Восьмой грех Ванденберг Филипп

Глава 28

Вернувшись из Мюнхена, Мальберг взял такси до Борзо Витторио Эмануэле и прошел пешком до Виа деи Бауллари в направлении Кампо деи Фиорд.

Здесь в предобеденное время шла оживленная торговля, и на все это взирал отлитый в бронзе доминиканец Джордано Бруно. Никто не удостаивал своенравного философа, возвышавшегося на высоком постаменте, даже беглого взгляда. Но это, надо сказать, было почти невозможно: обзор закрывали бесчисленные рыночные палатки. Правда, при жизни он тоже не получил признания. Философ сгорел на костре четыреста лет назад на месте, где сейчас стоит памятник. Это случилось спустя семь лет после того, как Святая инквизиция признала его еретиком.

Мальберг хорошо знал литературу и историю и предложил Катерине встретиться здесь по приезде, но не для того чтобы оплакивать судьбу Джордано. По телефону он объяснил, что многолюдный рынок подходит для встречи лучше любого другого места.

Девушка вот уже восьмой раз обходила памятник, кляня полуденную жару. Вдруг кто-то обнял ее за талию. Она обернулась и оказалась в объятиях Лукаса.

— Я так рада, что ты вернулся, — сказала Катерина, немного стесняясь, и высвободилась из объятий Мальберга.

— И я тоже, — ответил Лукас. — Это так действует на нервы, когда не с кем поговорить о проблеме, которая не даст тебе покоя.

— Ты что-нибудь нашел? Мне показалось, ты по телефону на что-то намекал.

Тыльной стороной руки Мальберг вытер пот со лба.

— Знаешь, что больше всего удручает меня? С каждой новой ниточкой, о которой ты думаешь, что она вот-вот куда-нибудь выведет тебя, возникают новые и новые вопросы. Но да вай пока оставим это в покое. Я проголодался с дороги.

Катерина огляделась по сторонам, потом подняла указатель ный палец и спросила:

— Ты ел filetti di baccala?

— Filetti что?

— Di baccala.

— Звучит экзотично. Но это, надеюсь, съедобно?

— Филе трески! Тут недалеко, на Ларго деи Либраи, есть небольшое кафе, где подают лучшее filetti di baccala в городе!

— Так чего же мы ждем? — Лукас взял Катерину под руку, и они отправились в кафе, лавируя между прилавками, на которых возвышались горы из помидоров, цукини, сушеных грибов, артишоков и всяческих маринованных закусок, от которых текли слюнки.

Торговцы предлагали свой товар в это время дня по бросовой цене — близилась сиеста.

Среди шумной рыночной неразберихи Мальберг спросил Катерину:

— А что нашла ты?

— К сожалению, мне не так повезло, как тебе, — ответила Катерина. — Я навестила маркизу в тюрьме в надежде что-нибудь выяснить о двойной жизни Марлены. Но кроме туманных намеков, которые нам вряд ли помогут, я ничего от нее не добилась. Мне показалось, что маркиза не в своем уме. Ты читал «Откровение» Иоанна?

— Апокалипсис?

— Да!

— А почему именно Апокалипсис?

— Сначала Лоренца сказала, что это дело слишком опасное, потом она безумно рассмеялась и добавила, что я должна прочитать «Откровение» Иоанна, определенную главу. Погоди… — Катерина вынула из выреза платья бумажку и прочитала: — Глава 20, стих 7. Тебе это о чем-то говорит?

Но Мальберг слушал Катерину вполуха. Он остановился как вкопанный, когда в гуле рынка различил голос торговки:

— Прекрасный шпинат, всего за полцены! Только для вас, синьора Феллини!

Но Мальберга привлекла не потрясающая цена на шпинат, а совершенно другое — редкая итальянская фамилия Феллини. Именно она была указана на табличке консьержки в доме Марлены!

Мальберг решил посмотреть на эту женщину вблизи. Она его не узнала, но он ее запомнил, несмотря на то что видел мельком, когда, обнаружив труп в ванной, в спешке уходил из дома Марлены. Это была, несомненно, она: полная фигура, модная короткая стрижка и блестящие серьги. И все же сейчас женщина выглядела совсем по-другому.

Теперь бросался в глаза ухоженный вид синьоры Феллини. К тому же она была одета в элегантное платье, которое запутало Мальберга окончательно. Он мог бы поклясться, что на Марлене во время встречи одноклассников было такое же зеленое платье от Феррагамо.[22] Мальберг не разбирался в моде, но помнил, что тогда отвесил комплимент по поводу ошеломляющего выреза этого платья.

— Лукас? — Катерина притянула Мальберга к себе. Она уже давно заметила его пристальный взгляд. — Господи, Лукас, чего ты вылупился на эту женщину, она не такая уж красивая.

Мальберг отмахнулся, будто хотел сказать: «Не об этом сейчас речь». Затем он тихо сказал:

— Ты не поверишь, но это консьержка из дома Марлены!

— Та, которой там никогда не было и вместо которой теперь живет монашка?

— Да, та самая.

Катерина недоверчиво посмотрела на Мальберга.

— Ты это серьезно? Или просто зубы заговариваешь? Можешь не стесняться и смело признаться, если запал на нее. У мужчин иногда такое случается. Я считаю, что это обычное дело. А платье ей вообще не идет, тем более что оно слишком узкое.

— Да, все может быть. — Мальберг усмехнулся, несмотря на волнение. — Но поверь мне, это действительно синьора Феллини, исчезнувшая из дома на Виа Гора.

Катерина, прищурив глаза, смерила женщину взглядом.

— А ты не ошибаешься? Поверь, это, конечно, не упрек, но, учитывая, что на тебя навалилось слишком много в последнее время… Вполне естественно, если в таком состоянии человек видит призраков.

— Ты только посмотри на это платье!

— Дорогая шмотка! Кто знает, откуда она раздобыла столько денег. Да и сумочка у нее от «Гермеса»!

Мальберг, не спуская глаз с синьоры, наклонился к Катерине и прошептал:

— На ней платье Марлены. Я уверен, что это платье было на Марлене, когда я видел ее в последний раз живой.

На лице Катерины отразилось изумление.

Тем временем синьора отошла от прилавка и снова смешалась с толпой.

— Пойдем, — поторопил девушку Лукас, — посмотрим, что она будет делать.

— Что она может делать на Кампо деи Фиорд? Покупать что-нибудь: finocchio, cipolle, pomodori! — Катерина явно не хотела верить в историю Мальберга.

Пристроившись за синьорой Феллини, они тихо переговаривались.

— Платье Марлены свидетельствует о том, что эта особа была в ее квартире, — сказала Катерина.

Мальберг пожал плечами:

— То, что Феллини здесь разгуливает, вырядившись респектабельной дамой, наводит на мысль, что она получила хорошие деньги за молчание.

— Ты думаешь, ей известны подробности смерти Марлены?

— Вполне вероятно.

Синьора Феллини слонялась по рынку без дела — это было очевидно. Она ничего не покупала, поворачивала то налево, то направо. В конце концов она вернулась на то место, где Мальберг ее увидел. Можно было подумать, что она хочет отделаться от вероятной слежки.

Внезапно синьора посмотрела на часы, ускорила шаг, вышла из Кампо деи Фиорд и направилась в сторону Пьяцца Фарнезе. Миновав фонтаны, которые украшали площадь, она приблизилась к большому зданию, в котором располагалось посольство Франции.

В тени величественного строения она ходила взад-вперед, будто ждала кого-то.

Лукас и Катерина стояли чуть поодаль, за фонтаном, и наблюдали.

После десяти минут ожидания синьора явно начала нервничать. Но тут к ней подъехал мужчина на мотороллере «веспа». На нем были джинсы, футболка и черный шлем с забралом из плексигласа.

Он явно не торопился и поставил мотороллер на подножку. Затем он подошел к синьоре, на ходу расстегивая шлем. Она заговорила, очевидно упрекая его за то, что он опоздал. Наконец, оглядевшись по сторонам, она вынула из сумочки конверт и протянула мужчине.

— Странно, — сказал Мальберг, не глядя на Катерину, — тебе не кажется?..

— И правда, — ответила она, не поворачиваясь.

Мужчина открыл конверт. Казалось, он пересчитывал купюры. Судя по всему, сумма его не удовлетворила: он сердито смял конверт и засунул в правый карман джинсов. Потом он сорвал шлем и возбужденно заговорил с женщиной.

— Лууукас? — голос Катерины прозвучал растерянно. — Лукас! Скажи мне, что это неправда. — Она с такой силой сжала руку Мальберга, что ему стало больно.

— Это Паоло! — возмущенно закричал Мальберг. — Паоло, твой брат!

Катерина приникла к Лукасу, уткнувшись лицом в его плечо.

— Мне кажется, что ты должна это как-то объяснить, — сердито сказал Мальберг.

Катерина округлившимися глазами посмотрела на Лукаса и пробормотала:

— Я так же удивлена, как и ты. Ты думаешь…

— Только не надо говорить, что ты ничего не знала о двойной игре своего брата! — в ярости произнес Мальберг.

Катерина вздрогнула.

— Ради Мадонны и всего, что для меня свято! — воскликнула девушка. — Нет, я не знала, что Паоло и эта женщина заодно. Я сама не понимаю, что все это значит. Паоло — жулик, но не преступник!

Катерина отвернулась. В ее глазах стояли слезы.

Но Мальберг был непоколебим.

— Ты знаешь, что это значит, — жестко сказал он. — Кто бы ни стоял за этим преступлением, ему известен каждый мой шаг. А безопасная квартира в пансионе Папперитц — это всего лишь уловка. Может, там есть даже прослушка. А как Паоло изображал, что ничего не знает, когда мы искали второй вход в квартиру Марлены! Просто потрясающий спектакль! Тебя можно поздравить с таким способным братцем!

— Ты несправедлив! — Катерина нервно сжала кулаки. — Пожалуйста, не обвиняй меня в том, что мой брат докатился до такого.

— Да уж, твой брат, которому я нравлюсь… Не ты ли это говорила? — Мальберг был вне себя. Мысль, что Катерина вела двойную игру, привела его в бешенство. — Ты живешь с братом в одной квартире, вы как семейная пара, и ты хочешь сказать, что ничего не знала об этом? Я не верю! Это уже чересчур.

— Лукас, поверь мне!

— Я бы с удовольствием, да не могу. Я в тебе разочаровался. Жаль, у меня были честные намерения.

«У меня тоже», — хотела сказать Катерина, но было уже поздно. Лукас Мальберг развернулся и быстро двинулся в сторону Кампо деи Фиорд.

От страха Мальберг даже перешел на бег. В голове у него был полный беспорядок, и чем дальше он уходил от Пьяцца Фарнезе, тем отчаяннее были его мысли. Он шарахался от прохожих, каждые пятьдесят метров переходил на другую сторону улицы, останавливался, оглядывался по сторонам, опасаясь слежки, и все время то ускорял, то снова замедлял шаг. «Что теперь делать?» — стучала в голове одна мысль. «И где ты остановишься? — будто издалека услышал Мальберг робкий, неуверенный голос. — Где ты остановишься?»

Нет, он не убивал Марлену! Но как ему это доказать? И вообще, дадут ли ему возможность это сделать? Наверное, в квартире Марлены осталась куча его отпечатков. К тому же в полиции знают, что она хотела встретиться с ним. А он, испугавшись, не позвонил в полицейский участок, когда обнаружил труп. Мальберг почувствовал, как по телу побежали мурашки. Что было известно людям, которые убили Марлену?

В панике он бежал по маленьким переулкам и не заметил, как вдруг оказался на Виа Лука. Он увидел пансион Папперитц. Отдышавшись, Лукас понял, чего он хочет. В обеденное время в пансионе было тихо. Мальберг быстро поднялся по лестнице. Перед дверью остановился и глубоко вдохнул, чтобы успокоиться. Потом он нажал на кнопку звонка.

Ему открыла горничная и вежливо поздоровалась. Мальберг так же мило ответил ей. К счастью, синьоры Папперитц не было. Он медленно прошел по длинному коридору. Оказавшись в комнате, быстро сгреб все свое добро (благо вещей у него было мало) и запихал его в дорожную парусиновую сумку. Еще раз осмотревшись, Лукас вышел из пансиона, никем не замеченный.

Никогда прежде Мальберг не чувствовал себя таким беспомощным и совершенно не понимал, что ему теперь предпринять. Кому он мог довериться? На чью помощь он мог рассчитывать? Не осознавая, что он делает, Лукас брел некоторое время по Лунготевере деи Тибальди вдоль Тибра. Перешел через буро-зеленую реку по мосту Понте Систо и направился, сам того не замечая, на юг, в сторону квартала Трастевере.

В бутербродной со стеклянными столиками Мальберг купил сэндвич — не потому что он был голоден, а чтобы немного успокоить желудок. Затем выпил кофе-латте.

Неожиданно Мальберг увидел человека, который смотрел на него в зеркало. Незнакомец буквально таращился на него своими глубоко посаженными глазами. Спутанные волосы спадали на лицо, изрезанное глубокими морщинами. Мужчина выглядел нездоровым, затравленным и бледным. «Чего вылупился?» — хотелось крикнуть Мальбергу. Прошло несколько секунд, прежде чем Лукас понял, что человек в зеркале — это он сам. Казалось, против него сговорился весь мир. Его, совершенно невинного человека, выбросили за борт жизни.

— Я хочу вернуть жизнь, которая принадлежала мне, — в отчаянии пробормотал Лукас. Эта фраза прозвучала как молитва.

Вентилятор под потолком бутербродной приятно холодил потное лицо Мальберга. Он вытер мокрую шею платком, и при этом из его кармана выпал листок, который он уже много дней носил с собой. На нем было написано: «Джакопо Барбьери», а рядом — семизначный номер.

— От вас можно позвонить? — спросил Лука лысого fornaio[23] и положил монету на стойку. Потом набрал номер.

Барбьери отозвался обычным «Pronto!».[24]

— Это Мальберг. Это Мальберг. Вы, кажется, знаете меня, не так ли?

— Да, синьор Мальберг. Я как раз хотел с вами связаться. Чем могу помочь?

— Позвольте задать вопрос… — Лукас сделал паузу. — В каких отношениях вы находитесь с Катериной Лимой?

— Я вас не понимаю, синьор.

— Я хочу спросить, вы тесно дружите с Катериной Лимой или у вас перед ней есть какие-нибудь обязательства?

— Понятия не имею, — без колебаний ответил Барбьери. Но почему вы спрашиваете?

— Дело обстоит так. У меня есть небезосновательные подо зрения, что Катерина Лима ведет двойную игру. В любом случае ее брат Паоло получает деньги от людей, которые связаны с убийством Марлены Аммер.

— Этого не может быть!

— Может. Я и Катерина видели, как ему передавали деньги. Катерина говорит, что ничего об этом не знает, но я не верю, что она ни о чем таком не подозревала.

Барбьери немного помолчал. Наконец он заговорил:

— Вы уверены? Я знаю Катерину только по работе, но, честное слово, только с хорошей стороны. И она всегда болезненно переживала махинации брата. Но то, о чем вы говорите, мошенничеством назвать нельзя. Когда она попросила меня присмотреть за вами, это было сделано скорее для вашей защиты…

— Послушайте, я не могу рисковать! — перебил его Лукас. — Вы готовы мне помочь?

— В любое время.

— При одном условии! Катерина не должна об этом знать.

— Я даю вам слово, синьор Мальберг.

— Вам наверняка известно, что по совету Паоло я переехал в пансион на Виа Лука.

— Этого я не знал.

— Я съехал оттуда, потому что у меня были подозрения, что о моем местонахождении знают теперь… многие.

Барбьери громко вздохнул.

— В любом случае вы приняли правильное решение.

— Сейчас я ищу новое пристанище. Без полицейских осведомителей, вы понимаете?!

— Хм… — Барбьери задумался. — Это непросто сделать, не приобретя новых единомышленников. — Он помолчал не много. — Но если вы не против пожить в моей квартире, я мог бы предложить вам падежное убежище на первое время.

Еще бы Лукас был против!

Через час Мальберг уже звонил в дверь с табличкой «Дж. Барбьери». Дом стоял на маленькой улочке за протестантским кладбищем, между Монте Тестаччо и пирамидой Цестиуса. Как и другие здания в этом квартале, дом видел времена и получше. Но надежность Лукас ценил в этот момент больше, чем комфорт.

— Надеюсь, вы звонили мне не со своего мобильного телефона? — с порога спросил его Джакопо Барбьери.

— Не беспокойтесь, — ответил Мальберг, — я хорошо запомнил ваши слова: «…никаких отелей, чеков, кредитных карточек и мобильных телефонов».

— Хорошо, — сказал Барбьери и впустил Лукаса в квартиру. — Вам также следует избегать мест, которые каким-нибудь образом связаны с расследованием вашего дела.

Мальберг кивнул, хотя ему это было не совсем понятно.

На первый взгляд квартира Барбьери казалась эталоном холостяцкого жилища. В кухне стояла гора грязной посуды пятидневной давности. Барбьери поймал взгляд Лукаса и пояснил:

— Вы должны меня простить, поскольку я не был готов к визиту гостей. Иногда здесь все идет кувырком. Конец моей карьеры криминалиста означал и крах моего брака. Честно сказать, я об этом ни разу не пожалел. А вы, кстати, женаты?

— Я — нет. Я женился один раз в двадцать два, а в двадцать пять был снова свободен. С тех пор я стал, как говорят, закоренелым холостяком. Но, если честно, моя жизнь одиночки — это скорее результат упущенных возможностей, чем сознательное отшельничество.

— И потом «в моей жизни появилась Марлена Аммер и зацепила до глубины души», я прав?

— Как вы догадались?

— Работа такая, — коротко ответил Барбьери.

Мальберг запоздало улыбнулся.

— Я добавлю, что у меня к Марлене были достаточно сильные чувства. Да, я ехал в Рим, чтобы купить коллекцию книг, по не только для этого. Вы можете представить, что происходило в моей душе, когда я увидел Марлену мертвой в ванне?

Барбьери молча кивнул.

Комната, которую Джакопо предложил Лукасу, была похожа на чулан с узкими высокими окнами, которые выходили в парк. Через них сюда проникала приятная прохлада. Внутри стояли оттоманка и платяной шкаф шестидесятых годов. И хотя жилище едва ли можно было назвать комфортабельным, Мальберг чувствовал себя здесь уютно.

Ситуация выглядела довольно комичной, когда Мальберг и Барбьери взялись мыть посуду, накопившуюся за несколько дней. Лукас, вытирая тарелку, будто заправская домохозяйка, спросил:

— У вас ведь были результаты вскрытия тела Марлены Аммер. Какое у вас сложилось впечатление?