Инкуб Горъ Василий

– Из любви к твоей жене. Или привязанности. В общем, это не он ею крутит, а она им. А у Кирилла мозги самого обычного юнца. Он не злой, не коварный, он почти бесцветный. Царя играет свита, а юного царя тем более. Инкуб станет таким, каким его сделают окружающие. Понимаешь теперь, Аркадий, какие перспективы открываются перед разумными людьми? Правда, Мартынов не доверяет мужчинам. Что, в общем, не удивительно, учитывая тяжелую моральную травму, нанесенную ему отцом. Но ведьмы имеют на него очень большое влияние, которое, по-моему, до конца не осознают.

– Иными словами, три распутные бабы вконец испортили чистого юношу, – криво усмехнулся Завадский.

– Во-первых, ведьм не три, а четыре, – вздохнул Кобяков. – И самая опасная, самая оголтелая из них Екатерина Сабурова. Честно скажу тебе, Аркадий, я ее боюсь. До поросячьего визга. Она убила двух человек на моих глазах.

– А твое место в иерархии сатанистов, я так полагаю, незавидное? – спросил с брезгливой усмешкой Завадский.

– Ты погоди меня жалеть, Аркадий, – зло оскалился Эдуард. – В любом случае, оно лучше твоего. Устроив покушение на Зою, вы объявили инкубу войну, и теперь я гроша ломаного не дам за ваши жизни, не говоря уже о душах.

– Так тебя прислал инкуб? – удивился Завадский.

– Можно сказать и так, – пожал плечами Кобяков. – Подпиши бумагу, Аркадий, или уходи в монастырь. Пойми ты, наконец, ваша ненависть делает его сильней, зло, творимое вами, идет ему только на пользу. Это не он строит ад на земле, а вы с Верещагиным. Если так будет продолжаться дальше, то мы допрыгаемся до Апокалипсиса. Ты знаешь, как я стал вице-губернатором?

– За взятку, – проявил осведомленность финансовый директор «Осириса».

– И что, это первая взятка, данная в нашем замечательном городе? Не инкуб порождает зло, Завадский, а зло творит инкуба, дабы потом прятаться за его спиной. Смири гордыню, Аркадий. Поверь мне на слово, два умных человека вполне способны будут обуздать четырех дур и с их помощью управлять инкубом. Пусть себе развлекается на сексуальной почве, тем более что это не он организовал всемирный бардак. А в экономике и политике Кирилл будет делать только то, что выгодно нам с тобой. Мы же не в раю живем, мой дорогой компаньон. В реальной жизни нельзя обойтись без изрядной толики зла, так пусть это зло станет управляемым. Знаешь, кто был первым рыночником?

– Кто?

– Сатана, Аркадий, – улыбнулся Кобяков. – У Бога можно выпросить милость даром, а дьявол ничего так просто не дает. Хочешь власти и денег – плати.

– А зачем твоему инкубу наши души?

– Если ты мне объяснишь, Завадский, что такое душа, я, возможно, отвечу на твой вопрос. Пока что я не ощутил потери. Зато познал всю сладость рабства. Не ухмыляйся, Аркадий, рабство, это всего лишь изнанка власти. Тот, кто не был рабом, никогда не станет властелином. Вкус власти всегда отдает горечью унижения и в этом его главная прелесть.

– По-моему, участие в оргиях вредно отразилась на твоих умственных способностях, Эдик, – поморщился Аркадий Савельевич. – Ты несешь чепуху.

– Врешь, Завадский, – неожиданно расхохотался Кобяков. – Ты ведь понял, о чем я сказал. Для многих из нас инкуб был идолом еще до того, как появился на горизонте. Знаешь, какая сейчас главная фишка и у глупых девочек, и у зрелых матрон – паучок на попке. Они делают татуировку, отлично понимая, что означает этот знак. Быть рабыней инкуба стало модным, Аркадий, ибо это рабство дает власть. Хотя бы над сопливыми юнцами, желающими прикоснуться к запретному. Вот оно Евино потомство! Змей еще даже не пытается их соблазнить, а они уже готовы ему отдаться.

– Твои бы слова, да профессору Попеляеву в уста, – с досадой бросил Завадский.

– Семен Александрович был плохим ученым, – нахмурился Кобяков. – Вместо того чтобы изучить суть проблемы, он стал уничтожать ее внешние проявления. Ты пытаешься идти по пути самозваных инквизиторов, Аркадий, и, скорее всего, результат будет тот же. Я тебя предупредил, но решать в любом случае не мне.

Разговор с Кобяковым подействовал на Завадского, как красная тряпка на быка. Конечно, Аркадий Савельевич ощущал свою греховность, но ему вдруг пришло на ум, что заслужить прощение перед силами Добра, он сможет не столько молитвой, сколько борьбой. И борьба эта будет совсем нешуточной. Завадский неплохо знал Кобякова. Эдуард всегда рвался к власти, но поставить на колени его могла только реальная сила. Скорее всего, он действительно стрелял в Мартынова, но не убил. И это обстоятельство породило в его душе дикий страх, а потом и желание подчиниться сильнейшему. А если припомнить, что Попеляев и егерь Михеев, отличные стрелки, к слову сказать, не смогли убить Кирилла Мартынова два года тому назад, то отсюда можно сделать неутешительный вывод – пуля этого выродка не берет. Зато Верещагину удалось очень изящно избавиться от жены-ведьмы, разметав с помощью взрыва огромной силы ее тело на атомы. Правда, потом она вновь явилась к нему, но это, скорее всего, бред больного воображения.

– А если в него садануть из гранатомета? – предложил Смагин.

– Стрелять из гранатомета на улице – последнее дело, – остудил пыл детектива Завадский. – Слишком много жертв. К тому же он может заметить охотника и принять соответствующие меры.

– Думаете, смерть Козинцева не была случайностью? – насторожился Борис.

– В любом случае, мы должны учесть все, – вздохнул Завадский. – Боюсь, что второго шанса у нас не будет. Инкуб насторожился после смерти Зои. И Кобякова он к нам прислал не случайно.

– Но если он пытался договориться, то, значит, ему есть чего бояться, – заметила Дятлова, сидевшая на заднем сидении «Бентли».

Завадскому предстояла нелегкая встреча с инквизиторшей, и он на всякий случай подстраховался, прихватив с собой Смагина и Дятлову, уже имевших дело с Марией Дробышевой. Аркадий Савельевич навел справки об этой женщине, но ничего примечательного в ее биографии не обнаружил. Не состояла, не участвовала, не привлекалась. Ее родство с Брагинским тоже не подтвердилось. Справедливости ради надо сказать, что Дробышева на нем и не настаивала. Так что мысль о заинтересованности Марии Степановны в имуществе, оставленном покойным Валентином Васильевичем, можно было смело отбросить как несостоятельную.

– А кого мы ждем? – спросил Смагин, оглядываясь по сторонам.

– Верещагина, – пояснил Завадский. – Анатолий Викторович изъявил желание сопровождать нас на важную встречу.

– Железный мужик, – похвалил знакомого детектив. – Я думал, он окончательно сопьется от переживаний.

– Я его утешу, – пообещала Дятлова.

– Это похвальное желание, Ирочка, помочь своему ближнему, но у меня на тебя есть виды.

– Аркадий Савельевич, я вас не узнаю, – засмеялась супруга важного губернского чиновника.

Продолжению разговора помещал Верещагин, пересевший из служебной машины в «Бентли». Анатолий Викторович выглядел озабоченным, но не более того. Судя по всему, привычный ритм жизнь подействовал на его психику благотворно, и он сумел восстановить, утерянное было со смертью жены, душевное равновесие.

– Я, кажется, помешал вашему разговору? – спросил новый пассажир.

– Я пыталась соблазнить, Аркадия Савельевича, но мое кокетство не было оценено должным образом, – ласково улыбнулась Дятлова соседу.

– Вы не правы, Ирина, – запротестовал Смагин. – Я оценил.

– Боря, вы солдафон, извините за грубое определение, а мне сейчас нужна тонкая впечатлительная душа, способная оценить мои сомнения и метания.

Дробышева гостей ждала, во всяком случае, встретила их во всеоружии. На столе, под старомодным абажуром стояла вазочка с печеньем и пустые пока чашки. Сама хозяйка была облачена в строгое черное платье с белым отложным воротничком, как нельзя более подходившее к ее строгому смуглому лицу. С определением возраста хозяйки у Завадского возникли проблемы – Марии Степановне могло быть пятьдесят лет, но не исключались и семьдесят. Эта худая рослая женщина с маленькими изящными ручками, ловко разливающими чай по чашкам, принадлежала к породе людей словно бы не имеющих возраста. Аркадий с трудом мог бы представить ее ребенком или молоденькой девушкой. Не исключено, что она так и появилась на свет в черном платье с тщательно приглаженными волосами и множеством мелких морщинок вокруг вечно прищуренных глаз. Обстановка комнаты вполне соответствовала внешнему виду хозяйки, и кроме круглого стола, за которым расположились гости, здесь были только кровать, тумбочка и шкаф старинной работы. Из чего Завадский заключил, что накопление материальных благ не слишком беспокоит Марию Степановну, а потому и предлагать ей деньги не следует. Разве что она сама заикнется о них.

– Святая инквизиция, благодаря своему огромному опыту, умела отслеживать выродков дьявола еще в младенческом возрасте и довольно успешно нейтрализовывала их, – начала без предисловий Мария.

– Каким образом? – насторожился Завадский.

– Их либо душили в колыбели, либо сжигали на кострах вместе с матерями. Обычно это делалось без лишнего шума и судебных разбирательств. К сожалению, в последние сто лет нам стали чинить препятствия люди, не понимающие или не желающие понимать опасности, которую несут с собой порождения Сатаны. Кирилла Мартынова можно было бы назвать нашей ошибкой, если бы не обстоятельства, помешавшие нам вовремя обратить на него внимание. К тому же его мать оказалась очень даровитой ведьмой, и ей удавалось долгое время скрываться от нас.

– Мы готовы исправить ваш недосмотр, сударыня, – склонил голову в сторону хозяйки Завадский. – К сожалению, нам не хватает опыта. В свое время я предлагал свои услуги господину Попеляеву, но, к сожалению, он не оценил мое рвение, посчитав слишком грешным для столь ответственной работы.

– Семен Александрович много внимания уделял форме, забывая порой о цели, – поморщилась Добродеева. – Я же считала тогда и повторяю теперь, что цель действительно оправдывает средства. Особенно когда речь идет не о зародыше монстра, а о вполне созревшем инкубе, способном изменять мир вокруг себя.

– Но мы все, в некотором роде изменяем этот мир, – пожал плечами Завадский.

– Вы знаете конечную цель этих перемен?

– Нет.

– А он знает. Мир Антихриста – вот цель, которую ставит перед собой инкуб, и самое страшное, что у него уже появляются помощники. Люди привыкли к тому, что солнце восходит на востоке, а садиться на западе, и они думают, что так будет всегда. Увы, мир куда более изменчив, чем многим кажется.

– Вы нас убедили, Мария Степановна, но нам хотелось бы знать, можно убить это чудовище или нет?

– Можно, – уверенно произнесла Дробышева. – Если удастся разодрать, разрубить, разнести его тело на куски, то он уже не сможет восстановиться во плоти. Не исключено, правда, что он переместиться в тело одной из ведьм, а потому их тоже следует уничтожить, но не раньше, чем падет он.

– Есть еще люди, подписавшие с инкубом контракт, – напомнила Дятлова.

– Маловероятно, что демон вселится в их тела, но он может управлять ими из другого мира. За ними следует установить контроль и при малейшем подозрении принять меры. И уж конечно нельзя позволить им иметь детей, ибо все они мужчины и женщины заражены его семенем.

– Мы собираемся заманить инкуба в ловушку, – понизил голос до шепота Завадский. – С помощью Ирины, к которой он проявляет интерес.

– Вам это не удастся, – покачала головой Дробышева. – Он очень тонко чувствует отношение к себе и сумеет отличить любовь от ненависти. Правда, мне довелось как-то прочесть в одной старинной книге, что одной благочестивой женщине удалось увлечь за собой демона. Для этого ей пришлось искупаться в крови одного из его самых преданных рабов. Любовь несчастного к своему хозяину была столь велика, что она пересилила ненависть в сердце той, что отважилась стать приманкой.

– Страшновато, – подал голос до сих пор молчавший Смагин.

– Трусу не следует бросать вызов инкубу, но тот, кто одолеет зло, будет щедро вознагражден как в жизни этой, так и в жизни той.

– Мы попытаемся, – откашлялся Завадский. – Пожелайте нам удачи.

– Я буду молиться за вас, – склонила голову в поклоне Мария Степановна.

Прошлое подполковника Годунова было покрыто столь густым мраком, что Завадский даже и не пытался, наводить о нем справки. Ему очень вовремя намекнули, что подобное любопытство может быть истолковано превратно, с весьма печальными для интересанта последствиями. В любом случае этот кряжистый сорокалетний мужик свое дело знал, и суть предстоящего мероприятия ухватил с полуслова. Судя по всему, Кирилл Мартынов был далеко не первым в его жизни субъектом, подлежащим ликвидации. А потому к пожеланиям, прозвучавшим из уст Завадского, Годунов отнесся совершенно спокойно.

– Я только прошу учесть Владислав Сергеевич, что вам придется иметь дело с очень непростым человеком. Более того, мы сильно сомневаемся, а человек ли он вообще.

– Заинтриговал, – качнул бритой головой бравый подполковник. – Показывай.

Предсмертные откровения Брагинского Владислав Сергеевич выслушал совершенно спокойно, ни один мускул не дрогнул на его опаленном солнцем лице. А вот драка в кафе, снятая людьми Смагина, его заинтересовала настолько, что он просмотрел ее четыре раза подряд, делая при этом какие-то пометки в блокноте. Удивленный его усердием Борис на всякий случай заметил:

– Ты только учти, Влад, я специально подослал к нему лохов, чтобы проверить, на что этот юнец способен.

– И какие выводы ты сделал? – спросил Годунов, не отрывая глаз от экрана.

– Расторопный малый с хорошо поставленным ударом.

– Этот малый, – четко и раздельно произнес подполковник, – превосходит быстротой реакции самого натасканного из моих волкодавов в два-три раза. И это в явно комфортных условиях, Борис. А что будет, если его загнать в угол? Он инопланетянин?

– Скорее, оборотень, – усмехнулся Верещагин. – Многие считают его инкубом, сыном Сатаны.

– Интересный тип, – задумчиво протянул подполковник.

– Вы отказываетесь? – почти с ужасом спросил Завадский.

– Я профессионал, – спокойно отозвался Годунов. – Мне предлагают за миллион долларов устранить щенка. Немыслимые деньги за подобную работу. Но теперь я вижу, что Кирилл Мартынов таких денег стоит. Мне придется задействовать всех своих людей.

– Вам следует устранить еще трех женщин, – вздохнул Завадский.

– Мы об этом не договаривались, – нахмурился Годунов.

– Мой компаньон неправильно выразился, – поморщился Верещагин. – Речь идет о ведьмах, заключивших договор с адом. Они связаны с демоном неведомыми нам путями. Он может переселяться в их тела в случае нужды. Понимаете? Вы его убьете в одном месте, а он вас встретит в другом, во всем бабьем великолепии. И смею вас уверить, подполковник, суккуб стоит инкуба.

– Он змей о четырех головах, причем три из этих голов – женские, – дополнил Анатолия Викторовича Завадский. – К счастью, и для вас, и для нас мы устранили одну из ведьм, и это облегчило наше положение.

– А подробнее можно? – попросил Годунов.

Завадский покосился на Верещагина, спрашивая разрешения, Анатолий Викторович мрачно кивнул:

– Он должен знать все, Аркадий, иначе ему не справиться с ситуацией. Речь ведь не о людях идет – о нечистой силе.

Рассказ о смерти Зои Верещагиной Годунов выслушал с большим вниманием, но с выводами торопиться не стал. Хотя и высказал сомнение по поводу смерти женщины. В конце концов, она могла покинуть машину до взрыва. Либо расторопный инкуб, если уж он такой всевидящий, мог разминировать БМВ. А пожар на АЗС, это не более чем совпадение.

– Но ведь я ударил ее ножом? – нахмурился Верещагин.

– Или вам показалось, что вы ее ударили, – усмехнулся подполковник. – Я сам человек пьющий, и мне случалось переживать подобные состояния, когда сознание находится на грани между явью и сном. Если ваша ведьма была привидением, то зачем ей принимать ванну? А уж тем более бежать через окно.

Завадский и Смагин переглянулись – очень возможный вариант развития событий. Уж если сам инкуб умеет морочить голову людям, то почему бы не предположить, что такими же способностями обладают ведьмы. А Верещагина после слов Годунова прошиб пот, он как-то сразу спал с лица и словно бы уменьшился в объеме. Понять Анатолия Викторовича было можно, он дважды отправил на тот свет свою жену, а в результате она вполне могла оказаться живехонькой.

– Пока все, что вы мне рассказываете, вполне укладывается в наши реалии, – задумчиво проговорил Годунов. – Да юнец ловок, обладает потрясающей реакцией, но физическая одаренность, это еще не признак сатанизма. Все остальное можно списать на гипноз и прочие того же рода фокусы. Воля ваша, господа, но не вы, не я не можем со стопроцентной уверенностью говорить, что имеем дело с существом иного мира.

– Ты противоречишь сам себе, Влад, – заметил наблюдательный Смагин. – Совсем недавно ты утверждал обратное.

– Это всего лишь означает, Боря, что у меня есть две версии прошедших событий, – усмехнулся подполковник, – и я пытаюсь организовать охоту так, чтобы не остаться в дураках ни в том, ни в другом случае. Если ваш Мартынов обычный мошенник, то чрезмерное усердие моих ребят приведет к жертвам среди мирного населения. Если же этот парень действительно инкуб, то нам придется смириться с неизбежными издержками. В частности мне нужно понять, какое количество взрывчатки следует заложить под этот дом, дабы получить нужный результат. Вы ведь хотите заманить его сюда?

– Не совсем, – поспешил опровергнуть Годунова Завадский. – Этот особняк я арендовал у полковника Стрельцова. А дом, который мы используем в качестве ловушки, расположен рядом. Вы можете увидеть его из окна гостиной.

– Увидеть мало, – покачал головой подполковник. – Я должен его осмотреть.

– Туда лучше пойти ночью, – вмешался в разговор Смагин. – Эти два дома почти одинаковы. Но у Брагинского имеется потайной ход через гараж. Мы полагаем, что Ирина вполне может им воспользоваться. Скажет инкубу, что собирается принять душ, а сама через сауну выберется наружу.

– А вы уверены, что ей удастся заманить его сюда?

– Полной уверенности, конечно, нет, – вздохнул Завадский. – Тут такое дело, Владислав Сергеевич. В библиотеке Брагинского имеется одна книга на непонятном языке. Бывшая кухарка Валентина Васильевича утверждает, что это свод магических заклятий, а она неплохо разбирается в подобных делах. Якобы с помощью этих заклятий можно поднять из гроба и вернуть в наш мир давно умершего человека. Дробышева также утверждает, что эта книга когда-то принадлежала матери Мартынова, но была украдена Брагинским. Причем Валентин Васильевич всегда держал эту книгу в тайнике и практически никому не показывал.

– А как же в таком случае о ней узнала Ирина? – скептически усмехнулся Годунов.

– Брагинский за ней ухаживал, пытался соблазнить, а потому открыл ей свою самую сокровенную тайну.

– Так действительно было?

– Нет, – покачал головой Завадский. – Это легенда. Но Ирина была знакома с Брагинским и неоднократно его навещала.

– А о книге вам рассказала кухарка?

– Да, – охотно подтвердил Аркадий Савельевич. – Это очень странная женщина, но в ее ненависти к инкубу сомневаться не приходится.

– Когда вы планируете провести операцию?

– Завтра ночью, если, конечно, с вашей стороны не будет возражений.

– К утру я представлю вам подробный план действий, – не стал спорить с заказчиками подполковник. – Но и вы со своей стороны постарайтесь уложиться в срок.

Жертву выбрала Дробышева. Смагину следовало только доставить Александра Чибирева в дом Стрельцова, причем сделать это тайно, так чтобы комар носа не подточил. Отставной полковник до того расстроился по поводу смерти соседа и милицейских подозрений на свой счет, что решил переехать из элитного поселка в городскую квартиру. А особняк он сдал в аренду Аркадию Савельевичу Завадскому, ставшему после развода с женой высокоплачеваемым бомжем. Борис, не единожды наведывавшийся к своему старому знакомому, уже успел примелькаться как охранникам, так и соседям. Главная трудность, таким образом, была не с доставкой, а с похищением широко известного в узких кругах гомосексуалиста. Вытаскивать Чибирева из гей-клуба на глазах у множества знакомых, Смагин не рискнул. Трансвестита следовало брать либо тепленьким в постели, либо на пути в продуктовый магазин. В первом случае, помехой могли стать соседи, во втором – прохожие. Поведение последних просчитать точно не представлялось возможным, а потому Смагин нервничал, наблюдая за подручными, которых ему выделил щедрый Годунов. В Кныше и Хоботе за версту можно было опознать спецназовцев или, на худой конец, братков, вышедших на охоту. Бритоголовые и коренастые крепыши уже спугнули двух старушек, присевших на знакомую лавочку, дабы обменяться впечатлениями по поводу только что закончившего сериала. Средних лет мамаша с коляской тоже поспешила покинуть скверик, оставив обычное место для прогулок молодым людям, явно озабоченных предстоящим недобрым делом. Будь Смагин на месте Чибирева, он предпочел бы держаться подальше от двух амбалов, тупо разглядывающих газеты недельной давности. Но гомосексуалист, судя по всему, провел бессонную ночь в трудах и заботах, а потому увидел опасность только в самый последний момент. Удар могучего кулака пришелся Чибиреву в солнечное сплетение. Слабый писк несчастного Саши не потревожил даже голубей, что уж тут говорить о людях, занятых своими проблемами. Смагин вывернул из-за угла и притормозил как раз посреди аллеи. Хобот и Кныш бросили скрюченное тело в машину, и потрепанная «Волга» сорвалась с места раньше, чем на поле отгремевшей битвы появились первые свидетели. Краденную «Волгу» оставили у гаражей. Чибирева, находящегося в бессознательном состоянии, погрузили в «Газель» и завалили коробками с провизией.

– Ты не много ему вколол? – спросил Смагин у Хобота.

– Гомику теперь все равно, – беспечно махнул тот рукой.

Нельзя сказать, что Борис совсем не волновался во время проведенной с блеском операции, но куда больше детектива тревожил ее исход. Смагин знал, зачем Чибирев понадобился двум сумасшедшим бабам, и испытывал по этому поводу очень сложные чувства. Борису случалось убивать людей, но его противники не были беззащитными овцами. И любой из них с легкостью мог отправить на тот свет бравого десантника, вздумай тот в разгар боя рассуждать о гуманизме. Здесь же речь шла не просто об убийстве, а о человеческом жертвоприношении. Смагин очень надеялся, что в последний момент самоуверенная Ирина дрогнет и наотрез откажется от сатанинского обряда. Однако вид у вышедшей на крыльцо Дятловой был такой, словно она собиралась искупаться в чане с живой водой. На несчастную жертву она даже не взглянула, лишь равнодушно махнула рукой в сторону Кныша и Хобота:

– Заносите.

Смагин в дом не пошел. Свое дело он сделал, а дальнейшее его не касалось. Более всего он сейчас боялся услышать крик жертвы, отправляемой на заклание, но из открытого окна гостиной не доносилось ни звука. Впрочем, операция проходила, скорее всего, в полуподвале, где у полковника находился бассейн. Именно туда должны были погрузить тело Чибирева со вскрытыми венами. Что будет потом, Смагину даже думать не хотелось, и он метнулся к машине, подальше от страшного места. Однако усадьбу он не покинул. Завадский ждал от него не истерики, а результата. И за нужный результат он уже заплатил Борису немалые деньги. Эти двадцать минут оказались самыми тяжелыми в жизни частного детектива Смагина, и он вздохнул почти с облегчением, когда увидел Хобота и Кныша на крыльце полковничьего дома.

– Закурить есть? – спросил Хобот, подходя к машине с довольной ухмылкой на лице.

– Закончили? – спросил дрогнущим голосом Борис, протягивая палачу пачку сигарет.

– Зря ты не пошел с нами, – покачал головой Кныш. – Я таких сисек еще не видел.

– Смелая, стерва, – одобрил Хобот. – Рядом человек кровью исходит, а она плескается в дьявольской смеси, словно в речной водице. Даже меня пробрало, когда этот гомик глаза открыл, а бабам хоть бы что.

– Привыкли нашу кровь пить, – хихикнул Кныш. – Что им этот придурок.

Смагина чуть не вырвало. С огромным трудом он пересилил себя и произнес почти спокойным голосом:

– Труп вывезете на «Газеле» и закопаете в лесу.

– А ты?

– Мне еще эту сучку везти на задание.

– Ну не пуха тебе, – криво усмехнулся Хобот. – Ей только с демонами и путаться. Воля ваша, мужики, но я бы на такую не польстился. Страшно.

– Угу, – подтвердил Кныш. – Не баба, а Кровавая Мэри.

Ирина выглядела озабоченной, но не более того. Ее больше волновало, как сидит на ней юбка, чем жизнь какого-то там Саши, которую она забрала не задумываясь. Дятлова так долго разглядывала свои ягодицы в зеркало заднего вида, что Смагин не выдержал:

– Садись ты уже!

Ирина с большой неохотой разместилась на сидении «Тойоты», не преминув при этом попенять Борису на грубость. Голос ее не дрогнул, даже когда она увидела большой сверток в руках Хобота и Кныша. Сверток забросили в салон, и «Газель» рванула с места, опередив замешкавшегося Смагина.

– Вот такие дела творятся у нас среди белого дня, – произнес детектив севшим от переживаний голосом.

– Ночью здесь будет еще хуже, – спокойно отозвалась Ирина. – Готовься Смагин, у тебя будет шанс потерять не только жизнь, но и душу.

– Чтоб тебя черт побрал! – нашел в себе силы для ругательства Борис.

– Не исключено, – усмехнулась Дятлова. – Я в этом деле рискую больше всех. Правда, призовые мне обещаны солидные.

– Не в деньгах счастье, – хмыкнул Смагин, трогая машину с места.

– Бери выше, Борис, – холодно произнесла Ирина. – Мне обещано бессмертие. И целое царство в придачу.

– Психопатка, – процедил сквозь зубы детектив. – Гореть нам всем в аду.

Завадский был собран и деловит, словно проводил хоть и важное, но самое обычное совещание. В его кабинете собрались все главные участники предстоящих нынешней ночью событий. И все они словно по команде обернулись на двери, где возник озабоченным привидением детектив Смагин.

– Стучаться надо, Боря, – укоризненно покачал Аркадий Савельевич. – У всех нервы на пределе.

– Он согласился, – выдохнул гость.

– Когда?

– В полночь инкуб явится в усадьбу Брагинского. Во всяком случае, так сказала Ирина.

Завадский провел ладонью по лицу, собираясь с мыслями. За столом царило напряженное молчание, которое Смагин поспешил разделить. Свою часть работы Борис проделал успешно и теперь мог позволить себе расслабиться перед решающим сражением.

– Продолжайте Владислав Сергеевич, – произнес, наконец, Завадский, садясь на стул.

– Взрыв назначен на ноль часов пятнадцать минут. Если инкуб задержится, то нам придется придержать огненных коней. Но при этом мы не можем откладывать начало операции до бесконечности. Ибо приблизительно в ноль сорок пять к месту возгорания прибудут пожарные.

– Не успеют они за полчаса, – запротестовал Верещагин.

– Мы вызовем их раньше, чем начнется пожар, – пояснил Годунов. – Я прошу вас, господа, слушайте внимательно, ибо мне не хочется повторяться. Мы не сможем сами потушить огонь после взрыва, а между тем нам необходимо осмотреть развалины. Как утверждает ваш консультант по нечистой силе, тело демона следует расчленить прежде, чем он успеет его реанимировать.

– Но ведь инкуба разнесет на куски взрывом, – удивился Анатолий Викторович.

– Мы должны предусмотреть все, – пожал плечами подполковник. – Я не могу сбросить на особняк ядерную бомбу, у меня ее просто нет. Что же касается обычной взрывчатки, то я не рискнул поместить ее в доме.

– Почему?

– Вы сами сказали, что этот парень оборотень, а значит обоняние у него как у собаки. Если он почует тротил, то успеет скрыться. Поэтому нам придется пожертвовать «Газелью». В ноль четырнадцать Хобот распахнет ворота, а Кныш направит начиненный взрывчаткой автомобиль на дом. По моим расчетам, верхние этажи снесет начисто, но с цокольным могут возникнуть проблемы. Теперь понятно, зачем нужны пожарные? К часу огонь будет потушен. Приблизительно в это же время к месту взрыва прибудет отряд ОМОНа численность в десять человек, во главе с подполковником. Подполковником буду я. Вы, Аркадий Савельевич будете играть роль перепуганного соседа. Именно по вашему требованию мы осмотрим развалины, прилегающие усадьбы и дома на предмет наличия террористов. Теперь, что касается ведьм. Господа Верещагин и Смагин с пятью моими бойцами выдвинутся к дому Завадский в ноль часов пятнадцать минут. Взрыв будет достаточной силы, чтобы поднять с постели всю округу. Наверняка ведьмы выскочат на крыльцо, чтобы полюбоваться пожаром. В этот момент их ликвидируют мои люди. В случае же заминки вам следует взять дом штурмом, не давая его обитателям опомниться. Сейчас, по моим сведениям, в усадьбе Завадских находятся три ведьмы и один вице-губернатор. Судя по всему, их пригласил инкуб, чтобы показать редкую книгу, а возможно, продемонстрировать свое умение в черной и белой магии. Вопросы есть?

Вопросов не последовало. Все присутствующие отлично понимали, что дело может обернуться совсем не так, как это представляется бравому подполковнику. Но тут уж ничего не поделаешь, придется действовать по обстановке. Поскольку время уже приближалось к девяти вечера, то Годунов предложил всем заинтересованным лицам, выдвинуться на исходные позиции. Верещагин почему-то до сих пор так и не купивший новый автомобиль подсел к Самгину, благо предстоящую ночь им предстояло провести вместе.

– А как же Кобяков? – спохватился Борис. – На счет вице-губернатора не было указаний.

– Эдуарда пристрелю я, – спокойно произнес Верещагин. – Из предосторожности. Не знаю, какой он там демон, но земных полномочий у него достаточно, чтобы сильно осложнить нам жизнь.

– Страшновато, – честно признался Смагин.

– Перетерпим, – вздохнул Верещагин. – Наши с тобой роли – «кушать подано», а вот кому я не завидую так это нашей актрисе. Ей придется сыграть, быть может, последнюю в своей жизни роль.

Завадский пробовал читать, но книга вываливалась у него из рук. Аркадий сунулся было к телевизору, но кино про вампиров начисто отбило у него охоту смотреть на экран. Оставалось только одно – тупо пялиться в камуфлированную спину Годунова, которому предстояло изображать командира омоновцев.

– Внимание, – произнес в микрофон подполковник. – До начала операции осталось пятнадцать минут. Пожарных я уже вызвал. Приманка в доме, ждем инкуба. В случае его появления – доложить немедленно.

Завадский перевел взгляд на часы, висевшие на стене. Минутная стрелка практически застыла на месте, секундная двигалась со скоростью, значительно уступающей пульсу финансового директора. Аркадий потянулся было к бутылке коньяка, но тут же отдернул руку, испуганно покосившись при этом на гостя.

– Выпейте, – разрешил, не оборачиваясь, Годунов. – Вы всего лишь испуганный взрывом обыватель. Принять сто грамм на грудь вам сам Бог велел.

Аркадий осушил целый фужер, не почувствовав при этом ни запаха, ни вкуса напитка, ни даже легкого опьянения. В нынешнем своем состоянии он мог бы осушить всю бутылку без заметных стороннему взгляду последствий. До полуночи оставалось две минуты, когда поступили, наконец, обнадеживающие сведения. Инкуб появился во дворе соседней усадьбы, перемахнув через забор. Завадский метнулся было к окну, но его остановил грозный окрик Годунова:

– Сидеть.

Аркадий умоляюще посмотрел на пластмассовую коробочку, стоящую на столе перед подполковником, и она откликнулась на его мольбу приглушенным голосом Хобота:

– Он вошел. Приманка встретила его на пороге. Хвоста за ним нет.

– Ворота под контролем?

– Так точно. Открою по первому же сигналу.

Завадский перекрестился на часы, поскольку иконы в доме полковника Стрельцова, принадлежащего к славной когорте советских атеистов, просто не было. Часы откликнулись на жест финансиста громким боем, который едва не поверг Аркадия в шок.

– Вношу поправку – всем минус одна.

В это мгновение Завадскому показалось, что пятнадцать минут это слишком много – целая вечность. И что до взрыва он может и не дожить, раздавленный непомерной тяжестью, взваленной им по глупости на собственные плечи.

– А если Ирина не успеет? – прошептал он, обращаясь прежде всего к самому себе.

– Одной шалавой на этом свете будет меньше, – отозвался подполковник и тут же прибавил для своих невидимых подручных: – Готовность пять. Кныш заводи мотор.

– Готов к движению, – отозвалась бодрым голосом ночь.

Завадский икнул и воровато покосился на бутылку коньяка. В этот раз разрешения от подполковника не последовало. Что, впрочем, не помешало Аркадию осушить еще один фужер.

– Готовность один, – почти выкрикнул Годунов. – Хобот открывай ворота.

Завадский услышал гул двигателя, подъезжающей «Газели» и невольно прикрыл уши ладонями. Взрыв прогремел с такой силой, что в особняке полковника Стрельцова разом повылетали все стекла. А растерявшийся Аркадий не удержался на диване и ничком упал на пол.

– Кныш, ты цел?

– Цел, – последовал спокойный ответ.

– Всем готовность пятнадцать. Группе Верещагина – ноль.

Расчет на то, что ведьмы, услышав взрыв, выскочат на крыльцо, не оправдался. В доме Завадских играла громкая музыка, не исключено, что гости, увлеченные весельем, просто не обратили внимания на чудовищный хлопок, приняв его за раскаты грома. Выждав несколько секунд, командир группы по прозвищу Сильвер принял решение атаковать особняк сразу с двух сторон – с центрального входа и террасы. Для чего ликвидаторам пришлось разделиться на две части. Одна, во главе с Костлявым, двинулась в обход дома, вторая, во главе с Сильвером, задержалась у крыльца в ожидании сигнала. В эту группу помимо самого командира, вооруженного «Калашниковым», входил еще и здоровенный малый с гранатометом, охотно откликавшийся на кличку Бугай, а также Верещагин и Смагин, у которых в наличии имелись только пистолеты. Ожидание затягивалось, группа Костлявого не откликалась на тихий зов командира. Глухо выругавшись, Сильвер обернулся к Бугаю:

– Давай.

Выстрел из гранатомета разнес дверь особняка в щепы. И почти сразу же со стороны террасы зазвучали автоматные очереди. Судя по всему, люди Костлявого перешли к решительным действиям, не жалея при этом патронов.

– Как бы они нас не перестреляли, – зябко поежился Смагин.

– Вперед, – махнул рукой Сильвер и первым ринулся в проем.

Киллер, хоть и прихрамывал на левую ногу, но двигался на удивление быстро, Верещагин с трудом за ним поспевал. В холле практически ничего не было видно из-за клубов черного дыма, но Сильвер не собирался здесь задерживаться. Его целью, согласно предварительному раскладу, был второй этаж, где располагались спальни. В подвале слышалась стрельба, но командир не обратил на нее внимания, абсолютно, видимо, уверенный в профессионализме своих бойцов. На лестнице Сильвер споткнулся. Верещагин с ужасом увидел сползающее вниз по ступеням окровавленное тело незнакомой женщины лет тридцати. Женщина, видимо, принимала ванну, когда услышала взрыв и стрельбу. Анатолий Викторович сумел уклониться от встречи с покойницей и продолжил движение наверх вслед за командиром. Сильвер, уже взбежавший на лестничную площадку, крикнул своему подручному:

– Бугай, добей ее, если она еще дышит.

Верещагин оглянулся и посмотрел вниз. Дым в гостиной практически рассеялся. Анатолий увидел стол, заставленный закусками, и женщину, неподвижно сидевшую на стуле с широко открытым ртом. Верещагин с ужасом опознал в ней Светлану Кобякову и отвернулся. Сильвер уже орудовал в хозяйской спальне, оттуда слышались его ругательства и чьи-то неразборчивые бормотания. Похоже, ликвидатор кого-то обнаружил и сейчас пытался разговорить свою жертву. Верещагин ринулся ему на подмогу и застыл в дверях. «Языком», добытым в сатанинском гнезде, оказался вице-губернатор Кобяков. Лицо Эдуарда было до такой степени искажено страхом, что Верещагин опознал его только по голосу.

– Анатолий Викторович, – возопил Кобяков визгливым бабьим голосом. – Мамой клянусь, молчать буду как рыба.

Сильвер вопросительно посмотрел на Верещагина. Судя по всему, он не получил четких указаний по поводу мужчин, обнаруженных в особняке, и сейчас пребывал в некоторой растерянности:

– Кончайте его, – процедил сквозь зубы Анатолий и, круто развернувшись, вышел.

Автомат Сильвера коротко рявкнул у Верещагина за спиной, повергнув вице-мэра в смятение. Он вдруг осознал, что отправил на тот свет хорошего знакомого, не имея на то полномочий. Однако испуг улетучился быстро, а на смену ему пришла уверенность в собственной правоте. В конце концов, Верещагин являлся одним из отцов города, облюбованного нечистой силой, и он просто обязан был принять необходимые меры по зачистке вверенной ему территории, если и не по закону, то, во всяком случае, по совести. В самом низу лестницы Анатолий едва не упал, споткнувшись о тело.

– Сильвер! – заорал он, в ужасе глядя на поверженного Бугая, хрипящего перерезанным горлом.

Командир группы соколом пал вниз, но, увы, его помощь товарищу уже не понадобилась. Бугай дернулся в последний раз и затих навсегда. Верещагин вдруг обнаружил, что исчезла мертвая Кобякова, так напугавшая его несколько минут назад. Зато на обтянутом кожей диване лежал мужчина с ножом в груди. Анатолий не видел его лица, но почти не сомневался, что это Смагин.

– Костлявый, – возразил ему Сильвер, походя к покойному. На лице опытного ликвидатора промелькнуло недоумение, смешанное со страхом. Он выдернул из груди товарища нож и передал его потрясенному Верещагину. Анатолий узнал рукоять, в виде изготовившегося к прыжку волка, и почти с ужасом швырнул орудие убийства на стол.

– Ведьма, – прошипел он с ненавистью. – Она только претворялась мертвой.

– В подвал, – коротко распорядился Сильвер и первым шагнул на лестницу, ведущую вниз.

– Осторожнее! – крикнул Верещагин, но опоздал с предупреждением. Огромная волчица прыгнула из темноты на грудь озабоченного профессионала. Анатолий увидел белоснежные клыки у горла Сильвера. Крик человека оборвал рык торжествующего зверя, Сильвер стал медленно валиться на спину, давя пальцем на спусковой крючок. Автоматная очередь ушла в потолок, осыпав обомлевшего Верещагина гашеной известью. Анатолий успел увидеть обросшее шерстью тело, несущее ему смерть, и рухнул вниз, споткнувшись о труп Сильвера. Наверное, падение спасло ему жизнь. Во всяком случае, он довольно комфортно почувствовал себя в залитом кровью подвале стоя на четвереньках над затянутыми в камуфляж неподвижными телами. Ужаса своего положения он не ощущал. Он вообще ничего не ощущал, кроме прихлынувшей к сердцу тоски. Из оцепенения его вывел Смагин. Он же помог Анатолию Викторовичу выбраться на свежий воздух, проведя его через поврежденную пулями террасу. Только здесь во дворе Верещагин пришел в себя, услышав голос Бориса, бубнившего по телефону:

– Они ушли. Все ушли – и живые, и мертвые. А у нас на руках пять трупов. Что мы наделали, Аркадий, – это конец.

Пожарные справились с огнем в считанные минуты. После чего подполковник Хлестов, потрясая корочками, настоятельно рекомендовал им покинуть, если не поселок, то хотя бы усадьбу.

– Поймите меня правильно, мужики, – втолковывал он старшему наряда. – Я отвечаю за ваши жизни.

Пожарные даже не пытались спорить с бравыми омоновцами. В конце концов, дело свое они сделали, залив пеной не только разнесенный взрывами дом, но и почти весь участок. Сейчас пена оседала, растворялась в воздухе, открывая любопытным живописные развалины, в которые превратился аккуратный особнячок покойного Брагинского. Впрочем, любопытных оказалось немного. Жители элитного поселка слишком дорожили своими жизнями, чтобы сломя голову бежать к месту кровавой разборки, унесшей, судя по всему, не одну человеческую жизнь. Разве что десяток ближайших соседей с интересом прислушивались к разговору командира омоновцев с солидным дядей в халате и шлепанцах на босу ногу. Солидный дядя, перепуганный взрывом, истерически визжал, требуя тотальной проверки развалин и окружающих домов, где притаились террористы. Подполковник спокойно объяснял взволнованному обывателю, что проверка идет уже полным ходом, а что касается виновников взрыва, то все они будут найдены и наказаны по закону.

Омоновцы действительно проявили активность. Прежде всего, они вытеснили из усадьбы немногочисленных зевак, предложив им разойтись по домам и не мешать правоохранительным органам, делать трудную и важную работу. Зеваки подчинились, зато заартачились охранники, явившиеся к месту взрыва.

– Вы почему оставили свой пост?! – рявкнул на них подполковник. – Немедленно к воротам, и чтобы ни одна муха не вылетела отсюда без моего разрешения. Лично будете отвечать перед судом.

Пока все складывалось по заранее намеченному плану. Аркадий Савельевич отметил это обстоятельство с удовлетворением. Смутило его, правда, поведение собаки, специально натасканной на поиск живых и мертвых людей. Огромный пес тихо скулил и категорически отказывался выполнять команды проводника.

– Похоже, инкуб жив, – негромко произнес Годунов. – Всем держаться настороже. Занять соседние дворы по всему периметру.

– А Ирочка? – вспомнил Аркадий Савельевич. – Что с ней?

– Цела шалава, – усмехнулся подполковник. – В доме Стрельцова прячется. Проклятье, почему Сильвер не отвечает? Хвост, разберись.

В кармане брюк Завадского вдруг заиграла музыка, Аркадий Савельевич вскрикнул от неожиданности, но, к счастью, быстро сообразил, что это всего лишь мобильник.

– Смагин, – сказал он, глянув на определитель номера. – Видимо, у них что-то со связью.

Завадский внимательно следил за действиями липовых омоновцев, суетившихся среди развалин, а потому, наверное, не сразу понял, что ему пытается втолковать детектив:

– Какие собаки, Боренька. Ты в своем уме. Перестреляйте их к чертовой матери и дело к стороне!

– Что случилось? – резко обернулся к Завадскому Годунов.

– Они ушли, – произнес в ответ Аркадий Савельевич упавшим до шепота голосом. – А ваши люди убиты. Все, до одного.

Годунов вырвал у потрясенного финансиста мобильник и почти прорычал в него:

– Сидите тихо и не рыпайтесь. Я уже послал за вами машину.

Подполковник обошел воронку, образовавшуюся посреди двора после взрыва «Газели», и направился к развалинам прямо по оседающей пене. Сухо щелкнул предохранитель его автомата, заставивший Завадского вздрогнуть. Годунов, осторожно ступая, подошел к огромной плите, вокруг которой суетились его люди.