Камень судьбы Туров Тимур

– Но, Учитель… – Акунд растерянно глядел на старика.

– У нас осталось совсем мало энергии… – печально произнес Крица. – Сам знаешь, проблемы. – Он метнул на человека косой взгляд. – Экономим, как можем.

Глеб судорожно сглотнул – он все никак не мог привыкнуть к облику сатра. Козлоногий старик, если верить словам Акунда, был самым мудрым и опытным магом среди этих жутковатых созданий. Но и он оказался не в силах помочь девушке, заколдованной («Заколдованной! Да возможно ли такое?!» – разум отказывался верить, но и глаза, и уши уверяли в обратном) каким-то неведомым магом, злобным волшебником, возможно, той дьявольски красивой женщи…

«Сатрессой, – поправил себя Глеб. – Сатра и сатрессы – так они себя называют».

– Пока ее жизни ничего не угрожает, – продолжил Крица. – Но я ясно вижу «темную удавку», что охватывает шею этой девушки. Проследить, в чьих руках сейчас конец заклинания, я не в силах. Если же попробовать разорвать магическое вервие, она может умереть…

Заметив, что Глеб при этих словах вздрогнул, старик взял со стола золотой колокольчик и потряс им. На мелодичный звон явился молодой сатра, облаченный в темно-зеленый замшевый костюм.

– Я слушаю вас, Учитель.

– Иппий, принеси нашим гостям вина и что-нибудь для подкрепления сил – у них за плечами тяжелые деяния.

– Да, Учитель, – наклонил аккуратно причесанную голову сатра и исчез за бархатной портьерой.

Крица проводил его взглядом и обратился к Глебу и Акунду:

– Давайте-ка, друзья мои, присядем. И вы обстоятельно, по возможности избегая эмоций, расскажете мне обо всем, что с вами произошло.

Они говорили по очереди – сначала Глеб, потом Акунд, затем снова Глеб, а Алексей вставлял комментарии и реплики, которые прояснили некоторые неясные самому Глебу моменты. Например, выяснилось, что Акунд нарочно оставил его в бункере, уверенный, что Глеб выберется и приведет сатра к убийцам Ксенфа.

– Я хотел найти эту мразь, Учитель, – виновато пробубнил Акунд.

– Почему же ты не сообщил обо всем старейшинам клана? – спросил Крица.

Здоровяк помрачнел, опустил голову и еле слышно произнес:

– Я – приемный ребенок клана. Никто не знает, кто была моя мать, не говоря уж об отце. У меня нет никаких шансов даже основать семью – ни одна сатресса из приличного рода не свяжет свою судьбу с сиротой. Маг я слабый, и это тоже плохо. Выследив убийц Ксенфа, я надеялся на деле доказать… В общем, я все еще подумываю, чтобы обратить на себя внимание Базэла, попасть в службу безопасности клана. Он однажды отказал мне, и теперь, когда появилась такая возможность… Гордыня подвела меня, Учитель. Простите…

– Тебе не следует просить прощения у меня, – спокойно сказал старый маг. – Проси его у Всеотца сатра и своей совести. Впрочем, мне вполне понятны чувства, что двигали тобой. Скажу больше – я не осуждаю тебя. В конечном итоге твое желание обрести положение в клане не более чем попытка устроить собственную судьбу, а она, как известно, благоволит смелым. Не будем больше об этом, вернемся к вашей истории. Уважаемый Глеб остановился на встрече с прекрасной сатрессой…

– Да уж, прекрасной, – усмехнулся Глеб. – В первые мгновения она действительно показалась мне совершенством. А потом чуть не убила. «Дай!» – говорит, руку тянет и давит, давит, как бетонная плита…

– Эта сатресса напичкана магией, Учитель, – подхватил Акунд. – Но я заметил странную вещь, когда она во время схватки на мгновение открылась, – ее тело Силы деформировано, на нем имеется множество бугров.

– И это значит… – несколько менторским тоном произнес Крица.

– И это значит, что она использует артефакты, причем не простые, а вещицы из вживленных в тело, – закончил Акунд и улыбнулся, глянув на старого мага – мол, как ответ, правильно? – Такие на каждом углу не валяются.

– Вижу, что за годы, что прошли после того, как ты покинул Обитель, разум твой не окостенел, Акунд, – Крица расплылся в довольной улыбке. – Это похвала не только тебе, но и всем нам, твоим наставникам. Приятно осознавать, что мы недаром ели свой хлеб, хотя, когда ты учился, мы порой думали иначе. До меня доходили слухи, что ты ведешь, мягко говоря, низкий образ жизни – любовные похождения с женщинами, в том числе и «коричневыми», пирушки, драки… Но вместо гуляки и бретера я вижу перед собой сильного и думающего сатра, которого можно рекомендовать в службу безопасности клана.

Алексей просиял, хотел что-то сказать, но Крица мягким жестом остановил его:

– О твоей судьбе, Акунд, мы поговорим после. Сейчас я хочу услышать, что было дальше…

Поведав магу о перипетиях столкновения с охотящимися за изумрудом убийцами Ксенфа, Глеб и Акунд наконец умолкли.

– Выходит, изумруд ныне находится не у вас, уважаемый Глеб? – горестно всплеснул руками Крица. – Это очень, очень плохо! У меня есть все основания предполагать, что именно этот камень и есть тот артефакт, что использовал Ксенф из Ксенфов, чтобы… Впрочем, это слишком важная тема, чтобы касаться ее сейчас. Мы сделаем вот что: отправимся за изумрудом. Но сначала вы подробно опишете мне эту странную компанию убийц – чтобы победить врага, нужно располагать максимумом информации о нем…

Они вновь, стараясь не забыть ни одной детали, поведали старому магу о прекрасной незнакомке-сатрессе и ее подручных.

– Так-так-так… – Стуча копытами, Крица прошелся от кресла до окна и обратно. – Боевые маги маах’керу, до этого были «коричневые» – и все это под началом мага-сатрессы… Хм… Странно, странно. Быть может, вы запомнили еще какие-либо приметы, обратили внимание на необычные подробности? Акунд? Глеб?

– Да для меня всё здесь… ну, за этой вашей Пеленой, состоит из необычных подробностей, – устало ответил Глеб.

Акунд ничего не стал говорить, лишь молча покачал головой.

– Стойте! – вдруг хлопнул себя ладонью по лбу Глеб. – Когда они набросились на Алексея… на Акунда, я хотел сказать, эта садистка что-то крикнула… Какое-то странное слово… Силибирия… Силипирия… Нет, там еще была буква «Т» в середине…

– Как-как? – оживился Крица. – Одну секунду, разрешите, я помогу вам…

Седой сатра сделал несколько пассов, от его рук потекло голубое сияние. Холодные ладони легли на виски Глебу, и тот вдруг точно на мгновение перенесся назад во времени, очутившись в проклятом подъезде. Визг затянутой в кожу ведьмы ударил по ушам:

– Силлипитирья!

Теперь Глеб очень точно воспроизвел слово, и оно яростно зазвенело в тиши кабинета. Крица охнул, отшатнувшись.

– Точно, все так и было, – кивнул Акунд. – Что это значит, Учитель?

– Позвольте, молодые люди…

Крица прошел к темным полированным книжным шкафам, отпер дверцу и некоторое время разглядывал переплеты старинных книг, теснившихся на полках. Наконец он удовлетворенно воскликнул и вытащил одну из них:

– Вот! То, что надо. Посмотрим на букву «С»…

Под узловатыми высохшими пальцами сатра замелькали страницы. Глеб увидел, как пляшут в уголках тщательно прорисованные буквицы. «С» выглядела как натянутый лук с птичьим пером вместо стрелы.

– Это «Криптобиблония», книга учета необъяснимых происшествий, загадочных событий и неясных поступков, – прошептал Акунд на ухо Глебу, и тот несколько ошеломленно кивнул.

– Салабория, заклятие, иссушающее очи… Сбан, убийца нерожденных… Сегандропия… Сёх-агавр, проклятие Танцоров… Не то, это все не то… – скользя глазами по строчкам, бормотал Крица и вдруг радостно вскинулся, тыча пальцем в страницу: – Вот! Силлипитирья! Итак, слушайте: «Силлипитирья – в переводе с элладийского «мои соболезнования». С такими словами обращались к своим жертвам представители некогда существовавшего на Земле тайного сообщества ассасинов перед тем, как лишить их жизни. По непроверенным данным, само сообщество также именуется «Силлипитирья». Последний раз появление бойцов «Силлипитирьи» было зафиксировано «бесцветными» во время Десятилетней войны сатра. Как утверждается, нанимателями ассасинов выступал клан Ксенфа».

Крица отложил книгу, и она сама собой захлопнулась, но старый маг не обратил на это внимания. На его морщинистом лице читалось великое изумление. Сведения, почерпнутые из «Криптобиблонии», настолько поразили Крицу, что он поднял палец к виску, да так и замер у стола, погрузившись в раздумья. Глеб хотел было задать вопрос, но не посмел, слишком уж в глубокое сосредоточение погрузился старый сатра. Акунд, похоже, испытывал те же ощущения. Он сидел рядом ни жив ни мертв.

– Мне надо срочно связаться с Доротом и Стоящим у престола, – наконец вымолвил Крица. – Молодые люди, прошу вас извинить меня – дело срочное, архиважное и не может быть отложено на потом. Вы пока отдохнете в стенах нашей Обители…

Маг шагнул к столу, взялся за колокольчик и вдруг быстро повернулся к окну. С неожиданной для его возраста резвостью Крица бросился вперед, уперся руками в подоконник и уставился на цветные стекла в затейливом переплете, что-то выискивая взглядом.

– Что случилось, Учитель? – подал голос Акунд.

– Нас подслушивают… – еле слышно прошипел Крица, и Глеб уловил в его словах ярость. – Кто-то навел на окно заклятие «длинного уха»! Проклятие! Ну, на это у меня сил хватит…

Ударом кулака маг разбил стекло – разноцветные осколки посыпались на пол – и выкрикнул несколько непонятных слов, одновременно левой рукой бросив в дыру что-то невидимое. Глеб услышал раскатистый гром, и ему показалось, что с ладони Крицы полетели капли воды, устремились куда-то в сторону высившихся за лесом жилых домов. И тут же оттуда, из белой многоэтажки, выметнулась ослепительная молния и поразила старого мага в грудь. Раздался треск ломающихся костей, во все стороны брызнула кровь. Крица вскрикнул и рухнул на пол. Одежда на нем дымилась, из развороченной груди били алые струи.

– Скажите… Дэфтеру… измена… – прохрипел маг, пуская кровавые пузыри, и умолк.

– Учитель! – Акунд бросился к телу Крицы.

Глеб посмотрел в окно и увидел там еще один быстро приближающийся сгусток пламени. Он предостерегающе вскрикнул. Алексей обернулся. Его реакция была мгновенной.

– Ложись! – рявкнул Акунд, сильным ударом подсек Глебу ноги, и Погодин свалился за кресло.

В комнату влетела еще одна молния и превратила «Криптобиблонию», лежавшую на столе, в горстку пепла. Двери кабинета Крицы распахнулись, вбежали двое пожилых сатра и застыли, увидев мертвое тело у разбитого окна. В этот момент от ворот усадьбы по неведомому врагу нанесли удар маги-стражи Обители. Верхние этажи недавно построенного элитного дома-башни, высившегося в полукилометре от усадьбы, исчезли в дымном облаке взрыва…

Гюрза – Вепрю:

Я потеряла троих агентов. Есть информация, требующая уточнения. Необходима личная встреча.

Вепрь – Гюрзе:

Встреча пока невозможна. Прекратите все активные действия. Смерть агентов будет компенсирована.

Стражи Обители привели Глеба и Акунда в большую комнату, расположенную ниже уровня земли. Круглый стол, стулья с высокими спинками, на противоположной входу стене – барельеф в виде дерева, корнями уходящего в земные глубины, а ветвями достигающего небесных сфер. Остальные стены были завешены тяжелыми муаровыми портьерами.

Глеб задрал голову, разглядывая потолок комнаты, сработанный в виде звездного неба. Неведомые мастера разместили на черном лабрадорите драгоценные камни, выложив из них очертания созвездий. Укрытые в стенах светильники подсвечивали рукотворный небосвод, и кристаллы лучились, отбрасывая крохотные разноцветные блики.

– Это Звездный зал, главный покой Обители, – сказал Глебу Акунд. – Сейчас здесь для разговора с нами соберутся все главные маги клана. – Он сделал паузу, воровато оглянулся и добавил: – Молчи об изумруде, понял?

– Но почему? – удивился Глеб. – Они же твои… соплеменники. Они помогут…

– Молчи, иначе я переломаю тебе все кости! – рыкнул Алексей, но тут же смягчился: – Ты же слышал? В клане измена. Доверять сейчас нельзя никому. Эх, Учитель. Если бы не нехватка энергии, он бы показал тем засранцам…

И могучий сатра выразительно сжал кулачищи.

Глеб хотел возразить, но не успел – в двустворчатые двери Звездного зала стали входить пожилые сатра в зеленых и синих мантиях. Звонко стуча копытами по полированному мрамору пола, они рассаживались вокруг стола. Вскоре почти все стулья оказались занятыми, пустовало лишь оббитое бархатом кресло и места рядом с Глебом и Акундом. Таким образом их как бы отделили от магов-«зеленых».

Одного из них Глеб уже видел. Когда «Додж» подъехал к Обители, этот высокий костистый старик с гривой полуседых волос и широкой черной бородой явился по зову стражей к воротам и говорил с Акундом, прежде чем их сопроводили в кабинет Крицы.

Именно он и заговорил первым:

– Высокие маги клана Ксенфа! Я, Рамер, Настоятель Обители знаний, собрал вас здесь по уже всем известному и трагическому поводу. Погиб Старший маг клана, многомудрый Крица, да будет его вечный путь за пределом усыпан драгоценными камнями, стократ более прекрасными, чем те, что украшают своды этого зала. Мы помним!

Маги как по команде поднялись и хором повторили:

– Мы помним!

Акунд тоже встал, а Глеб замешкался, и, когда все уже опустились, он оказался единственным стоящим на ногах. Украшенным перстнем пальцем Рамер ткнул в сторону Погодина:

– Ты, «коричневый», принес зло в нашу Обитель! И сейчас без утайки поведаешь нам все, что знаешь.

– Уважаемый Рамер, зло родилось не по воле этого человека, – глядя в стол, низким голосом сказал Акунд. – Это произошло в тот момент, когда кто-то задумал обезглавить клан. Я хотел бы…

– Как смеешь ты, безотчий сын, ничтожное существо, прерывать речь Настоятеля Обители? Что знаешь ты, бессмысленный прожигатель жизни, о том, что творится на самом деле? – неожиданно загремел Рамер. Гнев исказил благообразное лицо мага.

Глеб сидел ни жив ни мертв.

Акунд заскрипел зубами, но не отступил.

– Бывают времена, когда и прожигатель жизни знает больше самого многомудрого мага! – дерзко выкрикнул он.

– Кощунство! Кощунство! – пронеслось над столом.

Рамер ударил копытом в пол, простер руку к Акунду:

– Властью и волей своей я лишаю тебя, Акунд, сын клана, дара речи в стенах Обители! Ты пойдешь под замок и будешь сидеть там столь долго, сколь этого потребуют обстоятельства! Стража! Уведите.

Акунд вскочил, отбросив тяжелый стул, но несколько сатра, габаритами не уступающие Алексею, бросились к нему из-за портьер. Они умело скрутили Акунда и поволокли к дверям. Глеб беспомощно посмотрел на него и увидел, что плененный сатра, выпучив налитые кровью глаза, беззвучно шевелит губами, делая ему весьма недвусмысленный намек – молчи!

Оставшись среди суровых магов в одиночестве, Глеб оробел. На него смотрели несколько десятков пар глаз, и не было в них даже намека на сочувствие.

– Говори! – приказал Рамер.

Глеб собрался с силами и уже в который раз мысленно вернулся в тот злополучный осенний вечер, когда нелегкая понесла его на прогулку в Измайловский парк…

Это была примерно та же версия событий, которую вчера он излагал Алексею Акундину. Мол, стал случайным свидетелем убийства, по дурости обронил подписанную бейсболку, и вот теперь за ним охотятся страшные киллеры, дабы отправить на тот свет и спрятать все концы в воду. Далее Глеб перешел к знакомству с Алексеем. Тут уже пришлось врать напропалую – дескать, этот паркурщик клеился к моей девушке, кстати, она здесь, у вас, погружена в колдовской сон, с какой-то страшной магической удавкой на шее, вы же такие могучие и сильные, спасите ее! Когда я приехал к этому ловеласу, чтобы поговорить по-мужски, на нас напали неизвестные убийцы. Глеб красочно, в подробностях, описал первое столкновение с подручными прекрасной сатрессы, схватку в подъезде, прыжок с седьмого этажа на кучу выращенной не иначе как с помощью магии растительности и гонку по ночной Москве. Тут Глеб охрип и сделал паузу, чтобы попросить воды.

Возникший за спиной стражник сунул ему в руку высокий хрустальный стакан. Пока Глеб пил, маги негромко переговаривались. Судя по всему, наибольшее недоверие у них вызвал не рассказ, а то, что Акунд с его слабыми магическими способностями сумел сотворить какую-то «зеленую подушку».

– Даже с учетом использования разрушающегося объекта! – басил грузный, заросший бородищей до самых глаз сатра, потрясая над столом ладонью. – Одно из двух – или Акунд приобрел где-то очень хороший амулет, или это ложь!

– Первое вероятнее, но использовал он его мастерски. Выпрыгнув из окна – это же надо? – вклинился горбоносый маг с золотой цепью на шее. – Так или иначе, но надо будет потом повнимательнее присмотреться к этому дерзецу!

– Тихо, уважаемые! – прервал споры Рамер и небрежно бросил Глебу: – Продолжай.

Продолжать было легче. Глеб честно рассказал про меченую пулю, поездку к Милке, бункер и хитроумный план Акунда – самостоятельно выследить убийц Ксенфа, ловя их на Глеба, как на живца.

– Значит, этот глупец хотел в одиночку поймать покусившихся на жизнь Ксенфа из Ксенфов? – с нескрываемой иронией спросил Рамер.

– Наверное, – развел руками Глеб, делая вид, что сам не очень-то понимает мотивов, которые двигали его товарищем по несчастью.

– Говори дальше, – благосклонно наклонил голову Настоятель.

Воодушевившись, Глеб выдал «финалочку» – про оборотней и дьявольскую сатрессу, особо остановившись на том, что это именно она помогла ему увидеть через Пелену.

– Но зачем? – непонимающе переглянулись маги.

Глеб пожал плечами:

– Откуда я могу знать? Может, у нее какие свои планы? А потом появился Акунд, вытащил Милку… Вернее, он вытащил Милку еще раньше, а потом спас меня, расстрелял серебряными пулями гр… хр… Не помню, как он их называл, боевых магов-оборотней, в общем, и привез нас в вашу Обитель.

– Это все? – На этот раз в голосе Рамера явственно слышался холод.

– Нет! – торжественно выкрикнул Глеб. Самое главное он припас под конец и хотел выложить, как джокера на стол: – Помните, я говорил, что перед схваткой с Акундом та женщина в черной коже… сатресса, крикнула: «Силлипитирья!» Когда я… мы с Акундом рассказали все Крице… многомудрому магу, тому седому старцу, что так тепло нас принял, он достал волшебную книгу… «Криптобиблию», да? В общем, он прочитал там, что «Силлипитирья» – это какая-то банда наемных убийц. А дальше выяснилось, что нас подслушивают, и прилетела молния, и этот старый маг… погиб. Книга тоже сгорела. Вот теперь все.

Рухнув на стул, Глеб потянулся за стаканом, но оказалось, что он пуст. Маги, не обращая на него внимания, бурно обсуждали услышанное, временами начинали сыпать неизвестными Глебу терминами. Конец этому положил Рамер. Поднявшись, он припечатал ладонью стол, дождался тишины и заговорил. И хотя он обращался к Глебу, после первых же слов стало ясно, что речь его в большей мере адресована собравшимся магам.

– Мы услышали тебя, «коричневый». Не скрою, ты удивил всех. Но у меня есть подозрение, что ты не открыл нам всей правды. Твой рассказ содержит массу неясных моментов. Мы без труда могли бы заставить тебя выложить нам все, но сейчас, в условиях энергетического голода, я принял иное решение. Итак: завтра состоится Совет клана. Это уже решенный вопрос, согласованный со Стоящим у престола, уважаемым Дэфтером и набольшими клана. Ты будешь присутствовать на Совете. Там, при всех, тебя подвергнут заклинанию «открытой памяти». Надеюсь, то, что мы увидим и услышим завтра, не будет сильно отличаться от твоего сегодняшнего повествования, иначе… Ночь ты проведешь в Обители. Стража!

– Постойте! – вскинулся Глеб. – А Милка? Что будет с моей девушкой?

Он сам не заметил, как пропустил слово «бывшей». Рамер впервые за все время улыбнулся.

– Клан Ксенфа могуч, суров, но справедлив и чист от зла. Твоя женщина не имеет за собой никакой вины. Мы окажем ей помощь. Ныне «темная удавка» на ее шее оборвана, но не снята. До лучших времен «коричневая» будет храниться в Обители. Как только мы обретем прерванную связь с источниками, с нее снимут заклятие. Не беспокойся, ее жизни ничего не угрожает. Иди. В этом зале тебе больше нечего делать, человек, – в последнее слово настоятель вложил немало презрения.

Повинуясь приглашающему жесту стражника, Глеб поднялся и поплелся к выходу, переживая, почему маг сказал про Милку: «будет храниться», точно она была не живым, пусть и спящим, человеком, а замороженной тушкой курицы…

Гюрза – Вепрю:

Мы не прощаем смерть своих агентов. Пролитая кровь требует отмщения.

Вепрь – Гюрзе:

Если вы начнете действовать самостоятельно, я разорву контракт.

Гюрза – Вепрю:

Обстоятельства зачастую сильнее нас.

Вепрь – Гюрзе:

Последний раз прошу – никаких действий за пределами договора!

Гюрза – Вепрю:

Посмотрим…

Комната, в которой Глебу предстояло провести ночь, напоминала скорее тюремную камеру или монашескую келью. Узкая, с крохотным, забранным решеткой окном в торце, она была обставлена с поистине спартанским аскетизмом – кровать, столик и каменный писсуар с журчащей водой, сразу у входа.

Стражник, бородатый мускулистый тип, втолкнул Глеба в комнату, положил на столик его сумку, вышел и запер за собой массивную, окованную железными полосами дверь.

– Приют убогого чухонца, – произнес Глеб, сел на кровать и скривился – судя по всему, хозяева не удосужились постелить матрац, и спать предстояло на голых досках, застеленных тонким шерстяным одеялом.

Он взял сумку, собираясь достать свитер – в его новом жилище было довольно прохладно, – и скривился вторично. Вещи в сумке лежали не так, как их складывал Глеб. Судя по всему, их вытряхнули, тщательно проверили, а потом запихали обратно. Впрочем, ничего не пропало – ни деньги, ни документы, ни диски.

– И на том спасибо, – проворчал Глеб и натянул свитер.

Положил сумку под голову, лег и отвернулся к стене. Лампочка под потолком немедленно погасла.

«Следят, – с досадой подумал Погодин. – Видеокамера или какой-нибудь магический прибамбас. Хотя скорее камера. Надо же – магия существует! С ума сойти можно…»

Затем в голове завертелись события прошедшего дня, самого, пожалуй, невероятного в жизни Глеба. Постепенно мысли переползли на то, что его ожидает:

«Завтра эти копытноногие сатра узнают всю правду об изумруде. Интересно, почему мне уже не страшно? Наверное, потому, что я так до конца и не верю в реальность происходящего. Все, к черту, надо выспаться! Глядишь, проснусь завтра в своей постели – вот будет хохма…»

С этой мыслью он и задремал, успев пожалеть напоследок, что сегодня ночью ему не удастся пообщаться с изумрудом и посмотреть во сне очередную историю из жизни магического камня…

Но выспаться в эту ночь Глебу было не суждено. Едва он отключился, как почувствовал чье-то прикосновение. Нет, не так – это скорее походило на дуновение легкого, но холодного ветерка, коснувшегося шеи, щеки, волос. Глеб открыл глаза – тьма, непроглядная, как в могиле. Он перевернулся на спину и прислушался. В комнате-камере стояла напряженная, звенящая тишина, даже вода в писсуаре перестала журчать.

«Откуда здесь взяться сквозняку? – Привычка рассуждать логически вновь взяла верх над эмоциями. – Окно закрыто наглухо, дверь тоже. Если бы кто-то отпер ее и вошел, я бы услышал лязг ключей, скрип и шаги. Значит… показалось?»

Вновь потянуло холодом.

«Как будто включился бесшумный кондиционер. – Подыскав аналогию из мира привычных вещей, Глеб нашарил на столике свернутую куртку и укрылся ею. – Возможно, так оно и есть, но кто и зачем охлаждает воздух в и без того холодном помещении? Или это такая пытка? Хм… но зачем им меня пытать и мучить, если я и так завтра ничего не смогу утаить? Не стыкуется…»

И тут краем глаза он заметил слабое свечение у двери.

«Так светился экран старого бабушкиного телевизора после того, как его выключали», – вспомнил Глеб.

Он приподнялся, опираясь на локти, всмотрелся…

– Кто тут?

«Молчи! – прошелестел в сознании вроде бы знакомый голос. – Ляг и делай вид, что спишь. Говори мыслями».

«Хорошо, – выполнив просьбу неведомого гостя, отозвался Глеб. – Кто вы?»

«Ты общался со мной сегодня. Я – Крица».

«Так вас не убили? – Глеб решил, что просто из одного сна попал в другой, но тут же сомнение царапнуло сердце остреньким коготком. – Или…»

«Убили, – проговорил собеседник. – Я – не личность Учителя клана Ксенфа, а всего лишь ее оттиск, призрачная тень на стене. Все живущие имеют два тела – тварное и энергетическое, называемое еще телом Силы. Когда плоть умирает, тело Силы рассеивается, энергия сливается с энергетическим полем, что охватывает Землю. Мое ждала та же судьба. Но слишком много сил вложил я в свое время в создание Обители, слишком много меня в этих стенах. И поэтому неожиданно даже для меня получилось так, что мое тело Силы еще существует и некоторое время будет существовать, и я даже сохраняю осознание себя. Но это ненадолго, очень ненадолго», – в словах мертвого мага послышалась грусть.

«Вы сможете мне помочь? – едва не проговорил вслух Глеб. – Или сообщить своим все, что узнали от меня?»

«Тихо, тихо… – все тем же ровным мысленным голосом успокоил его маг. – Я уже не жив и говорить со своими учениками и учениками моих учеников не могу. Они не слышат меня, но почему я смог докричаться до тебя – большая загадка даже для меня. Есть нечто странное в тебе… Но оставим теперь наши персоны и перейдем к нашим незаконченным делам. Вам надо торопиться. Я уже побывал у Акунда, его держат в подземном узилище. Поговорить не сумел, но кое-что сделал, снял энергетический защитный контур и знаками указал путь. Скоро он будет здесь. Потом вы отправитесь за смарагдом. Когда камень окажется у вас в руках, постарайтесь связаться с местоблюстителем, Стоящим у престола, его имя Дэфтер, людское – Василий Леонтьевич Декатин. Расскажите ему все, без утайки. В клане измена, кто-то хочет узурпировать власть. Скажите Дэфтеру, что я просил его продолжить поиски наследника Ксенфа. Мне кажется, только истинный наследник сможет спасти клан».

«Мы должны будем отдать изумруд Декатину?» – Привычка к четкой постановке условий выполняемой задачи подтолкнула Глеба задать этот вопрос.

Некоторое время Крица, точнее, его призрак, как решил для себя Глеб, молчал. Потом в голове вновь зашелестел бесцветный голос, и в нем прозвучали сомнение и досада:

«Нет. Вам, наверное, не следует встречаться с ним, это опасно. Ох, я запутался… Проклятие! Настали воистину черные времена. Набольшие клана не могут доверять друг другу… Если смарагд попадет к Дэфтеру, то окажется досягаем для многих. Местонахождение камня перестанет быть секретом. Тот же Страж клана, Базэл, если, конечно, это он стоит за смертью Ксенфа из Ксенфов, может попытаться силой захватить смарагд. Нет, ни в коем случае не отдавайте камень!»

«Помните, я рассказывал вам, что, умирая, Ксенф произнес: «Он сам найдет наследника»? Быть может, попытаться поговорить с камнем? Иногда у меня получается…»

«Ты не понимаешь, Глеб Погодин. Даже если вы – ты, Акунд и смарагд, все вместе – отыщете кровного сына Ксенфа, Совет клана никогда не признает его, объявив самозванцем. Нужно, необходимо, чтобы набольшие сами отыскали наследника, чтобы у них не было и тени сомнения в его, говоря привычным для тебя языком, легитимности».

Глеб перевернулся на левый бок, подтянул сползшую куртку.

«Уважаемый Крица, но как быть с «Силлипитирьей»? Что, если они снова выследят нас?»

«Да, «Силлипитирья» – ключевой момент во всей этой истории. Убийц нанял тот, кто уже делал это во время Большой, иначе называемой Десятилетней, войны. Вторая часть предстоящего вам с Акундом деяния связана именно с этим. Вы пойдете к Игроку по прозвищу Аскет…»

«К кому?» – удивился Глеб.

«Не перебивай! Время нашей беседы подходит к концу. Акунд знает, кто это такой, и просветит тебя. Так вот: вы пойдете к Игроку по прозвищу Аскет. Он знает очень многое и может вам помочь. Выясните, кто нанимал «Силлипитирью». Но будьте осторожны – заставить или купить его невозможно, можно только убедить».

Крица умолк. Когда он заговорил вновь, голос старого мага изменился. Он стал слабее и звучал глуше:

«Акунд совсем близко. Я вложу все силы в то, чтобы обмануть систему слежения, затемнить объективы камер и продержать затемнение как можно дольше. Сейчас моя аура не должна поддерживать существование физического тела, и я могу не экономить. Часа на два меня хватит. Как только откроется лаз – не мешкай!»

«Лаз?!»

«Обитель была перестроена почти сорок лет назад. – Крица явственно, вполне по-человечески, усмехнулся. – И я принимал в этом очень большое участие. Я создавал проект и воплощал его в жизнь. Это мой дом, Глеб Погодин. Я знаю тут каждый отнорок, даже тот, о котором не ведает нынешний Настоятель».

Едва голос старого мага смолк, как пол еле заметно дрогнул. Каменная плита возле стола опустилась и ушла в сторону. Из квадратной дыры появилась лохматая голова Алексея Акундина.

«Нет, не Акундина, – поправил себя Глеб, – а сатра Акунда».

– А, это ты? – немного удивленно воскликнул Акунд. – Значит, правильно меня в эту сторону потянуло. Странно это все… И камера моя вдруг открылась, и я… – Увидев в углу колышущееся сияние, он осекся. – А это что за хрень?

Ответа Крицы Глеб не услышал, ведь тот предназначался бывшему ученику старого мага. Но Акунд выпучил глаза и некоторое время слушал, открыв рот.

– Давай! – прошептал он и исчез в дыре.

Перед тем как спрыгнуть, Глеб обернулся и посмотрел на колышущееся сияние:

«Скажите, а умирать – это страшно?»

«Это больно, Глеб Погодин. Больно и неприятно. Но – нет, не страшно. Страшно другое – умирать, зная, что ты не закончил всех земных дел. Ступайте! Да поможет вам Праотец! И спасибо, что помог мне поговорить с Акундом напоследок. Без твоего присутствия мне это, как я уже говорил, не удалось».

Подземный ход оказался очень тесным, да вдобавок еще и низким. Глеб в полной темноте ковылял следом за Акундом, то и дело задевая плечами и головой за выступы каменных стен. Ему оставалось только гадать, каково приходится в этой норе могучему сатра, однако тот двигался на удивление быстро и бесшумно, время от времени шепотом подгоняя спутника:

– Не возись! Наддай! Ходу, ходу!

Тьма вокруг, скрип песка под подошвами ботинок, далекий плеск воды. Каменная кишка прихотливо изгибалась, ветвилась, поднималась и опускалась, все дальше уводя двух беглецов от Обители. Глеб чувствовал усталость и странное, непривычное опустошение.

«Меня словно выжали, как выжимают белье. Сил почти не осталось», – билась в голове одинокая мысль.

Потом само собой сложилось четверостишие:

«На словах это выглядит красиво и даже страшно. А на деле какой из меня зверь? – грустно подумал Глеб. – Так, зверек. Вот именно что крыса. Даже крысеныш. Маленький, испуганный зверек, путающийся под ногами дерущихся псов. Любой из них может походя щелкнуть челюстями – и все, этот свет станет для меня тем. Земля пухом, Глеб Погодин. Тем паче что сейчас я и так под землей. Каменные стены по прихоти какого-нибудь мага с копытами сдвинутся… нет, нельзя, нельзя об этом думать. Милка всегда говорит, что плохие мысли материализуются. Нужно быть позитивным! Милка… Ей-то каково? Лежит сейчас ни жива ни мертва в «хранилище». А виноват – я! Втравил ни в чем не повинного человека в историю».

В какой-то момент Глеб не выдержал нервного напряжения и срывающимся голосом спросил:

– Далеко еще? И где мы выйдем наружу?

– Потерпи, – как маленькому, ответил Акунд. – Ход должен закончиться в парке, у беседки Стеклянных слез. Потерпи.

Наружу они выбрались глубоко за полночь. Подземный ход упирался в постамент статуи, изображающей спящего волка. Акунд поднатужился и сдвинул гранитную глыбу в сторону. Глеб ожидал увидеть ночное звездное небо, но оно было закрыто тучами. Накрапывал холодный дождик, таинственно шумели ветвями еле различимые в темноте деревья. Пахло мокрой травой, прелью, палой листвой; знобкий ветерок забрался под куртку, заставив Глеба поежиться.

– Это старый усадебный парк, – наклонившись, прошептал Акунд. – Вон там беседка Стеклянных слез и фонтан. Ворота – налево по дорожке. Но туда мы не пойдем.

– Охрана? – догадался Глеб.

– После нападения на Обитель все посты усилены боевыми магами. Если бы они стремились к этому, то нашли бы нас в два счета. Но стража ждет нападения извне, а не бегства изнутри. Это наш шанс. Возле ограды парка мы залезем на дерево, по сучьям переберемся за пределы Обители и окажемся на свободе. Только бы не напороться на патруль… Тело Силы Крицы постарается сделать так, чтобы нас хватились не сразу. За пару часов мы должны уйти далеко. Все, погнали!

Пригибаясь к самой земле, Глеб поспешил за Акундом, стараясь не потерять его сгорбленный силуэт из виду. В парке было лишь немногим светлее, чем в подземелье. Шелест дождя и шум ветра надежно прятали звуки шагов беглецов, узкие ясеневые листья, непрерывно осыпавшиеся с веток, маскировали их следы. Когда впереди смутно забелели кирпичные столбы высокой ограды, Глеб наконец-то успокоился. Пришла уверенность – у них все получится.

Но его напарник не зря опасался патрулей. Три могучие фигуры появились меж стволов внезапно, точно выросли из-под земли.

– Замри! – чуть слышно выдохнул Акунд, вжавшись в мокрую траву.

Глеб упал рядом, сжался, чувствуя, как бешено колотится сердце. Сквозь тонкие ветки какого-то куста он ясно видел стражников – три сатра медленно шли вдоль железной кованой решетки, осматривая ее.

– Это не патруль, – донесся до него голос Акунда. – Я не вижу мага. Простые охранники. Скорее всего, сработал внешний следящий контур, и их отправили из кордегардии проверить, что и как.

– То есть они – не за нами?

– Нет. Быть может, птица или зверь нарушили целостность контура…

– Смотри! – перебив Акунда и еле сдержавшись, чтобы не крикнуть, ткнул приятеля в бок кулаком Глеб. – Вон там, левее, на столбе! Видишь?

В сущности, он не мог точно объяснить, что именно заметил на увенчанной четырехскатной крышей вершине каменного столба. Какую-то тень, неясное, расплывчатое серое пятно, клуб дыма или тумана. Но Акунд, повернув голову, задышал громко и часто. Сквозь зубы он прошипел:

– Танцор! Лазутчик!

– Кто?

– Альв. Великий Праотец, он – маг! Как же…

Акунд не успел договорить – туманное пятно сорвалось со столба и поплыло по воздуху, медленно приближаясь сзади к ничего не подозревающим стражникам.

– Их надо предупредить, – зашептал Глеб, но сатра уже вскочил и рявкнул на весь парк:

– Парни! Опасность! Здесь Танцор!

Стражники, отшатнувшись от ограды, завертели головами, один полез рукой в кобуру на поясе. Туманное пятно приблизилось. Глеб ясно различил внутри него щуплую человекообразную фигурку, неспешно перебирающую тонкими ногами, словно шагающую по воздуху. В один момент показалось, что альв слабо светится изнутри.

«Как будто там неонка», – вспомнив популярную в Интернете шутку, Глеб истерически хихикнул.

От летящего туманного пятна веяло опасностью. Организм, получив новую порцию адреналина, подал сигнал – можно действовать. Глеб поднялся на ноги и устремился следом за Акундом, истошно голося:

– Он летит! Летит!

Стражники, наконец заметив и беглецов, и альва, встали треугольником, изготовившись к бою. Судя по всему, они собирались схватиться и с лазутчиком, и с Акундом. Себя из боевого расклада Глеб вычеркнул сразу – при всем желании он не мог тягаться с обученными драться сатра. И тут альв применил магию…

Ночная тьма рассеялась, желтая листва ясеней вспыхнула охряным светом, трава под ногами зашевелилась, капли дождя, напротив, зависли в воздухе. Альв полетел быстрее, описал полукруг над головами стражников, тщетно пытавшихся прицелиться, и скрылся среди роя возникших из ничего каменных глыб. Некоторые из них начали падать на землю, не производя никакого шума.

– Иллюзии! Не верьте, это обман! – взвыл Акунд, огромными прыжками приближаясь к месту схватки.

Миг – и он оказался совсем рядом с троицей бойцов, промчавшись сквозь гранитную глыбу, которая, казалось, могла бы раздавить и танк.

– Стой! Замри, где стоишь! – приказал ему один из стражников.

Огромные камни не причинили им никакого вреда, и Глеб решил, что эти ребята хорошо подготовлены к схваткам подобного рода. Альв по-прежнему крутился, прятался в воздухе, лавируя между каменюками, ломал руки, делая какие-то пассы.

– Вызывайте магов! – крикнул Акунд. – Этот противник вам не по зубам!