Фамильное проклятье Куликова Галина
– Послушай, а твоя подруга Светлана не могла встречаться с моей женой еще раз? Как ты думаешь?
– Мне она ничего не рассказывала…
– А ты можешь у нее спросить?
– Могу, сейчас позвоню.
– Алло, – сказала она в телефонную трубку. – Никита? Привет! Что такое? Что с тобой? Господи, да говори толком!
Насторожившийся Стас увидел, что Анастасия медленно оседает, бледнея.
– Не может быть! – Из ее глаз вдруг покатились слезы.
Стас непроизвольно сжал кулаки, предчувствуя беду.
– Светлана… – жалобно сказала Анастасия, на секунду опустив трубку и подняв к нему залитое слезами лицо. – Она принимала ванну и решила посушить волосы феном… Фен упал в воду. Она… Она погибла, Стас! Господи, я не могу поверить! Подожди, мне надо опомниться. Подожди, ладно?
Стас погладил Настю по плечу, поиграл желваками и вышел из кабинета.
– Очередное убийство, – сообщил он с порога Пучкову и Таганову. – Наш мистер Несчастный Случай нанес очередной удар. Светлана Прохорова убита. Все снова выглядит как случайная смерть.
Пучков витиевато выругался.
– Я обесчещен. Моя репутация не стоит ломаного гроша. Мое агентство ведет расследование, в ходе которого с завидным упорством кого-то убивают. А мы изображаем из себя младенцев.
– Дело переходит в категорию абсурдных, – пробормотал Таганов. – Может быть, мы вообще зря в него ввязались? Может, действительно действует фатальное проклятие, против которого не попрешь?
– За что могли убить Прохорову? – задал риторический вопрос Стас и сам же ответил: – Или она была чьей-то сообщницей, и ее в конце концов устранили. Или…
– Очередной раз «или – или». Это начинает утомлять, – проворчал Таганов. – Давай-ка как следует займемся твоей ловушкой. Воспользуемся тем, что Анастасия здесь. Пусть она сядет на телефон и обзвонит всех, кого только можно, начиная с Руслана Фадеева и кончая свежеиспеченным вдовцом Никитой Прохоровым.
– Прохорова я возьму на себя, – сказал Стас. – У меня есть к нему несколько насущных вопросов. А что касается всех остальных, тут действительно лучше, чем Анастасия, никто не сработает.
– А что она должна будет делать?
– Звонить всем знакомым, посвященным в дело, и выражать надежду, что кошмар скоро кончится, что частные детективы нашли мальчика, который два года назад видел человека, выбросившего с балкона Лешу Самсонова. Что сначала мама мальчика противилась тому, чтобы ребенка вовлекали в столь ужасное дело, но теперь вдруг передумала и согласилась, чтобы его показания запротоколировали в милиции. Что со дня на день и будет сделано. Думаю, этого окажется достаточно для того, чтобы наш мистер Несчастный Случай бросился разыскивать ребенка. Он получит на руки адрес квартиры, где на самом деле прописан ребенок-инвалид, и, конечно, отправится туда, чтобы по-быстрому провернуть какое-нибудь злодейство. А нам только этого и надо.
– Ага. А мальчика-инвалида будешь изображать ты, – криво усмехнулся Таганов.
Никита Прохоров выглядел так, словно ему пять лет и он потерялся. Вид у него был испуганно-обиженный, щеки потеряли упругость, и вообще все лицо как-то некрасиво обвисло. Они со Стасом сидели во дворе возле детской площадки и курили. Причем с таким остервенением, будто прикончить злосчастную пачку сигарет, лежащую между ними на скамейке, было делом чести. Сначала Стасу хотелось, чтобы Никита чувствовал себя виноватым. Но когда он увидел его, желание это моментально пропало.
– Теперь насчет того вечера, – сказал он. – Когда Светлана принимала горячий душ, а в доме не было воды.
– Ах, это, – пробормотал Никита. – Кажется, он не считал, что подобная ерунда заслуживает внимания. – Она попросила меня придумать конкретно для вас что-нибудь убедительное.
– Зачем? – Стас был краток. Ему надоели разглагольствования на фоне непрекращающихся «несчастных случаев».
– В тот день она вообще не возвращалась домой, новая начальница пригласила ее к себе на дачу. Они уехали за город прямо с работы. Вот, собственно, и все.
– Не понял, – искренне признался Стас. – Тогда зачем понадобилась эта идиотская ложь? Да еще с натуралистическими подробностями про жареную рыбу…
– Что тут непонятного? – разозлился Никита. – Светлана не хотела, чтобы ваши сыщики приходили к ее начальнице.
– Откуда она могла знать, что мы будем интересоваться именно вечером того самого дня, когда она ездила на дачу?
– Она была умной женщиной, – сказал Никита. – Прекрасно знала Фадеева, знала о покушении на него, знала, что от нее потребуют алиби. Поэтому предупредила меня.
– Это она придумала про душ?
– Не помню.
– Как зовут ее начальницу?
Никита закатил глаза:
– Господи, разве теперь это имеет какое-нибудь значение?
– Может быть, вам трудно сейчас это представить, но – имеет. Другие люди тоже в опасности.
– Естественно, – с горькой иронией отозвался Никита. – В каждом доме есть электрические розетки и глупые женщины, занимающиеся своими прическами, сидя в ванне с водой.
– Вы только что сказали, что ваша жена была умной женщиной.
– Умные тоже иногда совершают элементарные глупости.
Стас хотел было возразить, что Светлана не совершала глупостей и ее смерть вовсе не случайность. Кто-то еще находился в квартире в тот момент, когда она нежилась в теплой воде. «Только душ, и только горячий!» – снова вспомнил он и покачал головой. Возможно, мистер Несчастный Случай вошел тихо, открыв дверь заранее заготовленным ключом. Естественно, на руках у него были перчатки. Он прошел в комнату, достал фен. Или, может быть, фен лежал где-нибудь на виду. Ему оставалось только взять его рукой в перчатке, воткнуть в розетку возле двери в ванную, затем осторожно открыть эту самую дверь и бросить фен в воду. Шнура как раз хватило для того, чтобы превратить этот бытовой прибор в орудие убийства. Или же мистер Несчастный Случай является кем-то, кого Светлана вовсе не опасалась. Она сама впустила его в квартиру и, принимая ванну, даже не озаботилась задвинуть задвижку на двери. Записывая координаты начальницы Светланы, на даче которой та якобы провела ночь, Стас даже не был уверен, поедет ли он к ней теперь. Дело преподносило один сюрприз за другим. У мужчин оказывалось по две любовницы, и Стас не удивился бы, окажись у Светланы еще большее количество любовников. Он с грустью подумал о том, что, возможно, случится. Он выяснит у начальницы, что Светлана в ту ночь не ездила ни на какую дачу, и сделает вывод: это именно она ночевала в тот день в гостинице под именем Регины Никоновой и вытащила у Воробьева пистолет. Выстроит очередную версию. А потом окажется, что Светлана всего лишь провела веселую ночку у своего милого. Как это частенько и бывает, когда есть муж и желание сделать его рогатым. Нет, наверное, стоит все силы бросить на организацию ловушки для убийцы. «А что, если он так умен, – подумал Стас, – что сразу догадается о ловушке? И не придет?» Для того, чтобы план сработал, Анастасия должна превзойти себя. Ни одной фальшивой нотки в голосе, ни одной подозрительной интонации, ни одной плохо срежиссированной паузы не должно возникнуть во время ее беседы с каждым из подозреваемых.
Анастасия оказалась на высоте. Она была потрясена смертью подруги, и истерические нотки в ее голосе были самыми что ни на есть настоящими.
– Ничего, скоро все кончится. Я перестану прятаться, Руслан снимет охрану. Все идет к концу! – говорила она Горянскому. – Тогда я снова выйду на работу, и все тебе расскажу в подробностях. Дело в том, что мы тут обнаружили одного свидетеля. Мальчика-инвалида. Понимаешь, он целый день сидел возле окна…
…– Знаешь, что у меня происходит? – говорила она трагическим голосом Ольге Свиридовой, в последнее время активно набивавшейся ей в подруги. – Мой последний парень решил дознаться, почему умер Леша Самсонов. Вдруг это было убийство, подумал он, и нанял частных сыщиков. Тут такое началось!
– Светку убили, – сообщила она Степану Фокину. – И милиция, и Никита думают, что это был несчастный случай. На самом деле все не так. Ты-то в курсе того, что все начиналось с фамильного проклятия. А теперь выяснилось, что тут действовал убийца, самый настоящий. И у нас есть свидетель, который может его опознать. Представляешь?
Вечером же Настя убедила Стаса, что ей нужно возвратиться к бабушкам.
– Они уже старенькие. Мое бегство – это стресс для них, понимаешь?
Стас понимал. Он понимал, что Настя проявляет такт. Как бы они ни тянулись друг к другу, сейчас не могли быть вместе. Стас должен был похоронить жену. «Когда все закончится, тогда можно сказать о своих чувствах», – думал он, провожая Настю к машине с охраной. Они легонько коснулись друг друга губами на прощание, и Настя уехала. Стас вернулся к Таганову с Пучковым. Те по-прежнему обсуждали возможное развитие событий. Стас же, уронив голову на руки, задремал с открытыми глазами. В этой дреме приходили к нему разные люди, с которыми он встретился за последние две недели, – они что-то говорили, объясняли, доказывали. Ольга Свиридова, забавно морща курносый носик, раскрыла всю правду о преступлениях, в которых участвовала лично. Стас во сне так обрадовался этой правде, что, когда очнулся, никак не мог сообразить, откуда эта радость. Потом вспомнил сон, но без всяких подробностей. В его сознании плавали только неразборчивые голоса и нечеткие образы, и он раздраженно подумал: почему же во сне к нему не пришло озарение, как это иногда случается с другими?
Он ушел из агентства последним. Заехал в магазин, купил пакет чипсов, упаковку йогурта, молоко, хлеб и салат «Оливье» в пластиковой коробке. Еще в его корзинке оказались дорогие сигареты и два больших толстокожих апельсина – такие продают теперь почему-то в супермаркетах. В подъезде он достал почту и сунул скопившиеся газеты в пакет поверх продуктов. Поднявшись на свой этаж, на несколько секунд замер перед дверью, потому что вспомнил: опять забыл мобильный телефон в машине. Чертыхнулся, но решил все-таки обратно не идти. В конце концов, дома тоже есть телефон. Если надо, его обязательно разыщут. Звонок раздался почти сразу. Стас только переоделся в вытертые до белизны джинсы и футболку и отправился на кухню, чтобы заняться ужином, как она позвонила. Одна из тех женщин, которые должны были дать заинтересованному лицу новый адрес мальчика-инвалида, переехавшего с мамой в другой район.
– Я хорошо его рассмотрела, – сказала женщина, памятуя о том, что за услугу ей полагается денежное вознаграждение. – Лет пятьдесят, близорукий. На нем очки в массивной оправе коричневого цвета. И еще борода. Такая рыжая, в красноту, знаете, как медная проволока.
Приметы Стаса развеселили. Потрясающе устроена человеческая психика! Мы замечаем только внешнее, то, что сразу бросается в глаза. Тем не менее он не стал разочаровывать своего добровольного информатора и обещал завтра подъехать.
– Вы нам очень помогли, – сказал он на прощание.
На следующий день предстояло рано встать. Не просто рано, а очень рано – на рассвете. Вряд ли сегодня ночью убийца выйдет на охоту. Ему ведь надо подготовиться. Все разузнать о мальчике и его семье. Ознакомиться с замком на двери и так далее. Что там ему требуется еще для того, чтобы организовать очередной «несчастный случай»?
Без всякого аппетита поковыряв салат, Стас отправился в спальню и, погасив свет, минут пять пролежал без сна. Потом отключился, не успев додумать хорошей, светлой мысли об Анастасии.
Прошло примерно полчаса, и в замочной скважине что-то тихонько звякнуло. Но звук был настолько тихий, что казалось, человек, стоявший на лестничной площадке, имеет дело не с металлом, а с чем-то гораздо более мягким. Через некоторое время язычок замка тихонько щелкнул, и дверь приоткрылась на ширину цепочки. Затем в образовавшуюся щель просунулся кончик металлического стержня с крючком на конце. Стержень продвигался все дальше, наконец тихонько звякнул о паз, в который вставлялась цепочка. Прошло несколько минут, и цепочка, поддетая крючком, вышла из паза. Все эти шорохи и позвякивания разбудили Стаса. Затем дверь бесшумно распахнулась, и на пороге в блеклом свете, падавшем из окна кухни в коридор, выросла мужская фигура. Неизвестный постоял немного, прислушиваясь. Потом так же бесшумно закрыл за собой дверь. В руках у него была небольшая сумка. В ней лежали отмычки и завернутая в материю обувь, которую визитер снял перед дверью; теперь он был в новых, с запахом резины, теннисных туфлях. Осторожно ступая, незнакомец двинулся к двери в ближайшую комнату. Приоткрыл ее и долго стоял, вглядываясь в темноту. Наконец понял, что в комнате никого нет. Он направился в следующую комнату и здесь увидел Стаса. Тот лежал на спине и тихонько похрапывал. В балконную дверь вливался свет фонарей, так что визитер прекрасно видел лежавшего на постели человека. Электронные часы со слабой подсветкой стояли в изголовье кровати. На полке справа горел глазок видеомагнитофона. Мужчина в теннисных туфлях достал из кармана леску, намотал оба конца на руки в мягких перчатках и, упершись одним коленом в кровать, молниеносным движением накинул леску на шею Стаса, приподняв его голову. В следующее мгновение кто-то схватил убийцу сзади за горло. Тот инстинктивно вскинул руки, чтобы освободиться. В комнате вспыхнул свет. Стас сидел в кровати, вращая глазами. Волосы его были всклокочены, на шее отчетливо выделялась тонкая белая полоса от лески. Пучков крепко держал незнакомца за горло. Таганов же навел на него короткоствольный пистолет и щурился, как будто прицеливался и собирался стрелять.
– Кажется, я заснул, – пробормотал Стас, спуская ноги с кровати. – Господи, он ведь меня чуть не прикончил! Я с самого начала знал, что он сволочь.
Он поднялся на ноги и посмотрел прямо в лицо Захару Горянскому. Тот оскалился и рванулся изо всех сил. Шагнувший вперед Таганов ткнул дулом ему в печенку.
– Стой, гнида, а то прострелю что-нибудь! Стой, сказал!
– Смотри-ка, а где же рыжая борода? А массивные очки? – с преувеличенным удивлением спросил Стас, хватая телефон и набирая номер.
Анастасия, сидевшая внизу, в машине охранников, через две минуты уже входила в квартиру.
– Захар? – испугалась она. – Это вы его поймали? Не может быть…
– Это ошибка, – тут же заявил Горянский, который при виде Анастасии начисто стер с лица злобное выражение и изобразил оскорбленное достоинство. – Настя, выслушай меня.
– Здесь все записано, яхонтовый ты мой, – ухмыльнулся Таганов, показывая на странного вида устройство, стоявшее на полке; его зеленый глазок Горянский принял за глазок видеомагнитофона. – У нас фирма богатая, обзаводимся постепенно всякими фенечками. Не то что ты. Отмычка, леска да крючок – вот и вся твоя экипировка, киллер хренов. Мы, как дураки, спрятались, Стас делал вид, что знать о нашем присутствии не знает – думали, может, у тебя есть какое-нибудь хитрое прослушивающее устройство. Сидели мышками. И, выходит, зря. Лучше бы чаю попили всей компанией.
– У него даже не хватило воображения изобрести еще один несчастный случай, – сказал Стас, с ненавистью глядя на Захара, которого Пучков с Тагановым принялись привязывать к венскому стулу. – Мог бы связать меня сонного, а потом засунуть в глотку фаршированную оливку. У меня в холодильнике всегда есть баночка. Я бы задохнулся, а ты бы потом веревки развязал – и все, дело в шляпе. Умер при неосторожном употреблении пищи в лежачем положении. Газетку бы сунул мне в руки. Будто бы я читал на сон грядущий новости и жрал оливки. Что же ты, а? Фантазия совсем иссякла?
Горянский уставился на аппарат, который зафиксировал его появление в комнате и все, что происходило в дальнейшем. Чтобы он особо не напрягался, Таганов решил развеять все его сомнения. Вытащив из прибора крохотную кассету, он вставил ее в специальный блок и понес к видеомагнитофону. Через несколько минут на экране появилась дверь комнаты. Кадры были светлые, словно снимали днем. Вот дверь открылась, и криминальный сюжет пошел своим чередом. Когда Захар набросил на шею спящего леску, Настя вскрикнула и, кинувшись к Стасу, прижалась к нему всем телом, словно хотела защитить.
– Зачем он это сделал? – прошептала она.
– Сейчас разберемся.
Таганов выключил магнитофон и, с усмешкой покрутив перед носом у Горянского кассетой, спрятал ее в нагрудный карман.
– Нет, но я-то какой молодец! – похвалился Пучков, прохаживаясь гоголем по комнате. – Это я нарисовал верный морально-психологический портрет убийцы и спрогнозировал его сегодняшнее покушение на Стаса. А нас с тобой, Саня, может, и Веронику Матвеевну в придачу наш герой, наверное, поджег бы прямо в офисе. А то слишком много возни, если мочить всех по очереди.
Анастасия в изумлении раскрыла рот.
– У парня полетели тормоза, – пояснил Стас, поглаживая ее по плечу. – Когда ты ему сегодня рассказала про мальчика-инвалида, он решил: прежде чем расправляться с мальчиком, надо угробить всех нас, потому что в противном случае мы найдем еще какого-нибудь свидетеля. Милиция ведь его не разыскивала в связи с серией так называемых несчастных случаев. По-настоящему его разыскивали только мы. Только мы представляли для него настоящую угрозу. Мы и Руслан Фадеев. Сначала-то он нацелился на одного Руслана, но, когда дело не выгорело, пошел, что называется, вразнос.
– Совершить столько бессмысленных убийств, сколько совершил Горянский, мог только человек, обезумевший от страха, – заметил Пучков. – Первое убийство совершено, но опасность не миновала, страх не ушел. И начинается безумие: за первым трупом следует второй, третий…
– Захар, – пробормотала Анастасия, – неужели ты убивал?
Стас не выдержал и рассмеялся. Захар драматически вздохнул и покачал головой:
– Не слушай их, дорогая моя. Эти трое просто параноики, которые не смогли найти настоящего преступника и накинулись на меня.
– Но ты хотел убить Стаса!
– Ничего подобного, – живо возразил Захар. – Я просто хотел связать его, вот как меня сейчас связали, и поговорить. Я все это сделал из-за тебя, Настенька! Я ревновал. Хотел заставить его отказаться от тебя! Но я бы не сделал ничего такого.
– Да что ты говоришь! – поцокал языком Стас. – Святая невинность! Ты меня ни с кем не перепутал? Попугать ты хотел Пашу Локтева. Но потом что-то на тебя нашло, затмение какое-то, да, Захар? И ты вместо беседы по душам устроил маленькое аккуратное убийство. Самое первое и потому самое трудное. Ты думал, что сможешь потом все забыть, но ничего не получилось. Это первое убийство перевернуло твои мозги и изменило тебя навсегда. Ты сделался социально опасным типом, что и доказал не так давно в полной мере.
Захар смотрел на Стаса, как смотрит хороший учитель на тупого ученика – с жалостью во взоре.
– Настенька, ты ему веришь? – спросил он, глядя на Анастасию.
– Да, – жестко ответила та. – Ему я верю. А тебе нет.
– Сучка ты, – внезапно произнес Захар безо всякого выражения. – Жаль, что мне не удалось тогда тебя прикончить.
Анастасия даже не вздрогнула. Она молча смотрела на Захара. Таганов с Пучковым замерли, словно зрители в цирке, заслышавшие барабанную дробь. Стас демонстрировал кривую ухмылку.
– И Локтева вашего драгоценного я не убивал, – сообщил Захар как бы между прочим. – С помощью Чекмарева я засунул его в машину, хотел дождаться, когда он очухается, и напугать. Чтобы отстал от тебя, Настенька. Я ведь любил тебя, да-да. И все это делал из-за тебя. Локтев же был наркоман, да еще «голубой» к тому же. Если бы я открыл тебе на него глаза, ты бы мне не поверила. Подумала бы, что это я так некрасиво ревную. – Он обернулся к Пучкову с Тагановым и пояснил: – У Локтева была ангельская внешность, никто не смог бы догадаться, насколько он порочен. Он мастерски дурил головы своим родным и даже близким друзьям.
– Так где же Локтев? – спросил Стас.
– Я похоронил его в лесу, – просто сказал Захар. – Он умер в моей машине, и я чувствовал себя так, словно убил его своими руками. Представляете, какая глупость? Но у меня не было другого выхода! Если бы я заявил о трупе гомосексуалиста, который умер в моей машине от передозировки наркотиков, хорош бы я был, не так ли? Кроме того, у меня имелись мотивы для убийства. Я любил Настеньку, а этот тип собирался на ней жениться.
– Но я бы не вышла за него!
– Кто знает? Я был тогда твердо намерен сохранять свой брак, а тебе, возможно, хотелось замуж. Всем молодым девушкам хочется замуж.
– Почему же ты не хотел разводиться? – спросил Стас и взял Анастасию за руку.
– Ну… Моя жена… Мне было жаль ее. Понимаете? Она такая беззащитная. Я чувствовал за нее ответственность, как за ребенка. Это трудно объяснить…
– Это легко объяснить, – возразил Пучков. – Деньги на открытие фирмы «Экодизайн» дала его жена, Милочка Горянская. Фирма официально принадлежит ей.
– Ах, вот оно что! – воскликнула Анастасия. – А я-то голову ломала…
– Самсонова ты тоже убил только для того, чтобы он не увел у тебя любимую женщину?
– Это был порыв, – поспешно проговорил Захар. – Порыв в чистом виде. Самсонов в тот день задержался на работе. Мы с ним выпили. По-дружески.
Анастасия начала отстукивать зубами мелкую дробь. Стас чувствовал, какая у нее холодная рука. Хотя держалась она молодцом, было ясно: это для нее огромное потрясение. Захар между тем разговорился, и было ясно, что теперь уже поток его красноречия не остановить – он расскажет все, что сделал, и обязательно будет мотивировать каждое преступление.
– Я провожал его до дома Самсонова. Пьяный, он выбалтывал все, что было у него на душе. Он выбалтывал, а я впитывал. Когда мы подъехали к его дому, его совершенно развезло. Пришлось мне подниматься с ним наверх. И в подъезде Самсонов продолжал разглагольствовать о своих планах относительно тебя, Настенька. Не знаю, зачем я зашел с ним в квартиру? Наверное, это судьба. Он достал сигарету и ринулся на балкон. Вероятно, привык курить только на балконе и даже пьяный не забывал о своей привычке. Он не успел ее даже зажечь, эту свою последнюю сигарету. Свесился через перила, приклеив ее к губе, а сам все рассуждал о жизни, о браке, о необыкновенных отношениях… Я слушал и злился. Ведь Настенька много лет была моей, а этот тип говорил так, словно он один имеет на нее право! Тут меня что-то под руку как будто толкнуло. Я быстро наклонился, схватил его за ноги и перекинул через перила. Он даже не закричал. Уж не знаю, почему.
– Видите, – сказал Пучков Стасу и Таганову. – На нашем герое тогда не было ни бороды, ни очков. Поэтому он так испугался нашего воображаемого мальчика.
– Хотите сказать, мальчика не было? – удивился Захар. – Надо же, а я поверил… Купили, купили. – Он погрозил троице пальцем. Он вообще вел себя так, будто речь шла не о преступлениях, а о рождественском розыгрыше. – Но это ведь уже не имеет значения, так? – Захар усмехнулся. – Так вот, представляете: Самсонов летит вниз, я отступаю в комнату. Оборачиваюсь… И вижу… – Он сделал драматическую паузу. – Вижу Свету Прохорову, завернутую в простыню. Она стоит в дверях комнаты и глядит на меня во все глаза.
– Светлана? – одними губами спросила Анастасия.
– Ты думала, она твоя подруга с рождения до гроба, да? – хихикнул Захар. – А она спала со всеми твоими ухажерами. Хоть по разочку, да попробовала каждого. Это зависть у нее такая была к тебе. Вот и Самсонова окрутила, как только почувствовала, что у вас все серьезно. Они встречались тайком, как ты понимаешь. А в этот день Света пришла в квартиру своего любовника и стала поджидать его прямо в постели. Он вернулся, да не один, как она рассчитывала, и Света, поскольку была в неглиже, сразу голоса-то решила не подавать. Только выглянула в щелку, чтобы посмотреть, кто пришел вместе с Лешей. И увидела, как я его… выбросил с балкона. Представляете себе мое потрясение? Я только что угробил человека и тут же лицом к лицу столкнулся со свидетелем. Света и сама ужасно испугалась. Подумала, что я ее сейчас тут же на месте прикончу. Надо было, впрочем, так и сделать. Все равно пришлось от нее избавиться. Хотя… с другой стороны… Она еще два годика покоптила небо. Тоже неплохо для нее, правда ведь?
В глазах Анастасии застыл ужас. Стас еще крепче сжал ее руку, призывая к молчанию.
– Что ж… – Если бы не веревки, Захар наверняка закинул бы ногу на ногу. – Что ж, я не стал кидаться на нее, и она немного успокоилась, объяснила, что убивать ее совершенно необязательно, потому что она будет молчать как рыба. Ведь если меня выдать, объяснила Света, лучшая подруга узнает, что она была в постели Самсонова, а это для нее смерти подобно. И, знаете, я ей поверил. У Светы это было своего рода извращением – цеплять мужчин всех своих подруг и знакомых. Так она самоутверждалась. И когда общалась с этими женщинами, относилась к ним снисходительно. Понимаете, о чем я? Это придавало ее жизни остроту. А может быть, и смысл. Кто знает?
– Действительно, – пробормотал Таганов. – У нее самой-то уже не спросишь.
– Света взъерепенилась в тот момент, когда узнала, что я хотел отравить Настеньку. – Вступилась за тебя, ласточка моя. Начала выдумывать всякие угрозы. Какое-то время я терпел, но потом не выдержал. Вы подбирались к ней все ближе и ближе. Нет, я бы не стал убивать ее за просто так… Ведь она мне потом помогала. Кстати, – Захар улыбнулся Стасу. – Света задружилась с твоей женой, сыщик. Они так понравились друг другу, что, по всей вероятности, вскоре стали бы лучшими подругами. Не вмешайся я. Твоя жена познакомила Свету с Воробьевым. И у той мгновенно родился план, как добыть пистолет. Нам ведь был необходим пистолет, чтобы убить Фадеева. Этого кретина, который вообразил, будто способен оплатить мою поимку.
– Почему вообразил? – не согласился Пучков. – Он действительно заплатил за твою поимку. Мы же тебя поймали.
Таганов без стеснения наступил шефу на ногу. Он боялся, что Захар замолчит и уже ничего не скажет. Но тот, по всей видимости, уже не мог остановиться.
– Света всегда мыслила в одном только направлении. Если речь шла о мужчине, она предпочитала все делать через постель. И набросилась на бедного Воробьева, да так, что тот мигом сломался. Потом мы провернули всю операцию с гостиницей. Хотя что это я говорю – мы. На самом деле все придумала и осуществила сама Света. Я только поддерживал ее морально. Она съездила к Никоновой, утащила у нее паспорт и поселилась в гостинице, предварительно договорившись с Воробьевым о дне первого свидания. Он, дурак, стремился к ней, как мотылек к лампе. И сгорел, конечно. Ночью Света вытащила у него пистолет и потом передала мне. Она правильно все рассчитала – Воробьев молчал как рыба. Рассказать о новой пассии, имея жену и любовницу, он не мог. А я-то, я-то как облажался! Стрелял в Фадеева и не убил его! Нет, ну не кретин? Меня бы никогда не поймали. Без денег вы бы свое расследование тотчас же свернули бы. Вы ведь платные сыщики, а не борцы за идею. Позже мне пришлось кое-что подчистить после Светиной операции с пистолетом…
– Убить Регину Никонову? – спросил Стас.
– Да-да, конечно. Она бы вспомнила, кто из знакомых приезжал к ней накануне. Разве не так? Пришлось подсуетиться. Если бы ее поймали, она бы меня как пить дать выдала.
– А эта рыжая борода? Где ты ее добыл?
– В магазине ВТО. А очки – в «Оптике». Забавно, правда?
– Безумно, – пробормотал Стас.
– Ну а остальные убийства были просто насущной необходимостью. Во-первых, Чекмарев, который помогал мне тащить Локтева из квартиры. Он мог меня опознать. О ходе расследования мне Света все в подробностях рассказывала. А подробности она узнавала от тебя, Настенька. Естественно, ты ведь доверяла ей, как самой себе.
Анастасия могла бы и возразить, однако решила промолчать.
– Воробьев вообще был потенциально опасен, – продолжал между тем Захар. – И твоя жена – тоже, – кивнул на Стаса. – Она могла рассказать о том, что Воробьев был знаком со Светой. Это навело бы вас на след.
– Послушай, – звонким голосом проговорила Анастасия, – если ты ради меня убил Самсонова, а всех остальных – как свидетелей, то почему вдруг нацелился на меня? Ты ведь пробрался ко мне в квартиру и включил газ!
– А ты разве не помнишь, как отшила меня? Бесчеловечно, зло, не оставив надежды, не оставив ни одного шанса на возобновление романа? Естественно, я разозлился.
– Естественно? – усмехнулся Стас. – Да, кстати, Захар, а как же Ольга Свиридова?
– Ольга Свиридова? – эхом откликнулась Анастасия. – А что Ольга?
Захар надулся. Потом немного подумал и заявил:
– Ольга не в счет. Она просто прилепилась ко мне. Я почти не обращал на нее внимания.
– Кажется, наш герой привык использовать женщин так же, как Светлана Прохорова использовала мужчин.
– Она и меня использовала, – тихо сказала Анастасия.
– Ну, тебя она все-таки жалела, – возразил Захар. – Когда узнала про мою проделку с газом, верещала как зарезанная. Достала меня. Она по моим глазам видела, что рискует, но не хотела остановиться. Потом все-таки успокоилась. Тут-то я ее и приговорил.
– Как? – тихо спросила Анастасия.
– Знаете, я ее обманул, – с детской радостью сообщил Захар. – Разыграл страсть. Сделал вид, что неравнодушен к ней. А она на этом деле повернута была, я вам уже рассказывал. Мы с ней провели па-атрясающий час наедине, потом она полезла в ванну, а я надел перчатки, взял фен и бросил его прямо в воду.
– Наверное, было весело, – не удержался от реплики Таганов.
– Безумно, – признался Захар. – Она думала, что умнее меня, что имеет на меня влияние. Я доказал ей, что она ошибалась.
– Только она уже об этом не узнает, – пробормотал Стас.
– Ничего, когда встретимся там, – Захар показал глазами на потолок, – я ей все расскажу.
– Туда, – Стас повторил его движение глазами, – ты точно не попадешь. Только туда. – Он потопал ногой по паркету. – Но сначала ты попадешь на зону.
«Или в психдом», – подумала про себя Настя, пугаясь, что все это время работала рядом с безумцем.
Захар нахмурился. То ли он до сих пор не думал о наказании, то ли считал, что разговор у них почти что дружеский, разговор, который может закончиться самое большее мордобоем.
– Что ж, – сказал Пучков, – пора нашего мастера разговорного жанра выводить на большую сцену. Сдадим его, болезного, представителям власти. Там люди опытные, серийных убийц раскалывают, как арбузы, – сначала доводят до спелости, а потом одним несильным ударом, ребром ладони…
– Ерунда, – сказал Захар. – Милиция не станет действовать по вашей указке. У них там все смерти запротоколированы как несчастные случаи. Кроме выстрела в Фадеева, конечно. Но пистолет не мой, отпечатков нет, свидетелей нет… И мотив у меня несерьезный. Любовь к женщине! Это ведь смешно.
– Вот вы там, в милиции, и посмеетесь. – Пучков принялся отвязывать Захара от стула.
– Может быть, лучше позвонить, чтобы его забрали прямо отсюда? – сказал Стас.
Пучков с сомнением посмотрел на дело рук своих.
– Да ведь со стороны кажется, будто мы его тут пытали. Куча мужиков привязала одного бедолагу к стулу… А впрочем, что уж там… Позвоню.
Стас обнял Настю за плечи, пытаясь успокоить.
– Эй, приятель, – сказал Пучков, – не вздумай смыться. Во-первых, ты хозяин квартиры. Во-вторых, это на тебя напал наш мистер Несчастный Случай. Все равно тебя будут искать, так что не создавай сложностей.
– Ладно, я все понимаю, – кивнул Стас. – Мы с Настенькой спустимся вниз, посидим в машине. Надеюсь, вы не против?
Никто не был против, кроме Захара; он скорчил им вслед кислую гримасу. Они спускались по ступенькам, держась за руки. На улице было темно и тихо. Прямо над домом висела белая керамическая луна; рядом с ней едва заметно, посверкивая бриллиантовыми боками, шевелились крупные звезды. Запрокинув голову, Стас набрал полную грудь воздуха и медленно выдохнул.
– Почему мне так легко? – спросил он. – Предстоит еще столько всякого… А я чувствую себя так, будто только что родился заново.
Настя тихонько рассмеялась. Потом каблучки ее дробно застучали по асфальту, выстукивая что-то вроде чечетки. Стас привлек ее к себе и с хитрой ухмылкой спросил:
– Как ты думаешь, Василина Сергеевна после того, как я ее разоблачил, согласится дать нам свое благословение?
Настя смутилась, покраснела. На глаза ее навернулись слезы.
– Господи, какой же я болван! – воскликнул Стас, хватая ее за руки. – Я уже так свыкся со своей любовью, что даже позабыл сказать о ней тебе!
И он заговорил о своей любви. Анастасия смотрела на него во все глаза и думала: это точно не та любовь, из-за которой убивают и подличают. Пучков, наблюдавший за парочкой из окна, тихо проговорил, обращаясь к Таганову:
– Надеюсь, ему нечего опасаться.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Саша.
– Ну… Фамильное проклятие, естественно. Этот тип, – он мотнул головой в сторону обмякшего Горянского, – возможно, действительно был послан высшими силами, чтобы исполнить это проклятие.
– Надо найти бабку, – понизив голос, сказал Таганов, – настоящую, которая умеет заговаривать. У меня в Тульской области родственники живут. Так вот сестра рассказывала мне…
– А может, ну его к черту, это проклятие? – с сомнением в голосе проговорил Пучков. – Не обращать на него внимания – и весь сказ.
Анастасия положила руки Стасу на плечи. Тот наклонился и поцеловал ее.
– Волшебство, – неожиданно сказал Пучков. – Что ж, пусть все будет не как в триллере, а как в сказке. Волшебный поцелуй разрушит злые чары. Тем более злого волшебника, – он кивнул через плечо на Горянского, – мы, надо думать, обезвредили.