Я – необитаемый остров Маркович Наташа
– Ты, я надеюсь, не забыла про то, что в журнале твои деньги?
– Нет, конечно! Я про свои деньги не забываю. Я, может, и дура, но не настолько.
– Вот и славно. Все, пока.
– Пока.
А нет бы ему сказать: «Милая, мы не расстанемся никогда! Мы созданы друг для друга». Нет, блин. Личное и общественное. Ох и нелегкий он человек. Суровый. И поорать любит.
– Хочешь иметь рядом неординарного и сильного человека – терпи, – сказал Леха.
– А ты легкая? – иронично поинтересовалась Юля.
– Так чтобы с тобой ужиться – поискать еще нужно человека, – со знанием дела изрек мой бывший муж.
Продажи журнала чуть-чуть выше, чем по плану. То есть чуда пока нет, но перспективы хорошие. Нас заметили. Критики уже облили нас грязью с головы до ног. Впрочем, нашлись среди них и те, кто оценил идею. Я, как всегда, нервничаю, все кто обладает трезвым умом – радуются.
– Любая критика – это упоминание и признание существования явления. Радуйся! – заметил здравомыслящий Леша.
– Стараюсь. Но вообще-то еще Воннегут заметил, цитирую слово в слово: «Любой рецензент, изливающий свое негодование и отвращение по поводу какого-то романа, просто смешон. Он похож на человека, который оделся в броню с головы до ног и напал на вазочку с мороженым».
– Наизусть помнишь?
– Ага. В душу запала. В душу, израненную критиками.
– Что, так болезненно реагируешь?
– Сейчас уже нет. Но поначалу даже плакала.
– Дааа? Ты плакала? Ну не может быть! Чтобы ты – и плакала! Не верю.
– Да ну тебя.
В общем, все радужно и прекрасно, однако расслабляться рано. Нас предупредили, что главный тост при выходе первого номера обычно бывает «за второй». Ибо частенько на первом все и заканчивается. Впрочем, у нас второй номер уже в печати и, как это ни грустно, я потихоньку начинаю искать себе замену на должность руководителя проекта. Согласно договоренности через полгода после старта я должна сдать дела. Надо сказать, редактором, отвечающим за наполнение номера или хотя бы приемку материалов, я бы еще осталась, мне это интересно, да и страшно, что нашу идею исказят. А вот руководить коллективом, организовывать процесс, – это да, спихну с удовольствием.
В результате мы с Юрой, Юлей и Лешей договариваемся, что я остаюсь-таки ответственной за художественное содержание. И действовать мне придется в партнерстве с новым руководителем.
Мне нужно просто найти созвучного человека и направлять его по пути.
А может, Леру и возьмем? Она явно справилась со своей задачей – вот и пусть растет. Я еще два с половиной месяца могу передавать ей все дела, она плавно встроится, да и потом я буду рядом. А у нее отличный вкус, прекрасное сочетание амбициозности и умения слушать, и она успешна по сути своей. Трудолюбива. Слишком молода, конечно, но это временно. Главное, она разделяет нашу философию.
Я разговариваю с Лерой, и она, разумеется, соглашается. Что радостно – у нее аж огоньки в глазах загорелись от такого предложения. Не ожидала, видно.
– В качестве самого ценного и сложного для освоения актива, Лера, передаю тебе нашего дизайнера, – напутствую я ее. – Пожалуйста, не потеряй его.
Так Лерка и начала поруливать под моим присмотром.
В течение следующего месяца произошло множество разнообразных событий. Второй номер журнала, естественно, вышел. Продажи практически по плану, пресса то хвалит, то визжит от негодования, слюной брызжется. Однако «практически по плану» не одно и то же, что «по плану». Я бы плюнула, это не так важно – вопрос всего нескольких тысяч, но у меня пари, а партнеры мои не хотят рисковать и третий номер намерены выпустить тем же тиражом, что и первый-второй. Мне это не подходит, и я хожу, беспрерывно выдумывая аргументы. Готовлюсь к собранию.
Юра покупает у моего партнера кусок нашего ресторана, путем смены учредителя. Эх, партнера жалко упускать, хороший он мужик. Благородный.
Они вдвоем сами занимаются всеми документами, ко мне не лезут. Приносят только бумажки и показывают, где подпись поставить. Слава богу! Это самое настоящее счастье, когда ко мне не лезут с бумагами.
Стартовала следующая Игра. Просто конвейер какой-то. Только я тех, предыдущих, игроков полюбила, только сроднилась с ними – на тебе, следующих получай. А пока этих следующих всей душой полюбишь – три месяца пройдет. А там уже новая группа будет ждать и подпрыгивать от нетерпения. Эх, скорей бы Лешка все усвоил – хоть поделим Игры для начала, тогда у меня появится время новый тренинг написать.
Юра опять взялся за свое. «Брось эту работу, зачем она тебе – все время отнимает». Фу, достал! Ревнует.
Живем мы, конечно, необыкновенно ярко. Ругаемся, как бешеные, постоянно ссоримся, но секс по-прежнему на высоком энергетическом уровне.
А через два с половиной месяца, между прочим, нам предстоит разводиться. Да, если честно, на глубинном уровне я себя женой и не чувствовала. Девушкой – да. Даже представляя Юру своим друзьям и знакомым, я все время старалась избегать слова «муж». Все-таки это враки. Прикол приколом, а врать меня все равно ломает.
Ну и ладно. Я от своих жизненных принципов далеко отступать не собираюсь. А недалеко уже отошла, когда штамп в паспорт поставила. Мы в угаре были, реально. А сейчас притихли, пообломались за ссорами своими. Надо срочно кураж ловить! По новой!
Поймала!
Поймала. О, Боже!
В один из вечеров, уже после выхода второго номера, мы договорились с Юрой встретиться в нашем ресторане. Да, теперь уже в нашем, ухоженном, налаженном, с поставленным учетом и контролем – ну просто прелесть, что за ресторан! Даже официанты быстрее бегают и шире улыбаются – вот что значит менеджмент, дисциплина, учет и контроль.
Юрик пригласил меня для того, чтобы познакомить с какими-то своими старыми знакомыми, только что прилетевшими из Испании.
Ребята – на редкость веселая парочка по имени Паша и Олеся. Главное, это люди, интересующиеся эзотерикой, так что бессмысленный, но увлекательный разговор до утра нам обеспечен.
К трем часам мы успели съесть две здоровенных рыбины, выпить восемь бутылок вина, обсудить шаманские пляски в Бразилии, медитативные лагеря на Алтае, пожирание пейота в Перу и начали придумывать бизнес по созданию там же, в Перу, центра глубокого познания себя.
Когда мы дошли до важных деталей, типа распределения долей и ответственностей в нашем новом бизнесе, Паша попросил сделать перерыв.
– На пузырь давит, думать не могу, – объяснил он нам, возмущенным неожиданным прерыванием беседы в самом важном месте. Как будто это ему на мозг давит.
– А я спать хочу, – заявил Юра, которому этот разговор уже надоел по причине абсолютного отсутствия на его взгляд логической базы.
– Ну и иди! – отмахнулась я. Никакой романтики у человека.
– У меня телефон сломался, отнеси завтра в ремонт, – выдал он мне очередное поручение.
Я только вздохнула. Не объясняться же мне с ним на людях по поводу того, что мне завтра нужно быть в семи местах, причем практически одновременно.
– Что с мобильником?
– Пишет что-то типа того, что карту не видит.
– Так, может, в карте дело?
– Не знаю.
– Давай я в свой мобильник вставлю и проверим.
– Ну, попробуй.
Вот за технику в нашем тандеме отвечаю я. Невероятно, но Юра даже в компьютере освоил от силы Word на начальном уровне и почту. Exel Юра умеет только смотреть – даже сложить столбиком для него является непосильной задачей, для этого он звонит секретарше. Или мне. Встретив меня в аэропорту, он тащил мой чемодан, забыв выдвинуть телескопическую ручку, и страшно ругал глупых разработчиков модели чемодана, которые не догадались, что с багажом иногда передвигаются люди, чей рост превышает метр пятьдесят. Когда я подошла и достала ручку, он только затылок смущенно почесал.
Менять симки в телефоне для него достаточно сложно, поэтому я, радуясь представившейся возможности позаботиться о Юре, не выходя за рамки своего комфорта, тут же поставила его симку в свой мобильник и включила его. Телефон заработал.
– Ага, сим-карта исправна. Значит, действительно телефон глючит, – сделал Юра глубокомысленный вывод. – Ну позвони еще с него, для чистоты эксперимента.
Я набрала рабочий телефон и поговорила с барменом, который выглядывал на меня из-за стойки круглым от удивления глазом. Действительно, звонить в бар, сидя за столом, как-то необычно. Узнав заодно сегодняшнюю выручку, я дала отбой.
Пока я болтала с барменом, Юра разговорился с Пашей на тему ресторанов в Испании и про свой мобильник забыл напрочь. Я тут же вознамерилась ввязаться в спор, чтобы защитить честь испанских поваров, но тут пришла эсэмэска.
Мне по миллиону эсэмэсок в день приходит – я эсэмэс-фанат. Я машинально нажала на кнопку и прочитала: «Зайка, я спать, нежно целую тебя».
Пережив несколько секунд непонимания, я осознала, что эсэмэска послана не мне, а Юре. И совсем не от меня.
Мир вдруг сразу как-то изменился. Сначала стал горячим, а потом резко похолодал и осыпался глиняной крошкой.
– Тоже в тубзик схожу, – произнесла я и ушла в персональский туалет.
Сев на унитаз прямо в штанах, я начала думать и переживать.
Слава богу, эмоции как-то вдруг резко притупились и на скандал меня не тянуло. Скорее тянуло молча пребывать в состоянии ступора.
Что ж, я знала, что мужчины изменяют, и даже думала, что пойму своего мужчину, если он это сделает.
Пойму-то, может, и пойму. Но вот прилива счастья как-то не наблюдается.
– Юр, – сказала я, выйдя, наконец, из туалета, поменяв сим-карту и немного помолчав, – я к себе домой ночевать, ладно? Ко мне рано утром документы курьер принесет.
– Начинается. А раньше нельзя было сказать? Хочешь, я к тебе?
– Не, я за компом еще посижу, мне надо одной поработать, не отвлекаясь. Пожалуйста, мне очень нужно, не обижайся.
– Хорошо, – растерянно согласился Юра.
Я, мужественно улыбаясь, попрощалась с ребятами, предварительно обменявшись телефонами, и ушла в ночную Москву. Поскольку мой дом расположен непосредственно напротив ресторана, то ночную Москву мне пришлось наблюдать, выйдя из переулка на Тверскую.
Все было как всегда, по крайней мере внешне. Машины мчались как бешеные, радуясь отсутствию пробок и возможности прокачать мотор. Любимый книжный был уже закрыт, но стоял на своем привычном месте. В Елисеевском продавали зерновые рогалики и салат из пророщенных зерен. Все было как всегда, только мне хотелось сесть на черный асфальт и заплакать. И чтобы прибежали люди и окружили меня, и чтобы среди них непременно были санитары в небесного цвета халатах, с крылышками и обезболивающими таблетками. А еще лучше неформальный ангел из ролика «Трудно быть богом», и он бы сейчас же разложил-раздвинул-собрал всю свою диджейско-судьбоносную аппаратуру и прокрутил-отмотал диски назад, и я бы не вставила Юрину симку в свой телефон, и мне бы не пришла эта дурацкая эсэмэска. Я была бы счастлива еще целый месяц, а скорей всего, и много много после, потому что мне казалось, что мы подходим друг другу, несмотря на все наши ссоры, скандалы и дележ территории. Только вот до какой метки нужно мотать, чтобы эта эсэмэска не пришла вовсе, – я не знаю. Может, нужно отмотать на один день, может, на год, а может, нужно отмотать назад всю мою жизнь и прожить ее заново.
А в новой, отмотанной жизни ангел-диджей покрутит своими рычажочками на аппаратуре и добавит в нее немного любви, немного нежности, немного терпения, немного сексуальности, немного принятия и спокойствия… Чтобы я получилась такой, какую мужчины бы боготворили, уважали и невероятно ценили. Чтобы я была какой-то такой хрупкой и беззащитной, что им хотелось бы обо мне заботиться, давать мне денег, покупать мне машины, охранять меня от ветра, как хрупкую веточку. Чтобы я рожала им детишек, воспитывала их. А потом они бы подросли и мы все вместе слетали бы на выходные в Вену. Ели бы там сосиски, брызгающие соком, и смеялись как сумасшедшие, а дети болтали бы ногами и пинали друг друга под столом. А мы целовались бы, пока они там дерутся, и всем было бы весело…
Только ангела все нет и нет.
Посмотрев еще немного на равнодушную к моим мечтам Тверскую, я пошла домой и, конечно, ни фига там не уснула. Я лежала под одеялом, свернувшись от боли калачиком, и думала – что со мной не так? Почему мне изменяет любимый мужчина? Как я это создаю в своей жизни? Легенды про мужскую полигамию и необходимость осеменить как можно больше самок тут не прокатили. Самки бабуина не пишут самцу трогательных эсэмэсок. Потрахались и разошлись. Он – стадо охранять, она – рожать новых бабуинов.
«Ты спишь?» – пришла эсэмэска от Юры.
«Угу», – ответила односложно. А что тут еще ответишь?
Утром я пришла домой. Домой. Там дом и здесь дом. Два дома. Два.
– Дай мобильник, позвонить срочно нужно. В моем батарея села, – скороговоркой попросила я Юру и почти отобрала у него, колеблющегося, телефон. Потом пошла в туалет, села на унитаз, куда же еще! На крышку, как тогда, когда мы разговаривали о нас, о проекте, в самом начале. Прочитала эсэмэски. Немного, но достаточно, чтобы понять, что я не ошиблась. Зовут ее Лена. Раз в моем телефоне она не определилась, то, скорее всего, я ее не знаю. И то хорошо. Не хватало мне еще обнаружить, что он спит с моей подругой, к примеру. Юра ждал меня на кухне, серьезный как никогда.
– Эсэмэски читала?
– Да.
– И?
– Не знаю. Больно как-то.
– Иди сюда, – Юра, не вставая со стула, обнял меня, прижался щекой к животу. – Я ее не люблю.
– А меня?
– Не знаю. Иногда очень, а иногда бешусь и разочаровываюсь.
– Все всегда во всех разочаровываются. По-другому не бывает. Любовь она на то и любовь, чтобы разочароваться в человеке, а потом взять и выбрать… Выбрать верить в него, словно не было разочарований.
– Тоже верно. Не знаю, в общем. Может, поэтому она и появилась, словно я неосознанно пытаюсь понять, проверить себя, разобраться в своих желаниях.
– Понимаю, – мне даже не хотелось ни о чем спрашивать. На меня опять накатывала апатия – самая мощная защитная реакция, спасающая меня от боли всю мою жизнь, притупляющая ее, загоняющая внутрь, но не излечивающая от причин этой боли.
– Что ты намерена делать?
– Пока не знаю. Неожиданно все как-то. А ты?
– Ну, в любом случае намерен выполнить все наши договоренности. Помочь тебе передать руководство проектом. Помочь с рестораном, – он теперь и мой, кстати. И у нас к тому же еще почти месяц совместной супружеской жизни остался. Помнишь?
– Да, помню. Три недели.
– Останешься на это время у меня?
– Не знаю.
– Наташ.
– Да?
– Останься, пожалуйста.
– Хорошо. Останусь. Зачем?
– Пока не знаю, но любые жизненные проекты нужно завершать. Пока не закончишь текущий, не поймешь, что делать дальше.
– Ну да. Да. Да… – Каждое мое последующее слово звучало тише предыдущего, словно энергия таяла с каждым произнесенным словом и не было сил говорить громче.
– Малыш, ну ты прямо сама не своя. Не улыбаешься. Это, впрочем, я могу понять. Но ты и не плачешь даже.
– Да как-то не плачется.
Я не смогла. Пыталась, но у меня не получилось. Первый раз в жизни не плачу, когда мне плохо. Словно я умерла и нет во мне больше чувств, эмоций, энергии. Не хочу даже думать о том, что будет дальше. Вот разведемся, тогда, может, подумаю.
Я приняла капитанские звонки, слегка поднявшие тонус и вернувшие меня в строй живых людей. Потом набрала Юлю.
– Ты где?
– Как где? На работе.
– Пойдем обедать.
– Пойдем, малыш. Ты грустная, да? Что-то случилось?
– Я приеду. Подожди меня.
Мы пошли в ресторан, и я все рассказала. Я бы никогда никому не рассказала этого, кроме нее. Мне стыдно. Мне кажется, что, если мне изменяет любимый человек, значит, со мной все плохо, значит, я ужасная, мерзкая женщина, неспособная сделать его счастливым.
– Но это бред, ты же понимаешь? – ласково постучала мне по голове ложкой Юлька. – Изменяют и самым красивым-добрым-умным-чудесным-любимым.
– Головой-то понимаю. Я, Юля, головой вообще все понимаю, даже то, что мы сами все это придумали. То, что мы именуем изменой, предательством, – всего лишь физиологический акт, а всю эмоционально-ментальную оболочку придумали люди и запрограммировали друг друга на получение определенных эмоций. Зачем-то нам, людям, было это нужно, зачем-то мы хотели лишить друг друга свободы. Мы придумали дополнительный способ манипулирования друг другом, привязывания накрепко чувством вины. И мы так и передаем дальше это знание из поколения в поколение. Передаем всю эту хрень про предательство, нами же придуманное. А на самом деле это всего лишь движения, просто движения тел, удовольствие, такое же, как поесть, поспать, пописать…
Хорошо было бы еще чувствам своим это объяснить. Сердцу, которое ноет. Телу, которое пытается съежиться. Глазам, которые плачут.
Юлька обняла меня и заплакала. Она умеет сопереживать, хотя еще совсем молодая. Обычно сопереживают люди, которые знают, что такое боль, предательство, которые хорошо понимают, что ты чувствуешь, понимают на уровне ощущений, потому что сами когда-то были в твоей шкуре. Поэтому дети жестоки – они еще горя не хлебнули, они и не задумываются о том, что причиняют боль своими действиями. Поэтому старики милосердны – в их жизни было слишком много страданий, слишком уж болезненный этот процесс – жизнь.
Я наконец-то заплакала. Слава богу, чувства появились, а то мне бы не хотелось остаться тупой и апатичной теткой. С такими словами, как «тупая», «апатичная», «безэмоциональная», ассоциируется только слово тетка. Девушка – это что-то более живое.
– Ну вот, хоть в лесбиянки подавайся от таких дел, – грустно пошутила я. – Давай, Юля, превратимся в лесбиянок.
– Я не могу.
– Это еще почему?
– Мы заявление вчера в загс подали.
– Кто это мы?
– Мы со Стасом.
– О, my God! Откуда он взялся? – я даже плакать на время бросила от такой новости.
– Пришел. Взял за руку, надел на нее кольцо и увез в загс, – Юля оттопырила палец с новым кольцом.
– Руку?
– И руку тоже, вместе со мной.
– Хуясе. Слов нет! Кольцо очень красивое. Ты довольна?
– Шутишь? Конечно. Не то слово. Все вдруг изменилось как по мановению волшебной палочки.
– Эт да. И у меня тоже. По мановению некой другой палочки.
– Смотри-ка, а способность шутить ты не утратила.
– Это сарказм, Юля.
– Да? А мне смешно было.
– Ну и хорошо. Видишь, все в мире в равновесии. В одном месте прибыло, в другом убыло.
– На фиг! Не нравится мне эта концепция.
– А я прям от восторга прыгаю! И с лесбийской любовью обломалось.
– Так ты же без меня можешь. Мало ли женщин. Только это не выход.
– Не могу.
– Почему?
– Мужиков люблю, сил нет.
– Фу, дурында! Слушай, давай ты поспишь пойдешь.
– Что, так заметно?
– Ага. Как ты звонки-то принимала?
– Нормально. На звонках ничего не отражается – это уже автопилот. Ну спросили капитаны: «Чего грустная?» Я сказала, что не выспалась. Во время звонков хорошо было. Когда не о себе думаешь, всегда хорошо.
– Тогда, значит, так: сейчас теплое молоко и спать. А потом сразу работать. Думать о других. Весь день. Вечером я приеду, разберемся, что делать дальше.
– Хорошо. Слушаюсь и повинуюсь.
Я плюнула на дела, уехала спать и проспала до самого вечера. И снилась мне всякая хрень. Ну, совершенно ничего занимательного.
Форум М и Ж
Женщины: Изменяли ли вы, и если изменяли, то почему? Что для вас значит измена – физическая и духовная.
Витя: Зачем такие вопросы задавать, если и так понятно, что изменяли. Потому что! Хотелось очень. Духовная и физическая – одно и то же. Вообще не считаю за измену ни то ни другое.
Сергей: Конечно. Иногда причина измены – обида. Возможно, я не получил внимания и уважения от любимой женщины, а иногда просто интересно. Может, девушка встретилась такая сексуальная, что не удержался, иногда сучка какая-нибудь хитренькая, умненькая развела на секс. Физическая измена для меня – просто интерес, хороший секс, удовольствие. Духовная – это когда моя девушка меня не услышала, а другая – хитрая или мудрая – услышала и поддержала меня. Вот я и пошел к ней за этим.
Илья пишет… mariyaam: Измены нет. Ее просто нет. Есть только люди, которые считают, что им изменили. А считают они так, потому что надо пожалеть себя. Человек, по сути, свободен, и если он выбрал, пусть на секунду другого, то это означает лишь то, что он не выбрал тебя. Человек выбирает сам, быть или не быть с человеком, и если это не ты… ну и что? Люди, у которых все супер, никогда не будут даже думать об измене.
slothar: Нет. Не хотелось и не моглось. Измена это нарушение обязательств. Спекулируют на разнице между «физической» и «духовной» изменой люди, слабые духом.
любитель людей comprachikos: Ох… все тетки, даже самые распрекрасные, надоедают со временем.
Повесившийся Труп Мертвого Человека kirill_1976: Да. От скуки. Неудовлетворенности. И назло.
Сергей ksniko: Я могу любить двух и более женщин одновременно. Это не групповуха, просто с каждой из них – разные отношения. И секс разный. Ну, это примерно как иметь несколько любимых книг, которые периодически перечитываешь. И каждый раз все будто заново. Но от женщин факт своего «многоженства» скрываю. Собственницы они.
sweet_larry: Канешна изминял! Пачиму? Глупый вапрос. Чтобы потрахаца, разумеицо! Физическая измена, это если типа трахаца с пастаронним чилавеком, а духовная тоже типа трахаца, но только в моск.
romtzr: Нет, не изменял. Вообще-то думать об измене жене запрещаю себе. Наверно, не из-за нее, а больше – из-за себя. Потому что будет стыдно. Причем стыд явно перевесит удовольствие, а отрицательный баланс ощущений от интрижки не катит.
bullfi nch: Да. Влюбился в другую женщину. Новые отношения давали то, чего катастрофически не хватало в предыдущих (речь не только о сексе). По поводу измены: это больно, неприятно и разрушительно по сути, но зачастую неизбежно: люди разные, и притом меняются в течение жизни. Меняются и отношения. Насильно рядом не удержишь, клятвами не обезопасишь себя. Если это происходит, то надо принимать. И это – стимул для собственного развития, изменения отношений, как существующих, так и будущих.
bulfriend: Изменял, патомушта любовь проходит.
vento_caldo: Да. Всегда и всем своим женщинам и женам.
И каждый раз чувствовал себя виноватым… И вновь изменял. Что это для меня? Наверное, потребность. Вероятно, на уровне наркотической зависимости. Не именно «измена», но потребность в периодической смене партнера. Вероятно, в силу этого я патологически не ревнив и напрочь лишен чувства собственничества.
alekzander: Никогда не изменял. При том, что и сам веду довольно свободную жизнь, и женщин своих не ограничиваю. Измена не в трусах, измена в голове. Лично для меня измена формулируется примерно так: «Позволить одной своей женщине осуждать другую».
grax: Не изменял. И чувствую, что даже если и представится возможность, не захочу.
Мне лень: Секс для меня – не главное в жизни.
Я смотрю на женские попки только для эстетического удовольствия, с мыслью «А вот бы их…», которая прерывается другой «Хотя, на х… оно мне надо?».
middtrich: Изменял (до брака). Причина – сексуальная неудовлетворенность и ее многочисленные следствия (например, чувство раздражения, вызываемое партнером). Физическую измену, которая НЕ ВЛЕЧЕТ прямого либо косвенного ущерба (физического, морального, материального, уменьшения количества любви, которое приходится на партнера) любимому человеку, изменой не считаю.
print_manager: Изменял. Измена – необратимая переоценка ценностей отношений. Болезненная, но очищающая.
13tharkan: Да, изменял. В тот момент текущие отношения превратились в рутину, и хотелось чего-то нового. Если честно, хотел просто уйти, а измена должна была послужить поводом, толчком что ли. В итоге оказалось, что толчок был в обратную сторону. В итоге куча негативных эмоций, но мы до сих пор вместе. Так что понял: либо не изменяй, либо просто уходи, а потом делай что хочешь.
timoha67: Редко… в ответ на… Физическая – понятно… Духовная – предательство.
Максим: Изменял. В основном потому, что рядом оказывалась весьма сексуальная и инициативная девушка. Или просто была не против. Измена – влечение к другому человеку и все, что следует за этим.
Да. Почти все. За редким исключением.
Следующие две недели я просто тупо работала, пахала, вкалывала. Ну а что мне оставалось делать? Только сбежать в работу.
С Юрой старалась пересекаться поменьше. Я и раньше-то не торчала возле него сутками, все некогда было, а сейчас даже рада этому. Его вид причиняет мне боль.
Потихоньку, к окончанию второй недели лед все же начал таять. Не умею я обижаться.
Впрочем, дело и не в обиде вовсе, дело в том… А хрен его знает в чем. Головой, повторюсь, все понимаю, плюс к тому, что никакие мы не муж и жена. Не обязан он верность соблюдать, ибо не обещал, и вообще, все мужики делают это – полигамия, заложенная природой. Осеменить как можно больше самок… Ну и далее, все эти банальности по тексту и без меня все знают, чего бумагу переводить на их описание.
Но все же в груди поселился червяк и там шевелится, гад. Или в животе. А скорее всего червяк у меня в голове, а в грудь он отдает просто.
