Взятки чужими руками: кто торгует решениями чиновников Соколова Анна

На «Озере»

– Ну, что, увидел своего птенца? – спросил Колобкова вышедший от следователя Зубов.

– Лучше б я его не видел, – ответил тот. – Совсем уголовником стал.

– Да, тюрьма таких людей ломает, – сочувственно сказал Зубов. – Вряд ли он станет снова милым и услужливым парнем.

– Знаю я, смотрел я на него, и сердце кровью обливалось. Это ж я его в это дело втянул. Мне его и потом тянуть на себе придется. А что делать с уголовником, скажи, Миш?

– Главное, не расстраиваться раньше времени, вот что я скажу. И вообще, погода отличная, солнце светит. Поехали на «Озеро» отдыхать.

– Какое еще «Озеро»? – удивился Колобков.

– То самое, – ответил Зубов, – с которого все началось. Я всегда туда приезжаю, если надо поднять боевой дух.

Он сел за руль своего старенького «мерседеса» и повез Колобкова за город. Они довольно быстро миновали городские пробки. В салон машины ворвался свежий лесной воздух. Дорога была длинной, но приятной, сквозь вековой лес они ехали на Карельский перешеек. Во время войны здесь проходила линия Маннергейма, кое-где на опушках еще были видны военные укрепления.

Но друзья не обращали на них никакого внимания. Они просто наслаждались солнечным днем, природой и воздухом.

Примерно через три часа пути по средней паршивости российской трассе Зубов свернул налево. Поворот был совершенно неприметный, без указателей. Несведущий человек вряд ли догадался бы сюда поехать. Тем не менее, узкая дорожка здесь была значительно лучше. Да что говорить: это был отменный асфальт, не хуже, чем на европейских автобанах.

Они ехали мимо все тех же живописных сосен, мимо цветущих полян, мимо оставшихся со времен ледникового периода карельских валунов.

Минут через сорок машина уперлась в шлагбаум с надписью «Стоп».

– Откуда это тут? – удивился Колобков.

Он знал, что пафосные питерские дачи располагаются гораздо ближе к городу. Да и не было тут никакого великосветского пафоса. За невысоким забором, который охранялся не хуже заграничного посольства, виднелись непритязательные деревянные домики.

Они были совсем не похожи ни на рублевские дворцы, ни на питерские коттеджи с претензией на интеллигентность. Обычные дачные постройки, коих по России – миллионы. Казалось бы, кого тут охранять? И главное – от кого? Кроме зубовского «мерседеса» вокруг не было ни души. Не похоже было, что место пользовалось большое популярностью у отдыхающих.

– Это и есть то самое «Озеро», – ответил Зубов.

Позади дачного поселка действительно раскинулся довольно внушительных размеров водоем.

– Вижу, что озеро, – раздраженно сказал Колобков. – Я тебя не про него спрашиваю.

– А я и отвечаю, – с улыбкой проговорил Зубов. – Это самый известный в России дачный кооператив «Озеро», а то, что ты видишь – озеро Комсомольское. Очень приятное место.

– Так это то самое «Озеро»? – обомлел Колобков. Ему стало понятно, откуда тут и шлагбаум, и отличная дорога.

Он, конечно, знал, что членом этого дачного кооператива когда-то был Владимир Путин. Некоторое время тот даже жил тут со всей семьей. Человек тогда он был простой, поэтому, по воспоминаниям его супруги Людмилы, скромный кирпичный домик, обшитый деревом, они с мужем отстраивали 6 лет.

Едва успели заселиться туда в 1996 году, как загорелась сауна, находившаяся внутри дома. Будущему президенту пришлось спасать семью. В доме еще оставались все его сбережения – наличные в дипломате. Пока он искал их, дом уже полыхал вовсю. Путин понял, что выбежать через дверь не успеет – все вокруг уже бушевало пламя. Он спустился с балкона на связанных вместе простынях, как герой голливудских фильмов. Именно так он рассказывал о своей дачной жизни в книге-интервью «От первого лица».

Тогда, в 2000 году, Путин только избирался на пост президента, и мало кто знал, кто он такой и чем раньше занимался. Так что любая информация о нем была ценной и интересной.

