Прокурор расследует убийство Гарднер Эрл

Бифштекс, овощной гарнир, салат и десерт были первоклассно приготовлены и образцово поданы. Селби проголодался и ел с удовольствием. Ширли Арден выглядела так, словно сейчас ее поведут на казнь и в соответствии с варварским обычаем перед смертью ей принесли последний ужин. Актриса пыталась поддержать беседу, но ее голос утратил всякую живость.

Наконец, когда было покончено с десертом и дворецкий подал ликер, она подняла глаза на Селби и дрожащим голосом произнесла:

– Что ж, начинайте.

– Какими духами вы пользовались в понедельник, старыми или новыми?

– Старыми, – ответила актриса.

– Скажите мне… – и он произнес совсем не те слова, которые она ожидала, – чем объясняется ваше влияние на Джорджа Кашинга?

Она продолжала улыбаться, но ее ноздри слегка раздулись.

– Я не знала, что имею на него какое-то влияние.

– Нет, знали, – продолжал Селби. – И вы отлично пользуетесь своим влиянием. Вы приезжаете в отель, и он охраняет ваше инкогнито.

– Но разве каждый разумный владелец отеля не поступил бы точно так же?

– Я знаю Кашинга и вижу, что у него есть какая-то особая причина для этого.

– Хорошо, – сказала она устало. – У меня есть возможность влиять на него. И запах на тысячедолларовых банкнотах – запах моих духов. Именно Кашинг позвонил в Лос-Анджелес и сообщил о возникших у вас подозрениях. Вы узнали, что я жила в отеле, и полагали, будто Ларраби получил пять тысяч от меня. Ну и что?

На мгновение Селби показалось, что актриса теряет сознание и вот-вот упадет в обморок. Она покачнулась на стуле. Он бросился к ней, воскликнув: «Ширли!» – не осознавая, что называет ее по имени. Его рука едва успела коснуться плеча девушки, как вдруг позади него раздался звон разбитого стекла и чей-то голос позвал:

– Селби! Взгляни сюда!

Он оглянулся и успел заметить за дверью чей-то неясный силуэт. Что-то блеснуло, затем в глаза прокурору ударил нестерпимо яркий свет фотовспышки. Он непроизвольно зажмурился, а когда вновь открыл глаза, ему показалось, что освещенная комната погрузилась в полутьму. Травмированная сетчатка различала лишь два пятна настольных ламп, прикрытых розовыми абажурами.

Селби опять закрыл глаза и потер их кулаками. Постепенно, очень медленно начали проявляться окружающие детали. Он увидел Ширли Арден, ее руки лежали на столе, и она спрятала в них лицо; увидел разбитое стекло дверей и темную пустоту за ними.

Селби подбежал к дверям и распахнул их. Глаза его напряженно вперились в тускло освещенное пространство. Он видел черную массу огромного дома, окружающего с трех сторон внутренний дворик, бассейн с цветными огнями, фонтан, из которого лилась вода в маленький пруд с водяными лилиями, столики под огромными зонтами, лежащие стулья. Но все было мертво и недвижимо.

Откуда-то с улицы донесся скрежет стартера и шум двигателя, за которым последовал визг шин машины, рванувшейся в ночь.

Селби вернулся в кабинет. Ширли Арден была все в том же положении. Он приблизился, положил руку ей на плечо и почувствовал, как под ладонью дрожит ее тело.

– Я очень сожалею, – начал он, – случилось то, чего мы опасались, но теперь вам придется пройти через это.

Послышался топот тяжелых мужских шагов, взволнованный голос дворецкого. Дверь распахнулась, и на пороге возник Бен Траск с искаженной от ярости физиономией.

– Дешевый адвокатишка! – орал он. – Проклятый искатель популярности, двуличная скотина…

Селби выпрямился, сделал шаг навстречу ему.

– С кем это вы разговариваете?

– С тобой!

Ширли Арден быстрым движением пантеры поднялась со стула. Она встала между двумя мужчинами и толкнула Траска обеими руками в грудь.

– Нет-нет, Бен! Перестань! Ты не понимаешь. Неужели ты не видишь…

– Какого дьявола не понимаю, – громыхал Траск. – Я понимаю абсолютно все!

– Я ему сказала, я обязана была сделать это.

– Сказала? О чем?!

– Сказала о Кашинге, о…

– Заткнись, дурочка!

Селби угрожающе выступил вперед.

– Спокойно, Траск. Возможно, вы не осознаете, что я присутствую здесь как официальное лицо.

– Плевать я хотел на тебя с твоими официальными полномочиями! – не успокаивался Траск. – Ты сознательно подстроил этот дешевый рекламный трюк, чтобы поглубже втянуть Ширли Арден в свое провинциальное деревенское расследование. Ты специально вынудил ее поставить эту мизансцену, договорившись предварительно со своей захолустной газетенкой, пославшей прощелыгу с фотовспышкой. Неужели ты не понимаешь, Ширли? Он же ведет с тобой двойную игру! Он…

Селби услышал свои полные холодной ярости слова:

– Вон отсюда, Траск, грязный лжец!

Траск без видимого усилия оттолкнул Ширли Арден, и она, словно пушинка, отлетела в сторону. Могучий человек с быстротой профессионального боксера-тяжеловеса двинулся на Селби. Несмотря на ярость, он занял технически безупречную позицию – левая нога впереди, правая сзади, кулаки близко один от другого, правое предплечье прикрывает живот, левый локоть плотно прижат к телу. Было ясно, что Селби придется иметь дело с тренированным бойцом.

Траск выбросил вперед левый кулак в быстром ударе, направленном в челюсть Селби. Прокурор припомнил то далекое время, когда он выиграл чемпионат колледжей по боксу. Гнев улетучился, его сменил холодный, целеустремленный расчет. Селби четким эффективным поворотом ушел в сторону и одновременно вытянул левую руку ровно настолько, чтобы отвести удар Траска. Тот на мгновение потерял равновесие, и его кулак лишь скользнул по плечу Селби.

Гримаса изумления исказила лицо Траска. Он попытался нанести мощный апперкот, но Селби опередил его. Используя вес тела и мышцы корпуса, он провел сильнейший удар правой.

Инстинкт толкал его к тому, чтобы направить кулак в лицо врага, потому что, когда человеком овладевает слепая ярость, он отбрасывает в сторону предосторожность, стремясь измолотить лицо противника. Но боксерская подготовка Селби взяла верх над эмоциями. Его удар правой пришелся точно в солнечное сплетение Траска. Селби почувствовал, как кулак погрузился в мягкое, податливое тело; Траск со стоном сложился пополам.

Краем глаза Селби уловил, что Ширли Арден судорожно давит указательным пальцем на кнопку звонка, вызывая дворецкого. Траск отклонился в сторону и ударил Селби справа, кулак достиг подбородка прокурора и заставил его пошатнуться.

– Перестаньте! Перестаньте! – услышал он выкрики Ширли Арден. – Оба перестаньте! Вы слышите?

Селби ушел от второго удара. Он видел посеревшую от боли физиономию Траска, заметил, как в комнату вбежал широкоплечий дворецкий и как Ширли Арден, указав пальчиком на Траска, скомандовала:

– Уймите его, Джарвис!

Рослый дворецкий, не замедляя движения, вытянулся и, падая, использовал против Траска футбольный захват. Траск уже был готов нанести Селби удар слева, но вместо этого рухнул на пол, словно кегля. Стул, оказавшийся на пути падения, под тяжестью двух мужчин разлетелся в куски.

Селби встретил гневный взгляд Ширли Арден.

– Уходите! – скомандовала она.

Дворецкий поднялся на ноги. Траск лежал на полу, ладони его были прижаты к животу, лицо бледно как мел.

– Минуточку, – сказал, тяжело дыша, Селби. – Вы должны еще ответить на мои вопросы.

– Ни за что! – выпалила она.

Траск заговорил ровным, безжизненным голосом:

– Не будь наивной, Ширли. Он все это подстроил. Неужели ты не понимаешь?

Дворецкий угрожающе двинулся в сторону Селби.

– И не пытайтесь, молодой человек, – предупредил прокурор.

Однако он оценил, каким трудным противником мог бы оказаться этот человек. Селби понял вдруг, что широкие плечи, тонкая талия, сухие мускулистые бедра означают, что перед ним отлично подготовленный профессиональный телохранитель.

Ситуацию разрядила Ширли Арден, остановив дворецкого словами:

– Не надо, Джарвис. Достаточно насилия. Мистер Селби нас покидает.

Актриса подошла к Селби и взглянула ему прямо в глаза.

– Я и подумать не могла, – сказала она презрительно, – что вы способны на подобные поступки. Бен Траск предупреждал, чтобы я не доверяла вам. Он говорил, что вы специально организовали утечку информации для прессы, что вы будете давить на меня до тех пор, пока не сломаете. Я не верила ему. И вот теперь… теперь… этот низкий трюк. Я уважала вас. Больше того, если хотите знать, даже восхищалась. Восхищалась настолько, что не могла быть самой собой в вашем присутствии. Бен говорил, что я потеряла голову, как школьница. Вы казались таким уравновешенным, уверенным в себе, прямым, искренним – червонное золото по сравнению с фальшивым блеском Голливуда. А на поверку оказались таким же гнилым и разложившимся, как и все. Убирайтесь!

– Послушайте, – начал было Селби, – я…

Дворецкий выступил вперед.

– Вы слышали, что она сказала, – произнес он угрожающе. – Убирайтесь отсюда!

Ширли Арден повернулась на каблуках и сказала утомленно:

– Он уже уходит, Джарвис. Не выбрасывайте его, но проследите, чтобы мистер Селби удалился.

– Пожалуйста, мисс Арден, – сказал прокурор, – вы не можете вот так…

Могучий дворецкий ухмылялся, напрягая мышцы.

– Вы разве не уходите? Хотите задержаться?

Не оглядываясь, Ширли Арден вышла из комнаты. Бен Траск с трудом поднялся на ноги.

– Следи за ним в оба, Джарвис, – предупредил он, – это динамит. Какого дьявола ты бросился на меня?

– Так она велела, – холодно ответил дворецкий, не сводя глаз с прокурора.

Селби всегда чувствовал, когда положение безнадежно.

– Мисс Арден будет допрошена, – сказал он. – Если она желает, допрос будет произведен здесь, в противном случае ей придется отвечать перед Большим жюри в Мэдисон-Сити. Итак, делайте ваши ставки, джентльмены, выбирайте.

– Я уже сделал, – ответил дворецкий. – Убирайтесь!

Селби направился к выходу, Траск заковылял следом.

– Не оценивайте себя слишком высоко, – с издевкой в голосе произнес он. – Может, вы и большая жаба в маленькой луже, но вам предстоит борьба в настоящем мире. От нас вы не получите никакой поддержки. И запомните еще: за Ширли Арден стоят огромные деньги. Эти деньги купят любую газету Лос-Анджелеса, и она опубликует нашу версию событий.

Дворецкий сказал ровным голосом:

– Заткнитесь, Траск, не превращайте себя в клоуна.

Он вручил Селби шляпу и перчатки. Манеры Джарвиса совершенно изменились, и он спросил:

– Помочь вам надеть пальто, сэр?

– Да, – ответил Селби.

Прокурор позволил ему оправить пальто у воротника. Потом, неторопливо натянув перчатки, он кивнул и произнес:

– Дверь, Джарвис.

– Простите, сэр, – саркастическим тоном бросил дворецкий и с легким поклоном распахнул дверь.

Селби прошел через просторную веранду к ступеням.

– Не думайте, что это вам так сойдет… – Конец тирады Бена Траска остался за захлопнувшейся дверью.

Глава 15

Селби выяснил, что не сможет получить проявленную пленку раньше девяти часов утра следующего дня. Он вернулся в отель и позвонил оттуда Рексу Брэндону.

– Мне удалось выяснить кое-что, Рекс, – сказал он. – В деле возник новый поворот, здесь каким-то образом замешан Джордж Кашинг, хотя я пока не знаю, насколько серьезно. Кашинг знал с самого начала, что пять тысяч долларов дала Ширли Арден. Он предупредил ее, что я собираюсь определить происхождение банкнотов по запаху и посоветовал сменить духи.

– Ты хочешь сказать, что источник денег – актриса? – переспросил шериф.

– Да, – устало ответил прокурор.

– А я-то полагал, что ты уверен в обратном.

– Ну что же, я ошибался.

– Значит, она врала тебе?

– Похоже на то.

– Теперь, надеюсь, ты не собираешься и дальше замалчивать ее участие?

– Не собираюсь.

– Что еще она сообщила?

– Ничего.

– Ну так заставь ее разговориться.

– К сожалению, это легче сказать, нежели сделать. Как мне было сказано совсем недавно, мы ведем борьбу против весьма могущественных сил. Имя Ширли Арден значит очень много для кинобизнеса, который, в свою очередь, контролируется банками, управляемыми людьми с огромным политическим влиянием. Над ними я не властен. Единственный путь допросить Ширли Арден – это вызвать ее повесткой, чтобы она предстала перед Большим жюри.

– Ты собираешься так поступить?

– Да. Подготовь повестку и обеспечь вручение.

– Постарается ли она увильнуть от повестки?

– Уверен. Больше того, они начнут громоздить на нашем пути все мыслимые юридические преграды. Скажи Бобу Кентли, моему заместителю, чтобы повестка была подготовлена юридически безукоризненно.

– Как насчет информации общественности?

– Боюсь, информация общественности абсолютно вне нашего контроля. В огонь подлили масла. И в этом виноват лишь я сам. Мисс Арден полагает, что я гонюсь за рекламой.

– Что ты имеешь в виду?

– Кто-то, я думаю, что Биттнер, ухитрился сфотографировать меня, когда я ужинал тет-а-тет с мисс Арден в ее доме.

– Да, тебя крепко посадили в лужу, – посочувствовал шериф.

– Как будто я сам не знаю, – с горечью сказал Селби. – Во всяком случае, это уничтожило всякую возможность сотрудничества с мисс Арден.

– Вернемся к Кашингу. Что мы предпримем?

– Нажмем как следует.

– Ему это не понравится, ты же знаешь.

– Плевать. Мне еще меньше нравится, как он поступил с нами.

– Кашинг был одним из самых верных наших сторонников.

– Я не дам и ломаного гроша за то, кем он был. Вызови его и задай жару. Я собираюсь получить утром пленку и двинусь домой. А сейчас пойду в кино и выкину из головы все, что касается убийства.

– Лучше отправляйся на стриптиз, сынок, – посоветовал шериф. – По-моему, ты сильно разочаровался. Случаем, не втюрился в эту артисточку?

– Иди к дьяволу, – ответил Селби. – Послушай, Рекс.

– Да.

– Проинформируй Сильвию Мартин о Кашинге. Она первой почувствовала, что с ним не все ладно. Теперь ясно, Сильвия была права.

Селби повесил трубку, принял горячую ванну, переоделся и почувствовал себя гораздо лучше. Он пошел в кино, но очень рассеянно следил за происходящим на экране. Его не оставляло гнетущее чувство, он ощущал себя человеком, идеалы которого разлетелись вдребезги, человеком, которого предал близкий друг и который ожидает новых несчастий.

После окончания сеанса Селби почти час бесцельно бродил по улицам, задержался, чтобы выпить в баре, который заполняли веселые, шумные, смеющиеся люди.

Наконец он вернулся к себе в номер. Когда Селби открыл дверь и потянулся к электрическому выключателю, то ощутил непонятное беспокойство. Какое-то время он не мог определить источник опасности, но потом понял – запах сигарного дыма в номере.

Прокурор никогда не курил сигар. Какой-то любитель сигар либо сейчас находился здесь, либо побывал чуть раньше. Селби нащупал выключатель, нажал кнопку и приготовился отразить атаку. Однако комната была пуста.

Прокурор плотно закрыл дверь и поймал себя на мысли, что готов забаррикадироваться стулом. Перед его глазами возник номер гостиницы, в котором Уильям Ларраби встретил смерть. Стыдясь самого себя и абсурдности своих действий, Селби встал на четвереньки и заглянул под кровать.

Он проверил двери, ведущие в соседние номера, и удостоверился, что они закрыты на щеколду изнутри. Открыв окно, прокурор выглянул наружу. Пожарная лестница была так далеко, что не могла служить путем для вторжения.

Весь багаж прокурора состоял из одного легкого саквояжа. Он стоял на полу, там, где его оставил Селби, но прокурор заметил на покрывале постели продолговатую вмятину с четырьмя ямками на углах. Он поднял саквояж и взглянул на его дно. На каждом углу находилась невысокая латунная выпуклость. Селби аккуратно поставил саквояж на вмятину. Несомненно, кто-то уже проделал это до него.

Прокурор открыл саквояж. Ясно, что его обыскивали и, видимо, второпях. Скорее всего, содержимое было вытряхнуто на кровать, а затем кое-как брошено назад. Селби пребывал в полном недоумении. Кому понадобилось просматривать его вещи?

Что ценного могло у него быть? Поиск велся торопливо и впопыхах, но кто бы это ни был, он, видимо, опасался, что Селби может вернуться и застать незваного гостя за работой. Однако, не обнаружив желаемого, посетитель преодолел страх перед возможным разоблачением, задержался и тщательно обыскал комнату. Об этом можно было судить по сигарной вони, заполнившей номер.

Человек, вероятно, зажег сигару, чтобы успокоить нервы, и затем провел тщательный обыск. Селби разгладил покрывало. Подушки потеряли свою крахмальную симметричность, которую им придали опытные руки горничной. Их явно кто-то передвигал.

Неожиданно Селби осенила мысль о фотоаппарате. Он оставил его в фотомагазине, владелец которого обещал, учитывая положение Селби и возможное значение снимков, проявить пленку к утру. Очевидно, фотоаппарат играет гораздо большую роль, чем первоначально предполагал прокурор.

Селби распахнул окно и дверную фрамугу, чтобы выветрился сигарный запах. Затем разделся, лег на кровать, но сон не приходил. Наконец, вполне осознавая бессмысленность своих действий, прокурор поднялся, прошел босиком по ковру, взял стул с прямой спинкой, подтащил его к дверям и поставил так, чтобы спинка удерживала дверную ручку. Селби забаррикадировался точно так же, как покойный пастор в ту ночь, когда он был убит.

Глава 16

Когда Селби проснулся, солнечные лучи уже заливали комнату. Он посмотрел на стул у ручки двери и громко рассмеялся над своими ночными страхами. После холодного душа он почувствовал себя еще лучше. Селби побрился, позавтракал в ресторане и уже к моменту открытия появился в фотомагазине. Он испытал облегчение, увидев, как продавец извлек катушку пленки из ящика стола и положил ее в пакет.

– Я оставлял камеру, – сказал Селби.

– Конечно, я помню, – кивнул продавец и вручил ему аппарат в кожаном футляре.

Селби положил камеру в карман и спросил:

– Могу ли я здесь, у вас, просмотреть пленку?

– Конечно, – ответил молодой человек и включил свет в горизонтальном просмотровом столе.

Селби развернул ролик.

– Сделано всего пятнадцать снимков, – заметил продавец.

Селби кивнул и в немом изумлении уставился на негативы. Все снимки без исключения являли собой уличные сценки. Изучая их, прокурор понял, что все кадры были сняты в Мэдисон-Сити. Опять перед ним оказалась глухая стена.

– Не хотите ли взглянуть через увеличительное стекло? – спросил продавец и вручил Селби мощную лупу на подставке, через которую можно было пропустить пленку.

Селби согнулся над прибором и начал передвигать пленку кадр за кадром. Перед ним открывались знакомые уличные сценки. Но, увидев последний кадр, он замер.

– Взгляните, пожалуйста, – попросил он продавца. – Этот снимок был сделан первым?

Продавец взглянул на пленку и утвердительно кивнул.

– И абсолютно невозможно допустить, что последующие кадры были экспонированы раньше этого?

– Абсолютно невозможно.

На снимке была видна улица, трамвайный путь, отель «Мэдисон», ажурный фонарный столб на углу. Этот столб устанавливали именно в тот момент, когда Селби входил в отель для осмотра тела пастора. Иными словами, все снимки были сделаны, когда владелец камеры уже давно умер!

Увидев выражение лица Селби, продавец спросил:

– Что-нибудь особенное?

Селби медленно покачал головой, скатал пленку и положил ее в металлический патрон, который дал ему продавец.

– Очень хорошая экспозиция, – сказал молодой человек. – Точная выдержка.

Селби кивнул и вышел на улицу.

В очередной раз несложное дело совершало ошеломляющий поворот. Он оказался перед лицом невозможного – невозможного, которое, однако, приняло форму стопроцентной банальности. Можно было прийти к выводу, что все чувства обманывают его.

Глава 17

Вернувшись в Мэдисон-Сити, Селби оставил машину в гараже для техобслуживания и пешком отправился в свой офис. По дороге он имел возможность убедиться, насколько переменчиво общественное мнение. Когда Мэдисон-Сити был разделен на два враждебных лагеря во время выборов окружного прокурора, Селби пользовался уважением у противников и вызывал восхищение своих бескорыстных и верных помощников. Теперь же он оказался в совершенно ином положении.

Экстренный выпуск «Блейд» продавался на каждом углу. Селби уже успел купить его в киоске, подъезжая к городу. Все оказалось еще хуже, чем можно было предположить. Фотография была как обвинение. Стол, накрытый на двоих, наклонившаяся вперед актриса с унылым выражением лица. Вытянутая рука Селби вот-вот ласково обнимет ее плечи. Но хуже всего, что он сам выглядел нелепо и смехотворно. Когда фотограф окликнул его и вспышка ослепила Селби, он был удивлен и испуган.

Фотография, сделанная в момент эмоционального напряжения, искажает лицо, превращает его в карикатуру. Лица бегуна, разрывающего финишную ленточку, или водителя, яростно вращающего руль, чтобы избежать столкновения, узнаваемы, но настолько искривлены и изуродованы, что вызывают смех. Застывшая физиономия Селби на снимке демонстрировала удивление и ужас.

Служащий гаража, обычно общительный и веселый, гордый тем, что поддерживал Селби на выборах, оказался полностью погружен в изучение пореза на автомобильной шине. Люди, которые раньше останавливали Селби, чтобы перекинуться с ним парой слов или обсудить результаты выборной кампании, торопились мимо, небрежно кивая, видимо, занятые неотложными делами, мешающими общению с окружным прокурором.

Селби, стиснув зубы, прошествовал по длинному коридору, толчком распахнул дверь и приветственно кивнул находящейся в приемной Аморетт Стэндиш, которая сказала:

– Звонил шериф Брэндон и убедительно просил передать вам, как только вы появитесь, что мистер Кашинг спешно покинул город по неотложному делу.

Селби поблагодарил ее и открыл дверь своего кабинета. Сильвия Мартин сидела во вращающемся кресле, закинув ноги на стол, и курила, сосредоточенно пуская в потолок кольца дыма. При звуке открывающейся двери она быстро опустила ноги и вскочила с виноватым видом.

– Как ты сюда попала? – спросил Селби.

Со смехом она ответила:

– Проскользнула незаметно. Хотела встретить тебя первой.

– Видимо, очень не терпелось заявить: «А что я тебе говорила?»

Девушка не могла скрыть обиду.

– Дуг… – начала она.

– Ну что же, вперед! – не успокаивался прокурор. – Выкладывай. Сообщи, что актриса облапошила меня и что ты предупреждала, но я не слушал. Заяви, что…

Она подошла ближе и прикрыла его губы кончиками пальцев.

– Дуг, ну пожалуйста!

Селби наконец увидел ее полные слез глаза.

– Не говори глупости, – сказала девушка, – и не сомневайся во мне.

– Прости, Сильвия, – ответил прокурор, – я нацепил боевые доспехи и начинаю раздавать удары правым и виноватым.

Ее уныние вмиг исчезло, лицо прояснилось, глаза сквозь слезы засветились улыбкой.

– Это здорово, – сказала она.

– Что здорово? – переспросил Селби.

– Я надеялась именно на то, что ты примешь бой. Это единственное, что остается. Даже пропустив удар в челюсть, надо драться.

– Я оказался удивительным простофилей.

– Вовсе нет, – запротестовала девушка.

– Во всяком случае, сейчас я в большой замазке.

Она кивнула:

– Не будем обманывать себя. Ты в ужасной замазке, Дуг. «Блейд» визжит о необходимости отозвать тебя с поста в силу твоей неспособности расследовать заурядное убийство.

– Заурядное убийство! – воскликнул он. – Мне даже слышать не приходилось о столь кошмарном деле. Чего бы я ни коснулся, все разлетается на куски и бьет меня по физиономии. Даже то, что кажется совершенно очевидным, оказывается не тем, чем представляется на первый взгляд.

– Тем не менее у тебя есть еще время до четырех пятнадцати пополудни, чтобы найти убийцу.

– До четырех пятнадцати пополудни? – переспросил он. – Но почему?

– Потому что в это время выходит наш экстренный выпуск.

– Вы готовите экстренный выпуск?

– Да, – ответила Сильвия. – Хочешь узнать заголовок? Я убедила босса набрать его, гранки со мной.

Она открыла сумочку, вытащила полоску газетной бумаги и расстелила ее на столе. Крупные черные буквы заголовка кричали: «Селби раскрывает убийство!»

– Дело в том, что, когда «Блейд» выйдет сегодня вечером, вслед за экстренной утренней публикацией, тебе конец. Настроение публики сейчас направлено против тебя. И если дать общественному мнению сформироваться, будет практически невозможно изменить его. Но мы выбрасываем на улицы свой экстренный выпуск одновременно с вечерним выпуском «Блейд». «Блейд» будет поносить и унижать тебя, мы же дадим разгадку убийства. Город умрет от смеха.

– Вот с этим я согласен. Во всяком случае, я уже начинаю хохотать.

– Но почему?

– Да потому, – ответил он, – что я не вижу возможностей раскрыть тайну. В ней Кашинг замешан, и Кашинг бежал. Замешана актриса. Бог знает, насколько глубоко, но она отказывается говорить и будет прятаться от вручения повестки. Не исключено, что она уже летит в порт, чтобы отправиться в морской круиз для поправки здоровья. Возможно, Чарльзу Брауеру что-то известно, но Сэм Роупер добился его освобождения на основе «Хабеас Корпус» – закона о неприкосновенности личности. В конечном итоге мы доберемся до него, однако это потребует много времени.

Если я попытаюсь прямо или косвенно связать Ширли Арден с убийством, мне предстоит борьба с крупнейшими банкирами и финансистами США. Я выступлю против политиков, имеющих вес во всей стране, а не только в нашем штате, и буду выглядеть, как некомпетентный молокосос.

Неожиданно Сильвия схватила Селби за лацканы пиджака и сильно встряхнула.

– О… как ты иногда бесишь меня! Если встать на твою позицию, то тайна будет разгадана, когда на нее всем уже будет наплевать. Да и ты, скорее всего, уже потеряешь свой пост. Завтра утром начнется сбор подписей за твой отзыв. Весь город считает, что либо тебя купили, либо ты просто глупец. Тебе придет конец в ту же секунду, когда станет известно, что ты пытаешься определить местонахождение Ширли Арден после милого ужина вчера вечером, и особенно когда все узнают, что тебе это не удается. Никого не будет интересовать, раскрыл ты тайну убийства или нет.

Не надо недооценивать Карла Биттнера. Он не дурак. Он опытный газетчик и знает все ходы. Ему известно, как развернуть пропагандистскую кампанию и воздействовать на чувства читателей. Пока ты будешь последовательно, шаг за шагом расследовать дело, Биттнер ухитрится срезать угол, и ты прочтешь о тайне убийства на первой полосе «Блейд».