Убийство в стиле «психо» Ренделл Рут

15

Бёрден решил не проводить допрос внизу. Его тошнило от этой комнаты, выцветшей плитки, голых стен, казенного стола. Хотя на всех этажах топили одинаково, у него возникало ощущение, что здесь отовсюду сквозит, из окон, из-под двери. Привезли Клиффорда. Он вошел довольный, словно его позвали в гости, протянул руку для пожатия. Слава богу, обмена любезностями не последовало.

Шторы в кабинете были опушены, сверху лился мягкий свет, горела настольная лампа. Бёрден сел за стол, Диана Петтит придвинула Клиффорду мягкий стул с деревянными подлокотниками. Сандерс сел, не обращая внимания на ее присутствие. Сегодня он надел другую серую рубашку и серый свитер ручной вязки, слева узор сбился, и это бросалось в глаза.

– Расскажите о своих отношениях со второй бабушкой, с миссис Клиффорд. Вы часто виделись?

– У меня не такая уж плохая мать, – произнес вместо ответа Клиффорд. – Я превратно описал ее. Как у всех людей, в ней есть и плохие, и хорошие черты, просто у нее очень сильная Тень. Позвольте, я расскажу вам одну романтическую историю, которую рассказала мне вторая бабушка.

– Я слушаю.

– Когда мама была маленькая, они жили в Форбидине. Мама ездила в школу на велосипеде, мимо фермы «Эш», там она подружилась с моим папой, он был младше ее на год. Они вместе играли, в основном на каникулах, когда папа не ходил в подготовительную школу. Когда ей было тринадцать, а ему двенадцать, его родители все узнали и запретили им дружить. Она всего лишь дочь наемного рабочего, говорили они. Отец не стал спорить, и когда в следующий раз мама пришла, он даже не взглянул на нее. Вышла его мать, велела ей уходить и больше не появляться.

Бёрден рассеянно кивнул, гадая, надолго ли затянется рассказ. Обычная для тех времен история. Тогда родители из снобизма часто запрещали своим отпрыскам общаться с теми, кто был ниже по происхождению.

– Я рассказываю это для того, – продолжал Клиффорд, – чтобы вы увидели мою мать с лучшей стороны. Но я обещал романтическую историю. Через несколько лет она устроилась к ним работать, и они не узнали девочку, с которой запретили дружить своему Чарльзу, он тоже не узнал. Мать рассказала ему, только когда они поженились. Интересно, как они все среагировали?

Бёрден гнул свою линию:

– Ваша бабушка, миссис Клиффорд, приходила к вам? Или, может, вы с мамой ходили к ней в гости?

Клиффорд тихо вздохнул. Ему так хотелось рассказать эту «романтическую историю».

– Все детство я ходил пешком. Прошел сотни, тысячи миль. Мама ходит довольно медленно, но я все равно отставал.

– Значит, и к бабушке вы ходили пешком?

– Мы всюду ходили пешком, – снова вздохнул Клиффорд. – Мы могли бы поехать на автобусе, но мать жалела денег. К бабушке мы ходили редко. Мать не любит людей, и бабушка не исключение. Поэтому ей было все равно, когда она умерла, а вторую бабушку, после ухода отца, она отправила в дом престарелых. И получила весь дом в свое распоряжение. – Клиффорд посмотрел на свои обгрызенные ногти и сказал, словно извиняясь: – А меня она любит, главное – слушаться. Она превратила меня в своего защитника, раба. Я как Франкенштейн, который пошел вразнос.

Он опять неприятно засмеялся, и от этого сказанное приобрело зловещий оттенок.

Бёрден нетерпеливо смотрел на него, с трудом сдерживая раздражение. Ему пришла в голову мысль спросить, не приходила ли Гвен Робсон к матери миссис Сандерс хотя бы раз.

– Однажды я снова ослушался ее, – рассказывал дальше Клиффорд, – и она заперла меня в комнате с фотографиями, а ключ потеряла. То ли уронила между половиц, то ли еще как-то, она не объяснила. Я не удивился, когда она потеряла ключ, у нее постоянно что-нибудь случается, потому что она все время думает о посторонних вещах. Она попыталась вышибить дверь, но у нее не получилось. А ведь она довольно сильная, хоть и худая. Я сидел взаперти, слушал, как она ломится в дверь. Была зима, и уже стемнело. Я знал, что мать боится, ее страх буквально просачивался под дверь. Кто знает, может, за ней уже ползли привидения. – Он улыбнулся, затем издал визгливый смешок, морща нос, словно эти воспоминания доставляли ему одновременно боль и удовольствие. – Она пошла к соседям. Оставшись один, я испугался, что буду сидеть в этой комнате до конца жизни. Было темно и холодно, я был всего лишь маленьким мальчиком, а меня оставили одного, среди этой мебели, этих лиц. Я не мог включить свет, потому что лампочки были вывернуты. Поэтому и она не могла включить свет, – Клиффорд грустно покачал головой. – Она привела мистера Кэрролла, и он выбил дверь плечом. После этого мать не сажала меня в ту комнату, потому что дверь не закрывалась. Вместе с соседом пришла тогда и его жена, миссис Кэрролл. Она пригрозила моей матери, что пожалуется на нее куда надо за издевательства над ребенком. Я не знаю, выполнила она свою угрозу или нет, во всяком случае, к нам никто не приходил. Полгода назад миссис Кэрролл ушла от мужа. Мать сказала, что она сбежала с каким-то мужчиной. Додо сначала просто намекала соседу, а потом сказала напрямую. Я думал, он ее ударит, но люди почему-то не поднимают на нее руку, во всяком случае, до сих пор не поднимали. Мистер Кэрролл как-то весь обмяк и заплакал. И знаете, что я подумал? У меня появилась маленькая надежда. Ведь от мамы ушел отец, а от мистера Кэрролла – жена. Я был бы рад, если бы они поженились. Для меня это был бы самый чистый, самый безболезненный способ освободиться. Конечно, я представлял, что стану ревновать и все такое…

В дверь постучали. Вошел Арчболд и сказал, что Бёрдена зовет Вексфорд.

– Прямо сейчас?

– Он сказал, это срочно.

Бёрден оставил Клиффорда с Дианой. Не так уж плохо сделать перерыв, ему надоело слушать детские воспоминания, но было важно, что Сандерс искренен и, возможно, через эти безумные рассказы они доберутся до признания.

Лифт Бёрден вызывать не стал, поднялся пешком. Дверь в кабинет шефа была приоткрыта. Обычно тот либо сидел за столом, либо стоял у окна и думал. Сегодня он рассматривал карту города на стене слева.

– А, это ты, Майк.

– Ты хотел меня видеть?

– Да, извини, что прервал, но это важно. Клиффорд Сандерс не убивал. Он физически не мог этого сделать. Так что его придется отпустить.

Бёрден напрягся и почувствовал, что начинает злиться.

– Я это уже слышал.

– Майк, есть свидетельница, видевшая, как 19 ноября, без пятнадцати шесть, Клиффорд сидел в своей машине на Квин-стрит. Свидетельницу зовут Розмари Уиттон, они даже обменялись парой слов.

– Она хотела выехать со стоянки, – продолжал Вексфорд, – но машину зажали со всех сторон.

– Еще бы, женщина за рулем, – съязвил Бёрден, хотя ему было не до шуток.

– Майк, я тебя умоляю. Машина Клиффорда стояла за ней, почти вплотную. Розмари попросила его сдать назад, там было свободное место, а он отмахнулся, сказал что-то вроде: «Оставьте меня в покое».

– С чего она взяла, что это был Клиффорд?

– Она описала его внешность. И машину, красный «метро». Эта Розмари умная женщина, занимает высокую должность. Она системный аналитик, хотя я понятия не имею, что это такое.

– И она видела его именно без пятнадцати шесть?

– Розмари опаздывала. Такие женщины знают цену времени. Она спешила домой к шести. Она села в машину и посмотрела на часы, у меня точно такая же привычка. Было без пятнадцати шесть. И только через несколько минут она увидела Клиффорда, а потом врезалась в счетчик.

– Ах, врезалась в счетчик? – снова съязвил Бёрден. – А почему Клиффорд мне об этом не сказал?

– Думаю, не придал этому значения. Розмари утверждает, что после того, как она врезалась в счетчик, он уехал.

Получается, допрос Клиффорда следует приостановить, пока не проверят показания свидетельницы. Бёрден решил не возвращаться в кабинет, чтобы не наорать на Клиффорда, хотя более логично было бы наорать на шефа. Он мог просто позвонить, но попросил Арчболда пойти, отпустить Клиффорда и сказать, что он им какое-то время не потребуется.

– Майк, куда на месте Гвен Робсон ты стал бы прятать вещи?

– Смотря какие вещи, – Бёрден сердился. Его положили на лопатки, и теперь придется извиняться перед Клиффордом.

– Бумаги. Несколько страниц.

– Письма?

– Я не знаю. Лесли Арбель искала какие-то бумаги, но не нашла. В банковской ячейке их нет, я наводил справки.

– Почему ты решил, что Лесли ничего не нашла?

– В пятницу, когда я с ней разговаривал, она была очень расстроена. Если бы она нашла то, ради чего перерыла весь дом, – она бы так не кисла.

– Знаешь, что я подумал? Возможно, Клиффорд убил свою бабушку, миссис Клиффорд. Он вообще странный тип. Налицо все признаки психопатии. Что ты смеешься?

– Оставь, Майк. Забудь о Клиффорде. Пусть им занимается Серж Олсон.

На следующее утро Бёрдену позвонил Олсон и сказал очень важную вещь. Но все мысли Бёрдена крутились теперь вокруг этого нового алиби. Вчера он лично допросил Розмари Уиттон, но ее ответ был вполне определенным. Тогда он переговорил с зеленщиком на Квин-стрит и другими продавцами. Никто не заметил Клиффорда в красном «метро», зато многие видели, как миссис Уиттон врезалась в счетчик. Владелец винного магазинчика даже назвал время. Это было незадолго до закрытия магазина, то есть около шести: он вышел на улицу взглянуть на аварию, а потом повесил табличку «Закрыто». Но Бёрден все равно не мог успокоиться. Он решил на неделю оставить Клиффорда и разыскать его отца, Чарльза Сандерса. План действий был намечен, и вдруг позвонил Серж Олсон.

– Майкл, должен вам сообщить, только что звонил Клиффорд. Во вторник он не приедет, он вообще отменил все сеансы. Я спросил его о причине, и он ответил, что больше не нуждается в лечении. Вот такие дела.

– Зачем вы мне это рассказываете, мистер… Серж? – осторожно спросил Бёрден.

– Насколько я знаю, вы его интенсивно допрашиваете. Видите ли, для меня это весьма деликатный вопрос. Он мой клиент, и я не хочу, так сказать, потерять его доверие. Отказ от консультаций – очень серьезный шаг. Майкл, ему требуется лечение. Я не навязываю своих услуг, но ему нужен психотерапевт.

– Может, он нашел еще кого-нибудь? К тому же не стоит беспокоиться по поводу интенсивных допросов. По крайней мере на какое-то время мы их приостановили.

– Я рад это слышать.

Наконец Бёрден отчетливо решил для себя, что ему надоело выслушивать откровения Клиффорда. Никаких допросов, пока не появятся факты. Он подошел к окну: в палисаднике, возле тротуара, стоял большой ясень, который сейчас украшали рождественскими гирляндами. Это была идея Бёрдена. Главный констебль одобрил – это должно положительно повлиять на людей. А Вексфорд ехидно усмехнулся. И напрасно. Разноцветные гирлянды рядом с полицейским участком очень даже располагают. Сегодня у Бёрдена было ужасное настроение, так что лучше никому не острить насчет его фонариков. А то Диана Петтит предложила повесить побольше голубых лампочек и получила от него нагоняй. Зазвонил телефон.

– Да? – рявкнул Бёрден в трубку.

Клиффорд Сандерс.

– Я могу приехать и побеседовать с вами?

– О чем?

– Просто поговорить. Мы вчера быстро закончили, я хотел еще многое рассказать. Давайте продолжим сегодня?

Всему свое время, приятель, подумал Бёрден. Может, через неделю, через месяц, а вслух произнес:

– Нет, мы с вами закончили. Можете спокойно работать, вести обычную жизнь.

Не дожидаясь ответа, Бёрден положил трубку.

Через десять минут телефон зазвонил снова. Бёрден взглянул в окно: рабочий с гирляндами добрался уже до верхних веток, лестница под ним качалась. Вот будет скандал, если он упадет и разобьется. Телефон продолжал звонить, Бёрден снял трубку и – уже спокойно – ответил. Опять Клиффорд, волнуется, что их разъединили.

– Нет, нас не разъединили, – произнес Бёрден, – просто я все сказал.

– Я бы хотел приехать к вам после полудня, если можно.

– Нет, Клиффорд, нельзя, я сегодня занят. – Бёрден в очередной раз начал обращаться к нему, как к ребенку, и ничего не мог с этим поделать.

– А если завтра утром?

– Клиффорд, я кладу трубку. Вы поняли? Я все сказал, не звоните, нам больше нечего обсуждать. Всего доброго.

На этот раз Бёрден встревожился. Теперь он понимал, что испытывают люди, впервые увидевшие сумасшедшего, у которого течет слюна и который тянется к ним скрюченными руками. Они отталкивают его и ничего не могут с собой поделать, хотя это жестоко и стыдно. Бёрден виновато посмотрел на телефон, словно в аппарате осталась часть Клиффорда. Что за бред? Что с ним такое? Бёрден набрал оператора и попросил не соединять с Клиффордом, проверять все звонки.

Устраивать обыск бесполезно, подумал Вексфорд. У Лесли Арбель преимущество в две недели: она, конечно, не профессионал в этом деле, зато у нее мощный стимул. Что она искала? Завещание? Но Гвен Робсон нечего было завещать. Может быть, речь идет о компромате? Вряд ли это касается ее любимой племянницы. Но почему именно Лесли так отчаянно пыталась найти какие-то бумаги? Он помнил, как она тогда воскликнула: «Я останусь без работы!» Что-то здесь не стыкуется. Сначала он спросил, почему она скрыла свою поездку в Кингсмаркэм, и вдруг ни с того ни с сего эта странная реплика. Инспектор подошел к дому миссис Джаго и позвонил. За дверью послышалась легкая поступь, и на пороге появилась хозяйка – дородная, улыбающаяся. Улыбка показалась немного натянутой, видимо, его официальный визит не слишком приветствовался.

– Вы сегодня без внучек?

– У Нины по вторникам выходной. – Они прошли в гостиную, настоящие джунгли из вязаных вещей, с диковинными цветами и деревьями. Вексфорд обратил внимание на отсутствие рукописи.

– Да я и не хотела бы сегодня никого видеть, – продолжила Дита. – Я устала от всего этого.

Неужели из-за того, что Нину бросил муж? И дочь теперь беспрестанно жалуется? Но инспектору было неловко спрашивать. Сейчас его интересовало мнение Диты: куда бы она спрятала некие документы на месте Гвен Робсон? Он снова забыл, что соседки не общались. Дита взяла в руки вязанье – на пейзаже уже полностью проявились небо и крошечные облачка. Но за работу не принялась. Женщина задумчиво держала спицы и смотрела куда-то в сторону.

– Я ее почти не знала. Как я могу ответить?

– У вас дома с одинаковой планировкой. Возможно, есть какая-то особенность, незаметная для постороннего глаза.

– Что-то вроде полой стены?

– Не совсем.

– Возможно, убийца просто унес эту секретную улику. Не желаете выпить?

Он как-то слишком поспешно отказался, и Дита приподняла брови.

– А что с вашей книгой? – спросил инспектор, чтобы как-то поддержать разговор. – Вы уже отослали ее в издательство?

– Я никогда не закончу этой книги. Прошлой ночью я чуть не сожгла ее, но подумала: к чему такой драматизм? Поэтому просто убрала рукопись в комод. У меня вчера был ужасный день, я очень расстроилась. Ничего, что я с вами так откровенна? Мне больше не с кем поделиться.

– Редкий случай в моей профессии, когда кто-то сам хочет со мной поделиться.

– Вы мне симпатичны, – сказала Дита, и ее слова прозвучали не простодушно, а искренне. – Хотя мы почти друг друга не знаем и вряд ли подружимся. – Дита настороженно посмотрела на Вексфорда, но тот ободряюще кивнул. Идеальная ситуация, чтобы излить душу.

Она сидела неподвижно, отложив вязанье.

– Моя дочь рассказала, что у нее был роман с мужчиной, вернее, даже не роман: как сейчас говорят, она с кем-то переспала. Вместо того, чтобы забыть обо всем, Нина имела глупость признаться мужу. Не сразу, а через продолжительное время. Он первый признался ей в мелком грешке, а Нина сделала ответный шаг и тоже была откровенной. В отличие от Нины, ее супруг не проявил великодушия, заявив, что это совсем другое дело и что он больше ее не любит.

– Прямо «Тэсс из рода д'Эрбервиллей»,[12] – пробормотал Вексфорд. – А мы-то говорим, что времена поменялись. Она сказала вам только вчера?

– Именно так. Я спросила, есть ли надежда на примирение. Я даже спросила, из-за чего все это произошло. Вы сами отец и знаете, как они не любят подобных расспросов. А ведь мы просто переживаем за них.

– Да уж, точно, не любят. А скажите… – Вексфорд замялся. – Не могли бы вы дать почитать свою рукопись?

Дита взяла вязанье, но снова уронила его на колени.

– Зачем?.. – Ее тон внезапно оживился, и Вексфорд понял, что его вопрос неправильно расценили. – У вас есть знакомый издатель?

У Вексфорда действительно был знакомый издатель, Эмис Айрленд, шурин Бёрдена – они дружили много лет. Но Вексфорд не хотел напрасно обнадеживать. И раскрывать истинную причину он тоже пока не стал.

– Мне просто интересно почитать. Вы позволите? – Инспектор почувствовал, что по какой-то причине Дита не хочет дописывать эту книгу.

Некоторое время спустя Вексфорд поднимался вверх по холму. Сегодня подъем казался круче, потому что в красном пакете «Теско» он тащил тяжелую рукопись. Фунтов десять. Он собирался дочитать Эндрю Уилсона – очень интересно узнать, чем все кончится. Но рукопись важнее.

Рановато включать гирлянду на дереве, думал Бёрден. Сегодня только 8 декабря. Хотя никто и не рвался ее включать. На улице было темно и туманно. Как давно не видно солнца или хотя бы луны.

