Взятки чужими руками: кто торгует решениями чиновников Соколова Анна

Планы меняются

– Я хочу забрать деньги из ячейки, – сказала ей Желткова. – Ваша помощь мне больше не требуется. Прошу прощение за беспокойство.

– Как знаете, – ответила уязвленная Гульнара.

Это был гром среди ясного неба. Добыча стремительно уходила из ее рук, и она ничего не могла поделать. Пришлось ехать с Марией в банк. Юристка хранила молчание и старалась не смотреть не Гульнару. Все вопросы о том, как ей удалось решить вопрос, она игнорировала.

– Вы обращайтесь, если что, – сказала ей Гульнара на прощание. В тот момент она не могла даже предположить, как поможет ей странный демарш Марии.

Что же произошло? Сразу после встречи с Гульнарой Мария позвонила своему заказчику Анатолию Сергеевичу. Успешный питерский бизнесмен, это он выдал Марии миллион, потому что понимал, как в России делаются дела. Выслушав рассказ о встрече, он сказал:

– А вы точно уверены, что она не мошенница? Я до сих пор сомневаюсь…

– Не знаю, – ответила Мария. – Тут нет никаких способов проверить. Формально в администрации района она не числится. Но якобы имеет выходы на главу.

– Сейчас много развелось таких людей, – вздохнул бизнесмен. – Я навел справки об этой Гульнаре, расспросил о ней знающих людей, и они сказали, что она в Москве обещала помочь людям с покупкой должностей, но в итоге просто исчезала с деньгами. Думаю, надо звонить в милицию.

– Вы хотите, чтобы они взяли ее с поличным? – испуганно спросила Мария.

– А почему нет? Почему я должен рисковать миллионом баксов ради какой-то стопки подписанных кем-то бумажек? – возмутился он.

Вскоре в офис Марии подъехали следователи и начали подробно расспрашивать о том, как она пыталась договориться с районными властями.

Марии пришлось поведать им не только историю с Гульнарой и банковской ячейкой, но и рассказать, как ее домогался Зубов. Он ведь обещал ей решить вопрос с Пархомовым в обмен на 600 000 евро, «тепло и ласку».

Этот случай следователей тоже очень заинтересовал.

– Вы можете сейчас позвонить ему и рассказать про договор с Гульнарой? – спросил один из них.

– Зачем? – испуганно спросила Мария.

– Попробуем и его вывести на чистую воду, – ответили ей. – Понятно, что Гульнара мошенница, заезжая гастролерка, а вот он действительно хорошо знает Пархомова и может быть его посредником. Если мы поймаем Гульнару, глава района скажет, что он тут вообще не при чем. А в случае с Зубовым есть шанс, что накроем их всех.

– И как я тогда получу разрешения? – спросила она.

– Мы сделаем так, что вы их сначала получите, а потом мы их задержим, – ответил следователь.

– Что мне нужно делать? – со вздохом сказала Мария.

Через четверть часа у Зубова зазвонил мобильный телефон.

– Здравствуйте, Машенька, – ласково сказал он Желтковой.

– Добрый вечер, Михаил Парфентьевич, – ответила она. – Мне нужно с вами посоветоваться.

– Для вас – все, что угодно, вы же знаете, – галантно пошутил он.

– Помните мою историю с земельными участками под коттеджи?

– Помню.

– Я рассказала о своей проблеме Гульнаре Ивановне, помощнице депутата, которая тут отдыхает. Возможно, вы ее знаете.

– Да, что-то про нее слышал.

– Она пообещала решить вопрос за миллион долларов. Мы даже заложили деньги в ячейку, но у меня сердце неспокойно. Вдруг она нас обманет?

Для Зубова это был неожиданный поворот. Он и не думал, что на его поляне пытается делать бизнес еще кто-то.

– Я сейчас же позвоню Пархомову и все разузнаю – пообещал ей Зубов.

Через пять минут он перезвонил Марии и сказал:

– Зря вы обратились к этой женщине. Гульнара – мошенница. Пархомов не станет подписывать для нее никакие бумаги. Я же говорил, что он работает только со мной.

– Мы можем с вами снова договориться? – спросила Мария.

– Да, но ставки выросли, – предупредил он. – Сейчас Пархомов сильнее рискует, потому что об этом знает московская птица.

– И какие теперь будут условия?

– Полтора миллиона евро, и вам выдадут бумаги прямо в администрации.

– Но это слишком много, – возразила она. – Какая-то совсем астрономическая сумма. Мы ведь можем пойти законным путем и подать на администрацию в суд. И есть шанс, что он примет решение в нашу пользу.

– Ладно, я пошутил. За 300 000 евро мы решим этот вопрос, но только деньги сразу. И помните: все это ради вас.

– Думаю, мой клиент согласится, – сказала Мария. – Когда можно будет подъехать с деньгами? А то у нас уже сроки подходят, надо бы весной строительство начинать.

– Во вторник утром вы все решите, – ответил ей Зубов.

Завершить эту сделку было для него делом чести. Он не хотел пускать какую-то москвичку на территорию, которую возделывал годами. «Если теперь все помощники депутатов сюда съедутся и наобещают с три короба, я с голода умру», – думал он.

Зубов убедил Пархомова, что доверять Гульнаре не стоит.

– Мы давно работаем вместе, Степа, – говорил он ему по телефону. – А эту даму мы совсем не знаем.

– Хорошо, – нехотя согласился Пархомов. – Назначай этой Желтковой встречу, пусть только сразу несет деньги. И главное, чтобы Гульнара ничего про эту договоренность не узнала.

– Можешь не сомневаться, – уверил его Зубов. – Все будет на высшем уровне. Как всегда.

И даже в церкви

В условленный день Мария подъехала к администрации с той же увесистой сумкой, с которой недавно ходила с Гульнарой в банк. У входа ее встретил Зубов в черном полупальто и меховой шапке. Он курил на крыльце, выдыхая белые клубы дыма, щурился на утреннее солнце и, казалось, был совершенно спокоен.

– Степан Игнатьевич чуть задерживается, – сказал он Марии. – У него важное совещание, готовится. Но не беспокойтесь, он успеет вас принять. Сегодня свой вопрос и решите.

– Скорей бы, – вздохнула Мария.

– Уже недолго осталось. Сколько вы с этими бумажками носитесь? –

– Да года два уже, – ответила она. – Потеряли всякую надежду чего-то добиться. В управлении архитектуры и строительства нас просто футболят.

– А не надо ходить ни в какие управления, – сказал ей Зубов. – Пришли бы сразу ко мне, сэкономили бы два года своей жизни.И ко всяким москвичам обращаться тоже не надо. Мы без них тут все решаем.

Наступила неловкая пауза. Мария видела, что Зубов все еще злится на нее за то, что она попыталась обойти его, связавшись с Гульнарой.

– Но дело есть дело, – вдруг сказал он. – Ничего личного. Только бизнес.

Во двор администрации въехала «ауди» Пархомова. Он вышел из машины и быстрым шагом направился к двери.

– Доброе утро, Степан Игнатьевич, мы вас уже ждем, – сказал ему Зубов. – Это Мария Михайловна. Я вам о ней рассказывал.

– Да, помню, – деловито ответил глава района. – Пойдемте ко мне в кабинет. Времени мало.

Мария Желткова никогда раньше не могла пробиться на прием к Пархомову. И была немало удивлена, когда Зубов сказал, что сможет решить все за пару дней. Войдя в кабинет, она стала по привычке внимательно огляделась.

В углу стоял обычный для таких мест российский флаг. В кабинете было много разных занятных вещиц, вроде песочных часов, настольного фонтана с водяной мельницей, деревянного бочонка с надписью «Омуль», пресс-папье с фигурками медведей. «От просителей, – догадалась Мария, – Новый год был недавно, еще не все увез домой».

На стене висела карта района, под ней располагалось массивное кресло начальника. Рядом со столом располагался еще один, для переговоров. За него они и сели: Мария, Зубов и Пархомов.

– Знаю, что вы представляете интересы компании, которая хочет тут построить коттеджи, – весомо заметил глава района.

– Да, – ответила Мария.

– Наш район в последнее время становится центром малоэтажного строительства, и это не может не радовать, – продолжал Пархомов. – Администрация со своей стороны всячески поддерживает частную инициативу и инвестиции в наш район. Я попрошу своих сотрудников подготовить вам бумаги. Если у вас будут какие-то вопросы, обращайтесь.

Тут он взял со стола визитку, и протянул ее Марии.

– Здесь мой рабочий и мобильный телефон, – сказал он. – Звоните в любое время. Михаил Парфентьевич тоже может вам помочь.

– Да, – неожиданно встрял Зубов. – Думаю, мы можем решить все вопросы напрямую, без каких-либо посредников.

Его все еще не отпускала обида за то, что Мария связалась с Гульнарой.

– Так, раз мы обо всем договорились, можно и закончить встречу. Документы вы получите у секретаря, – сказал Пархомов.

– А это куда? – спросила его Мария, кивая на свою сумку.

– Не понимаю, о чем речь, – с непроницаемым выражением лица ответил глава района.

На том они и распрощались. Потом Зубов поймал в коридоре очень кстати подвернувшегося под руку Дубинина, сказав ему забрать «презент» у Желтковой. Пархомов через полчаса уехал на совещание в местную церковь. Там епархия совместно с местной администрацией собиралась обсуждать вопрос о строительстве сиротского дома.

Зубов тоже поехал на эту встречу. Там он встретил и Гульнару, которая пообещала депутатскую поддержку и этому проекту. Он довольно холодно поздоровался с ней, подумав про себя, что это наглость – являться в церковь после того, что она хотела провернуть.

Мария тем временем сидела в администрации и ждала, когда ей отдадут документы. В коридор вышел один из сотрудников администрации и сказал, что все готово, не хватает только подписи Пархомова.

– Может, заедете за ней в другой раз? – предложил он.

Мария и без того дрожавшая от страха, поняла, что сойдет с ума, если все это не закончится сегодня.

– Но Степан Игнатьевич обещал сделать все сегодня, – настойчиво сказала она. – Я позвоню ему и спрошу…

– Не надо никуда звонить, – испуганно сказал чиновник. – Он сейчас в церкви, у них там совещание. Даже не знаю, как поступить… Если вы не очень торопитесь, подождите, пожалуйста, еще минут двадцать, я туда съезжу, это недалеко, и все подпишу.

– Я подожду, – ответила Мария. – Давайте закончим все сегодня.

И чиновник помчался в церковь, где как раз обсуждался вопрос милосердия и сострадания.

– Мы должны делиться с ближними, – говорил настоятель местной церкви. – Сейчас много состоятельных людей, способных помочь строительству Божьего храма и приюта для беспризорных…

Тут в дверях показался чиновник с пачкой бумаг и, стараясь быть незаметным, прошмыгнул к сидевшему за круглым столом Пархомову. Тот посмотрел на бумаги, нахмурился и подписал их. Наблюдавшая за этим Гульнара, удивленно приподняла бровь, но ничего не сказала. Посланник тем временем собрал бумаги в стопку и поспешил назад.

Пархомов остался в церкви. Он был уверен, что 300 000 евро у него в кармане.

Все пропало

Но, как мы знаем, все пошло совсем не так.

Через несколько часов, после того, как следователи составили все протоколы, опросили понятых, потерпевшую, свидетелей, рассказали о случившемся съемочным группам нескольких телеканалов, Дмитрия наконец посадили в машину и повезли в СИЗО.

Он был в растерянности, не знал, что делать, куда бежать. У него не было влиятельных знакомых, которые могли бы прикрыть его. Как только Дубинина доставили в изолятор, он сказал, что хочет позвонить адвокату. На самом деле, никакого адвоката на этот случай у него не было. Имея диплом одного из лучших юридических вузов страны, он был уверен: случись что, он сам будет в состоянии себя защитить.

Теперь же, оказавшись в СИЗО, Дубинин чувствовал себя совершенно беззащитным.Он сидел в углу на нарах, смотрел на мрачных обитателей камеры, которых было не меньше дюжины. Все они казались озлобленными, побитыми жизнью людьми, общаться с которыми у Дмитрия не было никакого желания. Его охватил безотчетный страх.

Как только к двери приблизился дежурный, Дмитрий закричал, что ему нужен адвокат. Через какое-то время его вывели из камеры и разрешили позвонить. Он, не раздумывая, набрал номер Колобкова.

– Ты идиот, зачем звонишь сюда, – прошипел голос на том конце трубки. – Раз уж попался, сиди на жопе ровно. В свое время к тебе приедут.

Вслед за этим в трубке раздались короткие гудки. Разговор был окончен.

Дубинин совсем отчаялся. Что же с ним будет дальше, если даже Колобков послал его куда подальше?

– А, наша звезда, – сказал коренастый мужик с соседних нар.

– Это вы мне? – переспросил Дубинин.

– Ну, да. А кого еще по телеку показывают? – усмехнулся тот. – Ты ж главный взяточник.

– Я тут совершенно не при чем. Меня просили передать, а потом все пошло наперекосяк…

– Да ладно отмазываться, – ободряюще сказал собеседник. – У нас много таких бывает. Вот бухгалтер один полгода суда дожидался за растрату.

Перспектива провести в СИЗО полгода привела Дубинина в ужас. Он все время повторял: «Я невиновен, меня подставили». Но никто его не слушал.

Вскоре он узнал, что по его делу задержаны еще двое: Зубов и Пархомов. Их скрутили прямо на выходе из храма. Милиционеры прослушивали их телефоны, и поэтому у следователей было достаточно доказательств того, что злополучные 300 000 евро предназначались именно им, а не Дубинину.

Гульнара в тот вечер тоже едва не попалась. По крайней мере, следователи надеялись допросить и ее. Но услышав какой-то шум во дворе, она спросила у одной из церковных бабушек, в чем дело.

– Да там милиция приехала, кого-то в машину содют, спаси их Господи, – крестясь, сказала та.

Гульнара поняла, что может стать следующей, и поспешила выйти через другую дверь. Через полчаса она уже собирала свои вещи на даче, а еще через несколько часов – вылетала из Пулково в Москву.

«Гастроли прошли неудачно, но все могло закончиться еще хуже», – думала она про себя.

Через месяц ей по почте пришла повестка на допрос. И Гульнара, взяв с собой лучшего столичного адвоката, которого ей только доводилась знать, поехала давать показания.

Она уверяла следователей, что вовсе не собиралась кого-то подкупать. Да, она арендовала сейфовую ячейку вместе с Желтковой, но вовсе не для этого.

Мария занималась недвижимостью, предлагала ей купить дачу в Крыму. Миллион долларов был задатком. А потом Желткова сама отказалась от сделки. Ничего криминального в этом нет.

Какой бы странной ни казалась история с крымской дачей, как бы ни расходилась она с показаниями самой Желтковой, следователи решили не трогать Гульнару. Возможно, сделало свое дело волшебное удостоверение помощника депутата, и милиционеры решили не связываться со столичной дамой.

Поиск защитника

Остальным же участникам дела, казалось, придется ответить по всей строгости закона. Хотя Зубов все же надеялся отмазаться. В отличие от Дубинина, Зубов был достаточно опытен, чтобы предвидеть возможные неприятности.

Мало кто из могущественных покровителей решится открыто защищать человека, погоревшего на взятке. В этом случае можно рассчитывать только на самого себя.

Что мог сделать Зубов, сидя за решеткой? Он не был бароном Мюнхгаузеном, способным вытащить себя самого из болота за волосы, но он обладал некоторыми сведениями, которые могли помочь ему избежать серьезного наказания.

Для начала он во всем признался следователям и согласился содействовать расследованию громкого дела.

– Вы знаете, как устроена вся эта система, – говорил он на допросе. – Можете мне не верить, но я тоже в некотором роде ее жертва. Вместо того чтобы спокойно уйти на пенсию, я вынужден бегать по всем этим администрациям, добиваться решения каких-то вопросов. А у меня, между прочим, радикулит и два внука на воспитании.

– Мы это учтем, – холодно ответил ему следователь.

На большее Зубов не надеялся. Его расчет был другим. Он был уверен, что скоро по области поползет слух, что взятый под стражу глава Союза садоводов «запел», как соловей. И многие влиятельные люди, с которыми он в разное время работал, услышав эту новость, должны будут схватиться за сердце, накапать себе валокордина в коньяк и срочно начать его вытаскивать из-за решетки.

Ждать своего спасителя Зубову пришлось недолго. Через пару дней ему сообщили, что его ждет адвокат. Пройдя в комнату для встречи с посетителями, Зубов увидел там Влада Артемьева, своего знакомого юриста, прикормленного главой другого района. Зубов понял, что его расчет оказался точным и чиновник, обеспокоенный сохранением своих маленьких тайн, послал своего поверенного на помощь Зубову.

– Скажи мне честно, Влад, – заговорил Зубов. – Все действительно так плохо?

– Надеюсь, что нет, – сухо ответил юрист. – Но вы с Пархоменко такого шума наделали. Вся область только о вас и говорит.

– И что говорят?

– Что вы плохо работали, потому и попались. Надо было аккуратнее взятки брать. Просить перевести деньги в какой-то благотворительный фонд. Вы же сами знаете, сейчас многие главы районов и губернаторы так работают. Настоятельно рекомендуют помочь городу и дают номер расчетного счета. В этом случае, даже если афера раскроется, дело может потянуть максимум на превышение полномочий. А у вас тут коррупция в полный рост. Никто уже деньги в пакетах не принимает.

– Да, Пархомов привык как-то по старинке работать, – оправдывался Зубов. – Я ему сам не раз говорил, что опасно это. Раньше еще хуже было. Он от посетителей сам деньги брал и в ящик стола складывал. А потом в конце месяца выгребал оттуда пачками. Совсем страха у человека не было.

– Но вы же профессионал, должны были предвидеть…

– Теперь уже поздно пить «Боржоми», – прервал поток его нравоучений Зубов. – Что делать будем?

– Для начала разберемся с вашими показаниями. Что вы сказали следователям?

– Все, как было. Что Мария попросила меня организовать встречу с Пархомовым, а я по старой дружбе помог ей на свою голову. Но у них есть записи моих разговоров с ним, где мы все дело обсуждаем.

– Это прискорбно, – отозвался адвокат. – Но сами вы деньги видели?

– Нет, только пакет, в котором они лежали.

– Ну, и то ладно. Вас, конечно, привлекут за соучастие при получении взятки. Но благодаря тому, что вы сотрудничаете со следствием, можно рассчитывать на условный срок.

– А сейчас мне что, продолжать сидеть на нарах? – взволнованно спросил Зубов.

– Я попробую пробить освобождение под подписку о невыезде, но это займет не меньше недели – придется потерпеть.

– Ладно, – вздохнул он. – А сколько это мне будет стоить?

– Тариф стандартный, плюс гробовое молчание относительно других дел. Поняли?

– Ты же сам знаешь, Влад, что тут многое от вас зависит. Если я пойму, что иду ко дну, я потащу за собой кого только можно. Пол-области со мной в колонию пойдет, – с угрозой в голосе сказал Зубов.

– Вы нас не очень-то пугайте. Сами знаете, у нас больше рычагов влияния и на вас, и на следствие. То, что я сюда пришел, – это жест доброй воли. Умейте это ценить.

– Я ценю, – нехотя отозвался Зубов. – В таких случаях нашего брата бросают на произвол судьбы. А тут есть хоть какая-то надежда.

– С ней я вас и оставляю, – сказал адвокат, выходя из комнаты.

Оставшись один, Зубов впервые за несколько недель улыбнулся. Он знал, что старые друзья его не подведут. Им не выгодно его нахождение в руках следователей. Конечно, Зубову могли бы устроить в камере «темную», но, к счастью, его клиенты были людьми относительно интеллигентные. Им было проще уладить вопросы со следователями и судом, чем пачкать руки.

Конечно, полностью доверять им было нельзя, но ничего другого не оставалось. Только верить и ждать.

Благодаря хорошим отношениям с некоторыми милицейскими генералами, Зубов даже в СИЗО чувствовал себя довольно вольготно. У него были чистая одежда, свежие газеты, он мог принимать душ каждый день. За определенную плату надзиратели заказывали ему еду из ресторана. Стоило это по 5000 рублей в день, но есть местную баланду Зубов не согласился бы ни за какие сокровища мира. «У меня язва и панкреатит, я больной человек и не могу это кушать», – жаловался он сокамерникам.

Сидели с ним тоже, в основном, приличные люди. В его камере был один коммерсант, которого «закрыл» в СИЗО его же партнер, чтобы отобрать бизнес. Рядом с ним на нарах лежал бывший участковый, который попал под раздачу и был пойман при получении взятки от гастарбайтера в 10 000 рублей.

– В нашей системе только таких и ловят, – сетовал он. – Те, кто берут миллионами, никогда не попадаются.

Его дело, и правда, хотели сделать каким-то показательным, поэтому шансов отмазаться у него практически не было.

Зубов был самым привилегированным человеком в этой компании. У него даже не отняли мобильный телефон. Правда, звонить ему было некуда. Бывшие друзья и покровители бросали трубку, едва услышав, кто звонит. Поэтому Зубов коротал дни, играя в судоку на своем телефоне – больше аппарат ни на что не годился.

Однажды во время прогулки он мельком увидел Степана Пархомова. В СИЗО этот человек изменился до неузнаваемости. Вместо гордого осанистого старца, он стал просто жалким обрюзгшим старикашкой с предательски трясущимися руками.

– Да, попали мы с тобой, – грустно говорил он Зубову. – Не думал я, что все так кончится.

Впрочем, долго общаться с Пархомовым ему не позволяли сотрудники СИЗО. Да и у самого Зубова не было никакого желания вести беседы с этим человеком. По правде говоря, он и раньше ему не нравился своей жадностью и заносчивостью. Зубов мерил тюремный двор большими шагами, думая о том, когда наконец он сможет отсюда выбраться. Не давала ему покоя и другая мысль: после заключения под стражу он стал совершенно профнепригоден. Никто не доверит вести свои дела человеку под следствием, а расследование может затянуться на год и больше. Потом – в лучшем случае условная судимость. С такими «данными» в его профессии было нечего делать. Нужно было найти новую сферу применения своего таланта.

Сначала он подумывал открыть какой-то небольшой бизнес. Может быть, торговать семенами для дачников. Он ведь работал в Доме садоводов и отлично всех знал. Но взвесив все за и против, оценив свои силы, Зубов понял, что не потянет. Пресловутым малым бизнесом в нашей стране могут заниматься только сумасшедшие маньяки, решил он про себя.

Ведь к любому бизнесмену приходят толпы проверяющих, его заставляют платить непосильные налоги, годами добиваться нужных ему разрешительных документов. По сравнению с такой работой ремесло решальщика казалось тихой гаванью, позволяющей получать свои деньги, особо не напрягаясь.

Он мог бы заняться общественной деятельностью, вступить в какую-то партию. Но подмоченная репутация ставила крест на всех его партийных амбициях. Путь в чиновники ему также был заказан.

Получается, что, выйдя на свободу, он станет совершенно никому не нужен? Смириться с таким положением вещей Зубов не хотел. В конце концов решил, что делать. Зубов понял, что его считают взяточником только в Питере и окрестностях. Если перебраться в другой регион, а лучше всего в столицу, то об этом несчастном инциденте никто бы и не вспомнит.

– Нет, моя карта не бита, – говорил он воображаемым оппонентам. – Я еще вернусь, вы еще вспомните о Зубове, будете прощения просить за то, что бросали трубку.

Через неделю снова пришел адвокат, на этот с отличными новостями. Следователи готовы отпустить его под подписку о невыезде, при условии, что он будет являться на допросы и подпишет чистосердечное признание.

– Да, я и так все рассказал, – удивился он.

– Ничего не поделаешь, – развел руками адвокат. – Такие порядки.

Зубов понял, что лучше не спорить. И к вечеру уже стоял перед тяжелой железной дверью, ведущей на волю. Ожидания, когда она откроется, он вспомнил Дубинина и испытал некое подобие вины. «Надо бы как-то ему помочь, – размышлял Зубов, ожидая, пока надзиратели проверят его документы. – У него нет таких покровителей, как у меня. Молодой еще».

Через минуту дверь со скрипом открылась, и он вдохнул морозный свежий воздух с запахом дыма, доносившегося от тюремной кочегарки.

«Вот ты какой, запах свободы, – подумал Зубов. – Завтра, наверное, похолодает».