Юная Венера (сборник) Мартин Джордж

– Новейшая формула защиты, – подтвердила Мазис. Она схватилась за пластину, когда ящерица сместилась под ее весом.

– Сейчас он еще действует. Но мы обработаем вас и моего глупого брата лишаем, когда доберемся до фермы, сделаем маски и все прочее. Ничто из того, что произведено на Земле, в Грохоте работать не будет, – предупредила Винни. – Ведь вы же не хотите превратиться в один сплошной беспорядочный гриб?

– Нет! – ответила Мазис. Поколебавшись, она добавила: – Это правда, что свести лишай удается только за шесть месяцев?

– Нет, – сказал Кельвин, легко вскакивая в седло и двигаясь назад, чтобы оставить место для Винни, которая натянула поводья, перед тем как послать ящерицу в галоп. Оседланная рептилия инстинктивно кусала перед собой воздух. Даже с удаленными зубами ее укус был бы весьма ощутимым. – Я преувеличил. Он сходит за четыре.

Мазис промолчала. Они отъехали от города и начали медленно спускаться вниз по торпе, названной дорогой в ад. С каждым километром облака становились все плотнее, а температура возрастала на несколько градусов. Кельвин расстегнул все, что можно было расстегнуть на его летной форме, но все равно было жарко. Они с Винни обменялись несколькими фразами, в основном передавая разные семейные новости, обсудив его сложные отношения со Сьюзан Сьюзан-5 с орбитальной станции и тому подобное, прежде чем воцарилось уютное молчание, какое бывает среди близких родственников, которые к тому же являются еще и близкими друзьями.

Только когда под ногами ящерицы зашлепали брызги первых лужиц горячей воды и зеленые вершины нависли над дорогой, Мазис спросила, далеко ли до ранчо и сколько осталось до места крушения – или посадки – корабля.

– На ранчо будем к ночи или чуть раньше, – ответила Вини. – Потом снова выходим на рассвете. На ящерице за три дня мы доберемся до территорий прокаженных, там наймем жабоход, и еще один день пути. Итого, пять дней туда, пять дней обратно.

– Но ведь обратно мы полетим, верно? – спросила Мазис. – На корабле?

Винни оглянулась, встретившись взглядом с Кельвином.

– Маловероятно, что корабль не поврежден настолько, что может взлететь, – ответил Кельвин. – И вообще вряд ли кто-то выжил. Велика вероятность диверсии – бомбы или чего-то типа того, это ведь… Венера. Чем дальше мы заходим в Трясину, тем больше нам будет встречаться всякого дерьма, на любой вкус. Так что, скорее всего, мы придем туда, подтвердим крушение и поплетемся обратно.

– Я… мы уверены, что там есть выжившие, – возразила Мазис и внезапно вскрикнула, когда небольшое стадо юрких животных выскочило из зеленого покрова джунглей и перебежало через дорогу. Пришлось напрячь поводья, чтобы ящерица не кинулась за ними, потому что в дикой природе маленькие ящерицы – один из ее основных источников пищи.

– Тумблеры, – сказала Винни, – они безвредны. Но если увидите таких же, но светло-фиолетовых, не приближайтесь. Это мимикрия грибов. Очень противная вещь. Сожгите его лучом, если он попробует подойти, но, если нет, дайте уйти.

– О’кей, – сказала Мазис. – Эмм, у меня небольшой опыт стрельбы из короткоствольного оружия…

– За эту поездку он увеличится, – уверила ее Винни, намеренно подогревая ее тревогу. – Не беспокойся.

– Так как работает эта специальная коммуникация? – спросил Кельвин. – Вы общаетесь все время? В смысле, связанный с тобой клон-родственник видит и слышит то, что видите вы?

– Нет. Все не так просто. Мы все время чувствуем друг друга, но для общения нужно полностью сконцентрироваться. Если это получается, я могу говорить… губами Лимена. А он может говорить моими.

– А где сейчас Лимен? – спросила Винни.

– Э-э, он на «Ротарии». Я… гм… прилетела на ней… она недалеко от места нашего лагеря.

– «Ротария»? – переспросил Кельвин. – Это ведь военный крейсер? Я думал, что трехсторонний договор запрещает посадку судам больше тяжелого крейсера.

– Судя по всему, согласно условиям договора, он является тяжелым крейсером, – сказала Мазис. – Кроме того, он не совершал посадку, только приземлился и сразу взлетел. Мы были в патрулировании, когда поступило сообщение о том, что упало в Грохот.

– Я понял, – кивнул Кельвин. Она лжет, понял он, но не мог определить, в чем именно и зачем. Странно, что «Ротария» привлечена к этому делу. Если бы крейсер был где-то рядом с орбитой, он бы видел его движение на экранах своих радаров этим утром. Но на них отображались только обычные, знакомые ему дозорные корабли. А подход типа «приземлился и взлетел» означает либо буквальное падение корабля на поверхность откуда-то издалека, либо долгую, нерегулярную орбиту движения, огибающую все радары патрулей так, чтобы держать судно достаточно близко к поверхности, но это означает, что такой крейсер мог каждый день находиться возле орбиты и в течение определенного временного окна обстреливать планету ракетами или выполнять иные военные операции с орбиты.

«Но зачем все-таки понадобилась сомнительная спасательная экспедиция?» – размышлял Кельвин.

Как и предполагалось, до фермы они добрались на закате, когда облака опустились и покрыли все густым сумеречным туманом. Ящерица ускорилась, стремясь быстрее вернуться в теплое стойло, но Винни, управляя поводом, заставила ее присесть, чтобы Кельвин и Мазис, утомленные долгой ездой в седле, спешились и заковыляли, разминая ноги, к ферме, большому вычурному зданию из местного дерева, с ценной, устойчивой к грибам твердой древесиной, растущей только на самых высоких точках плато.

Винни отперла старомодный бронзовый замок ключом. Так закрывались дома на Земле четыреста лет назад. Внутри никого не было, но в гостиной на столе лежала записка.

– Осгуд ищет потерявшихся ящериц, – сказала Винни, прочитав сообщение, – а Джат ушла вперед, чтобы договориться с прокаженными.

– Как она узнала, что делать? – удивился Кельвин. – Я думал, тебя забрали из города? И кроме того, с каких это пор Джат делает то, что ее просят?

– Меня действительно выдернули из города. Но у нас теперь есть стационарный телефон, во всяком случае в сухой сезон. Я позвонила Джат и рассказала о миссии, попросив присмотреть за фермой Осгуда, пока он пойдет к прокаженным, чтобы договориться о наших делах.

– Умно, – хмыкнул Кельвин.

– Нет, она догадалась, что я притворяюсь. Просто я дала ей повод сказать мне «нет» и сделать так, как мне хотелось на самом деле.

– У вас тут очень сложные отношения.

– А у тебя не так?

– Гм, я полагаю, здесь нет шанса помыться? – спросила Мазис. Ее некогда красивый облегающий камуфляж теперь был равномерно перепачкан грязью и испещрен разноцветными пятнами лишайников.

– Есть, – ответила Вини. – Но на ближайшее время он будет последним. Отмойтесь от всех ваших лосьонов и дайте мне знать, когда будете готовы, я нанесу лишай. В нем нужно просидеть всю ночь. Кел, ты можешь воспользоваться санитарным душем. Хочешь сам нанести лишай? Вон там есть полный горшок.

– Да-да, – проворчал Кельвин, – можно одолжить у тебя какую-нибудь одежду?

– Сам найди, – отмахнулась Винни, – я посмотрю, оставили ли они нам что-нибудь от обеда.

Еда оставалась, и после стейков из ящериц и грибного хлеба с традиционным мартини Кельвин почувствовал себя значительно лучше, чем раньше, несмотря на зуд от лишайника, распространяющийся по рукам и ногам, вокруг паха, подмышек и по лицу. Он произвольно нанес противогрибковую мазь, ограничив область распространения лишайника тигровыми полосами по обеим сторонам от носа. Она уже начала действовать, судя по взглядам Мазис. Лишай на ее лице был нанесен так же, как у Винни, спиралями, она надела майку из кожи ящерицы, оставив свои камуфляжные брюки.

– Время отправляться на боковую, лейтенант, – сказала Винни, когда очищающая процедура была закончена. – Вставать будем на рассвете. Барак для рабочих за красной дверью, занимайте любую койку. Увидимся утром.

Когда она ушла, Винни проверила, надежно ли закрыта дверь, пока ее брат наливал им еще по бокалу. Мартини для Кельвина и местное венерианское виски для Винни.

– Так что же недоговаривала невозмутимая капитан О’Казанис? – спросил Кельвин. – И о чем солгала лейтенант Мазис?

– Может быть, эти дети действительно так важны, – задумчиво произнесла Винни и, помолчав, добавила: – Если там вообще есть какие-то дети…

– Да, – согласился Кельвин, – горстка VIP-личинок сама по себе улетела со станции? По мне, так звучит слишком подозрительно. А где были их телохранители, сопровождающие офицеры, няньки…

– Я не понимаю, зачем с нами отправили Мазис, – сказала Вини. – На кой нам эта мгновенная связь? И откуда мы знаем, что она действительно коммуникатор?

– Ты думаешь, это неправда?

– Не знаю. Что-то здесь не так.

– Она определенно лгала о чем-то, говоря о спецсвязи.

– Да. Меня удивляет, что они используют нас. Даже несмотря на наш огромный опыт. Тоже мне парочка уникумов из флота Мирового Правительства.

– Может быть, на флоте хотели, чтобы яхта разбилась, и данные, что она уцелела, для них плохая новость? – предположил Кельвин. – Неудавшееся убийство. И им нужно только убедиться, что лодка находится там, где она находится.

– Ты очень подозрителен, брат.

– Может, так, может, как-то по-другому. – Кельвин почесал в затылке, нахмурился и тщательно осмотрел ногти. Зуд на Венере нельзя игнорировать. – Я думаю, дело прояснится, когда мы будем ближе к яхте.

– Я поговорю с Джат, когда мы ее догоним, – сказала Винни. – Попрошу присмотреть за нами. Хорошо?

– Она согласится?

Винни посмотрела на него взглядом, который заставлял сержантов и младших офицеров вытягиваться в струнку.

– Завтра поедешь сзади. Будешь следить за нашим юным старлеем.

На следующий день шел дождь, теплый ливень, обрушившийся на них неожиданным, сплошным потоком, длящимся всего несколько минут, после чего мощь его спала, но лишь на четверть часа. За ними последовала новая стена воды. Несколько часов они двигались в настоящей Трясине, и поиск относительно твердой земли либо не слишком глубокого для ящерицы места занимал у Винни все время, несмотря даже на высокие маркировочные столбы, глубоко забитые в мягкую землю, которые тянулись вдоль тропы в земли прокаженных.

Всего через несколько километров древовидные зеленые кроны сменились пучками небольших грибов всех расцветок, некоторые из них перемещались. Встречались также саламандры размером с кролика, насекомовидные твари, плавающие, прыгающие и трещащие, в полдень чья-то гигантская тень долго маячила перед ними в тумане. Винни остановила ящерицу, и все трое приготовили тепловые лучи на случай нападения. На Венере были известны только два по-настоящему крупных вида: чудовищная ящерица и Башня Дьявола, ходячий гриб высотой шесть метров, с растущими на нем опасными спорами.

Два душных, почти невыносимых дня спустя – и спустя две длинных, жарких ночи, проведенных на маленьких островках, чудом не ушедших под воду, – они прибыли на место, которое Винни описывала как «торговый пост прокаженных». Здесь стоял массивный розовый гриб в форме куба со стороной не меньше пятнадцати метров, затвердевший до состояния бетона то ли от старости, то ли благодаря специальному воздействию, с выбитыми в нем, словно в маленькой скале, комнатами с окнами и дверями.

– Рядом с ним всегда есть прокаженные, – сказала Винни. – Надеюсь, что они и сейчас там. Я не смогу вести нас дальше по болотам.

– Они живут внутри гриба? – спросила Мазис. Она указала в верхний угол, где клубился полупрозрачный туман; часть стенки гриба была серая, словно закопченная, что резко выделялось на общем ядовито-зеленом фоне. – А здесь что, дым?

– Да, они пользуются огнем для сушки, приготовления пищи и прочего, – ответила Вини. – Некоторые из тех темно-фиолетовых грибов, что похожи на куриц, медленно горят и ценятся ка топливо. Дым – это хорошо, значит, внутри кто-то есть. Пойдемте поздороваемся. Не забывайте, что прокаженные могут выглядеть несколько… неожиданно. Так что не хватайтесь за оружие.

Прокаженный, открывший им дверь, выглядел чрезвычайно неожиданно. Кельвин нашел рекомендации Винни, касающиеся оружия, очень мудрыми, потому что, если бы он увидел прокаженного на болоте, он сначала сжег бы его, а потом стал рассматривать, что это. Тем не менее прокаженный имел примерно человеческую форму, с руками и ногами, но на нем не было одежды, а вместо нее его тело было прикрыто грибными наростами различнейшей формы и расцветки. Было невозможно сказать, мужчина это или женщина; тяжелый луковичный панцирь покрывал всю его грудь и спину, расширяясь к бедрам с ребристыми наростами вдоль рук и ног. Ступни его теперь больше напоминали ласты, большой палец еще был виден, другие же скрывались под слоями ярко-желтых, будто бы резиновых, грибов и напоминали утиную лапку. Голова почти полностью скрывалась в ворсистом шаре, состоящем из многих тысяч черных нитей, непрерывно двигающихся. Только лицо было свободно от них, но все пространство вокруг глаз, ноздри и губы покрывалось оранжевыми наростами.

– Привет, – сказал прокаженный, и по тембру его голоса можно было догадаться, что скорее всего он мужчина. Или был мужчиной, прежде чем претерпел грибковую трансформацию, которая могла выходить далеко за пределы только видимых изменений. Он поднял трехпалую руку с жгутиком на месте мизинца.

– Добрый день, – приветствовала его Винни. – Я Винни, а это мой брат Кельвин и коллега Мазис. Может быть, вы слышали о нас от Джат?

– О да, Джат говорила о вас. Кстати, меня зовут Теодор. Вы, ребята, хотите выпить, перекусить?

– Пока еще светло, мы хотели бы продолжить путь, но все равно спасибо, – ответила Винни. – Мы идем в Грохот, узнать, спасся ли кто-нибудь после аварии. У нас может быть мало времени.

– Да, я слышал об этом, – сказал Теодор. – Вам нужен жабоход и водитель?

– Именно. Я надеюсь, мы могли бы расплатиться с вашими людьми, может быть, земными деньгами, или мясом ящериц, шкурами, или еще чем-нибудь.

– Конечно, конечно, мы примем ваши деньги, – согласился Теодор. – Деньги вашего флота, я полагаю.

– И еще я слышала разговоры, что вы… ваши люди…

– Зовите нас прокаженными, мы сами себя так называем, – со смехом проговорил Теодор, и все нити на его голове затряслись.

– Я слышала, что прокаженные знают дорогу в Грохот, – сказала Винни. Она вытащила бумажную карту – планшет «умер» бы раньше, чем обработанная бумага, – развернула ее на руке и указала вероятное положение яхты. – Упал космический корабль, возможный район поиска диаметром в несколько километров, ну а из нас дерьмовые следопыты даже здесь, не то что в Грохоте.

Теодор наклонился, посмотрел на карту и кивнул.

– Это не очень далеко от маркированной тропы, и это в центре, – объявил он. – Я сам могу отвезти вас туда. Было время, я ходил в Грохот. Будет немного страшновато идти сквозь шторм, но в центре очень мило. Спокойно, и гораздо меньше облаков. Один раз я даже видел небо.

– Ври больше! – запротестовал Кельвин. Он намотал тысячи рейсов на шаттле, но никогда не видел неба. Ни здесь, ни где бы то ни было возле поверхности. Облачный покров простирался от поверхности на высоту до двадцати тысяч метров и никогда не рассеивался. Возле порта Венера такого не случалось ни разу.

– На полминуты, или около того, тучи всасываются обратно в шторм, – продолжал Теодор, – это прекрасно! Дальше… вы ведь все покрыты лишаем, верно? Потому что вы не сможете поехать со мной на жабоходе и зайти в Грохот, пока вы защищены. Мы никого не принуждаем, как вы знаете. Судьбу прокаженного вы принимаете добровольно. В лучших традициях ASAP, а, Винни?

– Я ни за что добровольно на это не соглашусь, – хмуро ответила Винни. – Что за дурацкая пропаганда! Мы созданы, чтобы работать в спецназе. Модификация D12 проведена только для шести серий клонов, большинство из нас Кельвины Кельвины или Оскары Гудсоны.

– Ладно, мы честны в своей добровольческой деятельности, – сказал Теодор. – Честно, это не сработает, если это происходит не по доброй воле. Иначе грибок растет неправильно, не знаю почему, но так происходит. Так что, если все же заинтересуетесь, дайте мне знать.

– Обязательно, – пробормотал Кельвин, и Мазис еле заметно кивнула. Винни не ответила.

– Когда Джат была тут, кстати? – спросила Винни. – Она сказала, куда собирается?

Теодор рассмеялся.

– Она появилась и исчезла. Не знаю, куда она направилась и даже как она двигалась. Ящерицы я не заметил.

– Это Джат, – вздохнул Кельвин. Она раздражает до крайности, но всегда выручает. Он надеялся, что она где-то неподалеку. Чем больше он смотрел на Мазис, тем больше сомневался, что она была особым коммуникатором, а если она не коммуникатор, то кто она тогда?

– Давайте подготовим повозку, – объявил Теодор. – Запряжем резвых жаб, долетим, как на крыльях.

Жабоход представлял собой нечто вроде плоскодонки, движимой четырьмя прыгающими венерианскими земноводными, похожими на земных жаб, приятного ярко-зеленого цвета с большими задними лапами, удобными для прыжков, и маленькими впереди. Они были размером с небольших бегемотов и имели жесткие панцири, а также набор рудиментарных ног, так что сравнение с лягушками было не совсем корректно с научной точки зрения. Когда жабоход был готов, они двинулись отрывистыми, скользящими, резкими скачками, которые Кельвин считал похожими на ужасные конвульсии космического корабля, пострадавшего от взрыва.

Первый день прошел относительно гладко, по крайней мере по меркам Трясины. Сначала Кельвину казалось, что Теодор беспорядочно меняет направление движения, чтобы насладиться тревогой своих пассажиров, но после тщательного наблюдения он признал, что прокаженный избегает потенциальных опасностей. И не только для людей, но и, наоборот, опасностей, которые могут возникнуть для болота, если они нарушат хрупкий баланс экосистемы при своем движении. Именно поэтому они предпринимали длинные обходы полянок с молодыми ростками хлебного гриба, в противном случае огромные его количества были бы растоптаны жабоходом, который тем самым лишил бы пропитания множество форм жизни.

В ту ночь они спали на повозке, не найдя подходящего островка. Жабы паслись в округе, а люди попеременно стояли в дозоре по двое. Ближе к рассвету Кельвин разбудил Теодора, показав что-то незнакомое: медленно приближающийся светящийся покров то ли грибков, то ли «гештальт» из крошечных насекомых, которые мимикрировали под обычные споры, плавающие на поверхности воды.

Теодор узнал их и с проклятиями начал лихорадочно запрягать жаб.

– Сияющие покровы, – пояснил он, когда они двинулись вперед; лягушки больше плыли, чем прыгали. – Поглощают все на своем пути, что не нравится, выплевывают сзади. Очень устойчивы к тепловым лучам, химическим веществам и оборонительным спорам, которые используем мы. Но хоть мы и движемся медленно, мы способны не пересекаться с ними.

Когда они остановились на завтрак на случайном каменистом островке, Мазис неожиданно перестала жевать, а глаза ее как-то поблекли секунд на тридцать. Кельвин тщательно наблюдал за ней, полагая, что она вышла на телепатический контакт с братом. Значит, есть сообщение с крейсера. Когда она снова открыла глаза и продолжила жевать, Кельвин спросил, о чем было сообщение.

– Обычный ежедневный контакт, – ответила она, – как проверка связи. Они хотят знать, приближаемся ли мы.

– Приближаемся, – сказал Теодор, – разве вы не слышите?

– Что именно? – спросила Мазис.

– Грохот, – ответил Теодор, и усики на его голове пришли в движение, указывая направление, хотя вездесущий туман был таким густым, что было совершенно неясно, как он определяет направление.

– Я не… уверена, – смутилась Мазис. Она наклонила голову и прислушалась. – Хотя что-то есть.

Теперь они все слышали это. Звук был слабый, но постоянный, словно кто-то прочищает горло за стеной.

– Будет громче, – обнадежил Теодор. – Гораздо громче.

Он был прав. Шум с каждым километром все нарастал, а они все петляли по Трясине. За шумом чуть позже появился ветерок, который поначалу они встретили с восторгом, потому что он давал облегчение, разгоняя духоту. Туман плыл и плыл, через несколько часов превратясь в скользящие над поверхностью воды облака, иногда настолько разрываясь, что становилось видно даже дальше двадцати метров.

Поначалу это тоже радовало их. Но скорость ветра продолжала увеличиваться, пока они, качаясь, продвигались вперед, и вскоре их пронизывал спрей из несущихся брызг, вперемешку со спорами, и жабоход двигался с усилием, перемещаясь по диагонали к ветру, когда идти прямо против него не оставалось возможности. Жабы уже не прыгали, а ползли, меся лапами грязь, их скорость уменьшилась, теперь они шевелились не быстрее человека.

– Выше еще хуже! – крикнул Кельвин Винни, лежа на залитом водой и грязью дне повозки и цепляясь, чтобы не сдуло ветром. – Здесь скорость ветра около восьмидесяти километров в час, на двух тысячах – вдвое больше, а на десяти – еще вдвое.

– Здесь уже достаточно плохо! – отозвалась Винни. Жабоход несколько раз почти развернуло, и положение не исправилось бы, если б Теодор не выставил киль, обеспечивающий большую стабильность. Но опять же за счет снижения скорости.

– Приближаемся к центру! – прокричал спутникам Теодор. Он был пристегнут у передней части саней, держа поводья тем, что он называл своими руками. – Были б там еще несколько часов назад, если б могли срезать напрямик. Но мы близко.

Как он это определил, осталось загадкой, но через час он поднял киль. Жабы снова запрыгали короткими прыжками, отчего вся повозка с чмокающим звуком шлепалась в грязь. Кельвин приподнялся немного, морщась от резкого потока ветра, несмотря на маску и защитные очки. Но ветер явно слабел. Клочья облаков медленно двигались вперед, рассыпались и втягивались в вечный штормовой круговорот. По мере того как они продвигались дальше, стихал и шум урагана.

– В центре спокойно, – сказал Теодор. Он выпрямился и полной грудью вдохнул воздух, свободный от брызг, грязи и грибных спор. – Красиво, правда?

Кельвин и Винни предпочитали дышать, не снимая масок. Они посмотрели друг на друга, потом на Мазис. Она лежала на животе перпендикулярно им, за Теодором, распластавшись по дну повозки и повернув голову в сторону Кельвинов. Ее очки заляпала грязь, дыхательная маска плотно прилегала ко рту.

Кельвин потянулся и похлопал ее по плечу. Мазис дернулась и села, морщась от ветра, ударившего ей в лицо. В ту же секунду Винни выхватила у нее из кобуры тепловой луч и нацелила его в голову девушки, держа палец на спусковом крючке.

– У нас к вам несколько вопросов, лейтенант, – произнесла Винни.

– Вы действительно коммуникатор? – начал Кельвин.

– Да! – воскликнула Мазис. – Конечно!

– Зачем нам здесь телепатическая связь? – спросила Винни.

– Э-э, думаю, командование решило, что я могу быть полезной. Я имею в виду, некоторые VIP-персоны хотят знать, что случилось с их детьми, незамедлительно.

– Может, и так, – жестко отрезала Винни, – но мне кажется, тут что-то большее. Что тут делает «Ротария»?

– Не знаю, – сказала Мазис. – Просто патрулирует. Я всего лишь лейтенант, я ничего не знаю.

– Мы уверены, что в целом это так, – любезно согласился Кельвин. – Но мы думаем, что вам все-таки что-то известно. Скажите, зачем вы здесь на самом деле?

– Держать связь. Вот и все.

– Сколько коммуникаторов служит во флоте Земли?

– Это совершенно секретно, разумеется, – ответила Мазис.

– Не так уж много, да? – продолжал Кельвин. – Их ведь нельзя клонировать.

– Нет.

– Так зачем тогда посылать исключительно редкие кадры в дебри Венеры, в Трясину, в Грохот? – спросила Вини. – Пожалуйста, расскажи нам, зачем ты здесь, потому что иначе я с большим сожалением застрелю тебя, а затем мы с Кельвином, не теряя времени, вернемся обратно и сообщим, что судно разбилось, а вас съел кто-то по дороге.

– Нет! – крикнула Мазис. – Мы должны идти дальше!

– Зачем? – спросил Кельвин.

– Потому что она… они… есть выжившие.

– Кто она? – быстро спросила Вини. – И откуда ты знаешь?

– Я… я не могу сказать вам.

– Лейтенант Мазис, – произнесла Винни, – вы знаете, что я и Кельвин – ветераны Третьего Марсианского Вторжения. Вы знаете, что я была в ASAP. Я действительно убью вас, если ответы покажутся мне неудовлетворительными, и дальше мы не пойдем.

– Я… я из триплета, – пролепетала Мазис, – это совершенно секретно. Все думают, что возможны только телепатические пары, но нас трое.

– Дай угадаю, – вмешался Кельвин, – ваш третий на этом сбитом корабле.

– Да. – Мазис зарыдала. – Йезес в камере выживания. Когда они приземлились, то открыли шлюз, и что-то попало внутрь. Она сказала, другие были неосторожны и теперь они… они… она не знает, что с ними, не совсем умерли, но и не живы, там грибы, она видела немного, прежде чем заперлась… ей больно, она не может держать связь долго…

– Но почему в спасательной партии отправили тебя? – продолжала Винни. – Конечно, они потеряют коммуникатора, но у них останется обычная телепатическая пара. Зачем рисковать, пытаясь спасти эту Йезес?

Мгновение Мазис молчала.

– Помнишь, что я сказала насчет ответов на мои вопросы? – голос Винни был невозмутим.

– Йезес – искусственный коммуникатор, – прошептала Мазис. – Она моложе нас с Лименом на восемь лет, она перенесла генетическое вмешательство и стала связанной с нами, это сработало. Не совсем… есть… проблемы. Поэтому мы должны забрать ее.

– Почему она была на корабле? – спросил Кельвин. Он остановился, в голову ему пришла другая идея. – И были ли на борту вообще дети чиновников?

Мазис отрицательно покачала головой.

– Все триплеты, – прошептала она, – искусственные. Но они все… нестабильны, я полагаю… творят всякие глупости. Например, угнали «Иосафат».

– Они угнали яхту?

– Да. Не знаю, Йезес не связывалась со мной, пока они не начали падать и не поняли, что среди них нет пилота. У них была безумная идея, что они могут перейти на сторону Меркурия Инкорпорейтед и благодаря своим генетическим способностям смогут занять руководящие должности…

– Скорее они бы попали в руки к вивисекторам, – прервала ее Винни. – В мои годы было много юных идиотов, но…

– Йезес всего пятнадцать, – сообщила Мазис. – Старшему… было… шестнадцать.

– Так ты думаешь, нас действительно отправили сюда, чтобы спасти оставшихся в живых? – спросил Кельвин.

– Конечно! – воскликнула Мазис. – Зачем же еще…

Кельвин и Винни переглянулись. Они читали друг у друга на лицах одну и ту же мысль, и она была не о том, что Мировое Правительство пытается спасти горстку созданных им телепатов. Гораздо вероятнее, что Правительство хочет убедиться, что любая информация, которая могла бы помочь повторить открытие, уничтожена. Но для этого нужно было точно знать, что корабль там.

– Послушай, – продолжил допрос Кельвин, – ты сказала, что телепаты всегда «чувствуют» друг друга. Значит ли это, что ты знаешь, где остальные? Я имею в виду – конкретно. Ты можешь определить координаты?

– Мы всегда знаем, где наши партнеры, то есть направление и расстояние. Но Йезес ранена или просто слишком напугана, я не могу с ней нормально связаться. Иначе я бы точно сказала, куда нам идти.

– Я говорю не о Йезес, – сказал Кельвин. – Ты знаешь, где сейчас Лимен? На «Ротарии»?

Мазис на минуту закрыла глаза. Потом ткнула в небо под острым углом к горизонту.

– Там. В 1,2 миллиона километров отсюда. Приближается к нам.

– А Лимен знает, где находишься ты? – подхватила Винни.

– Знает направление и расстояние, – ответила Мазис. – Но он может экстраполировать на график, используя… ну, есть система визуализации, помогает ориентироваться, это был один из экспериментов троек, потому что при триангуляции ты можешь намного лучше…

– Думаю, они на обратном пути, движутся по эллипсоидной планетарной орбите, перпендикулярной стандартной плоскости, – сказал Кельвин, глядя туда, куда показала Мазис. – Можешь определить, ускоряются ли они?

– Я чувствую только направление и скорость. Это важно? Я могу связаться с Лименом и спросить его.

Кельвин мысленно рассчитал траекторию атаки, скорость ракет и временное окно. Ему казалось весьма вероятным, что «Ротария» находится на скрытой позиции для поражения ничего не подозревающей лейтенанта Мазис, чтобы после выполнения задания сгинуть в бескрайнем космосе.

– Временно следует сохранять молчание в эфире, – приказал Кельвин. – Не отправляй ничего, пока я не скажу, ясно?

– Да, сэр.

– Ты говоришь, ваш триплет отправляет тебе информацию, – сказала Винни. – Что она посылала?

– После того как она заперлась в спасательной камере, это были просто вспышки эмоций. Это часто встречается у искусственных коммуникаторов. Если они не в форме, то не могут сфокусироваться должным образом, и мне приходится блокировать большинство той испуганной чепухи, что она отправляет. Это как если кто-то кричит без остановки. Пожалуйста, сэр. Я не знаю все входы и выходы в этой операции, но знаю только, что моя сестренка на этом корабле. Я сделаю все, что вы говорите, но мы же можем пойти и помочь ей, пожалуйста?

Винни посмотрела на Кельвина.

– Сколько у нас будет времени, если они что-то запустят, отследив лейтенанта?

– Что? – воскликнула Мазис выпрямившись, шея ее резко напряглась.

– Расстояние 1,2 миллиона единиц они пройдут, наверно, два отрезка, покрытие у тактического комплекса последнего поколения Мультис полмиллиона… – пробормотал Кельвин под нос и потом повернулся к сестре. – У нас будет чуть меньше часа, когда они подтвердят цель.

– Но… мое задание… нам приказано спасти выживших и доставить яхту обратно! – запротестовала Мазис. – Зачем им запускать ракеты?

– Объясняю, – сказала Винни. – Мировое Правительство не хочет, чтобы кто-нибудь еще овладел технологиями клонирования телепатов. Оно знает, что большинство из них уже мертвы, потому что ты об этом сообщила. Лучше пожертвовать парой коммуникаторов и привлеченными на задание ветеранами, чем рисковать тем, что кто-то чужой может найти этот генетический клад.

– Но я бы не дала им свои координаты, чтобы самой стать мишенью!

– Они и не будут тебя спрашивать, – устало пояснил Кельвин. – Но ваш напарник на крейсере может просто сказать: «Она там», когда старший помощник нависнет над ним. Готов поспорить, они приказали тебе сообщить, когда мы найдем яхту, верно?

– Да. – Секунд двадцать Мазис молчала. – Я… кажется, вы правы. Что… вы собираетесь делать дальше? Застрелить меня и вернуться?

– Нет, – возмутился Кельвин. – Мы сделаем то, чего они меньше всего ожидают.

– Что? – удивилась Винни.

– Найдем эту чертову яхту и улетим обратно. Как только мы покинем Грохот, мы начнем вещать, чтобы порт Венера, орбитальная станция и все вокруг были в курсе, что мы успешно провели спасательную операцию. Когда мы окажемся на радарах патрульных кораблей, «Ротария» не станет нас атаковать. Это будет настоящий конец этой истории – публичный, флот Земли будет чествовать нас, как героев, мы подпишем секретные протоколы и вернемся к нормальной жизни.

– Надейся! – фыркнула Вини. – В первую очередь мы должны найти корабль и разобраться. Что там…

– Корабль там, – вдруг вмешался Теодор, который и не пытался скрыть, что внимательно прислушивается к их разговору. – Я сужу по поведению животных.

Он проделал какую-то сложную операцию поводьями, воздействуя на вторичные нервные окончания, расположенные в бугорках на спинах лягушек. Они остановились, мягко опустившись на мелководье. Теодор перегнулся через борт и свесил голову в воду. Нити грибов на его голове зашевелились. Он выпрямился и кивнул.

– Ехать нужно в том направлении, – подтвердил он. – Оттуда поток воды… в нем чувствуются сгоревшие остатки топлива.

– Хм… – Винни задумалась. – Ты считаешь, что запущенные с «Ротарии» ракеты будут здесь через час, после того как узнают, что мы на месте?

– Да, плюс-минус пять минут.

– Я не буду сообщать, что мы нашли его, – поспешно проговорила Мазис. – Обещаю.

– Что, если Лимен следит за тобой? – спросил Кельвин. – Ты можешь это контролировать? Ты говорила про эмоции, образы… Он мог бы рассказать об этом, не так ли?

– Да, мог бы, – призналась Мазис. – Но я могу попросить его не говорить…

– Не будь идиоткой, лейтенант, – сурово прикрикнула Винни. – Он там, на мостике, в окружении старших по званию офицеров. Он расскажет. Как и ты, если бы была в его положении. Он не знает, зачем им твои координаты.

– Итак, у нас будет, скажем, пятьдесят пять минут, чтобы добраться на орбиту и начать голосить всем подряд, начиная с того момента, как корабль получит координаты Мазис, – сказал Кельвин.

– Это выполнимо? – спросила Винни.

– Да, если корабль не сильно поврежден. Если мы сможем справиться с грибком, поразившим других триплетов. Если мы сможем…

– Хватит изображать Киплинга, – предупредила Винни. – Шекспира нам достаточно.

– Может, легче пристрелить лейтенанта и просто вернуться назад? – предложил Теодор.

Кельвин и Винни посмотрели на прокаженного, который сделал движение своим грибковым панцирем, которое должно было означать пожатие плечами.

– Я просто спросил. Я не настаиваю, не подумайте.

– Тебе лучше быть с нами, если мы попробуем поднять яхту, – сказал Кельвин.

– Нет. Я с Венеры, и мне нечего делать в космосе. Думаю, если у меня есть час, я буду гнать жабоход со всех ног. Вы упомянули ракету типа Мультис, но я считаю, это будут низкопотоковые частицы. У меня есть реальный шанс перебраться на ту сторону.

Винни удивленно взглянул на него.

– Инженерные войска, – пояснил Теодор. – В отставке. Армия Сирта до объединения, и служба на КОМ некоторое время после. Это было давно.

– Чертовски давно! – воскликнул Кельвин. – Сирт был присоединен году в двадцать первом или двадцать втором. Девяносто лет назад!

– Прокаженные живут дольше, – сказал Теодор. – Разве вы не заметили наклейку на бампере нашего жабохода?

– Что за наклейка? – спросили хором Кельвин, Винни и Мазис.

– Это очень старая история, – вздохнул Теодор. – Так что же мы будем делать?

– Что ж, Теодор, «Начнем, и пусть нас меч рассудит. Кто первый крикнет: «Стой!» – тот проклят будет!», – процитировал Кельвин.

– Что это значит? – Мазис удивленно взглянула на него.

– Я понял, – прорычал Теодор, подгоняя жаб.

Они обнаружили «Прыгающий Иосафат» три часа спустя, в самом центре Грохота. Корабль приземлился относительно мягко, удачнее, чем Кельвин ожидал от посадки автопилота. Судно лежало на боку, зарывшись в Трясину под небольшим углом. Нос его погрузился в грязь метров на пять, как раз по самый аварийный люк. Кельвин решил, что корабль выбросило из урагана достаточно высоко над поверхностью, и он еще был в состоянии сделать несколько поворотов вниз по спирали, после чего приземлился на двигателях вертикального взлета-посадки, но только затем, чтобы убедиться, что островок под ним был просто слегка подсохшей корочкой грязи.

Когда они заметили корабль, глаза Мазис остекленели. Винни наблюдала за ней и сразу же толкнула ее в воду, затем увлекла обратно в кузов.

– Он знает, что ты нашла его? – спросила она.

– Может быть. – Мазис прокашлялась. – Я… просто не умею ставить блокировку, не могу не отвечать…

– Это уже не важно, – сказал Кельвин. Он посмотрел на часы, обычные механические часы, сделанные на Венере, поскольку электроника здесь не работала. – Будем исходить из следующего: они знают, что мы нашли корабль, и будут стрелять. У нас пятьдесят пять минут, чтобы проникнуть в него и улететь отсюда. Теодор, сейчас тебе лучше уйти.