Рыба ушла с крючка Гарднер Эрл
Когда Мэрилин открыла дверь, Берта сказала:
– Я полагаю, вы и есть Мэрилин Чилан? А я – Берта Кул.
Берта прошла в комнату, взглянула на Арчера.
– Хэлло, а вы-то что тут делаете?
– Зашел удостовериться, что вы действительно заступили на вечернюю вахту, – ответил Арчер.
Берта метнула в него яростный взгляд.
– Я сказала, что приду, значит, можно не проверять меня с хронометром в руках.
– Я хотел, чтобы вы были здесь.
– А я и без вас здесь.
– Ладно, – сказал Арчер. – Во избежание недоразумений сразу уточняю – спать, миссис Кул, вы будете на двуспальной кровати вместе с мисс Чилан. Вы должны держать ее в поле зрения до завтрашнего утра, пока не придет Дональд Лэм. А вы, мистер Лэм, позавтракайте загодя, чтобы с утра явиться сюда к условленному часу. Мисс Чилан и миссис Кул позавтракают вместе. В 9.00 начинается ваше дежурство, и вы остаетесь неотлучно с мисс Чилан до вечера.
Арчер втянул свой живот и выглядел весьма начальственно.
Я повернулся к Берте и сказал:
– Ты умеешь работать с магнитофоном, Берта. Когда бы телефон ни звонил, запиши разговор. Если там будут молчать, записывай дыхание – важен его ритм. Как только на том конце провода положат трубку, позвони в «Службу времени», УЛ 3-1212, и запиши на пленку время.
– Зачем тебе это? – спросила Берта.
– Для доказательства, – сказал я. – Далее, если будут заказные с вручением адресату, не вскрывай. Оставь тоже как доказательство. Проставь свои инициалы на конверте и отметь время прибытия. Но конверт пусть остается запечатанным.
– Ладно, – сказала Берта.
Мэрилин протянула мне руку.
– Я увижу вас завтра утром, Дональд?
– Обязательно, – сказал я.
Она улыбнулась мне доверчиво и несколько долгих секунд глядела мне в глаза.
– Желаю вам спокойной ночи, – сказал я и вышел.
Глава 3
Я вышел от Мэрилин Чилан, сел в машину, затем окинул взглядом Недлеровский проезд в поисках другого, лучшего места для парковки, откуда хорошо бы просматривался вход в дом.
Нашел местечко, подал туда нашу агентскую колымагу, чуть въехав на обочину тротуара, и стал ждать.
Арчер вышел из подъезда через полчаса. Он быстро прошагал полквартала до места, где стояла его машина. Он был настолько погружен в собственные мысли, что совершенно не обращал внимания на окружающее. Он ни разу не оглянулся, но дважды посмотрел на наручные часы, словно мог опоздать на условленную встречу и боялся, что кто-то уйдет, не дождавшись его. Он включил мотор и поехал, я следовал за ним примерно с полтора квартала, не включая фар. Я знал, что рискую быть оштрафованным, но мне важнее было не спугнуть добычу. Возможно, это была напрасная предосторожность, но тем не менее я пошел на это.
Арчер подъехал к маленькому коктейль-бару к востоку от Ла-Бри, к северу от Голливудского бульвара, припарковал машину на стоянке, зарезервированной для посетителей бара, вошел в бар и провел там двадцать минут.
Вышел он не один, а в компании широкоплечего мужчины чуть старше сорока. Мужик был, судя по виду, в отличной физической форме – динамичный тип, и жесты у него были энергичные, когда он говорил. Они остановились у машины Арчера и минуту-другую поговорили. Собственно, говорил только он, ибо время от времени он тыкал пальцем в грудь Арчеру, а тот, внимательно слушая, утвердительно кивал.
Затем они обменялись рукопожатиями, после чего Арчер сел в машину и поехал.
Мне не хотелось сразу рвануть за ним следом, ибо я опасался, что этот неизвестный мне малый засечет меня и догадается, что я повис на хвосте у Арчера. Но я не хотел упускать Арчера, поэтому, когда он проехал с полквартала, я поднажал и поехал за ним не отставая. На всякий случай я время от времени вертел головой, поглядывая налево и направо, словно ищу на улице какой-то нужный мне дом и ничуть не интересуюсь передней машиной.
Мужчина, который разговаривал с Арчером у входа в коктейль-бар, тоже собирался ехать – еще когда я только трогался с места, он влез в свой «Олдсмобил».
Арчер прибавил скорость – он куда-то торопился. Когда я свернул за ним за угол, он опережал меня на целый квартал, а тут еще две машины встряли между нами. Номер машины Арчера я знал и потому не беспокоился, тем более что он не сворачивал с улицы.
Но вот он свернул налево, на Франклина, и мы покатили в западную сторону, к Ла-Бри. На пересечении с бульваром он остановился, но шансы на то, что сразу после перекрестка он свернет вправо, в тупиковую улицу, были ничтожны, поэтому я не стал прибавлять газу и, отстав на перекрестке, свернул налево и поехал по Ла-Бри к югу. Затем я поднажал, лихо маневрируя в потоке машин, и догнал Арчера, когда он сворачивал направо по Сансет.
Какая-то машина обогнала меня, потом Арчера. Я держался сзади. Мы мчались в общем потоке.
Арчер подъехал к станции обслуживания, где была телефонная будка. Я тащился позади, делая вид, будто подыскиваю место для стоянки у обочины. Он вышел из машины и вошел в будку.
Я обогнул квартал.
Когда я снова появился у станции, Арчер как раз кончал набирать номер.
Я взглянул на часы и записал время: 10 часов 7 минут.
Я проехал квартал, выключил фары, припарковался и стал ждать.
Арчер вышел из телефонной будки, сел в машину, проехал шесть кварталов до другой станции техобслуживания, где тоже был телефон, опять вошел в телефонную будку.
Я сверился с часами. Было 10 часов 16 минут и 20 секунд, когда он повесил трубку.
Выйдя из будки, он заторопился. Поехал в сторону Рода-авеню и, свернув влево, выехал на нее.
Я остановился, не спуская глаз с его хвостовых огней.
Он проехал по улице примерно три квартала, и тогда я с погашенными фарами потянулся за ним.
Неожиданно на машине Арчера вспыхнули тормозные сигналы. Он словно заколебался, решая, куда ехать. Затем стоп-сигналы погасли, и загорелся указатель правого поворота. Я включил фары, у первого же перекрестка свернул вправо и остановился близ улицы, параллельной Рода-авеню.
Через несколько секунд проехала машина Арчера. Он мчался в обратном направлении, словно заметая следы. Промелькнул его силуэт на фоне уличного освещения. Вздернув подбородок, он смотрел в зеркало заднего обзора.
Покрышки завизжали, когда он сворачивал вправо. Очевидно, что-то его встревожило.
Я рассчитал, что до этого момента он проехал по Рода-авеню квартала четыре, поэтому я повернул обратно на Рода и двигался по ней, приглядываясь и прикидывая, что тут могло его напугать. Ехал медленно, но ничего особенного не заметил. И вдруг увидел.
У въезда к одному из домов стояла полицейская машина, в ней сидели, покуривая, двое в штатском, но я-то сразу понял, кто они. Они сидели в засаде, дожидаясь развития каких-то событий. Я проехал мимо них и свернул вправо, в точности так, как это сделал до меня Арчер.
Вдруг позади, в квартале от меня, какая-то машина включила полный передний свет, я дал газу, свернул направо, проехал квартал и снова – вправо.
Люди в задней машине, поколебавшись на углу, заметили меня и выключили фары.
Полицейские пытались незаметно сесть мне на хвост. Я подыграл им, делая вид, что ничего не замечаю.
Затем я блефанул, будто собирался свернуть налево, но передумал. Повернув вместо этого вправо, прибавил скорость и неожиданно сделал полный U-образный разворот. Проехав мимо полицейской машины, я проворно свернул влево, въехал во двор чьего-то особняка и замер, выключив фары и зажигание.
Мимо по улице, завывая, пронеслась полицейская машина.
В окнах дома зажегся свет, открылась входная дверь, и человек в купальном халате спросил:
– Что вам нужно?
Я начал вылезать из машины.
– Билл? – спросил я самым дружеским тоном.
– Какой еще Билл?
– Эддисон, конечно, – сказал я.
– Не знаю никакого Билла Эддисона.
– Разве он тут не живет?
– Нет.
– Вот те раз! – сказал я. – А мне, черт возьми, дали этот адрес.
Я снова сел за руль, запустил мотор и задом выехал на улицу.
Проехав полквартала, припарковался. Полицейские, надо думать, записали номер моей машины, так что к завтрашнему дню придется приготовить прочную легенду, если они мною заинтересовались. Я вряд ли сумел бы сейчас, экспромтом, дать им правдоподобный ответ, поэтому теперь было желательно вообще избежать любых вопросов. К тому же проезжающий мимо Арчер мог увидеть, как меня «трясет» полицейский патруль, а мне это тоже не улыбалось.
Со своего поста я наблюдал за Рода-авеню.
Проковылял большой «Олдсмобил» с вмятиной на левом борту, проехало такси. Машина с полицейскими не показывалась, хотя, по моим расчетам, они должны были возвращаться на свой пост.
Машин проехало мало – «Форд», затем «Шеви универсал», потом еще одна машина – она промчалась так быстро, что я не определил ее марки.
Затем проследовала полицейская машина. Полицейские или не заметили мою машину, или махнули на нее рукой. Прошла машина той же марки и модели, что и мой агентский драндулет. Она едва ползла. Снова помятый «Олдсмобил» – на сей раз он двигался довольно резво.
Я взглянул на часы: три четверти часа, как я уже стою на месте. Решив, что горизонт чист, я включил мотор, выехал в правый ряд и дал по газам.
Не проехал я и десяти кварталов, как одна из встречных машин круто сделала U-образный разворот и оказалась за моей спиной.
Красный свет прожектора осветил левый бок моей машины, и я притиснулся к обочине тротуара.
Полицейская машина затормозила сзади, почти впритирку к моей. Один из полицейских подошел ко мне.
– Чем я провинился? – спросил я.
– Позвольте взглянуть на ваши водительские права.
Я вручил ему права.
– Все нормально, мистер Лэм. А как насчет регистрации?
Я показал ему регистрационный талон.
– Детективное агентство «Кул и Лэм», так, да? – сказал он.
– Оно самое.
– Что вы здесь делаете?
– Да просто катаюсь.
– Кто-нибудь из ваших знакомых живет на Рода-авеню?
– Нет.
– Зачем в таком случае вы въезжали во двор?
– Разве я въезжал?
– Шутки шутите? Ведь сами знаете, что въезжали.
– Понимаете, я выслеживал одного человека, но потерял его из виду, ну и подумал, что надо где-то затаиться, а он тем временем где-нибудь припаркуется, тут-то я его и накрою.
– Марку его машины знаете?
– «Кадиллак».
– Давайте подробности – что там приключилось с этим «Кадиллаком»?
Я отрицательно покачал головой.
– Вы слышали, что я сказал? – повысил голос полицейский. – Гоните подробности. Мы тут с вами не в игрушки играем, а делом занимаемся.
– Каким делом? – спросил я.
– Полицейским делом.
– Понимаете ли, произошло одно дорожно-транспортное происшествие. Шофер машины, которую я разыскиваю, был свидетелем происшествия. Он поскорее укатил с места событий – я так понимаю, не хотел, чтобы его вызывали в суд. А я-то чувствую, что если найду свидетеля, то сумею из этого дела выжать для себя кое-какую выгоду. Вот и таскаюсь по улицам в поисках этого шофера.
– Номер его машины?
– Минуточку, – сказал я. – Вы уж слишком многого от меня хотите. Этого я вам не скажу. Я ведь такими делами себе на жизнь зарабатываю.
– Зачем вы за ним гонялись?
– Хотел найти место его парковки, затем взглянуть на регистрационное свидетельство на рулевой колонке автомобиля, потом вернуться, уточнить все детали инцидента, получить номера машин, выяснить, кто травмирован и насколько серьезно.
– Для этого специально существуют юристы-транспортники. Слышали про таких? – спросил полицейский.
– Слышал, конечно, – сказал я, – но адвокатом я еще не выступал, а в данном случае у меня есть прекрасная возможность выступить в роли свидетеля.
– Свидетеля дорожно-транспортного происшествия?
– Свидетеля того, что машина, шофер которой должен был видеть столкновение, с дьявольской скоростью умчалась с места происшествия.
– Какой номер машины?
Я открыл записную книжку и дал ему один из номеров, которые я всегда держу под рукой, чтобы доказать свое алиби на случай, если попаду в такие обстоятельства, как сейчас.
Полицейский записал номер.
– О’кей, – сказал он, – полагаю, что вы ни в чем плохом не замешаны. Только лучше держаться подальше от нашего района.
– Это почему?
– Потому что я так сказал, вот и все. Мы не хотим, чтобы здесь болтались частные детективы.
– Но в чем смысл такого запрета? – спросил я. – Что тут у вас происходит?
– Ничего, – сказал полицейский. – Просто не хотим, чтобы вы тут околачивались, вот и все.
– О’кей, – сказал я. – Но, понимаете, шутка в том, что какая-то машина пытается следить за мной. Гоняется за мной с потушенными огнями, и мне начинает казаться, что, может быть, мы поменялись ролями с моим объектом наблюдения – он не просто меня отслеживает, но готовится прижать к тротуару и намять бока.
– Чем вы ответили на такие попытки? – спросил полицейский.
– Я применил уклончивую тактику.
– Это как конкретно понимать?
– Неожиданные повороты, U-образные развороты на скорости, а то и просто уезжал подальше от этого района.
– Еще что вы предприняли?
– Припарковывался с выключенными фарами и ждал, пока его охотничий азарт остынет.
Патрульные переглянулись.
– Ну, вот, – сказал один из них. – Наконец-то стали говорить по делу. Мы так и подумали, что ваша машина и есть та самая, за которой мы следили, а потом потеряли, но не были в этом уверены.
– Выходит, это вы, ребята, сидели у меня на хвосте с потушенными огнями?
– Правильно.
– Тогда какого же черта, – начал я, стервенея с каждым словом, – вы сразу не включили ваш красный прожектор и не просигналили, чтобы я прижался к обочине, если вам надо было проверить мои документы? Вы перепугали меня до полусмерти. Я уж решил, что сейчас опять бить будут.
– И часто вас лупят? – спросил полицейский.
– Я – частный детектив, – сказал я. – Люблю работать в одиночку, поэтому приходится рисковать.
Полицейский смерил меня взглядом.
– Почему вы сразу не включили фары и ваш красный прожектор? – спросил я. – В чем был смысл преследовать меня с выключенными фарами?
– Вопросы задаем мы, – сказал полицейский, – а вам положено отвечать. Вы заметили, что мы за вами наблюдаем?
– Конечно, заметил. Я вас расшифровал, как только вы поехали за мной с погашенными фарами. Я потерял из-за вас полчаса своего рабочего времени, упустил определенную прибыль, ради которой работаю, да к тому же вы запугали меня до смерти.
– Ладно, – сказал полицейский. – Забудем об этом. Проваливайте отсюда к черту. И больше здесь не мельтешите.
– О’кей, – ответил я и включил мотор.
Вдруг один из полицейских сказал:
– Эй, минутку!
Я заглушил мотор.
– Одна машина ехала по Рода-авеню прямо перед вашим носом. Она притормозила, начала было поворачивать влево, а затем сделала правый поворот. Не та ли это машина, которую вы выслеживали?
– Полагаю, что это была она, хотя до конца не уверен, – сказал я.
– Почему не уверены?
– Потому что он ушел от меня, а я не хотел прижиматься к нему вплотную.
– Почему не хотели?
– Не хотел, чтобы он знал, что я им интересуюсь.
– Вы шли за ним на изрядном расстоянии. Неужели нельзя было подтянуться поближе?
– Я говорю, что не хотел пробуждать у парня подозрения. Я подошел достаточно близко, чтобы узнать его номер. Пока что и этого хватит. Кроме того, я хорошенько его рассмотрел и думаю, что теперь смогу его узнать.
– Куда он, в конце концов, поехал?
– Вот этого я не знаю. Я же сказал вам, что потерял его.
– Хорошо, – сказал полицейский. – Можете ехать, но некоторое время не появляйтесь на нашем участке. У нас тут свои дела, и мы не хотим, чтобы машина какого-то частного детектива спугнула нашу цель до того, как мы сможем ее захватить. Давайте двигайте!
Я кивнул, соглашаясь.
– Только никому не сообщайте номер машины, который я вам назвал, – сказал я. – Это тайный козырь, который я разыграю в нужную минуту.
– Ладно, – сказал полицейский. – Двигайте.
Я поехал в полицейское управление. Мне нужно было подобрать информацию о каком-нибудь дорожном происшествии между 9.40 и 10.15 вечера, желательно где-нибудь в Голливуде. Милей дальше, милей ближе, роли не играло, но время инцидента требовалось точное. Суть дела меня устраивала любая – от водителя, сбежавшего от сбитой им жертвы, до поцарапанного крыла, но точное время происшествия было мне необходимо.
В таком большом городе, как Лос-Анджелес, дорожные инциденты всех типов и степеней серьезности происходят каждый час, но многие из них – без трагических последствий и потому не попадают в полицейские сводки.
Я проглядел рапорты о дорожных происшествиях и нашел один подходящий – некто Джордж Литтлтон Дикс, тридцати шести лет, водитель «олдса», стукнул на перекрестке другую машину, после чего вспыхнул спор: затормозил ли Дикс перед светофором или проехал на красный свет, не сбавляя скорости. Пострадавший доказывал, что Дикс проехал без остановки, Дикс же утверждал, что полностью прекратил движение. В свидетели были записаны водитель машины, следовавшей за Диксом, и еще одна дама. Полицейский в своем рапорте ограничился самыми элементарными сведениями без подробностей.
В случае полицейской проверки моим удостоверением личности послужит мой страховой полис. А то, что полиция займется проверкой, мне представлялось вполне реальным.
Решив, что на сегодня хватит, я поехал домой, припарковал машину на стоянке, поднялся и тут же залез в постель. Часы показывали 2 часа 45 минут ночи.
Будильник я поставил на 7 утра.
Глава 4
В квартире Мэрилин я появился без пяти девять.
Они с Бертой уже позавтракали и мыли посуду на кухоньке. Мэрилин – мыла, Берта – вытирала.
Улучив момент, Берта подмигнула мне и указала подбородком в сторону гостиной. Я пошел в гостиную и сел.
– Ночь прошла хорошо? – спросил я, удобно расположившись в кресле.
– Спала без задних ног, – сказала Берта из кухни.
– А вы как, Мэрилин? – спросил я весело. – Спалось хорошо?
– Не очень. Было два телефонных звонка, когда мы ложились спать.
– В какое время?
– Сразу после десяти. Берта зафиксировала.
Берта достала блокнот.
– Все записано на пленку, – сказала она. – Я проверила время по своим часам и по «Службе времени». Первый звонок раздался в семь минут одиннадцатого. По телефону дали время 10 часов 7 минут 20 секунд. Второй звонок раздался в 10 часов 16 минут 30 секунд по официальному времени.
– Позднее не звонили?
– Нет, только эти два звонка. Мы уже готовились ко сну. Мэрилин сказала, что после этих звонков она не уснет. – Поколебавшись, Берта добавила: – Мне этот сукин сын не помешал заснуть. Я дрыхла, как бревно.
– Что-нибудь он сказал? – спросил я.
– Ничего, – ответила Берта. – Только тяжелое дыхание.
– Ты пыталась его поддеть? – спросил я.
– Я обзывала его всеми словами, какие мне только приходили в голову касательно его заячьей трусости.
– Еще какие события? – спросил я.
Неожиданно Берта громко сказала, обращаясь к Мэрилин:
– Вы там кончайте без меня, дорогуша. Мне нужно поговорить с коллегой.
Берта швырнула полотенце на край раковины, вошла в гостиную, села на стул рядом со мной. Понизив голос, она сказала:
– Надо расплачиваться и к черту уходить отсюда.
– Что случилось? – спросил я, также понизив голос.
– Кажется, нас с тобой дурачат какие-то проходимцы, – сказала Берта. – Доказать это сейчас я не могу, но я решила на некоторое время прикинуться дурочкой.
– Что случилось?
– Эта маленькая подлая тварь подсунула мне снотворное.
– Почему ты так думаешь?
– Она приготовила горячий шоколад вечером, перед тем как мы собрались в постель, а я не могу устоять перед горячим шоколадом, это моя слабость. Она спросила, что бы я хотела поесть перед сном, и я ответила, что давно уже махнула рукой на свою фигуру, лишь бы мне сохранить активность и работоспособность, хотя, конечно, заплыть жиром я бы не хотела. Я сказала, что люблю выпить чашечку горячего шоколада на ночь, она сказала, что тоже это любит, ну, слово за слово, и она угостила меня горячим шоколадом.
– Ты думаешь, что она туда что-то подсыпала?
– Да я готова поклясться, что она всыпала туда снотворное.
– Почему ты так думаешь?
– Да понимаешь, – сказала Берта, – как раз перед тем, как идти спать, я заметила, что она пару раз взглянула на меня как-то странно, словно что-то прикидывая в уме. У меня появилось подозрение, что эта тварь что-то задумала. Поэтому я решила, что притворюсь спящей, а сама буду лежать с закрытыми глазами и слушать. Ну, легла я, сделала вид, будто заснула, но, Дональд, клянусь, я на самом деле не могла разлепить глаза. Я изо всех сил пыталась сбросить с себя тяжелое свинцовое оцепенение, а когда мне это удалось, то было уже утро, и во рту у меня был такой вкус, словно я наглоталась снотворного.
– В котором часу вы легли?
– Сразу после телефонных звонков. Мы легли рано. Она сказала, что чувствует себя абсолютно измотанной. Мы как раз пили шоколад, когда зазвонил телефон.
– Так ты что, думаешь, что она ночью вставала и уходила?
– Как я, черт ее подери, могу это знать? Что-то она проделала. По-моему, вся эта история с телохранителями выдумана для отвода глаз. У меня сильное желание расплеваться с ней и уйти.
– Не делай этого, – сказал я. – У меня есть кое-что интересное. Сейчас давай об этом говорить не будем, используем в нужный момент. А ты из себя не выходи. Что-нибудь еще важное есть?
– Я буду тебе рассказывать по порядку, – сказала Берта. – Пришло с доставкой заказное, сегодня утром, в 7 часов.
– Что ты с ним сделала?
– Как ты велел, не вскрывала.
– Правильно.
– Оставила его нераспечатанным. Оно лежит вон там, на столике, куда она обычно кладет всю почту.
– Что дальше? – спросил я.
– Затем в 7.30 зазвонил телефон. Опять старые дела – тяжелое дыхание.