Забытый полководец. Генерал армии Попов Смыслов Олег

Заместитель командующего войсками Юго-Западного фронта

В личном архиве генерала армии М. М. Попова сохранилось его воспоминание относительно нового и весьма неожиданного назначения после 5-й ударной: «Днем 24.12 позвонил A. M. Василевский и после обычных расспросов об обстановке задал совершенно неожиданный для меня вопрос:

– Как вы считаете, может т. Цветаев сейчас вступить в командование армией?

Немного собравшись с мыслями, я отвечал:

– Военная подготовка Цветаева ни у кого из нас не вызывала никаких сомнений. Он лично очень смелый и решительный человек и вместе с тем достаточно расчетливый. С обстановкой вполне освоился и понимает роль и место армии в нашей битве. Войска знает и постоянно стремится глубоко и конкретно вникать в дела. В штабе его все уважают, а он коллективом руководить умеет. Вы только не подумайте, что я стремлюсь уйти из армии и поэтому так нахваливаю Цветаева. Я изложил вам свою объективную оценку и считаю, что он с успехом справится с армией.

– Хорошо, я разделяю ваши соображения. Так и буду докладывать в Ставку.

– Тогда позвольте полюбопытствовать и о своей судьбе, на что я могу рассчитывать при назначении Цветаева командармом?

– Или вернетесь на свой старый пост, или получите другое назначение. Большего я вам сказать не могу.

В заключение нашего разговора я высказал пожелание остаться на Сталинградском фронте, но прямого обещания не получил.

Подобный разговор не мог не вызвать размышлений. Против Манштейна уже создана оперативная группа, которую возглавляет Г. Ф. Захаров. Единственно где я мог бы оказать помощь комфронта – это на участке наших армий на внутреннем кольце окружения. Другого своего применения было трудно и представить, а уходить сейчас с фронта, на таком переломном этапе операции и от такого дружного и слаженного коллектива, мне очень не хотелось.

Внутренне я очень радовался за Цветаева и представлял себе, с каким удовлетворением он воспримет свое восстановление в должности командарма, чего он вполне достоин. Я же сожалел о том, что мне, может быть, придется расставаться с армией, к которой уже начал привыкать, а кроме того, что может быть лучше поста командарма, сейчас в условиях развивающейся дальше операции, в которой и на долю армии, бесспорно, еще выпадут большие и ответственные задачи. Нет, я нисколько не обманывал себя, когда приходил к выводу о том, что возврат на должность комфронта меня не особенно прельщает.

Однако размышлять и философствовать было некогда. Остаток дня прошел в текущих хлопотах, заслушиваниях неотложных докладов, в переговорах с фронтом и соседями, из которых один – правый, топтался на месте, а другой, левый, – 2-я Гв. А. своим успешным переходом в контрнаступление возвестил сегодня начало разгрома Манштейна и неизбежную теперь гибель Паулюса, с его окруженными под Сталинградом войсками…

Около 4-х часов утра 26.12 меня разбудил адъютант, и сообщил, что меня срочно просит к проводу из штаба фронта генерал Варенников.

На мое сонное ворчанье – почему нельзя переговорить по ВЧ тут же из моей хаты, вместо того чтобы тащиться на переговорную, последовал ответ, что ВЧ на "повреждении" и начтафронта уже ожидает на проводе БОДО.

Через несколько минут полусонная бодистка щелкала клавишами, а на выползавшей ленте… ПОПОВ У АППАРАТА… ПОПОВ У АППАРАТА…

Варенников действительно поджидал меня на проводе и после взаимных приветствий приступил к передаче:

"Товарищ Попов, Михайлов мне передал, что 5 Ударная с 4.00 сегодня 26.12 переходит в подчинение Ватутина. Вы назначаетесь его заместителем. Командование 5 Ударной возлагается на Вашего заместителя Цветаева. Вы, как заместитель Ватутина, возглавляете руководство Романенко и 5 Ударной. Вам нужно немедленно быть на западном берегу, связаться с Ватутиным и возглавить руководство, повторяю, Романенко и 5 Ударной. Хозяйство Афонина и Шапкина передать со всеми средствами усиления Малиновскому. Пушкина с прибытием его в Ново-Максимовский немедленно передать в подчинение Романенко. Все. Передал Варенников…"

Я внимательно вчитывался в неторопливые строчки ленты, стремясь освоить и понять существо полученного распоряжения. На мои вопросы И. Варенников отвечал, что в штаб фронта мне заезжать не нужно и что письменного приказания или директивы ожидать не следует. На этом мы и закончили наши короткие переговоры, обменявшись на прощанье взаимными пожеланиями успехов.

Чего другого, но подобного назначения я не ожидал совсем. Оно поразило и просто ошарашило, и я еще долго сидел в переговорной, вчитываясь в сырую склейку ленты, и размышлял, и обдумывал необходимые мероприятия.

Позвонили на узел ВЧ. Там связь с Ватутиным на ближайшие часы не гарантировали. Я тут же набросал записку своему новому начальнику, в которой буквально пересказал все сообщенное мне Варенниковым и просил указаний, куда и когда мне выезжать. И поручил дежурному по связи офицеру проследить за ее передачей по БОДО в штаб Юго-Западного фронта.

Я тепло попрощался со всеми девушками-бодистками ночной смены, с которыми провел не один час в этой и в других переговорных, или у ленты, или просто дремля на скамейке в ожидании, когда наладится связь и вместо омрачающего – "земля на проводе", услышу наконец бодрое и радостное – "Тов. командующий! Абонент у аппарата…" Я даже пошутил с ними, как, наверное, шутили мы, покидая переговорную после бессонной ночи, желая хоть немного подбодрить этих незаметных, простых, но очень ответственных тружеников войны.

Дома, за стаканом горячего чая, я продолжал пытаться разобрать тот сложный клубок мыслей, вызванный коротким, но много изменявшим разговором с И. Варенниковым.

Передача 5-й Ж в состав Юго-Западного фронта, с изъятием из них соединений, действующих на восточных берегах Дона, говорила за то, что теперь, в связи с успешным началом контрнаступления 2-й Гв. А. Сталинградский фронт нацеливается на полный разгром Манштейна со стремительным наступлением на юго-запад, на Ростов. За все правобережье Дона ответственность возлагается на Ватутина, правое крыло которого успешно продвигается, а левофланговая 5 ТА уже много дней находится почти на одних и тех же рубежах и по существу обороняется. Объединением этих армий Ставка создает что-то вроде оперативной группы на стыке двух фронтов, с очевидной целью надежного обеспечения правого крыла Сталинградского фронта, при его успешном продвижении, а также ликвидации малейших угроз противника прорваться к Паулюсу по западным берегам Дона.

Совершенно ясно, что в данных условиях от этих двух армий будут требоваться активные наступательные действия, исключающие какое-либо отставание от соседей, а насколько они способны к этому, можно будет судить только после ознакомления с 5 ТА.

Других задач я себе представить в это утро не мог. Несмотря на всю встряску и взволнованность, все же клонило ко сну, и я, не раздеваясь, решил продолжить свой прерванный сон, отдав оперативному дежурному распоряжение предупредить тт. Цветаева и Булатова воздержаться от намеченных ими на сегодняшнее утро выездов в войска…

А утром я узнал, что моя записка т. Ватутину, из-за отсутствия связи, передана только недавно и ответа еще не поступило. Поразмыслив, я решил сдавать командование армией Цветаеву, а самому готовиться к переезду в 5 ТА, откуда, как мне казалось, будет удобнее осуществлять управление.

Отдав необходимые распоряжения, я пригласил к себе командование армии и вскоре уже ориентировал пришедших ко мне тт. Цветаева, Булатова и… о моих ночных переговорах с Варенниковым и полученном мною распоряжении. Хотя приказа о назначениях еще не было, я поздравил Цветаева с его назначением и крепко пожал ему руку, что им было воспринято с нескрываемым удовлетворением.

Затем мы обсудили состояние и положение армии, а также возможный характер ее действий на ближайшее время. Цветаев прекрасно понимал, что в связи с продвижением 2 Гв. А. и выходом ее частей вчера к р. Аксай, на стыке армий, уже образовался разрыв около 40 км, и что при топтании 5 Ж на месте он будет неуклонно возрастать и все больше оголять фланг Сталинградского фронта. Мы прикинули возможные перегруппировки для создания хотя бы небольшой ударной группировки, что было нелегким делом в том составе армии, а о взаимодействии и помощи 5 ТА я еще ничего не мог сказать, не побывав в ее штабе.

Затем мы поручили А. К. Кондратьеву готовить приказ о сдаче и приеме армии и соответствующих донесений, на этот раз уже командующим двух фронтов.

Наши несколько колеблющиеся настроения были рассеяны начальником шифровального отдела, принесшего нам только полученную и расшифрованную директиву Ставки, узаконивавшую распоряжение, переданное Варенниковым по БОДО. Я еще раз, теперь уже с полным основанием, поздравил Цветаева и поторопил начштаба с подготовкой необходимых документов, и пригласил Военный совет армии отобедать со мной.

Тем временем мне удалось связаться по ВЧ с Н. С. Хрущевым и А. Е. Еременко, доложить о своем убытии и попрощаться с ними, получив хорошие, теплые напутствия и пожелания.

Уже во время нашего короткого прощального обеда мне вручили переданную по БОДО записку от начштаба Юго-Западного фронта С. П. Иванова, с приказанием Ватутина перебираться на КП 5 ТА, где уже готовится небольшое ВПУ и откуда мне надлежит осуществлять координацию действий двух левофланговых армий фронта. Теперь все стало на свои места, и я мог со спокойной совестью уезжать».

Из директивы Ставки ВГК командующим войсками Сталинградского и Юго-Западного фронтов:

«Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. 5-ю ударную армию… с 12 часов 26 декабря 1942 г. передать из Сталинградского фронта в состав войск Юго-Западного фронта.

2. Генерал-лейтенанта Попова М. М. назначить заместителем командующего Юго-Западным фронтом по руководству действиями 5-й танковой и 5-й ударной армиями, освободив его от должности командующего 5-й ударной армии и заместителя командующего войсками Сталинградского фронта.

3. Назначить генерал-лейтенанта Цветаева В. Д. командующим войсками 5-й ударной армии…

4. 23-й танковый корпус включить в состав 5-й танковой армии.

5. Главной задачей Юго-Западного фронта на своем левом крыле считать ликвидацию противника в районе южнее Суровикино и в районе Чернышковского, овладение районом Тормосин, Обливская, Чернышковский.

6. Установить разграничительную линию между Сталинградским и Юго-Западным фронтами от Калача (Сталинградский) на юг по реке Дон…»

В автобиографии, датированной 21 августа 1948 г., генерал М. М. Попов укажет: «В сентябре 1942 года Верховным Главнокомандующим товарищем СТАЛИНЫМ мне была предложена должность Зам. Ком. Сталинградского Фронта и вслед за этим состоялось назначение. Октябрь – ноябрь провел в оборонительных боях и по подготовке перехода в контрнаступление.

При переходе в контрнаступление возглавлял левое крыло ударной группировки фронта (57 А, 4 мк, 4 кк), организовывал прорыв и ввод в бой подвижных войск.

Оставаясь в должности Замкомфронта, в декабре 1942 года временно командовал 5 уд. армией, прибывшей в состав фронта, но еще не обстрелянной.

В конце 1942 года был назначен Зам. Комвойсками Юго-Западного фронта по руководству действиями 5 танк, и 5 уд. армий.

В январе 1943 года, оставаясь в должности Зам. Комфронта, временно командовал 5 танк, армией, с которой провел наступательные бои до р. Калитва (около 200 км).

Февраль – март 1943 года возглавлял подвижную группу Ю. З. Фронта в составе 4-х мех. корпусов, с которой провел операции в тылах немецких войск, форсировал р. Донец, овладел городами Славянск, Краматорск и овладел ст. Красноармейская, перерезав все коммуникации немцев.

В связи с общей обстановкой на фронте с группой отошел за р. Донец».

Все именно так и было. Вот только, как и прежде, не обошлось без «пожарных» функций.

Назначенный заместителем к генералу Ватутину, Маркиан Михайлович должен был только руководить действиями двух армий. Примерно как и на Сталинградском у Еременко. Однако существующие трения командующего Юго-Западным фронтом с командующим 5-й танковой армией генералом Романенко к концу декабря обострились.

28 декабря Сталин в разговоре по прямому проводу с генералом Ватутиным сказал: «… Если Романенко плохо работает, мы можем его заменить генерал-лейтенантом Поповым, вашим заместителем, с тем, чтобы он командовал 5-й танковой армией и вместе с тем оставался вашим замом…»

Ватутин, в свою очередь, ответил на это следующее: «… Романенко на протяжении всего периода двух операций чаще всего не понимает общей обстановки и нередко действует вразрез с общим замыслом, стремясь достичь в лучшем случае частных интересов в ущерб общим. Кроме того, Романенко плохо организует бой и к тому же недисциплинирован, о противнике доносит явно преувеличенные данные, вводит в заблуждение, видимо, с целью получить то или другое усиление. Я считаю опасным иметь такого командующего и прошу его заменить. Можно, безусловно, возложить командование 5-й танковой армией на Попова».

И тут же следует приказ Ставки ВГК за № 00495:

«1. Освободить генерал-лейтенанта Романенко П. Л. от должности командующего 5-й танковой армией и направить его в распоряжение Наркомата обороны.

2. Назначить командующим 5-й танковой армией генерал-лейтенанта Попова М. М. с оставлением его в должности заместителя командующего войсками Юго-Западного фронта…»

Генерал П. Л. Романенко (1897 г. р.) начал свою службу еще в Первую мировую войну, дослужился до чина прапорщика и был награжден четырьмя Георгиевскими крестами. В Красной армии учился на курсах усовершенствования начсостава, высшего комсостава, а в 1933-м окончил Военную академию им. Фрунзе. В Гражданскую командовал отрядом, эскадроном, полком. Был помощником командира кавалерийской бригады. До Великой Отечественной войны командовал кавалерийским полком, механизированной бригадой, механизированным корпусом, стрелковой дивизией и снова мехкорпусом. Воевал в Испании, участвовал в советско-финляндской войне.

Знавшие Романенко военачальники оценивают его неоднозначно. Но любопытно свидетельство генерала армии СП. Иванова: «Немного спустя Ватутину позвонил Прокофий Логвинович. Разговор был не из легких. Командующий 5-й танковой был обижен тем, что фронт, по существу, отобрал у него руководство танковыми корпусами. Он считал также, что кольцо окружения по праву должны замкнуть танкисты Филиппенко и мотострелки Филиппова.

Н. Ф. Ватутин при молчаливой поддержке A. M. Василевского ответил неожиданно для нас в самых резких тонах. Он обвинил командарма в том, что его нельзя застать на армейском КП, что он непрерывно "прыгает" из соединения в соединение, поэтому его штаб предоставлен сам себе. Прокофию Логвиновичу был высказан также упрек в потере управления 1-м танковым и 3-м кавалерийским корпусами. На это обычно молчаливый Г. Д. Стельмах заметил, что армия в целом неплохо выполняет свою трудную задачу, а огрехи в управлении войсками при столь маневренных действиях неизбежны. Николай Федорович, однако, судя по его хмурому виду, остался при своем мнении. Так отношения командующего фронтом, да и представителя Ставки, с генералом П. Л. Романенко обострились до предела, хотя и до этого между ними довольно часто возникали трения. А вскоре произошел полный разрыв, и Прокофий Логвинович убыл от нас».

1 января 1943 г. войска Юго-Западного фронта перешли в наступление, однако встретили упорное сопротивление противника. Для наращивания удара Ставка усиливает фронт Еременко четырьмя танковыми корпусами. Но те, совершая 300-километровые марши от станций выгрузки, доходили в назначенные районы, имея всего 50–60 исправных танков. Тем не менее 8 января генерал Н. Ф. Ватутин докладывает Ставке план продолжения операции в Донбассе. А именно: еще до прибытия новых соединений в состав фронта командующий Юго-Западным фронтом планировал окружить и уничтожить части противника севернее р. Северский Донец и восточнее р. Деркул, а также в районе Каменск, Красный Сулин, Усть-Белокалитвенская, овладеть этим районом и к исходу 14 января выйти на рубеж р. Деркул, Кружиловка, Михайловка, Аникин, Красный Сулин.

Соответствующей директивой план операции Юго-Западного фронта был утвержден 11 января. В ней Ставка ВГК требовала нанести удар частью сил 5-й танковой армии с севера на юг во фланг противнику, атакующему части 5-й ударной армии.

Тем временем войска левого крыла Юго-Западного фронта 15–19 января вышли к Северскому Донцу. В самом центре фронта к Северскому Донцу севернее Ворошиловграда вышел 18-й танковый корпус. Части 4-го танкового корпуса овладели Старобельском и Нижней Астраханью. Но все они, встретив упорное сопротивление противника, временно перешли к обороне. Зато войска 6-й армии после ввода в сражение 3-го танкового корпуса, прибывшего из резерва, к исходу 25 января вышли на подступы к Покровскому, что создало условия для нанесения удара на Мариуполь и окружения донбасской группировки противника.

20 января в Ставку был представлен уточненный план дальнейших действий Юго-Западного фронта, где основным инструментом для его реализации должна была стать сильная подвижная группа генерал-лейтенанта М. М. Попова. Ей предписывалось нанести удар с участка Тарасовка, Старобельск в общем направлении на Краматорскую, Артемовск, Сталино (Донецк), Волноваху, Мариуполь с задачей «отрезать всю территорию Донбасса, окружить и уничтожить войска противника на этой территории».

Ввод в сражение подвижной группы генерала Попова намечался после прорыва фронта противника стрелковыми соединениями двух армий (1-й гвардейской и 6-й) правого крыла Юго-Западного фронта. Именно они после ввода в прорыв должны были обеспечить действия подвижной группы, наступая на запад и юго-запад. Однако изначально все пошло не так, как предполагал генерал Ватутин.

Начальник Оперативного управления генерал С. М. Штеменко спустя годы пояснит: «Для нанесения глубокого удара на Мариуполь создали подвижную группу во главе с заместителем командующего фронтом генерал-лейтенантом М. М. Поповым. Штаб этой группы наспех оснащался разнокалиберными радиостанциями и другими средствами управления. Сформировали его 27 января, а через два дня уже началась операция.

В состав подвижной группы входили четыре танковых корпуса (3-й, 4-й гвардейские, 10-й, 18-й) и три стрелковые дивизии (57-я гвардейская, 38-я и 52-я). Всего здесь имелось около 180 танков, обеспеченных в среднем одной заправкой горючего и одним-двумя комплектами боеприпасов. В стрелковых же дивизиях обеспеченность боеприпасами и горючим была еще хуже. Командующий фронтом надеялся поправить это в ходе операции, однако надежды его не сбылись.

Как и следовало ожидать, операция, план которой разрабатывался на основе предвзятой оценки обстановки, развивалась неблагополучно. Подвижная группа на деле оказалась малоподвижной. Танковые корпуса, утопая в снегу, шли по разобщенным маршрутам, на значительном удалении друг от друга. Они часто подвергались ударам господствовавшей в воздухе авиации противника и контратакам его наземных войск. Временами танки останавливались из-за нехватки горючего».

В личном архиве генерала армии М. М. Попова сохранился лишь план написания главы, которая называется «На путях через Донбасс» (зима 1943 г.). Несмотря на сжатость, он чрезвычайно интересен изложенными в нем фактами. Например, в первом пункте плана, под названием «Развитие наступления Советской Армии зимой 1943 года. Краткая предыстория операции» говорится следующее: «Общее благоприятное для Советской Армии развитие стратегической и оперативной (в полосах Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов) обстановки. Некоторое преувеличение наших возможностей в Ставке и командованием Юго-Западного фронта (ген. Ватутиным Н. Ф.). Кратко о замысле командования ЮЗФ. Согласие Ставки на проведение операции. Ошибочная недооценка возможностей маневра противника резервами с других театров военных действий (из Франции) и фронтов. Предвзятость в оценке сил армий Манштейна и способов его действий (отход). Девиз: "Только вперед, противник отходит!"

Фактическое положение дела – противник не утерял организованности в ходе предыдущих неудач, концентрировал силы в Донбассе, подготавливал танковые дивизии к маневру по железной дороге из Франции и Германии, переходил к обороне. Некоторые факты, которые должны были быть взяты под особое наблюдение (сообщения о выдвижении тд противника с запада, работа радиостанций противника с Францией). Подтягивание вражеской авиации, завоевание противником господства в воздухе.

Положение и состояние войск Юго-Западного фронта. Одноэшелонное построение войск, обеспечивающее преследование, а не прорыв обороны противника. Порядок расположения армий. Отсутствие оперативных резервов и пополнений. Удаленность и неподготовленность резервов ВГК. Постепенная утрата преимуществ превосходства сил по мере выхода войск на рубеж предстоящей операции».

Второй пункт обозначен Маркианом Михайловичем, как «Подготовка операции Юго-Западного фронта и подвижной группы»: «Оценка операции командованием фронта и "Ставкой", как "решающей судьбу Германии". Ожидались широкие перспективы в результате разгрома группы "Дон" ("Юг") Манштейна. Некоторые сведения по истории возникновения замысла и решения на операцию в Ставке; требования Ставки к фронту. Краткие данные по взаимодействию фронтов (цели действий, направления и время ударов Брянского, Воронежского, Юго-Западного и Южного фронтов) в операции.

Создание подвижной группы. Мое назначение Командующим подвижной группы.

Личные указания Ватутина Попову по предстоящей операции (примерно 20–21.1.43 г.). Замысел Ком. фронта на окружение и полное уничтожение противника в Донбассе:

"Армии ЮЗФ, нанося главный удар с фронта Покровское, Старобельск на фронт Краматорская, Артемовск и далее в направлении Сталине, Волноваха, Мариуполь, а также нанося мощный удар из р-на юго-зап. Каменск в направлении Сталино, отрезают всю группировку противника, находящуюся на территории Донбасса и в р-не Ростова, окружают ее и уничтожают, не допуская выхода ее на запад и вывоза какого бы ни было имущества".

Данные по размаху операции.

Состав группы (3, 4 гв., 10 и 18 тк, 57 гв., 52 и 38 сд, 9 гв. и 11 тбр, 5, 7 и 10 лыжн. бр., спецчасти и др.). Некоторые данные, характеризующие войска (большой некомплект танков, автомашин и др. боевой техники, некомплект личного состава в пехоте – пример, 57 гв. сд, где во всех батальонах вместе взятых было около 500 чел.; слабая снабженность горючим и некоторыми видами боеприпасов; отсутствие опыта преодоления позиционной обороны противника и др.). Влияние этих элементов обстановки на действия войск – недостаток пехоты к началу наступления, спешенная мотопехота в танковых корпусах, связанность маневра войск из-за снежных заносов.

Задача войск группы: в тесном взаимодействии с 6 и 1 гв. армиями прорвать фронт противника на участке Покровское, Тарасовка и в р-не Старобельск, используя для прорыва сд, арт. и части PC, совместно с частями 6 и 1 гв. армий, как только обозначится успешная атака стрелковых войск и будет подавлена ПТ оборона противника, незамедлительно, и не допуская опаздывания, ввести в прорыв танк, корпуса и далее, стремительно развивая наступление на фронт Краматорская, Артемовск, а затем на Сталино, Волноваха, Мариуполь, разгромить противника, находящегося на территории Донбасса, в р-не Ростова, уничтожить его вместе с другими войсками фронта, не допустив отхода на запад и вывоза материальных ценностей. Обеспечить действия 1 гв. тк и 25 тк (резерв Ставки) в оперативной глубине противника в направлении Днепропетровск, Запорожье.

Овладеть: на 3 день операции районами Славянск, Краматорск, Константиновка, Никитовка, Дебальцево, Артемовск. На 4 день – р-ном Сталино, Макеевка, не позже 7-го дня – районом Мариуполь.

Способы выполнения задач: маневренными действиями выйти на Сев. Донец, разобщить группировку противника, отходящего на северо-запад и запад из р-на Донбасса, окружить и уничтожить по частям противника в районах Краматорская, Красноармейское, Константиновка.

Вытекающая отсюда преднамеренная разобщенность войск группы и широкий фронт действий.

Спешное комплектование штаба. Штабные офицеры (НШ полковник Кулешов Ф. Д. и др.). Член ВС – полковник Чурсин. "Зам." – генерал-майор Панфилов.

Неодновременность прибытия войск группы на фронт: одни соединения уже действовали, другие только прибывали в районы выгрузки (9 и 11 тбр, все лыжн. бр.). Переброска войск по воздуху (одна лыжн. бригада, Старобельск).

Крайний недостаток средств связи. Мои просьбы об их выделении. Неслаженность радиосетей, слабая подготовка связистов.

Авиационное обеспечение. Господство противника в воздухе. Не имеем плана действий 17 ВА. Отставание аэродромов от войск. Отсутствие горючего у авиации. Генерал Златоцветов – зам. ком. 17 ВА.

Слабость тыла группы и других армий. Мало дорог. Очень большой (до 500 км) отрыв войск группы от станций снабжения (Калач).

Неизбежность последовательного ввода сил группы в сражение в условиях господства авиации противника, слабости пехотной поддержки, перебои в снабжении, скованности маневра из-за воздействия авиации противника и снежных заносов.

Решение на операцию группы. Его особенности – широкий фронт наступления; наличие нескольких вариантов действий; обеспечение внезапности путем удара без артподготовки. Недостаток пехоты. Самостоятельный прорыв обороны противника.

Направление главного удара. Группировка сил и средств по направлениям.

Характеристика противника. Его цели. Переход к обороне. Большие маневренные возможности немцев по широко разветвленной сети шоссейных и железных дорог Донбасса. Близость их тыла к войскам. Сильная авиация. Возможность превращения многочисленных городов Донбасса в сильно укрепленные опорные пункты обороны».

Третий пункт рассматривает «Наступление подвижной группы»: «Работа на командном пункте группы в Донцовке. Личная постановка задач командирам танковых корпусов. Затруднения со связью.

Совещание с командирами соединений 28 января (с 21.00) в штабе 10 тк в Старобельске (о готовности к наступлению).

Характеристика готовности группы к действиям. Занятие исходного положения. Фактическая обеспеченность войск – ГСМ, боеприпасы, продовольствие, состояние техники. Организация управления. Растянутость войск и отсутствие охраны коммуникаций.

Взаимодействие с войсками 6 и 1 гв. армий.

Изменения в погоде: ненастье сменяется холодной погодой с бурным снегопадом.

Переход в наступление 29 января – начало действий на рубеже Меловатка, Кабанье силами 57 гв. и 52 сд без артподготовки. Дивизии утопают в снегу.

30 января – на других участках фронта группы. Невозможность ввода 3 тк генерала Синенко по намеченному ранее маршруту из-за неудачи пехоты под Дуванкой. Посылаю генерала Панфилова проталкивать 3 тк. Обходной маневр корпуса. Медленность продвижения из-за заносов. Переходим в стрелковых дивизиях на воловью тягу артиллерии (31.1). Отставание артиллерии. Нарушение подвоза боеприпасов. Недочеты связи с войсками и со штабом фронта.

Развитие наступления к Сев. Донцу. Преодоление Донца. Маневр 10 тк. Наталкиваемся на организованную оборону противника, успевшего занять подготовленные ранее позиции на рубеже Славянск, Рай-Александровка, Черногоровка, Лисичанск. Характеристика немецкой обороны (в населенных пунктах, перехват узлов дорог, подготовленный и обеспеченный маневр противника в населенных пунктах и др.).

Успехи войск ЮЗФ и других фронтов (Воронежского, Южного). Стремительность наступления 6-й армии южнее Харькова.

Затяжка боев за Славянск. Важное значение Славянска в общей системе обороны немцев. "Полоса" городов (Славянск, Краматорская, Константиновка, Артемовск). Особое упорство противника в этом районе. Наши силы связаны. Необходимость восстановить свободу маневра, чтобы стремительно наступать на главном направлении. Борьба за Лисичанск на левом фланге.

Обход Славянска с запада силами 3 тк и с востока силами 14 гв. тбр 4 гв. тк. Коротко характеризовать мероприятия в 14 гв. тбр (все танки 4 гв. тк свели в одну тбр). Захват Краматорское.

Неудача наступления на Константиновку и Артемовск.

Причины неудачи: опора противника на заранее подготовленные к обороне каменные строения, городские комплексы и позиции, подход значительных немецких сил с большим количеством танков, артиллерии; широкий маневр по заранее подготовленным маршрутам, высокая и безнаказанная активность большой численно вражеской авиации, обеспеченный подвоз в достаточном количестве всего необходимого и др.

Предвзятая оценка действий противника, как отхода за Днепр, данная командованием ЮЗФ. Задача группы подтверждается. Требования ускорить наступление войск группы и перехватить пути отхода противника на запад.

Группа продолжает выполнять задачу. Необходимость наращивания сил. Поступление резервов и пополнений пачками, а танков россыпью. Симптомы значительного роста противника.

Наши затруднения с горючим и боеприпасами, переходящие в бедствие. Задача захвата и удержание Красноармейское при изменении соотношения сил в пользу противника и особой активности его авиации. Смысл этих действий, организация наступления.

Ночной маневр на Красноармейское 4 гв. тк. Захват этого ж.д. узла и бои за его удержание. Ожесточенный характер боев. Героизм войск. Командир корпуса Полубояров П. П. Удары противника по коммуникациям корпуса и группы. Проталкиваем оставшиеся силы на помощь 4 гв. тк. Борьба в районе Краматорское, Черкасское, Красноармейское. Дальнейший рост сил противника, особенно бронетанковых. Появление тд СС "Викинг". Особая активность немецкой авиации.

Развитие наступления советских войск в районе Харькова, Белгорода, Ново-Московска, Запорожье. Ввод резервов Ставки (1 гв. и 25 тк). Трудности наступления на Южном фронте. Категорические требования Ставки развивать успех.

Действия противника. Завершение его отхода на Миус(17.2.1943 г.) и переход к позиционной обороне. Окончание перегруппировки его сил (1 и 4 ТА) в полосе группы армий "Юг". Подход резервных тд на рубеж Днепра с запада.

Юго-Западный фронт ставит группе задачу наступать из района Красноармейское на Сталино, Макеевку и на Волноваху. Истощение сил группы. Опоздание лыжных бригад. Переброска 5 лыжн. бр. по воздуху в Старобельск и ее пеший марш к фронту.

Катастрофическое состояние наших войск с горючим и боеприпасами. Невозможность маневра при отсутствии горючего и под ударами авиации противника. Мои предложения об отрыве от противника. Командование ЮЗФ подтверждает задачу на продолжение наступления.

Контрнаступление противника с утра 20.2. Пленение генерала Павлова (ком. 25 тк). Развитие успеха противника в районе Харькова. Отход из Красноармейское войск подвижной группы».

Что касается генерал-майора Петра Петровича Павлова, то командир 25-го танкового корпуса, который с февраля 1943 г. в составе 6-й армии Юго-Западного фронта участвовал в Донбасской наступательной операции, форсировании Днепра и захвате плацдарма на западном берегу южнее г. Запорожье, в ходе этих боев был ранен, но продолжал руководить боевыми действиями. Несмотря на то что в этой операции корпус в течение 13 суток действовал в отрыве от главных сил армии, ведя тяжелые бои с превосходящими силами противника, Павлов сумел организовать прорыв своих частей из окружения в районе г. Запорожье, но при этом сам попал в плен.

К слову сказать, генерал Павлов был ранен дважды и от эвакуации отказался в пользу раненых подчиненных. Ситуация была очень сложной, ведь окружившие 22 февраля корпус немцы имели семикратное превосходство в танках. Когда самолет перевез всех раненых, сам командир корпуса был уже пленен.

Был освобожден в мае 1945 г., затем проходил спецпроверку. После учебы на Высших академических курсах, с мая 1947 г., служил заместителем командира 36-го гвардейского стрелкового корпуса по бронетанковым войскам. С июня 1950 г. в отставке. Умер в Москве 4 сентября 1962 г.

Четвертым пунктом Маркиан Михайлович выделил «Отход войск группы на сев. берег Сев. Донца»: «Противник режет коммуникации группы во многих местах. Борьба на коммуникациях. Героизм наших войск. Удар противника по штабу группы в Степановке (утро 22.2.43 г).

Оборона Барвенково (с 24.2). Оперативный смысл обороны в прикрытии фланга войск в районе Харькова. Собирание сил и средств. Задерживаем противника на рубеже Барвенково.

Отход главных сил подвижной группы за Сев. Донец (к 1.3.43 г.). Стабилизация фронта».

Пятый пункт «Некоторые итоги операции и выводы. Причины незавершенности операции», к сожалению, оказался у терян…

С одной стороны, немецкий фельдмаршал Эрих фон Манштейн в «Утерянных победах» подтверждает, хоть и в своем репертуаре, вышесказанное: «В южном прибрежном районе действий группы начало уже таять. Поэтому в конце февраля противник на рубеже Миуса стал вводить на участках прорыва вместо танковых и подвижных соединений стрелковые дивизии. Противник явно намеревался овладеть плацдармами западнее Миуса еще до наступления периода распутицы. После того как его наступление на широком фронте в этом районе провалилось, оно превратилось в серию безуспешных местных атак.

2 марта группа могла уже выявить результаты своего первого контрудара, проведенного ею силами 4 танковой армии и левым флангом 1 танковой армии по группировке противника, расположенной между Донцом и Днепром. В результате этого удара, а также в результате успешной обороны группы Голлидта на Миусе, вражеские армии Юго-Западного фронта были настолько сильно потрепаны, что они уже не были способны к наступлению. Особенно ослаб натиск частей противника на левый фланг 1 танковой армии и в стык между нею и группой Кемпфа: 6 армия противника, группа Попова, действовавшая у Гришино, и 1 гвардейская армия. Можно было полагать, что мы уничтожили 25 тк и три стрелковые дивизии, разгромили 3 тк и 4 гвардейский тк, 10 тк, одну отдельную танковую бригаду, одну механизированную бригаду, одну стрелковую дивизию и одну лыжную бригаду. Значительные потери понесли 1 гвардейский тк и 18 тк, 6 стрелковых дивизий и 2 лыжные бригады».

С другой стороны, как совершенно правильно констатирует историк А. В. Исаев, «поредевшая группа М. М. Попова удерживала одну из основных коммуникаций немецких войск в Донбассе. В целом засевшие в Красноармейском танкисты, мотострелки и лыжники выполняли типичную для маневренной войны задачу – удержание важного пункта в глубине построения войск противника».

Заслуживает внимание и оценка, данная генералу Попову, начальником Оперативного управления Генштаба Красной армии генералом СМ. Штеменко: «В тяжелейших условиях обстановки Маркиан Михайлович использовал всю полноту власти заместителя командующего фронтом, проявил личную храбрость, настойчивость и умение организовать отпор врагу. В районе Барвенково была создана стойкая оборона, о которую разбились все попытки немецко-фашистского командования прорваться к Харькову через Северский Донец».

Что еще оставалось добавить фельдмаршалу Эриху фон Манштейну: «Но нам не удалось перерезать Донец в тылу противника, так как река все еще была скована льдом и ее легко преодолевали солдаты с легким оружием». И снова оставалось пенять на мороз!

А как же героизм и мужество советских бойцов и командиров? Например, 57-я гвардейская стрелковая дивизия в подвижную группу генерала М. М. Попова вошла 30 января. Она наносила удар из района Старобельска в общем направлении на Красноармейское, Волноваха, Мариуполь. 17 февраля принимала участие в освобождении Красного Лимана. Освобождала Славянск. Затем вышла к городу Краматорск. А с 19-го, приняв позиции у войск 3-го танкового корпуса по фронту: на южной и юго-западной окраине Краматорска, вела ожесточенные оборонительные бои под городом. Затем 28-го оставила его и отходила к Славянску. С 1 по 3 марта вела арьергардные бои и только затем скрытно отступила через Райгородок, заняв позиции за Северским Донцом.

Или вот 52-я стрелковая дивизия, которая 19 января разгрузилась на станции Калач и тут же была переброшена в Старобельск, куда ее основные части прибыли 27-го. Направленная на Мариуполь, с боями форсировала Северский Донец, а 25 февраля заняла Барвенково. Затем попала в окружение, но сумела выйти из него к Изюму. С марта по июль 1943 г. держала оборону по реке Северский Донец, южнее Белгорода.

«Также ярко проявился его полководческий талант»

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 28 января 1943 г. заместитель командующего войсками Сталинградского фронта генерал-лейтенант М. М. Попов был награжден только что учрежденным орденом Суворова 1-й степени (№ 32) «За умелое руководство боевыми действиями фронта по окружению и разгрому немецко-фашистских войск под Сталинградом». К слову сказать, этим указом впервые были отмечены 23 человека из числа генералов и маршалов Советского Союза: представители Ставки ВГК Маршал Советского Союза Г. К. Жуков, генерал армии A. M. Василевский, маршал артиллерии Н. П. Воронов; командующие фронтами генерал армии К. А. Мерецков, генерал-полковник Н. Ф. Ватутин, Л. А. Говоров, Ф. И. Голиков, А. И. Еременко, К. К. Рокоссовский, генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский; командующие армиями генерал-лейтенант П. И. Батов, В. И. Кузнецов, Д. Д. Лелюшенко, И. И. Масленников, К. С. Москаленко, П. С. Рыбалко, Ф. И. Толбухин, И. М. Чистяков, В. И. Чуйков, М. С. Шумилов и другие.

Антонин Александрович Попов в 1943 г. был помощником начальника разведотдела штаба 5-го гвардейского стрелкового корпуса. Однажды он докладывал очередную разведсводку командиру корпуса генералу А. П. Белобородову, который после доклада вдруг сказал: «Моте привалило: назначен командующим Резервного фронта…»

И действительно, в апреле 1943-го генерал-лейтенант М. М. Попов был назначен командующим войсками Степного военного округа (штаб округа в Воронеже). Этот округ был сформирован только что, в апреле, и включал территории Воронежской, Курской, Тамбовской и Ростовской областей. 9 июля округ преобразовали в Степной фронт.

О важности такого назначения можно узнать из книги В. О. Дайнеса «Маршал Конев»: «Степным военным округом, созданным 15 апреля на базе полевого управления и войск Резервного фронта, командовал генерал-полковник М. М. Попов, которого 5 июня сменил генерал-полковник М. А. Рейтер. Однако его кандидатура не устраивала И. В. Сталина. При подготовке Воронежско-Касторненской операции Рейтер, командовавший Брянским фронтом, предлагал отсрочить ее начало на день. Это не понравилось Сталину, который лично контролировал подготовку операции. Он тогда резко отчитал Рейтера.

Как показали дальнейшие события, командующий Брянским фронтом был прав. Нехватка времени на подготовку операции, затруднения со снабжением и сосредоточением войск привели к тому, что противник успел подтянуть резервы и упорной обороной сумел избежать разгрома. Но Сталин не простил Рейтеру его спор по поводу начала операции, а потому решил сместить Макса Андреевича с должности.

23 июня Сталин принял в своем кремлевском кабинете Конева.

– Вы, товарищ Конев, назначаетесь командующим Степным военным округом – нашим главным резервом, – сказал Иосиф Виссарионович. – Он должен сыграть важную роль в контрнаступлении».

Назначенный к М. М. Попову помощником командующего по формированию и укомплектованию войск генерал М. И. Казаков в начале апреля на машине выехал в сторону Воронежа. Когда-то это был «красивый благоустроенный город с множеством старинных зданий, сработанных на века, – напишет он в мемуарах. – А теперь на их месте громоздились закопченные развалины, груды битого кирпича, скрюченные железные балки. В пустых проемах окон гулял ветер».

Боевой генерал с трудом представлял себе характер предстоящей работы на Резервном фронте, но со временем все встало на свои места: «Завершая зимнюю кампанию 1942/43 года, Ставка уже вела подготовку к летнему периоду. Проводилось значительное усиление войск в тех районах, где предвиделись наиболее активные действия. Такими районами являлись прежде всего Орел, Курск, Харьков, Воронеж. Именно здесь накапливались грандиозные оперативно-стратегические резервы Ставки. И нам довелось стать участниками этого огромной важности, очень трудного дела.

Название нового фронта в полной мере соответствовало его назначению. В состав его были включены шесть общевойсковых армий (5-я и 4-я гвардейские, 27, 53, 46 и 47-я) и одна танковая (5-я), а также несколько отдельных танковых, механизированных и кавалерийских корпусов.

В начале апреля все эти войска, строго говоря, не являлись боеспособными. Дивизии и полки нуждались в восстановлении – пополнении личным составом, вооружением и техникой. Несколько лучше других выглядели две армии – 4-я гвардейская, сформированная из полнокровных воздушно-десантных частей, и 5-я танковая. В остальных же армиях дивизии насчитывали лишь по 1000–1500 человек личного состава, не имели автотранспорта и артиллерии.

Пожалуй, в наиболее тяжелом состоянии находились кавалерийские дивизии. Они нуждались не только в пополнении людьми и лошадьми, но и в продолжительном отдыхе. За зимние месяцы уцелевший здесь конский состав был измотан и истощен до предела.

Главное управление по формированию и укомплектованию войск ежедневно направляло к нам тысячи людей. За один месяц мы сумели полностью укомплектовать многие дивизии 5-й гвардейской армии, которой командовал в то время генерал-лейтенант А. С. Жадов, и 53-й армии, которую возглавлял Иван Мефодьевич Манагаров.

Чуть позже началось укомплектование 46-й и 47-й армий. А вот 27-я армия оказалась своего рода падчерицей. Ею мы занялись в последнюю очередь. Вооружение для нее поступило только в мае».

Тем не менее весь руководящий состав фронта работал с огромным напряжением, а вся организационная работа проводилась в высоких темпах. Генерал М. И. Казаков вспоминает: «В начале мая нормальное течение жизни в войсках Резервного фронта несколько нарушилось. Пришлось в некоторых армиях прервать боевую учебу и переключить усилия личного состава на подготовку оборонительных рубежей. Дело в том, что от пленных и перебежчиков стало известно о готовности немцев к большому наступлению на Курский выступ. На основании этих данных командующий войсками Воронежского фронта генерал-полковник Н. Ф. Ватутин обратился в Ставку с предложением вывести войска Резервного фронта на рубеж Ливны, Касторное, Старый Оскол. Предложение Ватутина было принято, и вскоре мы получили соответствующую директиву. Выводить нужно было 5-ю гвардейскую, 27-ю и 53-ю армии.

Сразу же приступили к выполнению своих новых задач войска 53-й армии. По отношению к другим нашим дивизиям им отводилось центральное положение, западнее Касторного, примерно на рубеже Быковского водораздела. 5-я гвардейская армия также организованно заняла оборону западнее Старого Оскола. В обеих этих армиях дивизии уже представляли собой неплохие боевые организмы, и за них мы могли не беспокоиться.

Иное положение было в 27-й армии. Вследствие запоздалого прибытия пополнения и техники, дивизии ее следовали в район Ливны несколькими эшелонами. Вначале шел малочисленный костяк частей, состоявший в основном из офицеров и сержантов. За ним следовали маршевые подразделения, которые вливались в боевые части на привалах и в местах ночлегов. Офицерский состав тут же принимал это пополнение и во время последующих переходов занимался сколачиванием взводов и рот. Техника и вооружение направлялись отдельно и тоже догоняли армию уже в пути».

Словом, за два-три месяца своего существования Резервный фронт вырос в реальную грозную силу. Не отставала и подготовка руководящего состава: «В начале мая у нас состоялся учебный сбор командующих армиями. Завершился он полевой поездкой по местам сентябрьского наступления 40-й армии. Маркиан Михайлович Попов, командовавший этой армией в ту пору, очень содержательно разобрал на местности все детали операции, все ее сильные и слабые стороны, а заодно раскрыл и подлинные причины нашего тогдашнего неуспеха. Мне помнится, что участники этой поездки хорошо отзывались о ней.

Несколько позднее проводились сборы командиров кавалерийских корпусов и дивизий. В составе нашего фронта сосредоточилась тогда почти вся конница Красной армии, и эти сборы представляли несомненный интерес для всех кавалерийских начальников. Там от начала до конца присутствовал Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный.

Всему руководящему составу фронта и армий были показаны общевойсковые учения с последующим подробным разбором их. Общевойсковые командиры побывали на учении по теме "Действие передового отряда бронетанковых войск при вводе в прорыв танковой армии". Оно проводилось в 5-й гвардейской танковой армии под руководством заместителя командарма Н. И. Труфанова.

Запомнилось мне и другое показное учение, на которое были приглашены кавалерийские начальники. Там отрабатывалась тема "Боевые действия передового отряда при вводе в прорыв кавкорпуса"».

Постановлением Совета министров СССР от 23 апреля 1943 г. Маркиану Михайловичу Попову было присвоено звание генерал-полковника, а в июне последует новое назначение на должность командующего войсками Брянского фронта.

Начальник штаба фронта генерал Л. М. Сандалов, предваряя это назначение, в своей замечательной книге «На московском направлении» рассказывает: «В майские дни развернулась всесторонняя подготовка к наступлению на Орел. Основное внимание уделялось войскам, предназначенным для наступления на направлении главного удара. В войсках же 61-й армии генерал Рейтер и я смогли побывать всего два раза. В это время прибыл новый заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант И. И. Федюнинский, обладавший большим опытом в проведении операций. Его направили для оказания помощи в подготовке к наступлению 61-й армии.

С целью маскировки штабы всех степеней переместились в леса или в маленькие, находящиеся на отшибе деревеньки. Штаб фронта перешел в небольшое селение Юрьево, в 2–3 км севернее Плавска. В начале июня туда прилетел на самолете A. M. Василевский. Самолет подрулил к самому дому, где должен был разместиться Александр Михайлович. Сразу после прибытия он напомнил мне, что еще 13 марта по решению Ставки командование Брянского фронта должно было вступить в командование Резервным фронтом. Но это перемещение тогда отложили.

– А вот теперь Ставка нашла возможным осуществить свое решение, – сказал Василевский. – Рейтер, Сусайков и вы возглавите Резервный фронт, который переименован в Степной военный округ, а его командование – генерал-полковник М. М. Попов, генерал-полковник Л. З. Мехлис и генерал-лейтенант М. В. Захаров – возглавят Брянский фронт.

Видя мое огорчение, Василевский дополнил свое сообщение:

– Для преемственности и управлении Брянским фронтом я и новый командующий фронтом генерал Попов считаем целесообразным оставить лично вас на месте. Если вы не возражаете против этого предложения, то договоритесь об этом с Поповым.

7 июня генерал-полковник М. М. Попов прибыл в Юрьево и вступил в командование фронтом. Мне прежде не приходилось с ним встречаться. Однако я знал, что генерал Попов накануне войны командовал Ленинградским военным округом… (…)

Таким образом, новый командующий фронтом обладал богатым опытом в проведении крупных наступательных операций. Мы быстро договорились с ним, и я остался на прежней должности.

Молодой, энергичный, очень подвижный, Маркиан Михайлович сразу же включился в подготовку Орловской операции. Огромную помощь оказал нам в ее подготовке Александр Михайлович Василевский. Он на продолжительный срок остался при нашем фронте».

Как известно, в ходе большого летнего наступления 1943 г. на советско-германском фронте противник надеялся разгромить главные силы Красной армии, захватить стратегическую инициативу и добиться изменения хода войны. Самым удобным участком для решительного удара немецких войск являлся выступ в районе Курска – Курская дуга. С севера над выступом нависали войска группы армий «Центр», а с юга его охватывали войска группы армий «Юг». Таким образом, немецким командованием делался расчет на то, чтобы срезать под основание выступ и разгромить действовавшие там соединения Центрального и Воронежского фронтов. Разработка плана наступательной операции «Цитадель» немецким командованием была завершена в первой половине апреля. Ее общий замысел сводился к следующему: двумя одновременными встречными ударами в общем направлении на Курск – из района Орла на юг и из района Белгорода на север – окружить и уничтожить на Курском выступе войска Центрального и Воронежского фронтов. Последующие наступательные операции вермахта ставились в зависимость от результатов сражения на Курской дуге.

Находившийся по заданию Ставки в районе Курского выступа Г. К. Жуков докладывал: «Лучше будет, если мы измотаем противника на нашей обороне, выбьем его танки, а затем, введя свежие резервы, переходом в общее наступление окончательно добьем основную группировку противника». И 12 апреля на совещании в Ставке было принято решение о преднамеренной обороне, которая не была пассивной. В предвидении немецкого наступления были проведены крупные воздушные операции…

По свидетельству Маршала Советского Союза A. M. Василевского, «принимая непрерывное и самое активное участие в подготовке войск фронтов курского направления к отражению удара врага и к переходу их в контрнаступление, Генеральный штаб продолжал заниматься одновременно разработкой другой операции, тесно связанной с планом действий на курском направлении и получившей условное наименование "Кутузов". Ее цель заключалась в том, чтобы усилиями левого крыла Западного и всего Брянского фронтов (50-я, 11-я гвардейская, 61, 3,63-я армии) в тесной увязке с действиями Центрального фронта, в наиболее выгодный для нас момент нанести удар по орловской группировке противника, овладеть городом Орел.

Верховный Главнокомандующий придавал операции "Кутузов" важное значение. В середине мая он дал мне указание выехать на Брянский и левое крыло Западного фронта, чтобы на месте проверить, правильно ли понимают войска поставленные перед ними задачи и как идет подготовка к их выполнению».

После детального изучения плана операции и внесения в него принципиально важных корректив командующий Брянским фронтом вместе с начальником штаба и представителем Ставки направились в войска. Когда ехали по Орловскому шоссе к Мценску, то обратили внимание на указатель с надписью «На Спасское-Лутовиново».

– В этом году исполняется 125 лет со дня рождения И. С. Тургенева, – сказал A. M. Василевский, – давайте заедем в бывшую усадьбу его родителей, где он сам жил долгое время, почтим память выдающегося русского писателя.

Как запомнит Л. М. Сандалов, «погода стояла солнечная, было сухо. Ехать можно было по всем грунтовым дорогам. Через несколько минут мы въехали в Спасское-Лутовиново».

Генерал-полковник (1944) Леонид Михайлович Сандалов (1900–1987) свою службу в Красной армии начал в 1919 г. И, нужно сказать, от иных отличался хорошим образованием и опытом. Он окончил курсы комсостава (1920), Киевскую объединенную школу командиров (1926), Военную академию им. Фрунзе (1934) и Академию Генштаба (1937). Принимал участие в Гражданской войне. С 1920-го: врид 2-го помощника начальника штаба бригады, инструктор для поручений при батальоне и адъютант батальона. 1921–1924 гг.: командир взвода, помощник командира роты, командир роты, помощник начальника мобчасти и помощник начальника оперчасти штаба дивизии. 1926–1931 гг.: помощник командира роты, помощник комбата, помощник командира роты, комроты и начальник полковой школы. 1934–1936 гг.: начальник штаба 1-го механизированного полка 1-й кавалерийской дивизии, помощник начальника 1-го отделения 1 – го отдела штаба Киевского военного округа. В сентябре 1937 г. Леонид Михайлович назначен начальником оперативного отдела штаба Белорусского военного округа. Принимает участие в походе в Западную Белоруссию. С 1940-го – начальник штаба 4-й армии. С 30 июня по 23 июля 1941 г. временно исполняет обязанности ее командующего. В августе – ноябре – начальник штаба Центрального и Брянского фронтов. С декабря – начальник штаба 20-й армии. С сентября 1942 г. – начальник штаба Брянского фронта.

С новым командующим войсками фронта у Леонида Михайловича сложатся самые добрые отношения. Воспитание, образование и боевой опыт армейского и фронтового масштаба сыграют здесь свою особую роль. Они недолго будут присматриваться друг к другу. Очень скоро Маркиан Михайлович Попов оценит своего первого заместителя один раз и навсегда. И, нужно сказать, это мнение более не изменится ни на йоту: «Тов. Сандалов, старый штабной командир, принял действенное участие в подготовке войск, штабов и фронтового аппарата к Орловской операции. В ходе операции умело организовывал и обеспечивал управление войсками, а также много и добросовестно работал над проведением в жизнь решений командования и умело мобилизовал и подготовил на это штаб фронта на всех этапах операции. Оказывал конкретную систематическую помощь штабам армий и соединений.

Достоин награждения правительственной наградой – орденом Кутузова 1-й степени».

Но вернемся в «Спасское-Лутовиново». Сам музей-усадьба был создан осенью 1922 г. В 1937-м он стал филиалом Орловского государственного литературного музея И. С. Тургенева, а в 1939 г. в связи со 120-летием со дня рождения писателя был переведен в разряд государственных. Незадолго до войны сюда были завезены материалы для восстановления главного усадебного дома, но работы остановились. Около трех месяцев усадьба и село были под немцами, которые перед своим отступлением в декабре 1941 – го сожгли село и усадебные строения. Затем, в течение полутора лет, на территории усадьбы расположились наши воинские части и медсанбат. И только летом 1944 г. тургеневский заповедник открыли для посетителей снова.

Генералы тогда осмотрели саму усадьбу, ее окрестности и домик, в котором жил русский писатель. Уже перед отъездом Маркиан Михайлович, обращаясь ко всем, сказал:

– А помните слова Тургенева: «Если у Вас есть атлас, отыщите в нем карту России и проведите пальцем от Москвы по направлению к Черному морю; на Вашем пути – немного севернее Орла – Вы обнаружите город Мценск. Так вот! Моя деревня находится в 10 километрах от этого места с довольно труднопроизносимым, как видите, названием. Это совершенная глушь… тихая, зеленая, печальная».

Генералы заулыбались…

– А ведь хорошо в глуши-то, хорошо… – договорил Попов и перевел разговор на другую тему…

Леонид Михайлович начал готовиться к предстоящей операции еще с генералом Рейтером. Их разговор навсегда врезался в память:

– Как только немцы уткнутся в оборону Центрального фронта, увязнут в ней, Западный и Брянский начнут операцию, – уточнил Рейтер.

– А какие силы примут участие, каков замысел? – поинтересовался Сандалов.