Прокурор расследует убийство Гарднер Эрл

– Да, и, как всегда, грязно. Они намекают, что ты жаждешь денег и влияния, поэтому поставил густую дымовую завесу вокруг известной киноактрисы, которая вовлечена в дело; что у тебя было с ней тайное совещание, на котором она сообщила настоящее имя убитого. «Блейд» угрожает раскрыть ее имя.

– Великий боже! – воскликнул прокурор.

– В их писанине что-то есть? – спросил шериф.

– И да и нет… – сказал Селби. – Я действительно прикрывал мисс Арден. Это правда. Я не назвал ее имени, потому что она никоим образом не связана с убийством. Я бы все тебе рассказал, если бы не надо было мчаться в Ривербенд.

– А я-то недоумевал, – медленно сказал шериф, – откуда у тебя такая уверенность, что Ларраби из Ривербенда – наш человек. А потом решил, что ты наверняка получил какую-то информацию.

– В некотором смысле, да.

– От этой актрисы?

– Давай не будем говорить об этом по телефону. Может, подскочишь ко мне домой и мы потолкуем?

– Я собираюсь в отель «Мэдисон», – ответил шериф. – Кашинг, кажется, нашел гостя, который слышал стук машинки в триста двадцать первом номере. Может быть, ты поторопишься и встретишь меня там?

– Я весь в паровозной саже, собираюсь забраться в ванну и буду готов минут через пятнадцать-двадцать… Только… Подожди, Рекс, у меня нет машины, я ее оставил в Лос-Анджелесе.

– Я могу заехать за тобой, – предложил шериф.

– Отлично. Будь здесь через десять минут.

Селби положил трубку. Итак, в «Блейд», видимо, узнали о Ширли Арден. Теперь они публично зальют ее грязью. Негодяи! Но он им жестоко отплатит за это. Позор, когда невинного человека втягивают в дело об убийстве.

Он стоял в своей любимой позе, широко расставив ноги, с гневно горящими глазами и сжатыми кулаками. Вдруг до его слуха донесся звук льющейся на пол воды. Он совсем забыл про краны в ванной. Селби бросил полотенце в лужу, быстро собрал воду, торопливо помылся и ровно через двенадцать минут после телефонного разговора встретил шерифа Брэндона.

– Послушай, я сыт по горло этим желтым листком. Я…

– Полегче, сынок, – пробурчал Рекс, направляя машину в сторону отеля «Мэдисон». – Ты боролся и победил, потому что не терял головы. Не теряй ее и сейчас.

– Но это несправедливо.

– В мире много несправедливости, Дуг, – заметил шериф.

– Мне безразлично, когда задевают меня, – продолжал Селби. – Но когда в это втягивают женщину, ставят под угрозу карьеру актрисы и вешают на нее клеветнический ярлык – это слишком.

– Лучший способ победить в схватке, – философски заметил шериф, – это не выходить из себя. А уж если выходишь из себя, не показывай этого своему противнику. Ну-ка улыбнись. Мы собираемся прояснить вопрос о пишущей машинке. Может быть, мы выскочим на Биттнера, хотя и не обязательно. Хочешь не хочешь, но ты перешагнешь порог гостиницы с улыбкой на физиономии.

Селби сделал глубокий вздох и изобразил кривую ухмылку.

– Это не улыбка, – заявил Рекс Брэндон. – Такая рожа бывает, когда человек мается животом. Расслабься немного… вот так уже гораздо лучше.

Шериф подвел машину к краю тротуара у входа в отель. Вдвоем они прошли в вестибюль. Навстречу им двинулся Джордж Кашинг, лицо которого искажали странные гримасы, а голова, как в пляске святого Витта, ритмично дергалась в сторону стойки. Там с регистратором тихо беседовал человек в дешевом темно-синем костюме. Перед ним на стойке лежал конверт.

– Сюда, сюда, джентльмены, если вам нужны комнаты, – почти прокричал Кашинг и, подхватив изумленного шерифа под локоток, подвел его к стойке. Обращаясь к регистратору, он сказал:

– Эти джентльмены впервые в нашем городе. Им нужны комнаты.

Служащий посмотрел на Брэндона и окружного прокурора. Он их, естественно, узнал и бросил на Кашинга изумленный взгляд.

– Они не знают нашего города, – со значением повторил Кашинг. – Им понадобятся номера, но сперва закончите все дела с тем джентльменом.

Человек в синем костюме был настолько поглощен своим делом, что не обратил внимания на вошедших.

– Это мои деньги, – сказал он, – и я намерен их получить.

Кашинг величественно прошествовал за стойку и спросил:

– Что происходит, Джонсон?

– Этот мистер утверждает, что конверт с пятью тысячами долларов, который Брауер поместил в наш сейф, принадлежит ему.

Брэндон сделал шаг и занял место у стойки рядом с посетителем. Селби встал с другой стороны и кивнул Кашингу. Тот сказал:

– Я владелец отеля. Как ваше имя?

– Вы слышали все, что говорилось здесь несколько минут назад. Вы стояли там, около сейфа, и не могли не слышать, – ответил человек.

– Я совершенно не обращал внимания на вашу беседу, – произнес Кашинг. – Мне показалось, что это обычное недоразумение. Вам известно, что мистер Брауер умер, не так ли? Мы не можем отдать деньги, пока не получим бесспорных доказательств того, что они принадлежат вам.

– Я не знаю, что еще требуется, кроме этого письма. Прочитайте и сами убедитесь – деньги принадлежат мне.

Кашинг взял напечатанное на машинке письмо, прочитал и положил на стойку так, что Брэндон и Селби без всякого труда могли ознакомиться с его содержанием.

Письмо было адресовано Джорджу Клеймору в отель «Бентли» в Лос-Анджелесе, и в нем говорилось:

«Мой дорогой Джордж!

Ты будешь счастлив узнать, что я преуспел в своей миссии. Я получил пять тысяч тысячедолларовыми банкнотами. Естественно, я желаю, чтобы ты прибыл как можно быстрее и забрал деньги. Я не хочу, чтобы они оставались у меня, и по очевидным причинам не могу положить их в банк. Пока я передал их на хранение в сейф гостиницы.

На этом письме я ставлю точно такую же подпись, как и на конверте, чтобы в случае необходимости их можно было бы сопоставить.

Посылаю теплый, братский привет. Заверяю тебя, что этот маленький инцидент лишь укрепил мою веру и, надеюсь, укрепит твою. Остаюсь искренне твой,

Чарльз Брауер».

В нижнем левом углу листка было написано: «Комната 321, отель «Мэдисон».

– Возможно, я могу быть вам полезен, – предложил свои услуги Селби. – Мне кое-что известно о смерти мистера Брауера.

– Вам?

– В самых общих чертах. Ваша фамилия Клеймор, не так ли?

– Да.

– И вы утверждаете, что это ваши деньги?

– Письмо говорит об этом яснее ясного.

– Когда пришло письмо, вы находились в Лос-Анджелесе? В отеле «Бентли»?

– Да.

– Посмотрим, когда же оно было отправлено. Судя по штемпелю, во вторник. Так когда оно нашло вас?

– Вчера поздно вечером.

– Почта в наши дни работает ужасно, – заметил Селби.

В ответ человек лишь кивнул. В нем чувствовалась какая-то неуверенность в себе.

– Думаю, – сказал Селби, – владелец отеля вправе потребовать, чтобы вы ему объяснили, для каких целей предназначаются деньги и каким образом они оказались у покойного. – Он повернулся лицом к стоящему рядом человеку, улыбнулся и добавил: – Валяйте, мистер Клеймор, объясните им все вкратце.

– Ну, – начал Клеймор, – в общем, так, значит…

Неожиданно прервав свою речь, он бросил взгляд в сторону лифта и со словами «я скоро вернусь» резко повернулся к входной двери.

Шериф Брэндон ухватил его за рукав, поставил лицом к себе, отвернул лацкан своего пиджака и продемонстрировал золоченую шерифскую звезду.

– Вот вы и вернулись, приятель. Что это за игра?

– Пустите меня! Оставьте меня в покое! Вы не имеете права удерживать меня! Вы…

Вдруг он замолк, повернулся лицом к стойке и замер с обвисшими плечами и низко опущенной головой.

Селби посмотрел в сторону лифта. Миссис Чарльз Брауер решительным шагом направлялась к выходу на улицу.

– Она живет здесь? – спросил прокурор Кашинга.

– Да, временно. Требует, чтобы кто-нибудь оплатил ее расходы. Наняла Сэма Роупера.

– Поверни-ка его лицом к людям, Рекс, – сказал Селби.

Шериф развернул свою жертву, которая так и не поднимала головы.

Селби громко произнес:

– О, миссис Брауер, доброе утро!

Женщина повернулась на каблуках и угрюмо взглянула на прокурора. Она не сразу узнала его, но, узнав, двинулась к нему с неотвратимостью судьбы.

– Я никогда не имела дела с законом, – начала она, – однако мне известны мои права, мистер Селби. Хочу, чтобы вы знали, я проконсультировалась с юристом и…

Миссис Брауер резко оборвала свою тираду и уставилась на человека в синем костюме округлившимися от изумления глазами.

– Чарльз! – вскричала она. – Что ты здесь делаешь?!

Селби на мгновение подумал, что человек так и не решится поднять голову. Но он все-таки поднял взгляд и со сладенькой улыбкой выдавил:

– Что ты здесь делаешь, дорогая?

– Я прибыла, чтобы опознать твой труп.

Он облизал губы и в каком-то отчаянии сказал:

– Знаешь… я… я прочитал в газете о своей смерти и решил приехать, чтобы разобраться.

– А как насчет пяти тысяч долларов? – поинтересовался Брэндон.

Смятение отразилось на лице человека. Письмо все еще лежало на стойке. Человек походил на утопающего, отчаянно оглядывающегося в поисках соломинки, за которую можно было бы ухватиться.

– Что это за письмо? – спросила миссис Брауер, приближаясь к стойке.

Селби сложил письмо, засунул его в конверт, а конверт спрятал в карман.

– Это ваш муж? – спросил он.

– Да.

– Пусть он сам все расскажет.

Губы Брауера плотно сжались, образовав узкую полоску.

– Не стесняйтесь, – сказал Селби, – мне тоже хочется послушать вашу историю.

– Ну говори же, Чарльз! Что с тобой? – выпалила миссис Брауер. – Надеюсь, ты не совершил ничего постыдного?

Брауер не прерывал молчания.

– Не молчи, рассказывай! – приказала миссис Брауер.

Видимо, в глазах жены он прочитал нечто, заставившее его промямлить:

– Думаю, дорогая, будет лучше, если я промолчу. Иначе у всех могут возникнуть неприятности.

– Что с тобой случилось, ты, медуза? – произнесла дама. – Конечно, ты все скажешь. Начинай свой рассказ немедленно! Рано или поздно тебе придется отчитаться, так что давай не откладывай!

Брауер отрицательно покачал головой. Миссис Брауер с безнадежным видом смотрела на троих мужчин.

– Он совсем свихнулся! – заключила супруга.

– Боюсь, мистер Брауер, если вы будете молчать, нам придется задержать вас для допроса, – заявил Селби.

В вестибюле уже образовалась небольшая толпа любопытствующих, которая пополнялась все новыми и новыми зрителями. Шериф сказал тихо:

– Лучше будет, если я его заберу, Дуг. Оставайся здесь и прорабатывай другую линию. Потом приходи в кутузку. Возможно, он передумает. – Затем, обращаясь к зрителям, шериф весело произнес: – Дорогу, дорогу, ребята!

Миссис Брауер развернулась и зашагала вслед за своим мужем и шерифом.

– Не думайте, что вы можете упрятать его в такое место, где мне не удастся с ним потолковать хорошенько, – заявила она мрачно. – Он должен все объяснить… Значит, отправился в автомобильное путешествие? Успокоить нервишки? Та еще идея! Вот уж поистине достойное деяние для респектабельного женатого человека, больше того, пастора!

Селби следил, как толпа неуверенно потянулась вслед за троицей. Шериф втолкнул арестанта в машину, а миссис Брауер с видом человека, безмерно верящего в себя, в свою способность непременно добиться желаемого, вскарабкалась на сиденье рядом с мужем. Шериф запустил двигатель.

Селби поймал взгляд Кашинга, кивнул головой в направлении его кабинета и сказал:

– Давай немного поболтаем.

Пройдя вслед за Кашингом в кабинет, прокурор плотно закрыл дверь.

– Расскажи все сначала, – попросил он.

– Парень появился неизвестно откуда, с видом властелина мира прошествовал к стойке и поинтересовался, не находится ли мистер Брауер в своей комнате. Я стоял у сейфа, клерк был в изумлении и сказал, что мистер Брауер отсутствует. Я притворился, будто не интересуюсь их беседой. Посетитель извлек письмо и заявил, что Брауер оставил для него в сейфе пять тысяч. Я дал сигнал клерку задержать парня подольше и направился к телефону, чтобы позвонить тебе, но в этот момент ты переступил через порог.

– Больше тебе ничего не известно?

– Это все.

– Достань-ка конверт, сравним подписи.

– Он не у меня. Шериф взял деньги вчера вечером и запер в своем сейфе.

– Отлично, я забираю письмо, – сказал Селби. – Как я понимаю, кто-то слышал стук машинки в триста двадцать первом?

– Да, мисс Эллен Маркс.

– Где она?

– В своем номере.

– В каком?

– Триста семьдесят втором.

– Ты говорил с ней?

– В самом общем плане.

– Ну и что она сказала?

– Она слышала стук машинки в триста двадцать первом номере, когда вернулась в отель в понедельник ночью. Говорит, что было около полуночи.

– Мне надо поговорить с ней, – сказал Селби, – позвони и скажи ей, что я поднимаюсь.

– Послушай, Дуг, – умоляюще произнес Кашинг, – дело становится все более скверным. Гости уже начинают побаиваться. Разве я не заслужил никаких привилегий у прокурора? Ты должен как можно быстрее схватить убийцу.

Селби улыбнулся:

– Возможно, если бы ты с самого начала не настаивал так сильно на том, чтобы мы замяли дело, расследование продвинулось бы гораздо дальше.

– Ну, тогда это казалось мне наилучшим исходом. Ты должен меня понять, у меня большой отель и…

Селби шлепнул его по спине со словами:

– О'кей, Джордж, мы сделаем все возможное. Какой, говоришь, у нее номер – триста семьдесят второй?

– Точно.

Селби поднялся на лифте и постучал в триста семьдесят второй номер. Дверь почти в ту же секунду открыла смуглая молодая женщина. Очевидно, ей было лишь немногим за двадцать. На Селби смотрели огромные серые глаза. Она была одета в клетчатый черный с белым костюм. На щеках виднелись пятна румян. Губы покрывал толстый слой ярко-красной блестящей помады.

– Вы окружной прокурор мистер Селби? – спросила девица.

– Да.

– Я Эллен Маркс. Входите. Мне сказали, что вы хотели поговорить со мной.

– Вы слышали стук пишущей машинки в триста двадцать первом номере? – спросил Селби.

– Да. В понедельник ночью.

– Каковы источники вашего существования? Вы работаете?

– В данное время я ничем не занимаюсь. До этого работала секретарем, выступала в ночном клубе. Служила продавщицей в бакалейной лавке. И была моделью в Лос-Анджелесе.

– В котором часу вы слышали стук машинки?

– Не знаю точно. Это было, когда я вернулась. Видимо, около полуночи. Но это лишь предположение.

– Где вы были вечером?

– Встречалась с приятелем.

– Что вы делали?

В ее взгляде мелькнуло недовольство.

– Мне следует отвечать?

– Да.

– Мы были в кино.

– Но не до полуночи же?

– Нет, мы еще немного выпили потом и потанцевали.

– А затем?

– Он отвез меня в отель.

– Прямо в отель?

– Да.

– Он проводил вас до самого лифта?

Девушка нахмурилась:

– Послушайте. Я стараюсь помочь вам. Но вы задаете слишком много вопросов.

– Простите меня, мисс Маркс, но это необходимо. Можете быть абсолютно уверены в том, что все сказанное вами останется тайной, если это будет, конечно, возможно.

– Ну ладно, – неохотно ответила девушка. – Он дошел со мной до лифта.

– Не могло ли это быть еще до полуночи?

– Нет, я уверена, что двенадцать уже пробило.

– Значит, это могло быть и позже полуночи?

– Да.

– Насколько позже?

– Не знаю, я не смотрела на часы. Мне не перед кем отчитываться, и я не обязана сообщать мамочке или еще кому-нибудь, когда я вернулась.

– И вы отчетливо слышали стук машинки?

– Да.

– И запомнили этот факт?

– Да.

– Почему вы не сообщили об этом раньше?

– Не думала, что это так важно.

– В свое время вы зарабатывали машинописью?

– Да.

– Как на слух воспринимался звук? Было ли это неравномерное тыканье двумя пальцами или же кто-то печатал по десятипальцевой системе?

– Печатали быстро, не знаю, по десятипальцевой ли, но машинка трещала, как пулемет.

– Сколько времени вы слышали шум?

– Пока проходила по коридору и открывала дверь к себе.

Селби нарочито небрежно бросил:

– Полагаю, ваш приятель сможет подтвердить ваши слова?

– Ну, конечно… Что вы хотите этим сказать?

Селби улыбнулся.

– Ну и что? – произнесла она воинственно. – Парень проводил меня до дверей комнаты.

– Он остался у вас.

– Нет, не остался.

– Только дошел до дверей?

– Он поцеловал меня на прощание.

– Один раз или несколько?

– Послушайте, – заявила она, – давайте начистоту. Именно поэтому я не хотела рассказывать о том, что слышала. Я опасалась, что куча людей начнет задавать мне вопросы и совать нос не в свои дела. Я честная девушка. Даже если бы это было и не так, все равно это только мое дело. Человек, с которым я встречалась, милый, хороший мальчик. Он джентльмен и знает, как следует обходиться с порядочными женщинами. Он вошел в номер. Оставался не больше пяти минут, поцеловал меня, пожелал спокойной ночи и ушел. Хотите – верьте, хотите – нет, ваше дело. Такой славный, милый мальчик.

– Значит, вы не можете сообщить ничего дополнительно о звуке пишущей машинки?

– Абсолютно ничего.

– Постарайтесь, пожалуйста, как можно точнее определить время, – попросил Селби, – это очень важно.

– После двенадцати, точно. По правде, могло быть далеко за полночь.

– Попытайтесь вспомнить, насколько далеко, – мягко настаивал Селби. – Я вовсе не хочу выставлять вас на посмешище, задавая свои вопросы, мисс Маркс, но тот человек умер, вероятно, около полуночи, поэтому вопрос времени приобретает особую важность. Ну, теперь не могли бы вы вспомнить?..

– Было около трех часов ночи, – ответила она сердито.

– Вот это значительно лучше. А можно узнать, как вы определили время?

– Мы протанцевали до без четверти три. Мой друг сказал, что утром ему надо на работу и он не может веселиться всю ночь напролет. Мы отправились прямо сюда.

– И без задержки – в номер?

– Да.

– И вы полагаете, что он оставался здесь не более пяти минут?

– Да.

– Когда он уходил, вы не стали провожать его до лифта?

– Конечно, нет. Он проводил меня до номера, и все. Когда мальчик ушел, я заперла дверь, скинула платье и завалилась в постель. Я сама слегка утомилась. Несмотря ни на что мы повеселились на славу.