В общем, у меня блуждающие боли.
А что чувствует Юра – мне в точности неизвестно, но он тоже не выглядит дико веселым. По большому счету все прояснено, у меня же, тем не менее, периодически возникает мысль поговорить. Но я на нее плюю. Надоело. И так все разговоры об отношениях происходят по моей инициативе.
В общем, все изменилось и легкость из наших отношений ушла, пропала нежность, и вообще словно сломалось что-то хрупкое и тонкое.
Мы ждем окончания договора, ждем того, что за ним последует, мы словно живем не сегодняшним днем, а ожиданием будущего. Причем у меня есть подозрение, что он ждет чего-то от меня. А я, естественно, от него.
Наверно, было бы хорошо мне как-то реабилитироваться, в смысле отомстить, но останавливают несколько доводов.
Первое – мстить неумно и вообще это удел людей с невысоким уровнем осознанности.
Правда, выпендриваться мне по этому поводу глупо, ибо осознанные и продвинутые люди также и не обижаются, прощать умеют и вообще намного легче к этому относятся. Видно, не доросла.
Второе – мстят обычно как? Встречной изменой. Мне оно надо? Прежде всего, это глупо. Потом, заниматься сексом, не имея в виду ничего хорошего, – маразм. К тому же мужики измены ре-е-е-дко прощают, а у меня еще теплится слабая надежда на то, что мы все уладим. Даже если они и прощают, то все равно потом расстаются, так как не могут жить с этим.
Тут все как всегда: гулящий мужик – герой, гулящая женщина – шлюха. Почти ничего не изменилось в этой области с развитием цивилизации. У природы-матери, конечно, и тут есть логическое обоснование – мол, цель самца не только осеменить как можно больше самок, но и проконтролировать, чтобы потомство именно его было, а не заезжего самца. В целях продолжения рода. Естественный отбор, блин.
А мне от логического обоснования природы-матери легче? А?
Форум М и Ж
Женщины: Простите ли вы любимой женщине измену?
Сергей: Не знаю. Не уверен.
Витя: Прощу. Мне кажется, это вообще не принципиально. Правда, женщина, которая меня любит, наверное, не будет изменять. Да я вообще не считаю, что надо заморачиваться по этому поводу.
Саша: Не прощу.
shvetya: Нет. Простит по-настоящему только тряпка или тот, кто не любит, а ему просто удобно. Или, наоборот, тот, кто очень сильно любит, но таких жалкое количество, так что можно их даже не брать в расчет. Прощать измены – удел женщин.
любитель людей comprachikos: Не знаю.
Сергей ksniko: Не знаю. Буду чувствовать боль. Но виноватой ее считать не буду. Так что прощать не за что.
halevi: Прощу. Но жить с ней далее не буду (не дай бог, конечно!).
sweet_larry: Фсю низасть измены можна смыть толька чесной и искринняй е@лей!
romtzr: Сложный вопрос. Наверное – да. Иначе она бы уже (или еще) не была бы любимой.
zulzen: Расстанусь сразу же. Прощу или нет – уже не важно.
vento_caldo: Никогда не обременял других людей обязательствами, каких сам не в состоянии взять на себя по отношению к ним.
По этой причине никогда не стану ограничивать свободу, в том числе интимных контактов, своей спутницы… Если, конечно, таковая еще когда-то в моей жизни возникнет.
middtrich: Зависит от причин. Физиологическую измену, скорее всего, прощу. Постоянные встречи с одним и тем же любовником в течение 10 лет нашего брака – скорее всего, нет.
13tharkan: Пожалуй, только той, которая любит меня. Все-таки есть такие женщины, которые разделяют физическую и моральную измену. Если была только физическая измена, то прощу. Один раз прощу.
timoha67: Духовную нет, а физическую… смотря как, с кем и почему…
Читать бесплатно другие книги:
