Дело кричащей женщины Гарднер Эрл

– Не смог.

– А в третий раз?

– В третий раз я был у него незадолго до смерти.

– В каком состоянии он находился?

– Возражаю, – произнес Мейсон, – вопрос задан некорректно. Свидетель – эксперт по отпечаткам пальцев, а не в области медицины.

– Я задам следующий вопрос, и вы поймете, почему я задавал предыдущий, – заспорил Баллантайн. – Можете ли вы сказать, находился ли он в сознании по сравнению с его состоянием во время вашего первого визита?

– Он находился в сознании, он был способен отвечать на вопросы, но по каким-то причинам он не мог поддерживать беседу. Он мог отвечать на вопросы только «да» и «нет», и он назвал нам одно имя.

– Какое конкретно имя?

– Джон Кирби.

– Как же он сообщил вам это имя?

– Я задал ему вопрос, знает ли он человека, который ударил его, и он ответил: «Да». Я попросил его уточнить мне фамилию, и он назвал: «Джон Кирби».

– У меня все, – сказал Баллантайн и кивнул Мейсону, который тут же спросил у свидетеля:

– Вы утверждаете, что в итоге выяснили у него фамилию подозреваемого?

– Да, сэр.

– А какие фамилии он называл до того, как дал окончательный ответ?

– Больше никаких.

– Что с ним произошло?

– Нам показалось, что он испытывает какие-то затруднения. Я пытался задавать ему вопросы, но он лежал неподвижно; в конце концов вопросы дошли до него, и он стал отвечать «да» или «нет».

– Но вы не может сказать наверняка, понимал ли он смысл вопросов?

– Я судил по его ответам.

– И его ответы составляли только «да» и «нет», – констатировал Мейсон. – Полагаю, возможен вариант, что он только лишь понимал как факт то, что ему задают вопросы; и, стараясь на них ответить, он мог воспользоваться лишь двумя словами, которые был в состоянии произнести, то есть шанс ответить правильно составлял пятьдесят процентов.

– Не думаю.

– Я спрашиваю вас о конкретных фактах, – уточнил Мейсон.

– Если мне позволит суд, – сказал Баллантайн, – я вношу протест. Весь допрос свидетеля строится на доводах. Сама суть вопроса основывается на доводах. Свидетель не является экспертом в области медицины, и у него нет оснований считать себя таковым и стараться ответить на вопрос.

– Свидетеля попросили охарактеризовать в общих словах состояние потерпевшего, – произнес судья Камерон. – Я считаю, что вопрос правомерен. Свидетель может дать ответ не как эксперт, а как неспециалист в данном вопросе.

– Я считаю, что, когда он отвечал, он отвечал непосредственно на тот самый вопрос, который ему и задали, – ответил свидетель. – Я сделал подобный вывод из сути его ответа. Я считаю, у нас были затруднения, чтобы заставить его услышать наши вопросы, но, уж когда он понял, чего от него хотят, он находился в состоянии на них ответить, и он действительно ответил на них.

– Итак, вы сказали, что в итоге он назвал вам имя Джона Кирби? – спросил Мейсон.

– Да, сэр.

– И что это единственная фамилия, которую он вам назвал?

– Да, сэр, совершенно точно.

– Другими словами, вы несколько раз спросили его, кто это сделал?

– Мы несколько раз спросили его, а не знает ли он, кто это сделал.

– Что дальше?

– Несколько раз вопрос оставался без ответа. В конце концов в ответ на седьмой или восьмой подобный вопрос он ответил: «Да».

– А затем вы спросили, кто это сделал.

– Да.

– И он ответил?

– Да.

– На этот вопрос?

– Да.

– С первого же раза?

– Нет, не с первого. Повторилась примерно такая же история, как и с первым вопросом.

– Сколько раз вы повторяли свой вопрос?

– Скорее всего, раз семь или восемь.

– А не могло оказаться, что больше восьми?

– Вполне вероятно.

– И вы могли его спрашивать раз двенадцать?

– Я не считал, сколько раз задавал ему этот вопрос. Я просто старался сделать так, чтобы он понял вопрос.

– Вы спрашивали и спрашивали его, кто это сделал?

– Да.

– И после каждого вопроса какое-то время ждали ответа?

– Да.

– А в ответ он только молчал?

– Да, все так и было.

– А потом в конце концов, где-то на десятый раз, а возможно, на тринадцатый или четырнадцатый, после того как вы задали свой вопрос, вы получили на него ответ?

– Не думаю, что на четырнадцатый раз. Не думаю, что мы задавали вопрос четырнадцать раз. Я считаю, что мы в лучшем случае повторили вопрос раз семь или восемь.

– И он в конце концов сделал заявление, которое вы сочли за ответ?

– Он совершенно отчетливо произнес имя «Джон Кирби».

– Возможно, он произнес это невнятно?

– Ну… не до такой степени, что невозможно было разобрать имя. Я бы сказал, что, когда он говорил, он произнес имя вполне отчетливо. Он говорил чуть невнятно, но отнюдь не бормотал.

– К этому моменту вы уже знали, кто является подозреваемым?

– Нет, сэр. Тогда мы еще не приступили к его поискам. Мы занялись им только после того, как тщательно проверили все варианты номера его машины, сопоставив все буквы и цифры. Нам нужно было проверить какое-то количество машин, но, как только нам стало известно имя, мы тут же нашли и машину, которая соответствовала описаниям и принадлежала Кирби, так что мы сразу же начали проверять подозреваемого.

– И вы проверили машину на предмет отпечатков пальцев?

– Точно так.

– И обнаружили отпечатки пальцев, идентичные тем, которые обнаружили в номере мотеля и доме доктора Бэбба?

– Да, сэр.

– У меня все, – сообщил Мейсон.

– Я хочу пригласить моего следующего свидетеля, Мильтона Рексфорда, – объявил Баллантайн.

Рексфорд – высокий, сутулый, на вид слегка туповатый тип лет сорока – вышел, поднял правую руку, принес присягу, а затем какое-то время стоя оглядывал бледно-серыми глазами зал суда. Он несколько долгих секунд удобно усаживался в кресло, назвал свое полное имя – Мильтон Хэйзен Рексфорд и подтвердил, что живет на Малакка-авеню.

Баллантайн ознакомил его с картой в масштабе, и свидетель указал перекресток и свой дом, в котором живет.

Малакка-авеню была изображена на плане как улица, отходившая от Санлэнд-драйв примерно в двух кварталах с противоположной стороны от Рубарт-террас.

– Я хочу, чтобы вы постарались сосредоточиться на вечере пятого числа нынешнего месяца, – обратился к свидетелю Баллантайн. – Это вечер понедельника. Вы помните этот вечер?

– Да.

– Вы можете припомнить, что было примерно в восемь тридцать?

– Я собирался ложиться.

– Вы находились в своей спальне?

– Да.

– Окна спальни выходят на Малакка-авеню?

– Да.

– Свет в вашей спальне был включен?

– Нет, сэр.

– Почему нет?

– Потому что моя жена уже лежала в постели. Она опустила шторы и раскрыла окно, чтобы шел свежий воздух. Я не стал зажигать свет, чтобы не светил ей в глаза, поэтому раздевался около открытого окна, а свет оставался невключенным.

– Вы увидели в это время автомобиль?

– Увидел.

– Где?

– Ну, такой приятный на вид автомобиль подъехал прямо к моему дому и остановился. Я не мог даже сообразить, кто это мог заехать ко мне в гости так поздно…

– Можете не рассказывать о том, что вы подумали. Просто расскажите нам, что вы видели, – попросил Баллантайн.

– Ну, я успел рассмотреть номера автомобиля, прежде чем человек внутри выключил огни.

– Вы рассмотрели номера?

– Да.

– Вы запомнили их?

– Совершенно точно.

– Назовите нам.

– GUG – сто двенадцать.

– Вы запомнили мужчину, сидевшего за рулем?

– Точно так.

– Кто это был?

– Да вот он сидит! – произнес свидетель, поднимая тонкую руку и направляя костлявый указательный палец точно на Джона Кирби.

– Вы указываете на Джона Нортрупа Кирби, подозреваемого в преступлении?

– Точно так.

– Что он сделал после того, как припарковал машину?

– Он выключил огни. Через несколько секунд открылась дверца, и из машины вылезла молодая женщина.

– Вы можете описать эту женщину?

– Я ее практически не разглядел. Лица ее просто было не видно. Это была женщина, вот и все, что я могу сказать.

– Вы не могли бы сказать, как она была одета?

– Во что-то светлое. Я имею в виду в одежду светлых тонов, возможно – светло-коричневых.

– Что она сделала?

– Она пошла по улице в направлении дома доктора Бэбба.

– Что вы видели дальше?

– Ну, кажется, это произошло минут через шесть или семь… Совершенно неожиданно эта молодая женщина примчалась как ужаленная с холма и запрыгнула в машину. Она что-то сказала мужчине, он включил фары, и, поверьте мне, машина буквально сорвалась с места.

– Куда она поехала?

– Машина развернулась так резко, что внутри ее что-то заскрипело, и понеслась по Малакка-авеню.

– Вы уверены, что узнаете в подсудимом того мужчину, который сидел за рулем машины?

– Абсолютно уверен.

– Когда вы в следующий раз видели подсудимого?

– В среду.

– Где?

– В тюрьме.

– Вы видели его одного или там присутствовали другие люди?

– Там устроили, как вы называете, опознание, – ответил Рексфорд. – Группа людей, человек пять-шесть, выстроенных в ряд.

– И вы опознали в тот момент подсудимого?

– Точно так.

– Вы выбрали его из мужчин, поставленных в ряд?

– Да.

– Перекрестный допрос! – рявкнул Баллантайн в адрес Перри Мейсона.

– Вы сидели у окна спальни и смотрели на машину?

– Точно так.

– И вы видели, как к машине бежит женщина?

– Точно так.

– Вы сказали, что она бежала очень быстро?

– Точно так.

– Но вы, кажется, сказали «как ужаленная»?

– Да, я так сказал.

– Что и означает – очень быстро?

– Я всегда именно это и имел в виду.

– Что же она сделала?

– Он резко дернула ручку, открыла дверцу, запрыгнула в машину, что-то сказала мужчине, и они умчались.

– Окно спальни оставалось все это время открытым?

– Точно так.

– Вы не слышали, что она сказала мужчине?

– На таком расстоянии слов было не разобрать.

– Когда она говорила мужчине – дверца машины была закрыта или открыта?

– Плотно закрыта.

– Вы вообще не слышали слов?

– Нет.

– И при закрытой дверце до вас не долетал звук голосов?

– Нет.

– В таком случае откуда вы знаете, что она ему что-то говорила?

– Ну, тогда чего бы вдруг он умчался? Я имею в виду, если она ничего не сказала?

– Вы видели, что она повернула голову и говорила с мужчиной?

– Нет, света внутри машины не было. Но в следующую секунду фары зажглись, и машина сорвалась с места. Она развернулась в противоположную сторону, и, поверьте мне, именно женщина заставила водителя так поступить.

– Вы всего раз видели мужчину в машине перед вашим домом, и он сидел боком к вам за рулем автомобиля, не так ли?

– Точно так.

– На опознании он стоял вместе с остальными, а не сидел? Вы на опознании видели его только стоящим?

– Да.

– Вы видели номера машины, когда она уже остановилась?

– Да, сэр.

– В таком случае машина стояла не перед окнами вашей спальни, а на достаточном удалении. В противном случае, вы не могли бы видеть номера, которые прикреплены спереди и сзади машины.

– Точно так.

– В таком случае человека, сидевшего на месте водителя, вы не могли видеть в профиль. Вы видели только его затылок, не так ли?

– Ну, он сидел немного вполоборота, я полагаю.

– Мужчина, сидевший за рулем, находился с противоположной стороны машины?

– Правильно.

– А машина стояла к вашему дому правым боком? А левой, водительской, стороной выходила на улицу?

– Да.

– На мужчине была шляпа?

– Скорее всего была.

– Но вы не уверены?

– Ну, я затрудняюсь сказать. Было плохо видно.

– Когда фары были выключены, в салоне автомобиля почти ничего не было видно?

– Правильно.

– А на Санлэнд-драйв имеется освещение?

– Имеется. Но оно почти не проникало внутрь машины. Трудно было рассмотреть – в шляпе человек за рулем или нет.

– И вы не заметили этого даже тогда, когда зажглись фары?

– Я мог бы это заметить. Но я не успел посмотреть, в шляпе он или нет.

– Вы рассматривали номера автомобиля?

– Совершенно точно.

– И вы уверены, что запомнили их точно.

– Уверен.

– Сколько времени после остановки машины горел свет?

– Да нисколько. Секунду-другую, не более того.

– И вы с удивлением все это время думали о том, кто это мог к вам приехать?

– Правильно.

– Поэтому вы обратили самое пристальное внимание на номера?

– Я уже говорил, что – да.

– И вы рассматривали номера все время, пока свет был включен?

– Да.

– Вы хотите убедить нас, что смотрели на номера все то время, пока свет был включен.

– Правильно.

– И вы не смотрели на мужчину, который вел автомобиль?

– Ну, я смотрел на него позже.

– После того как свет был выключен?

– Правильно.

– И после этого вы опознали подсудимого, когда он стоял вместе с еще четырьмя-пятью мужчинами. После того как вы видели его сидящим в автомобиле впол-оборота и при таком освещении, что не можете сказать, был он в шляпе или без шляпы? Так надо понимать?

– Протестую, это спорный вопрос, – запротестовал Баллантайн.

– Протест отклонен!

Свидетель заерзал в кресле.

– Так надо понимать? – настойчиво вопрошал Мейсон.

– Видимо, так.