Устроители Святой Руси Коняев Николай

Как, впрочем, и любому другому не стали бы помогать.

Каждый был сам за себя.

Говорил Виктор минуты три.

Черная, густо замешанная на фене матерщина лилась из него с такой ровной и злой энергией, что малейшее слово, шорох – и она рванулась бы, сметая и корежа все на своем пути.

К счастью, механик явно струсил.

Я не смотрел на него – сам в эти минуты словно бы превратился во вжавшегося в себя обитателя зоны! – но почти физически ощущал страх, сковавший механика.

Драки не произошло.

Виктор запнулся на полуслове, и побелевшие от ярости глаза снова наполнились густой синевой… Глядя на сжимаемую в руке иконку святителя Стефана Великопермского, Виктор тряхнул головой, не понимая, что случилось.

– Ну вот… – растерянно сказал он. – Опять бес попутал.

И перекрестился.

Еще несколько мгновений длилась напряженная тишина.

Наконец механик чуть пошевелился.

– Почитаю, пожалуй… – сказал он, беря отложенную книгу «Ульяновский монастырь у зырян».

– Вот-вот… – сказал Виктор. – Правильно. Почитай лучше.

И, еще раз перекрестившись, поставил иконку святителя к иконостасу.

7

Задвигались и другие трудники.

– Ну, что тут у нас делается? – спросил водитель, подходя к печке. – Пожалуй, и закрывать трубу надо… Как говорится, хватит жить, как попало, будем жить, как придется.

– Но культурно… – засмеялся, поддерживая его шутку, второй водитель.

– Это уж точно…

Я слушал этот ничего не значащий и вместе с тем так много значащий разговор, смотрел на грязные подтеки – ремонт здесь еще не делался! – на стенах, на заросшие грязью двери, и готов был поклясться, что полчаса назад и стены, и потолок, и двери были чище…

Словно это рванувшаяся потоком душевная нечистота и запеклась на них, превратилась в грязные пятна, материализовалась в струпья пыли.

И как тут удержаться и не сравнить эту келью с отстойником… Все черное, гадкое запекается грязью на полу, на стенах, а чистое остается в человеке… Чистый уходит он в мир или остается в монастыре.

Разумеется, сравнение грубое и неточное.

Порождено оно субъективными ощущениями, когда я стал нечаянным свидетелем борения света и тьмы в душе человека, того борения, о котором ежедневно вспоминаем мы, повторяя слова молитвы:

«Да воскреснет Бог, и расточатся врази Его, и да бежат от лица Его ненавидящие Его. Яко исчезает дым да исчезнуть, яко тает воск от лица огня, тако да погибнут бесы от лица любящих Бога, и знаменующихся крестным знамением, и в веселии глаголющих: радуйся Пречестный и Животворящий Кресте Господень, прогоняяй бесы силою на тебе пропятого Господа нашего Иисуса Христа, во ад сшедшего и поправшего силу диаволю, и даровавшего нам тебе Крест Свой Честный на прогнание всякого супостата».

8

Ульяновский монастырь возрождается…

Уже который раз за эти шестьсот лет возрождается эта основанная святителем Стефаном Великопермским обитель…

И, конечно, можно было бы подробно рассказать, как созидательная энергия монахов оттеснила разруху и хаос, кажется, уже навсегда заглотившие в себя монастырские руины.

Здесь можно было бы рассказать и о хозяйственной деятельности монастыря.

Это особая тема…

В поселке Ульянове размещалось подсобное хозяйство Усть-Куломского леспромхоза. Хозяйство было хронически убыточным, и поэтому в новых рыночных условиях прежние хозяева поспешили избавиться от него. А монастырь взял хозяйство, и – как тут скажешь, что здешние молитвы не слышны Богу? – тогда же в монастырь попросился фермер, про которого хорошо знают в Республике Коми.

Новый послушник Гавриил и принял на себя руководство и заботы о тридцати трех коровах, свиньях… На ферме и вокруг нее чисто, коровы ухоженные, сытые, навсегда позабывшие прежнюю полуголодную жизнь.

И в келье, что устроена тут же, на ферме, – чисто и светло. Иконы, занавески на окнах, только в окнах – руины монастыря…

Эта чистота и поражает более всего. Как удалось разгрести почти вековые залежи нечистот?! Но – убрано все, словно так чисто и было всегда здесь…

– Да, убрано… – вздыхает хозяин. – Еще бы и то Бог дал, что в окне, разгрести… Вычистить…

И он кивает на монастырские руины, на фоне которых восстановленная и наряженная Успенская церковь кажется невестой, случайно забредшей в компанию нищих оборванцев…

Но ведь пришла же.

И смотришь в окно и не можешь поверить, что всего несколько лет назад и она мало чем отличалась от соседних руин.

9

И все же, как бы ни увлекало чудо внешнего, наружного преображения монастыря, за дни, проведенные здесь, я успел понять, что не это главное в том подвиге, который приняли на себя игумен Питирим и братья монастыря.

И воспитательное значение монастыря, то созидание обращенных в руины храмов человеческих душ, свидетелем которому я был сам, – тоже не главное.

И даже свет духовности, который разносят по окрестным селам и деревням монастырские иеромонахи, – не основное.

Основа всему, суть монастырской жизни – молитва, обращенная к Господу, создание духовного комплекса монастыря…

И вот, понимая это, и нужно возвратиться к прерванной нами летописи возрождения монастыря…

Величественны и исполнены сокровенного значения события ее…

7 июля 1994 года. Возвращены в монастырь из музейного заточения рака с мощами святой мученицы Иулиании и антиминс, увезенный из Троицкого собора Троице-Стефановского Ульяновского монастыря.

Ночь на 18 июля. В обители началось чтение Неусыпаемой Псалтири. Отныне и днем и ночью – непрерывно! – пока будет существовать возрожденный монастырь, будут звучать в его стенах слова псалмов, молитвы, имена монахов, жертвователей, строителей монастыря…

10 сентября. Состоялось пострижение послушников Павла и Ивана с именами Петра и Иоанна, а послушник Владимир пострижен в мантию с именем Герасима.

«Теперь в нашем монастыре есть все святители Пермские – Стефан, Герасим, Питирим и Иона…» – записано в летописи.

14 октября. Накануне праздника Покрова Богородицы обретены при расчистке монастырских развалин мощи основателей монастыря: священноархимандрита Матвея, старцев-иеромонахов Паисия и Феофилакта. Внесенные в церковь на праздник, мощи эти начали благоухать.

Эти большие и малые события и составляют суть монастырской жизни, а все строительные, хозяйственные, воспитательные и просветительские деяния – производные, сопутствующие главному.

10

Помню, в далеком от Ульянова Шамординском монастыре Калужской области игуменья Никона, рассказывая о трудностях, жалуясь, как медленно идут восстановительные работы, вдруг, как-то мгновенно забывая об ужасах хозяйственной разрухи, проговорила, вздохнув:

– Но все ведь по молитвам нашим. Молимся, видно, худо…

Трудно дается современному человеку постижение монастырской, всецело посвященной Богу жизни…

Невыводимый из души яд атеистического скепсиса и протестантской, такой созвучной нашей цивилизации практичности, «полезности», «удобности» застят свет, даже когда мы и пытаемся открыть глаза.

И вот, совершенно искренне влюбляясь в красоту церковной архитектуры, в высочайшую культуру духовной литературы, в созидательную мудрость православной жизни, главным в ней мы тяготимся. Ленимся совершать утром и вечером молитвенное правило, стремимся сократить чтение молитв, тяготимся и церковной службой…

Эти невеселые мысли крутились в голове, когда стоял я на воскресной службе в монастыре. В шесть утра разбудил меня звон колокольчика из коридора. И сразу, не позавтракав, не покурив, пошел в церковь. Там заутреня, а следом – долгая, на четыре часа, монастырская служба…

Кажется, и всего-то дела – постоять несколько часов, прилежно внимая молитвам, и все равно тягость, рассеяние и нелепые, почти судорожные порывы уйти – поговорить с кем-нибудь, покурить на улице, записать что-нибудь в блокноте, – одним словом, заполнить время привычными, обыденными действиями.

Признаюсь, что подобные рассеянность и даже некая тягость случались со мною и в другое время, но здесь, в Ульяновском монастыре, они были особенно сильными.

И как-то отстраненно, удивляясь и стыдясь самого себя, я думал, что здесь мне идти некуда… На улице – мороз, в нетопленой келье, куда я перебрался из кельи трудников, – тоже знобящий холод…

И нет, больше нигде нет мне места, кроме церкви…

И так ясно и очевидно открылось это, что и тягость прошла, теплом и неизъяснимой сладостью повеяло от знакомых молитв, и уже никакого усилия не нужно стало совершать над собою, чтобы достоять до конца службы.

И достоял, и исповедался, и в рассеянности своей тоже покаялся…

И причастился, и послушал проповедь игумена Питирима, который, чуть приподняв голову и глядя куда-то вверх, говорил о расслабленном, которого положили к ногам Спасителя, и Он сказал ему: «Возьми постель свою и иди!», и сам себя я ощущал этим грешником – прощенным и восставшим на ноги…

А вышел из церкви – такой солнечный, такой радостный, такой светлый день вокруг…

То, что ощущал я на литургии в Успенской церкви, в чем-то весьма сходно с состоянием трудника Виктора, когда, словно бы очнувшись, он перекрестился и сам ужаснулся тому, что только что говорил.

И рассказываю я об этом, говоря о Троице-Стефановской обители, потому что все это тоже часть жизни монастыря.

Такие трудники и такие паломники – постоянные люди здесь, их притягивает монастырь надеждой обрести выздоровление телесное и духовное, обрести силы для будущей мирской жизни…

Идут в монастырь и увечные, и больные, и находят здесь исцеление и исцеленными – после «отчитываний», которые проводит игумен Питирим в храме, – возвращаются к обычной жизни…

11

Уже в самолете я достал фотографию, которую сделал отец Варнава, пока мы беседовали с игуменом Питиримом.

Я подарил игумену свою книжку о святителе Стефане Великопермском, он рассказал о монастырских делах.

Я говорил о святительском подвиге, о том, что возрождаемый монастырь – продолжение дела святого Стефана. Игумен Питирим больше рассказывал о братии, о коровах, которых держат на ферме, о предстоящих летом строительных работах, о паломнической поездке на Соловки, в которой монастырские монахи собираются сопровождать православных скаутов, об исправлении, пусть и медленном, местных нравов…

– Мало что изменилось… – вздохнул игумен. – Но теперь, слава Богу, никто уже не забегает, как вначале, с топором в церковь…

Об истории тоже поговорили. О тех семи уцелевших монахах, что вернулись после закрытия монастыря в Ульяново и сберегали – тайно и негласно! – монастырскую службу и устав, пока и их не посадили…

И хотя, отвечая на мои вопросы, говорил игумен Питирим о самых разных, зачастую предельно заземленных проблемах монастыря, все время говорил он о главном, о том, что и составляет суть монастырской жизни…

Поразительно, но это ощущение передано и на фотографии…

Рядом с отцом Питиримом все мирское, суетное во мне сделалось заметнее, сгустилось в почти осязаемое объективом фотоаппарата.

12

Впрочем, нечто подобное происходило и с другими собеседниками Питирима. Мне довелось присутствовать при его беседе и со скаутами, и с работниками музея, и с другими паломниками.

Очень просто говорил игумен. И о том, что церковь вне экономики и вне политики:

– Нам не нужно было убегать от паствы, от рабочих и крестьян. Мы – вне политики, но мы всегда с народом, с Православием…

И о том, что за семьдесят лет Русская Православная Церковь не отступилась ни от одного догмата Православия:

– Одни меньше сидели, другие больше. Но те, которые сидели меньше, – не виноваты, что они так мало сидели… А вы? Вы – скауты, следопыты… Значит, вам надо начинать с розыска своих корней. А главный наш корень – Православие.

И, конечно, о воцерковлении он тоже говорил:

– Мальчик из хора у меня спрашивает: «А что, нас Бог слышит?» «Да!» – ответил я, и он сразу поверил. Это и есть воцерковление.

Но это в разговоре с детьми, со скаутами…

13

В разговорах с взрослыми было сложнее, потому что приходилось отвечать на предложения, иногда очень заманчивые, которые те делали, и при этом видеть, что предложения делаются, как и положено у взрослых людей, отнюдь не бескорыстно, что преследуют они и собственную пользу и выгоду, но и понимая это, помнить, что все равно в них присутствует доля бескорыстия и душевной чистоты.

И как ориентировался Питирим в сложных, требующих весьма глубоких специальных познаний вопросах, как умудрялся он осторожно соблюсти интересы монастыря и вместе с тем не обидеть людей, включавших монастырь в свои планы достижения цели, но старающихся при этом отчасти и помочь монастырю, мне неведомо.

Впрочем, тут я ошибаюсь. Конечно же ведомо.

Отец Варнава рассказывал, что мысль о восстановлении Ульяновского монастыря пришла отцу Питириму во время молитвы. Родившаяся в молитве мысль в молитве и обретает реальную жизнь, молитвою и живет…

Как и положено в православном, основанном самим святителем Стефаном Великопермском монастыре…

14

Мы уже говорили о подвиге, совершенном епископом Питиримом…

И словно эхо подвига святого Питирима – подвиг, совершаемый шестьсот лет спустя, Питиримом, бывшим игуменом Троице-Стефановского монастыря, а сейчас – епископа Сыктывкарского и Воркутинского, епископа той земли, которая была обращена к православию святителем Стефаном Великопермским и его учениками…

– Я рад вас приветствовать в монастыре, основанном первопроходцем христовым Стефаном, освященном игуменами Герасимом, Питиримом и Ионой, а также многочисленными похороненными здесь монахами, – говорил он. – Я приехал с любовью ко всем…

Нет…

Со смертью святителя Стефана и его учеников не разрушилось православие в Пермской земле.

И многие столетия спустя, уже в наши дни, звучат в окрестностях Усть-Выми, Княжпогоста и Жешарта слова, впервые произнесенные здесь шестьсот лет назад:

«Ескам отныйсло Айе быд кутыс велт ы делан по инос и муос и бы тыдаламос и тыдалтомос ужалыс»…

Те слова, которые повторяем и мы, вспоминая Символ Веры:

«Верую во Единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым…»

Память – 26 апреля.

О богоосвященный и равноапостольный Стефане! Новый боговедения проповедниче и просветителю крещением святым Великопермских во идолопоклонстве живущих людей, ко истинному евангельскому свету путеводителю, пастырю добрый и учителю премудрый, Духа Святаго сосуде избранный, Христоподражательный в небесный Сион наставниче и руководителю, образе благонравия всем благочестно житии желающим, благоискусный мысленного корабля, чрез море мира сего к небесному пристанищу плавающего, правителю, дивный во иерарсех, увенчанный божественною благодатию, Всероссийский светильниче, великий чудотворче и молитвенниче теплый! К тебе во умилении души и сокрушении сердца моего, аз окаянный и грешный (имя рек) благонадежно притекаю, и пред чудотворным твоим гробом, в немже святыя мощи твоя почивают, вопию, прося смиренный помощи твоея и теплого ко преблагому Богу ходатайства, да твоими благоприятными молитвами испросиши ми от Него человеколюбную милость, оставление многих моих согрешений, души и телеси здравие со спасением, и, яко благ и человеколюбец, да благоволит безбедно в мире сем ходити ми до скончания живота моего, во время же разлучения моего от жизни сея дух мой в покаянии и мире Ангелом Своим святым милостивно приятии, и от мрачных и злоковарных и лютых духов демонских на воздусе прошед невозбранно, к Нему непостыдно предстати поклонитися, и безсмертныя и блаженныя жизни сподобитися со всеми святыми во веки. Аминь. (Из службы.)

Собеседниче Святой Троицы…

Один из приделов Покровского храма в Москве освящен во имя Василия Блаженного, а другой – во имя преподобного Александра Свирского…

Не случайно сошлись эти святые в храме, названном памятником Святой Руси. Не случайно сошлись они и во времени, являя собою горние вершины русской святости…

Часть первая

Трудами русских святых созидалась, оборонялась и разрасталась Святая Русь, и крепость ее становилась необоримой.

Недалеко от впадения реки Ояти в Свирь находится Смолкова гора, где в 1383 году первый раз остановилась на Русской земле пришедшая к нам из Константинополя Тихвинская икона Божией Матери.

Следующая остановка была в деревне Имоченицы.

Отсюда сопровождаемая толпами ладожских рыбаков и местных крестьян чудотворная икона прошествовала к местности, «нарицаемой Тихфин».

1

А в Имоченицах, на высоком, обрывистом берегу Ояти, где останавливалась Тихвинская икона, была поставлена церковь Рождества Богородицы, от которой сохранились сейчас только камни фундамента…

Еще сохранилось предание…

Рассказывают, что в тот летний день 1383 года местный перевозчик услышал с противоположного берега Ояти женский голос с просьбой перевезти через реку. Однако когда он переехал, там никого не оказалось, и пришлось возвращаться в Имоченицы. И снова услышал перевозчик женский голос, и снова не нашел никого. Лишь на третий раз увидел перевозчик в своей лодке икону, которая после чудесным образом объявилась на речке Тихвинке…

В этом предании ценна не фактография события (после того как икона первый раз остановилась на Смолковой горе, ее сопровождали толпы богомольцев, отмечавшие каждую остановку иконы закладкой часовен и храмов), а внутреннее осознание современниками произошедшего чуда. Большинство очевидцев встречи иконы в 1383 году ощущали, что плывущая по небу икона пришла именно к нему, именно в его жизнь…

Мы не знаем, где – в Смолковой горе, Имоченицах или Мандерах – жили деды и прадеды преподобного Александра Свирского, но можно не сомневаться, что они находились среди богомольцев, встречавших икону на Русской земле.

Что чувствовали они, глядя на вставший в воздухе, сияющий как солнце образ? Какая благодать переполняла их души? Понимали ли они тогда, что свет этого Божиего чуда озаряет рождение их детей Стефана и Вассы, будущих преподобных Сергия и Варвары – родителей преподобного Александра Свирского?

Но мы помним из предания, что когда евангелист Лука написал на доске стола, за которым трапезовали Иисус Христос, Дева Мария и Иосиф Обручник, образ Божией Матери, который называют сейчас Тихвинским, Пречистая Богородица, посмотрев на икону, сказала:

– С этим образом – благодать Моя и сила.

Так вот, среди благодати и силы, дарованных Богородицей, и проходило детство родителей преподобного Александра Свирского…

О жизни их известно немного…

Жили Стефан и Васса в селе Мандеры, что располагалось на реке Ояти напротив Введенского Островского монастыря, основанного, как считается, именно в связи с приходом в эти края Тихвинской иконы Божией Матери.

В житии Александра Свирского, составленном его учеником Иродионом, говорится, что родители преподобного «богатством не изобиловали», но благонравием превосходили многих односельчан.

Стефан был благочестивый, с добрым нравом человек, он всегда делился с нищими хлебом и любил творить добрые дела. Васса в доброй жизни не отставала от своего мужа. Она жила, украшаясь беззлобием и правдой, милостью и кротостью, угождая Богу молитвой и постом.

Господь не оставил благочестивых супругов детьми.

Стефан и Васса вырастили сыновей и дочерей, воспитали их, как подобает христианам, и могли теперь жить в покое, «веселясь» о детях и внуках, но уже в зрелые годы им нестерпимо захотелось завести еще одного сына.

Желание это нарушило покой в семье до такой степени, что Васса, как говорит Житие, бывала даже «поносима и оскорбляема от своего мужа Стефана»…

Впрочем, и сама она скорбела о своем бесплодии и, печалясь, молилась ко Господу.

Житие Александра Свирского не расшифровывает, почему родители преподобного, уже имея многих детей и находясь в значительном возрасте, так сильно печалились о даровании им еще одного сына.

Видимо, что-то было открыто им свыше…

Нам это открывает сама история нашей страны…

Мы знаем, что середина XV века, когда рождается Александр Свирский, это время распространения и укрепления преобразующих Русь воззрений игумена всея Руси Сергия Радонежского.

2

Мы уже говорили, что смертоносной раздельности противостоит живоначальное единство, неустанно осуществляемое духовным подвигом любви и взаимного понимания. По творческому замыслу Сергия Радонежского, Троичный храм стал прототипом собирания Руси в духовном единстве, в братской любви. Он должен был стать центром культурного объединения Руси, в котором находят себе точку опоры и высшее оправдание все стороны русской жизни.

«Таковым было слово преподобного Сергия, выразившего самую суть исканий и стремлений русского народа, – говорил Павел Флоренский, – и это слово, хотя бы и произносимое ранее, сознательно и полновесно было, однако, произнесено впервые им»…

Скорее всего, Стефан и Васса не осознавали всей глубины проводимого учениками Сергия Радонежского духовного переустройства, возможно, они вообще ничего не знали о своем великом предшественнике, но это не помешало им стать его соработниками в духовном преображении Руси.

Ведь их духовное предназначение, как и духовное творчество преподобного Сергия Радонежского, как иконописание его ученика, преподобного Андрея Рублева, совершалось целиком по Божией воле, которую эти святые прозревали и воплощали в своих свершениях.

«Было же это, – говорит Житие Александра Свирского, – по смотрению Божию, так как невозможно родить без молитвы и поста такое сокровище, которое, еще прежде зачатия его, избрал Господь наставником многих ко спасению».

3

Свою молитву о даровании сына, глазами которого Святая Русь, построенная преподобным Сергием Радонежским, его учениками и сподвижниками, воочию должна была увидеть Святую Троицу, Сергий и Васса совершали в Островском Введения Пресвятой Богородицы монастыре.

Помимо великого множества чудес, совершенных и совершаемых Тихвинской иконой Божией Матери, замечено за нею удивительное свойство – икона, как свидетельствует ее история, всегда уходила из тех мест, где исчезало братолюбие.

Так было, когда икона ушла из Константинополя, так будет и шесть столетий спустя, когда икона уйдет из России…

Но тогда в 1383 году, как чистый свет, возникла икона в небе над Ладогой, как обетование, как Благая Весть, проплыла над Мандерами, над местностью, где поднимется Островский Введения Пресвятой Богородицы монастырь…

В этом монастыре, на земле, освященной Тихвинской иконой Божией Матери, самим своим приходом засвидетельствовавшей, что это земля – земля братолюбия, и молились Стефан и Васса о даровании им сына, которому назначено было исполнить то, что не могли исполнить старшие дети.

«Владыко Господи, Боже Вседержителю, послушавый древле раб своих Авраама и Сарры, и прочих праведных прошение и чадородие подати им изволивый! – повторяли Стефан и Васса. – Ты и ныне услыши нас, грешных раб Твоих, молящихся Тебе: даждь нам по благодати Твоей родити сына во утешение душ наших, и в наследие достояния, и в жезл старости нашей, на него же руце возложше почием, и обещанные Тебе обеты воздадим».

Чисты были помыслы Стефана и Вассы, крепка была их вера в Бога, сильна молитва…

Словно отблеском чистого евангельского света освещены эти страницы Жития. Перечитывая их, невольно вспоминаешь Иоакима и Анну, которые очень страдали из-за своего бесплодия, но не теряли веры.

«Господи, Господи! – работая в саду, молилась Анна. – Ты даровал Сарре сына в старости. Услышь же меня, и я принесу рожденное от меня в дар Тебе, и да благословится в нем Твое милосердие!»

И едва закончила Анна молитву, как предстал перед нею ангел Божий и сказал:

«Твоя молитва услышана: ты родишь дочь благословенную, выше всех дочерей земных. Ради нее благословятся все роды земные. Через нее дается спасение всему миру, и наречется она Мариею»…

Точно так же было и с родителями Александра Свирского. Когда ночью стояли они на молитве, раздался, как сказано в Житии, Голос:

«Радуйтеся, доброе супружество, се бо услыша Господь молитву вашу, и имате родити сына утешения тезоименита, яко в рождестве его утешение церквам своим подати имать Бог».

И, действительно, 15 июня 1448 года, когда Святая Церковь празднует память пророка Амоса, имя которого значит «утешение», родился долгожданный младенец.

4

Берег Ояти напротив Введено-Островского монастыря зарос сейчас деревьями и кустарником, и от прежнего села Мандеры, в котором, в семье Стефана и Вассы в 1448 году родился мальчик Амос, ничего не сохранилось.

В 1830 году здесь была построена часовня во имя преподобного.

На ней была табличка с надписью: «На сем месте стоял дом преподобного Сергия и преподобной Варвары – родителей преподобного Александра Свирского, здесь же было рождение и жительство и самого преподобного».

Часовню эту разрушили при советской власти, как и сам Введено-Островский монастырь, где были погребены преподобные Сергий и Варвара…

Поэтому так и обрадовал меня звонок студентов Свято-Тихоновского университета Константина Кукушкина и Алексея Баринова, которые прочитали нашу книгу[41] и решили восстановить часовню. Студенты рассказали, что их начинание благословил оптинский старец схиигумен Илий, и сейчас встал вопрос о создании проекта часовни…

К сожалению, в этом вопросе я ничем не мог помочь. Насколько мне было известно, никакого проекта часовни, возведенной в 1830 году, не существовало, не проводились и позднее ее замеры. Даже фотографий, на которых можно было бы как следует рассмотреть часовню, и то мне не удалось найти.

На этом наш телефонный разговор и завершился, а через пару лет, когда меня пригласили поучаствовать в создании фильма о родине преподобного Александра Свирского (режиссер Ирина Спицына, оператор Александр Яковлев), я приехал в Введено-Оятский монастырь и увидел уже стоящий на берегу Ояти сруб часовни.

Константин Кукушкин рассказал, что в 2006 году они получили благословение митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира и настоятеля Свято-Троицкого Александра Свирского монастыря архимандрита Лукиана на строительство часовни. Тогда и начали устраиваться и решаться практические вопросы. Нашелся благотворитель, лесопромышленник из Петрозаводска, который выделил лес, а саму часовню взялась возводить бригада мастеров, построивших петрозаводскую церковь во имя апостола Иоанна Богослова и храм во имя Серафима Саровского в Машезере. Сейчас начинается второй этап строительства – возведение колокольни, главок, крестов.

Что-то знакомое почудилось мне в поставленном на берегу Ояти срубе, и я спросил, по какому проекту строится эта часовня.

– А это игуменья Иоанна выбрала… – объяснили мне. – Это уменьшенная копия самого древнего деревянного храма Ленинградской области…

И только тогда я сообразил, что мне напомнил сруб, вставший на берегу Ояти. Это действительно была копия церкви во имя великомученика Георгия Победоносца из Юксовичей, построенной еще в 1493 году.

– А почему вы, матушка, остановили свой выбор именно на этой церкви? – спросил я у игуменьи Иоанны.

– Она же при жизни преподобного Александра Свирского построена… – объяснила она. – К тому же эту церковь ученик Александра Свирского, преподобный Афанасий Сяндемский, освящал… Мне показалось, что очень хорошо, если копия этой церкви, освященной учеником Александра Свирского, будет стоять на том месте, где и родился Александр Свирский…

Ну а если добавить к словам игуменьи, что сейчас в Юксовичах, возле Георгиевской церкви, устроен скит Александро-Свирского монастыря, что это благодаря инокам возрождается там православная жизнь, то окажется, что часовня, возводимая по выбранному матушкой проекту, превращается еще и в памятник духовному возрождению Присвирья в наши дни.

И стоишь у сруба будущей часовни на берегу Ояти, смотришь на льдины, которые проносит быстрым течением реки, и думаешь о том, что было тут 560 лет назад, когда у Стефана и Вассы родился сын Амос…

5

В детстве Амос не отличался способностями и отставал в учении от своих сверстников.

«Было же это по смотрению Божиему, – говорит Житие, – да не от людей получит познание, а от Бога».

– Просвети, Господи, ум мой и очи сердечные светом Божества! – молился Амос. – Дабы мог я разумети учение Божественного Писания.

И вот однажды все в том же Островском Введения Пресвятой Богородицы монастыре он услышал голос:

– Еже просил еси, имаше восприяти!

И все переменилось с того дня. Скоро Амос превзошел всех сверстников и неустанно продолжал совершенствоваться в изучении Святого Писания.

В этом житие Александра Свирского почти текстуально перекликается с житием Сергия Радонежского, которому тоже долго не давалась грамота, и было это, как сказано в Житии, «по смотрению Божию, дабы дитя получило разум книжный не от людей, но от Бога».

Однажды Варфоломей (так звали в детстве преподобного Сергия) отправился искать пропавших коней, и увидел в поле под дубом молящегося старца. Отрок попросил помолиться о даровании ему разумения грамоты, а потом пригласил старца посетить родительский дом.

Перед трапезой старец дал Варфоломею книгу и велел читать псалмы. Родители пытались объяснить ему, что мальчик не умеет читать, но старец не стал слушать их.

– Читай! – сказал он, и Варфоломей открыл книгу и начал читать, удивляя всех и самого себя прекрасным знанием грамоты…

Сходство этих эпизодов в житиях Сергия Радонежского и Александра Свирского настолько очевидно, что некоторые исследователи считают, будто игумен Иродион просто списал этот эпизод из жития Сергия Радонежского…

Мне подобное объяснение представляется совершенно неправдоподобным.

Житие святого преподобного Александра Свирского игумен Иродион составлял в 1545 году. Он был учеником преподобного и хорошо помнил рассказы Александра Свирского. Доступны ему были и свидетельства других современников преподобного. Для чего же, поставив своей задачей, «святаго отца списати житие без всего пождания, да не в глубину воврещи забытия, но общую пользу и образ предложити хотящим», нужно было вписывать в житие наставника эпизоды из другого жития?

Но совпадение, разумеется, не случайное.

В нем скрыт чрезвычайно глубокий духовный смысл…

Мы уже говорили, какую роль сыграл Сергий Радонежский в духовном устроении нашей страны как дома Святой Троицы.

Считается, что деревянный храм Святой Троицы, построенный преподобным Сергием в лавре и затем вновь возведенный из белого камня преподобным Никоном, есть первая по времени в мире церковь во имя Святой Троицы.

С именем Сергия Радонежского связана и Троичная, дотоле неизвестная миру икона.

Исследователи уже обращали внимание, что эта икона появляется на миниатюрах Епифаниева жития лишь с середины жизни преподобного.

Не случайно и то, что эту самую главную икону, изображающую Пресвятую Троицу, создал духовный внук преподобного Сергия Радонежского – преподобный Андрей Рублев. Это его духовному взору, как говорил Павел Флоренский, «среди мятущихся обстоятельств времени, среди раздоров, междуусобных распрей, всеобщего одичания и татарских набегов, среди этого глубокого безмирия, растлившего Русь», открылся бесконечный, невозмутимый, нерушимый мир, «свышний мир горнего мира».

И разве случайно, что такой, как ее прозрел преподобный Сергий Радонежский, такой, какой ее запечатлел на иконе Андрей Рублев, Святая Троица и явилась преподобному Александру Свирскому…

И разве могло произойти это высшее познание, если бы душа преподобного Александра Свирского не имела высшей, не искаженной никаким «разумом», полученным от людей, а не от Бога, чистоты, как и душа преподобного Сергия Радонежского.

6

Об этом исполненном великой тайны и значения сходстве двух наших великих святых, никогда не встречавшихся друг с другом, но совокупно вершивших дело устроения Святой Руси как дома Святой Троицы, я думал в Имоченицах на высоком, обрывистом берегу Ояти, где на месте явления Тихвинской иконы была поставлена церковь Рождества Богородицы.

Страницы: «« ... 678910111213 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В книге в доступной форме изложены все основные вопросы, связанные с самым массовым заболеванием чел...
В книге в доступной форме изложены все основные вопросы, связанные с одним из самых массовых заболев...
«… В преклонном возрасте Фаина Георгиевна Раневская сказала: „Ах, я становлюсь такой старой, что уже...
«Тополевая сережка мохнатой гусеницей скользнула по лицу, оставив пушинку на самом кончике потного н...
«Одиннадцатый рыцарь возвестил о себе звонком в дверь, когда вторая декада декабря стремилась к исхо...
Пьеса наследует традициям итальянского театра масок commedia dell’arte и отсылает к древнеримским ко...