Одноклассницы на миллион $ Жукова-Гладкова Мария
– Вы хотите, чтобы эти деньги возвращались в Россию? – искренне удивился Нилов.
– Ты что, перепил, Юрик? – обратился к дружку Олег. – Во-первых, таможне надо на лапу дать, во-вторых, таможня может сообщить кому не надо, потом, если мы вдруг ни с того ни с сего начнем здесь все жить на широкую ногу, у кого-то из серьезных людей могут возникнуть ненужные вопросы. Нет, надо оставить все в этом Цюрихе, продать тут хаты, тачки и сматываться на Запад. Нечего делать в этой стране.
– Согласен, – заявил Нилов. – Посмотрим, по скольку там нам всем набежало, но определенно не хило, раз тот жук полтинник запросил. Хата, тачка… Да, на первое время за бугром хватит. А там обустроимся, посмотрим.
Юра с Олегом кивнули.
– Давайте, мужики, дернем в Штаты. В страну с неограниченными возможностями, как про нее говорят, – предложил Юра. – Чего-то меня эта Швейцария не климатит.
– Надо вначале и Швейцарию посмотреть, – заметил Олег. – Вдруг нам там понравится?
– Правильно, – кивнул Нилов. – Посмотрим, приглядимся. Смотаться всегда успеем.
– Когда ты едешь? – уточнил Олег.
– Девки из турфирмы сказали, что виза будет в понедельник утром. Тогда вечерним самолетом. В среду вернемся. Встречайте с оркестром.
– Встретим, – кивнули мужики. Про открытие их личных счетов они даже не заикнулись, видимо, подобное просто не пришло им в голову, что очень обрадовало Нилова.
Вторым «проектом», по которому работали добры молодцы, был шантаж. Вернее, он начался первым, но в связи с бурным развитием событий отошел на второй план. Однако возможный доход терять никому не хотелось – и так пятнадцать штук уплыло неизвестно куда: то ли к ментам, то ли вернулись к Картушу.
Для шантажа следовало получить немного нового материала, хотя и старый мог еще сгодиться, потому что ребята держали у себя несколько копий отснятых видеокассет и сделанных с них фотографий. Как сообщил приятелям Юра, «голубой» жив, но не совсем здоров – кто-то ему хорошо врезал в глаз – так что в случае чего можно будет еще раз на него нажать, если только Картуш не сменил объект страсти. Но вот Вера почему-то больше не звонила, а когда ребята пару раз попытались позвонить ей, сразу же вешала трубку. Из дома она не выходила. Что-то определенно случилось.
После просмотра на видике какого-то американского боевика, названия которого он не запомнил, Алексея осенило. У Веры Картуш в квартире установлены подслушивающие устройства, и поэтому она боится разговаривать с ребятами! Менты решили поймать шантажиста и записывают все, что говорится! Нилов тут же поделился своей идеей с ребятами. Они начали ругать себя, что не смогли догадаться раньше.
Тот же фильм давал совет, как действовать в подобной ситуации: нужно разговаривать или в ванной, или в кухне с включенной водой. Вода хлещет из крана, а ты тихим голосом обсуждаешь с главной героиней ее проблемы. Только требовалось решить, кто пойдет на непосредственный контакт.
Нилова снова осенило. Он решил попросить об этом Катерину. Ребята вначале воспротивились, не желая ставить в известность постороннего человека, но Леха опять выступил с предложением: написать Вере письмо и дать Кате задание разорвать его на мелкие кусочки или сжечь после того, как Вера его прочитает.
«Запорожцы» сели писать письмо «турецкому султану». Объяснили, что все остается в силе. Интересовались, нет ли нового материала. Обещали в самом ближайшем времени сделать еще одну попытку.
Катя приехала к Нилову в четверг утром. Он в тот день не дежурил на набережной Пряжки. После двух часов непрерывной ласки, поцелуев и прочих приятных вещей Алексей спросил, уедет ли она с ним отсюда навсегда.
Катя в удивлении приподнялась на одном локте.
– Уехать отсюда? – переспросила она. – Куда? И на что мы будем жить?
– У меня будет на что жить. Я решу этот вопрос во вторник. Ты поедешь со мной?
Катя снова положила голову на подушку и посмотрела в потолок. Алексей обнял ее и крепко прижал к себе.
– Ты нужна мне. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе. Я знаю, что ты живешь со своим только потому, что он тебя содержит. Он уже давно не дает тебе того, что могу дать я. А если я смогу еще и обеспечить тебя…
– Но как, Леша? – воскликнула женщина. – Конечно, я давно ушла бы от мужа, если бы знала, как заработать себе на жизнь. Но я ничего не умею делать! Я не пойду торговать с лотка, я не буду мыть полы, да и за какую работу мне будут платить столько, сколько просто так дает муж – только за то, что я его жена?!
– Поедем со мной – и у тебя тоже будет все, что ты захочешь. И даже больше. Так же будешь сидеть дома, только готовить и стирать мне, а не ему! Пусть он остается здесь и кусает локти за то, что не смог тебя оценить! Поедем, Катя!
– Куда ты намерен ехать? – спросила она.
– В Швейцарию.
Катерина очень внимательно посмотрела на Алексея.
– Это очень дорогая страна, Леша. Мы были в Лозанне вместе с мужем года полтора тому назад. Что ты там собираешься делать? И потом, мой мальчик, любые деньги когда-нибудь кончаются. Не забывай об этом.
– Вложим во что-нибудь. Ну пойду опять в охрану. Только там определенно платят больше, чем в этой стране. Нигде люди не живут так погано, как здесь. Перед нами откроются такие возможности…
Катя заставила его замолчать поцелуем. Она считала, что все это розовые мечты молодого парня. Ну откуда у него деньги, чтобы они вместе могли безбедно жить, да еще в Швейцарии? Он хороший мальчик, но непрактичный.
– И когда ты планируешь уезжать? – спросила она только для того, чтобы не обидеть его своим отказом.
– В понедельник.
– В этот?!
Алексей кивнул.
Катерина закрыла глаза и подумала о том, что теряет его. Неизвестно, вернется ли он когда-нибудь. А если вернется, то когда? И каким? Озлобленным от того, что ничего не получилось, что его мечты не осуществились, надежды рухнули. А ей было так хорошо с этим парнем… Она получала то, что давно не давал ей муж. И он был таким ласковым, каким никогда не был Степан. Ну почему она такая несчастная?! Бедная богатая женщина, желающая обожания и восхищения и никогда не получающая их от собственного мужа, а только от молодого жиголо за деньги мужа, проводящего свой досуг в обществе юных леди.
Но теперь Алексей искренне предлагает ей уехать вместе с ним. Что он там еще провернул?
– Я позвоню тебе во вторник, одиннадцатого, – продолжал Алексей. – В крайнем случае в среду. После того, как завершится операция, ради которой я туда еду. Сразу же сделаешь себе визу и купишь билет. Я встречу тебя в аэропорту Цюриха.
– Но…
– Я напишу тебе на бумажке адрес турфирмы. Они мне все оформляют. Купишь тур, чтобы не привлекать особого внимания. Придется потратиться на билет в обе стороны. Не набирай особо много вещей: все купим на месте. Деньги возьми все, что есть дома. Своему записок никаких не оставляй. А то вдруг вздумает нас искать.
Катерина молчала.
– Я люблю тебя, Катя, – сказал Нилов. – Я не смогу там жить без тебя. Ты приедешь ко мне?
Она не могла ответить сразу же.
– Я должна подумать…
Но он ее любит. Услышать эти слова было счастьем для женщины, изголодавшейся по любви и ласке. Она в самом деле серьезно задумалась.
– Я отвечу тебе во вторник, когда ты позвонишь, – наконец сказала Катерина.
Он снова прижал ее к себе и долго-долго любил, пока они в изнеможении не заснули в объятиях друг друга.
Они одновременно проснулись через полтора часа. В окна светило солнце.
– Пора обедать, – заметила Катя. – Я привезла пиццу. Сейчас разогрею в микроволновке.
Женщина вскочила с постели и отправилась на кухню, накинув рубашку Алексея. Он продолжал нежиться в постели, думая о том, что надо еще попросить Катю заглянуть к Вере Картуш и выяснить, что же случилось…
Не задавая лишних вопросов, Катя согласилась заехать, передать письмо, сжечь его, что вызвало у нее на губах улыбку, а потом привезти Алексею то, что даст Вера, если вообще что-то даст.
– Только ты, пожалуйста, не ревнуй меня к ней, – сказал Алексей. – Она вообще-то с Юркой, моим приятелем. Ты его не знаешь. Но теперь все время вешает трубку, когда он звонит. И из дома не выходит. Мы… то есть Юрка, боимся, что ее муж… ну там что-то… Или припугнул, или… Да, и вот еще что: надо включить воду на кухне или в ванной и разговаривать рядом с краном.
– Зачем? – не поняла Катя.
– На тот случай, если муж установил записывающие устройства. Вода заглушит звук или сделает слова неразличимыми. Говорите не в полный голос и…
Кате стало смешно.
– Что за шпионские страсти?! Какие подслушивающие устройства?!
– Это не шутка, – серьезным тоном заметил Нилов. – Представь на секундочку, что твой муж каким-то образом узнал про твои отношения со мной? Что бы он сделал?
Катя задумалась. Ей совсем не хотелось даже в мыслях представлять возможную реакцию Степана. Как собственник, он пришел бы в негодование, узнав, что кто-то еще пользуется его вещью. Собственнические инстинкты у Степана были сильно развиты. По изменяющемуся выражению лица Катерины Нилов понял, что она догадывается о том, что он имеет в виду.
Катя кивнула.
– Хорошо, Леша. Я сделаю то, о чем ты просишь.
Глава 22
Четверг, 6 апреля
Дверь открыл молодой человек вполне специфической наружности и поинтересовался, к кому она и ждут ли ее.
Подготовленная Ниловым Катя ответила, что к Вере и что не предупреждала, а просто оказалась в этом районе по делам и решила заглянуть к старой знакомой, с которой давно не виделась. Теперь кругом только карточные таксофоны, а она практически никогда с улицы не звонит, и поэтому карточку не покупает, так что не смогла предупредить. Ни одного автомата с жетонами в этом районе нет. Просто безобразие.
Молодой человек сообщил, что госпожа Картуш прилегла отдохнуть, но госпожа – как зовут госпожу? – Зайцева может пройти в последнюю комнату по коридору слева. Наверное, госпожа Картуш еще не заснула.
Госпожа Зайцева прошла. Вера Картуш села на кровати. Она уже давно прислушивалась к разговору в передней. Две женщины в удивлении уставились друг на друга. Они когда-то вместе занимались легкой атлетикой, ездили в спортивные лагеря и на сборы.
– Верка? Соцкая?
– Орешина, неужели ты?
– Не может быть.
– Как ты меня нашла?
Первые пятнадцать минут прошли в воспоминаниях о тренировках, соревнованиях, различных поездках и общих друзьях.
«А Катька мало изменилась», – думала Вера.
«Неужели это та самая Верка, с которой мы столько раз вместе были на сборах?» – проносилось в голове Катерины.
Гостья с трудом могла узнать в располневшей женщине с одутловатым лицом худенькую девочку, которую, казалось, ветер вот-вот сдует с беговой дорожки.
Они говорили о своем бывшем тренере, Николае Степановиче, по которому тайно страдали все девчонки. Он обожал ребятишек и свою работу, был настоящим детским тренером, отдававшим всего себя любимому делу. Он проводил с учениками гораздо больше времени, чем с собственными детьми, и учил не только быстро бегать, а пытался воспитать их личностями.
– Где-то сейчас Николай Степанович? – вздохнула Вера. – Жив ли еще? Сколько там ему годочков-то должно быть?
– К шестидесяти где-то, – ответила Катя. – Сборы и соревнования – самые светлые воспоминания моей жизни. Я часто думаю о том времени, когда мы еще учились в школе, а вечерами спешили на тренировки. И хотя часто было тяжеловато, в памяти осталось только хорошее: наша дружная секция, Николай Степанович, поездки в другие города, спортлагерь…
На глазах Веры выступили слезы.
– Мы тогда были такие беззаботные, – сказала она. – Молодые, счастливые, лелеявшие какие-то надежды, мечтавшие о красивой жизни…
Вера махнула рукой.
– Пойдем-ка выпьем за нашу встречу, – предложила она. – Так хочется поддать.
И тут Катя вспомнила, о чем ее предупреждал Нилов. От неожиданной встречи у нее словно память отшибло. Она совсем забыла, зачем пришла.
– Пойдем, только на кухню, – сказала она.
– Еще не хватало, – возразила Вера. – У меня пять комнат, а я тебя на кухне принимать буду.
– Пойдем, – настойчиво сказала Катя. – Я там тебе все объясню.
Катерина приложила палец к губам. У Веры округлились глаза: она ничего не понимала, но тем не менее первой направилась на кухню, указывая дорогу.
Катя включила воду чуть ли на полную мощность.
– Ты чего… – начала Вера и запнулась.
– Не исключено, что у тебя в квартире установлены подслушивающие устройства, – тихо сказала Катя, стоя рядом с раковиной. – Меня о них предупреждали, однако я совсем забыла об этом, увидев тебя. Но, пожалуй, мы ничего такого еще не сказали.
– Но я думала, что только в телефоне…
Вера удивленно смотрела на старую знакомую. Потом до нее медленно начало доходить, что Катька, по всей вероятности, появилась здесь не просто так. Она же, судя по ее реакции, совсем не ожидала встретиться с Верой…
– Кать, – обратилась она к гостье, – а зачем… Кто…
– Давай сядем, – предложила Катерина, пододвигая табуретку к раковине.
Вера последовала ее примеру.
– Да, признаюсь честно, я не ожидала увидеть тебя. Я не знала, что Вера Картуш – это Вера Соцкая. Меня… попросил зайти к тебе один человек. Насколько я поняла, по просьбе своего друга, с которым ты… встречалась. Вот письмо.
Катя открыла сумочку, порылась в ней и протянула конверт Вере. Та молча взяла его в руки, но не стала сразу же открывать, а продолжала слушать гостью.
– Ты должна прочитать то, что там написано, – Катя кивнула на конверт, – и разорвать листок на мелкие кусочки, а потом сжечь. Я дала слово, что прослежу за этим. Оно не должно попасть в чужие руки.
Вера открыла конверт, прочитала записку и разрыдалась горючими слезами. Катя вскочила с табуретки и прижала ее к себе, потом стала гладить по голове. Вера уткнулась ей в живот. Поток слез не прекращался.
– Катька, – наконец подняла на нее заплаканные глаза Вера, – сходи, пожалуйста, в гостиную. Вторая по коридору направо. Там початая бутылка «Столичной» стоит у телевизора. Принеси. Из серванта возьми рюмки. Сходишь, ладно?
Катя кивнула и отправилась в гостиную.
Просторная комната метров тридцати—тридцати пяти была обставлена кожаной мебелью. Все было очень дорогим и свидетельствовало о богатстве хозяев. Однако тонко чувствующей красоту Кате интерьер показался полнейшей безвкусицей. Огромный широкоэкранный телевизор стоял на специальной тумбе.
Рядом с телевизором стояла литровая бутылка «Столичной», опустошенная на треть. Катя взяла ее, достала из серванта, до отказа забитого хрусталем, две рюмки и вернулась на кухню.
Вера перечитывала письмо.
– Нашла? – спросила она у Кати и тут же увидела у нее в руках водку и рюмки. – Поставь на стол. А, нет, он далеко от раковины. Давай еще одну табуретку пододвинем.
Катя пододвинула табуретку и поставила на нее бутылку и рюмки.
– Пошукай чего-нибудь в холодильнике, – попросила Вера.
Катя достала баночку польских огурчиков, болгарский лечо, порезала хлеб, приготовила тарелки и вилки.
Вера тупо смотрела на лист бумаги.
– Давай закончим с этим письмом, – предложила Катя.
– Они сказали сжечь? – уточнила Вера.
– Да, – кивнула Катя, удивленная множественным числом местоимения.
Вера разорвала лист на мелкие кусочки, положила их на блюдце и поднесла спичку. Когда от обрывков бумаги осталась только зола, Вера поставила почерневшее блюдце в раковину.
– Разливай, – попросила она Катю.
– А запивка у тебя есть какая-нибудь? – спросила гостья.
Вера пожала плечами.
– Взгляни в холодильнике. Не знаю. Я пью так.
– Ты не знаешь, что стоит у тебя в холодильнике? – искренне удивилась Катя.
– А ты что, сама занимаешься хозяйством? У тебя нет домработницы? – также искренне удивилась Вера.
– Муж хотел нанять, но я отказалась. Я хочу быть хозяйкой в своем доме, – объяснила Катя. – А если не заниматься хозяйством, то что вообще делать? К тому же я люблю готовить.
Вера смотрела на нее так, словно Катя только что прилетела с Марса.
– Ты сама готовишь?! У тебя что, вообще нет прислуги?
– Нет, – покачала головой Катя.
– Да, они все вороватые, конечно, – заметила Вера. – Но мой так счета проверяет, что тут же ставит на место. У него не забалуешь. – Она горько усмехнулась. – А чем твой занимается?
– Металлом торгует. А твой?
– По молодым шлюхам носится, – с ненавистью выдала Вера. – Мухлюет с чужими деньгами. А мне, сукин сын, даже на булавки не дает! Каждую шмотку надо вымаливать! Но теперь я ему покажу. Он уже задергался. Но, видно, мало досталось. Я считала, что он мне сразу же выдаст сколько-то на руки. Да и ребята должны были заплатить, но там что-то сорвалось. И опять по вине моего гада. Ментов подключил, мерзавец. Но ничего, он у меня еще попрыгает. Ладно, давай выпьем. За встречу!
Женщины чокнулись. Вера осушила рюмку одним глотком, откусила кусок огурца и тут же снова наполнила свою рюмку.
– Ты чего так медленно? И почему не до конца? – спросила она Катю.
– А у тебя нет случайно какого-нибудь ликерчика или наливки? Я, честно говоря, не привыкла пить водку. В особенности не запивая.
– Ну ты слабачка. Слушай, сходи в комнату. Там бар в стенке. Всего до беса. Выбери, что понравится.
Катя снова отправилась в гостиную. Такому выбору мог позавидовать любой ресторан. Дорогие вина (даже из Новой Зеландии!), коньяки, французское шампанское, виски, джин… Что угодно для души. Катя взяла американский шоколадный ликер.
Вера посмотрела, что она выбрала, и усмехнулась.
– Чисто по-женски. А я вот водочку. Как истинный медик. Я ведь, кстати, медсестра по специальности. Только давно все забыла. Уже столько лет сижу дома. Не представляю, как можно работать, вставать утром…
– А ты не провожаешь мужа на работу? Не готовишь завтрак… Ах да, ты же говорила, что не готовишь. У тебя домработница-то когда бывает?
– Да все время она здесь, стерва. Сегодня просто ее выходной. Четверг. Мой самый любимый день на неделе. Понимаешь, она на моего мужа работает. Кто платит – тот и заказывает музыку. Его шпионка. Тварь. А теперь он еще и цепного пса у двери посадил. Ну ты же видела этого мордоворота. Ему строго-настрого приказано не выпускать меня из дома. Он и не выпускает. Слава богу, тебя впустил. Ох, убила бы их всех. Цианистого калия бы сама им поднесла, ублюдкам.
Пока гостья ходила за ликером, Вера уже успела осушить и вторую рюмку. Хозяйка налила Кате ликеру, а себе снова водки. Катя положила на тарелки лечо. Женщины чокнулись.
– Давай за нас с тобой, – сказала Вера.
Вера тут же опрокинула в себя рюмку. Катя медленно потягивала вкусный ликер.
– Ты очень здорово изменилась, Вера, – наконец сказала она.
– Еще бы! – воскликнула хозяйка. – Сколько лет мы с тобой не виделись? С семнадцати, когда я спорт бросила. Больше никогда не пересекались? Ах нет, я же на соревнования пару раз приходила. Ты тогда еще бегала. Вот и все. Я теперь не та девочка с широко открытыми глазками, мечтавшая о красивой жизни, богатом мужике, кольцах и серьгах с бриллиантами, немыслимых шмотках, заграницах. Все это было. Но ушла молодость, черт побери. Жизнь стала какая-то собачья, Катька. Ты даже не представляешь. Давай еще выпьем.
– Он что, тебе вообще денег не дает? – поразилась Катя.
– Нет! Не дает! Жмот! Гобсек трахнутый. Он же денежный мешок, но этот мешок для меня завязан морским узлом. И не хочет развязываться, хоть ты тресни. Но я ему уже продемонстрировала, как я буду зарабатывать деньги, если он мне сам давать не будет. Когда я за него выходила, думала, что всем покажу… А в результате? Да, моя дочь от первого в Америке учится на его деньги. Первый – золото был по сравнению с этим. Угораздило же утонуть по пьянке. Но Светка и здесь бы поучилась. Наше поколение и не думало ни про какие Америки с Австралиями. А мне… мне все вымаливать приходится, Катя!
Вера отхлебнула глоток водки прямо из бутылки, прожевала кусок огурца и продолжала:
– Он говорит, что мне достаточно двух вечерних платьев. Они старые, три, если не четыре года назад куплены. Конечно, теперь достаточно. Я никуда не хожу. Раньше хоть его сопровождала. Теперь тоже иногда бывает, но крайне редко. Он всюду со своими шалавами появляется. Им и покупает барахло. Для поддержания своего имиджа. Не потому, что он такой щедрый, а чтобы партнеры его судили о нем по одежке и украшениям сопровождающей его леди, по-русски – суки. Но я ему новый имидж обеспечила. Запрыгал, как горный козел. Завертелся, как грешник в аду на сковородке. Но это ему на пользу, тренировка. Его ведь даже в ад могут не взять.
Катя пораженно слушала этот монолог. Ее Степан давал достаточно денег на хозяйство, на шмотки, на всякие мелочи. Только бы отстала побыстрее. Но он не давал того, чего больше всего хотела Катя, – душевного тепла, общения, ласки. После того как ей около года назад, краснея и бледнея, пришлось сходить к анонимному врачу, потому что Степан принес домой подцепленную у какой-то проститутки гадость, Кате он стал противен физически. Она предложила разные спальни – благо площадь позволяла. Муж тут же согласился. Но ни о каком разводе речи не шло.
Катя почувствовала себя счастливой, когда появился Алексей. Она совершенно случайно познакомилась с ним в универсаме. Катерина никогда не думала, что сможет вот так спокойно, без малейших угрызений совести изменять мужу. Она сразу поняла, что Алексей делает это за деньги, зарабатывает на богатых женщинах, но потом сердцем почувствовала, что он тоже начал к ней испытывать определенные эмоции, какие-то деньги он продолжал брать, но всегда говорил ей, что берет плату с ее мужа за то, что тот не выполняет должным образом свои обязанности.
И вот теперь Алексей предложил ей уехать вместе с ним. Навсегда. Катя понимала, что в постели он отдает ей всего себя, он искренне ласкает ее, его волнуют ее чувства. Такое не делают за плату, каким бы профессионалом ты ни был…
Вера подлила ей ликеру и плеснула себе водки.
– Давай, что ли. За деньги. Чтобы они у нас всегда были.
Женщины выпили. Вера откусила кусок хлеба, утерла рукавом снова выступившие на глазах слезы. Катя молча смотрела на нее.
– Вот так и живу, Катька. Ты-то как? И… Слушай, а ты что, знакома с Юркой?
Катя покачала головой.
– Нет, Вера, не знакома. Я… знаю его друга. Они, видимо, решили, что мое появление у тебя не вызовет подозрений… у твоего мужа. Все-таки мы ровесницы. К тебе зашла подруга. Потому что если бы здесь появился молодой человек…
– Молодцы парни! – воскликнула Вера. – Они вообще молодцы. Юрка – просто подарок судьбы. Когда он предложил мне это дело, я готова была плясать от радости. Я ждала этого дня всю жизнь!
Катя внимательно смотрела на старую знакомую. Вначале она думала, что у Веры с Юрой – примерно то же, что у нее с Алексеем. Какая-то вариация одной мелодии. Но теперь выяснялось, что здесь что-то большее…
– Ты его любишь? – спросила Катя.
– Кого – его? – не поняла Вера.
– Юру.
Хозяйка расхохоталась и долго не могла успокоиться. У нее из глаз снова брызнули слезы – но теперь по другой причине.
«Да она же истеричка, – пронеслось в голове у Кати. – То плачет, то смеется. С нервами точно не все в порядке. Ее лечить надо».
– Катька, ты ничего не понимаешь, – заявила Вера. – Но я тебе все объясню, раз парни не поставили тебя в известность. К тому же они не знают всех деталей. Я не стала бы все рассказывать мужикам. А тебе расскажу. Мне надо перед кем-то выговориться. Кстати, а ты с кем из них? С Олегом или с Лехой?
– С Алексеем.
– Он мне меньше всех нравится. Как мужик, – сообщила Вера, но, увидев выражение лица Кати, добавила: – Да не спала я с ним, успокойся. И без него мне хватило. Я говорю в общем и целом: внешность там, тело…
Вера снова плеснула себе водки. Катя сама добавила ликеру.
Они выпили. Катя вопросительно посмотрела на Веру.
– Ну так вот. Юра раньше работал на моего. Мой его выгнал за шашни с секретаршей. Кобелина старый. Всех баб ему надо перетрахать. Юра, естественно, любви к моему не испытывал. Уж не знаю, откуда парни выяснили, что я тоже только и думаю, как бы ему насолить за все оскорбления, которые мне пришлось пережить…
– Он тебя оскорбляет?
– Не то слово! – Вера замолчала и спросила:
– А твой что?..
Ей не потребовалось заканчивать фразы: Катя и так поняла, что хотела узнать хозяйка квартиры.
– Он просто не обращает на меня внимания, – вздохнула она. – Как на прислугу. Я подаю, убираю. Мы практически не разговариваем. И у нас разные спальни. Уже год.
– М-да, – медленно произнесла Вера. – Я теперь понимаю, что совершила ошибку. В том плане, что вышла за денежный мешок. Встретила бы нормального мужика, обычного парня, жили бы с ним душа в душу…
– Вера, – перебила ее Катерина, – а ты уверена, что смогла бы жить с «обычным парнем» после того, как привыкла ко всем этим благам? – Катя жестом обвела кухню, стараясь включить в него все.
– Не нужно мне ничего этого, – вздохнула Вера. – Понимаешь, ничего не нужно. Все опостылело. И, как я тебе уже говорила, денег-то у меня на расходы просто нет! Не выдает мой гад. Считает, что на меня незачем тратиться. Продукты эта его шпионка закупает. Баба Яга, Змей Горыныч и Лиса Патрикеевна в одном лице. Он больше платит бабе, которая шпионит за его женой, чем самой жене. Было бы к кому – ушла бы. Честно говорю, Катька, не задумалась бы даже. Чтоб эта сволочь подавилась своими деньгами. Ушла бы к мужику, который на свою зарплату не может нанять ни прислугу-шпионку, ни цепного пса-охранника, ни шалав молодых развлекать.
Катя молчала. Она бы тоже ушла от своего. И теперь все больше и больше склонялась к мысли, что надо уходить. Главное, есть куда. Только вот позвонит ли Леша во вторник? Катя решила, что должна хоть немного пожить для себя. Пусть год, пусть месяц. Но узнать счастье. А потом… Не надо думать о том, что будет потом. Она практически решила ехать в Швейцарию.
Вера откусила кусочек огурца, встала и, покачиваясь, направилась к холодильнику, порылась там и достала кастрюлю.
– Пожрать чего-то существенного захотелось, – сообщила она. – Сейчас мясо разогрею.
– А макароны или картошка у тебя есть? – спросила Катя.
Вера остановилась в раздумье посреди кухни, потом дико расхохоталась и сообщила:
– А не знаю. Понятия не имею. Поищи в холодильнике.
Катя нашла тушеное мясо и картошку и взяла на себя приготовление закуски. Вера опять опустилась на табуретку и закрыла лицо руками.
Гостья уже не спрашивала, где стоят тарелки, сама нашла их, разложила мясо с картошкой, пододвинула еще одну табуретку и поставила на нее еду. Вера вновь наполнила рюмки.
– Давай за… мужиков, что ли. За нормальных. Если остались еще такие, конечно. Есть еще нормальные мужики, Катька?
– Есть, – сказала Катерина и почему-то подумала о Леше.
– У тебя есть? – спросила Вера.
Катя молча кивнула и посмотрела в глаза старой знакомой.
– Так какого черта ты живешь со своим ослом? Бросай его к такой-то матери! Лет-то нам по скольку? Не останется времени на наше бабье счастье! Рви, пока еще не слишком поздно.
– Я вот все думаю, Вера… – призналась Катя.
– Чего тут думать, черт побери?! Уходи. Если тот, второй твой, предлагает, не думай. Это я тебе из своего печального опыта говорю. Или не предлагает?
– Сегодня предложил, – сказала Катя.
– Уходи, – повторила Вера. – Пусть подавятся наши благоверные своими деньгами. Господи, я так жалею, что мамы больше нет. Я бы к ней в Горелово уехала. Она ведь так и умерла в бабушкином доме. Как на пенсию вышла, туда перебралась. Дом сейчас пустой, заколоченный стоит. Мама Вовочку сразу же раскусила, предупреждала меня. Я, дура, не слушала. Красивой жизни хотела. Вот и получила. Сейчас бы уехать жить в деревню! А если бы мужик появился… Это вообще был бы идеальный вариант.
– А разве Юра… – начала Катя.
Вера махнула рукой.
– Это были деловые отношения. И они еще, видимо, продолжатся. – Вера кивнула на покрытое золой блюдце, стоящее в раковине. – Парни предлагают работать дальше.
– Работать? – не поняла Катя.
– Ах да, ты же ничего не знаешь. А кто попросил тебя передать мне письмо? – Катя уже собралась отвечать, но Вера вспомнила. – Леха. Ты говорила. Я уже не очень хорошо соображаю. Выпила, наверное, лишку. – Вера снова пьяно расхохоталась. – К Юре не уйти. Не нужна я ему. Но если бы позвал – и к нему пошла бы. Мы моего нагреть задумали. Парни, конечно, в первую очередь хотели деньги получить, я – отомстить своему. Но и денежки очень кстати были бы. И Юрка тоже моего гада проучить хотел.
– Но что вы сделали? – недоумевала Катя.
Вера молча налила себе еще водки, не дожидаясь Кати, выпила залпом и рассказала:
– Ребята засняли меня на пленку. На видео. Я там речь толкаю задушевную. О своей собачьей жизни с этим мерзавцем. О том, что он из себя представляет. Потом они меня научили камерой пользоваться, сказали, как ее установить надо, чтобы сама работала. Конечно, она не каждый раз оказывалась сфокусированной: она стояла между книгами в стенке, а мой ведь не всегда находился под нужным углом. Потом ребята и вторую камеру дали. Одну я в гостиной поставила, вторую в спальне. Засняла своего во всей красе: как он орет с красной рожей, плюется слюной, срывает на мне свою злость. Он даже не догадывался, что стал кинозвездой. Еще очень удачный кадр был, когда он мне врезал…
– Удачный? – ужаснулась Катя.
– Ты не понимаешь. Для фильма удачный. Я тогда его еще специально к середине комнаты подтолкнула, откуда его рожа полностью в объектив попала. Искаженная ненавистью. Он в тот раз матюгался, как сапожник, и мне врезал. Сцена получилась… – Вера даже причмокнула. Катя решила, что она здорово напилась. – Законное изнасилование тоже осталось для потомков. Но это еще не все! Я парням пожаловалась, что денег совсем нет. Они мне, кстати, за работу три штуки обещали. Три – накладные расходы, им по три за работу. Вот пятнашка и набежала. Но мне сразу же чего-то хотелось. Чего было ждать, пока мой раскошелится? Они мне тогда предложили в порнухе сняться. Чтобы добавить колорита. Я и снялась. С Юрой. Он тоже речь толкнул. Что, мол, старый говнюк жену не удовлетворяет, то есть меня, я поддакивала, приходится жене на сторону идти. Муженек себя на работе растрачивает. С секретаршами и прочими молодыми потаскухами. Юрку мой выгнал за роман со своей секретаршей, на которую сам имел виды. Потом парни его на улице засняли с юной шалавой. В норковой шубе, тварь. Смотрит на него влюбленными глазами. Фильм получился… На Каннском фестивале бы точно первое место взял.
Но Вера еще не знала про вторую кассету, которую получил Картуш…