Парковочная площадка в свете фонарей напоминала размытую фотографию сепией. Кто-то подъехал на «метро», из-за тумана цвет машины различить невозможно. Бёрден снял с вешалки дождевик и спустился на лифте. Сегодня можно сбежать пораньше. Он войдет в дом, и сын бросится к нему, мама его уже искупала и надела пижамку. Мурлычет радио – телевизор Дженни не любит. Из кухни доносятся пряные запахи, возможно, Дженни приготовила одно из его любимых экзотических блюд, например соус песто, или потушила рис с пятью приправами. На Дженни синий спортивный костюм, она радостно суетится. Эти мысли привели Бёрдена в хорошее расположение духа. Некоторых мужчин раздражают подобные мелочи семейной жизни, а он счастлив.

Бёрден пересек вестибюль, выложенный в шахматном порядке черно-белой плиткой. Кто-то поднялся со стула и направился к нему. Клиффорд Сандерс.

– Я весь день пытался дозвониться, но мне отвечали, что вы заняты.

Бёрдену захотелось отругать дежурного, сержанта Кэмба, но он сам виноват, что не предупредил. Кто бы мог подумать, что Клиффорд вообще сюда заявится. И потом, находиться в вестибюле не запрещено. Бёрден с трудом сдерживал раздражение.

– Я и был занят, – строго произнес он. – И сейчас тоже занят. Извините, но я спешу.

Во взгляде Клиффорда появилось недоумение, он наморщил лоб.

– Но мне так много нужно рассказать вам. Мы только начали.

Встреть Бёрден подобного человека на улице, он счел бы его умственно отсталым. Какие черти водятся в этом омуте? Можно ли быть отсталым не умственно, а душевно? Бёрдена передернуло от прозрачного младенческого взгляда Клиффорда, его пухлых безвольных губ.

– Я ведь уже сказал, нам не о чем разговаривать, – такое впечатление, будто он порывает с кем-то любовные отношения. – Вы помогли следствию, и мы вам благодарны. Вы нам больше не понадобитесь, во всяком случае, пока.

И с этими словами Бёрден развернулся и твердым шагом направился к выходу, стараясь не бежать. В вестибюль вошла Мэриан Бейлисс. Увидев эту сцену, она удивленно переглянулась с дежурным. Клиффорд стоял посреди вестибюля, вытянув руки перед собой, и беззвучно шевелил губами.

На улице Бёрден побежал к машине. Красный «метро» – теперь он видел, что это красный «метро», – как назло, был припаркован рядом.

Бёрден завел мотор. Клиффорд выскочил следом за ним с криком:

– Майк, Майк!

Но Бёрден уже выехал из ворот.

16

– Произошел перенос, – объяснял Серж Олсон. – Классический вариант переноса.

Они сидели втроем в кабинете Вексфорда.

– Я не понимаю, что это такое, – ответил Бёрден.

Лицо Олсона среди зарослей спутанных волос походило на мордочку чрезвычайно умной мыши, спрятавшейся среди папоротников. Яркие глаза психотерапевта смотрели с пронзительной, какой-то животной силой. Утром в четверг Бёрден собирался приехать к Олсону, но тот сказал, что приедет сам, поскольку сегодня утром у него нет клиентов. Вчера весь день Клиффорд Сандерс пытался пробиться к Бёрдену, но его не соединяли. Бёрден ужаснулся, узнав, что поступило пятнадцать звонков. А вечером Клиффорд снова пытался перехватить его в вестибюле.

Терпение Бёрдена лопнуло, когда утром он увидел перед зданием участка красный «метро», а в нем – Клиффорда. Бёрден забежал внутрь и сразу позвонил Олсону. Через пятнадцать минут психотерапевт уже сидел в кабинете Вексфорда.

– Попытаюсь объяснить вам, Майкл, что такое перенос. Это эмоциональная зависимость клиента от психоаналитика. Перенос может быть положительным или отрицательным, это может быть любовь или ненависть. Мои клиенты часто испытывают ко мне нечто подобное, но только не Клиффорд. – На лице Бёрдена отразилось недоумение, и Олсон повернулся к Вексфорду: – Вы понимаете, что я имею в виду, Рег?

Вексфорд кивнул.

– В этом нет ничего сложного. Это вполне естественно.

– Вы хотите сказать, что я ему симпатичен? Что он эмоционально от меня зависим?

– Совершенно верно, Майкл.

– Но что я такого сделал? – вспылил Бёрден. – Чем я спровоцировал это? Я всего лишь допрашивал его, я допрашиваю тысячи подозреваемых, но ни с кем такого не происходило. Все были только рады избавиться от меня.

Вексфорд стоял у окна и видел, что красный «метро» все еще на месте, почти упирается капотом в дерево с гирляндами. Клиффорд просто сидел за рулем, не читал, не смотрел на улицу, просто сидел, опустив голову.

– Все люди разные, – пояснил Олсон. – Ни один человек не похож на другого, Майкл. Если перенос не случался раньше, это не значит, что такое невозможно. Может, вы с ним слишком мягко разговаривали? Обращались по-отечески, с пониманием? – выражение блестящих черных глаз Олсона говорило, что он в этом сильно сомневается.

– Вряд ли. Я просто слушал его, давал выговориться. Мне казалось, что это принесет пользу следствию.

– Понятно. – Олсон задумчиво улыбнулся. – Выслушивать клиента – так поступают последователи Фрейда. Возможно, Клиффорду больше подойдет психоаналитик-фрейдист.

Пошел дождь. Серебристые струи стекали на асфальт, на машины, на стоянке быстро образовались лужи. Вексфорд еще раз посмотрел на красный «метро» и покачал головой.

– И что теперь делать? – спросил он.

– Существует золотое правило, Рег, – не уступать клиенту. Их проблема в том, что они хотят слепить мир под себя. Такой мир не сделает их счастливым, он нереален. Но им так проще. Вы понимаете, о чем я, Майкл? Допустим, вы позволите Клиффорду создать такой мир и населить его людьми в том виде, как он их воспринимает. Например, он остался без отца и захочет, чтобы в этом мире таким отцом стали вы. Вы, конечно, можете пойти у него на поводу, но Клиффорду от этого не станет легче. Это лишь усилит перенос и еще больше отдалит его от реальности.

– То есть вы предлагаете, чтобы сейчас кто-то вышел к Сандерсу и велел ему ехать домой? – поинтересовался Вексфорд. – Лично я боюсь брать на себя такую ответственность.

Олсон поднялся, взял со стула канареечно-желтый дождевик, надел его и застегнул на все кнопки.

– В этом я полностью с вами согласен. У Клиффорда серьезные проблемы с психикой. Я хочу, чтобы вы с Майклом поняли: я профессионал. Хоть я и не доктор, Майкл, и признателен, что вы меня так назвали на первой встрече, но у меня есть своя профессиональная этика. Я не имею права пойти к нему и приказать, чтобы сегодня в пять часов он был у меня как штык. Я могу просто сесть к нему в машину и поговорить по-дружески. Обсудить ваши с ним отношения и попытаться направить их в здоровое русло.

Бёрден присоединился к Вексфорду у окна. Из-за сильного ливня было плохо видно. Олсон прыгал по лужам, словно большая желтая птица, которая торопится в сухое гнездо. Наконец он забрался в машину Клиффорда, и стена дождя, словно заросли прозрачного тростника, сомкнулась за ним.

– Он прав, – сказал Вексфорд. – Нельзя позволять Сандерсу строить мир иллюзий. Но, честно говоря, у меня плохое предчувствие.

– Какое именно? – нарочито резко спросил Бёрден.

Врежется во что-нибудь на машине, не совсем случайно. Или примет горсть таблеток, запив их бренди. Или перекинет веревку через стропила… Но вслух ничего этого Вексфорд не произнес.

Он увидел, что красный «метро» медленно дал задний ход и развернулся, из-под колес фонтаном била вода. Клиффорд уехал вместе с Олсоном.

– Слава богу, хоть на какое-то время он привел Сандерса в норму, – вздохнул Бёрден. – А мы спокойно поработаем.

Он ушел, нечаянно хлопнув дверью. Вексфорд стоял лицом к столу, опираясь на подоконник, в окно за спиной стучал дождь. Он думал о снах, которые снились ему в последнее время. Вращающиеся колеса, круги с квадратами внутри. Связано ли это как-то с чтением рукописи Диты Джаго? Сегодня утром Доналдсон отвез его на работу, и Вексфорд прихватил мемуары с собой.

– Ну, как? Тебе нравится? – поинтересовалась Дора.

– Спроси у меня кто-то другой, я бы не ответил. Но, между нами говоря, нет. Вязанье у Диты получается лучше.

– Рег, это жестоко.

– Но это ведь останется между нами. В конце концов, не мне судить. Я полицейский, а не издатель. Читаю не ради настроения или стиля.

Дора из деликатности не стала задавать лишних вопросов. Как не стала расспрашивать, почему ее муж просматривает журналы «Ким». Дора – мудрая женщина.

Инспектор вернулся к рукописи. Нужная страница была заложена линейкой. Он прочел уже половину и добрался до места, где юную Диту Ковяк отправили работать санитаркой в больницу Освенцима. Но его не трогало описание изможденных узников, которым вводили в сердце ядовитые препараты, или как голые трупы волоком тащили к машине и закидывали в кузов, будто бревна. Дита выжила благодаря тому, что в больнице ее хоть как-то кормили, если можно назвать едой суп из репы с кусочком заплесневелого хлеба. Дита описывала, как травили газом «Циклон-Б» русских пленных, как за час немцы могли сжечь пятьсот трупов. Вексфорд поймал себя на мысли, что воспринимает это словно сухую газетную статью. Дита определенно не обладала писательским даром: характеры героев плоские, язык деревянный, с бесконечными повторами. Такое чувство, словно она там не была, словно скопировала все из многочисленных воспоминаний других заключенных. Возможно, так она и сделала.

