Некоторые рубашки не просвечивают Гарднер Эрл

Через несколько секунд зуммер возвестил, что дверь открыта и я могу войти.

Судя по всему, дом Лоис был открыт для всех. Ее не интересовала личность гостя. Вы нажимали звонок, она в ответ нажимала кнопку, отпирающую входную дверь.

Пятнадцативаттной лампочки было явно недостаточно, чтобы осветить недавно обновленный интерьер кабины лифта – алый плюш и позолота. Я нажал на кнопку, лифт словно нехотя пришел в движение и доставил меня на третий этаж.

Квартиру 329 я нашел почти сразу и не мешкая нажал перламутровую кнопку звонка.

Женщина, открывшая дверь, была хороша собой и прекрасно знала это – блондинка со свежим цветом лица, характерным для уроженок Сан-Франциско, и с большими серыми глазами.

Она довольно долго разглядывала меня, пытаясь определить, что я собой представляю.

– Я вас не знаю! – приветливо улыбнулась она, демонстрируя две ямочки на щеках.

– Теперь знаете, – ответил я.

– Боюсь, что вы ошиблись адресом. – Она, не закрывая дверь, продолжала улыбаться.

– Позвольте мне войти в квартиру и объяснить вам, в чем дело, – попросил я.

– Нет, не позволю, – ответила она, при этом не лишая меня удовольствия любоваться своей улыбкой.

– Ладно, – согласился я, – объяснимся в коридоре. Меня зовут Дональд Лэм. Я друг мистера Фишера. Эта фамилия говорит вам что-нибудь?

– Нет.

– Баркли Фишер?

Она покачала головой.

– Вспомните конференцию предпринимателей, изготовляющих моторные лодки, подвесные моторы…

– Подождите, – прервала она, – как вы его назвали?

– Фишер, Баркли Фишер.

В ее глазах появился интерес.

– Так в чем дело с этим Баркли Фишером?

– Вы знаете человека по имени Джордж Кэдотт?

– О боже! – воскликнула она и, отступив в сторону, пропустила меня в комнату: – Проходите. Как вы себя назвали?

– Дональд Лэм.

– Ну так входите, Дональд, и объясните мне, в чем заключается ваше дело.

Это была милая, уютная квартирка. В гостиной действительно стояла кушетка, на которой, очевидно, спал тогда Фишер. Полуоткрытая дверь вела в спальню, а вращающаяся дверь, по-видимому, в кухню. Квартира была мило обставлена, пожалуй, только с избытком безделушек. В гостиной витал легкий аромат духов.

Лоис Марлоу опустилась в кресло, продемонстрировав свои изящные ножки, обтянутые нейлоном.

– Что, Джордж натворил каких-нибудь бед, Дональд?

– Во всяком случае, пытался.

– Не знаю, что можно с ним поделать… разве только хлороформом отравить.

– Баркли Фишер женат, – сказал я, переходя к делу.

– Подождите минуту, – сказала Лоис. – Давайте выясним прежде всего одну вещь. Баркли Фишер – это рыжий парень, который трещит пальцами?

– Тот самый, – подтвердил я.

Она рассмеялась хрипловатым, но приятным смехом:

– Роль старого прожженного волка оказалась ему не под силу. Он с ней не справился.

– Могу себе представить, – согласился я. – Так что же произошло?

– После фруктового пунша он стал пить шампанское как воду. Эта смесь доконала его.

– И что случилось?

– Он отправился в ванную.

– А потом?

– Вас интересуют все подробности?

– Да.

– Его вырвало.

– И дальше?

– Я устроила его на кушетке.

– А было что-нибудь еще?

– Почему вы спрашиваете?

– Джордж Кэдотт написал ему письмо.

– Он способен на это.

– Ладно. – Я решил открыть свои карты. – Я частный детектив. Вот моя визитная карточка.

Она посмотрела карточку и спросила:

– А кто такая Б. Кул?

– «Б» означает Берта, – объяснил я. – Берта Кул – хладнокровная, искушенная, безжалостная вдова, сто шестьдесят пять фунтов костей и мускулов. Она тверда и опасна, как моток колючей проволоки. Вам бы она понравилась.

– Восхитительно! – сказала Лоис.

– Возможно, на первый взгляд я не кажусь столь опасным, – добавил я, – однако и я умею причинять людям неприятности, вполне могу доставить их вам в любом количестве.

– В чем это вы хотите меня убедить? В вас, Дональд, есть нечто печальное, такое трогательное. Держу пари, многие женщины мечтают вас усыновить и нянчиться с вами. Вам приходится держать ухо востро, чтобы не попасть в колыбельку.

– Моя личная жизнь, – заметил я, – не является темой нашего разговора.

– А почему нет? Вы же интересуетесь моими друзьями.

– Но мои друзья не пишут писем с угрозами, – парировал я.

Лоис снова рассмеялась, но затем резко посерьезнела:

– Я дала этому парню отставку несколько лет назад.

– Если это обычный шантаж, то мне остается вам только посочувствовать. Денег вы не получите. Если вы будете продолжать копать в том же направлении, не удивляйтесь, когда прочтете свое имя в полицейских сводках.

– Не будьте глупцом, Дональд, это не шантаж.

– Тогда что же это такое?

– Трудно объяснить, – сказала Лоис. – Мне очень нравится Джордж. Он один из тех искренних, серьезных людей, которые готовы взорвать мир. Джордж не жалеет сил, чтобы переделать его, очистить от всякой скверны. Он уже давно считает, что любит меня.

– А как вы относитесь к нему?

– Иногда он чертовски надоедает мне, иногда меня забавляют его разглагольствования. Он осуждает многие мои поступки, но, кажется, действительно любит меня.

– Чем он занимается?

– Думает.

– Меня интересует, чем он зарабатывает на жизнь?

– Он получил наследство.

– Сколько?

– Не слишком много, но вполне достаточно для жизни.

– Чем же он оправдывает свое существование?

– Собирается написать великий американский роман. Хочет заняться живописью. А может, политикой. Он стремится хоть немного улучшить этот продажный мир.

– Трудно бывает ладить с ним?

Лоис беспечно улыбалась. Было видно, что она не утруждает себя раздумьями над философией жизни.

– Дональд, – ответила она, – нет такого мужчины, с которым временами не было бы трудно ладить. Вы выложили свои карты на стол, поэтому я тоже выложу свои. Я люблю веселье, смех, разнообразие. Но сейчас я уже немного устала. Мне хотелось бы открыть шляпный магазин, а Джордж может дать на него деньги. И удовольствуется простой распиской. Так что если вы, Дональд, со своей Бертой Кул и рыжим недотепой встанете у меня на дороге, то вам предстоит такая драка, что вряд ли вам удастся устоять на ногах.

– А чего хочет Джордж Кэдотт в награду за финансирование шляпного магазина?

– Не знаю, – с притворной скромностью ответила она. – Он еще не сказал мне.

– Брак?

– О, нет! Только не это снова.

– Что вы имеете в виду под «снова»?

– Я уже была замужем, и с меня хватит.

– Так чего же все-таки хочет Джордж? – напирал я.

– Он хочет пользоваться правами жениха. Кроме того, он хочет защищать меня. А мне это не нужно, мне нужен шляпный магазин. Джордж считает, что я слишком неразборчива в связях.

– Что он подразумевает под неразборчивостью?

– Все мужчины подразумевают под этим одно и то же, – отрезала Лоис. – Все, что вы делаете с ним, – это нормально. Все, что вам может прийти в голову делать с другими, – это неразборчиво.

– Джордж может причинить неприятности Баркли Фишеру?

– Один бог знает, что может сделать Джордж!

– Вы дадите мне его адрес?

– Нет. Я хочу, чтобы вы держались подальше друг от друга.

– Вам не везет, Лоис. Я должен встретиться с этим парнем.

– Предупреждаю, я позвоню ему и сообщу, что вы его ищете.

– Что ж, звоните, если считаете нужным.

– Это не остановит вас?

– Меня ничто не остановит, Лоис. Я собираюсь увидеться с этим парнем и объяснить ему, что если он предпримет какие-то действия против Баркли Фишера, если он сообщит его жене о любовной интрижке в Сан-Франциско во время конференции, то ему придется туго.

– Вы хотите запугать его?

– Совершенно верно.

– Если бы я была уверена, что это все, чего вы хотите, я помогла бы вам.

– Как Джордж узнал о Баркли?

Лоис, немного подумав, ответила:

– Через три двери от меня вдоль по коридору в квартире 316 живет Горас Даттон. Он женат на двоюродной сестре Джорджа – Кэролайн. Она тоже получила свою долю наследства от их покойного деда. Жалею, что эта парочка – Горас и Кэролайн – не попала в автомобильную катастрофу или не утонула. Я бы тогда наконец спокойно вздохнула.

– Они следят за вами?

– Горас Даттон – друг Джорджа Кэдотта, – пояснила она. – Из Гораса, может быть, и могло бы что-нибудь получиться, если бы не Кэролайн. Живя с ней, он становится все более невозможным. Кэролайн исподволь сводит его с ума и снабжает деньгами. Горас художник. С Джорджем Кэдоттом у них сложились дружеские отношения. Он в принципе неплохой человек, не то что его женушка. Кэролайн может притворяться твоим лучшим другом, а за глаза поливать тебя грязью. Она ограниченная, язвительная, завистливая сплетница. Горас Даттон видел, как Баркли Фишер выходил из моей квартиры, и счел своим долгом сообщить все Кэролайн. Она насплетничала Джорджу. Он приехал сюда и устроил скандал. Дескать, у меня ночевал какой-то мужчина, я превращаюсь в особу легкого поведения, в проститутку, в шлюху! Ладно, хватит, сказала я ему, будет шляпный магазин или нет, но я не позволю так разговаривать со мной. Меня он не купил, и я не собираюсь быть его собственностью. И велела ему выметаться.

– А потом?

– Он продолжал разнюхивать. Нашел человека, который был на конференции, и узнал, что я была нанята развлекать этого Баркли Фишера.

– А почему вы на это пошли?

– Потому что Карл Иенсен заплатил мне двести пятьдесят долларов, – ответила она. – Он хотел заключить сделку с компанией Фишера и предложил мне развлечь его. Мне нужны были деньги, и я согласилась.

– Вы помирились с Джорджем? – поинтересовался я.

– Нет, я не видела его с тех пор, как выставила из квартиры. Так легко я с ним не помирюсь.

– Вы думаете, что он вернется?

– Уверена.

– И тогда даст вам денег на шляпный магазин?

– Да, но сначала он должен извиниться.

– А он извинится, если узнает, что вы получали деньги за то, что развлекали клиентов конференции?

– Что вы подразумеваете под словом «развлекала»?

– Вы сами употребили его.

– Я просто наполняла бокал Фишера и позволяла ему самоутверждаться как мужчине.

– А потом?

– Когда Баркли стал слишком настойчивым, я начала подливать ему шампанское. Я предпочла, чтобы он перепил и выспался на моей кушетке. В противном случае мне пришлось бы выслушивать укоры Карла Иенсена за то, что отвесила пощечину его перспективному партнеру.

– А зачем вам бить его по щекам?

– Вы видели вашего клиента? – спросила Лоис.

– Да.

– А что бы вы сделали на моем месте? Легли бы с ним в постель и слушали, как он трещит пальцами?

Я не удержался и расхохотался.

– О’кей, – сказала она. – Мы, кажется, выяснили все.

– Где я могу найти Джорджа Кэдотта?

– Где хотите. Лично я позабочусь, чтобы вы никогда не нашли его. Сама я тоже больше не желаю вас видеть.

– Вы не знали, что он написал письмо Баркли Фишеру?

– Господи, конечно, нет!

– Вы собираетесь рассказать ему о нашем разговоре?

– Там будет видно.

– Тогда передайте, – повторил я, – что если он попытается сообщить что-нибудь миссис Фишер, и вообще, если он вздумает писать письма, то у него будут крупные неприятности.

– Сообщите ему свою угрозу сами.

– Мне не удастся это сделать, если я не увижусь с ним, как вы обещаете.

– Верно.

– Раз вы все равно будете разговаривать с ним, почему бы вам не передать ему мои слова?

– Потому что, – ответила она, улыбаясь, – передавать ваши угрозы – не лучший путь к приобретению шляпного магазина. А теперь, если вы будете послушным и уберетесь отсюда, я примусь за возведение препятствий… Возможно, в конце концов то, что я сделаю, пойдет на пользу вашему клиенту.

– Ухожу. – Я направился к выходу.

Лоис проводила меня.

– Пока, – сказал я. – Будьте паинькой.

Она скорчила гримасу:

– Хватит нотаций! Предоставьте их Джорджу. Это его конек. Тем не менее, к вашему сведению, я буду очень, очень осторожна.

Глава 3

Я занялся Джорджем Кэдоттом. Судя по всему, Лоис не поленилась сделать то, что обещала.

Разыскать квартиру Джорджа не составляло большого труда, но он уехал из дома за час до моего визита. Клерк сказал, что он предупредил по телефону, что уезжает на несколько дней, и просил прятать его почту в безопасное место, а не оставлять в почтовом ящике. Я получил описание его спортивной машины и ее номер.

Итак, обычным путем мне не удастся найти его. Этим я всецело обязан Лоис.

Я сел за телефон и обзвонил всех торговцев картинами, все клубы художников, а также натурщиц. В конце концов мне удалось найти владельца магазина, торговавшего предметами искусства, который знал Гораса Даттона. У него были выставлены какие-то картины Даттона.

Я задал ему несколько вопросов, затем извинился, сказав, что это какой-то другой Даттон, а не тот, что нужен мне, и повесил трубку. Путь мой лежал в этот самый магазин.

Я попал в окружение абстрактной живописи. По-моему, все картины выглядели ужасно. Творение, подписанное Горасом Даттоном, называлось «Восход над Сахарой» и стоило пятьдесят семь долларов. Оно напоминало яичницу-глазунью, приготовленную неумелой кухаркой.

Я отступил назад и принялся рассматривать ее с таким выражением лица, будто она меня чем-то заворожила. Я наклонял голову то к одному, то к другому плечу. Я сложил большой и указательный пальцы колечком и посмотрел сквозь него. Я то подходил поближе, то отступал вновь. В конце концов все эти манипуляции не остались не замеченными торговцем.

– Нравится? – сладко промурлыкал он, подходя ко мне.

– Это великолепно!

– У вас прекрасный вкус.

– Создается впечатление яркого света, блеска.

– Вы совершенно правы.

– Вам не кажется, что рама сюда не подходит?

– Нет, мы пробовали вставлять это полотно в другие рамы, но именно эта как нельзя лучше оттеняет достоинства данной картины.

– Возможно, вам это покажется странным, – сказал я, – но мне бы хотелось видеть эту картину в более яркой лиловой раме.

– В лиловой раме? В первый раз слышу!

– В природе тени имеют лиловый оттенок, – сказал я. – Устав от солнечного света, глаз останавливается на лиловом цвете, чтобы успокоить уставший от напряжения зрительный нерв. Вот почему тени кажутся такими приятными в яркий солнечный день. Вот почему стоит перейти с залитой солнцем калифорнийской улицы в глинобитный испанский дом, и вы сразу чувствуете себя лучше.

Торговец не стал спорить со мной. Человек, мало-мальски знакомый с основами торгового дела, знает, что никогда не стоит спорить с возможным покупателем картины Гораса Даттона «Восход над Сахарой» за пятьдесят семь долларов. Если бы я даже сказал, что луна сделана из швейцарского сыра, а кратеры образовались от ударов в головку сыра метеоритов, то и тогда бы этот парень только кивал и поддакивал.

– Возможно, в этом что-то есть, – неопределенно сказал он.

– Великий боже, еще бы! – ответил я. – Сделайте трубку из руки, приложите к глазам и посмотрите на нее в круге… Я имею в виду, на картину.

Он повиновался.

– Да-да, – сказал торговец с осторожным энтузиазмом.

– Улавливаете это, не правда ли?

– Конечно, – согласился он, не решаясь спросить, что именно.

– Для этой картины определенно нужна круглая лиловая рама, – настаивал я. – С золотой полоской внутри.

– Круглая! – воскликнул он.

– Разумеется, – снисходительно ответил я. – Совершенно уверен, художник не одобрил бы обычную прямоугольную раму на этой картине. Ее лейтмотив круг – солнце круглое, круглый ярко-оранжевый ореол вокруг него – вот о чем я толкую. Именно поэтому я смотрел на картину через круглую трубку. Мне казалось, что вы поняли.

– Понял, понял, – заторопился он. – Просто я думал о том, что технически будет трудно изготовить круглую деревянную раму. Конечно, я понял вашу мысль. Лиловая рама снаружи, чтобы отдыхал глаз, и ободок позолоты внутри для усиления эффекта сияющего солнца.

– Вот именно! – воскликнул я. – Мне хотелось поговорить об этом с самим художником.

– Ну, конечно, если вы купите картину, я могу… – с сомнением начал торговец.

– Разумеется, куплю, – перебил я его. – Неужели вы думаете, что я стал бы отнимать ваше время и беспокоить художника, если бы не собирался купить картину? Конечно, я куплю ее, и это будет удачное помещение денег, потому что в один прекрасный день художник, создавший этот шедевр, станет знаменитым.

Я достал свой бумажник, открыл отделение, в котором лежали деньги на расходы, и отсчитал три двадцатидолларовые бумажки.

– Как я могу встретиться с художником? – как бы между прочим поинтересовался я.

– Я постараюсь устроить встречу, – пообещал торговец.

– Когда?

– Ну, я должен связаться с ним и…

– У него есть телефон?

– Да.

– Тогда почему бы вам не позвонить ему сейчас? – предложил я. – Скажите, что один покупатель хочет поговорить о его картине. Мне бы хотелось получить разрешение художника на переделку рамы, ведь для этого картину придется обрезать по углам.

– Но ведь картина теперь ваша, мистер э-э-э…

– Биллингс, – подсказал я. – Дональд Биллингс.

– Картина теперь ваша, и вы можете делать с ней все, что заблагорассудится.

– Только не с произведением искусства, – нашелся я. – Человек может купить право обладать картиной, любоваться ею, повесить в своем доме, но это не дает ему права уродовать или уничтожать ее. Мне нужно получить разрешение художника.

Торговец сказал:

– Уверен, когда я сообщу мистеру Даттону, что вы заплатили пятьдесят семь долларов за картину «Восход над Сахарой», он не будет возражать, даже если вы ее пропустите через мясорубку. – Внезапно поняв, что зашел слишком далеко, поправился: – Ха-ха! Это, конечно, шутка. Я сейчас же позвоню мистеру Даттону.

Торговец не позволил мне присутствовать при разговоре. Он скрылся в кабинете, но вышел оттуда через три минуты с сияющим лицом.

– Мистер Горас Даттон, – сказал он, – живет в «Вистерия Апартментс», в квартире 316. Он очень заинтересовался, когда я сообщил ему о вашей реакции на картину. Ему очень хочется поговорить с вами. Он сообщил, что ближайшие полтора часа будет дома.

– Прекрасно, – важно, с растяжкой вымолвил я. – А теперь прошу вас завернуть картину, дать мне расписку, и я пойду.

– Мы можем доставить вам картину домой.

– Нет, благодарю вас. Мне хочется, чтобы художник взглянул на нее прямо сейчас. Тем более что мне может понадобиться срочно уехать из города.

Получив в конце концов картину и расписку, я покинул магазин и на такси добрался обратно до «Вистерия Апартментс». Я надеялся, что мне повезет и я не столкнусь в лифте или коридоре с Лоис Марлоу. Приходилось рисковать.

Я поднялся на третий этаж и нажал кнопку звонка квартиры 316. Дверь распахнулась. Стоявший на пороге мужчина посмотрел на сверток у меня под мышкой.

– Вы Биллингс? – спросил он.

Я с достоинством кивнул головой.

– А вы Даттон?

– Рад познакомиться с вами. – Он с чувством потряс мою руку. – Это такая редкость – встретить человека, понимающего искусство и имеющего оригинальные идеи. Входите, входите! Как замечательно, что вы решили зайти ко мне! Мистер Биллингс, моя жена Кэролайн. Мистер Биллингс купил мою картину, дорогая. Садитесь, мистер Биллингс. Давайте вашу шляпу, положите картину сюда. Что будете пить: джин и «севен-ап» или джин с тоником?

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Меня зовут Симона. Мой муж не дает мне развода и грозится убить. Похоже, он не шутит. Иначе как объя...
Все самое страшное всегда происходит в темное время суток. Прошлой ночью мне казалось, что ничего уж...
Загадочная фотопленка, которая случайно попала в руки молодой художницы Александры, сделала ее жизнь...
Хорошенькое дело - войти в собственную квартиру и увидеть в коридоре труп. Именно такой «сюрприз» жи...
Пять лет неволи – суровая школа. И Лиечка очень хорошо усвоила ее уроки. Самое время начать новую жи...
Странным даром обладают приемные дети Самуила-бацы из глухого села Шафляры в Нижних Татрах: люди как...