Правда, потом стали выясняться новые подробности. Из газет люди узнали, что в том дачном поселке Путин жил не один. В списках учредителей кооператива «Озеро» оказалось несколько громких фамилий. До избрания Путина об их успехах было мало что слышно, но в 2000-е годы они стали важными людьми. Владимир Якунин стал главой РЖД, Андрей Фурсенко – министром образования, его брат Сергей возглавил Российский футбольный союз, Юрий Ковальчук собрал огромную коллекцию активов: банк «Россия» и «Газпромбанк», страховая компания СОГАЗ, Первый и Пятый каналы, «РЕН-ТВ», «Известия»… Все эти люди имели дачи тут же, у озера. Они могли по-соседски помочь Путину отстроить сгоревшую дачу (ее довольно быстро восстановили за счет компании, установившей неисправную печь), пригласить его на шашлыки, попросить соли, на худой конец.

Разумеется, Колобков знал историю кооператива «Озеро» и люто завидовал тем людям, которые когда-то в 90-е правильно выбрали себе место для дачного отдыха.

Удачные соседи

– Знаешь, Шамалов тоже отсюда, – сказал Зубов Колобкову.

– Кто бы сомневался, – ответил тот. – Если человек такие дела проворачивает, значит обладает определенным ресурсом.

История Шамалова была у всех на устах. Как раз этой зимой вокруг его личности разгорелся скандал. Ни Зубов, ни Колобков не были знакомы с ним лично, но знали, что это за человек.

В газетах писали про открытое письмо бизнесмена Сергея Колесникова президенту Медведеву. В нем он рассказывал историю своей дружбы с Шамаловым.

Они познакомились, когда Сергей работал в фирме «Петромед», занимающейся оснащением больниц оборудованием, а Шамалов был представителем медицинского подразделения компании «Сименс» в Петербурге.

Однажды, уже после 2000 года, Шамалов спросил Колесникова, сможет ли его фирма поставлять оборудование в российские больницы за деньги спонсоров. Правда, было одно маленькое условие. Часть денег, поступающих на счета фирмы, должны были уходить за рубеж. Среди меценатов были крупные компании. Колесников рассказал, что лично встречался с Абрамовичем и Мордашовым, которые вносили деньги в фонд. Они признавались, что о пожертвованиях их попросил Путин.

В том, что Шамалов – давний друг Владимира Владимировича, никто не сомневался. Он зарегистрировал в Швейцарии компанию, на счета которой уходило до 35% пожертвований. Предполагалось, что эти деньги пойдут на благие цели. За несколько лет работы, по подсчетам Колесникова, российские бизнесмены пожертвовали около 500 миллионов долларов, 200 из которых были переведены на счета швейцарского фонда.

– А известно, кто рулил этими деньжищами? – спросил Колобков у Зубова.

– Шамалов сказал Колесникову, что передал почти все акции этой компании лично Путину, – ответил он. – Но никто свечку не держал. С тем же успехом он мог сказать, что отправил их по почте Деду Морозу. Никто же не будет спрашивать Путина, есть ли у него фирма в Швейцарии.

– Да, дураков нет. Деньги на что-то тратились?

– А как же, – сказал Зубов. – На них якобы были куплены акции Выборгского судостроительного завода, какие-то фабрики в Коми и в Нижнем, отстроен санаторий в Геленжике.

– А, это та самая новая дача Путина.

– Естественно, после того, как Колесников взял и рассказал про эти дела, от нее сейчас все открещиваются. Говорят, был просто ведомственный санаторий, он нуждался в реконструкции, потом его купила связанная с Шамаловым фирма. Там ведь что-то необычайное понастроили: отдельный газопровод, лифт на пляж, собственная бухта. Нашим бизнесменам с их дачками в Испании такое даже не снилось. Вот что значит государственный подход.

– Я вообще этого Колесникова не понимаю. Зачем он вынес все это на свет? Ну, не сложился у человека бизнес, зачем таких людей палить, рассказывать про проекты, о которых никто знать не должен.

– Много темных пятен в этой истории, – проговорил Зубов. – То ли его совесть заела, то ли как-то обидели. Понятно, что из такой обоймы люди просто так не выпадают.

– Этого Шамалова, кстати, никто никогда не видел, – вспомнил Колобков.

– Кому надо, тот видел, наверное, он же какими-то компаниями владеет, вопросы решает.

– Да, – согласился Колобков. – Нам до такого уровня с тобой никогда не добраться. Это – судьба. Надо оказаться в нужное время в нужном месте.

– Не только, – отметил Зубов. – С Путиным в 90-е многие были знакомы, а только куцая горстка соседей по даче смогла выбиться в люди. Шамалов, получается, вообще один такой. Сказать кому-то «я решаю вопросы для Путина» – это ж какой ресурс надо иметь!

– Да, я бы точно не решился, – рассмеялся Колобков. – Потом придут к тебе крепкие парни из ФСО, за жопу схватят.

– Придут, не сомневайся.

– А если за Шамаловым еще не пришли, значит он и вправду при делах?

– Похоже на то, – сказал Зубов. – Ну, или мы многого не знаем.

Чтобы посидеть на берегу озера, друзьям пришлось сделать довольно большой крюк, потому что знаменитый дачный поселок преграждал все подступы к воде.

Когда они наконец расположились на песке, Зубов достал припасенные еще в Питере бутерброды и бутылку согревшегося пива.

– Выпей, ты ж не за рулем, – сказал он Колобкову.

– Что ж я один, как алкоголик, буду пить эту теплую гадость, – ответил он. – Давай лучше потом напьемся, когда у тебя все закончится. Тогда уж ты по-взрослому проставляться будешь.

– Твоими бы устами, – сказал Зубов. – Я сам жду не дождусь хоть какой-то определенности. Но мне уже повезло. Я на свободе, остальные ждут суда в тюрьме. Все же у нашей профессии есть свои плюсы: всегда можно подключить влиятельных знакомых, чтобы решить какой-то вопрос.

– Как ты считаешь, – задумчиво спросил Колобков. – Если бы Шамалова закрыли в СИЗО, он бы долго там просидел?

– Минут пять, – усмехнулся Зубов. – А вообще, помнишь, как в фильме говорили: «Кто ж его посадит, он же… друг Путина».

Тут оба товарища весело засмеялись. Солнце катилось к закату. Трудно начинавшийся день все же удался.

Суд

Судебное заседание было назначено через месяц. Интерес к нему был достаточно большим: не каждый день судят главу района. Приехали и бывшие сослуживцы Пархомова, и журналисты, и просто зеваки, любители громких дел.

Люди толпились в узком коридоре перед залом заседания. Низкие потолки и обитые старыми деревянными панелями стены навевали тоску и не обещали ничего хорошего.

В толпе стоял и Колобков, пришедший поддержать друзей. Ему хотелось, чтобы все поскорее началось и закончилось, стоять в этой духоте было невыносимо. Он смотрел на мрачную обстановку помещения суда и думал, что не зря у нас в стране так мало оправдательных приговоров. Работа в такой обстановке из кого угодно сделает цербера, не знающего пощады.

Вскоре собравшихся пригласили войти в зал. Свои места заняли присяжные заседатели, через несколько минут ввели и обвиняемых. Все трое, Пархомов, Зубов и Дубинин, шли, понурив головы. Никто из них не мог сказать, чем закончится этот суд.

Разумеется, Юрий, покровитель Колобкова и Зубова, приложил некоторые усилия, нашел самого умелого адвоката. Но даже он не мог быть абсолютно уверенным в успехе дела. Дело было резонансное, и отпустить Зубова из зала суда просто так судья не смог бы, даже если бы его попросил об этом очень близкий родственник. Коррупционные дела привлекали сейчас большое внимание – любая поблажка могла вызвать кривотолки.

В зал вошел судья, присутствующие, по традиции, встали. Началась изматывающая бюрократическая процедура. Прокурор и адвокат вызывали своих свидетелей. Те повторяли то, что рассказали во время следствия. Некоторые из них, например, секретарша Зубова в Доме садоводов, не имели прямого отношения к делу, поведали о том, какой замечательный человек рискует попасть в тюрьму.

Судья слушал всех, не перебивая. Иногда казалось, что он давно знает, чем закончится дело.

Тем не менее, Дубинин пока не падал духом. Даже после того, как в зал вошла Мария Желткова и еще раз подтвердила, что именно он забрал у нее пакет с деньгами, предварительно их пересчитав.

Понятно, что он увяз в этом деле по самые уши, но ведь должны же присяжные принять во внимание тот факт, что он еще молод, и влип в эту историю исключительно по своей глупости!

Суд шел несколько дней. Судья и присяжные изучили почти двадцать томов уголовного дела. Обстоятельства его были достаточно ясны, можно было выносить решение. Правда, у обвиняемых было право на последнее слово. Зубов и Пархомов от него отказались. Дубинин же решил сделать заявление. Узнав об этом, судья недовольно вздохнул и попросил не затягивать с рассуждениями.

– Ваша честь, – начал Дубинин. – Я давно признал свою вину, и все доказательства говорят против меня. Но все же я заслуживаю снисхождения. Я хотел бы объяснить вам, почему решил заняться этим неблагодарным делом.

Услышав эти слова, Колобков нервно заерзал на своем месте. «Не хватало еще, чтобы он меня заложил», – подумал он.

– Я согласился стать посредником при передаче взятки потому, что у меня не было возможности как-то реализовать себя в другой сфере жизни. Я понимал, что сделать карьеру в нашей стране нереально, если у тебя нет связей или богатых родителей. Я пытался найти такие связи, заработать положение в обществе. Да, способ, который я выбрал, противоречил закону. Но для себя я не видел иного выбора. Я долгое работал, был законопослушным человеком. Но все, что мне могла предложить страна – нищенскую зарплату. Я видел, как вырываются вперед те, кто не считался со своей совестью. И решил стать таким, как они, потому что отчаялся преуспеть законным способом. Думаю, многие со мной согласятся, что сейчас очень легко оступиться. Много соблазнов. Я же, в сущности, не сделал ничего плохого. Никого ни к чему не принуждал, не воровал, не продавал наркотики. Я просто собирался передать деньги от того, кто хотел их отдать, тому, кто хотел их взять. Мне еще мало лет. Я не хочу, чтобы этот опрометчивый поступок испортил мне жизнь, поэтому прошу суд и присяжных о снисхождении.

Дослушав речь Дубинина до конца, судья отправил присяжных в совещательную комнату. Они единогласно решили, что все трое виновны. Но Дубинин заслуживает снисхождения. Теперь слово было за судьей.

В ожидании его вердикта Дмитрий боялся даже дышать. Зубов и Пархомов тоже волновались. Непонятно было, что за сроки им дадут. Каждый из них надеялся на условный.

И вот настал момент, когда судья начал читать приговор. «Именем Российской Федерации…», – монотонно читал он тихим голосом.

В зале настала тревожная тишина. Все боялись пропустить самое важное. Наконец он огласили: Пархомову – пять лет колонии, а Дубинину и Зубову – по три года.

Зубов даже вскрикнул от удивления. Он был почти уверен, что его отпустят прямо в зале суда.

– Как же так? – шептал он. – Мы же договаривались…

Дубинин ничего не говорил. Он стоял, опустив голову, понимая, что его судьба решена.

Когда всех троих повели в автозак, Колобков успел передать охране сумку с вещами Зубова, принесенную им на самый крайний случай.

Заметив его, Зубов сказал:

– Ничего, мы еще повоюем.

В ответ Колобков лишь поднял на прощание руку. Он знал, что все закончится так. Ведь это он просил знакомого адвоката подойти к судье и попросить быть построже. Освобождение Дубинина было ему совсем не на руку.

У него были совершенно другие планы.

Колобкова больше ничего не держало его на родине. В его кармане лежал билет на самолет до Цюриха. Он слышал, что там сейчас делаются большие дела. Его рейс отправлялся в полночь. С тех пор в России Колобков не появлялся, нашел способ работать удаленно. Клиентов, желающих без особого шума разместить деньги или купить недвижимость в Швейцарии, было хоть отбавляй. К Владимиру Колобкову наконец-то пришел успех.