Дело беглой медсестры Гарднер Эрл

— Ну а что вы тогда знаете?

— Уж одну вещь точно знаю, — рассердился доктор Мангер. — Я знаю зубоврачебное дело не хуже, чем вам надлежит знать закон.

Драматизм ситуации, державший слушателей в нервном напряжении, разрешился хохотом. Сознавая, насколько сильно жаждет реванша прокурор, судья все-таки переждал минуту и только потом забарабанил молоточком, призывая публику к порядку.

— Меня интересует, — отчеканил Бергер с ледяной яростью, — ваше суждение о зубах покойного в сопоставлении с зубной картой доктора Малдена.

— С моей профессиональной точки зрения, у доктора Малдена были превосходные зубы. Зубы покойника кое-где подпорчены и, соответственно, запломбированы. Некоторые, надо сразу сказать, микроскопические, повреждения, фигурирующие на моей карте, совпадают с дефектами зубов покойного. Но ведь труп подвергся сильному температурному воздействию. Как профессионал я должен констатировать, что возможно, труп в морге — труп доктора Малдена, если судить по зубной карте. И опять-таки как профессионал я должен констатировать, что, возможно, это не его труп.

Поколебавшись, Бергер зашептался с Карлом Харлеем.

— Переходите к перекрестному допросу, — наконец предложил прокурор Мейсону.

— Каковы различия между зубами покойного и зубами доктора Малдена?

— Над зубами покойного усиленно поработали годы и врачи. Два зуба, из тех, что я пломбировал, удалены. О них теперь ничего не скажешь. Зуб мудрости я вырвал у него сам, и у трупа зуб мудрости отсутствует. А одна пломба на зубе покойного совпадает с пломбой на моей карте — и по расположению, и по использованному материалу.

— И это все совпадения?

— Да, сэр.

— А сколько всего пломб у покойного?

— Пять.

— Значит, доктор Малден, если это его труп вы видели в морге, имел немало хлопот с зубами за последние семь лет?

— Немало хлопот — слишком мягко сказано, мистер Мейсон. Я хочу быть точен. Если это труп доктора Малдена, значит, после меня доктору пришлось изрядно повозиться с его зубами.

— Встречались вы с доктором Малденом за пределами своего кабинета?

— Да, сэр.

— Как и когда?

— Мы встречаясь с ним довольно часто в клубе.

— Напоминали вы ему при светских встречах о деловой стороне вашего знакомства?

— Нет, сэр. Наше общение в клубе носило сугубо светский характер. Было бы грубой бестактностью затрагивать там профессиональные темы. Впрочем, в бумагах регистратуры зафиксирован факт, что медсестра несколько раз приглашала его на диспансеризацию. Состояние зубов надо регулярно проверять.

— Рассказывал вам доктор Малден об этих приглашениях?

— Я протестую, Ваша Честь. Вопрос несуществен, не верно поставлен и неуместен, — вмешался Гамильтон Бергер.

— Пусть свидетель на него ответит, — распорядился судья. — Данный аспект разбирательства заинтересовал нас.

— Да, сэр, рассказывал, — сообщил свидетель.

— Что именно говорил?

— Что получал несколько напоминаний. Что обязательно забежит. Что зубы его в отличном состоянии. Что прочитал о химикалиях, предохраняющих зубы от кариеса, и приохотился к ним.

— Он не намекал, что пользуется услугами других врачей?

— Возражаю. Наводящий вопрос, апеллирующий к мнению свидетеля, — запротестовал Гамильтон Бергер.

— Поддерживаю протест, вопрос в такой формулировке неуместен.

— Он упоминал о своих контактах с другими дантистами?

— Аналогичные возражения, — заявил Бергер.

— Возражения отклоняются.

— Нет, не упоминал, — ответил свидетель.

— У меня все, — улыбнулся прокурору Мейсон.

— Минуточку, — остановил Бергер покидающего свидетельское место дантиста. — Возможно ли предположить, опираясь на зубоврачебные соображения, что покойник — доктор Малден?

— Да, возможно.

— У меня все, — буркнул Гамильтон Бергер.

— А вероятно такое предположение? — спросил Мейсон.

— Это должен решить Суд, — ответил доктор Мангер.

— Именно так, — улыбнулся судья Тэлфорд.

— Больше вопросов нет, — сказал Мейсон.

— Если мистер Мейсон намерен потребовать освобождения подсудимой, — выпалил Гамильтон Бергер, — на том основании, что «Корпус дэликти» не доказан, ему придется взять свои слова обратно.

— Вы громогласно провозгласили в прессе своим ключевым свидетелем Дарвина Керби, — заговорил Мейсон. — Почему бы не пригласить его, чтобы…

Судья Тэлфорд привел в действие свой молоточек.

— Адвокату надлежит обращаться с претензиями к Суду. Я не допущу пререканий между сторонами по личным вопросам. У вас имеются предложения, мистер Мейсон?

— Да, Ваша Честь. Я предлагаю освободить обвиняемую из-под стражи и прекратить дело, поскольку нет достаточных доказательств в ее причастности к убийству.

Бергер вскочил. Судья движением руки велел ему сесть.

— Дискуссии на эту тему излишни, — сказал судья. — Аргументы обвинения позволяют сделать недвусмысленный вывод, что доктор Саммерфилд Малден был убит. Другими словами, преступление имело место. И второй, столь же определенный вывод: есть основания полагать, что обвиняемая миссис Стефани Малден совершила это преступление. Напоминаю, однако, обеим сторонам, что здесь действуют иные правила, нежели в Суде высшей инстанции. Там необходимо доказать, что обвиняемый виновен вне всяких сомнений и любое сомнение истолковывается в пользу обвиняемого. У нас в ходу иные правила, и выводам прокурора отдается предпочтение. Тем не менее, Суд склонен выслушать аргументацию защиты с предельным вниманием, избегая какой бы то ни было предубежденности. Материалы следствия Суд рассмотрит в соответствии с принципом разумной вероятности. И все же предложение защиты отклоняется. Если мистеру Мейсону угодно, он может продолжить прения.

— Пригласите мистера Дарвина Керби, — подал голос Мейсон.

— Суду должно быть ясно, — встал со своего места Гамильтон Бергер, — что спор между…

— Тогда и не надо спорить, — вмешался судья Тэлфорд. — Давайте заслушаем показания мистера Керби. Он приглашается в качестве свидетеля защиты.

— Весьма сожалею, Ваша Честь, — сказал Гамильтон Бергер. — Я просто хотел проинформировать Высокий Суд, что Дарвин Керби является одновременно и свидетелем обвинения. Беда в том, что он отсутствует.

— Почему? — спросил судья.

— Мы не знаем, куда он делся. И полиция не знает. Так или иначе, в зале суда его нет. Но я предлагаю следующее. Если мистер Мейсон сообщит Суду, какие факты защита надеется почерпнуть из показаний свидетеля, то обвинение может согласиться с этими фактами, поскольку версия мистера Керби мне хорошо знакома. Более того, я догадываюсь, почему его здесь нет сейчас. Это вовсе не попытка уклониться от показаний.

— Ваша Честь, — сказал Мейсон, — я требую прекратить разбирательство. Я настаиваю на приводе свидетеля Керби. Дело должно быть отложено до явки мистера Керби. А подсудимую следует освободить из-под стражи до поры, когда мистера Керби отыщут.

— Вы послали повестку мистеру Керби? — спросил судья.

— Да, Ваша Честь. От имени защиты.

Поколебавшись с мгновение, судья Тэлфорд повернулся к Гамильтону Бергеру.

— В конечном счете, мы ведь здесь не дети, господин окружной прокурор. Насколько мне известно мы газет, прокуратура держала мистера Керби под стражей как важнейшего своего свидетеля. Не довольствуясь повесткой, вы его, условно говоря, посадили под замок.

— Все верно, Ваша Честь, но держали мы его под стражей не в обычном понимании этого термина. Он проживал в отеле.

— Под охраной?

— Да, Ваша Честь, под охраной.

— И что же произошло?

— Мистер Керби покинул отель.

— Когда?

— Сегодня рано утром. Охранник утверждает, что он сбежал. Я склоняюсь к мысли, что… впрочем, вряд ли целесообразно излагать здесь мои мнения. Скажу лишь, что я уверен — отсутствие мистера Керби нельзя рассматривать, как попытку уклониться от показаний, оно вызвано другими обстоятельствами. А потому я предлагаю мистеру Мейсону подробно разъяснить, чего он ждет от мистера Керби. Надеюсь, мы, то есть обвинение, примем к сведению этот материал, и слушания продолжатся.

— Мистер Мейсон, — сказал судья Тэлфорд, — учитывая ваше пожелание отложить Суд, расскажите, какие сведения вы рассчитывали почерпнуть из показаний свидетеля.

— Пожалуйста, Ваша Честь. Защита намерена, опираясь на свидетельство Дарвина Керби, доказать, что доктор Малден и Дарвин Керби в день предполагаемой гибели доктора выехали вместе в аэропорт, что Керби собирался лететь в Денвер, а доктор собирался отправиться на своем самолете в Солт-Лейк-Сити. Что доктор Малден хотел подвезти Керби к аэровокзалу, а уж затем извлечь из ангара свой самолет. Защита также намеревается доказать с помощью мистера Керби, что по дороге в аэропорт доктор предложил, изменив эти планы, добраться до Солт-Лейк-Сити на машине вдвоем, заявив, что оттуда мистер Керби сможет долететь до Денвера, а в пути они будут подменять друг друга за рулем, так что достигнут Солт-Лейк-Сити за двадцать четыре часа. Защита намеревается доказать, что доктор позвонил своему шоферу, мистеру Раймону Кастелло, и предложил перегнать самолет в Солт-Лейк-Сити. Таким образом, во время медицинской конференции у него будет под рукой машина. Когда конференция медиков завершится, он улетит на самолете домой, а на машине вернется Кастелло. Вот что нам поможет доказать Дарвин Керби.

Мейсон сел.

На лице Гамильтона Бергера появились одновременно ярость и изумление. Он вскочил и закричал:

— Ваша честь, ничего подобного господину адвокату не удастся доказать. Это все чистейший вымысел, игра на нервах публики. Защитник пускает Суду пыль в глаза. Я призываю мистера Мейсона представить хотя бы одну улику, которая подтвердила бы правдоподобие сказанного. Дарвин Керби не мог говорить ему ничего в этом роде, и…

— Мне не разрешили переговорить с Дарвином Керби. Прокуратура держала его под своим надзором. Я не имел возможности с ним встретиться.

— Если Суду угодно знать, — прорычал Бергер, — вся эта история начинает походить на какой-то фарс. Пристрастие защитника к драматическим заявлениям…

Судья Тэлфорд постучал по столу своим молоточком.

— Не переходите на личности, мистер Бергер, — сказал он. — Факты и разумные аргументы — вот что интересует Суд. Против сведения счетов на предварительных слушаниях у Суда имеются весьма действенные лекарства. Не вынуждайте меня ими пользоваться. Вам ясна моя позиция?

— Да, Ваша Честь.

— Слушаем вашу аргументацию.

— В свете заявлений защитника, совершенно очевидно, что отсутствие свидетеля на руку защите. Суду должна быть ясна цель мистера Мейсона. Не получив отпора, его речи проникнут на страницы газет и расположат общественное мнение в пользу подсудимой. Я требую, чтобы бездоказательные утверждения защитника были квалифицированы как неуважение к Суду. Я беседовал с Дарвином Керби лично. Я знаю его показания вдоль и поперек. С Дарвином Керби беседовали журналисты. С Дарвином Керби беседовали представители полиции, с Дарвином Керби беседовали мои подчиненные, наконец. Версия Дарвина Керби оставалась во всех случаях неизменной. И не имела ничего общего с той мешаниной гипотез, догадок и выдумок, которую только что предложил Суду господин защитник. Для протокола сообщаю, что версия мистера Керби ни в едином случае не претерпела изменений, всегда отличалась стройностью и последовательностью. Она такова: он отпил виски из фляги и он видел, как доктор Малден отпил виски из фляги. Из-за воздействия наркотика мистер Керби долго не мог придти в себя. В частности, опоздал на свой самолет. Из показаний мистера Керби однозначно следует, что доктор Малден вылетел в Солт-Лейк-Сити одурманенный наркотиком, подмешанным в виски для того, чтобы его умертвить. Я могу призвать к месту дачи свидетельских показаний с полдюжины свидетелей, которые повторят в мельчайших подробностях версию Керби.

— Показания, основанные на слухах и пересказах, — прокомментировал речь прокурора Мейсон.

— В данном контексте они вполне уместны, — возразил Бергер.

— Учитывая заявление обвинителя, — сказал судья, — передаю слово мистеру Мейсону. Мистер Мейсон, вам довелось допрашивать Дарвина Керби?

— По сегодняшним вопросам — нет. Я разговаривал со свидетелем в Денвере, но господин прокурор, ворвавшись к нам в сопровождении двух полицейских, прервал беседу. Меня вытолкали из помещения. Продолжить беседу позже я не имел возможности.

— И все же она подсказала вам предполагаемый ракурс его несостоявшихся показаний. Или он сам подсказал?

— Нет, она мне ничего не подсказала. Допросить его мне не позволили.

— А другие допрашивали его?

— Думаю, да.

— От этих других вы получали информацию, подкрепляющую ваше нынешнее заявление?

— Нет, Ваша Честь.

Судья покачал головой.

— В таком случае, мистер Мейсон, позиция обвинения представляется достаточно убедительной. Будучи трезвомыслящими людьми, мы все отлично понимаем, что на общественное мнение ваша декларация окажет ошеломляющее воздействие.

— Согласен, Ваша Честь.

— У вас есть хоть малейшие основания для подобных деклараций? — с раздражением спросил судья.

— Суд должен принять во внимание одно немаловажное обстоятельство. Я вызвал сюда Дарвина Керби в качестве свидетеля защиты. Давая интервью газетчикам и окружному прокурору мистер Керби вполне мог предаваться фантазиям, чего не позволил бы себе, находясь под присягой. Из разговора с Керби я вынес твердое убеждение, что его история фальшива от начала и до конца и от свидетельских показаний под присягой он обязательно ускользнет. Потому я и рискнул вручить ему повестку, не взирая на всяческие угрозы обвинения взять меня под стражу и лишить адвокатской лицензии. И вот, Ваша Честь, мои предчувствия сбылись. Свидетель исчез. Обвинитель намекает, что я подстроил это исчезновение, для укрепления позиции защиты. Мне имело бы смысл переадресовать подобные намеки обвинению. Мистер Бергер осознал, что свидетель вынужден будет под присягой рассказать нечто, диаметрально противоположное…

— Вы приписываете мне организацию этого исчезновения? — заорал Бергер, вскакивая с места.

— А вы мне что приписываете? — зло спросил Мейсон, обернувшись к Бергеру.

Судья Тэлфорд застучал молоточком по столу.

— Прошу вас обоих сесть, — распорядился судья.

Мейсон и Бергер заняли свои места. Судья молча переводил взгляд с одного на другого. Наконец он высказался:

— Если у вас, мистер Мейсон, есть замечания по сути процесса, должным образом сформулированные, Суд готов их выслушать.

— Я вызвал свидетеля, — вновь поднялся Мейсон. — Я хотел получить от него показания в пользу моей подзащитной. Свидетель отсутствует. Меня просят высказаться по поводу его предполагаемых показаний. У меня, как у защитника, нет альтернативы и я оглашаю свои предположения.

— Безосновательные, нелогичные, немотивированные, — заявил окружной прокурор со своего места.

— На мой взгляд, принципиально правильные, — спокойно продолжал Мейсон. — Я искренне верю, Ваша Честь, что под присягой Дарвин Керби показал бы нечто весьма похожее.

Судья Тэлфорд задумчиво барабанил пальцами по столу.

— Ситуация поразительная. Для меня — беспрецедентная. Обычно сторона, требующая отложить дело из-за отсутствия свидетеля, сотрудничает с этим свидетелем, считает его своим, а потому знакома с сутью его версии. Так что вторая сторона принимает пересказ этой версии, соответственно, адвокатом или обвинителем, за данность. В нашем случае мистеру Мейсону, как он сам утверждает, силой воспрепятствовали допросить свидетеля. И у адвоката есть основания, хотя и несколько расплывчатые, полагать или надеяться, что мистер Керби, будь он здесь, показал бы нечто в духе предложенной им истории… Правильно я вас понял, мистер Мейсон?

— Совершенно верно, Ваша Честь.

— Я призываю защитника предъявить хоть малейшее доказательство, подтверждающее его заявление, — бросил вызов Бергер.

— Как я понимаю, Ваша Честь, — Мейсон демонстративно обращался к судье, — обвинение не признает, что Дарвин Керби, окажись он под присягой, высказался бы приблизительно в том же смысле, что и я.

Судья Тэлфорд с трудом сдержал улыбку. Гамильтон Бергер вскочил с перекошенным от ярости лицом и заорал:

— Ни одну из этих абсурдных догадок я не признаю. Я глубоко убежден, что они являет собой отчаянную попытку защиты спасти…

Молоточек судьи Тэлфорда заставил Гамильтона Бергера умолкнуть.

— Хватит, мистер Бергер, — сказал судья. — Садитесь. Ваш отказ признать гипотетические показания Керби принят к сведению. А теперь, мистер Мейсон, постарайтесь аргументировать ваше толкование фактов.

— Хорошо, — согласился Мейсон. — Приглашаю на свидетельское место миссис Шарлотту Бумер.

Вскочил Гамильтон Бергер.

— Да будет известно Высокому Суду, — начал он, с трудом скрывая крайнее раздражение, — что защита вызвала в Суд повесткой достойную старую леди, парализованную несколько лет назад. У нее отнялась нижняя часть тела, она прикована к инвалидной коляске, она физически не может явиться в Суд. Мне неловко поднимать этот вопрос в данный момент, после имевшей здесь место полемики между защитником и мной, но я готов доказать Суду, что попытка адвоката привлечь к разбирательству больную женщину юридически несостоятельна и практически неосуществима. Это очередной рекламный трюк, поскольку миссис Бумер о деле ровно ничего не знает, и…

— Вы утверждаете, будто миссис Бумер не может явиться на разбирательство? — спросил судья.

— Да, Ваша Честь.

— Можете предъявить соответствующую справку?

— Здесь присутствует ее лечащий врач, готовый прояснить ситуацию.

— Кто он?

— Доктор Чарльз Эннис.

— Мы все дальше уходим от сути проблемы, — отметил судья. — Это мне не правится. Не вижу, чтобы здесь с чьей-либо стороны проявлялось неуважение к Суду, но подобные упреки под сводами этого зала уже раздавались. Приглашаю на свидетельское место доктора Энниса. Я намерен допрашивать его сам, без помощи уважаемых господ обвинителя и защитника. Доктор Эннис, пройдите, пожалуйста, сюда.

Доктор Эннис, самоуверенный мужчина лет шестидесяти принес присягу.

— Вы наблюдаете за миссис Шарлоттой Бумер, доктор Эннис? — спросил судья.

— Да, Ваша Честь.

— В каком она сейчас состоянии?

— У нее паралич нижней половины организма. Она обречена на прозябание в четырех стенах своей комнаты. Под силу ей разве что короткие прогулки в инвалидной коляске, но, допустим, поездка в Суд на автомобиле категорически противопоказана.

— То есть вредна для здоровья?

— Вредна, особенно если учесть состояние ее нервной системы. Я не вправе обрекать больную на подобные потрясения.

Призадумавшись на секунду, судья повернулся к Мейсону:

— Быть может, воздерживаясь от неосторожных формулировок, вы поясните Суду, каких показаний ждете от миссис Бумер, с тем чтобы противная сторона имела возможность согласиться с приобщением ее информации к делу.

Мейсон поднялся.

— Учтите, мистер Мейсон, желательно, чтобы высказались вы сжато, точно и по существу, — заметил судья.

Мейсон склонил голову в знак согласия.

— Иначе говоря, расскажите нам, на какие показания по существу разбираемого дела вы рассчитываете.

Мейсон снова наклонил голову.

— Ну что ж, начинайте, — предложил судья и в нетерпении подался вперед.

— Я не рассчитывал ни на какие показания, — сказал Мейсон и сел.

Воцарилось драматическое молчание. Лицо судьи налилось кровью.

— Встаньте, мистер Мейсон! — гаркнул он.

Мейсон встал.

— Вы отправили повестку миссис Бумер?

— Да, Ваша Честь.

— Вызывая ее на Суд в качестве свидетеля защиты?

— Да, Ваша Честь.

— Вам известно, что миссис Бумер тяжело больна?

— Да, Ваша Честь.

— И вы понимали, что показания миссис Бумер не будут содействовать рассмотрению дела?

— Да, Ваша Честь.

— При сложившихся обстоятельствах, — рассвирепел судья Тэлфорд, — я усматриваю в поведении защитника явное посягательство на процессуальные нормы и неуважение к суду. Суд вынужден отреагировать соответствующим образом, приговорив защитника…

— Ваша Честь! — запротестовал Мейсон.

— Не прерывайте меня, мистер Мейсон. Суд приговаривает вас к штрафу в размере одной тысячи долларов и трехмесячному заключению в окружной тюрьме.

Гамильтон Бергер со вздохом облегчения откинулся на спинку кресла, и с видом победителя, оглядел быстро заполняющих блокнотные страницы репортеров.

— Дадут ли мне возможность поставить под сомнение этот вердикт, Ваша Честь? — спросил Мейсон. — По-моему, даже приговоренный к смерти имеет право на последнее слово.

Через силу сдерживаясь, судья Тэлфорд произнес:

— Разумеется, мистер Мейсон. Но, прошу вас, будьте кратки. Не вступайте в бессмысленную полемику. Придерживайтесь фактов.

— Хорошо, Ваша Честь. Итак, осознав, что миссис Бумер ничем и никак не поспособствует ходу процесса, я усмотрел в этом обстоятельстве наимощнейший аргумент защиты.

— В каком смысле? — спросил судья, и в его сердитом голосе проклюнулась нотка любопытства.

— Доктор Эннис засвидетельствовал, что здоровье не позволяет ей разъезжать по городу. Но показания лиц, охранявших Дарвина Керби, наверняка отразят прямо противоположный факт. Миссис Бумер, тетушка Дарвина Керби, доехала до отеля, где находился ее племянник. Естественно, Ваша Честь, я хотел бы подвергнуть перекрестному допросу доктора Энниса. Я не успел заявить об этом намерении, поскольку Суд, едва выслушав, обвинил меня в нарушении процессуальных норм. А я ведь намеревался доказать, что миссис Бумер не знает о деле ничего, поскольку вовсе не навещала своего племянника. Если окружной прокурор проявит готовность сотрудничать с Судом, он непременно переговорит с охранниками и тогда установит, что в действительности посетителей у Дарвина Керби не было…

Появление сержанта Холкомба заставило Мейсона умолкнуть. Сержант склонился к уху Гамильтона Бергера.

Гамильтон Бергер вскочил.

— Обвинение отнюдь не склонно укрывать от Суда факты. Шарлотта Бумер на самом деле побывала вчера у Дарвина Керби. Единственная его посетительница, санкционированная властями. Она его тетушка и они очень привязаны друг к другу, вот почему миссис Бумер, рискуя здоровьем, покинула санаторий и нанесла визит Дарвину Керби.

— Тогда возникает вопрос, — обратился Мейсон к Бергеру, — на каком основании приглашенный вами свидетель доктор Эннис объявляет невозможной поездку миссис Бумер в Суд? Расстояние между санаторием и отелем не меньше, чем между санаторием и залом суда.

Гамильтон Бергер озабоченно посмотрел на сержанта Холкомба. Тот пожал плечами.

— Так вот, Ваша Честь, — сказал Мейсон, — я спрашиваю вашего позволения допросить доктора Энниса.

— Пожалуйста, допрашивайте, — разрешил озадаченный судья Тэлфорд.

Мейсон улыбнулся доктору Эннису.

— Доктор Эннис, вы, кажется, заявили, что поездка в город опасна для здоровья миссис Бумер?

— Да, сэр.

— Насколько опасна?

— По-моему, весьма опасна.

— То есть повлечет за собой ухудшение ее здоровья?

— Да, сэр.

— Когда вы видели миссис Бумер в последний раз?

— Сегодня, рано утром.

— По чьей просьбе?

Доктор засомневался, посмотрел на Бергера, потом сказал:

— По просьбе Гамильтона Бергера, окружного прокурора.

— И как она себя чувствует?

— Неважно.

— А по сравнению со вчерашним днем?

— Примерно так же, как при последнем осмотре.

— Те есть когда?

— Сорок восемь часов назад.

— А по сравнению с осмотром недельной давности?

— На том же уровне.

— Как же объяснить ее поездку в город со всеми сопутствующими испытаниями, такими как посадка в автомобиль, дорога, выгрузка из автомобиля, лифт, выгрузка из лифта, встреча с племянником, погрузка в лифт, выгрузка из лифта, опять автомобиль, возвращение в санаторий. И неизменный фон — инвалидная коляска. Эти испытания должны были повредить ее здоровью?

— Сомневаюсь, чтобы она выезжала, — сердито сказал доктор Эннис.

— То есть не знаете, выезжала ли?

— Я уверен, что она не выезжала.

— Откуда у вас такая уверенность?

— Во-первых, она сообщила бы мне. Во-вторых, меня известил бы о происшедшем лечебный персонал, вносящий коррективы в содержание пациентки только по моему указанию.

— Значит, по-вашему, она не покидала санаторий?

— Думаю, что нет.

— Значит, утверждение сержанта Холкомба, что покидала, ошибочно?

— Протестую. Это — наводящий вопрос, — вмешался Бергер.

— Протест поддерживаю, — заявил судья.

— Вопросов больше не имею, — улыбнулся Мейсон.

Судья задумчиво барабанил пальцами по столу.

— Доктор Эннис, — спросил он, повернувшись к свидетелю, — вы уверены, что эта женщина не выезжала из санатория?