Герой жестокого романа Жукова-Гладкова Мария
— Нет, Ксения, я не думаю, что Багаев ее убил. Во-первых, у него вообще… ну нечто типа кодекса в отношении женщин. Он не стал бы убивать ни твою мать, ни мою жену, ничью жену. Во-вторых, он в самом деле приударял за твоей матерью в юности. Было такое. Мне Владислав рассказывал. Хвастался в свое время, что от Багаева увел твою маму. Я не знаю, сохранил ли Петр Петрович к ней какие-то чувства или нет, но юношеская любовь не забывается никогда. Я не могу тебе сказать, зачем он приезжал к ней ночью. Если когда-то лично познакомишься с Петром Петровичем — спроси. Думаю, что ответит. Тебе ответит. Больше никому. Но твоя мама или покончила с собой, или ей в этом помог кто-то еще, но не Багаев. Я в этом не сомневаюсь ни секунды. Поверь.
Петр Петрович в моих глазах получил несколько плюсов, а желание навестить его в больнице окрепло. Может, в самом деле сходить познакомиться?
А дядя Леня тем временем продолжал свой рассказ.
Теперь он считал, что мой отец у него за спиной договорился с Багаевым. На каких условиях — остается только догадываться. Возможно, смог его уломать на директорство во всех клубах, которыми владел до взрыва «Сфинкса». Возможно, Багаев согласился оставить его совладельцем — тут как раз отец мог подключить к работе мать. И Владислава Николаевича Колобова, то бишь моего папочку, Багаев не стал бы обирать до нитки, хотя бы из-за мамы.
Дядя Леня становился лишним. И Равиль становился лишним. И кому-то — скорее всего, моему отцу — пришла идея взорвать один из клубов, чтобы избавиться от ряда людей. Нет человека — нет проблемы. Двумя проблемами были Равиль Байрамгалин и Леонид Тарасович Черевко. И в случае взрыва «Сфинкса» отец вроде как бы и не виноват — ну разве он сам стал бы взрывать собственный клуб? Никогда в жизни. Он остается вне подозрений.
— И он был готов пожертвовать мной? — прошептала я, до сих пор с трудом в это верящая.
— Ксения, тут несколько вариантов, — медленно произнес дядя Леня, накрывая мою ладонь своей рукой.
Вначале дядя Леня предполагал, что мой отец договорился с Сашкой, который меня и увезет. Я присутствовала в вечер взрыва, следовательно, для всех отец — ни ухом, ни рылом. А то, что уехала с мужиком, так это мои проблемы. И мое счастье.
Потом дядя Леня подумал, что Владислав Николаевич мог иметь в запасе какой-то вариант — ну например, вызвать меня срочно домой по телефону. Меня все в клубе знали, тут же позвали бы к аппарату и даже отвезли. Спрашивай потом у покойников, о чем я там по телефону говорила. А всем остальным говорили бы, что у матери случился приступ. Или еще что-то в этом роде.
Или, наоборот, механизм запустили в действие после того, как я уехала сама.
— Но бомба была запрограммирована на полночь! — воскликнула я.
— А ты откуда знаешь? — посмотрел на меня дядя Леня.
Я стала судорожно вспоминать. По идее, я поняла это из слов, которые слышала в «Гранд Чероки», когда Саша переговаривался с Андреем и отвечал на телефонные звонки… Петра. Багаева?
— Бомба могла быть на дистанционном управлении, — тем временем заметил дядя Леня. — И ее взорвали ровно в полночь. Это в газетах, что ли, было про часовой механизм? По ящику сказали? Им какую версию выдвинули, ту и подали. Я точно не знаю, Ксения. Могла быть любая.
Но Сашка был в курсе относительно предстоящего взрыва. Он точно знал, что дольше в клубе задерживаться нельзя. И спас мне жизнь. Чем собирался шантажировать отца. Или взять проценты в качестве платы за мое удивительное спасение. Насколько я поняла, Сашка с Андреем на всякий случай заехали в клуб незадолго до полуночи, чтобы проверить, кто там тусуется. Чтобы не погиб… кто-то ценный, например. Мало ли кто там мог быть? Увидели меня. Но в элитное помещение они точно не ходили… Сидели за стойкой в общем зале.
— И последний вариант, Ксения, — сказал дядя Леня, отводя глаза. — Прости, если обижу тебя. Но я должен это сказать.
— Говорите, — подбодрила я его. — Не обидите. Если какая-то гадость в отношении отца, то и не удивите. Я в последнее время не думаю о нем ничего хорошего.
Дядя Леня все равно колебался несколько секунд, а потом выдал:
— По какой-то причине Владислав мог хотеть твоей смерти. Я не знаю, по какой. Только не заводись. Но такой вариант исключать тоже нельзя…
Если бы Леонид Тарасович высказал эту идею до того злополучного вечера в «Сфинксе», я взорвалась бы от возмущения, но после того, что отец устроил у Саши… Здесь у меня… После всех событий этого месяца… Я не могла предположить причину, по которой он хотел бы моей смерти, хотя и поломала голову, почему отношение отца ко мне изменилось.
— Что это могло быть? — посмотрел на меня дядя Леня.
Я покачала головой.
— Даже намека?
Я опять покачала.
— Тогда не знаю…
— А вы не думаете, что «Сфинкс» решил взорвать Багаев, не ставя в известность моего отца?
— Не думаю.
— Почему?
— Ну на черта ему взрывать клуб, который он хочет прибрать к рукам?
Я пожала плечами.
— Ксения, поверь, я этот месяц не сидел без дела. Ты что думаешь, я просто так в подполье ушел? Кстати, ездил на свою надгробную плиту посмотреть, — Леонид Тарасович улыбнулся. — Хорошая плита. Баба моя средств не пожалела.
— А с какого боку тут Саша? — решила разобраться я. И честно призналась, что так и не знаю, чем он занимается.
Дядя Леня долго смеялся.
Как выяснилось, Саша был личностью довольно занятной (это я уже и так поняла). В настоящее время он имел школу восточных единоборств, где занимались мальчики и девочки от мала до велика, охранное и детективное агентство и, не исключено, какие-то другие структуры подобного профиля.
— Он — киллер? — спросила я.
Дядя Леня задумался на некоторое время, доедая кусок хлеба.
— Говорите, дядя Леня. Вы же уже решились мне столько всего открыть.
Он уныло усмехнулся:
— Киллера через Сашку тоже можно найти. Есть у него и такое агентство. Или банк данных. Или как там это назвать. Этакая фирма по ликвидации предприятий любой формы собственности, а также частных лиц в течение нескольких минут. Качество и отсутствие претензий гарантируются, — дядя Леня усмехнулся. — Ну, в общем, он сведет с нужным человеком. Думаю, что и сам в состоянии любой заказ выполнить. Он многое умеет.
— Он связан с Багаевым?
— Сашка — сам по себе. Одинокий волк. Сотрудничает с тем, с кем ему в данный момент выгодно. У него одного сил играть по-крупному никогда не было. Кстати, может напакостить по-мелкому. И отомстить по-пакостному. Я бы лично не хотел иметь с ним никаких дел. С Багаевым — да, возможно. С Равилем. Но не с Сашкой. Багаев, Равиль — это фигуры, а Сашка — мелкий пакостник. Правда, имеет он со всех своих предприятий-мероприятий ох как немало.
— Зачем ему представлять себя убитым?
Дядя Леня опять задумался на некоторое время, потом хитро на меня глянул.
— А ты у него сама спроси. Когда будет в хорошем расположении духа. — Леонид Тарасович еще помолчал и добавил: — Наверное, хочет поглядеть, что тут начнется. Что-то провернуть. У него ведь явно какие-то дела были запланированы. Это удобно, когда все считают тебя мертвым. По личному опыту говорю.
— Мой отец или Багаев — если это все-таки он — могли поручить Сашке взорвать «Сфинкс»?
— Организовать взрыв, — кивнул дядя Леня. — У Каратиста всякие спецы имеются. Подрывника экстра-класса обеспечил бы. Сам, конечно, не стал бы закладывать взрывчатку. Его никогда ни к какому делу не пришьешь. Кстати, у Сашки твоего всегда была лучшая техника — всех видов. Его разговоры несколько раз пытались записывать — и ни разу запись не получалась. Убить его много раз пытались. Потом Сашенька появлялся со скорбным видом на похоронах пытавшихся, глаза мозолил, чтобы другим стало неповадно. И стало. Сейчас все голову ломают, кто его прихлопнул и куда дел.
Меня интересовало, кто, по мнению дяди Лени, стрелял вчера в Багаева.
— Стрелять мог кто угодно, — сказал дядя Леня. — Заказывал, скорее всего, твой отец.
— Сашке?
— Не думаю… И Сашка обеспечил бы результат, если бы согласился. Фирма гарантирует, так сказать. Но я не думаю, что он согласился бы на Багаева. Сашку с Багаевым связывает… или не связывает… Ксения, я не могу четко выразиться. Сам не знаю. Но считаю, что Сашка не стал бы ничего организовывать против Багаева.
— Он его чем-то держит? Что-то у него на него есть?
— Не знаю. Но им выгодно сотрудничество друг с другом. Они часто друг друга используют, хотя, по-моему, и ненавидят.
— Ну и гадюшник, — покачала головой я. — И как я жила столько времени и ничего этого не знала?
— Тебе крупно повезло. Вернее, везло.
Но мы должны были жить настоящим. И в настоящем меня волновали такие вопросы, которые передо мной не стояли никогда раньше. Я вспомнила встречу с Любой и уточнила, не собирались ли отец с дядей Леней поделить клубы.
— Был разговор, — медленно произнес дядя Леня, а потом резко вскинул голову. По меняющемуся выражению его лица я видела, как он напряженно думает. — А мне как раз полагался «Сфинкс»… Владислав предпочитал «Всадник». Он хотел и «Клеопатру», а мне думал выплатить компенсацию. Я вообще предпочел бы работать в одном клубе, в него бабки вбухивать, усовершенствовать, ну и все такое, а не разрываться между тремя. И я хотел именно «Сфинкс». Ведь, можно сказать, я его создавал, оформлял, а не твой отец. Знаешь, Ксения, мне было очень больно, когда «Сфинкс» взорвался. Лучше бы «Всадник» или «Клеопатра». А тут я словно… потерял своего ребенка… Но до окончательного раздела не дошло.
— И что теперь с клубом? С клубами? — спросила я дядю Леню. — Что лично вы думаете делать?
Во-первых, дядя Леня должен был разобраться, кто же все-таки отдал приказ, все организовал и устроил. Со стопроцентной уверенностью. Собрать доказательства. Выяснить зачем.
— Кому вы собираетесь представлять эти доказательства? В милицию?
— Нет, одному человеку.
— Равилю?
Дядя Леня покачал головой.
— Исе? — спросила я наугад.
Леонид Тарасович дернулся так, словно его ударило током.
— Откуда ты знаешь Ису? — шепотом спросил он. — Ксения…
— Давайте для начала четко определимся, что вы хотите от меня и что намерены дать взамен, — сказала я совсем другим тоном.
— А ты изменилась, Ксения, — вымолвил Леонид Тарасович после секундного молчания. — За месяц ты повзрослела лет на десять.
— Так месяц был соответствующий, — заметила я.
Глава 12
— Ох, Ксения! — вздохнул дядя Леня, качая головой.
Я молча ждала продолжения.
— Итак? — глянула я на него с самым серьезным выражением лица, на которое только была способна.
Дядя Леня решился. Наверное, он впервые посмотрел на меня, как на самом деле взрослую. Месяц назад (и до этого) я была для него ребенком (хотя он и разговаривал со мной, как со взрослой), дочерью компаньона, котенком, как он меня называл, теперь… Слава богу, он смог посмотреть на меня именно так. Ведь большинство знакомых моих родителей так и воспринимали меня маленькой девочкой. И как, интересно, меня теперь воспринимает отец?
— Я хочу вернуть себе клубы, Ксения, — заявил дядя Леня. — Себе, не твоему отцу. И дальше работать с Исой.
— Меня возьмете в компаньоны? Я, кстати, думала устраиваться на работу. Только пока не решила куда. Чего ж не попробовать себя в этом бизнесе?
Я все-таки не могла долго выдерживать серьезный тон.
— Дядя Леня, — сказала я, как ребенок, — вы научите меня, что делать? Я же быстро обучаюсь! Вы мне поможете? А в институт мне путь теперь заказан…
— Но почему? — не понял дядя Леня.
Я пояснила про отношение бывших подруг, сокурсников, преподавателей и всех остальных — родителей погибших девчонок, вообще всех знакомых, считающих меня виноватой в том, что осталась жива.
— М-да, — только и проронил дядя Леня. — Сволочи. Радоваться надо, что хоть ты не взлетела на воздух, а они… Ладно, пусть это будет на их совести.
Дядя Леня помолчал немного, а потом сказал, что меня, конечно, возьмет и обучит, но…
— Владислава Николаевича с нами не будет.
— Я и не хочу, чтобы он с нами работал. Я вообще его не хочу видеть.
— Ты не совсем меня поняла, Ксения…
Я уставилась на дядю Леню. Он крутил в руке чашку с чаем, не решаясь продолжить. Но я поняла все и так: за последнее время стала гораздо понятливее и те вещи, которые месяц назад никогда бы не посетили мою голову, теперь прилетали в нее мгновенно.
— Вы хотели сказать, что его вообще не будет на грешной земле?
Дядя Леня кивнул с хмурым видом и стал пространно говорить на тему Исы, кровной мести, того, что Иса никогда не оставит смерть соратников неотмщенной, ну и так далее и тому подобное. В общем, дядя Леня искал себе оправдание. Я также понимала, что если Леонид Тарасович не сдаст отца, то ему не жить. Скорее всего, не жить и мне. И уж точно не работать под крышей Исы. Тут уж надо выбирать.
— Я все понимаю, дядя Леня, — перебила я лившийся из Леонида Тарасовича поток. — Не надо передо мной оправдываться… Я…
Но больше я сдерживаться не могла и разревелась. Опять было страшно жалко себя. Опять думала о том, что меня все предали, начиная с отца. Он готов был меня продать, продал мою мать, вступил в соглашение с Багаевым, потом хотел убить и его, из-за отца погибло столько людей… И дядю Леню он оставил в клубе на верную смерть…
— Не исключено, что мы дадим ему возможность уехать за границу, — робко сказал Леонид Тарасович.
— Не надо давать ему никаких возможностей, — процедила я, размазывая слезы по щекам. — Не заслуживает он их. Он — предатель!
Дядя Леня заткнулся, я сходила умылась, по пути заглянула в комнату и вынесла из нее бутылку коньяку, уже значительно мною опорожненную.
— Я вообще-то за рулем, — заметил дядя Леня.
— Куда вы поедете? На часы взгляните! Уж найду место вас уложить.
— А твой?
— Объясню. Нечего шляться до утра. Вы мне лучше скажите, какие именно доказательства нужно представить Исе.
Дядя Леня разлил нам с ним коньяк, мы молча выпили, не чокаясь и не поднимая никаких тостов, потом дядя Леня заявил, что этому самому товарищу, то есть господину, нужно точно знать, кто именно отдал приказ на взрыв клуба: Багаев или мой отец. Или оба вместе? Или это личная Сашкина инициатива (что тоже исключать нельзя)? Далее. Договоренность отца с Багаевым (если она была) — одно дело. Но то, что отец знал, что в тот вечер в клубе будет происходить важная встреча с заезжими эмиссарами, и тем не менее пошел на подобное преступление — совсем другое.
— С заезжими эмиссарами? — переспросила я.
Дядя Леня пояснил, что вторая, элитная половина «Сфинкса» (именно «Сфинкса», а не одного из других клубов) использовалась как нечто типа базы Равиля Байрамгалина. Все деловые встречи проходили там, гостей принимали там, сами веселились тоже там. На ту среду был сделан особый заказ — ждали каких-то дорогих гостей из другого города.
— И они прибыли?
Дядя Леня кивнул с хмурым видом.
— И все…
Он опять кивнул.
— Повезло только Исе, — добавил только, а потом пояснил, что именно Иса должен был в тот вечер развлекать дорогих гостей, Равиль планировал для себя нечто другое. Но Иса по пути в клуб попал в аварию (я не стала говорить дяде Лене, что уже слышала об этом — пусть рассказывает, наверное, ему известно больше подробностей, чем уборщице Любе) — и загремел в больницу, час находился без сознания. Авария была случайной, на перекрестке кто-то там в него врезался. Естественно, он не мог ехать на встречу. Водитель погиб на месте. Один из двух телохранителей, остававшийся в сознании, тут же связался с Равилем и объяснил ситуацию. Равиль бросил свои дела и поехал в «Сфинкс». Дядя Леня еще очень удивился, его увидев: его предупреждали, что будет Иса.
В общем, в ту ночь Иса, можно сказать, дважды избежал смерти.
— Дядя Леня, а он сам не мог?..
— Нет, исключено, — сказал Леонид Тарасович. — Убивать своих? Никогда. Ему и так в последнее время несладко пришлось. Это я по своим каналам выяснял. Но авария в самом деле была случайностью — доказано. Не только нашими правоохранительными органами. И Исе же теперь отдуваться и перед родственниками гостей, и перед своими людьми здесь. И он отдувается. Правда, Иса — молодец… Выбрал правильную линию. Очень жесткую. Силу всегда хорошо понимают. Он мгновенно взял руководство на себя. Поклялся отомстить и действует уже в этом направлении. И еще одну хитрую вещь придумал…
Все в городе были уверены, что Равиль остался жив. Дядя Леня поразился, узнав об этом: он-то его точно видел в клубе. Но про то, что на встречу вместо Исы едет главный, знали всего несколько человек. Все, кто сопровождал Равиля, мертвы. Тот телохранитель Исы, что звонил Равилю, попал еще в одну аварию — со смертельным исходом. Так что в настоящее время Иса управляет как бы от имени Равиля… Который вроде бы временно не хочет появляться на людях в связи с тем, что на него готовятся несколько покушений. А он из подполья руководит действиями своих людей, обязанных отомстить за смерть товарищей и гостей. Чем они сейчас активно и занимаются.
— А Багаев не мог желать взорвать Равиля? — уточнила я.
— Вполне. Но он не мог знать, что Равиль в ту ночь появится в клубе. Если только бомба, конечно, была не радиоуправляемая. Тогда после поступления определенной информации… Или после появления Равиля в клуб приехал твой милый друг Сашенька и все сделал, как требовалось. И тебя заодно спас. Такой расклад тоже вполне возможен. Вот это-то и надо выяснить. Иса дорого заплатит за точную информацию. Зачем взорвали, кого именно взрывали, кто отдавал приказ. Тогда клубы — мои. Ксения, я месяц этим занимаюсь! Думаешь, так легко дается? В особенности если самому лично в большинство мест нос казать нельзя? Я же, насколько ты помнишь, — покойник.
Меня интересовало, выходил ли Иса на моего отца. По идее, судя по тому, что я услышала, он давно бы должен взять его за определенные части тела…
Дядя Леня хмыкнул и рассказал еще более любопытные вещи. После взрыва мой отец пожелал вступить в соглашение с Исой! Сам к нему прибежал и стал лизать задницу. Но неизвестно — по собственной инициативе или так было задумано изначально совместно с Багаевым. Теперь отец вроде бы желает активно дружить с Исой и просит защитить его от Багаева.
— И что по этому поводу думает Иса?
Дядя Леня усмехнулся и заявил, что, по его мнению, Иса вообще никому не верит, русским в особенности, а моему отцу — тем более, хотя пока его не тронул, только слушает, что тот скажет.
Я задумалась. А не могли ли за мной следить люди, подосланные Исой? В тот раз, когда я впервые заметила слежку? И не могли ли они первыми пытаться вскрыть замок? А потом или увидели подъезжающих к дому людей Багаева (и поэтому бросили попытки с замком, а совсем не от моего обещания вызвать милицию), или получили какой-то приказ по рации.
Леонид Тарасович также считал, что в Багаева могли стрелять и люди Исы. Возможно, просто пугнуть хотели. Кто знает этих восточных граждан… А может, с подачи моего отца Иса так решил. Или они вместе решили — в смысле мой отец и Иса. Кто ж признается?
— Ладно, Ксения, утро вечера мудренее. Давай ложиться.
Я отправилась стелить дяде Лене на диванчике.
Глава 13
Саша не вернулся и на следующее утро, и до тех пор, пока мы с дядей Леней находились в моей квартире. Я начала беспокоиться. А вдруг его убили на самом деле? Ведь такое вполне могло случиться. Куда он повез моего отца? Следил ли кто-то, как он выводил его отсюда? А если тут поблизости находились отцовские гоблины? Ну и прихватили Сашку…
Вскочив с кровати, я развила бурную деятельность. Вытащила телефонный аппарат на кухню, чтобы не будить сладко спящего и похрапывающего дядю Леню, позвонила в свою старую квартиру, нарвалась на Ирку, мы с ней поорали друг на друга, но, несмотря на ее вопли, мне удалось выяснить, что отец так и не появлялся и ей ничего не сообщал. Она, можно сказать, сделала работу, которой я планировала заняться в ближайшее время: обзвонила все места, где мог быть отец, причем не по одному разу, а Ирка, как я догадывалась, лучше меня была осведомлена насчет этих самых мест. Никто не слышал и никто не видел. Это вселяло надежду на доброе здравие Сашки, если, конечно, его не прихватили на пару с моим родителем.
Например, Иса, пока неизвестный мне лично. Или господин Багаев, вернее, его люди. Да и еще, наверное, могли найтись желающие.
Внезапно под моей рукой резко зазвонил телефон. Я схватила трубку. Незнакомый мне мужчина вежливо извинился за беспокойство и попросил Леонида Тарасовича. Я на мгновение застыла на месте от неожиданности, потом заявила, что господин не туда попал.
Господин вежливо пояснил, что он — художник Коля, у которого Леонид Тарасович сейчас проживает. Назвал адрес. Напомнил про мое вчерашнее появление в их дворе. Сообщил, что Леонид Тарасович ему на всякий случай оставил номер.
— Ладно, сейчас позову, — сказала я и пошла в комнату будить все еще спящего дядю Леню, приговорившего на ночь весь коньяк.
Он вскочил как ужаленный и резвенько поскакал к аппарату, сотрясая брюшком, долго слушал, что говорил Коля, потом сказал, что вскоре приедет.
Повесив трубку, повернулся ко мне:
— Какие-то личности сегодня по двору шныряли. Заходили в тот подъезд, что и ты вчера. Любаша не могла никого вызвать?
— Вам виднее, — заметила я. — Вы ее лучше знаете, чем я.
Дядя Леня задумался.
— Если хотите знать мое мнение, — вновь заговорила я, — то за деньги Люба продаст кого угодно. Хотя о вас она очень хорошо отзывалась.
— Она не в курсе, что я сейчас живу в том же дворе. Но вот про тебя могла донести. Что ты задаешь ненужные вопросы.
Но вот только кому? — хотелось спросить мне. Ведь она отдала мне вчера визитку Исы, которая до сих пор лежит у меня в сумочке. Могла по ходу запомнить телефон? Да зачем он ей? Или у нее еще какие-то номера имелись? Да и как она меня охарактеризует, если кто-то и будет спрашивать? Ей я представлялась Леной, на себя в обычном одеянии не очень была похожа…
Я поинтересовалась у Леонида Тарасовича, что он собирается делать. Дядя Леня думал ехать домой (в смысле в квартиру художника), только ломал голову над тем, как бы ему загримироваться.
С этим делом я была готова помочь и имела для этого возможность, благо Саша прихватил много добра из квартиры тети Вики. Дядя Леня долго смеялся, разглядывая коллекцию. Он решил, что все это Сашкино. В общем, в скором времени Леонид Тарасович потерял свой изначальный облик, прихватил пару баночек с собой (я, естественно, сделала ему такой подарок) и обещал звонить. Телефон свой оставил, предупредив, чтобы спрашивала Колю.
Дядя Леня уехал, а я вышла в магазин, подкупила продуктов, сварила щи, сделала котлеты, затем решила вздремнуть, часа два проспала. Сашки все не было. Куда он мог деться? И я ведь даже не знаю его берлог. Или номера, по которому можно было бы его найти. Сотовый-то свой он сейчас не включает или включает, только когда звонит сам. Не может же покойник брать трубку?
Но я знала телефон его квартиры. А вдруг он решил опять вернуться в ряды здравствующих? Позвонила. Трубку снял незнакомый мне мужчина. Я спросила Сашу. Его сейчас нет, ответили мне. Что-нибудь передать? Нет, сказала я, но мне хотелось бы знать, когда он будет. Не представляю, ответили мне и, в свою очередь, поинтересовались, когда я в последний раз виделась с Сашкой. Да он все не звонит и не приезжает, всплакнула я, вот я и решила позвонить, уходила я от конкретного ответа. Я его жду, я его люблю, а он… Стоило мне начать завывания, как от меня постарались побыстрее отделаться. Значит, скорее всего, это те, кто так же, как и я, ищет Сашку. Или его тело.
Но друзья должны знать все его берлоги, так что, будем надеяться, они смогли осмотреть их все. Но, может, есть что-то еще?
Не порыться ли мне в его барахле? Хотя он и вещал, что это нехорошо.
Порылась — безрезультатно.
Опять послонялась по квартире. Затем посмотрела на часы и решила проехаться в больницу, где поправлял здоровье господин Багаев. Ну не сожрет же он меня, в самом-то деле? И у меня есть вполне веский повод: он — последний, кто видел мою маму живой.
Тщательно наложила макияж, облачилась в черные, обтягивающие джинсы, черный пуловерчик в белую крапинку, из-под которого торчал белый воротничок блузки. Волосики подколола. В общем, выглядела аккуратненько и невызывающе. Пай-девочка. Была мысль прихватить что-нибудь из Сашкиного арсенала, но эту идею оставила, предполагая, что Петра Петровича охраняют надежные ребятки, никого не пропускающие без соответствующей проверки, а меня так вообще могут не пропустить, даже голенькой.
Затем мелькнула мысль изучить тети Викины сокровища. Может, из ее богатств что-то сгодится? Как-то не хотелось идти безоружной в логово врага. После осмотра прихваченного Сашкой из ее квартиры появилась шальная мысль, и я занялась переливанием жидкостей, предварительно надев плотные резиновые перчатки, также прихваченные у тети Вики. В результате в пробной бутылочке для духов у меня теперь хранилась серная кислота, которую я и поставила в своей сумочке. Если будут подвергать досмотру — маленькая бутылочка для духов в женской сумочке вполне обоснованна. Надеюсь, нюхать не станут?
Потом занялась осмотром хирургических инструментов. Скальпель взять очень хотелось, но пришлось отложить в сторону. Единственным, что представлялось возможным, был некий крючок — это я его так называю, медицинское название мне неведомо. В общем, металлическое приспособление, с крючками разной формы по обоим концам. Я не знала его истинного предназначения, вообще не знала, будут ли по мне водить металлоискателем и заглядывать в сумочку, но подстраховаться следовало. Я опустила «крючок» в коробочку с гигиеническими тампонами. Скажу глупым мужикам, что я им тампоны вытаскиваю. Или подцепляю, потому что так удобнее. Пойди проверь.
В общем, к бою я была готова. Спустилась вниз, загрузилась в «Оку» и поехала к больнице. «Хвостов» не заметила.
Молодцы вполне определенной наружности паслись во дворе. Рожи — ни один самый дорогой визажист не исправит. Там же были припаркованы «Мерседес» и «БМВ», из которых двор оглашался звуками музыки, подходящей для молодежной дискотеки, причем такой, где все под кайфом. Но замечаний коллективу охранничков никто из персонала и посетителей больницы явно не делал, чтобы, не дай бог, не оказаться ее постояльцами.
Понимая, что мне нужно хирургическое отделение, я по плану больницы, висевшему в холле напротив главного входа, выяснила, где оно находится, разделась в гардеробе, переобула тапочки и направилась на третий этаж. Пока добиралась, в полной мере насладилась запахами отечественного учреждения здравоохранения: лекарства, хлорка, человеческие испражнения, старая половая тряпка и прочая гадость. При выходе из лифта на третьем этаже встретила симпатичного молодого врача, ухватила за рукав, мило улыбнулась и уточнила, где лежит Петр Петрович Багаев. Врач как-то странно на меня глянул.
— Да мне не он нужен, — пояснила я. — Мой жених его охраняет. Я его уже второй день не вижу.
— А, — кивнул врач и объяснил, как пройти в отсек с платными палатами. По месту дислокации крепких молодцев я определю нужную.
— Ваши там мультфильмы смотрят, — добавил врач.
— Что? — вылупилась на него я.
Врач кивнул и пояснил, что расположившаяся в холле охрана притащила в больницу видеодвойку и крутит там мультяшки вперемешку с боевиками.
Я врача поблагодарила, одарив обворожительной улыбкой, и тронулась дальше, правда, пока еще не решив, что скажу охране.
Но вопрос решился сам собой.
Завернув за нужный мне поворот, показанный врачом, и отметив про себя ослабление неприятных запахов до почти полного их исчезновения (значит, можно за деньги?), я лицом к лицу столкнулась со старшим, который учинял мне допрос в моей собственной квартире.
— Ты? — одновременно спросили мы друг друга.
— Гоблины тебя отпустили? — первой пришла в себя я.
— А ты что тут делаешь? — спросил он.
— Меня зовут Ксения, — представилась я, чтобы уйти от ответа. Не помню, довелось ли познакомиться при нашей первой встрече? Или парень и так знал мое имя?
Его звали Глебом.
Он прижал меня к стеночке (не из мужского интереса, а в рамках своих профессиональных обязанностей), ощупывая тело. У него самого под свитером чувствовался внушительный бугор металлического происхождения.
Глеб свой вопрос повторил. Относительно моих дел я честно ответила, что хотела бы поговорить с Петром Петровичем.
— О чем? — прищурился парень, все еще ощупывая мое тело, теперь, правда, не только из профессиональных обязанностей.
— Пусть это останется между твоим шефом и мною, — ответила я, пытаясь вывернуться из крепких объятий и молясь о появлении кто-то из персонала, чтобы я хотя бы могла попросить о помощи.
— Говори, а то не пропущу.
Я считала, что он и так сделает все возможное, чтобы меня не пустить к Багаеву (только бы вообще отпустил), но я уже решила идти до конца.
— Ну если ты так настаиваешь… Правда, я не уверена, что твой шеф будет рад, что я тебе это открыла…
— Хватит! — рявкнул Глеб, исследуя место чуть пониже моей спины. Не знаю уж, какое оружие он там искал.
— О моей маме, — заявила я, нагло глядя в глаза собеседнику.
— О чем? — промычал он, не веря своим ушам. Его руки даже прекратили свою работу.
Я повторила и попросила доложить обо мне именно таким образом. Глеб начал заводиться, и тут в проеме появился один из его товарищей, по всей вероятности, направившийся на поиски старшего. Охранник опешил при виде нас, прижавшихся друг к другу.
— Э… — кашлянул он. — Извините.
И повернулся, чтобы идти назад.
— Андрюха, стой! — рявкнул Глеб. И руки с моего тела убрал.
В это мгновение к нам присоединилась медсестра (непонятно откуда возникшая) и недовольным властным тоном заявила Глебу, чтобы не забывал, где находится. Глеб стал перед нею извиняться, меча на меня взгляды-молнии. Медсестра сурово его отчитывала, не обращая на меня никакого внимания. Ей было лет сорок, физиономию она имела страшную, тело мощное, а руки сильные и волосатые и молодцев с накачанными мышцами нисколько не боялась, да и вела себя, как хозяйка кабака в дебрях Дикого Запада или строгая воспитательница детского сада с нашкодившими дошколятами. Молодцы не пытались ей возражать, а переминались с ноги на ногу. Послать ее по известному адресу тоже не спешили. Мне хотелось ей поаплодировать, но я сдержалась. Еще было неизвестно, как она может прореагировать на меня.
— Так, нечего тут стоять, — закончила свою гневную речь медсестра. — Давайте на отведенное вам место. Всю больницу вы еще не купили. Прихватизируете — тогда делайте что хотите. А пока — извольте. И телевизор потише сделайте. Больным мешаете.
Затем она повернулась ко мне и сурово оглядела меня с головы до ног.
— Вы к кому пришли, девушка? — поинтересовалась.
— К Петру Петровичу, — промурлыкала я, без тени страха встречаясь взглядом с теткиными внимательными глазами. — Только меня почему-то не пускают. И кричат. И руки распускают.
Глеб хотел открыть рот, но тетка так на него зыркнула, что он предпочел замолчать.
— А вы ему кто? — слегка прищурилась тетка.
— Я лично — никто. Петр Петрович был знаком с моей мамой. Но мама… приехать не может.
Не знаю уж, что подумала тетка, но сказала мне «Пошли!» и первой двинулась по коридору в нужном направлении. Я резвенько затрусила за ней, победно глянув на двух молодцев, пристроившихся рядом. Глеб попытался что-то вякнуть, но тетка его попытку пресекла, заявив, что их компания уже всей больнице надоела. И больных с навещающими пугают. Люди опасаются, что больницу из-за одного пациента взорвать могут. И другие безвинно пострадают. Только и спрашивают у персонала, когда этого охраняемого вылечат. Просят побыстрее. Тогда всем пациентам и их родственникам сразу же спокойнее станет.
Товарищ Глеба попытался вставить, что они должны проверять всех приходящих к патрону. На наличие оружия, добавил Глеб.
— Это он меня облапать хотел, — пискнула я сзади. — И теперь оправдание придумывает.
— Что, я не понимаю, что ли, девушка? — впервые улыбнулась тетка, мне подмигивая. — Все они, кобели, одинаковые. Знаю я эти проверки на оружие. Теперь, значит, так называется? В мои-то годы по-другому говорили…
— Да у нее вы знаете, что может быть? — закричал Глеб, забегая вперед перед теткой и ее перебивая.
— Тебе уже не раз говорили: не ори. Ты лучше взгляни на девушку. Где она могла пистолет спрятать? Вот у тебя сразу видно. А у нее где?
— В сумке, — мгновенно вставил товарищ Глеба.
— На, смотри, — тут же протянула я ему сумку, заметив по ходу, что до этой минуты Глеб сумкой не интересовался, занимаясь исключительно моим телом.
— Чего ты ему даешь? — встряла тетка. — Обойдется. Судят обо всех людях по себе. Отдай сумку девушке! Отдай немедленно!
Тетка так рванула мою сумку, что я забеспокоилась. Но сумка осталась цела. Я тут же повесила ее себе назад на плечо и снова победно посмотрела на молодцев.
Наконец мы вышли в нужный холл, где перед телевизором сидел еще один молодой человек, удивленно вылупившийся на нашу компанию.
Он не нашел ничего другого, как сказать:
— Здрасьте!
Я ему улыбнулась и вежливо поздоровалась, затем вслед за теткой юркнула в палату, за нами последовали Глеб и его товарищ.
Петр Петрович возлежал на довольно широкой кровати и читал газету. Палата оказалась просторной, там, как и в холле, стояла видеодвойка, имелся свой санузел, холодильник, электрочайник, кофеварка. Тумбочка у изголовья была завалена газетами, большой подоконник — экзотическими фруктами, на той, что в ногах кровати, стояла ваза с большим букетом роз.
При нашем появлении Багаев отложил газету в сторону и глянул на честную компанию поверх очков.
— Почему ваши люди зажимают девушек в коридоре? — спросила тетка суровым голосом. — Девушка пришла вас проведать, а ваши охранники под видом досмотра ее тискают? Почему вы их должным образом не воспитываете? Мало того, что шумят в холле, так еще и сексуальными домогательствами занимаются.
— Э… — промычал Петр Петрович, переводя взгляды с охранников на меня, на тетку и обратно, при этом нервно поглаживая лысину довольно внушительных размеров.
Читать бесплатно другие книги:
