Тебе, Победа! Мошков Кирилл
— Беги! Я приказываю!
И тут, едва Ёсио сделал несколько шагов к выходу в жилую пристройку, в дверях храма показались рослые мужчины в комбинезонах цвета хаки и белых кепи. Двое из них, ни слова ни говоря, вскинули автоматы.
Ёхара сбил юношу с ног, и это спасло его — старого настоятеля прошили оглушительные очереди, но Ёсио успел выкатиться в соседнее помещение, вскочил и кинулся было туда, где у стены стояли копья, но Ёхара, выполняя последний приказ Учителя, вытолкал его из дома, и они побежали к монастырской стене; Ёхара сунул в руку юноше нож, вслед им гремели очереди — и уже на стене Ёхара закричал: пуля раздробила ему колено. Ёсио тащил крупного, рослого Ёхара, задыхаясь и крича от ужаса за тех, кто принял бой там, в монастыре — с копьями против автоматов; и уже среди первых деревьев леса их настигла очередь, стоившая жизни Ёхара.
Ёсио не верил в смерть этого сильного и мудрого человека, по чьим чертежам построен был монастырь; он нес тело по лесу, пока не упал. Отдышавшись, он осмотрел Ёхара — тот был мертв, бесповоротно мертв. Пули разорвали его грудную клетку. Плача от отчаяния и бессилия, юноша стал рыть могилу для Ёхара, но тут — довольно близко — послышалась погоня. Слава трем драгоценностям, погоня была без собак. Пришлось только накрыть лицо Ёхара тканью, взять его нож (свой Ёсио выронил на опушке) и бежать, бежать изо всех сил. До темноты он водил преследователей по лесу, который знал как свои пять пальцев. С заходом солнца погоня ушла в сторону монастыря, и юноша, задыхаясь, повалился под деревьями на каком-то лесном пригорке. Однако отдыхать ему пришлось недолго, всего три или четыре часа. Над деревьями появился флаер и принялся рыскать, ища его, по-видимому, при помощи инфракрасной оптики. Пришлось снова мучительно долго бегать по лесу в поисках укрытия. Пару раз его обнаруживали, но святые небесные силы отвели от него страшные выстрелы лучевика, рушившие целые деревья. Наконец, Ёсио нашел спасение — для этого надо было только применить подряд четыре формулы гомицу в такой последовательности, которую он знал только теоретически. Ёсио дождался очередного выстрела, упал, разбросав руки, погасил в себе дыхание и в три приема отключил мозг, став почти невидимым для наблюдения. Те, кто смотрел на него в инфравизир, увидели, как красное пятно его тела стало стремительно сереть и исчезло. «Готов», — удовлетворенно сказали на борту, и флаер ушел над верхушками деревьев в сторону монастыря. И, едва Ёсио поднялся на ноги, приходя в себя после столь сложной и трудоемкой маскировки, как за лесом полыхнуло, поднялось зарево, и через четверть минуты донеслись три отдаленных, легких, как бы воздушных хлопка, шипящим эхом расползшихся по лесу.
Он далеко ушел, смог добраться до монастыря только часа через два. Точнее, до того места, где монастырь был. Флаер сбросил на него три зажигательных бомбы. Догорал храм, догорали пристройки, пылали конюшни, рушилась стена монастыря, горела сама земля и деревья вокруг. До середины ночи Ёсио бродил вокруг пылающих остатков своего мира, затем, уже под утро, спотыкаясь, побрел по знакомой тропе в сторону станции «Северо-Запад»… Там через три часа он и встретил Коня с тремя путниками.
Несмотря на свою очевидную тренированную выносливость, Ёсио столь же очевидно был до предела вымотан и физически и эмоционально.
— Сможешь ли ты спать сидя в седле? — спросил его Реми. Они легко перешли на «ты», поскольку были почти ровесниками.
— Думаю, что да, — пробормотал молодой монах. Кожа его посерела, глаза были полузакрыты: он держался из последних сил.
На Коня взгромоздились вчетвером. Впереди, как и прежде, сидел Реми; теперь взведенный арбалет постоянно лежал на рогах Коня. За ним устроилась Клю, держа арбалет в левой руке и придерживая ногой за стремечко. Между Клю и Йоном устроили монаха. Он героически пытался держаться прямо, но, как только Конь пошел ровной, стремительной иноходью, юноша ткнулся лбом в плечо Клю и отключился. Йон сзади охватил его левой рукой подмышками, в правой сжимая пистолет.
За всю дорогу сделали только два очень коротких привала — Реми и Клю подгоняли друг друга и Коня, так что шестьдесят километров были пройдены к пяти вечера.
На последнем холме Реми резко остановил Коня и звенящим голосом сказал:
— Так я и знал. Ну так я и знал.
Клю ничего не ответила, только задышала часто и громко.
Йон выгнулся, пытаясь из-за всех троих передних всадников и из-за рогов Коня увидеть…
И увидел.
Станции «Акаи-Северо-Запад» больше не было.
Только ферма уцелела, и четким прямоугольником светлела посадочная площадка среди жухлой прошлогодней травы и черных остатков сугробов.
Здание станции превратилось в ровный черный квадрат, засыпанный ровным слоем хрусткого шлака: испепеленные конструкции дома провалились в выгоревший подвал, заполнив его до краев.
— Термобомба, — сказал Йон, ни к кому не обращаясь.
Реми держался хорошо. Его глаза потемнели, губы сжались, но он не плакал. Не плакала и Клю, но на нее было просто страшно смотреть. Она то порывалась бежать куда-то, чтобы искать отца и мать, то металась вокруг фермы, то падала на землю и лежала неподвижно, глядя в небо.
Уцелел глайдер. Видимо, его выкатывали из ангара, когда все случилось: он стоял буквально в пяти метрах от груды шлака, бывшей когда-то станцией. Дверца его была распахнута, земля возле дверцы взрыта. Видны были следы: кого-то волокли от глайдера в лес.
Реми сказал, как отрезал:
— Я пойду по следам.
Йон открыл было рот, но ничего не сказал. Реми быстро ушел в лес и минут через пять вернулся.
— Клю, — сказал он и подошел к сестре.
Та поняла и села на землю, зажав рот обеими руками.
— Я думаю, что они умерли, — сумрачно сказал Реми. — Там закопанная большая яма. Мне кажется, эти гады вернутся: они там оставили лопату — не нашу… и глайдер бросили, я бы на их месте не бросил… Надо наших как следует… там мало земли насыпано… Ёсио, помоги мне, пожалуйста…
— Я пойду, — вскочила Клю.
— Нет, — как-то очень мягко остановил ее Реми. Я не хочу, чтоб ты это видела. Я не разрешаю. Пожалуйста, Йон, побудьте с ней. Только отойдите от глайдера. А то они ведь вернутся.
Реми стоило, видимо, невероятных усилий говорить так спокойно. Ёсио, молитвенно полузакрыв глаза, сложил ладони на груди и шагнул вслед за Мартеном, но тут его окликнул Йон:
— Ёсио. Пожалуйста, возьмите мою кассету. И спрячьте в… ну, вы понимаете…
Ёсио, поклонившись, принял маленький черный футляр с хардиком и пошел вслед за Реми.
И тут Клю заплакала. Это было как прорыв плотины. Конечно, они никуда не ушли от глайдера. Клю рыдала в объятиях Йона, а Йон утешал ее и, конечно, прослушал флаер. Он увидел мужчин в зеленой форме только тогда, когда они окружили их, наведя стволы автоматов.
Трое или четверо подошли к ним вплотную, и один, явно старший — жесткий черноусый, плохо выбритый тип с мутноватыми черными глазами — коротко спросил:
— Реми Мартен?
— Да, — мгновенно ответил Йон, но тут к черноусому подскочил другой, тоже черноусый и давно бритый, но низенький и какой-то расплывчатый:
— Командир, тому ведь лет пятнадцать.
— Ага, — холодно сказал командир. — Значит, Александр Мартен?
То есть как, подумал было Йон, но тут низенький сказал:
— А тому лет сорок.
— Ага, — холодно сказал командир и мгновенным броском ударил Йона ногой в лицо. Клю отчаянно завопила; тут же две пары железных рук скрутили ее, заткнули рот, понесли к флаеру, куда уже волокли за ноги запрокинувшегося окровавленного Йона.
Последнее, что увидела брыкающаяся и мычащая девочка — рогатая башка Коня, выглядывающая из-за стен фермы. Йона забросили в люк флаера, как куль. Потом ее втащили вслед за ним.
Командир жестко сказал:
— Живей, твари.
И вдруг глаза его скосились, он коротко произнес что-то вроде «ы-ых», изо рта его на сизый подбородок капнула алая кровь — и он мешком повалился в прелую мокрую траву. Из его загривка торчала алюминиевая стрела.
Мужчины в зеленом переглянулись и вразнобой ударили из автоматов в то место на опушке, спиной к которому стоял командир. С недалеких деревьев посыпались ветки, но тут еще один автоматчик, заорав, повалился в грязь, дрыгая ногами и хрипя: стрела пробила насквозь его шею. Те двое, кого оставили у глайдера, дали по длинной очереди в ту сторону, откуда, кажется, прилетела эта стрела (кстати, совсем не оттуда, откуда первая) и побежали к флаеру, но на полдороги один из них споткнулся, с воем покатился по траве и быстро затих со стрелой в затылке; пока автоматчики торопливо прыгали в люк, и второй безмолвно остановился, разинул рот и завалился на спину, часто дергая руками — арбалетный болт, пробив пластмассовую каску, вошел ему в голову.
Флаер зашумел, хлопнул люк, шипение разгона перешло в ровный гул мощной гравиустановки, и черный военный аппарат снялся и прыгнул в небо, оставив на сырой земле четыре трупа в зеленом. Сделав круг, флаер дал по опушке залп из лучевика — рухнуло несколько деревьев, пыхнуло и опало пламя в сизом пару, потянуло дымом из мокрых кустов. Флаер развернулся и ушел на северо-восток.
Тогда из леса показались две фигурки — одна в грязно-шафранных лохмотьях, другая в замше и джинсах. Замшевую куртку перехлестнул ремень заброшенного за спину арбалета. Реми на бегу нагнулся — раз, другой, третий — собирая вражеское оружие. Хлопнули дверцы белого плоского глайдера, и легкая машина свечкой взмыла в голубое-голубое небо Акаи.
— И не вздумай меня осуждать, — холодно сказал Реми юному монаху, беззвучно творившему молитвы. — Наш с тобой мир опрокинут, кончился. Ты защищаешься от зверей? Так вот, на Акаи теперь хозяйничают звери. Они убили вашего Учителя, твоих братьев, моего отца, мою мать, они схватили мою сестру, они схватили Йона. Это война, Ёсио. Я знаю, что буддизм не позволяет убивать, но знаю, что буддийские монахи брали в руки оружие, когда к ним приходила война. Ты со мной, Ёсио? Или нет?
— С тобой, — чуть слышно ответил Ёсио.
Не говоря более ничего, Реми увеличил скорость. На помигивающем дисплее радара появился точечный всплеск: радар засек удаляющийся флаер.
— Вот они, — сказал Реми и включил режим, которым никогда в жизни не пользовался — антирадарную маскировку. Помнится, его этот режим на пульте раньше очень смешил: от кого маскироваться на Акаи?..
Спазмы, душившие Реми, почти исчезли, и он говорил голосом, который сам не узнавал — холодным и сухим.
— Коня оставили, не расседлали, — вспомнил мальчик. — Ничего, он не обидится, в крайнем случае — подпруги перекусит… он дотягивается, я знаю.
Ёсио сидел в правом переднем кресле, сосредоточенно углубившись в размышления. По виду его невозможно было определить, что за чувства он испытывает, о чем думает. Он снова овладел собой — и стал монахом, монахом буддийским, человеком спокойствия и неколебимости. Пожалуй, можно было только догадаться, что он испытывает некоторую неловкость — еще бы: целые сутки он не был бесстрастен, целые сутки «терял лицо» и даже внешне поддавался суетности. Ёсио поднял голову. Лицо его было абсолютно непроницаемо. Он наклонился и взял с пола один из трех автоматов, ощупал смертоносный механизм длинными пальцами и спокойно сказал:
— Реми, объясни мне принцип действия этого оружия. Как им пользоваться?
Часть вторая
САРДАР
Йон открыл глаза. Каким бы слабым форсблейдером он ни был, как бы лениво ни занимался форсблейдом семь-восемь лет назад, он худо-бедно умело восстанавливать контроль над своим телом после травмы. И вот он его восстановил. Он не был связан. Он был в узком шкафообразном помещении — подумав, он понял, что это скафандровый шкаф военного космического корабля: он, согнувшись в три погибели, лежал на характерных выступах, куда вставляются башмаки скафандра. Скула была разбита и уже запеклась. Йон ощупал себя. Пистолет, часы, нож, кое-какие мелочи из карманов исчезли, но, скажем, ремень оставался на нем.
Йон толкнул дверцу — заперто. Снаружи доносились голоса. Йон налег на дверцу, пытаясь отжать не слишком крепкий, как он помнил, замок — и вдруг замок лязгнул, журналист потерял равновесие и с невольным вскриком вывалился на серый синтетический ковер к ногам двух мужчин в зеленом.
Его мгновенно подхватили под руки и поволокли из каюты в коридор.
— Где девочка? — прохрипел он, пытаясь затормозиться ногами, и тут же получил коленом по ребрам.
— Молчать, — вот все, что он услышал, автоматически отметив, что сказано это было с акцентом линкера, человека далекой Периферии, не имеющего, кроме линка, родного языка.
Его втащили в помещение, по планировке которого он узнал резервную рубку крупного корабля.
— Имя? Фамилия? — жестко спросили его от пульта, и он вновь весьма ощутимо получил по ребрам.
— Джон Смит, — вспомнил Йон.
— Что делаешь на Акаи? — теперь он увидел говорившего: это был довольно высокий, темнокожий, похожий на индийца или афганца человек все в таком же зеленом комбинезоне с молниями вместо знаков различия. Кроме него, Йон увидел связиста в наушниках; еще были притащившие его двое охранников.
— Переселенец, — прохрипел Йон. — Номер разрешения…
— Засунь себе в жопу номер своего разрешения, — прервал его темнокожий. — Служил в Космофлоте?
Йон сообразил, что причина вопроса — его черный б/у космофлотовский комбинезон.
— Семь лет работал двигательным механиком на линии Земля — Земля-Большая, — не очень разборчиво, как обычно говорят космофлотовские технари, отозвался Йон. Это был его легенда, причем очень надежная.
— Тип корабля? — быстро спросил темнокожий. В легенду это входило, и Йон столь же быстро, упреждая колено охранника, ответил:
— «Туполев-десятитысячный».
— Номер борта?
— Ка — семь девять — восемь сотен — ка.
— Личный номер?
— Эм-уай-ю-тридцать-семь два-сорок пять-сорок восемь.
— Проверить, — приказал темнолицый. Связист мигом ввел цифры в терминал. Йон видел, как зажглись оранжевые квадратики связи через «нулевку», и почти сразу появился ответ.
Ого, подумал он, у них сверхскоростной доступ к Галанету, скорее даже — к ФедНету, закрытой федеральной сети. Круто работают!
— Джон Б. Смит, эм-уай-ю-тридцать-семь два-сорок пять-сорок восемь, уволился с борта Ка — семь девять — восемь сотен — ка первого сентября прошлого года, — прочитал связист.
— Ладно, — тоном ниже проговорил темнокожий, а Йона вдруг прошиб холодный пот: если они могут так быстро и легко влезать в сервера Космофлота, почему бы им не взять сейчас его, Йона, ген-тест и по ген-коду не выяснить за полчаса, кто он такой на самом деле? Однако, кажется, полученная информация удовлетворила темнокожего.
— Абдулла, держи этого, — приказал темнокожий. — Расул, девку сюда.
Странно, подумал Йон, у них мусульманские имена, хотя они линкеры, люди без нации, и не похоже, чтоб сильно религиозные.
Железное колено Абдуллы вдавило его в стул, ствол близкобойного разрядника уперся в шею. Послышалась возня, и второй охранник втащил в рубку вяло сопротивляющуюся, исцарапанную, растрепанную Клю.
— Джон, — отчаянно закричала она, увидев разбитое лицо Йона, и Йон пришел в тихий восторг от ее сообразительности.
— Эй, ты, — зарычал от пульта темнокожий, повернувшись к девочке, — это твой поганый братец стрелял из леса?
— Не знаю, — ответила Клю, но темнокожий махнул рукой:
— Мартен стрелял, это ясно. Ничего, найдем. Абдулла, сержанта сюда.
Охранник за спиной Йона повернулся было к селектору, но тут дверь сама раскрылась, и вошел еще один темнокожий, на этот раз бородатый, с красными молниями на мундире.
— Сержант, — кивнул старший от пульта. — Докладывай.
— Общий итог, капитан-джи. Наших потерь: у монастыря — один, на станции — сначала двое, при захвате этих — четверо, итого — семь.
— Много.
— В пределах нормы, капитан-джи.
— В пределах нормы… А вы уверены, что убрали всех?
— Мальчишка остался в лесу.
— Будем зачищать, прибьем… Остальные — точно?
Йон уловил колебание сержанта, потом тот сказал:
— Точно.
Так, подумал Йон. Значит, Ёсио числится убитым.
Капитан начал было что-то говорить, но тут вдруг связист поднял палец и вмешался.
— Капитан-джи, на связь.
Капитан удивленно двинул густыми бровями, взял наушник.
— Капитан Рафиз, — недовольно произнес он и вдруг вскочил.
— Я. Есть. Есть. Так точно. Есть. Понял, о великий. Есть. Есть. Нейтрализация закончена, о великий. Есть. До связи. — Он сорвал наушник и разразился свирепыми линкерскими ругательствами. Наконец, послышался и связный текст: — Чтоб им есть печенку своего отца, какой ш-ш-шайтан их приволок так рано! Связь, дай им пеленг на посадку! Чтоб им жарить свою мать в аду, я их ждал только завтра! Голову снимут! Сержант, всем чистить корабль — засрали до безобразия! Десять минут на уборку! Сам Сардар летит! Абдулла, Расул, пленных на третий ярус, держать в лучшем виде, Сардар их наверняка потребует!
Больше Йон ничего услышать не успел — их выволокли в коридор, протащили по лестницам и ярусам и швырнули в крохотную каморку — одиночную каюту, но без койки.
— О-ой… как тебя побили! — только и сказала Клю, буквально рухнув в объятия Йона.
— А ты? Тебя били? Что с тобой делали?
— Ничего особенного… во флаере держали на полу, не давали подняться, потом вытащили, проволокли по коридору и заперли в каком-то шкафу. Потом выпустили и притащили в рубку. Я только брыкалась очень, поэтому вся растрепанная. — Клю приподнялась, оглядываясь. — О, гляди, умывальник. — Она вытащила из своей куртки платок, намочила и принялась обтирать Йону лицо. Покончив с этим, строго сказала:
— А сейчас отвернись.
Йон послушно отвернулся. Возле него на стальной пол упала замшевая куртка, джемпер, зеленая футболка, полилась в раковину вода.
— Кто такой этот Сардар? — спросила сзади Клю.
— Сардар… — Йон смотрел на стальную дверь. Соблазн обернуться был куда сильнее, чем тогда, в лесу. — Сардар — это страшный человек. Боюсь, он сразу разгадает, кто я такой. Сардар — это член нарийи, командующий ее службой безопасности. Могущественнее его — только Ямамото, командующий вооруженными отрядами. Про Сардара я много слышал. Он возник в нарийе года два назад, за год до моего бегства, и сразу возглавил службу безопасности. Говорят, его рекомендовали сразу три члена совета-шуры, это большая редкость. Он молод, занимал какой-то важный секретный пост в Управлении безопасности человечеств, потом был оттуда внезапно уволен и сразу установил контакт с нарийей. Нарийя умеет проверять, значит — он идейный враг Конфедерации. Говорят, он страшен с виду, его лицо изуродовано.
Протянулась тонкая смуглая рука, на границе зрения мелькнуло гладкое плечо с брызгами воды, и футболка взметнулась в воздухе. Клю опустилась на колени возле Йона, заправляя футболку в джинсы.
— А что они с нами сделают? — спросила она серьезно.
— Наверное, убьют, — столь же серьезно сказал Йон. — И, скорее всего, будут пытать, иначе почему сразу не убили? Понимаешь?
Клю опустила голову и быстрым движением прижалась к Йону. Он обнял ее, осторожно провел рукой по узкой худой спине.
— У тебя были женщины? — вдруг быстро, глухим голосом спросила Клю, не отрывая лица от его груди.
— Да, — полушепотом ответил Йон в маленькое мокрое ухо и коснулся губами тонкой теплой кожи ниже уха, на шее.
— Мерзавец, — сказала Клю. — Грязный тип. Не слушай меня. Много женщин было у тебя?
Йон подумал, целуя ее плечо.
— Около двадцати.
— Животное, — обреченно прошептала Клю. — А жена у тебя есть?
— Нет, я не был женат. — Йон перебирал ее волосы, и вдруг за дверью раздались шаги, замок лязгнул, Клю молниеносно вскочила на ноги и принялась натягивать джемпер. Йон перевел дыхание.
