Игры для мужчин среднего возраста Гольман Иосиф
– Во-вторых, я смогу спать спокойно, только если ты договоришься с чеченом.
– С кем, с кем? – Теперь он окончательно был выведен из равновесия.
– С тем, с которым вы в Красноярске воевали. Если честно, он мне тоже за доставку заплатил.
– Что-о? – На секунду собеседник потерял дар речи.
– Уже сделано, – сказал Береславский. – Теперь нужно разрулить всю эту хрень.
В кабинетике повисла тяжелая пауза. Ефим спинным мозгом прочувствовал простое и ясное желание «партнера» по переговорам – убить его на месте. И тем же спинным мозгом ощущал, что его «партнер» этого не сделает. Раз сдержался в первый момент.
– Ты точно ох…л, профессор. – Скрепов больше не пытался его пугать. Он пытался его вразумить, понимая, что столкнулся с чем-то, не осязаемым его мозгом. – Этот ублюдок стрелять начнет раньше, чем думать.
– Я его на улице встречу. И договорюсь, чтобы он этого не делал. Он не прочь тебя грохнуть, но джихад важнее. А это штука дорогая, без денег не делается.
– Б…ь, тебя бы грохнуть! – совершенно искренне вырвалось у Скрепера.
– Сейчас нельзя, – уверенно сказал ему Береславский. – А потом, надеюсь, уже не будет нужно. На том и расчет.
Береславский внимательно смотрел на Скрепова и видел, что тот начал успокаиваться. Теперь хорошо бы так же бескровно обработать чеченца. Ефим прекрасно понимал, что их с Самураем и Доком жизни будут спасены, только если нейтрализовать обе враждебных стороны. И – необходимое условие – одномоментно.
– Где деньги-то? – уже почти спокойно спросил бандит.
– Если договоримся, будут здесь, в кабинете.
– Значит, неподалеку, – сделал несложный вывод Скрепов. – Слушай, если ты такой умный, почему нам их не поделить? Без «чеха»?
– Потому что я потом проживу недолго, – усмехнулся Береславский. – Либо тебе захочется вторую половину, либо он меня найдет. Я ж фигура публичная.
Немного поразмышляв, Скрепер смирился:
– И что теперь дальше будет происходить?
Ефим посмотрел на часы:
– Пойду чеченца встречать. Учти: если выйдешь из кабинета – мне просигналят, – я просто уйду, и возитесь сами. (Ефим употребил другой глагол, характеризующий будущие отношения бандита и моджахеда.)
– А он войдет и пальнет?
– Пошли по второму заходу, – утомленно сказал Ефим. Он и в самом деле начал уставать от жуткого напряжения. – Надо бы было – подставил бы тебя сразу. А так – специально вас разделил, во времени и пространстве. Ты же видел.
– Видел, – нехотя согласился Скрепов. Он уже понимал, что особого выбора, если хочет увидеть деньги, ему не предоставлено. Но последнее слово оставил за собой: – Если что – первая пуля твоя.
– Достал уже, – разозлился Береславский. – Первая пуля, вторая пуля. Никому шума не надо. Деньги раздал, свое забрал – и по домам.
Он вышел из кабинета и направился к двери. У коридора хватило сил подмигнуть встревоженному Самураю. Тот весьма профессионально смотрелся в белом официантском фартуке.
Очень вовремя вышел – к дверям «Востока» с парадной стороны уже подходил Али.
«Ну, Господи спаси», – взмолился бывший атеист Береславский и поздоровался:
– Привет, Али!
Тот не ответил, пристально рассматривая Ефима.
– Что не так? – мягко спросил Ефим.
– Машина выезжала со стоянки. На три часа. Куда?
– Откуда я знаю? – равнодушно ответил Береславский. – И какая разница?
– Как – какая разница? – взвился чеченец. – Ты отвечаешь за груз!
Ефим устало вздохнул.
– Слушай, с тобой можно говорить откровенно? – спокойно спросил он.
– Только откровенно и можно, – усмехнулся тот. Чеченец, похоже, чувствовал себя отвратительно – желтый весь, – но руку из кармана не вынимал.
– А палить, не дослушав, не начнешь?
– Сначала дослушаю, – согласился Али.
– Давай по пунктам, – предложил Ефим.
– Давай.
– Порошка в «Ниве» нет.
– Как? – чуть не заорал тот.
– Ты обещал не стрелять до конца разговора, – напомнил Береславский. Момент был нервный, но Али, стиснув зубы, сдержался. – Порошок продан, и продан дорого – за миллион триста тысяч.
– Где деньги? – прошептал моджахед.
– Деньги целы и будут переданы тебе. За вычетом моих комиссионных.
– Собака, – еле слышно произнес Али. – Забирай свое, отдавай остальное.
– Есть еще один момент.
– Какой? – Его лицо, не изменив цвета, стало совсем неподвижным. Точно окаменевший пергамент.
– Твой враг из Красноярска, – сказал Ефим.
– При чем здесь он? – не понял чеченец, но опять без нервного срыва, которого так опасался Береславский.
– Он дал мне машину и заплатил за трафик. Еще в Москве. Я же тебе говорил. В кафе.
– Но мы договорились, что теперь я главный заказчик. Разве не так?
– Так, – подтвердил Ефим. – Но жизнь идет, ситуация меняется.
– Ты что, бессмертным стал? – ощерился горец.
– Наоборот, – объяснил Ефим. – Я как раз здесь в самой большой опасности. Либо ты меня убьешь, либо он. А я жить хочу.
– И что предлагаешь? – Али, к счастью, оказался намного хладнокровнее, чем Ефим предполагал. Сохранится ли это хладнокровие, когда он увидит убийцу своего сына?
– Я предлагаю передать вам деньги, забрать свои копейки и уйти. Причем вы должны уйти оба живые.
– Тебя-то что это волнует?
– Если вы вдвоем договоритесь – и договоритесь без пальбы, – я останусь живой. Деньги у вас, я – замазан в доставке, зачем я вам буду нужен без денег и замазанный? Это – мое спасение. Логично?– А если он пальнет, когда я войду?
– Не пальнет, – твердо сказал Береславский. – Мы с ним подольше, чем с тобой, беседовали. К тому же у него к тебе – кроме денег – предъяв нет.
«Зря я это сказал, – запоздало подумал Береславский. – У Али точно имеется одна не денежная предъява. Вполне может сорваться».
Но чеченец не сорвался.
– То есть все либо в деньгах, либо в гробах? – недобро улыбнулся он.
– Отменно сформулировано, – подтвердил профессор. – Кстати, вторую половину, может, тоже сможешь изъять. Но потом. Без меня.
Али задумался.
– Ладно, – наконец произнес он. На данном этапе он не видел других вариантов.
Неужели все сложилось как надо? Ефиму даже поверить в это было непросто. И он на всякий случай еще раз спросил:
– А ты-то сможешь в него не выстрелить, когда увидишь?
– Попробую, – снова улыбнулся Али.
«Какая же у него неприятная улыбка!»
– Попробуй, это важно, – согласился Береславский. И достал из внутреннего кармана то, что Скрепов счел пивной банкой.
Али узнал ее сразу – сам же и дал.
Ефим сжал гранату правой рукой, левой – разогнул усы и, дернув кольцо, выдернул чеку. Отдал ее Али.
Тот спокойно взял кольцо с проволочками и положил в карман.
Теперь жало ударника отделял от капсюля только сжатый ладонью Береславского спусковой рычаг. Расслабься рука – пружина бросит вперед ударник, загорится пиросостав замедлителя – и, очень скоро, взрыв.
– Твоя страховка? – то ли спросил, то ли просто сказал горец.
– Ага, – подтвердил Береславский. – Либо все в деньгах, либо все в гробах.
Они подошли к кабинетику, и, казалось бы, успокоившееся сердце Ефима снова заколотилось. Теперь на него будут смотреть уже два ствола. Плюс еще одна неприятная штука. Он на миг представил себе, как эта зеленая дрянь выскальзывает из его вспотевшей ладони…
Сколько им останется жить после этого – три, четыре секунды?
Ефим зашел внутрь первым.
– Он не выстрелит, – с порога сказал посеревшему Скреперу. – И ты воздержись, пожалуйста.
Затем пропустил чеченца. Тот сел напротив Скрепова, сверля своего врага ненавидящим взглядом. У обоих – рука в кармане.
– Пожалуйста, спокойнее, господа, – еще раз мягко напомнил Береславский. – Мы же все в одной лодке. Руки на стол, пожалуйста.
Соперники не двинулись.
Тогда Ефим положил на стол свою руку. С гранатой «РГД-5».
– Чека у Али, – бесцветно сказал он. – Руки на стол, пожалуйста.
Теперь на столе было аж четыре руки: одна, мощная, – Скрепера, две худые и желтые – Али, и потная, подрагивающая – профессорская.
– Ее бы в стакан, – посоветовал опытный Али. – Не приведи Аллах, выскользнет.
– Не выскользнет, – заверил Ефим и убрал руку со стола.
– Что дальше? – спросил Скрепер. Про себя он решил, что чем бы сегодняшний дележ ни кончился, профессора он завалит. Никогда в жизни ему не было так паскудно, даже в тюрьме у Гнедышева. За это и завалить-то мало, надо что-то дополнительное придумать. Но это – потом. Сейчас задача другая: выжить и деньги получить.
– Дальше нам принесут деньги, – объяснил Ефим. – Я возьму три пачки и уйду. Если вы не возражаете.
– С-сука, – свистящим шепотом прокомментировал Скрепов.
– Неплохо придумано, – наоборот, одобрил идею Али.
– Вместе надо уходить, – сказал Скрепер. – С тобой и с гранатой. Там садимся в тачку. По одному выходим с лавэ. В центре города, чтоб без стрельб.
– Можно и так, – согласился Береславский. – Если Али не возражает.
Али не возражал.
Ефим с разрешения присутствующих нажал левой рукой на кнопку вызова официанта.
Самурай появился через минуту, внешне совершенно невозмутимый.
– Что закажете? – спросил он и профессионально склонился с блокнотиком над столом.
– Я думаю, есть не будем, только пить? – спросил Ефим у собравшихся.
Молчание было ответом.
– Тогда мне черный чай с лимоном. А вам? – еще раз спросил он у своих «друзей».
– Зеленый, – односложно ответил Али.
– Кофе, – потребовал Скрепов, тоже возжелавший хоть какого-нибудь допинга: сидеть напротив Али с его наверняка заряженным «стечкиным» было непросто.
Да тут еще этот очкастый придурок с гранатой на боевом взводе. Бандит отлично представлял себе скрытую в ней мощь: 300-граммовая темно-зеленая «банка» легко покроет смертельными осколками не то что крошечный ресторанный кабинет, но без малого тридцать соток. Главное, чтоб профессор от страха не разжал свои жирные мокрые пальцы.
«Официант» уже собирался уходить, как его окликнул Береславский:
– Да, еще одна вещь, милейший! (Даже тут ввернул Самураю «милейшего», сам себе поразился Ефим.)
– Да-да, конечно, – сразу обернулся тот, опять профессионально выставив блокнот.
– Принесите мою сумку, пожалуйста. Я оставил ее гардеробщику.
– Непременно, – угадав контекст, отозвался тот.
– Деньги сейчас будут, – устало объяснил профессор, после того как дверь закрылась.
Чай и кофе принесли быстро. Ефим сразу залпом выпил свой, через мгновение к нему присоединились оба «сотрапезника» – пить, как оказалось, после всех треволнений хотелось всем.
Еще через минуту в кабинете появилась и объемистая клетчатая сумка, закрытая на «молнию».
– Дверь закрой, – попросил он Али, когда «официант» вышел. Тот привстал и закрыл дверь на щеколду. Теперь – упади граната на пол – точно никто не выскочит. Этого и добивался Береславский, чтобы убрать соблазны.
Ефим нагнулся и одной рукой расстегнул сумищу.
– Помочь? – заботливо спросил Скрепер, не в силах забыть о том, что держала вторая профессорская рука.
– Спасибо, не надо, – вежливо ответил Береславский.
Он неловко высвободил концы здоровенного полиэтиленового пакета, запрятанного в сумку. Сразу было видно, что пакет был доверху заполнен пачками, похожими на банкнотные.
Ефим достал три верхние и кинул на стол.
– Там сто тридцать три пачки, – сказал он. – Я лично пересчитывал. Без этих трех – сто тридцать.
Это было правдой, и «партнеры» в это поверили.
– Три пачки – мои, – напомнил он чеченцу. – Ты обещал.
Тот молча кивнул.
– Из твоей половины, – хрипло сказал Скрепов, завороженный кучей денег.
Тот кивнул снова.
– Ну, можно сваливать? – спросил Ефим, внимательно разглядывая «партнеров». – Или обсудим – как?
Скрепер открыл рот, чтобы ответить, но язык его явно не слушался. Он попытался пошевелить руками – и это не удавалось.
С Али произошло то же самое.
Оба были в полном сознании, но мышечные группы стремительно продолжали отключаться, и через считаные секунды они даже сидеть самостоятельно – не опертые на спинки стульев – не могли. Да что сидеть – у грозных бойцов головы заваливались – мышцы шеи тоже постепенно отключались.
Ефим убрал три пачки в карман и снова нажал кнопку вызова официанта.
Самурай зашел, закрыл за собой дверь, надел пластиковые перчатки и принялся методично обыскивать обездвиженных бандитов.
– Дышать-то они не перестанут? – опасливо спросил Ефим.
– Это ж просто вроде наркоза, – объяснил Самурай действие шамановой травы, не переставая выворачивать карманы бандитов. – Причем местного. Они нас слышат.
– У чечена еще колечко такое металлическое, с хвостиками, должно быть, – подсказал Береславский. – Найди в кармане, пожалуйста.
– Ладно, – ответил Самурай, весь поглощенный своим занятием.
Он забрал у врагов документы, записные книжки, сотовые телефоны – все бумажки до последнего клочка.
Оставил лишь заряженные стволы, да у Али была еще одна граната – гораздо более современная, наступательная «РГН».
– Новую-то не дал, жмот, – укоризненно сказал ему Ефим. Тот лишь глянул в ответ.
Если б взгляд убивал так же, как «стечкин», Береславский был бы покойник. Но, к счастью для профессора, убивать взглядом моджахеды еще не научились.
– Пошли? – спросил его закончивший изыскания Самурай.
– А колечко с хвостиками? – вопросом ответил профессор.
– Не нашел. У него карманы с дыркой. Зачем оно тебе сдалось?
– Я бы обратно в гранату вставил, – объяснил Ефим, показывая другу «РГД-5».
– О господи, – выдохнул Самурай, не посвященный в эту тонкость профессорского замысла. – Только не выпусти.
– Не боись, – успокоил его Ефим. – Черт с ней, с чекой. Ее все равно обратно вставлять замучишься – в три маленькие дырки надо попасть. Поехали за город, где-нибудь сбросим.
– Пока, пацаны, – поднимаясь, сказал Ефим и легонько потрепал Скрепера по щеке. Тот чуть не помер от ярости.
Пошутить так с Али Ефим не рискнул. Даже в таком беспомощном состоянии горец внушал ему самые серьезные опасения.
Проще говоря, профессор его по-прежнему боялся, самого себя-то не обманешь.
«Плевать, кто кого боится, – щедро выписал себе индульгенцию Береславский. – Главное – кто кого сделал». Вот в этом хвастливый профессор был прав. Они с Самураем сделали этих парней. Вчистую.
Глава 38
Владивосток, 12 августа, ночь
Из дневника Самурая (запись седьмая)
Честно говоря, гранатой он даже меня удивил. Хотя, с другой стороны, не исключено, что она оказалась для бандитов главным аргументом.
На выходе из ресторана я расплатился с настоящим официантом – и не тремя сотнями, а тысячей – так велел обычно не суперщедрый предводитель.
За это парень должен был вызвать РУБОП и рассказать милиционерам всю правду. Только добавить лет десять мне, убавить двадцать моему шефу и напрочь забыть о моем происхождении. И о том, конечно, что я успел поработать у них официантом.
Звонок в РУБОП предполагался через полчаса после того, как мы с Береславским уедем.
За дедово средство я не боялся: сказал – на сутки, значит, на сутки.
Повезло же сегодня ментам – два бандюка, со стволами, гранатами и кучей фальшивых баксов. И к тому же тихие, как спящие дети.
Это ж сколько звездочек на погоны им высыплется?
Потом рванули за город, к морю.
Отпустили машину, вышли к обрыву. Внизу никого не было, как и со всех прочих сторон.
Только океан шумел.
Я все же не поленился, спустился проверить отсутствие чужих душ. Чтоб ненароком не взять грех на свою.
Нет, нога человека там давненько не ступала.
– Ну, можно уже? – взмолился истомленный профессор, когда я забрался обратно наверх.
– Валяй, – разрешил я.
Он подошел к самому краю и даже не кинул, а сбросил вниз свою железку.
Я засек время – четыре секунды. Потом грохнуло, но не так чтобы сильно – открытый воздух плюс лес да шум прибоя приглушили звук.
Но мы все равно сначала затаились, а потом постарались быстро отойти подальше.
Пока шли, я вслух размышлял о наших и своих собственных делах. Наши – шли блестяще: похоже, от бандитов мы отвязались надолго. Надеюсь, даже навсегда.
От официальных структур тоже ничего ужасного не ждем. Найти нас практически невозможно. Следы пальцев, если и обнаружатся, ничего не дадут: нас нет ни в каких криминальных картотеках.
Единственная проблема – я ни на йоту не приблизился к тому, за чем поехал в Сибирь и далее к Тихому океану.
Да, мы заработали кучу денег: Ефим последовательно «ошкуривал» всех бандитов, а теперь честно предложил разделить «нажитое непосильным трудом». Но, деленные на троих, эти деньги, оставаясь по-прежнему огромными, ни на шаг не приблизили меня к главной цели. Ведь московский приятель Береславского нижнюю планку указал точно: полтора американских лимона.
Которых как не было, так и нет.
Все это я высказал предводителю. Без упреков – в чем тут его упрекнешь? А просто пожаловался на судьбу.
На что Береславский посоветовал не суетиться, пока он не исследует извлеченное из бандитских карманов.
Собственно, поэтому я сейчас и пишу, примостив тетрадь на колени: письменный стол занял профессор. Разложил там все свои сокровища и обнюхивает их.Дописываю через три часа.
Ефим, буквально когда я кончал предыдущую фразу, вдруг обернулся и сказал:
– А я, похоже, нашел.
– Что? – не понял я.
– Может, миллион, а может, и все два.
– А может, ничего? – уязвил я профессора. Ну где он там мог найти миллион?
– А может, ничего, – на удивление спокойно согласился тот.
И замолчал.
Верная тактика: сам же и напросился.
– Ладно, Ефим, давай про свой миллион.
Дважды его упрашивать не пришлось.
– Смотри, – начал вещать он. – Скрепер отнял у чеченца кучу бабла. Я так понял – плату за тот героин, из-за которого весь сыр-бор.
– А ты откуда знаешь?
– Кое-что чечен рассказал. Помнишь, в кафе мы с ним общались? Ты там еще со Смагиной задержался.
Вот же неделикатный человек! Еще бы я не запомнил эту «задержку». Всю жизнь буду помнить и радоваться…
Но толстокожий профессор даже не заметил моего смущения.
– Кое о чем я сам догадался. Я же умный, – продолжил он самовосхваление.
– Еще какой умный, – подтвердил я. Грубая лесть в общении с этим человеком никогда не бывала лишней. – А граната откуда?
– Оттуда же. Абрек подарил.
Да, Ефим Аркадьевич. Не первый день знакомы, но каждый раз он меня удивляет.
Но сейчас мне больше всего хотелось услышать про миллион.
– Так что про миллион? – так и спросил я.
– Если Скрепер украл деньги моджахедов, то у него оставалось совсем мало времени, чтобы их куда-то пристроить. Точнее, совсем не оставалось. И сдается мне, он и не собирался возвращаться в Москву.
– А значит… – у меня появилась надежда. Маленькая, но это лучше, чем никакой.
– А значит, – подтвердил Береславский, – что деньги могут быть где-то рядом. Я сначала думал, придется к нему в номер лезть. Но все может оказаться гораздо проще. – И он протянул мне бумажку, которая при ближайшем рассмотрении оказалась квитанцией из багажного отделения Владивостокского желдорвокзала. – Он, кстати, круглосуточно работает, – сказал Ефим.
Читать бесплатно другие книги:
