Азартная игра Фрэнсис Дик
– Сочувствую, – пробормотал я.
– Да, – протянула она. – Ладно, теперь все закончилось. – Я услышал громкий вздох. – Улетаю домой завтра утром. Купила билет на рейс в десять сорок на Чикаго. Просто позвонила попрощаться.
– Спасибо, – сказал я. – Рад, что не забыла.
– Тут Гебу пришло несколько писем. И еще звонили из его тренажерного зала. Сказали, что он там за что-то не заплатил и что они хотят, чтоб он вернул ключи от шкафчика. Погоди, я где-то записала их номер. – Я слышал, как она шелестит бумагами. – Ага, вот он. Фитнес-центр, называется «Слим Фит Джим». – И Шерри продиктовала мне номер телефона, я записал его на обратной стороне договора о взятии машины напрокат.
– Не беспокойся, – сказал я. – Оставь все письма на столе, я ими займусь. И непременно позвоню в этот фитнес-центр. А ты займись своими делами. Желаю тебе благополучно вернуться домой. Дам знать о похоронах, как только узнаю сам.
– В полиции сказали, что не раньше чем через несколько недель. Поэтому и возвращаюсь. Да я работу могу потерять, если проторчу здесь еще какое-то время.
Жизнь полна осложнений.
И я позвонил в «Слим Фит Джим».
– Мы расторгли соглашение с мистером Коваком из-за неуплаты, – произнес чей-то голос. – Так что необходимо вернуть ключи от его шкафчика.
– Мистер Ковак умер, – сказал я. – Так что можете спокойно пользоваться этим шкафчиком.
– Но на нем навесной замок.
– Разве у вас нет запасного ключа? – спросил я.
– Этот замок принес сам мистер Ковак.
– Неужели нельзя его срезать? – нетерпеливо спросил я.
– Нет. – Человек на том конце линии раздражался все больше. – Нам необходим ключ.
И тут я вспомнил о ключе, который висел над письменным столом Геба.
– Ладно, хорошо, – сказал я. – Завезу вам ключ на следующей неделе.
Им это, конечно, не понравилось, но другого выхода не было. Однако они потребовали мой номер телефона. Мне не хотелось давать им номер мобильника, и я продиктовал им номер своего рабочего телефона.
Повесил трубку, откинулся на спинку кресла и устало потянулся.
– Не хочешь пойти прогуляться? – спросила Клаудия. Подошла и начала массировать мне плечи. – Денек сегодня просто чудесный.
«Работа не волк, в лес не убежит».
– Что ж, с удовольствием, – ответил я и развернулся в кресле. – Но ты уверена, что тебе это не повредит?
– Абсолютно, – ответила она. – Мне сегодня гораздо лучше. Но можем поехать и на машине. Я не готова болтаться по сельским окрестностям пешком. Можем заскочить в какой-нибудь паб и съесть ленч. – И она подмигнула мне.
– Прекрасная идея, – согласился с ней я. Встал и прошел в кухонный отсек, где мама возилась с посудомоечной машиной. – Мам, – сказал я, – мы с Клаудией решили поехать в паб на ленч. Хочешь с нами?
– О, – сказала она. – А у меня на ленч чудесные свиные котлетки от мистера Айерса.
– Может, на вечер их оставить?
– На ужин у меня сегодня запеченная в духовке баранья нога.
Судя по всему, бизнес мистера Айерса просто процветает благодаря моей маме.
– Оставь котлеты в холодильнике, – сказал я. – Передохни хоть немного. Поедем вместе с нами на ленч.
И вот все трое мы уселись в неприметный темно-синий джип, поехали, и по дороге я подозрительно оглядывал живые изгороди, не скрывается ли за ними мой несостоявшийся убийца. Ну и, разумеется, его там не было, и мы благополучно добрались до местного паба с огромной вывеской над ним: «ОТЛИЧНАЯ ЕДА». Клаудия и мама заказали себе по бокалу белого вина и картофельный салат с семгой, я же взял диетическую колу и отварную фасоль.
– Но, дорогой, – тут же укорила меня мама, – ты должен поесть как следует, иначе просто ослабеешь с голода.
– Мамочка, дорогая, – сказал я, – с первой минуты приезда я только и делаю, что ем и ем, и голодная смерть мне не грозит. – Ей явно не понравился этот мой ответ, так что пришлось мне заказать огромный кусок запеченного ягненка, чтоб хоть немного ее успокоить.
Подойдя к двери дома, мы услышали, как внутри просто разрывается от звонков телефон, и мама бросилась ответить.
– Это тебя, – сказала она, протягивая мне трубку.
– Да? – сказал я.
– Это точно был сердечный приступ, – раздался голос старшего инспектора Томлинсона. – И случился он, когда мистер Робертс плавал в домашнем бассейне. Ну и в результате утонул. Вскрытие производили во вторник днем, в госпитале «Ройял Фри». У полковника Робертса всегда были проблемы с сердцем.
– Вот как, – заметил я. – Выходит, плавать в бассейне по утрам рискованно.
– Он плавал поздно вечером и, судя по всему, был один. А еще перед этим выпил. Короче, совершил глупость. Уровень алкоголя в крови в два раза превосходил допустимый при вождении.
– Но ведь он не садился за руль, – заметил я.
– Нет, – сказал детектив, – но он пошел плавать, а я по своему опыту знаю, что алкоголь и воду смешивать нельзя. – И он рассмеялся собственной шутке, а я вдруг почувствовал, как нарастает раздражение. И тут же, правда, вспомнил, что именно этим занимался Джолион Робертс во время нашей встречи в баре во время скачек в Сэндаун-Парк.
– Погодите минутку, – сказал я, вдруг вспомнив кое-что еще. – Полковник Робертс говорил мне, что не пьет спиртного. И никогда не пил.
Глава 14
– Я вам позже перезвоню, – сказал старший инспектор Томлинсон. – Мне надо сделать несколько звонков.
И он повесил трубку, а я рассердился на себя за то, что не спросил его о Билли Серле. Ладно, с этим можно и подождать.
И тут телефон зазвонил снова.
– Алло? – ответил я. – Вы что-то забыли мне сказать?
– Простите?.. – произнес женский голос. – Это вы, мистер Николас?
– А, миссис Макдауд, – сказал я. – Что за радость слышать ваш голос!
На другом конце линии повисла пауза, видимо, миссис Макдауд пыталась сообразить, шучу я или нет.
– Мистер Патрик просил кое-что передать, – сказала она.
– Откуда у вас этот номер? – спросил я.
– Он хотел, чтобы вы… – начала она, но я ее перебил.
– Миссис Макдауд, – уже громче повторил я, – откуда у вас этот номер?
– Но вы же звонили сегодня утром, и он высветился на определителе.
«Да, безрассудно для человека, который скрывается», – подумал я.
– И потом, – добавила она, – я и без того прекрасно знаю этот номер. Это ведь телефон вашей матушки. Как, кстати, она поживает?
Вот чертовка, эта миссис Макдауд. Откуда она обо мне столько всего знает?
– Прекрасно, благодарю вас, – бросил я в трубку и тут же прикусил язык. – Так что же хотел передать Патрик?
– Он хочет, чтоб вы позвонили ему утром, до прихода в контору. Ну, что-то насчет того, чтоб организовать вам встречу с мистером Грегори.
– И о чем же пойдет речь на этой встрече? – осведомился я. – Он сказал?
– Нет, – ответила она, но по голосу я сразу понял: лжет. Миссис Макдауд всегда все знала.
– Пожалуйста, передайте мистеру Патрику, что рано утром я подъехать не смогу.
– Я уже ему сказала, – ответила она. – Ведь вы в Глочестершире.
Интересно, кому еще она это говорила?
И сказала ли мистеру Грегори?..
Большую часть дня я провел за изучением меняющихся цен на деривативы и того, как недавнее падение индекса Доу – Джонса в Соединенных Штатах повлияло на рынки стран Дальневосточного региона, но не Европы. Я также проследил за колебаниями цен на золото в фунтах, которые произошли в результате изменений стоимости барреля нефти в долларах.
Все равно что балансирование на проволоке под куполом цирка.
Одни экономики росли, другие падали; рынки ценных бумаг двигались разнонаправленно и с разной скоростью; одни валюты поднимались, другие опускались. Весь фокус выигрыша в этой глобальной финансовой игре заключался в том, что надо было вкладываться в вещи, чья реальная ценность может возрасти, и продавать то, что показывает тенденции к снижению. Для этого и существовали хедж-фонды и продажа фьючерсных контрактов – они помогают заработать денежки, когда рынки настроены разнонаправленно.
Все это напоминало азартные игры с участием букмекера. Для того чтоб выиграл ты, он должен потерять. То же самое происходило и на рынках – там всегда были победители и проигравшие. У победителей сохранялись большие дома, проигравшие разорялись, теряли свои большие дома, закладывали их банкам, а те, в свою очередь, продавали их победителям.
Деньги совершали все новые и новые кругообороты по всему миру, но не всегда попадали в руки изначальным своим хозяевам.
И всегда находились мошенники, пытающиеся изменить соотношение ставок в свою пользу через инсайдерские сделки или рыночные манипуляции.
В прежние времена инсайдерские операции были прерогативой биржевых брокеров и директоров компаний; разведав ситуацию на рынке, они успевали скупить или продать ценные бумаги до того, как о грядущих изменениях узнавали другие. Теперь же их сажают в тюрьму за то, чем раньше занимались все поголовно. Что ж, поделом им.
И всегда существовали те, кто считал, что сможет перехитрить систему, и многим из них это удавалось, потому что делать ставку на заранее известного победителя – это все равно что получить лицензию на печатание денежных знаков.
Как-то Геб Ковак сказал миссис Макдауд, что предпочитает определенность в ставках.
А та, в свою очередь, разболтала это мне.
Старший инспектор Томлинсон перезвонил в пять вечера.
– Он определенно был пьян, – сказал он. – Я прочел весь отчет о вскрытии. Никакой ошибки быть не может. Они проверили его кровь на содержание алкоголя. И в желудке были найдены остатки виски.
– Легко ли насильно заставить человека выпить виски? – спросил я.
– О господи, – пробормотал он. – Так кто из нас не в меру подозрителен, а?
– Ну, этот вывод просто сам напрашивается, – ответил я.
– А легко ли устроить человеку сердечный приступ? – парировал он саркастическим тоном, явно давая понять, что не верит во все эти мои домыслы.
– Для этого просто надо подержать голову выпившего человека под водой, в его собственном бассейне, – ответил я. – Он или утонет, или, если сердце у него слабое, запаникует. В результате – инфаркт. А уже потом он неизбежно тонет.
– Но тогда при чем тут спиртное? – спросил он.
– А это для того, чтоб запутать следствие, – ответил я. – Стоит следователю узнать, что человек был пьян, сразу же напрашивается вывод: он способен на любую глупую выходку. Утонул – значит, сам виноват.
– Верно, – пробормотал он. – Я примерно так и рассуждал. Но все это лишь домыслы. Доказательств нет.
– Нет, – согласился с ним я. – А если и были, то теперь все благополучно похоронены на кладбище в Голдерс-Грин.
Он усмехнулся.
– Ну и выдумщик вы, как я посмотрю!
– А как там с Билли Серлом? – спросил я. – Что-нибудь выяснили?
– Он очнулся и говорит, – ответил старший инспектор. – Но ничего толком не сказал.
– Ничего?
– Вообще, болтал он много. Но отказывался отвечать на вопрос, знает ли человека, сбившего его. Говорит, что то был просто несчастный случай. И отрицает, что должен кому-то деньги.
Я не удивился. Если напавшим был букмекер, а сам Билли вовлечен в какую-то скандальную историю со ставками, вряд ли он станет признаваться. Ведь признание равносильно потере лицензии жокея.
– Что ж, спасибо, что выяснили это для меня, – сказал я. – О стрелке никаких новостей?
– Пока ничего.
– Показ видеопленки что-то дал?
– Массу звонков, – сказал он. – Слишком много. Мы с городской полицией пытаемся проверить и проанализировать их все, сравнить с базой данных по преступникам.
Вот это и беспокоило меня больше всего. Если кто-то нанял профессионала, вряд ли он засвечен в базе данных полиции, так что проку от этой проверки никакого.
– А как насчет телохранителя, которого вы обещали? – спросил я. – Я не могу торчать здесь долго, слишком далеко от Лондона. Но и ехать домой боязно, вдруг он ошивается где-то там, поблизости?
– Переговорю с начальством, – ответил он.
– Спасибо, – сказал я. – Только, пожалуйста, не тяните с этим.
Мы распрощались, я взглянул на часы. Четверть шестого. Самое время заканчивать рабочий день.
Я откинулся на спинку стула и нажал кнопку, захотел в последний раз проверить свою почту. Там было всего одно сообщение, от Грегори Блэка.
Я всем телом подался вперед и открыл его.
«Николас, – говорилось там, – Патрик попросил меня написать тебе и извиниться за эту выходку в пятницу. Мне очень жаль, я был груб. Уверяю тебя, что подобное никогда не повторится после твоего возвращения в контору. Привет маме. Твой Грегори Блэк».
«Ого, – подумал я. – Моя угроза обратиться в суд все же возымела действие, они поджали хвосты. Представляю, с какой ненавистью Грегори сочинял это электронное послание, а Патрик стоял рядом. Как и Эндрю Меллор, адвокат нашей компании, и оба они ссылались на трудовое законодательство».
Итак, извинение от Грегори я получил, но особой радости от этого не испытывал. Понимал, что оно не облегчит мою дальнейшую жизнь в конторе.
К тому же я был далеко не в восторге от того факта, что Грегори знал, где я нахожусь.
Миссис Макдауд не только хотела знать все и обо всех. Ей нравилось давать людям понять, что она это знает, и любая информация распространялась по конторе с космической скоростью. Теперь все сотрудники знают, что я нахожусь в Глочестершире. Возможно, что и доброй половине Ломбард-стрит тоже это известно.
В половине восьмого мама попросила меня откупорить бутылку шампанского – хотела, чтоб мы должным образом отпраздновали мою с Клаудией помолвку.
– Еще вчера вечером положила одну бутылку в старый холодильник, – сказала она, – так что шампанское будет холодное и вкусное.
Так оно и оказалось.
Я разлил по бокалам золотистую жидкость с мелкими пузырьками, затем каждый из нас по очереди произнес тост.
– За долгую и счастливую жизнь с Клаудией, – сказал я.
– За долгую жизнь и крепкое здоровье, – добавила Клаудия.
– За ваших деток, и пусть их будет много-много, – сказала мама, и мы осушили бокалы.
Мы с Клаудией держались за руки. И без слов было ясно, о чем думает каждый из нас. Мы молились Всевышнему, чтоб мамина мечта осуществилась. Но с раком… будущее было туманно и непредсказуемо.
– А ты отцу своему сказал? – спросила мама.
– Нет, – ответил я. – Пока знаешь только ты. – А про себя подумал: даже миссис Макдауд этого не знает.
– Ты что, вообще не собираешься ему говорить? – не унималась мама.
– Ну почему, со временем обязательно, – сказал я. – Правда, последнее время мы с ним нечасто общаемся.
– Круглый дурак, – пробормотала мама.
Я знал, она не может простить отцу распавшийся брак, но, если уж быть до конца честным, в том была и доля ее вины. Но сейчас мне страшно не хотелось снова погружаться во все это.
– Позвоню ему завтра, – сказал я. – А сегодня будем праздновать и веселиться втроем.
– Давайте выпьем за это! – воскликнула Клаудия, и мы выпили.
А я думал об отце.
Семь лет тому назад, когда родители окончательно развелись и продали большой дом, отец забрал свою долю и купил невзрачное бунгало в Веймуте, на берегу моря. Я побывал у него всего дважды, ну и еще несколько раз мы виделись в Лондоне, куда он приезжал по делам.
Мы с ним никогда не были по-настоящему близки и с каждым днем все больше и больше отдалялись друг от друга. Но не думаю, что кого-то из нас это волновало. Отец даже не позвонил, когда меня арестовали и физиономия моя мелькала чуть ли не во всех газетах и по телевизору. Возможно, что лишь женитьба и перспектива заиметь внуков поспособствуют возобновлению отношений, но лично я сильно в том сомневался.
Клаудия принялась накрывать на стол, мама хлопотала над сковородками с картошкой и морковью, баранья нога запекалась в духовке, я же разлил остатки шампанского по бокалам и, оставив женщин заниматься своим делом, смотрел в окно, выходящее на запад, и любовался закатными лучами солнца.
– Черт, – пробормотала мама.
– Что случилось? – спросил я.
– Духовка вырубилась.
– Перебои с электроэнергией?
Она надавила на выключатель, защелкала им. Света не было.
– Чертова электрокомпания! – воскликнула мама. – Немедленно позвоню им.
Она нашла в ящике стола карточку, сняла телефонную трубку.
– Занятно, – протянула она. – И телефон тоже не работает.
– А разве он работает на электричестве? – спросила Клаудия. – Наш беспроводной, да.
– Я не пользуюсь беспроводным телефоном, – сказала мама. – У меня обычный, подключен к линии.
Что за чертовщина!..
И тут вдруг раздался громкий стук в дверь.
– Я открою, – сказала Клаудия.
Электричество отключено, телефон не работает, да еще кто-то колотит в дверь. Мелкие волоски у меня на шее тут же встали дыбом.
– Не открывай! – крикнул я Клаудии.
Она обернулась, удивленно взглянула на меня, но продолжала двигаться к двери.
– Клаудия, – крикнул я, – отойди от двери!
Вскочил и бросился к ней, и тут стук повторился. Клаудия продолжала приближаться к двери.
Я оттолкнул ее, когда она уже взялась за ручку.
– Ты что делаешь? – сердито спросила она. – Стучат, надо открыть.
– Нет, – тихо сказал я.
– Почему нет? – громко спросила она.
– Да тише ты, – прошипел я в ответ.
– Но почему? – уже шепотом испуганно повторила она. Очевидно, на лице моем явственно читался страх, и она это заметила.
– Пожалуйста, отойди. Ступай на кухню. – Я покосился на маму – та стояла и смотрела на нас с бесполезным телефоном в руках.
Очевидно, настойчивость в моем голосе все же убедила Клаудию, и она отошла, присоединилась к маме.
Я зашел в небольшую кладовую возле входной двери и посмотрел через щелку в сетчатой занавеске на человека, стоявшего на крыльце.
На нем была серая куртка с поднятым воротником, на голове темно-синяя кепка-бейсболка, низко надвинутая на лоб. Но, несмотря на это, я сразу узнал в нем мужчину, изображение которого видел на зернистой видеопленке из камеры наблюдения мистера Пателя. Того самого человека, который застрелил Геба Ковака на ипподроме в Эйнтри, того самого типа, который стрелял в меня на Личфилд-гроув.
Вот гад!..
И я вернулся в гостиную.
Входная дверь запиралась автоматически, стоило ее захлопнуть, замок был типа йельской задвижки. Довольно надежный и крепкий, но достаточно ли крепкий?
Я быстро прошел через кухню и запер заднюю дверь, осторожно и плавно повернул ключ в замке, чтоб свести шум к минимуму, а затем еще закрыл на задвижку вверху.
Мама с Клаудией наблюдали за каждым моим шагом.
Затем мы услышали, как пришелец трясет и толкает входную дверь. Обе женщины инстинктивно съежились и нырнули под стол.
– Кто там? – шепотом спросила мама.
Придется все же сказать им.
– Дорогая, – прошептал я, – он очень опасный человек, он пытался меня убить.
Глаза Клаудии расширились от ужаса. Мама же, очевидно, посчитала это за шутку и рассмеялась.
– Я серьезно, – сказал я, и смех тотчас стих. – Это тот самый тип, который убил Геба Ковака на скачках в Эйнтри.
На этот раз обе так и содрогнулись от страха. Надо сказать, что и я был напуган не меньше.
– Вызывай полицию, – сказала Клаудия, а потом вдруг вспомнила: – О господи, он же перерезал телефонную линию!
И электричество тоже вырубил.
Так что позвонить, позвать на помощь никак нельзя, ведь мобильники здесь сигнал не ловили.
Мы были предоставлены сами себе.
– Наверх! – тихо, но твердо скомандовал я. – Быстро, обе! Запритесь там в ванной. Сядьте на пол и не высовывайтесь, пока я не скажу.
Клаудия явно колебалась, затем взяла маму за руку и потянула за собой. Они уже начали подниматься, затем обернулись.
– А ты что собираешься делать? – с искаженным от страха лицом спросила Клаудия.
– Просто не пускать его в дом, – ответил я. – Давайте, давайте, живо отсюда!
Они торопливо поднялись наверх, и вскоре я услышал, как захлопнулась дверь ванной комнаты.
«Если он все же ворвется и убьет меня, – подумал я, – то, наверное, женщин не тронет. Работа сделана, и он уйдет. Но если бы мы все трое оказались внизу, он бы точно перестрелял нас всех».
Я огляделся в поисках хоть какого-то оружия.
Заряженное охотничье ружье пришлось бы в самый раз, но мама интересовалась сельскими видами спорта не больше, чем сам я оригами.
Я услышал, как убийца пытается открыть заднюю дверь, и инстинктивно отпрянул от нее.
Солнце зашло, последние оранжевые отблески его лучей золотили небо на западе, я увидел это из кухонного окна. И уже начало темнеть, особенно внутри дома, где не было электричества.
Я отчаянно озирался по сторонам, ища хоть какой-то предмет, могущий заменить оружие.
В углу у входной двери стояли в большом китайском керамическом горшке зонт и трость. Я схватил трость, но это была складная модель, для удобства, чтоб можно было уложить в сумку и взять с собой. Тогда я решил в пользу зонта. Большой, типа тех, что носят с собой на поле для гольфа, с тяжелой деревянной ручкой. Тоже не идеальное оружие, но ничего другого просто не подвернулось под руку. Жаль, что в коттедже у мамы не было настоящего камина с тяжелой железной кочергой. Но мама заменила его каким-то дурацким газовым, с фальшивыми углями с подсветкой.
Что ж, по крайней мере, у меня было одно преимущество перед противником: я его видел, а он меня нет.
На улице до сих пор еще было достаточно светло, и я через окна видел, как он бродит вокруг дома. В какой-то момент он приблизился к кухонному окну, сложил ладони чашечкой и начал всматриваться через стекло. Я тут же встал сбоку, в темный угол, разглядеть меня там он никак не мог.
Может, все же уйдет?..
Но не тут-то было.
Звон разбитого стекла тотчас разрушил эту мою робкую надежду. Похоже, без насилия все же не обойдется.
Окна в доме у мамы были старомодные, по стилю вполне соответствовали коттеджу. Небольшие стеклянные вставки были соединены решетчатыми конструкциями из металлических полосок.
Стрелок разбил одну из этих панелей в кухонном окне, и образовавшегося отверстия оказалось достаточно, чтоб он просунул руку в перчатке, нащупал задвижку и открыл все окно. Я наблюдал за его действиями в меркнущем свете. Окна в доме открывались наружу.
Где же спрятаться?..
Без сомнения, лучшее для этого место – ванная комната наверху, можно запереться там изнутри, но мне вовсе не хотелось присоединяться к маме и Клаудии. Я был уверен – это приведет к неминуемой гибели всех нас.
Так где же мне спрятаться?!
Нигде.
Я решил, что игра в прятки с убийцей – наихудший в данном случае вариант. Она дает преимущество стрелку: тот неторопливо и методично будет обходить весь дом хоть всю ночь напролет и неминуемо отыщет меня, и тогда я тоже получу пару пуль прямо в сердце и еще одну – в голову, как случилось с беднягой Гебом.
Если я не собираюсь прятаться, то и стоять и ждать, когда он увидит и убьет меня, – тоже не вариант. Лучший и единственный способ защиты – это нападение, причем оно должно быть внезапным и жестким.
Он начал пролезать в дом через окно. Первой появилась рука с пистолетом и длинным черным глушителем.
Я отошел в сторону и приподнял зонт, держа его обеими руками за заостренный кончик, чтоб нанести удар тяжелой деревянной ручкой.
Читать бесплатно другие книги:
