Прокурор расследует убийство Гарднер Эрл

– Чем вызван ваш интерес?

– Скажите, – произнес Селби, – не найдется ли у вас его фотография? Может быть, любительский снимок? Я хотел бы взглянуть.

В глазах женщины мелькнула тревога, и она, продолжая смотреть на Селби, спросила:

– С Уиллом что-то случилось?

– Мне кажется, – повинуясь внутреннему порыву, сказала Сильвия, – будет намного лучше, если мы убедимся, обоснованны ли наши предположения, прежде чем начнем беседовать, миссис Ларраби. Мы сможем вам все рассказать, как только увидим фотографию.

– Входите, – пригласила женщина.

Селби придержал дверь, Сильвия Мартин проскользнула мимо него и обняла пожилую женщину за талию.

– Пожалуйста, не волнуйтесь, дорогая, – сказала она, – может быть, мы побеспокоили вас напрасно.

Миссис Ларраби, плотно сжав губы, провела их в гостиную, полную милых бытовых деталей чужой семейной жизни. На столе валялся какой-то журнал, несколько газет торчало из сетки у подлокотника кресла – произведения домашнего столярного искусства. Занавески на окнах были подняты, и солнечные лучи освещали небогатый интерьер комнаты.

Женщина указала на фотографию в рамке и сказала просто:

– Это он.

Селби хватило одного взгляда, чтобы понять – его поиски завершились. С фотографии на них смотрел застенчивый маленький пастор.

– Разрешите нам присесть? – произнес Селби. – Боюсь, мы принесли вам печальную весть, миссис Ларраби.

– Что случилось?

– Вам известно, где сейчас ваш супруг?

– Полагаю, что в Голливуде.

– Вы знаете, с какой целью он туда направился?

– Нет. Но что случилось?

– Боюсь, что…

– Уилл заболел? – спросила она ровным, безжизненным голосом.

– Нет, – ответил прокурор, – не заболел…

– Умер?

Селби кивнул. Ни один мускул не дрогнул на лице женщины. Лишь две слезинки появились в серых глазах и покатились по щекам.

– Расскажите, – попросила она тем же ровным, спокойным голосом.

– Я – окружной прокурор в Мэдисон-Сити, – начал объяснять Селби. – Это город в шестидесяти милях от Лос-Анджелеса.

– Да, я знаю.

– Некий пастор приехал в отель «Мэдисон» и зарегистрировался под именем Чарльза Брауера. Позже он был обнаружен мертвым в своем номере. Это было утром во вторник. Мы пытались выяснить…

– Но я знакома с Чарльзом Брауером. – Глаза женщины округлились. – Так это он умер?..

– Нет, не он, – прервал ее Селби. – Мы первоначально полагали, что покойный – Чарльз Брауер. Под этим именем он зарегистрировался и указал адрес: Миллбэнк, Невада.

– Верно, мистер Брауер живет именно там.

– Мы известили Миллбэнк. Приехала миссис Брауер и заявила, что покойный – вовсе не ее муж.

– Но это не мог быть Уилл. Во-первых, Уилл никогда не позволил бы себе присвоить чужое имя, – сказала она со спокойной убежденностью. – И, во-вторых, он не может оказаться в Мэдисон-Сити, он – в Голливуде.

– Вы знаете, с какой целью он туда поехал?

– Думаю, для того, чтобы продать сценарий.

Селби извлек фотографию покойного из внутреннего кармана пиджака.

– Мне очень жаль, – сказал он, – что я должен лишить вас надежды. Пожалуйста, подготовьтесь к удару.

С этими словами прокурор передал женщине фотографию, та взяла ее дрожащими пальцами.

– Это Уилл, – всхлипнула миссис Ларраби, – он умер.

Селби мягко вытянул фотографию из ее одеревеневших пальцев. Сильвия Мартин встала на колени рядом с женщиной, обняв ее дрожащие плечи.

– Что делать, что делать, дорогая. Вам придется собрать все свое мужество.

Узловатые от постоянных трудов пальцы миссис Ларраби что-то искали в кармане халата. Сильвия догадалась о ее намерении, открыла сумочку, вытащила носовой платок и вытерла слезы на щеках миссис Ларраби.

– Спасибо, – сказала женщина, – вы очень добры. Как вас зовут?

– Сильвия Мартин. Я газетный репортер. Мистер Селби захватил меня с собой. Мы хотим выяснить, кто… кто… – конец фразы повис в воздухе.

– «Кто» – что? – спросила миссис Ларраби.

– Смерти вашего мужа сопутствовали весьма необычные обстоятельства, – сказал Селби. – Мы пока еще точно не знаем, что произошло, однако смерть вашего мужа, несомненно, вызвана слишком большой дозой снотворного…

– Снотворное? – переспросила миссис Ларраби. – Но откуда? Уилл никогда не принимал его. Он просто не нуждался в этом.

– Обстоятельства смерти, как я уже сказал, весьма необычны, – продолжал Селби. – По правде говоря, мы считаем, что смерть не носила естественного характера и не была несчастным случаем.

– Иными словами, вы считаете… – Она смотрела на прокурора с недоверием и изумлением, что на секунду даже заставило ее забыть леденящее горе. – Уилл был убит?

– Мы ведем расследование, – ответил Селби.

Миссис Ларраби дала наконец волю слезам. Она тихо всхлипывала в платок Сильвии Мартин. Селби хотел что-то добавить к своим словам, однако Сильвия метнула в его сторону предостерегающий взгляд и покачала головой. Так ничего и не сказав, прокурор лишь смотрел на рыдающую женщину с молчаливым сочувствием.

За окном лучи солнца уже позолотили шпиль церкви, полились сквозь ветви, образуя мерцающее кружево теней на стеклах окон. Птицы запели на разные голоса. Собака на противоположной стороне улицы залилась лаем и смолкла. Миссис Ларраби продолжала всхлипывать, уткнув лицо в платок Сильвии Мартин.

Наконец она сказала:

– Мы были так близки. Еще с детства любили друг друга. У него был такой чудесный характер, такая легкоранимая психика… Он так верил в людей… Все время что-то затевал, лишь бы помочь им… заботился о тех, кого постигло несчастье. Он посещал тюрьмы, всегда протягивал руку отверженным… Это могло стоить ему работы здесь… Миссис Баннистер полагала, что Уилл не уделяет достаточно внимания прихожанам. Она намеревалась потребовать, чтобы назначили нового пастора, а Уилл надеялся, что если он заработает достаточно денег, продав сценарий, то сможет целиком посвятить себя несчастным и убогим. Он говорил, что его состоятельные прихожане совершенно не нуждаются во внимании служителя церкви. Лишь беднякам, лишенным всего, требуется пастырь, который мог бы открыть им путь к богу.

Селби очень мягко прервал ее излияния:

– Мне бы хотелось задать вам множество вопросов о жизни вашего мужа. Необходимо выяснить все, что можно, о людях, с которыми он вступал в контакт, особенно о тех, кто по той или иной причине мог желать ему зла. Наверное, будет лучше, если вы попробуете сами рассказать нам все, что можете.

Миссис Ларраби вытерла глаза, машинально высморкалась в платок Сильвии и вдруг сказала извиняющимся тоном:

– Бедняжка, я испортила ваш платок. Разрешите, я дам вам другой, а этот пришлю, хорошенько простирав.

Она поднялась с кресла и вышла из комнаты.

Сильвия посмотрела на Селби и часто-часто заморгала:

– Дай мне твой пла-пла-платок, Ду-уг, я собираюсь зареветь.

Селби подошел к девушке, обнял ее за плечи и дал платок.

– Я никудышный репортер, – сказала она, всхлипывая, – я могу выдержать истерику и причитания, но не это молчаливое горе. И она еще думает о моем платке… Она всю свою жизнь думает о других. – Сильвия вытерла слезы, героически изобразила улыбку и спросила: – Ну разве она не прелесть?

Селби кивнул, соглашаясь. В коридоре послышались шаги, и Сильвия сказала:

– Скорее забирай свой платок.

Прокурор сунул промокшую тряпицу в карман.

Миссис Ларраби появилась в комнате, в ее руках был платок, источавший тонкий запах лаванды. Наверное, это был один из лучших ее платков, скорее всего, подарок на день рождения или на Рождество. В уголке была вручную вышита монограмма «Л».

– Вот, дорогая, – сказала она улыбаясь, – возьмите это, а я теперь постараюсь держаться молодцом. Все предопределено свыше, все – часть божественного плана, мы слишком ничтожны, чтобы постичь его. Смерть посещает каждого, такова воля Всевышнего.

– Вы сказали, что знакомы с Чарльзом Брауером? – спросил Селби.

– Да, впервые я повстречалась с ним в субботу.

– Простите, когда?

– В субботу.

– На прошлой неделе?

– Да. Мой муж познакомился с ним на какой-то конференции, и они стали добрыми друзьями. Они вместе работали в Денвере. Когда-то у мужа там был приход. С тех пор прошло много лет.

– Примерно сколько?

– Позвольте подумать. Это, вероятно, было… примерно десять лет назад.

– И с тех пор ваш муж поддерживал связь с мистером Брауером?

– Да, они переписывались и время от времени встречались на конференциях.

– И мистер Брауер был здесь в минувшую субботу?

– Да, и я впервые познакомилась с ним.

– Вы уверены?

– Ну конечно. Муж представил мне мистера Брауера. Он остался на ужин и вознес за столом благодарственную молитву…

– У вас есть дети?

– Была крошка, девочка, но умерла всего двух лет от роду.

– Почему мистер Брауер решил посетить вашего мужа?

– Не знаю. Они долго разговаривали. Кажется, написали несколько писем.

– Куда мистер Брауер направился отсюда?

– Полагаю, обратно в Миллбэнк. Куда же еще?

– На чем он сюда приехал? На автомобиле или на поезде?

– На автомобиле. У него маленькая, очень потрепанная машина, но пока еще она держится.

– А каким транспортом ваш муж направился в Мэдисон-Сити?

– Я не знала, что он поедет в Мэдисон-Сити.

– Вы полагали, мистер Ларраби направился в Лос-Анджелес?

– Да, в Голливуд.

– Так на чем он поехал?

– Думаю, на автобусе.

– У него есть машина?

Она отрицательно покачала головой:

– Здесь в этом нет никакой нужды. Это крошечный городок. Муж повсюду ходил пешком.

– Было ли у вашего мужа какое-нибудь хобби?

– Да, конечно. Помогать людям, посещать тюрьмы…

– Нет, я имею в виду какие-либо другие увлечения. Как насчет фотографирования? Он интересовался этим делом?

На какое-то мгновение ее лицо изменило свое выражение, и миссис Ларраби сказала с вызовом:

– Полагаю, любой нормальный мужчина имеет право на увлечение. Многие годы Уилл копил по центу. Фотоаппарат давал выход его творческим способностям. Конечно, он много писал, это тоже творческая работа, но ему хотелось еще чего-нибудь. Уилл не учился живописи, поэтому избрал фотографирование.

– И очень правильно поступил, – заметил Селби. – Я не вижу причин, почему он не должен был этого делать.

– Однако миссис Баннистер увидела, – продолжала миссис Ларраби. – Она заявляет, что это огромный грех, когда человек проматывает свое убогое жалованье на ненужные вещи. Она утверждает, что человек, становясь священником, полностью посвящает себя служению богу и не должен стремиться к земным благам, особенно к предметам роскоши.

– Миссис Баннистер намекала на фотоаппарат вашего мужа?

– Да.

– Когда он его приобрел?

– В декабре. Он откладывал годами цент за центом.

– Мистер Ларраби проявлял и обрабатывал пленку самостоятельно?

Она кивнула утвердительно:

– В маленькой затемненной комнате, оборудованной в подвале. Некоторые снимки просто прекрасны. Конечно, он много не фотографировал. Хоть пленка и не очень дорога, но мы должны экономить на всем, и поэтому Уилл не торопился со снимками. Он долго продумывал композицию, изучал освещенность объекта, который собирался фотографировать, и лишь после этого использовал кадр. Муж послал одно фото в журнал, и оно было опубликовано с благожелательной подписью. Было сказано, что снимок демонстрирует редкое композиционное искусство.

– Что же на это сказала миссис Баннистер?

– Она ничего об этом не узнала… Да нет, тут все в порядке. В моих словах больше горечи, нежели позволительно, из-за того, что она так беспокоила Уилла. Миссис Баннистер была просто не способна понять его темперамент, у нее даже не хватало терпения попытаться, но в целом она замечательная женщина, исключительно религиозная. Если бы не она, здесь бы не было церкви. Ее вклады почти равны вкладам всех остальных прихожан, вместе взятых.

– И в силу этого она, естественно, желает решать все церковные дела? – спросил Селби.

– Да, у нее много весьма оригинальных идей.

– Были ли открытые стычки между миссис Баннистер и вашим мужем?

– Нет-нет. Никогда. Это не в ее духе. Она презрительно фыркает и отпускает едкие замечания в присутствии других. Никогда не действует в открытую, ничего прямо не говорит. Такой у нее стиль.

– Как давно вы живете в этом приходе?

– Пять лет.

– Принимая во внимание все обстоятельства, это были трудные годы для мистера Ларраби?

– Да, у мужа были проблемы, но его все так любили. Конечно, в финансах мы были крайне ограничены, едва сводили концы с концами, но в наше время для большинства это не новость. Да, по совести говоря, мы жили лучше, чем те несчастные, которые потеряли все во время Великой депрессии. Мы непритязательны в быту, и поэтому жизнь кажется нам радостнее, чем иным. У нас есть свободное время, мы не торопимся, и Уилл имел возможность предаваться исследованиям. Здесь, в Ривербенде, жизнь течет не торопясь.

– Как получилось, – спросил Селби, – что ваш супруг решил поехать в Голливуд? Учитывая ваше финансовое положение, это означало большие дополнительные расходы.

– Вот это я не могу объяснить, – ответила женщина. – Уилл напускал на себя таинственность, когда речь заходила о некоторых делах. Могу лишь предположить, что он получил аванс в одной из студий, а может быть, продал какую-то статью.

– Вам неизвестна причина, по которой он оказался в Мэдисон-Сити?

– Нет, не имею ни малейшего представления, почему он направился в этот город.

– Так значит, у мистера Ларраби не было врагов в Ривербенде?

– Ну что вы, конечно нет… У него в целом мире не было врагов. Такой он человек.

– Не могли бы вы показать нам его рабочее место? – спросил Селби извиняющимся тоном. – Наверное, у него был кабинет? Возможно, в здании церкви или…

– Нет, кабинет здесь. Вход из этой комнаты, пойдемте, я покажу. Муж держал дверь запертой, но у меня есть ключ.

Она выдвинула ящик стола, взяла ключ и открыла дверь, которая вела из гостиной в крошечный кабинетик. Там находились секретер с закрывающимся верхом, книжный шкаф и явно самодельная этажерка. Все было в абсолютном порядке. На секретере не валялось ни одной бумажки. Две увеличенные фотографии на стенах.

– Он сам увеличивал и делал рамки.

Селби кивнул и медленно произнес:

– Мне бы хотелось посмотреть его архив и текущую переписку, миссис Ларраби. Мне просто необходимо найти вторые экземпляры писем, которые ваш муж отослал перед отъездом.

– Но он никогда не печатал письма под копирку.

– Неужели?

– Да. Печатал-то он немало, но не оставлял копий. Это увеличивает расходы, а в копиях вообще-то нет необходимости. На этажерке лежит папка, в которой находятся тексты проповедей, комментарии к ним, рассказы. Он писал рассказы и сценарии. Не очень много, но все же.

– Что-нибудь удавалось продать?

– Нет, все возвращалось.

Селби осторожно произнес:

– Мы собираемся назад в Мэдисон-Сити, миссис Ларраби. Думаю, вы захотите поехать с нами, чтобы… чтобы отдать распоряжения. Полагаю, вам придется ответить на несколько вопросов перед Большим жюри, поэтому я сейчас выпишу повестку с вызовом. Это пустая формальность, но она позволит компенсировать ваши расходы на поездку.

Она не ответила. Селби посмотрел на миссис Ларраби. Ее полные слез глаза были обращены к пустому креслу рядом с секретером. Очевидно, все значение происшедшего только сейчас дошло до нее. Окружной прокурор поймал взгляд Сильвии и кивнул. Тихонько, на цыпочках они оба вышли из кабинета.