— Выходите. — Этот охранник казался незнакомым, и форма на нем была другая — белая. Йон, не торопясь, как бы с трудом поднялся, давая Клю время надеть куртку, неуклюже шагнул, почти вывалился из камеры — и немедленно получил локтем по ребрам от Абдуллы, стоявшего тут же, за дверью:
— Шевелись, мразь!
— Но-но, — недовольно сказал тип в белом. — Руки не распускать, деревня.
— Слушаюсь, — мрачно отозвался Абдулла. Это явно из службы Сардара тип, подумал Йон, эвон как его Абдулла боится.
Йон обнял Клю за плечи, чтобы не дать Абдулле ее схватить. Их провели по лестницам и втолкнули в ту же рубку, где они были пятнадцать минут назад.
В рубке все стояли — темнокожий капитан, его бородатый сержант, еще человек пять незнакомых в хаки, трое незнакомых в белом; сидел только один человек.
Увидев его, Клю не сдержала стона ужаса: за всю свою жизнь она ни разу не сталкивалась с человеческим уродством.
Единственный из всех — и зеленых, и белых — этот человек имел явно европейское происхождение. Бритый череп отливал белизной: он был блондином. Половины лица у него как бы не было. Видимо, несколько лет назад он попал под луч боевого разрядника, и теперь вся нижняя часть его лица представляла собой застывшую уродливую маску, над которой жили только пронзительные карие глаза.
Но самое ужасное для Лорда заключалось в том, что именно эти глаза наполнили его душу ледяным ужасом — и огромной, удушающей горечью.
Он узнал этого человека.
Острые карие глаза стремительно ощупали Йона с головы до ног. Сардар не мог не узнать его. Не было ни малейшего шанса. Этот человек не мог не узнать в Джоне Б. Смите, отставном космофлотовском технике, знаменитого журналиста Йонаса Лорда. Это был конец.
Йон удивился сам себе: он не задрожал, не подал вида, что узнал Сардара. Только во рту пересохло. Прямо герой, подумал он.
Сардар медленно перевел взгляд на Клю. Клю коротко вздохнула. Она-то не могла его узнать, она просто боялась этого чудовищного лица.
Сардар отвел взгляд.
— Рафиз, — сказал он тихо и бесцветно.
— Я, о великий, — подобострастно отозвался темнокожий капитан.
— Этих двоих оставить, я допрошу сам, — так же тихо сказал Сардар. — Все вон отсюда.
Изумленный капитан на секунду замешкался, и тогда Сардар перевел взгляд на него.
— Я сказал ВОН, — повторил он еще тише.
Рубка моментально наполнилась тихим множественным движением и через секунду была пуста.
Сардар молча смотрел в сторону и вдруг сказал:
— Эй, связь, голову оторву. Отключись.
На пульте погасли какие-то огоньки.
Сардар медленно повернул голову и стал опять смотреть на Йона.
— Садитесь, — произнес тихий бесцветный голос. Изуродованные губы, за которыми виднелись черные от давнишнего ожога, страшные зубы, почти не шевелились. Казалось, этот леденящий голос шел откуда-то прямо из острых коричневых глаз.
— А? — глупо переспросил Йон.
— Садитесь, — повторил голос, приподнялась рука в черной перчатке (протез?) и указала на кресла связистов. Сам Сардар сидел на посту резервного пилота, развернув кресло спиной к пульту. Его сухое тело было до горла затянуто в ослепительно белый комбинезон без всяких знаков различия.
Йон медленно опустился в кресло, и тут вдруг на страшного человека с изуродованным лицом метеором кинулась Клю.
— Беги! Спасайся! — отчаянно завопила она, Йон, парализованный ужасом, скорчился в кресле, ожидая неминуемого гулкого шлепка разрядника и пронзительного крика, но ничего этого не произошло — рука в перчатке мягко, концами пальцев уперлась в живот Клю, и девочка, едва не потеряв равновесие, застыла, как парализованная.
— Заберите ее и посадите, — сказал бесцветный голос.
Вот тут Йона затрясло. Он с трудом заставил себя подняться, усадил в кресло закаменевшую Клю и рухнул сам. Клю зашевелилась, приходя в себя: рот ее был широко раскрыт, глаза неотрывно смотрели в страшное лицо человека в белом.
— А ты ведь узнал меня, — сказал Сардар Йону. Слова его прозвучали в тишине страшнее, чем рев ночного зверя.
— Да, узнал, — сипло и отчаянно ответил Йон. — Предатель. Сволочь.
Лицо Сардара исказилось, но это была всего-навсего усмешка. Повисла пауза, черты изуродованного лица постепенно вернулись к норме, если это можно было так назвать, и бесцветный голос ровно проговорил:
— Слушайте и запоминайте. Если хоть один звук, хоть один знак скажет о том, что я узнан — я вынужден, просто вынужден буду убить вас обоих в ту же секунду.
Сардар помолчал.
— Мне придется держать вас при себе, пока все не кончится. Все время. Это не слишком удобно. Правда, события могут повернуться так, что долго это не продлится. Но могут и не повернуться.
Он перевел взгляд с Йона на Клю и обратно.
— Вам понятно? Ни звука, ни взгляда, ни слова. Иначе девушка умрет первой, а Джон Смит… ну, кое-кому будет интересно узнать, как его зовут на самом деле. Он тоже умрет, но не очень скоро.
Ни Йон, ни Клю ничего не ответили. Сардар же быстрым кошачьим движением нажал на клавишу пульта связи.
— Все ко мне, — сказал он утомленно, и через пару секунд в рубку ворвались и почтительно построились вокруг сидящего все, кто был там раньше.
— Азамат, — тихо сказал Сардар.
— Я, о великий, — отозвался самый молодой, с холеным лицом, стриженый ежиком, в белой форме.
— За этих двоих, как начальник моей охраны, отвечаешь головой. Я забираю их себе. — Сардар медленно обвел взглядом присутствующих. Все смотрели ему в рот. — Должен же я когда-нибудь развлекаться. — Изуродованные губы исказились жуткой усмешкой. В ту же секунду все присутствующие, за исключением, конечно, Йона и Клю, бешено захохотали. Усмешка пропала — и хохот столь же молниеносно затих. Воцарилось почтительное молчание.
— Отвести их в резервную каюту моей охраны и запереть, — бесцветно распорядился Сардар. — Накормить. И чтоб волос с головы не упал. Исполнять. Остальным — слушать меня.
Йона и Клю жестко, но почтительно взяли под локти охранники в белом и вывели из рубки.
— Дуболомы кретинские, — раздельно и тихо сказал Сардар. — Вы насрали здесь очень сильно, вы лично, Рафиз. Очень грязно все сработано. Нарийя не прощает таких ляпов.
— Я выполнил приказ, — мрачно отозвался темнокожий капитан.
Сардар слегка повернул голову. На пульте связи, на дисплее состояния корабля, мигнуло несколько символов: пленных провели через шлюз между кораблем Рафиза и оседлавшей его яхтой Сардара, из которой он сам спустился в эту рубку десять минут назад. Помедлив, Сардар промолвил:
— Повторить приказ.
Рука в черной перчатке принялась постукивать пальцами по краю пульта. Все в рубке знали, что это означает: Сардар кипел. Все опустили глаза в смятении, боясь даже глянуть на эту руку. И уж, конечно, никто не заметил, как затянутые черным синлетом пальцы коснулись нескольких сенсоров…
Дверь каюты закрылась. Обессиленный Йон плюхнулся на плоскую койку, Клю присела рядом, и тут из невидимого динамика раздался негромкий, но отчетливо слышимый голос капитана Рафиза.
— Установить контроль над всеми поселениями планеты Акаи, нейтрализовать население, предотвратить огласку, полностью подготовить планету к прибытию транспортов…
— Так, — прервал его ледяной голос Сардара. Повисла пауза. Клю открыла было рот, удивленно глядя на Йона, но тот приложил палец к губам, напряженно прислушиваясь. Вновь послышался голос Сардара:
— Нейтрализовать, Рафиз. Разве там было слово «уничтожить»? Ваша деревянная шакалья башка даже не могла припомнить, что северо-западная станция — головная, что они, во-первых, раз в месяц связываются со своим Институтом, а во-вторых, два раза в год к ним приходит торпеда от связистов с Амбера. И, по нашим сведениям, очередной прилет связистов — через три-четыре недели. Понимаете? Вы засветили нас. Вся операция может пойти насмарку. Вы совершили непоправимую, необратимую ошибку, и все потому, что поленились выполнить приказ как следует. У вас свои методы, не так ли, Рафиз? Я знаю, что у вашей организации были свои методы, кода вы грабили поселенцев на Нижней Оси. Но ведь, кажется, вступая на службу Компании, вы дали присягу действовать НАШИМИ методами? Или я ошибаюсь?
Молчание.
— Больше того, Рафиз, вы даже своими методами не умеете действовать. Я уже выяснил, что в рапорте вы мне солгали, мерзко солгали. На северо-западе вы потеряли семь человек и оставили на воле щенка с оружием и глайдером. На северо-востоке — вообще позор, что у вас за безрукая деревенщина, Рафиз? Там ведь был только один старикан, уж если вы решились уничтожать население, а не нейтрализовать — что стоило быстро убрать его?
— Его не оказалось в здании станции, о великий, — начал было Рафиз, но Сардар, не повышая голоса, продолжал:
— Он не обязан был ждать вас, сидя на крылечке лапами кверху. А ваши люди были обязаны сразу найти его. Позор, Рафиз! Ваша «Морская Дева» — один из самых оснащенных кораблей в Компании. Каждая боевая единица обладает таким запасом оборудования, что можно блоху в океане отыскать! Позор, Рафиз! Вы! Ветеран Компании! Кого вы туда послали?
— Сержанта Нур-Аббас-оглы с командой…
— Нур-Аббас-оглы? Странно. Он в Компании был семь лет, не так ли? А старикан завалил его, как щенка. Как тот мальчишка на северо-западе завалил сержанта Резабая и троих стрелков. О звезды! Один старик грохнул пятерых из семерых бойцов, которых Компания считала неплохими!
— Молодец дедушка Доминик, — прошептала Клю.
— Дальше, — продолжал Сардар. — Северо-запад. Зачем вам понадобился этот монастырь, если у них даже не оказалось радиосвязи? Ну ладно, это относится не к тактике, а к стратегии, к вашему нежеланию действовать методами Компании. Все вам не дает покоя, как вы двадцать лет назад верховодили на Тезаурусе. Но если человек не желает понимать, что такое железная боевая дисциплина Компании, после семнадцати лет службы, то на что еще может рассчитывать руководство? Ни на что, Рафиз. Дальше. Северо-западная станция успела разослать по остальным сигнал тревоги. Да-да, Рафиз, не молчите, я это знаю. Я был бы плохим контрразведчиком, Рафиз, если бы у меня не было своих ушей везде, бездарный вы бабуин. Для северо-восточной станции сигнал пришел поздно, но, Рафиз, не надо лгать мне в отчете — ни на юго-западе, ни на юго-востоке ваши люди не нашли никого! Все успели уйти! Позор! И вы лжете мне в отчете! «Цели уничтожены!»
— Станции правда уничтожены…
— Но без людей, Рафиз. Уж если вы взялись трактовать приказ по-своему, так выполните его по-своему хотя бы. Ваши люди не нашли никого ни на юго-востоке, ни на юго-западе. Детский лепет, Рафиз. Приказ не выполнен. На юго-востоке вы даже глайдер не нашли! Это слишком, Рафиз. Пацаны, шестерки на улицах, и те знают, что значит не выполнить приказ. Подведем итог. Вы сдуру уничтожили именно ту станцию, куда прилетают связисты и откуда идет связь с ИПЗТ. Таким образом, вы нас безнадежно демаскировали. В тылу оставлены бойцы противника. Я не знаю, какие придется теперь приложить усилия, чтобы спасти операцию. Сюда прибудут семьдесят четыре тысячи человек, почти половина наших сил, им предстоят самые ответственные учения в истории Компании, транспорты шли сюда больше полугода, а тут…
Пауза.
— И к тому же двенадцать потерь, по крайней мере два глайдера и по крайней мере два бойца противника в тылу.
Пауза.
— Десятой части этого уже хватило бы, чтобы счесть проваленным то, за чем вас сюда послали.
Пауза.
— О Великий!
— Молчать, Рафиз. Именем Компании.
В динамике грянул пистолетный выстрел. Клю на койке возле Йона подпрыгнула и зажала рот руками. Было слышно, как в рубке повалилось тело.
— Тебе, Победа, — раздался голос Сардара.
— Тебе, Победа! — рявкнули мужские голоса.
— Убрать падаль. Командование «Морской девой» я принимаю на себя. Исполнительный заместитель — мой адъютант Нигматулла.
Шорох, возня.
Читать бесплатно другие книги:
