Азартная игра Фрэнсис Дик

Глава 21

Старшему инспектору Флайту было не до смеха. Он лично потратил больше часа, прочесывая в темноте грязные дорожки ипподрома в поисках лошади. При этом на нем были его лучшие дорогие кожаные туфли, мало того, он весь промок до нитки. Он долго и нудно объяснял мне, что плащ на нем, по идее, должен был быть водонепроницаемым, но, как выяснилось, этот предмет одежды его сильно подвел.

– Меня так и подмывает засадить вас в камеру и выбросить ключи от нее, – громко заявил он.

Мы находились в одной из комнат для допросов в полицейском участке Челтенхема.

– Как состояние виконта Шеннингтона? – осведомился я, игнорируя его последнюю ремарку.

– Пока жив, – ответил он. – Но всего лишь пока. Отправили в больницу, врачи им занимаются. Врачи «Скорой» сделали искусственное дыхание, но, похоже, с сердцем у него проблемы.

Как у брата.

– И еще доктор сказал, что если даже он и выживет, мозговая деятельность вряд ли восстановится, слишком уж долго он был лишен доступа кислорода.

«Ужас, – подумал я. – Нет, только не это!»

– Так вы говорите, что просто сшибли его с ног приемом из регби и не заметили, что рот и нос пострадавшего находятся в воде?

– Именно так и было, – ответил я. – Подумал, что он просто вырубился от удара при падении. Только потом проверил, и Клаудия оказалась права, он действительно лежал лицом в луже. Ну и тогда, конечно, я перевернул его на спину.

– А вам не пришло в голову сделать ему искусственное дыхание? – спросил Флайт.

Я молча смотрел на него.

– Нет, – ответил он за меня. – Теперь понимаю, в чем тут проблема.

– Вот именно, проблема, – сказал я. – Этот человек пришел меня убить. Так к чему мне стараться спасать его? Чтоб он пришел еще раз?

– Ну, знаете, люди могут подумать, вы пренебрегли своим долгом человека и гражданина.

– Пусть себе думают, – отмахнулся я. – В том, что случилось с Шеннингтоном, виноват он сам. Вы видели пистолет. Он не в гости попить чаю пришел.

Флайт взглянул на настенные часы. Было уже далеко за полночь.

– Ладно, продолжим завтра с утра, – зевнув, сказал он.

– В одиннадцать я должен быть в Паддингтон-Грин, – напомнил ему я.

– Я тоже, – кивнул Флайт. – Вот по дороге и поболтаем.

Встреча в полицейском участке Паддингтон-Грин продолжалась два часа. Кроме меня, на ней присутствовали четыре офицера полиции, старшие инспекторы Томлинсон и Флайт, инспектор Лондонского подразделения полиции по борьбе с экономическими преступлениями, а также суперинтендант Иринг, председательствовавший на этом собрании, поскольку был старшим по званию.

По его просьбе я начал с самого начала, обрисовал события в хронологическом порядке, начав с того дня, как на глазах у меня на ипподроме в Эйнтри был застрелен Геб Ковак, и закончив описанием событий вчерашнего вечера на скачках в Челтенхеме, а затем – у коттеджа моей матери в Вудменкоуте. Впрочем, при этом я не вдавался в более мелкие детали, к примеру, не стал описывать, как окунал Шеннингтона головой в лужу.

– Виконт Шеннингтон, – сказал я, – судя по всему, отчаянно нуждался в деньгах. И все это – благодаря пагубному своему пристрастию к азартным играм. У него накопились огромные долги, и чтоб решить эту проблему, он выделил из семейного трастового фонда Робертсов пять миллионов фунтов, с тем чтоб привести в действие механизм выдачи грантов Евросоюзом. Он даже брата родного обманул, всеми силами старался убедить его в выгодности предприятия, чтоб тот согласился инвестировать в несуществующий проект.

– Возможно, он просто хотел выгодно вложить семейные деньги, – заметил старший инспектор Флайт. – Ну а уже позже созрел план обмана, когда он обнаружил, каким способом можно получить эти гранты.

– Возможно, – кивнул я. – Но, скорее всего, вначале возникла идея украсть эти гранты, и Шеннингтон вышел с предложением помочь отстающей промышленности Болгарии, внести изначальную часть и уже затем оттяпать огромный куш.

– Но ведь не в одиночку же он все это провернул? – заметил Томлинсон.

– Конечно, нет, – сказал я. – Я видел электронную переписку между ним и неким Юрием Джорамом из Еврокомиссии в Брюсселе, а также с Димитром Петровым из Болгарии.

– Как и где именно вы это видели? – перебил меня Томлинсон.

– В компьютере Грегори Блэка, – ответил я. – Он скопировал эту корреспонденцию.

– А кто такой Грегори Блэк? – тут же спросил офицер из подразделения по борьбе с экономическими преступлениями.

– Один из главных партнеров «Лайал энд Блэк», фирмы финансовых консультантов, где я работаю. – «Или работал», – подумал я.

– И вы считаете, что он причастен к этому делу? – спросил офицер.

– Я могу лишь догадываться. Но считаю, что, по всей вероятности, Грегори Блэк и нашел Шеннингтона для Джорама и Петрова. Им нужен был человек, могущий инвестировать пять миллионов фунтов в проект, чтобы затем вытянуть куда более серьезную сумму из Евросоюза. Шеннингтон был клиентом Грегори, самой подходящей кандидатурой на эту роль. Ведь он контролировал богатый семейный трастовый фонд и одновременно был разорен, отчаянно нуждался в деньгах, чтоб расплатиться с долгами. И Грегори это знал. Как правило, финансовые консультанты посвящены в самые интимные тайны своих клиентов. Особенно те, что связаны с их материальным положением.

– Но при чем здесь смерть Геба Ковака? – спросил старший инспектор Томлинсон. Его заботило прежде всего именно это.

– Геб Ковак получил доступ к файлам, к электронной переписке между Джорамом и Петровым, и случилось это буквально за несколько дней до его гибели. А Грегори Блэк, судя по всему, узнал об этом, поскольку имя Геба фигурировало в списке последних сотрудников, имевших доступ к данному файлу. Я сам его видел. Наверное, Геб начал задавать неудобные вопросы о проекте, что его и погубило.

Тут я почувствовал, что убедить их не удается.

– Помните, – добавил я, – речь здесь идет об огромных деньгах. Сто миллионов евро! Даже если разделить на четыре части, получится очень приличная сумма на каждого, и защищать такой куш стоит.

Я заметил, как они производят нехитрые математические вычисления в уме.

– К тому же, – продолжил я, – на прошлой неделе Грегори Блэк точно знал, где я нахожусь, и кто-то попытался убить меня. И теперь считаю, что Шеннингтон изменил свое решение, согласился встретиться и поговорить со мной, даже пригласил к себе в ложу, лишь потому, что я не появлялся у себя в конторе. Да вчера он сам практически признался в этом. Сказал, что меня трудно убить потому, что я не появляюсь в том месте, где должен был бы появиться. Так вот, в понедельник утром Грегори Блэк ждал меня в конторе, я должен был прийти на собрание. И теперь я просто уверен, что если б пошел, то меня убили бы. Наверное, и до дверей офиса не добрался бы. Пристрелили бы где-то на улице. Убили в людном месте, на глазах множества свидетелей, как Геба Ковака в Эйнтри.

– Думаю, теперь самое время еще раз поговорить с мистером Грегори Блэком, – сказал старший инспектор Томлинсон. – Хорошо запомнил его еще по предыдущей нашей встрече.

«Да, – подумал я, – он тоже наверняка запомнил».

Затем последовало краткое обсуждение на тему того, кто из присутствующих обладает достаточными юридическими полномочиями для ареста подозреваемого и на каких основаниях. И вот наконец было решено, что эту честь предоставят инспектору Баттену из отдела лондонской полиции по экономическим преступлениям: ведь город Лондон – это его епархия. Однако все хотели присутствовать при этом событии, и вот все три полицейских автомобиля отправились по адресу Ломбард-стрит, 64, где к ним присоединилась еще и четвертая – с подкреплением из бойцов в униформе.

Мы подъехали к конторе пятнадцать минут четвертого. Грегори уже должен был вернуться после сытного ленча в ресторане. «Остается надеяться, – подумал я, – что он напоследок подкрепился основательно. Ибо в том месте, куда его отправят, не будет ни паштета из гусиной печени, ни филе миньон в тесте».

– Чем могу помочь? – спросила миссис Макдауд вошедших в приемную полицейских. Потом увидела меня, и глаза ее удивленно расширились. – О, мистер Николас, эти люди с вами?

Инспектор Баттен даже не взглянул на нее.

– Где тут у вас мистер Грегори Блэк? – громко спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Сейчас я ему позвоню, – нервно ответила миссис Макдауд, она явно растерялась при виде такой толпы, наводнившей приемную.

– Нет! – рявкнул Баттен. – Просто скажите, где он.

И тут в коридоре показался Грегори.

– Вот он, – пискнула миссис Макдауд и указала пальцем.

Детектив не стал терять времени даром.

– Грегори Блэк, – начал он, подойдя и взяв Грегори за руку, – вы арестованы по подозрению в сговоре, имеющем целью крупные финансовые махинации, а также по подозрению в покушении на убийство. Вы можете хранить молчание, но молчание в суде, который состоится позже, отказ отвечать на вопросы может осложнить вашу защиту. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в качестве улик.

Грегори был потрясен.

– Но это просто безумие какое-то, – пробормотал он. – Я ничего такого не делал.

И тут он заметил меня.

– Твоих рук дело? – завопил он и начал угрожающе надвигаться на меня. – Еще одна из твоих дурацких шуточек?

– Убийство – это вам не шутки, – сказал инспектор Баттен. – Уведите его.

Подошли два офицера в униформе и, не обращая внимания на громкие протесты Грегори, надели на него наручники. А потом вывели его из приемной и втолкнули в лифт.

Я хорошо представлял, что он сейчас чувствует.

– Что тут, черт возьми, происходит? – в приемной появился Патрик, судя по всему, привлеченный шумом. – И что делают здесь все эти люди?

– Пришли сюда арестовать мистера Грегори, – невозмутимо ответила миссис Макдауд.

– Арестовать Грегори? Но это просто дикость какая-то! За что?

– По обвинению в сговоре с целью мошенничества и в сговоре с целью убийства, – ответил детектив Баттен.

– Мошенничество? Убийство? Кого он убил? – спросил Патрик полицейских.

– Никого, – ответил Баттен. – Мистер Блэк был арестован по подозрению в сговоре с целью убийства.

Но Патрик не унимался.

– И кто же он, тот человек, в сговоре с целью убийства которого он обвиняется?

– Я, – и я шагнул вперед.

Патрик молчал. Стоял и просто смотрел на меня.

Позже тем же днем жизнь в фирме «Лайал энд Блэк» по адресу Ломбард-стрит, 64 вернулась в свое нормальное русло, если считать нормальным то, что один из старших партнеров этой фирмы был арестован по подозрению в сговоре с целью финансовых махинаций и убийства.

Впервые за две недели я вошел в свой кабинет и увидел, что Рори пересел за стол Геба у окна. Диана осталась на прежнем месте.

– По справедливости, это должна была быть Диана, – сказал я Рори. – У нее больше заслуг, и она над тобой старшая.

– Полчаса назад она получила разрешение занять твое место, – с ухмылкой ответил Рори. – Патрик сказал, ты уже больше не вернешься. – Судя по тону, он был опечален тем, что я все же вернулся.

Диана же тем временем предпочитала хранить молчание. Я открыл окно, впустить в помещение свежий воздух теплого весеннего дня. Сама погода, казалось, говорила о том, что худшее осталось позади.

Возможно, Диане не придется долго ждать, чтобы занять мой стол. Если сам этот стол и должность останутся. Ибо в этот момент я подозревал, что «Лайал энд Блэк» не просуществует как фирма больше недели. Как только разнесутся новости о расследовании финансовых махинаций, все наши клиенты разбегутся, точно крысы с тонущего корабля. Ведь должность финансовых консультантов предполагает в отношениях с клиентами полную доверительность, а о каком доверии может идти речь, если фирма вовлечена в финансовые махинации? Да ни о какой.

Лучший способ разорить банк – это во всеуслышание объявить о том, что положение у него шаткое. Клиенты тут же потеряют к нему доверие и помчатся забирать свои денежки. Выстроятся за ними в очередь на несколько кварталов. И, разумеется, ни один банк не станет держать наличность в сейфах на такой вот пожарный случай. Деньги уже будут одолжены другим клиентам в качестве выплат под залог или предоставления кредита на ведение бизнеса. А потому расплатиться банк не сможет. И по мере того, как станут распространяться слухи о плачевном состоянии дел в банке, все больше вкладчиков будут приходить сюда за своими деньгами, и кризиса не миновать, банк рухнет, как карточный домик. Доверие к банку, выстраивавшееся, возможно, на протяжении столетий, можно разрушить всего за один день. Так было с «Нозерн Рок» в Великобритании, с «Индимак» в США, то же самое произойдет и с нами, причем в нашем случае никакое правительство помогать не станет.

Да, пожалуй, всем нам стоит заняться поисками работы в какой-нибудь другой фирме, но велики ли шансы, что нас туда возьмут после скандала с «Лайал энд Блэк»? Не думаю.

Меня в компьютерном сервере ждали около сотни сообщений e-mail, так и оставшихся без ответа, плюс еще двадцать восемь сообщений на голосовую почту конторы, в том числе от нескольких клиентов, крайне раздраженных тем, что я не явился на встречу с ними. Было здесь и два сообщения из фитнес-клуба, они напоминали, что я должен вернуть им ключ от шкафчика Геба.

– А где ключ? – спросил я Рори.

– Какой еще ключ?

– Ключ, который был приколот над столом Геба.

– Думаю, так и висит, – ответил Рори. – Я просто поменялся с ним местом, и все его вещи вынес в пустой закуток.

Я заглянул в пустующий закуток и проверил. Да, действительно, ключ был приколот к доске для заметок над столом. Я взял его, положил в карман.

Потом уселся за свой стол и стал просматривать почту, особо не вникая в ее содержание. Просто сердце больше не лежало к этой работе.

Если Клаудии удастся победить рак, мы вместе с ней начнем совсем другую жизнь.

Куда более интересную, занимательную и веселую. И менее опасную.

– Ну, я пошел, – сказал я Рори и Диане. Похоже, им не было до этого дела.

Проходя по коридору, мне пришлось переступать через огромные пластиковые мешки, плотно набитые дисками и компьютерами. Отдел по борьбе с экономическими преступлениями деловито упаковывал вещи из кабинета Грегори. Я удивился тому, что они не выставили нас из здания на улицу, чтобы забрать и увезти все. Это наверняка случится позже, пока им просто надо поработать над тем, что есть.

Секретарша в приемной фитнес-клуба страшно обрадовалась, увидев меня.

– Если честно, – сказала она с сильным уэльсским акцентом, – оттуда начало неприятно попахивать, особенно сегодня, ведь погода такая теплая. И некоторым нашим клиентам это, естественно, не нравится. Должно быть, он сложил там насквозь пропотевшую одежду.

Ключ, взятый со стола у Геба, идеально подошел к замку, и я распахнул дверцу.

Мы с секретаршей дружно отшатнулись. «Попахивало» – слабо сказано.

В шкафчике лежал темно-синий рюкзак с тренировочным костюмом, а поверх него – пара некогда белых спортивных туфель. И я подумал, что именно они, а не одежда были источником столь неприятного запаха. Возможно, Геб страдал от какого-то грибкового заболевания ног, вот обувь и провоняла, особенно с учетом того, что пролежала в тесном замкнутом пространстве три недели. Как бы там ни было, но запах стоял ужасно противный.

– Вы уж простите, – сказал я секретарше. – Сейчас избавлю вас от всего этого.

Я сунул туфли в рюкзак, прямо поверх одежды, и распрощался с секретаршей, которая уже начала звонить кому-то и договариваться о дезинфекции всех шкафчиков.

Я двинулся назад по Ломбард-стрит и выбросил рюкзак со всем его содержимым в уличный мусорный бак. Миссис Макдауд вряд ли понравилось бы, если б я притащил все это в контору.

Зашагал дальше, прошел ярдов сто, потом резко развернулся и кинулся назад. Я обыскал все имущество Геба. А вот рюкзаком пренебрег.

Под одеждой в отделении, застегнутом на молнию, в прозрачных пластиковых пакетах для завтраков лежали сто восемьдесят тысяч фунтов, по три тысячи фунтов двадцатифунтовыми купюрами в каждом пакетике. Имелся здесь же и список из девяноста семи фамилий и адресов – все в Америке.

Добрый старина Геб. Всегда был удивительно скрупулезен в делах.

– Мистер Патрик хотел бы вас видеть, – сказала миссис Макдауд, едва я вошел в приемную с перекинутой через плечо сумкой с добычей. – У себя в кабинете, прямо сейчас.

Патрик был не один. У него в кабинете сидела Джессика.

– А, Николас! – воскликнул он. – Заходи, присаживайся. – Я уселся на свободный стул возле окна. – Мы тут с Джессикой решили прикинуть, как обстоят дела. И какие меры следует принять, чтоб как-то поправить положение. Восстановить пошатнувшееся доверие наших клиентов, убедить их в том, что в «Лайал энд Блэк» бизнес идет как обычно.

– Разве он идет как обычно? – спросил я.

– Ну, разумеется, – ответил Патрик. – Почему нет?

«Но это же очевидно, почему», – подумал я. В соседнем кабинете все еще находились полицейские из управления по борьбе с экономическими преступлениями, продолжали собирать улики.

– Нет, – продолжил меж тем Патрик. – Мы не можем позволить этому досадному недоразумению разрушить наш бизнес. Я напишу всем клиентам Грегори, сообщу, что на протяжении какого-то времени буду лично заниматься их портфелями. Это означает, что все мы должны поднапрячься и работать немножко усерднее, чем прежде.

«Интересно, надолго ли нас хватит», – подумал я.

Максимальный приговор за сговор с целью убийства – пожизненное заключение.

– Ну а что с тем болгарским делом? – спросил я.

– Мы с Джессикой только что просмотрели материалы по нему, – ответил Патрик. – Вернее, то, что от них осталось после того, как эта чертова полиция устроила весь этот кавардак и многое унесла.

– И?.. – спросил я.

– Все это выглядит как-то неубедительно, – сказала Джессика.

– В каком смысле – неубедительно? – удивился я.

– Похоже, нет никаких доказательств того, что изначальная инвестиция была получена обманным путем. И что кто-то в фирме имел намерение провернуть незаконную сделку.

«Прикрывает свою задницу», – подумал я.

– Ну а как же гранты Евросоюза?

– Они не имеют никакого отношения к нашему бизнесу, – резко ответил Патрик. – Ни Грегори лично, ни сама фирма «Лайал энд Блэк» не могут отвечать за действия людей из Брюсселя, за тех, кто выдавал гранты без предварительной проверки. Наша фирма занималась исключительно инвестициями из семейного трастового фонда Робертсов, нас всегда заботило выгодное размещение капиталов наших клиентов. К тому же мы не вымогали у них денег. Идея данной инвестиции была выдвинута распорядителем этого фонда.

Должен признать, то был весьма убедительный аргумент, особенно с учетом того, что виконт Шеннингтон был не в состоянии ни подтвердить его, ни опровергнуть. Похоже, я слегка поторопился, сделав столь неутешительные выводы о будущем «Лайал энд Блэк».

– Ну а как же фотографии, которые Грегори показывал полковнику Робертсу? – спросил я. – Те, что якобы доказывали, что завод и дома уже построены?

– Сегодня утром Грегори сказал мне, что снимки эти ему прислал из Болгарии застройщик, человек доверенный, – ответил Патрик. – И что у него не было оснований сомневаться в их подлинности.

– До тех пор, пока Джолион Робертс не стал о них расспрашивать, – вставил я. – Интересно, что же он тогда сделал?

– Грегори сказал, что полковник Робертс не говорил ему, что сомневается в подлинности этих снимков. По словам Грегори, Робертс противоречил сам себе, все время менял мнение во время их последнего телефонного разговора. И без конца извинялся, что только отнимает у Грегори время. Ну и сам Грегори просто не знал, что и думать в конце этого разговора.

Вот в это можно было поверить. В точности так же Джолион Робертс вел себя во время нашей встречи в Челтенхеме. Я еще тогда подумал: «Все же странно, что человек, проявлявший решимость на поле брани, может оказаться столь нерешительным и непоследовательным, когда речь заходит об обвинении друга во лжи и краже у него денег. Наверное, заботился о сохранении своей чести, не хотел потерять лицо».

– Спасибо, Джессика, – сказал Патрик. – Можешь идти к себе работать.

Джессика поднялась и вышла. Я остался сидеть.

– Итак, Николас, – начал Патрик, когда за ней затворилась дверь, – я решил не обращать внимания на твое странное поведение на протяжении последних трех недель, решил начать наши отношения с чистого листа. Так что должность твоя остается за тобой, если ты не передумал продолжить работать с нами. Честно говоря, просто не знаю, что бы мы без тебя делали в такой трудный момент.

«Интересно, – подумал я, – продиктованы ли эти слова верой в мои исключительные способности или оно вызвано суровой необходимостью?»

– Спасибо, – ответил я. – Я подумаю.

– Только думай не очень долго, – сказал Патрик. – Пришла пора выбросить все эти глупости из головы и вплотную заняться работой.

– Эти, как ты выразился, «глупости» не дают мне покоя, – сказал я. – Особенно история с мошенничеством.

– С подозрением в мошенничестве, – поправил меня он. – Если хочешь знать мое мнение, ты не очень-то красиво поступил, отправившись в Оксфорд повидаться с племянником Робертса.

– Быть может, – протянул я.

– Ладно, хватит болтовни, принимайся за работу. У меня тоже дел полно.

Я поднялся и пошел к себе в кабинет.

Меня сильно беспокоил тот факт, что Патрик и Джессика как-то слишком легкомысленно относятся к столь серьезной ситуации.

Геб имел доступ к файлам, и его убили.

Шеннингтон и его головорезы больше знали о моих передвижениях, чем кто бы то ни было, и информацию эту можно было получить только от человека из фирмы.

Что-то здесь не так. Я почувствовал это, потому что волоски на шее и руках встали дыбом. Что-то определенно не так. Очень плохо…

Я достал из ящика стола листок бумаги и скопировал на него записку, найденную в кармане пальто Геба.

«ТЕБЕ СЛЕДОВАЛО ДЕЛАТЬ, ЧТО ГОВОРЯТ. ТЫ ЕЩЕ ПОЖАЛЕЕШЬ ОБ ЭТОМ, И ЖДАТЬ ОСТАЛОСЬ НЕДОЛГО»

Я переписал ее печатными буквами черной шариковой ручкой, чтоб выглядела идентичной оригиналу.

Затем, взяв записку и мобильный телефон, вышел в коридор. Зашел в кабинет к Патрику, плотно притворил за собой дверь.

– Да? – немного удивленный моим неожиданным появлением, спросил он.

Я стоял перед его столом, глядя на него сверху вниз с таким видом, точно впервые как следует разглядел.

– Что ты велел сделать Гебу? – тихо спросил я.

– Ты это о чем? – с усмешкой спросил он.

– Ты написал, что он должен был делать, что ему сказано, – ответил я.

И выложил записку на стол прямо перед ним.

– Так что ты велел делать Гебу?

– Николас, – немного нервно начал он и поднял на меня глаза. – Я не понимаю, о чем ты.

– Прекрасно понимаешь, – угрожающим тоном заметил я. – Ведь это все ты, а не Грегори! Ты изобрел эту мошенническую схему, ты нашел Шеннингтона, готового выдать из семейного трастового фонда пять миллионов фунтов, ты позаботился о том, чтоб все осталось шито-крыто!

– Не понимаю, о чем ты толкуешь, Николас, – повторил он. Но глаза его выдавали – он все понимал.

– И это ты организовал убийство Геба, – сказал я. – И даже посмел написать ему эту записку, нечто вроде извинения или оправдания. Все любили Геба, в том числе и ты. Но он все равно должен был умереть, ведь так? Потому что имел доступ к файлу Робертсов и сообразил, что происходит. И что сделал ты? Предложил ему долю? Попытался купить его молчание? Но Геб все равно ничего бы этого не принял, верно? Он собирался обратиться к властям. А потому должен был умереть!

Патрик сидел, откинувшись на спинку кресла. Сидел и молча смотрел на меня.

– Ты и меня тоже пытался убить, – продолжил я. – Послал того типа с пистолетом к моему дому в Финчли, и когда не получилось, послал его же к дому моей матери, пристрелить меня уже там.

Он продолжал смотреть на меня через очки с толстыми линзами.

– Но и там тоже не получилось, – сказал я. – И тогда ты решил пригласить меня сюда в понедельник, на встречу с тобой и Грегори. – Я усмехнулся. – Точнее, на встречу со смертью. Но я не пришел, хоть ты и очень старался уговорить меня. А потом я увидел тебя в поезде. И ты сказал: «Поехали ко мне домой, прямо сейчас, там все и решим». И если б я принял приглашение, меня бы уже не было в живых, верно? – Я сделал паузу, посмотрел на него. Патрик по-прежнему молчал. – А потом вдруг Шеннингтон передумал, согласился поговорить со мной, пригласил к себе в ложу на скачках. И все это с одной целью – завершить начатое.

– Николас… – Патрик наконец обрел дар речи. – Что за чушь ты несешь?

– Никакая это не чушь! – отрезал я. – Я ведь не говорил тебе, что ездил в Оксфорд, встретиться с племянником мистера Робертса. Вообще-то, я специально не сказал тебе об этом, чтоб никто не узнал о моих перемещениях. Я ведь только что сказал тебе, что говорил с ним. Но мы могли поговорить и по телефону. Это ведь Шеннингтон рассказал тебе, что я ездил в Оксфорд и встречался с его сыном, верно? И ты только что проболтался.

– У тебя нет никаких доказательств. – Он решил сменить тему.

– Разве тебе не известно, что с бумаги можно снять отпечатки пальцев? – спросил я и осторожно приподнял копию записки за уголок.

Откуда ему было знать, что оригинал уже проверили в криминалистической лаборатории полиции Мерсесайда и что на нем были обнаружены только мои и Геба отпечатки пальцев.

Он немного сгорбился и смотрел в стол.