Несколько раз не хватало страниц, но они просто оказывались перепутанными: А одна страница заканчивалась на середине истории про доктора Деринге. Вексфорд перелистал всю рукопись, но больше нигде эта фамилия не упоминалась. Не хватало как минимум одной страницы.

Но Дита ни за что не дала бы рукопись, если бы там содержалось что-то, способное вызвать подозрения, и по этой же причине не стала бы изымать страницы. Она просто не дала бы ее читать либо сказала, что отправила рукопись издателю, или же заявила, что все сожгла.

Видимо, усилия Сержа Олсона пропали даром, потому что в тот же день Клиффорд звонил Бёрдену пять раз, но его не соединили. На следующее утро Бёрден обнаружил среди почты коричневый конверт. Сначала он подумал, что прислали счет за чистку ковра, но это оказалось письмо от Клиффорда.

«Дорогой Майк…»

Дурной пример Олсона заразителен. У Клиффорда был детский почерк или почерк учителя, круглый, аккуратный, с небольшим наклоном влево.

«Дорогой Майк, мне нужно Вам рассказать много интересного. Думаю, Вам будет приятно узнать, что я считаю Вас другом. Я редко бываю откровенен с людьми, но Вы исключение. Согласитесь, ведь мы хорошо поладили».

На этом месте Бёрден оторвался на секунду от письма и вздохнул.

«Я знаю, что Ваше начальство препятствует нашему общению, а я не хочу, чтобы Вы потеряли работу. Предлагаю встретиться в свободное время. Ведь полицейские тоже люди, у них есть право заводить друзей. Я позвоню Вам завтра…»

Он опять не уточнил время. Бёрден вспомнил слова Олсона о том, как Клиффорд воспринимает время.

«Предупредите коллег на работе, что ждете от меня звонка. А если Вас не будет на месте, чтобы они обязательно Вам передали. Сегодня вечером, а также на выходных собираюсь позвонить Вам домой. С наилучшими пожеланиями, всегда Ваш, Клифф».

Бёрдену на колени забрался Марк. Тот погладил сына по волосам, прижал к себе. Не дай бог Марку вырасти похожим на Клиффорда. Ведь и Клиффорд был маленьким мальчиком, и отец его нежно любил. Только я не брошу своего сына, подумал Бёрден. Но вызвать в себе жалость к Сандерсу ему не удалось, он ощутил только раздражение.

На работе Бёрден велел дежурному не соединять его с Клиффордом и не принимать от него никаких сообщений.

Теперь нужно разыскать Чарльза Сандерса. Через социальные службы найти его невозможно, так как он не помогал семье, а его бывшая жена из гордости не просила помощи. Арчболд, Дэвидсон, Мэриан Бейлисс и Диана Петтит перерыли все телефонные книги, списки избирателей и нашли несколько вариантов, в том числе в Манчестере. Бёрден собирался поехать туда, но прежде решил позвонить. Номер был занят либо никто не отвечал.

На следующее утро красный «метро» снова стоял перед зданием участка, и Бёрден с трудом подавил чувство, похожее на легкую панику. Ему начало казаться, будто его преследуют. Воображение у него разыгралось, ему повсюду мерещился Клиффорд – на пороге дома, в каждом телефонном звонке. Он даже боялся подходить к зеркалу, чтобы не увидеть, как Сандерс выглядывает у него из-за плеча. Ты, матерый полицейский, испугался мальчишки, говорил он себе. Держи его на расстоянии и других предупреди. В письме Клиффорда Бёрден увидел признаки паранойи, казалось, он и сам ею заразился. Он вспомнил момент, когда его вдруг осенило, что Клиффорд безумен. Вспомнил рассказ Дженни – она историк и много читает, – как в восемнадцатом веке люди развлекались тем, что приходили к Бедламу и наблюдали за безумцами. Что-то вроде современного зоопарка. Но как такое возможно? Инстинкт велел ему держаться подальше от сумасшедших, делать вид, будто их не существует, отгородиться от них стеной. Но Клиффорд не настолько безумен, чтобы надеть на него смирительную рубашку. Он просто одинокий, несчастный, психически неуравновешенный человек, он мыслит искаженно. Бёрден позвонил дежурному и попросил отправить Сандерса домой, сказать ему, что не положено так долго находиться на территории полицейского участка.

Интересно, видел ли Клиффорда Вексфорд? Бёрден хотел пойти к нему, поделиться своими опасениями. Он направился к лифту и вдруг вспомнил, что шеф уехал в торговый центр «Баррингдин». Хорошо бы сейчас выпить или даже проглотить таблетку валиума, хотя он терпеть не может лекарства. Бёрден вернулся к себе, сел за стол и обхватил руками голову.

Инспектор сидел за столиком кафе «Замори червячка» и жевал американский сэндвич – пастрами, сливочный сыр и ржаная булочка. Вексфорд никогда не пробовал пастрами, и если бы ему не сказали, то решил бы, что ест солонину «Фрай Бентос».[13] Вот уже третью неделю он пытался мысленно воссоздать картину преступления. Лучший способ – приехать на место убийства, в торговый центр.

Слева журчал фонтан, за фонтаном работал эскалатор, чуть дальше виднелись витрины «Товаров для дома». Напротив – бутики, между которыми расположились аптека «Бутс» и магазин «Рукоделие». Рядом с кафе – магазин здорового питания «Деметра», чуть дальше – булочная и турагентство. Вексфорд допил фруктовый коктейль, расплатился и отправился в «Деметру».

На полках слева, среди лечебных трав, Вексфорд увидел капсулы с календулой. Именно их покупала Хелен Брук, когда увидела Гвен Робсон в компании хорошо одетой девушки. Хелен решила подойти к ним, но тут у нее начались схватки. Вексфорд наклонился, взял баночку с капсулами, положил в корзину. Потом выпрямился и посмотрел сквозь витрину. Отсюда видны аптека «Бутс», «Рукоделие» и «Мандала», где сегодня демонстрировали хризантемы и паслены с плодами, похожими на вишню. Вексфорд знал, что за выставкой цветов располагался универмаг «Теско». Итак, Гвен Робсон заглянула в аптеку, купила зубную пасту и тальк, потом вышла и наверняка полюбовалась цветами, где и столкнулась с безымянной девушкой. Возможно, это была Лесли Арбель, у которой оставалось время до отхода поезда, и она решила повидаться с тетей. Гвен, конечно, обрадовалась, а Лесли рассказала про курсы и, возможно, пообещала на следующий день приехать в гости. Или все происходило более зловеще?

Поскольку Хелен Брук смогла их увидеть, они стояли с этой стороны цветочной выставки. И если речь идет о Лесли Арбель, она скорее любовалась не цветами, а витринами бутика слева. Вексфорд оглядел витрины: там, где прежде лежал свитер, который он подарил жене, теперь красовалась черно-красная кружевная грация. В соседней витрине выставлена обувь: красная, черная, зеленая, белая. В магазине «Рукоделие» он заметил ткацкий станок, с которого еще не сняли незаконченный ковер. Не исключено, что Дита Джаго часто заглядывает сюда. С корзиной в руке Вексфорд направился к выходу, но его остановил строгий голос:

– Простите, вы не заплатили.

Вексфорд ухмыльнулся. Отличный поворот событий для книги: инспектор полиции задержан за кражу в магазине. Ничуть не лучше того, что Шейла собирается в тюрьму. Он не хотел думать об этом. Под строгим взглядом продавца он вернул капсулы на место, поставил корзину на пол возле выхода.

Эта мысль преследовала его уже несколько дней или даже недель. Гвен Робсон уже три недели как мертва. Вексфорда тянуло к этой витрине, где между мотками шерсти и ткацким станком вывешены спицы, круговые и одинарные. Чтобы не мозолить никому глаза – хватит с него инцидента с капсулами, – инспектор зашел внутрь.

Мужчины здесь редкие гости. Около прилавка две покупательницы листали журналы по вязанию. Вексфорд подошел к металлической стойке, где на крючках висели запакованные спицы, снял один набор. Не исключено, что Лесли Арбель специально заглянула сюда перед встречей с тетей. И Дита Джаго тоже могла купить здесь новые спицы, которым нашла весьма оригинальное применение.

Вексфорд вытащил из полиэтиленовой упаковки круговые спицы на длинной леске, взял в каждую руку по спице, направил их вперед, словно волшебные палочки, и натянул леску. Леска и спицы были с серым пластиковым напылением. Инспектор огляделся, заметил манекен в кружевном лиловом свитере, с неестественно вытянутой шеей. С гарротой наготове инспектор сделал шаг к манекену, но тут услышал возбужденный шепот: три пары глаз с любопытством смотрели на него.

Инспектор положил спицы обратно в пакет и расплатился. Именно это оружие он так долго искал.

17

В девять вечера на пороге дома Бёрдена возник Сандерс. Этот визит не стал неожиданностью. Бёрден желал лишь одного – решить все мирным путем. Он хотел попросить, чтобы дверь открыла жена или старший сын Джон, который пришел на ужин. Подумал, не свозить ли всю семью в ресторан. Ему даже пришло в голову снять номер в отеле на одну ночь. Но когда в дверь позвонили, Бёрден открыл сам.