помощник шерифа округа Керн, задумчиво смотрел мне вслед.
Глава 11
Из телефонной будки я позвонил на ферму «Холмистая долина» и попросил к телефону Долорес Феррол.
Она подошла через минуту. В трубке были слышны смех и музыка.
– Хэлло, Долорес, – сказал я. – Это Дональд Лэм. Что ты узнала о Мелите Дун?
– Но, Дональд, я сегодня говорила с твоей секретаршей и…
– Знаю. Я просил ее об этом. Так что там Мелита?
– Произошло нечто странное. Утром Мелите позвонили. Я не могу назвать точное время, поскольку в этот момент была на утренней прогулке.
– Что затем произошло?
– Она поспешно собрала свои вещи, заявив, что состояние ее матери ухудшилось и ей срочно нужно уехать. Когда я вернулась с верховой прогулки, ее уже не было. Она очень торопилась.
– Интересно, – сказал я.
– Дональд, люди спрашивают о тебе.
– Хорошо, пусть спрашивают. Я позвонил, чтобы узнать о Мелите.
– Возвращайся скорее, – проворковала она голосом профессиональной куртизанки.
– Скоро вернусь. – Я повесил трубку.
Было почти семь часов, когда я зашел в агентство, чтобы положить фотоаппарат и посмотреть, нет ли корреспонденции на моем столе.
В кабинете Берты Кул горел свет.
Видимо, услышав, что я пришел, она приоткрыла дверь.
– О господи! – взорвалась она. – Я замучилась тебя искать. Почему, черт возьми, ты не говоришь мне, куда уходишь?
– Я не хотел, чтобы кто-то знал, где я.
– Под кем-то ты, конечно, подразумеваешь Фрэнка Селлерса.
– И его тоже.
– Кстати, Фрэнк Селлерс прекрасно знал, где ты находишься. Он позвонил мне и сказал, что, если ты не перестанешь совать нос не в свое дело, он засадит тебя в каталажку и продержит там, пока это дело об убийстве не завершится.
– Фрэнк очень импульсивен.
– Он зол как черт.
– Он часто злится. Это плохая черта для следователя.
– Гомер Брекинридж очень хочет тебя видеть. Звонит каждые полчаса… А вот, наверное, опять он, – предположила она, когда зазвонил телефон. Она взяла трубку, и тотчас ее голос стал слащаво-учтивым: – Да, мистер Брекинридж, он только что вошел. Я как раз собиралась сказать, чтобы он позвонил вам… Передаю ему трубку. – Она протянула мне трубку.
– Хэлло, Дональд?
– Да.
– Придется заплатить чертовски много.
– Что такое?
– Кажется, я перехитрил сам себя.
– Это почему?
– Похоже, Бруно гораздо умнее, чем мы предполагали.
– Что случилось?
– Знаете, кажется, нашим делом занимается Алексис Мелвин.
– Кто он?
– Алексис Ботт Мелвин – специалист по травмам шейных позвонков, которого ненавидят и боятся все страховые компании Запада.
– Такой хороший специалист?
– Для нас он скорее плохой, чем хороший.
– Что же он сделал?
– Он взялся за наше дело. Не знаю, Бруно ли все придумал или его надоумил Мелвин, но только они затянули петлю на шее нашей компании.
– Продолжайте, – сказал я.
– Я не могу всего рассказывать по телефону. Я бы хотел поговорить с вами сегодня вечером, но в данный момент не могу отлучиться из дому.
– Вы хотите, чтобы я к вам приехал?
– Я был бы вам очень благодарен. – Мгновение он колебался, потом продолжил: – Сейчас я дома один, но скоро может прийти моя супруга. Я думаю, в ее присутствии нам лучше не вдаваться в детали нашего дела. Есть вещи, которых она не понимает.
– Ясно.
– Благодарю вас, Дональд. Вы очень тактичны. Вы понимаете, что в нашем бизнесе, как и в вашем, приходится работать с сотрудниками женского пола, но всегда трудно объяснить это жене.
– Я все понимаю. Я освобожусь примерно через час. Сперва я хочу провернуть еще одно дело. Раньше я не успею, но вы доверьтесь мне и ни о чем не беспокойтесь.
В голосе его послышалось облегчение:
– Спасибо, Дональд, огромное вам спасибо.
Я положил трубку. Берта смотрела на меня сверкающими проницательными глазами:
– Что ты делаешь с этим человеком?
– Вы о чем?
– Ты его просто гипнотизируешь. Сегодня утром он был сам не свой, но потом ему позвонил какой-то агент. Он походил на ребенка, залезшего в банку с вареньем: его схватили за руку, и он вопит о помощи. Хочет поговорить с тобой и заявляет, что разговор настолько конфиденциален, что не может даже сказать мне, о чем он. Говорит, что ты поймешь, но мне, мол, придется объяснять слишком долго.
Я улыбнулся и сказал:
– Может, вскоре все образуется.
– Твоя секретарша сказала, что у тебя на столе под пресс-папье лежит записка, которую ты должен прочитать сразу, как придешь.
– Что-нибудь важное?
– Для нее, наверное, важное. Она считает важным все, что ты делаешь. Она наказала телефонистке на коммутаторе позвонить ей сразу, как только ты появишься.
– О’кей. Пойду посмотрю, что там у меня под пресс-папье, а потом поеду к Брекинриджу.
– А потом?
– Потом – не знаю. Посмотрим, как будут развиваться события.
– Мы располагаем всей информацией об этой маленькой медсестре?
– Не совсем. Я беседовал с ее приятелем и с подружкой, с которой она живет.
– Что ты узнал?
– Ее обвиняют в краже рентгеновских снимков с изображением травм, которые она, вероятно, сбывала людям, симулирующим болезни.
– Разве на этих снимках нет специальных номеров, указывающих, кому они принадлежат?
– Конечно, есть. Но номера им не помеха. Они делают копию с той части снимка, где изображена травма, и накладывают на фотопластину с другими номерами и другим именем. Только хороший специалист способен обнаружить подделку. Если у кого-то возникнет подозрение и он специально станет искать фальсификацию, то, возможно, и обнаружит ее, но обычно страховой диспашер, которому адвокат предъявляет рентгеновский снимок с именем больного, все принимает за чистую монету, и, если на снимке видна травма, диспашер принимает решение о выплате компенсации.
– Ты думаешь, эта медсестра таскала снимки?
– Похоже, так считают в больнице. По-видимому, там хотят от нее избавиться, но не хотят прямо обвинять в краже снимков, потому что тогда вскроются факты небрежного хранения их. С другой стороны, возможно, что во всем виновата старшая медсестра, которая не терпит Мелиту и хочет от нее отделаться. Вы поможете мне установить истину, и займемся мы этим прямо сейчас. Мы поедем в «Булвин Апартментс», и вы побеседуете с подружкой Мелиты, Жозефиной Эдгар.
– Ты уже говорил с ней? – спросила Берта.
– Говорить-то говорил, но ничего не добился. Она стала заговаривать мне зубы, подошла, прижалась ко мне, а когда я поставил ей в укор, что она пользуется своей сексапильностью, заявила, что еще и не начала пользоваться ею.
– Ты на всех на них так действуешь, – со вздохом произнесла Берта.
Я покачал головой:
– Тут дело не во мне. Слишком уж чувственной оказалась девица и слишком быстрой. Несмотря на раннее утро, она с ходу взялась меня соблазнять.
– А что я должна буду делать?
– Ее надо как-то ошарашить, а я посмотрю, чем она живет.
Берта с усилием поднялась со скрипящего кресла:
– Позволь мне припудрить нос, и я буду в твоем полном распоряжении.
Она вразвалку пошла к двери и дальше по коридору.
Я вошел в свой кабинет, поднял пресс-папье на столе и нашел там записку от Элси. Она была написана стилем, понятным только мне. В ней говорилось:
«Я сказала вам, что он ужасный человек, и придерживалась этого мнения, пока он не позвонил сегодня после полудня и не предложил встретиться и поговорить. Дональд, он замечательный человек! На самом деле он все понимает. Я долго ждала вас. Я звонила, куда вы меня просили, и женщина, с которой я говорила, сказала, что все узнает насчет М.Д., но она слышала, что М.Д. расплатилась и уехала. Она обещала разобраться и сказала, чтобы вы позвонили ей сегодня вечером. Если потребуется моя помощь, звоните. Элси».
Я свернул записку и стал ждать Берту.
Глава 12
Мы остановились напротив «Булвин Апартментс».
Оглядев здание, Берта заметила:
– Довольно шикарный домик для простых рабочих девчонок.
– Поэтому мы и приехали сюда вдвоем.
Берта выбралась из машины, мы вошли в дом и отыскали квартиру 283. Нам повезло – Жозефина Эдгар была дома.
– Ба, привет, Дональд, – весело поздоровалась она со мной и уставилась на Берту.
Я сказал:
– Мисс Эдгар, позвольте представить Берту Кул, мою партнершу. Она хочет с вами поговорить.
Берта не сказала ни слова. Она просто пошла вперед, и, чтобы не быть растоптанной, Жозефине пришлось отступить.
Берта ввалилась в комнату, осмотрела ее и повернулась ко мне:
– Ну, и что ты хотел?
– Я хочу все узнать о Мелите Дун.
В голосе Жозефины послышалась паника:
– Утром я рассказала вам все, что мне известно, Дональд. Насколько мне известно, Мелита Дун очень порядочная девушка. Она работает не покладая рук, чтобы содержать свою больную мать, и меня возмущает, что вы так бесцеремонно ввалились в мою квартиру.