Игры хакеров Сигов Анатолий

МАКСИМУС

У него было тревожно на душе. На первый взгляд все шло хорошо. Они продавали свою виртуальную продукцию, деньги шли. Он их вкладывал в другую жизнь, остальные просто изымали и тратили. Его вложения уже начали приносить доход. У него купили два участка в арабском районе, который интенсивно застраивался. И это были его собственные деньги, которые он не должен был делить на четверых. Кроме того, он играл на изменениях курса солнечного доллара к американскому, что приносило небольшой, но стабильный доход.

Первой pain in the ass, как любила говорить американка, стала Оля, которая вернулась из Франции совершенно другим человеком. Она сразу же потребовала пересмотреть все их договоренности по разделу прибыли, запросила половину от того, что получала Эммануэль, и заявила, что все деньги, которые она зарабатывает за свои собственные проекты, будут идти только ей. Как оказалось, она собиралась делать какие-то работы для города. Услышав эти требования, Эммануэль поморщилась, но ничего не сказала. У нее просто не было другого выхода. Но она заявила, что в этом случае она не может делить остаток на троих и будет забирать всю оставшуюся выручку, отчисляя ему обычный процент только за модели, проданные через аукцион.

Естественно, Витас не остался в стороне и потребовал то же самое, и, быстро подсчитав, к чему это приведет, Максимус осознал, что в результате он оказался проигравшей стороной, хотя это его совсем не расстроило. Скорее наоборот. Он был рад, что они ушли от принципа «все на четверых». Они просто его переросли.

Витас увлекся безумной идеей об игре, где главным персонажем должен стать его дед. Оля неистово ревновала Эммануэль, и на этой почве постоянно происходили конфликты. Обстановка накалялась. «Деньги – зло», – приходило ему на ум, когда он видел, как распадается их сообщество. Поэтому он был только рад, когда наступило 1 сентября и девочки хотя бы в первой половине дня исчезали в гимназии и они с Витасом могли спокойно работать. Сами они не пошли даже в районные школы, так как у них просто не было документов, чтобы их туда приняли.

Приходилось мотаться к Китайцу и встречаться с жирным Боровом, чтобы брать у него «Крокодил», без которого они уже не могли обходиться в последние дни перед аукционом. Любой подобный выход из дома приводил его в дрожь. Он даже стал просить Витаса сопровождать его в поездках. Это был страх перед этим миром.

«Сколько еще времени мы сможем прожить у Эльки?»

Этот вопрос как заноза сидел в голове, и он не представлял себе, куда же он от нее пойдет.

О его дне рождения даже никто не вспомнил. Друзья были заняты своими проблемами. А мать? Она, конечно, вспомнила, но у нее была своя семья, в которую его просто не впустили, и в тот день он остался без поздравлений. Но к концу дня он обдолбался так, что пришел в себя только через сутки. Но и этого никто не заметил. У его друзей были свои дела.

Но жизнь продолжалась, и вместе с ней множились проблемы.

– Что делать будешь?

Витас был в угрюмом настроении, так как на очередном аукционе его «пряничный дом», как они их называли, был продан в два раза ниже ожидаемой цены. Они стояли на балконе, а девочки в очередной раз выясняли что-то между собой в комнате. Витас передал ему косячок и ответил:

– Завязываю с Гауди. Он исчерпал себя. Следующим будет дед.

Глаза у его друга горели, и убеждать его в таком состоянии было бессмысленно.

– А как ты будешь заниматься маркетингом игры?

– Я не собираюсь этим заниматься. Это будет игровая площадка, куда просто будут заходить игроки.

Максимус даже встряхнул головой, чтобы собраться с мыслями. По правилам другой жизни для любого бизнеса требовалось виртуальное помещение, а значит, придется покупать недвижимость.

«Это безумие!»

Но вслух он не решился ничего сказать.

«Хотя, может быть, это не такая уж безумная идея».

Он прикинул в уме варианты.

– Ты подобрал себе участок или здание?

– Еще нет. Но ты же мне поможешь, правда?

Максимус знал, что Витасу удалось собрать какую-то сумму по результатам последних аукционов. Он знал пару объектов, хозяева которых хотели бы побыстрее их продать, и он предположил, что если идея Витаса провалится, а он в этом не сомневался, то недвижимость находилась в таких местах, где цены будут только расти, поэтому ее легко можно будет перепрофилировать под что-то другое или просто сдать в аренду другим бизнесменам.

– Конечно, помогу. Но ты знаешь, что я сейчас стал риелтором в другой жизни? Десять процентов тебя устроит?

– Пять, – отозвался Витас.

– Для тебя – восемь.

– Для меня – шесть, и ни центом больше.

Косячок уже обжигал пальцы.

– Ну, только для тебя.

Девочки все еще что-то активно обсуждали внутри, и в такие моменты в комнату лучше было не соваться.

– Но нужна же анимация.

– Я договорился с Олей. Она уже начала ее делать за 50 процентов.

«Безумные люди! Хотя 50 процентов от чего? 50 процентов от нуля – это ноль. Он же ничем не рискует!»

Потом ему пришло в голову, что потенциально это – очередной конфликт. Как Оля будет делить свое время между Эммануэль и Витасом? Он уже фактически потерял Витаса как продавца домов на своем аукционе, и может потерять Эммануэль с ее моделями, если девочки окончательно разругаются. Все вместе – это ощутимая потеря на комиссиях. Он заглянул в комнату. Обстановка внутри все еще была напряженной.

– Но Оля занята работой для Эльки.

– Она сказала, что будет успевать делать работу для нее и для меня.

У Максимуса были сомнения на этот счет, и в этот момент на балкон выскочила Эммануэль.

– Еще что-то осталось? – спросила она.

– Всегда.

Эммануэль трясущимися руками стала сворачивать косячок.

Витас с Максимусом договорились ни во что не встревать, поэтому молчали. Ему не понравилось состояние Эммануэль и то, как она взглянула на Витаса.

«Сейчас будет взрыв».

И оказался прав.

– Стой здесь! – рявкнула Эммануэль, когда увидела, что Витас хотел войти внутрь.

Раскурив косячок, она продолжила, злобно глядя на Витаса:

– Я от тебя устала. Если тебе так нужна эта стерва, то убирайся отсюда и с ней живи. Что ты здесь делаешь?

Витас стоял бледный.

– Вы все мне надоели! – закричала она. – Убирайтесь все к ядреной матери.

Витас молча прошел внутрь.

Максимус бросил быстрый взгляд по сторонам. Было еще тепло, и окна и балконы в доме были раскрыты. Он понимал, что в его собственных интересах было бы уладить этот конфликт.

– Эммануэль!

Но она не дала ему продолжить.

– Почему я все время должна зависеть от других людей? – она опять сорвалась на крик. – Сначала от мамочки, потом от дебилов-учителей, а сейчас от этой стервы. Почему?

«Это может плохо кончиться для всех нас».

Он опять взглянул на соседние окна, а затем обнял ее и стал гладить.

– Успокойся, пожалуйста. Все будет хорошо.

– Все уже не будет хорошо, – пролепетала она, положив ему голову на грудь. – Все будет плохо. У меня гадкое предчувствие.

Она лихорадочно затягивалась и потом, отстранившись, произнесла совершенно спокойным тоном:

– Все будет только хуже.

Огонек полетел вниз, и она решительно направилась внутрь и прошла в спальню.

«Что-то сейчас будет!»

Оли в квартире уже не было, и он направился к компьютеру. Никаких сообщений не поступало, и он не знал, чем бы себя занять. Наконец из спальни появилась Эммануэль с Витасом. Оба улыбались, и она воодушевленно возвестила:

– Мы сегодня празднуем или нет? Где шампанское?

«Господи! Пронесло на этот раз!»

Но на душе все же было тяжело. Семена были посеяны, и он был уверен, что рано или поздно они прорастут. Нужно только время.

Празднование началось как-то грустно. Поначалу каждый был занят своими собственными мыслями, но потом все смешалось, и наутро они плохо помнили, чем все закончилось. Да и не хотели вспоминать. Наступал новый этап, и каждый думал о том, что он лично будет делать дальше. Между ними началось соревнование. Они вступили во взрослый мир, где каждый смотрел друг на друга как на конкурента.

Прошел еще один аукцион. Витас пропустил его, а цены на модели Эммануэль упали. Максимус чувствовал, что мода проходит и ей нужно изобрести что-то новое, но никак не мог решиться сказать об этом Эльке. Она все время была на взводе, и подходить к ней было просто опасно.

Потом был еще один аукцион, который стал еще большим разочарованием для всех, кроме него. Он обеспечил себе стабильные поступления в виде комиссий, а доходы друзей, которые резво начали, пошли вниз. На этот раз обошлись без шампанского и без празднований. Элька уехала к Оле, а они с Витасом, переглянувшись, вышли из дома и начали кружить по окрестным улицам. Возле здания школы они познакомились с двумя девчонками и вскоре дома пили шампанское, а затем пустили по кругу косячок. Потом далеко за полночь было прощание с обычными пожеланиями, что скоро они увидятся опять.

С утра, жуя что-то из холодильника, Витас еще раз завел разговор на волнующую его тему:

– Я не знаю, что делать. Сколько я еще смогу здесь продержаться. Если Элька узнает, что Оля сделала для меня анимацию, она меня вышвырнет вон.

Максимус подумал, что он прав и это действительно произойдет. Эммануэль во всем, что происходило с ее проектом, винила Олю.

– У нее невероятная производительность, – продолжал между тем Витас об Оле.

«Еще бы».

Максимус передал ей целый спичечный коробок «Крокодила» плюс она забрала у него все запасы кокса, и пришлось снова ехать к Китайцу.

– И когда ты запускаешь свой проект?

– Сегодня, – ответил Витас.

Это было новостью. Он сам помогал Витасу купить здание, хотя считал, что игра в деда – это безумная затея. Он подумал, что, когда идея сама по себе умрет, они придумают, как использовать здание. Но, к его удивлению, проект оказался живучим.

– Ты знаешь, что придумала Вероника? – Витас от возбуждения даже заходил по кухне. – Она в слове «дед» заменила букву «е» на английскую «а», и получилось: отец, папаша. Затем она написала от моего имени трогательную историю о сыне, который воевал с лесными братьями, и они его окружили и хотели убить, но в последний момент появился отец и всех их перебил. Американцы – сентиментальные люди, и это должно их торкнуть. Я поместил этот рассказ во всех трех информационных агентствах, и реклама пойдет с сегодняшнего дня.

– Какой сын, какой отец? Ты же сам рассказывал, что лесные братья были в Литве 60 лет назад.

– Не важно! Вероника сказала, что американцы не знают истории и будут считать, что это террористы, или коммунисты, или еще кто-то.

Максимус решил промолчать и не выражать своих сомнений по поводу подобной затеи. В последнее время высказывать свое мнение о проектах других стало в этой квартире небезопасным занятием.

– Что же мне делать, если Элька меня выставит? – вернулся к начальной теме разговора Витас.

– Не знаю. Американка явно не хочет встревать в аренду квартиры.

– Оля мне сказала, что в случае осложнений я смогу пожить какое-то время у нее.

– Но она же…

От удивления Максимус только развел руками.

– Я ничего не понимаю, – в сердцах сказал Витас. – Я запутался. Мне не хочется ни о чем думать.

Но Максимусу приходилось думать. Ситуация была близка к взрыву, что несомненно отразится на нем самом. А если он действительно произойдет, то куда он сам денется? И все происходило тогда, когда у него сложился стабильный бизнес, который приносит еженедельный доход. А теперь они все передерутся между собой, и он может очутиться на улице. Ну почему именно сейчас, когда все так удачно складывалось? Он положил голову на руки и не помнил, сколько просидел за столом на кухне в такой позе.

«Сначала семья, теперь друзья».

Наступало состояние полной безысходности.

Витаса уже не было, и он остался на кухне один. Максимус достал из кармана металлическую коробочку и высыпал порошок на стеклянное блюдо. Это была большая порция, но это было именно то, что в данный момент ему было необходимо, чтобы забыть обо всем, сесть к компьютеру и целиком уйти в другую жизнь.

ОЛЯ

«Все же, как гены влияют на личность!»

В который раз она задумывалась над этим.

«Вот взять, к примеру, Эльку. Сколько я сделала, чтобы расширить ее кругозор! Свозила ее на Лазурный Берег, показала, что есть другой мир, отличный от того, в котором она пребывала в своей вонючей квартире в Москве. Результат? Она все еще продолжает общаться и жить в компании двух лузеров ради похоти и копеечных заработков, на которые она даже не сможет приобрести себе достойное жилье. Она постоянно смеется над своей матерью. А далеко ли она сама от нее ушла?»

Она испытывала непередаваемое чувство эйфории. Оно началось с того момента, когда она увидела квартиру, которую сняли для нее родители. Она привыкла к светлым и чистым помещениям, но в этой у нее было совершенно другое ощущение. Это было чувство свободы. Счастливое чувство, когда ты предоставлен сам себе и не нужно ждать, что в любой момент заявится мамочка с ненужными вопросами. Если прибавить к этому солидную сумму, которую родители перечисляли на ее карточку, то она чувствовала себя на вершине блаженства. Но она хотела, чтобы кто-то разделял с ней это чувство.

– Классная квартира!

Они стояли и озирались внутри в первый раз после приезда из Франции.

Эммануэль ничего не ответила.

– Тебе нравится?

Но ответом опять было молчание.

«Крестьянка!»

Все последующие события подтвердили правильность ее мнения. Вместо того чтобы наслаждаться вместе с ней комфортом и независимостью, Элька променяла ее на двух неудачников, которых выгнали их собственные родители и у которых просто не было места, где переночевать.

«Гены! И никуда от этого не денешься».

Правда, потом, когда она прекратила анимировать ее модели, Элька приползла к ней на брюхе и стала мириться, но Оля уже знала ее сущность и поставила условие, что она не должна делить ее с какими-то убогими, и Элька должна жить с ней. В ответ та отказалась помогать ей с проектами по организации пространства на свободных участках в городе.

«Вот она, ее сущность. Эта стерва понимает лишь торгашеские принципы своей мамаши: делать лишь тогда, когда ты можешь что-то с этого урвать».

С тех пор у них шел бесконечный торг, что каждый из них должен делать для другого. Но она добилась своего. Ее первый проект был закончен, выставлен на конкурс и по голосам горожан на несколько пунктов опередил ближайшего конкурента. Она обошла признанных городских ландшафтных дизайнеров, и об этом даже написали в информационных агентствах. Она сделала себе имя в другой жизни! Теперь она уже не технический работник для Эммануэль, имя которого та даже нигде не упоминала.

Проект действительно был необычным для города, и парк быстро стал одним из самых посещаемых мест. Это были песчаные дюны, из которых торчали камни причудливой формы. В виртуальном пространстве нет ветра, поэтому дюны были неподвижными. Двигались лишь тени от камней, которые по мере перемещения источника света, имитирующего солнце в другой жизни, создавали совершенно фантастические пейзажи, не похожие на те, которые были час назад. Ее почта была завалена письмами от благодарных горожан.

«Откуда у этой полуграмотной такой вкус?»

Проект был идеей Эммануэль, и Оля лишь исполнила ее в пространстве. Она перечислила ей половину копеечного гонорара, который получила от правительства города.

«Пусть порадуется!»

Город прислал благодарственное письмо с предложением участвовать в новых конкурсах, и она с энтузиазмом принялась за новый проект. Правда, много времени отнимала гимназия, куда приходилось таскаться, поэтому пришлось взять у Максимуса горсть «Крокодила», и это позволяло ей работать по ночам.

Участок, который предстояло обустроить, находился на берегу моря. Эммануэль долго возилась, но в конце концов придумала проект, который Оля осуществила и выдвинула на конкурс. В проектах других конкурсантов было нагромождение гранитных набережных и мраморных беседок, нависающих над морем. Эммануэль посмеивалась над ними и была права. В городе было много всего, даже с избытком много, и люди от этого устали. Глазу была нужна простота, и они добились своего. Это были огромные валуны, о которые бились волны, и на одном из них сидела нагая девушка, подперев голову и задумчиво глядя в море. Опять все строилось на игре света и тени по мере передвижения источника света в течение дня. Проекты других авторов были статичны, и на их фоне ее проект выглядел как рывок вперед в области ландшафтного дизайна в другой жизни. Естественно, после подсчета голосов горожан ее проект был принят, и о ней уже стали писать, как об авторе нового направления, и другие хвалебные слова.

Постепенно цены на модели Эммануэль пошли вниз, по мере того как появлялись другие модельеры, делающие то же самое, однако дешевле. Но она обвиняла во всем Олю, и на этой почве у них произошел грандиозный скандал. По этой причине она не успела представить ландшафтный проект для очередного участка в городе, что еще больше накалило отношения.

Но она отыгралась, когда наконец американка выяснила, что хочет итальянская фирма готовой одежды. Как оказалось, им требовался аниматор, который оживит их модели в Интернете, и больше ничего. Это было предложение о работе для нее, а не для ее подруги. Эммануэль была вне себя.

Потом появился Витас со своим сумасшедшим проектом игры в какого-то мужика в ватнике и в солдатских сапогах. Он предложил ей половину от сборов, и она согласилась, но не из-за денег. Она не верила, что кто-то пойдет играть в этого партизана, вылезшего из леса. Ей просто хотелось насолить Эммануэль и показать, что она не единственная на свете, и Оля может обходиться без нее.

Витас ей дал написанный им сценарий, и она поняла, для этой работы у нее уже не хватает имеющихся ресурсов. Пришлось позвонить лысому дядечке, который тут же явился для переговоров.

Выслушав, что ей требуется, он забормотал, что у него кое-что имеется, но заломил такую сумму, что она подумала, что ослышалась. Она не собиралась тратить подобные деньги на безумства Витаса.

– Но это же несерьезно!

Дядечка забормотал, что это – последние разработки, и каких трудов ему будет стоить получить их, что означало украсть. Затем он замолк и уставился в пол, потея и ожидая ответа. Она глядела на него, и что-то в его виде говорило о том, что у него есть какое-то слабое место. Подчиняясь необъяснимому импульсу, она достала пудреницу, открыла ее так, чтобы дядечка увидел, что находится внутри.

– Не хотите ли угоститься?

Голова у дядечки вползла в плечи, и он почему-то начал оглядываться. Не найдя никого в комнате, он произнес:

– Ну, не знаю.

Но по глазам Оля увидела, что он знает. Она пододвинула к нему пудреницу.

– Угощайтесь! В качестве можете не сомневаться. Медицина.

Так обычно говорил Максимус.

Дядечкино стеснение прошло, и он вполне профессионально раскатал две дорожки и сделал трубочку из банкноты. После первой дорожки глаза под толстыми стеклами очков сделались совсем круглыми, а отдышавшись после второй, он подтвердил:

– Медицина.

И захихикал довольно.

Дядечка заметно подобрел, и они быстро договорились об условиях, и уже через день он принес пакет с материалом, который увел из родной фирмы в обмен на мешочек белой субстанции. Он даже дал ей несколько дельных советов по использованию программ и потом, пятясь к двери, долго уверял, как ему приятно иметь с ней дело, поминутно уважительно называя ее Ольгой.

Она начала работать, но ее свалил грипп. С одной стороны, не нужно было ходить в гимназию и она могла весь день находиться дома. С другой стороны, высокая температура изматывала, и единственное, на чем она держалась, – это «Крокодил». Она увлеклась работой и закончила за неделю то, над чем программисты работают месяцами. Единственный, кто приходил к ней за все это время, был Витас. Ну понятно, почему он появлялся у нее, но эта стерва Эммануэль даже ни разу не позвонила за неделю. Оля просто приходила в неистовство, когда представляла, чем она в это время занималась с этими придурками.

Витас выставил в городе свою игру. В первый день зашли 3 человека, во второй 17, а в последующие дни число зашедших переваливало за сотню. Слюнявая история, придуманная американкой, сработала!

Лекарствами и уколами удалось сбить температуру, но кашель не прекращался. Под это дело она игнорировала гимназию. У нее был Интернет, и, соответственно, она будет готова к любым контрольным.

Витас прибегал каждый день и с порога спрашивал:

– Ты знаешь, сколько вчера было заходов?

Она не знала, да и не хотела знать. Деньги ее не интересовали. Ее имя там не значилось. Кроме того, этот придурок не понимал, что горожане приходят не из-за его экзотического мужика в ватнике, а благодаря ее работе по анимации игры.

Единственное, что ее интересовало, – это чтобы у стервы все шло плохо. Она быстро сделала вторую версию игры, где лесных братьев сменили террористы в арабских головных платках, потом третью – с фашистами со свастикой на рукавах. Везде сын отбивался от наседавших врагов, и в последний момент к нему на помощь приходил отец, и они вместе уничтожали нападавших. При этом играющий выступал сначала как сын, а затем как отец, что было необычно для электронных игр. И главное – у игры не было плохого конца. Играющий всегда побеждал. Программа работала на него. Не говоря уж об ощущении абсолютной реальности происходящего.

Параллельно она работала на итальянцев, оживляя их интернетные модели, и они платили лучше, чем Витас и Эммануэль, вместе взятые. Спать было просто некогда. И тем более работать на Эммануэль. Да она у нее и не показывалась. Витас делал вид, что ничего не знает, хотя она догадывалась, что это неправда.

Она давно перестала выходить из дома. На это просто не было сил и времени. Все, что требовалось, приносила нанятая родителями женщина.

– Как ты себя чувствуешь? – традиционно начинала разговор мать, которая ежедневно с утра звонила из Франции.

Далее следовали пожелания, чтобы она легла на обследование в какую-то больницу, но каждый раз под тем или иным предлогом ей удавалось увильнуть от подобной перспективы. Наконец она согласилась, чтобы их знакомый светило медицины приехал к ней домой для осмотра. Его приговор был: пневмония, как осложнение после гриппа. Опять последовали телефонные переговоры, и к ней стала приезжать медсестра, чтобы два раза в день сделать укол. Кашель не прекращался, и в конце концов она дала себя уговорить пройти обследование в больнице и очутилась в одноместной палате, где персонал так хорошо оплачивался, что ходил в мягких тапочках и стучался в дверь, прежде чем зайти в ее одноместную палату.

Два-три дня, о которых говорила мать, переросли в неделю, так как нужно было сделать дополнительные анализы, результаты которых должны были прийти еще через неделю. Персонал был отменно любезен, врачи приходили к ней ежедневно, ее кормили дюжиной каких-то лекарств и делали уколы, но выписка из больницы все время откладывалась.