Дело кричащей женщины Гарднер Эрл

– Думаю, мы вынесем за пределы обсуждаемого в настоящее время вопроса эту канистру из-под бензина. Вы не станете утверждать, мистер Мейсон, что представляли Нору Логан тогда или вы начали ее представлять?

– Нет, ваша честь.

– Тогда вопрос не кажется субъектом для возражений на основе того, что он требует раскрыть информацию личного характера.

– У меня есть другое возражение по данному вопросу, ваша честь, касательно того, что он требует от свидетеля сделать вывод на основе показаний с чужих слов.

Судья Камерон повернулся к секретарю заседания и попросил:

– Будьте любезны, прочитайте последний вопрос.

Секретарь перечитал вопрос:

– «В таком случае в той беседе, которая имела место вечером, сообщила ли вам мисс Логан о том, что она украла совершенно конкретную записную книжку из дома, принадлежащего доктору Бэббу вечером в понедельник, то есть пятого числа данного месяца?»

– Исходя из формулировки вопроса, возражение может быть отклонено, – произнес судья Камерон.

Гамильтон Бергер вздохнул глубоко и облегченно.

– Отдала ли вам Нора Логан в тот вечер записную книжку с обложкой из клееного картона? Мисс Стрит, можете ответить: да или нет.

– Одну минуту, – вновь вклинился Мейсон. – Я протестую против этого вопроса на основе того, что он некомпетентен, не имеет отношения к делу и несуществен… если позволит суд. До тех пор, пока окружной прокурор не покажет суду, что данная записная книжка имеет хоть какое-то отношение к рассматриваемому вопросу, этот вопрос совершенно неуместен. Мисс Стрит могла получить сотню разных вещей во вторник вечером от сотни разных людей.

– Возражение принимается, – произнес судья Камерон.

– Но, ваша честь! – сказал Гамильтон Бергер. – Это… просто защита хватается за любую соломинку, пытаясь использовать любую формальную зацепку. Это…

– Суд принял решение, господин обвинитель, – сказал судья Камерон. – Возражение основывается на формальных предпосылках, но оно правильно сформулировано.

– Что ж, – засопел Гамильтон Бергер, – Нора Логан сказала вам в тот момент, что она украла эту записную книжку из кабинета доктора Бэбба, не так ли?

– Протестую на основании того, что вопрос требует показаний с чужих слов.

– Совершенно очевидно, что возражение правомерно, – улыбнулся судья Камерон.

– Если позволит суд, я хотел бы объяснить суть записной книжки как улики, – сказал Гамильтон Бергер. – Я могу заверить суд, как обвинитель в данном деле, что записная книжка в высшей степени уместна к вопросу, составляющему предмет спора. Я могу заверить суд, что причина, из-за которой возник предмет спора, намеренно и с огромным старанием скрывается мистером Перри Мейсоном; но она крайне уместна и жизненно необходима для разрешения данного дела.

– Умерьте ваш пыл и не кричите на суд! – рявкнул судья Камерон. – Продолжайте, у вас есть еще вопросы?

– Да, – кивнул Гамильтон Бергер и со всей возможной силой обрушился на Деллу Стрит: – Вы предъявите эту записную книжку?

– Какую записную книжку?

– Записную книжку, которую Нора Логан передала вам вечером во вторник! – прорычал Гамильтон Бергер.

– Возражаю, принимая во внимание, что данный факт не является вещественным доказательством. Суд ведь уже постановил, что любое вещественное доказательство, как и любая другая вещь, полученная мисс Стрит во вторник вечером, некомпетентно, неуместно и несущественно до первого предъявления обвинителем и подтверждения им того, что оно как-то связано с рассматриваемым нами делом.

– Я хочу заверить суд, что она связана с рассматриваемым нами делом! – почти закричал Гамильтон Бергер.

– Мне не нужны ваши заверения, – сказал Мейсон. – Я представляю интересы подсудимого Джона Кирби. В Конституции сказано, что он имеет право на очную ставку со свидетелем и что у него есть право перекрестного допроса свидетеля. Если вы хотите, чтобы в записи дела фигурировала эта записная книжка как жизненно необходимая часть этого дела, принесите присягу и встаньте на место свидетеля. И тогда я подвергну вас перекрестному допросу и докажу, что все, что вы знаете о записной книжке, есть свидетельские показания с чужих слов.

Гамильтон Бергер попытался было что-то сказать, но потом неожиданно для себя понял, что сказать-то ему и нечего. Он долго смотрел на Перри Мейсона, а затем ретировался к Симсу Баллантайну и начал с ним о чем-то шептаться. Через какое-то время Бергер резко выпрямился, направил палец на Деллу Стрит и сказал:

– Надеюсь, вам хватит благоразумия поверить мне, мисс Стрит, что записная книжка, полученная вами во вторник вечером, непосредственно связана с убийством доктора Финеаса Л.Бэбба и является уликой, имеющей непосредственное отношение к делу «Народ против Джона Нортрупа Кирби»?

– Возражаю, – в который уже раз повторил Мейсон, – на основании того, что от свидетеля требуют сделать вывод, а также на основании того, что вопрос косвенный и требующий от свидетеля показаний с чужих слов.

– Господин обвинитель, суд принимает возражение, – констатировал судья Камерон. – Совершенно очевидно, что вы так или иначе возвращаетесь к одному и тому же вопросу. Это всего лишь ваше личное утверждение, что этот свидетель получил от Норы Логан украденную вещь, что эта вещь украдена из дома доктора Бэбба, что улика имеет непосредственное отношение к данному делу. Вы должны вначале представить доказательства того, что в действительности данная записная книжка была украдена и она относится к делу, а уже затем вы сможете задавать свидетелю вопросы касательно ее. И, совершенно очевидно, вы должны представить самое полное обоснование, прежде чем допрашивать данного свидетеля подобным образом. Суд может понять, что обстоятельства сложились таким образом, что вы можете испытывать из-за них и личное, и официальное раздражение. Но, как бы то ни было, есть лишь один логически правильный путь преодолеть сложившуюся ситуацию, и, исходя из возражений со стороны защитника, я обязан вам уточнить, что вы выбрали неправильную манеру поведения.

– Я собираюсь сражаться на этой линии, даже если это займет все утреннее заседание, – почти что выкрикнул Гамильтон Бергер.

– Очень хорошо, – фыркнул судья Камерон.

– Вечером в прошлую среду, – Гамильтон Бергер вновь обратился к Делле Стрит, – вам передали собственность, касательно которой у вас были все основания подумать, что это вещественное доказательство в нашем деле, но вы скрыли от правосудия эту улику, не так ли? Отвечайте на вопрос: да или нет.

– Протестую, – сказал Мейсон, – на основании того, что данный вопрос требует от свидетеля сделать вывод. Подсудимый в нашем деле не обязан полагаться на то, что мисс Стрит могла подумать о том, что именно она получила, исходя из предпосылки, что она вообще что-то получила. Защита в данном деле может ограничиться единственно относящейся к делу уликой, представленной в установленной законом форме, и если представлены доказательства, что она имеет непосредственное отношение к делу.

– Протест удовлетворен, – сказал судья Камерон.

– Хорошо. Мисс Логан дала вам что-нибудь во вторник вечером?

– Возражение на основании некомпетентности, неуместности и несущественности вопроса, – произнес Мейсон. – Не имеет значения, что могла получить свидетельница, пока не будет доказано, что эта вещь имеет хоть какое-то отношение к делу.

– Протест принят, – сказал судья Камерон.

И вновь Гамильтон Бергер о чем-то шепотом консультировался со своим ассистентом. Баллантайн что-то объяснял, интенсивно жестикулируя, в то время как Гамильтон Бергер, буквально полыхая от гнева, был совершенно очевидно поглощен сутью совета, который давал ему его ассистент.

– Я думаю, мне следует повторить вам, – произнес судья Камерон, – господин окружной прокурор, что суд уже объяснял вам, что у вас нет возможности доказать, что этот пункт, к которому вы все время возвращаетесь, важен по отношению к разбираемому нами делу, до тех пор, пока свидетель сам не подтвердит это собственными словами. Вы не сможете доказать обратного, основываясь на показаниях с чужих слов. Совершенно очевидно, что первым шагом в логическом, правильно построенном представлении материала будет вызов свидетеля Норы Логан.

– Очень хорошо, – согласился Гамильтон Бергер с невеселой благосклонностью. – Пока вы свободны, мисс Стрит. Я вызываю Нору Логан.

По залу прокатилась волна перешептываний, и Гамильтон Бергер, который был совершенно очевидно близок к апоплексическому удару, медленно опустился на край стола, за которым размещалось обвинение.

Мейсон подозвал к себе кивком головы миссис Кирби и, когда она подошла, сказал:

– Миссис Кирби, я хочу, чтобы вы сели здесь, рядом со своим мужем.

Миссис Кирби опустилась на стул, который пододвинул ей Мейсон.

– У кого-нибудь есть возражения? – Потом он шепотом обратился к супругам: – Теперь вот что. Пока вы оба здесь, я хочу, чтобы вы знали, что я поставил на вас в этом деле все, что у меня было. Я постарался сделать все возможное, чтобы защитить интересы вашего сына. И я продолжу защищать его интересы. Но я буду играть в карты своим собственным способом. Я…

Мейсон резко прервался, когда Нора Логан вышла к месту дачи свидетельских показаний и подняла правую руку для присяги. Она произнесла слова присяги дрожащим голосом и с большим напряжением села в кресло для свидетелей.

Гамильтон Бергер поднялся на ноги и начал допрос:

– Вы были знакомы с доктором Бэббом, пока он был жив?

– Да.

– Пятого числа, во вторник, вы были в доме доктора Бэбба?

– Да.

– Кто подвез вас к дому?

– Мистер Кирби. Он ждал меня в машине.

– Под мистером Кирби вы имеете в виду подозреваемого в нашем деле?

– Да, сэр.

– Что же произошло?

– Я вошла в дом доктора Бэбба, а затем расположилась в комнате для ожидания.

– Пока вы находились в доме доктора Бэбба, вы взяли какую-нибудь вещь или собственность без разрешения доктора Бэбба?

– Протестую, – сказал Мейсон. – Вопрос некомпетентен, неуместен и не имеет отношения к делу.

– Я думаю, – сказал судья Камерон, – что вам следует подумать над более подходящими основаниями для протеста.

– Отлично, – продолжил Гамильтон Бергер. – Я хочу спросить вас, а не получилось ли так, что, пока вы там были, вы по какой-то причине вошли в кабинет доктора Бэбба?

– Да, так и было.

– По какой причине?

– Я услышала звуки борьбы и… – Неожиданно свидетельница выпрямилась на скамье. Ее глаза расширились и округлились. Он подняла трясущийся палец, указала им на миссис Кирби и закричала:

– Вот эта женщина! ЭТО ТА САМАЯ ЖЕНЩИНА!

– Одну минуту! Одну минуту! – произнес судья Камерон. – О чем это вы говорите?

– Эта женщина! Это та самая женщина, которая убила доктора Бэбба! – почти что завизжала свидетельница, указывая на миссис Кирби.

Гамильтон Бергер, едва не спятив от удивления, рванулся к свидетельнице и остановился перед ней:

– Вы хотите сказать, что эту женщину вы и видели в кабинете доктора?

– Да, да! Эта женщина стояла, склонившись над доктором Бэббом! Это она была в доме!

– Нет, подождите! Подождите минуту! – воскликнул Гамильтон Бергер. – Я хочу кое-что уточнить. – Он повернулся к судье и сказал: – Если мне позволит суд, ситуация развивается в неожиданном направлении. Я прошу у суда разрешения на некоторое время отозвать свидетельницу, чтобы я мог переговорить с ней.

– Не раньше чем я подвергну ее перекрестному допросу касательно заявления, которое она сделала, – ответил Мейсон.

– Совершенно очевидно, – заметил Гамильтон Бергер, – что свидетельница сильно возбуждена. В таком состоянии ее нельзя подвергать перекрестному допросу.

– Если мне позволит суд, – сказал Мейсон вставая. – Свидетельница обвинения только что идентифицировала совсем другое лицо как человека, убившего доктора Бэбба. Что освобождает от обвинения подсудимого Джона Нортрупа Кирби.

– Только если они не действовали вместе и заодно, – сказал судья Камерон. – Обвинение располагает данными сведениями?

– Нет, – ответил Гамильтон Бергер. – Обвинение не располагает данными сведениями.

– В таком случае, если не знаете вы, то не ждете же от нас, что будем знать мы? – заключил Камерон. – Вы не уверены, что вы в положении, чтобы просить суд осудить обвиняемого, отталкиваясь от того, что только что сообщил нам ваш свидетель о миссис Кирби, возможно, имевшей непосредственное отношение к убийству.

– И, – добавил от себя Перри Мейсон, – свидетель сообщил нам, что в то время, когда произошло убийство, подсудимый в нашем деле сидел в машине на значительном расстоянии от места преступления и ждал, кстати говоря, свидетеля обвинения.

– Я не считаю, что она сообщила так, как вы говорите, – заметил судья Камерон, – но это, судя по всему, будет очевидно из ее показаний.

– Ваша честь, если позволит высокий суд, – произнес Гамильтон Бергер. – Я хочу отозвать данного свидетеля, до тех пор пока она не придет в нормальное эмоциональное состояние. Я бы хотел лично выяснить у нее, что именно она имела в виду.

– Но я могу продолжать, – сказала Нора Логан. – Я просто несколько расстроилась. Вот и все. Я не спала прошлую ночь, а тут такой шок, когда я увидела эту женщину…

– Одну минуту, – сказал судья Камерон. – Суд возьмет ситуацию под контроль. Итак, где вы видели эту женщину, мисс Логан?

– Я зашла в дом доктора Бэбба и села в комнате ожидания. Я услышала шум борьбы, звук бьющегося стекла и удар падающего тела, после этого – крик женщины. Я побежала к двери в кабинет и увидела лежащего на полу доктора Бэбба. А эта женщина стояла над доктором и смотрела на него сверху вниз.

– Что вы сделали? – спросил судья Камерон.

– Я какое-то время стояла и смотрела.

– Она видела вас?

– Нет, я уверена, что она не видела. Она смотрела на доктора Бэбба. Дверца сейфа была открыта, и на полу валялись бумаги, затем она бросилась к задней двери дома.

– Что дальше? – спросил судья Камерон.

– Дальше я вошла в комнату, наклонилась к доктору Бэббу. Я определила, что он все еще жив. Я… Мне была знакома одна из записных книжек доктора Бэбба. Я хотела ее забрать, что я и сделала. Я схватила записную книжку и выбежала из дома.

– Куда вы направились?

– Я помчалась по улице к тому месту, где меня в машине ждал мистер Кирби.

– Под мистером Кирби вы понимаете подсудимого в этом деле?

– Да.

– И что вы сделали?

– Я забралась в машину, и мы уехали. Я сказала ему, что произошло, и он отвез меня в мотель.

– Исходя из новых сведений, – сказал судья Камерон окружному прокурору, – господин окружной прокурор, суд делает вывод, что до тех пор, пока вы не будете готовы доказать преступный сговор между мужем и женой, ваше доказательство свидетельствует о том, что нынешней обвиняемый, мистер Кирби, должен считаться невиновным. А виновна ли его жена, это совсем другой вопрос. Его жена формально не находится под судом. Ее ни в чем еще не обвинили.

Карвер Кинзи, который сидел на одном из мест для адвокатов, поднялся с кресла, торопливо подошел к Гамильтону Бергеру и начал с ним о чем-то перешептываться. Гамильтон Бергер слушал его очень внимательно, в завершение кивнул и повернулся к судье.

– Если мне позволит высокий суд, – сказал он, – я постараюсь прояснить данный момент, но, поскольку свидетель находится на месте, я хотел бы задать ей всего один вопрос. Что вы сделали с записной книжкой, которую взяли в кабинете доктора Бэбба, мисс Логан?

– Протестую на основании некомпетентности, несущественности и неуместности вопроса, – сказал Перри Мейсон. – Совершенно очевидно со слов свидетеля обвинения, что подсудимый Джон Кирби должен считаться невиновным в акте преступления, за исключением, может быть, того факта, что он помог сбежать свидетелю с места преступления. Учитывая тот факт, что подсудимый оказался невиновен и не связан со смертью доктора Бэбба, что бы то ни было в данном контексте рассмотрения дела несущественно.

Судья Камерон нахмурился.

– Если мне позволит высокий суд, – стоял на своем Гамильтон Бергер, – я бы заострил ваше внимание на следующем. Имеется очень важная улика, которая, вполне вероятно, и послужила причиной того, что доктор Бэбб был убит. И если эта улика попала к адвокату или его секретарю и была преднамеренно сокрыта, это само по себе есть нарушение профессиональной этики и получение чужой собственности, о которой было заранее известно, что она украдена из дома доктора Бэбба, то есть уголовное преступление.

– Суд предоставляет мистеру Мейсону возможность быть выслушанным, – сообщил судья Камерон. – Судя по всему, позиция окружного прокурора по данному вопросу всем понятна.

– Надеюсь, что так и есть, – согласился Мейсон. – Но что это доказывает? Он может открыть против меня дело, если это именно то, чего добивается окружной прокурор. Но не я на скамье подсудимых в этом деле. И нет никаких доказательств против моего клиента. Нечего доказать и против миссис Кирби. Согласно утверждению свидетеля, миссис Кирби уже покидала место преступления, когда свидетель вошла в личный кабинет и взяла с письменного стола доктора записную книжку. Миссис Кирби не может нести ответственность за то, что сделала свидетельница после того, как она уже покинула место преступления, и, совершенно естественно, мистера Кирби нельзя привлекать к уголовной ответственности.

– Я не собираюсь обвинять Кирби или привлекать к ответственности! – прорычал Гамильтон Бергер. – Я обвиняю вас. Я обвиняю вас в получении украденной собственности.

– В таком случае действуйте дальше и арестуйте меня, – подсказал Перри Мейсон.

– Черт меня побери, я так и сделаю! – выкрикнул Гамильтон Бергер. – На этот раз у меня есть улики. Я собираюсь подписать ордер на арест по обвинению в получении украденной собственности.

– Продолжайте, – требовательно произнес Мейсон.

– Нет, одну минуту, – остановил судья Камерон. – Мы будем держать данное заседание в установленных рамках. Как вы, господин окружной прокурор, собираетесь поступить в данном деле, против подсудимого Джона Нортрупа Кирби?

– Я собираюсь прекратить дело, – ответил Гамильтон Бергер. – Я… Нет, одну минуту, ваша честь, я хочу прояснить один факт, прежде чем я закрою это дело. Я хочу отозвать данного свидетеля со скамьи и повторно вызвать свидетеля Харви Нельсона, который давал нам показания об утверждении доктора Бэбба перед самой его смертью. Кажется, я понимаю, что именно произошло, и я думаю, что готов вывести на чистую воду безнравственную грязь, которая имеет место и процветает в адвокатуре уже достаточно много времени. Каждое дело, которое ведет мистер Мейсон, окружено звуком драматических фанфар всех легальных ухищрений, которые, вне сомнения, приносят мистеру Мейсону славу и лавры победителя, если не свечение вокруг его головы, но…

– Одну минуту, мистер обвинитель, – прервал его судья Камерон. – Мы не собираемся устраивать в зале суда представление с личными обвинениями. Со всеми замечаниями обращайтесь в адрес суда и прекратите подстрекательские речи.

– Очень хорошо, если так будет угодно суду, – свирепо ответил Гамильтон Бергер. – Я возвращаюсь к сути настоящего разбирательства. Я считаю, что мы стали свидетелями очень хитро разыгранной и дьявольски продуманной схемы…

– Прекратите! – остановил его судья Камерон. – Вы собираетесь обращаться непосредственно к суду и говорить по существу дела?

– Я хочу повторно вызвать свидетеля Харви Нельсона.

– Кажется, касательно этого нет возражений? – спросил судья Камерон и продолжил: – Да, вызовите свидетеля повторно и воздерживайтесь впредь от столь эмоциональных заявлений. Я хочу напомнить вам, мистер Бергер, что многие аспекты нынешнего дела, а вы могли бы их определить как драматичные, стали результатом ваших собственных вопросов и вашего собственного поведения.

– Хорошо, – нехотя согласился Гамильтон Бергер. – Меня заманили в такое положение, где подсудимый и его адвокат получили временное преимущество, но я могу заверить суд, что оно недолговечно.

– Суду не интересно знать, как вы оцениваете нынешнюю расстановку сил, – заметил судья Камерон. – Суду интересно видеть выполнение правосудия и его законное проведение. Таким образом, если ваши замечания адресованы в адрес суда – они не к месту, если они адресованы присутствующим здесь представителям прессы – они неуместны. Суд предупреждает вас, господин обвинитель, на этот счет и напоминает, что свое предупреждение повторять не станет. Суд предлагает вам либо держать себя в руках, продолжая рассмотрение дела, либо прекратить данное дело.

– Пригласите Харви Нельсона, – произнес Гамильтон Бергер.

Нельсон, который уже в дверях ждал своего официального приглашения, вошел в зал суда и приблизился к месту для свидетельских показаний.

– Вы уже давали присягу, – напомнил Гамильтон Бергер. – Садитесь. Итак, мистер Нельсон, вы дали нам сведения о заявлении, сделанном доктором Бэббом незадолго до его смерти, когда вы спросили его в присутствии свидетелей, не знает ли он преступника и не может ли он назвать его имя.

– Так и было, – подтвердил Нельсон.

– Итак, учитывая новые факты, – закончил Гамильтон Бергер, – мне кажется, что имя Джон Кирби и имя Джоан Кирби практически совпадают в произношении, поэтому легко могли запутать ход ваших мыслей. Возможно ли, что доктор, называя имя преступника, произнес Джоан Кирби, а не Джон Кирби?

– Подождите, – произнес Мейсон. – Я протестую против данного вопроса на том основании, что этот вопрос наводящий, на том основании, что это попытка навести свидетеля, пока он на скамье для дачи показаний, что это попытка вложить в уста свидетеля показания, что это злонамеренно наводящий вопрос и что…

– Можете дальше не продолжать, – сказал судья Камерон. – Протест удовлетворен.

Гамильтон Бергер нахмурился.

– Я хочу подать жалобу на суд, – сказал он, – поскольку…

– Жалобу на суд? – переспросил судья Камерон.

– Ну, если мне позволит высокий суд, это будет лишь честно по отношению к присутствующим, чтобы они прояснили для себя ситуацию…

– Суд уже советовал вам, мистер Бергер, что вам следует представлять свои доказательства в надлежащем виде и без оглядок на прессу. Итак, протест удовлетворен. Суду все понятно. Вы хотите задать еще один вопрос или вы закончили?

Гамильтон Бергер вновь отступил к Баллантайну и продолжил свое совещание шепотом, затем сказал:

– Я хочу подойти к этому вопросу с другой стороны, ваша честь. – Он повернулся к свидетелю: – Мистер Нельсон, вы показали, что умирающий человек в вашем присутствии сделал заявление касательно личности преступника.

– Да, сэр.

– Его заявление было каким-либо образом зафиксировано?

– Да, сэр. Было.

– В каком виде?

– Записано на магнитофон.

– Каким образом?

– Микрофон находился буквально в нескольких дюймах от губ умирающего. Вся беседа в целом была записана на магнитофон.

– Пленка сейчас в вашем распоряжении?

– Да. Но в настоящий момент у меня ее с собой нет.

– Вы можете ее принести?

– Да.

– И запись нам наверняка докажет, что было сказано?

– Да.

– В таком случае, ваша честь, магнитофонная пленка лучшая из улик, – сказал Гамильтон Бергер. – И у меня есть право воспроизвести запись.

– Я не знаю, лучшая ли это улика или нет, – ответил судья Камерон. – Вот только… у защиты нет на этот счет никаких возражений?

– Я хочу задать вопрос, – произнес Мейсон.

– Очень хорошо. Можете задавать.

– Вы не сказали нам о магнитофонной пленке в первый раз, когда вас вызвали.

– Меня о ней не спрашивали.

– Вы умышленно отказались от того, чтобы упомянуть о ней?

– Я не упомянул о ней только потому, что меня не спросили.

– Вы получили от кого-то указания не упоминать о ней до тех пор, пока вас не спросят конкретно?

– О боже! – воскликнул Гамильтон Бергер. – Это все та же хорошо известная игра, тот же тип перекрестного допроса, тот же…

– Окружной прокурор, выдвигая протесты, должен адресовать свои комментарии в адрес суда и отказаться от критики адвоката, – заметил судья Камерон. – Вопрос правильно поставлен и характеризует влияние на свидетеля с определенной стороны. Протест отклонен. Отвечайте на вопрос.

– Кто-то дал вам такие указания? – повторил Мейсон.

– Да.

– Кто?

– Мистер Баллантайн.

– Под мистером Баллантайном вы имеете в виду заместителя окружного прокурора, сидящего здесь?

– Да.

– И что он сказал вам?

– Он сказал ничего не говорить о магнитофонной записи до тех пор, пока меня непосредственно о ней не спросят. Сейчас меня о ней спросили.

– Хорошо, – улыбнулся Мейсон. – Идите и принесите нам магнитофонную запись. Мы будем очень рады послушать ее.

– Это, если высокий суд позволит, займет всего несколько минут, – сказал Бергер. – Можно попросить тридцатиминутный перерыв?

– Отлично, – согласился судья Камерон. – Суд объявляет тридцатиминутный перерыв. Но суд не совсем уверен в допустимости записи, сделанной при таких обстоятельствах.

– Это наилучшая улика, – заверил Гамильтон Бергер, – на ней записаны слова, произнесенные доктором Бэббом.

– Есть какие-нибудь возражения со стороны защиты? – спросил у Перри Мейсона судья Камерон.

– Никаких, ваша честь.

– Итак, – произнес судья Камерон, – в данном положении, как стало ясно, улики самого обвинения указывают на невиновность подсудимого.

– Знаю, знаю, ваша честь. Я только хотел привести один факт… Я хотел привести его так, как посчитал нужным, – пояснил Гамильтон Бергер.

– Суд хочет заметить вам, что рассмотрение дела на Большом Жюри явится лучшим способом для того, чтобы выяснить, что произошло в этом деле в тех моментах, в которых окружной прокурор не уверен. Прерогативой суда не является пускаться в дебри расследования и выяснять, что в действительности происходило, а чего не было.

– Да, ваша честь, – согласился Гамильтон Бергер. – Если суд не против тридцатиминутного перерыва и выслушает меня несколько минут, я уверен, что мы проясним все обстоятельства данного дела.

– Хорошо, – согласился судья Камерон, показывая всем своим видом очевидную неприязнь к подобной тактике ведения дела. Тактика, которая, совершенно очевидно, была спланирована, чтобы все поняли, что дело против Джона Кирби будет неминуемо прекращено, а заодно и высветила бы окружного прокурора перед прессой и общественностью в лучшем виде.

Когда судья покинул зал заседаний, Джон Кирби с подозрением и недоверием посмотрел на жену.

– Джоан, ты действительно там была? – спросил он.

– Да, – прошептала она.

– Но чем был вызван твой визит?.. Как ты могла?..

– Хватит, – остановил их Мейсон. – За вами наблюдают. Заканчивайте беседу. И предоставьте мне вести ваши дела.

– Если записная книжка у вас, мистер Мейсон, – печально произнес Кирби, – они отберут Ронни. Они его схватят и выдернут у нас. Будь оно все проклято! Они…

– Прекратите стонать, – резко перебил его Мейсон. – Я наметил стратегию ведения данного дела, а уж сам-то я выкручусь.