Бегущие по мирам Колпакова Наталья
– Ну, во-первых, потому что девушка голодная, уставшая, неумытая и в домотканом платье до пят...
– Ой!
– А во-вторых... Алёнушка, может, хватит нам с тобой в остроумии состязаться? Все равно ты победила. Совсем победила, понимаешь?
Алёна уткнулась в его плечо.
– Угу. Только это все потом, ладно?
– Сначала мир спасать?
– Нет. Сначала купить мне что-нибудь менее экзотическое.
...Квартирка избранника умилила Алёну полнейшим несходством с ее собственной обителью. Скудно обставленная случайной рухлядью и все равно тесная, она была воплощением жизнерадостного бардака, еще недавно чуждого ее собственной суховатой упорядоченности. Это был другой мир – мир, где можно делать глупости и плевать на некоторые абсолютно необходимые, но такие скучные вещи. Дурачиться. Стрелять из рогатки в нарисованную на стене мишень. Жить без оглядки на тренды... Мир, в котором ей нужен был проводник. Хотя самому проводнику, отметила она, наблюдая забавные попытки Макара наскоро упорядочить этот первородный хаос, тоже не помешало бы руководство. Должен же кто-то научить его убирать шмотье в шкаф, а диски на специальную полочку из «Икеи».
Макар, не подозревающий об этих просветительских планах, успел переделать массу дел. Порылся в компьютере, отправил что-то на печать, попутно смахнул со стола кипу бумаг и гору мелкого хлама и принялся собирать пазл из пестрых листов, вылетающих из принтера.
– Алёна, вот карта района. Что скажешь, ты у нас самая умная.
Его умение мгновенно, без планирования и раскачки, приступать к делу было поразительно. Алёна подошла, склонилась над столом, упиваясь близостью его тепла. Макар ей нравился. Очень нравился. А еще постоянно обескураживал и поневоле напоминал, что быть «самой умной» – это еще не все.
Но что делать, если ты и впрямь умна! Умна, но недостаточно хитра, чтобы это скрывать! Сколько уже было разочарований, скольких она, умница, красавица, гордячка, переиграла по всем фронтам, сама того не желая...
Алёна тяжело вздохнула:
– Карта нам не поможет. Не гадать же по ней. Лучше порыться в Инете, поискать какие-нибудь необычности в Химках. Все-таки две великие сущности и двенадцать магов... Как-то они должны себя проявить?
Макар молчал и (Алёна робко подняла на него глаза) взирал на нее в восхищении.
– Алёнушка, ты просто чудо! Садись за комп, ищи!
Это ты чудо, мысленно спорила она, щелкая «мышкой». Чудо великодушия и терпения. А как выяснилось через несколько минут, еще и предусмотрительности.
– Макарушка, ты гений! – Она даже осипла от волнения. – Хватай карандаш, иди к своей карте, отмечай адреса.
Новости, блоги, «Живой Журнал»... Чудеса хлестали как из рога изобилия.
Восторженные описания штурма невидимой крепости на сайте игровиков. Контрольная закупка крупной партии кокаина, в руках экспертов обратившегося в соду и муку (стойкий эффект избавления от наркотической зависимости после однократного применения подтвержден документально). Истерические сообщения о массовых галлюцинациях абсолютно добропорядочных жителей на улицах и в домах. Заметка в бульварном листке распоследнего толка: «Сенсация: из маленькой сестры – в большого брата!» Совсем уж темные и невозможные толки об ужасном приключении в районном морге... Когда Алёна выбралась из-за компьютера и присоединилась к Макару возле испещренной «флажками» карты, гадать уже было не о чем. Отмеченные адреса составляли почти правильный круг, в центре которого...
– Алёнушка, это же мой дом!
– Хочешь сказать, они прямо за стенкой?
– Не этот, другой дом, мой знакомый. Ну это детское, неважно... Да мы сегодня там были, вышли из сквера как раз к нему!
Они без разговоров кинулись в прихожую. Едва не бегом преодолели недальнее расстояние. И остановились в растерянности. Старый маленький дом выглядел до крайности обыденно. За этими окнами в цветочных горшках, за балконами, утопающими в ворохах пестрого белья и поломанных лыж, просто не могло таиться никаких других чудес и тайн, кроме простой человеческой жизни.
– У этого дома такой невинный вид...
– Это как раз самое подозрительное.
– Очень смешно!
Они медленно двинулись вокруг. В крохотном дворе было пусто, только двое детей о чем-то секретничали возле качелей. Растрепанная девчонка лет пяти, раскачиваясь, что-то горячо втолковывала мальчику раза в два ее старше и даже не заметила их появления. Мальчик, ужасно собранный и невозмутимый, был из тех, кто замечает всё и вся. Прическа и одежда у него были в идеальном состоянии, бледное лицо как с плаката, а взгляд, упавший на пришельцев, такой холодный, что Алёна даже поежилась. И почему-то остановила готового уйти Макара, раздосадованного, что «его» дом не оправдал ожиданий. Они сели на лавочку неподалеку от качелей. Пока Макар из чистого упрямства разглядывал окна и подъезд, Алёна напряженно вслушивалась в разговор детей.
Мальчик был облачен в серые брючки с безукоризненными «стрелками» и серую футболку, но вид имел такой, будто на нем накрахмаленная сорочка, застегнутая на все пуговицы. У девочки была расковырянная ссадина на коленке, загорелые плечи и наполовину расплетенные косички. Они совершенно не годились в собеседники – у них просто не было ничего общего. Или было?
– Ты пойми, одному плохо, одному никак нельзя, – втолковывала девочка. – Одному скучно.
– Мы это уже обсуждали, маленькая девочка по имени Даша, – откликнулся мальчик невыносимо культурным голосом. – Это нелогично. Мне не бывает скучно. Зачем ты все время качаешься?
– Так не бывает, чтобы один. Ты еще маленький.
– Я один. Я всегда один, – надменно провозгласил мальчик, и у Алёны внутри зазвенела туго натянутая струна.
– А если тебе грустно? Страшно? Хочется рассказать что-нибудь такое, особенное?
Мальчик пренебрежительно пожал плечами. Судя по его виду, разговор с малявкой не представлял для него ни малейшего интереса. Но он почему-то не уходил, сидел рядом как приклеенный.
– А с кем ты секретики закапываешь? Или мальчишки не делают секретиков? Тогда вышибалы, футбол...
– Я видел футбол, маленькая девочка по имени Даша. Очень глупо и нелогично. Перестань качаться.
– Это потому что ты снаружи смотрел, – заявила растрепа, продолжая раскачиваться. – Надо внутри. Вот попробуй побежать.
– Зачем?
– Чтобы побежать.
– Это глупо.
– Сам ты глупый! – приговорила девочка. – А ну-ка, вставай.
Соскочила с качелей и потащила мальчика за собой.
– Вон дотуда наперегонки!
Алёна привстала, следя за удаляющимися детьми. Девчонка припустила, хлопая сандалиями и бесцеремонно волоча за руку своего унылого оппонента.
– Быстрее, а то обгоню!
Мальчик наддал, и оба скрылись за углом.
– Вертите вы нами, мужчинами! В любом возрасте. Алён, а что мы здесь сидим?
– Мир спасаем. Погоди, Макар.
Из-за противоположного угла дома дети вылетели совсем в другом порядке и настроении. Мальчишка – не оживший плакат, а нормальный, в меру взлохмаченный и расхристанный мальчишка – несся впереди. Большущие глаза сияли на восторженном и в то же время озадаченном лице. Девочка отставала, не особенно огорченная проигрышем.
– Я первый! – провозгласил мальчишка, взлетая на качели. – Я первый, значит, я лучший!
Она хитро улыбнулась:
– Раз ты первый, это значит, что ты не один. Давай покачаю!
– Зачем?
– Затем, что ты выиграл!
Наблюдая за маленькой девочкой, изо всех сил старающейся раскачать большого потерянного мальчика, Алёна безотчетно стиснула переплетенные пальцы. Смутная мысль пыталась достучаться до ее сознания, неуловимое воспоминание, тихий голос издалека.
Мудрая женщина... Ищи мудрую женщину...
Мудрая женщина пяти примерно лет наконец сладила с качелями, и мальчик на них вдруг прочувствовал движение, поймал ритм – и взлетел почти до самого верха. Несколько раз промелькнуло его шалое и беззащитное лицо, а потом качели стали замедляться и совсем остановились.
Великий и непогрешимый Один плакал.
– Алёна, что происходит? Кто эти дети, ты их знаешь?
– Кажется, знаю. И ты тоже.
– Что за...
– Остынь, потерпи немного, – шутливо взмолилась Алёна по врожденной привычке принцесс мучить своих рыцарей. – Лучше нам не вмешиваться. Ты ведь не женщина, а я не мудра!
Мальчик застыл в страшном напряжении, ошеломленный тем небывалым, что творилось с ним. Маленькая девочка по имени Даша, вздохнув совершенно по-взрослому, обхватила его руками.
– Что со мной, Даша? Во мне что-то сломалось?
– По-моему, наоборот, починилось, – возразила она и тяжко задумалась.
Алёна видела, как промелькнули на ее лице сомнение, мучительная внутренняя борьба, отчаяние и решимость. С этой недетской решимостью она заставила мальчика поднять голову и быстро, жарко проговорила:
– Ты больше не будешь один. Это нечестно, неправильно. Я знаешь что сделаю? Я подарю тебе собаку!
И метнулась к подъезду.
– Ты только сиди здесь, слышишь? Жди, никуда не уходи!
За лестничными окнами промелькнул ее силуэт. Макар, следя за ним, поднял взгляд выше и вдруг увидел, что со стороны двора дом тоже увенчан фронтоном, и в этом фронтоне тоже есть круглое окно, только не затянутое бельмом пыльного стекла, а распахнутое настежь. Оно темнело таинственно и приманчиво, как око реки, открывшееся в проруби, и в его прохладную мглу без плеска ныряли голуби. Макар почувствовал, угадал, что там, за оконцем, скрывается чудесная тайна, небывалая тайна, и понял также, что непременно должна она быть веселой. Но не успел еще задуматься о природе этой тайны и заключенной в ней радости, как девочка возникла в дверном проеме и выступила на крыльцо. Она вышагивала торжественно и напряженно, а рядом с ней двигалось, переливалось, взблескивало чешуями в шерсти невероятное существо. Ростом почти с маленькую свою хозяйку, оно напоминало собаку – то больше, то меньше, потому что беспрестанно редактировало детали своего облика, – и передвигалось на четырех вроде бы лапах (а впрочем, черт его знает). У него были влажные черные глаза под дугами серебряной шерсти, большая мечтательная пасть с огромными зубами и застенчивые манеры.
– Мудрая женщина мирит врагов, – в забытьи прошептала Алёна.
Они с Макаром как зачарованные приблизились к качелям. Мальчик лишь скользнул по ним взглядом, шепнул:
– У меня будет собака, – и вновь устремил яркие, промытые слезами глаза на девочку и чудо.
Даша подошла, деловито сунула ему в руки веревочный поводок (она очень старалась быть взрослой, великодушной и не плакать).
– Вот. Он хороший.
– Я знаю.
– Только глупый и несчастный.
– Я знаю.
– Его зовут...
– Я знаю. Всё.
– А... Я думала, Пух.
Даша дернула головой, стряхивая слезы, и бодро затараторила:
– Но это ничего! Он ведь знаешь отчего был несчастный? Оттого, что без хозяина. Вот, а теперь у него есть хозяин. Есть он ничего не ест, а голубей любит.
Мальчик стеснительно улыбнулся:
– Я не хозяин. Я как он. Мы с ним... Спасибо, Даша.
Алёна судорожно вздохнула и огляделась, словно вынырнув из сна. Всё благожелательно сиял телячьими очами. Теплая рука Макара лежала на ее плече. Земная девочка и могущественная сущность в облике строгого ребенка сквозь слезы улыбались друг другу. А вокруг, буквально в нескольких шагах от чудесных качелей, стояли мужчины и женщины в причудливых и наивных одеяниях, словно соскочившие со страниц детской книжки. В рамках черных капюшонов тонко светились молодые и старые умные лица.
– Двенадцать магов Совета? – полуутвердительно спросила Алёна.
Вместо ответа двенадцать фигур почтительно склонились перед ней.
– Что с вами приключилось? – не утерпел Макар. – Что, прости господи, вы все это время делали в Химках?
Маги как-то разом утратили величавость.
– Так сразу и не объяснишь, – неуверенно начал один, осанистый и немолодой, почему-то с сухими листьями и репьями, прилипшими к подолу.
– Я почти ничего не помню.
– Я смутно. Голые, пляшут, фу...
– А потом я почувствовала...
– И я услышал!
– Призыв.
– Присутствие.
– И мы всё вспомнили.
– И явились сюда.
А зеленоглазая женщина, самая молодая и красивая, совершенно неуместно хихикнула.
– Ладно, рассказы подождут, – распорядилась Алёна. – Господа маги, соблаговолите проводить мальчика и собаку...
– В темницу?
– Боже упаси! Разве темница стоит в центре вашего – нет, нашего мира? Проводите друзей домой!
Маги, шурша как мыши, окружили Всё и Одного почтительным эскортом. Только лихая зеленоглазка оглянулась:
– А вы, ваше высочество?
– А мы с господином Маггаром задержимся ненадолго. Нам надо проведать... двоих черных чудовищ!
Алёна явно начала входить во вкус своего нового статуса.
Эпилог
– Так что ты решишь, Алёна?
Ветхий балкончик выдавался в сад. Пол – естественно, мраморный, порыжелый от времени – был весь в прошлогодних листьях, сквозь которые терпеливо и непреклонно пробирались муравьи. В огромном несуразном дворце, среди лестниц и залов, сквозняков и пыли, едва отыскалась эта комната, не на проходе и без мозаик по стенам и потолку. Уже одно это делало ее уютной, а ведь был еще балкон в сад, и камин, по одному взгляду слуги оживающий самым настоящим пламенем, и даже ванна за особой дверкой. Собственно, комната эта, а по дворцовым меркам комнатушка (размером со всю Макарову квартиру), служила венценосным купальщикам гардеробной. Неудивительно, что весь придворный штат залихорадило из-за решения наследницы в ней обосноваться. Но Алёна была непреклонна, и в бывший предбанник, очищенный от лишних шкафов и зеркал, притащили кровать. Одну. Самую скромную, из фрейлинской, но все равно с неизбежной резьбой и такую необъятную, что любая Изольда сочла бы вполне допустимым разделить ее с Тристаном без компании меча. Впрочем, двое связанных взаимной склонностью молодых людей при желании могли бы найти друг друга в этом океане белого полотна. В подобном случае истинным спасением оказываются верные камеристки. Но неправильная принцесса наотрез отказалась вкушать ночной отдых в присутствии непременного малого эскорта... Так что у них двоих была своя комната и балкон в сад, а ночью, на закате и поутру – еще и блаженное одиночество. Лишь два существа допускались в этот оазис беспрепятственно в любое время суток. Дюша и Беня, в устах хозяйки «черные морды» – а для всех прочих обитателей дворца мифологические чудовища, вроде бы без глаз, но с двойным комплектом зубов в огнедышащей пасти. Днем они бродили где хотели, а ночью прилежно дрыхли в изножье кровати как заправские королевские псы. Вот кому тут было раздолье! Макара они моментально приняли за своего, а местных жителей азартно пугали, подкарауливая в темных переходах, в силу особенностей беззлобно-хулиганской натуры. Словом, старинная резиденция королей вовек не ведала такой напасти. Чудищ этих видывала разве что живущая за морем девочка по имени Дейника, и то нарисованных. Но Алёна планировала в недалеком будущем познакомить их лично.
Город был где-то там, за садом. Весь его простой и чистый организм – особенно теперь, когда помои, как и надлежит, перестали долетать до мостовой, – не тревожил слуха и обоняния обитателей дворца. Разве что упряжные чертокрылы порой тешили их зрение смелыми виражами. Но он был, город. Еще не оправившийся от пережитого, празднично-взвинченный, бурлящий ожиданиями и слухами. Там, в городе – совсем недалеко, но из этих окон не видно, – под прикрытием Дома вердиктов всё в той же незримой полусфере уже не томились, а жили Всё и Один. Теперь они были вольны пребывать где пожелают, но не сговариваясь решили, что тюрьму делают тюрьмой только узник и тюремщик. Одному импонировала идеальная форма их бывшего узилища, а Всё – безграничность внутреннего пространства, дающая простор для экспериментов. Да и привыкли они как-то за минувшую вечность!
Один прикипел к облику аккуратного мальчика. Неугомонный Всё без конца игрался деталями, не слишком, впрочем, отдаляясь от собачьего образца, чтобы не разочаровывать товарища. Алёна с Макаром побывали у них в гостях, принеся в подарок «Приключения Тома Сойера» и огромную игрушечную кость. Заглядывали к ним и маги, особенно Кошка. Та прямо-таки зачастила к парочке всемогущих с гостинцами и новостями, количество которых, однако, никоим образом не оправдывало продолжительности ее визитов. Наивный Тринадцатый только руками разводил, а Алёна, кажется, догадывалась, в чем тут дело. Уж очень блестели у юной Кошки глаза, когда она живописала устроенный ею штурм крепости и темпераментных вассалов из загадочной страны Химки. Вот и зародились у Алёны подозрения, что Всё и Один тишком наладили для ловкой девы коридор в столь полюбившийся ей мир ледяного пива, игрушечных доспехов и случайных связей.
Алёна мысленно переодела Кошку из бесформенного балахона в симпатичное «мини» – и не посмела ее осуждать.
А для одного горожанина тот же коридор стал дорогой в один конец. Успешный торговец и неудачливый политик, господин Борун избежал-таки воцарения в стране мертвых. Но закон живых требовал нахала сослать. А если не к праотцам, то куда? Отправишь его куда-нибудь в мирное захолустье, а он, глядишь, и там примется воду мутить, морочить голову наивным поселянам. Решение предложил Макар. Уж за кого, а за москвичей он был спокоен. Подумаешь, еще один выжига! Еще пожалеет господин Борун, что отыграл тогда у Одного свою жизнь, потеряв при этом вожделенный, пусть и загробный трон. А может, и не пожалеет. В Первопрестольной тип вроде Боруна имел все шансы прижиться – причем без всякого колдовства.
Еще дальше, за городскими стенами, открывалась страна, латающая раны. Ущерб, нанесенный бегством Всё и Одного и утеканием магической крови из земных жил, был велик, но поправим. И земля оправлялась – затягивались зловонные трещины, без следа исчезали фантасмагории из лугов и лесов, в источники возвращалась вода. Даже Круглое озеро в Ничьей роще потихоньку наполнялось, а из икринок, отлежавшихся во влажном иле, уже выклевывалось первое поколение возрождающегося рыбьего народца.
Далеко к северу, в бескрайних лесах, где можно идти и день, и два, не встретив человеческого жилья, учился плести гнездо молодой чертокрыл. Хорошенькая самочка одобрительно наблюдала за его стараниями. Она имела все основания считать себя счастливицей. Недостаток житейского опыта избранник компенсировал могучей силой и пылом. А городской лоск, а деликатность манер! В общем, находка.
А где-то совсем уж далеко, на краю земли, на Забытом мысе, жило, как и прежде, племя маленькой богини. Жило только самым необходимым, дороже которого и нет ничего на земле. Все шло, как заведено, разве что в ближнем к горам доме, у брата и сестры, нашел приют невиданный постоялец. Полузверушка-полуптица, дряхлая, измученная, спустилась с гор в тот же день, как Фетура и Фартим навсегда простились со своими назваными сестрой и братом. Передвигалась тварь то на четырех лапах, то по-человечьи, волоча обвисшие крылья, людской речи не разумела, скулила и скалилась. Фартим, милосердие которого не уступало храбрости, забрал зверушку домой и удобно устроил в сарае. Животное с отвращением сожрало блюдо фруктов, налакалось воды и заснуло в ворохе сена. Убаюканное беззвучными напевами маленькой богини, оно дрыхло дни и ночи напролет и видело сны.
В этих снах у Твари-без-имени было то, чего отродясь не было в жизни этого единственного в своем роде существа, явившегося в мир уже древним. А может, было, но так давно, что и память сдалась? Может, и впрямь громадная, разомлевшая на солнце ящерица оберегала его, вот-вот готового проклюнуться, кольцом шипастого хвоста? Или не ящерица, или это горностай, исполинский, как снеговая гора, вылизывал его жарким языком, благоухающим свежей убоиной?
Зверь спал до самого праздника Отпускания спасенных птиц и проснулся таким посвежевшим, что совпадение не сочли случайным. На краю обрыва, над шелестом и шепотом несуществующего моря, поющие поселенцы распахнули перед ним дверцу ритуальной клетки. Тварь-без-имени втянул ноздрями тревожно пахнущий воздух, нервно зевнул. Подпрыгнул, заколотил крыльями и в три сильных взмаха ушел в туман.
По ту сторону тумана ему открылся океан – полуночный, безграничный, смыкающийся с краем звездного космоса. И там, где они сходились, трепетно светился краешек другого, новорожденного мира. Космический ветер выдул из головы остатки постыдного забытья и нашептанных грез. Тварь-без-имени рассмеялся молодым смехом и понесся на свет. И зачем он потратил целую вечность в пустой борьбе за власть над миром? Сколько еще миров во вселенной, и сколько среди них пустых, ничейных, беззащитных! Тот, что лежал впереди, выглядел многообещающе. Наверняка там найдется местечко для одного бездомного бога!
И даже по другую сторону перехода, в Химках, пострадавших от войны Порядка и Хаоса, все окончательно вернулось на круги своя. Исчезло, как и не было, Дерево желаний. Пьяный в хлам господин Чесоткин плакал над мертвым шаром предсказаний от тоски по утраченному. Мальчик Ваня бережно покачивал коляску. «Спи, Светка, а то задам, – беззлобно грозил он за выплюнутую соску. – Тебе ж расти надо. Дети растут, когда спят». Светка не спала, вертела смышленой мордахой. Великий и всемогущий брат зачаровывал ее.
А тем временем Макар ждал самого важного в его жизни ответа.
Алёна опустила голову, спряталась за золотой пеленой волос.
– Что решу? Еще не знаю. Править страной... Да вправе ли я!
– Видишь ли, кроме прав у нас есть и обязанности. Да и что тут править в общем-то! Мешай поменьше, а в остальном они и сами отлично управятся.
– А может, введем демократию, и дело с концом? Как во всем цивилизованном мире?
– Может, не надо, как в цивилизованном-то? Жалко, такая страна хорошая, – усмехнулся Макар и тут же вновь посерьезнел. – Но я ведь не об этом спрашивал...
– Знаю.
Алёна не шевельнулась, не подняла головы, только голос отчего-то зазвенел.
– Но почему ты велишь решать мне? Ты, мой мужчина! Или...
– Потому что я уже решил.
Его кулак, прижатый к перилам, развернулся ладонью вверх, пальцы раскрылись. В углублении ладони, влажное от пота, лежало простенькое золотое колечко.
– Это не отсюда, не из закромов. Это я сам купил. Для тебя.
Алёна молчала, потому что плакала. Так плакала, что Макару пришлось помочь ей сладить с кольцом. Они еще долго стояли на балконе – уже оба пса, устав ждать, с протяжными стенаниями улеглись спать на полу. Стояли, приникнув друг к другу, ничего не говоря. Они еще не знали наверняка, где будут жить. Но с кем и ради чего – знали точно.
Читать бесплатно другие книги:
