Очищение смертью Робертс Нора

– А теперь вопрос сформулирован слишком общо, лейтенант. Многое конкретно зависит от того, что он сделал или чего не сделал, от того, как это нечто отразилось на мне, на тех, кто мне дорог. Если я открою рот, что это изменит? Уничтожит то, что было сделано, или, может быть, уравновесит чаши каких-то весов? Уравняет какой-то незакрытый счет?

– Ты держал бы рот на замке, – проворчала Ева. – Опять-таки из-за своей гордости ну и преданности тоже. Ничего, я выну это из Инеса, если понадобится.

– Не сомневаюсь. У него, кстати, не было символа крови на татуировке, – добавил Рорк.

– Верно, не было. В отличие от Лино и Чавеса. У него есть уголовное досье, и там про наколку все сказано. Но как мне узнать, убивал Лино или нет, когда кучка хнычущих идиотов стерла файлы? «Ах, бедные, сбитые с толку, неразумные детки! Они убивают, калечат, сеют хаос, надо дать им шанс начать сначала», – проговорила Ева тонким, сюсюкающим голоском. – А может, у него и не было досье…

– Дай мне немного времени, и я получу эту информацию, если Лино хоть когда-либо был арестован или задержан. Даже просто допрошен.

Ева покосилась на него, она и сама уже обдумывала эту возможность. У Рорка было самое мощное в мире незарегистрированное оборудование.

– Сколько тебе нужно времени?

– Не могу заранее сказать, пока не приступлю к работе.

Ева вздохнула.

– Я не смогу это использовать. Насколько мне известно, сейчас никакой непосредственной угрозы чьей-то жизни нет. Это просто легкий способ обойти препятствие.

– Что я слышу? – Рорк постучал пальцем по уху. – Ах да, это твоя гордость говорит.

– Это не гордость, это процедура. Я не стану обходить закон, чтобы удовлетворить свое любопытство. И даже если это гордость во мне говорит, что с того?

Они проехали в ворота. Рорк взял руку Евы, поднес к губам и поцеловал.

– Мы с тобой пара гордых людей. Кстати, гордость считается одним из семи смертных грехов. Хочешь, испробуем остальные? Я в первую очередь выбрал бы похоть.

– Ты всегда выбираешь похоть. И во вторую очередь и в третью тоже. Вплоть до последней.

– Иногда мне нравится сочетать ее с алчностью.

Едва остановив машину, Рорк нажал на замок пристяжного ремня, схватил Еву за рубашку и подтянул к себе.

– Эй!

– Сама виновата. Разбередила мне душу разговорами о юности, о добрых старых временах. – Стремительный и ловкий, он откинул спинку своего сиденья, притянул Еву и посадил ее на себя. – Нахлынули дорогие сердцу воспоминания… Как раздеваешь девушку в машине… в любой машине, какую мне удавалось… э-э-э… позаимствовать в то время.

– И у тебя было время на секс после угона машины?

– Дорогая, время на секс есть всегда.

– Только в твоем расписании. Господи, да сколько у тебя рук? – Ева шлепнула по ним, оттолкнула, но он успел расстегнуть на ней рубашку и взволновать ее. – Слушай, если хочешь потрахаться, в доме есть прекрасная кровать, да и не одна, небось несколько дюжин.

– Дело не в том, что мне хочется потрахаться, во всяком случае, не все сводится к этому. – Рорк провел пальцем по ее шее. – Дело в самом моменте. Хочется вспомнить грехи молодости.

– Говори за себя. У меня не было времени на грехи молодости.

Ева потянулась к ручке двери, собираясь открыть ее и выбраться из машины, но руки Рорка сомкнулись вокруг нее.

– Ты никогда не занималась сексом в машине? – засмеялся он.

– Нет, занималась! Тебе лезут в голову похотливые мысли всякий раз, как мы садимся в один из твоих лимузинов.

– Это совсем не одно и то же. Секс в лимузине – это для взрослых. Это зрелый, изощренный секс. А здесь мы теснимся на переднем сиденье полицейской машины, лейтенант в возбуждении и в легком замешательстве.

– Ничего подобного. Ни того, ни другого. – Но пульс у нее зачастил, дыхание пресеклось, когда его пальцы заскользили по тонкому трикотажу у нее на груди. – Это просто смешно! Мы взрослые люди, мы женаты. Мне руль упирается в спину.

– То, что мы взрослые и женаты, значения не имеет. А вот руль – это часть кайфа. Включить музыку, пятый канал, – скомандовал Рорк. – Опустить крышу.

Ева грозно прищурилась.

– Это не сработает. Это неудобно и… глупо. В этой машине я должна работать.

– Я могу заставить тебя кончить через десять секунд.

Она ухмыльнулась и начала обратный отсчет:

– Десять, девять, восемь, семь, шесть, пять… о черт!

Ева недооценила его быстрые руки, его ловкие пальцы. Рорк успел расстегнуть ей брюки, и она уже не могла сдерживаться.

– Второй заход, – объявил Рорк, оттягивая вниз безрукавку, и втянул ее грудь в рот.

Он довел ее до оргазма руками и губами. Прохладный ветерок обвевал ее лицо, и крик высвобождения отозвался в ночном воздухе. Ева беспомощно взмахнула руками, стараясь за что-нибудь ухватиться. Раздался треск рвущейся ткани, и тот же прохладный ветерок волнующей щекоткой омыл разгоряченную кожу.

Она перестала сопротивляться. Он это видел, чувствовал. Забыла трудный день, работу, тревоги и даже больше – о, намного больше, и как это было чудесно! – забыла свою неизменно поражавшую и трогавшую его внутреннюю границу между «можно» и «нельзя».

Когда-то у нее не было времени на разные глупости, на грехи молодости. Так стоило ли удивляться, что он счел необходимым подарить ей сейчас это легкомыслие? Его жена, его возлюбленная возилась с ним на переднем сиденье автомобиля под звуки музыки, тихо льющиеся в ночном воздухе.

Рорк случайно наткнулся рукой в темноте на ее оружие и засмеялся. Разве это не часть ее прелести? Его преданный и грозный коп отдается ему, уступает слабости своего тела. Требует и отдает, ждет, чтобы он требовал и отдавал.

Ее губы неистовствовали, сжигали его. И вот уже он потерял голову, как и она. Ничего не осталось, кроме отчаянного желания, кроме одной последней мысли. Слиться воедино.

– Я не могу… Как мы теперь…

Ева задыхалась, все ее тело мучительно болело, она пыталась передвинуться, изогнуться, каким-то образом преодолеть пределы пространства, чтобы Рорк мог наполнить ее.

– Просто подвинься… Дай мне… О черт!

Стараясь передвинуть ее бедра, он уперся коленями о приборный щиток, а она ругнулась, потому что, перемещаясь, стукнулась затылком о край ветрового стекла.

Ладно, это можно пережить.

Ева засмеялась как безумная, когда их усилия наконец завершились успехом.

– Ну слава богу, – прошептал Рорк и крепко обнял Еву, просто обнял, пока ее тело сотрясалось от смеха. – Ладно, когда отсмеешься, давай принимайся за дело. Я тут зажат и не могу начать работу без помощи со стороны.

– Да? – Еве никак не удавалось перевести дух между приступами смеха и… «Черт, почему эта дурацкая ситуация так возбуждает?» – подумала она. – Ты застрял?

– Чертовски неудачный дизайн у твоей полицейской машины.

– Чертовски неудачный для случки. На машину я не жалуюсь. – Не сводя с него глаз, она начала слегка покачиваться. Совсем чуть-чуть. Слегка приподняла бедра. Опустила. – Ну как?

– Ты меня убиваешь.

– Ты первый начал.

Она опять задвигалась, на этот раз энергичнее, мучая и его, и себя. Потом сильнее, еще сильнее… Страсть вела ее, задавала темп. Ева наслаждалась своей властью над Рорком, но недолго. Вскоре ее власть стала иллюзорной.

Она почувствовала, как его тело напряглось, содрогнулось и стремительно развернулось, словно выстрелило в нее. Она приняла его в себя и увидела, как эти невероятные глаза потемнели, ослепли… Сама она пустилась за ним вдогонку и нагнала. Они рухнули одновременно.

Ее прерывистое дыхание с трудом вырывалось изо рта, легкие работали, как мехи, тело все еще трепетало, потом успокоилось. Немного отдышавшись, она улыбнулась.

– Надеюсь, завтра мне не придется раздеваться на публике, – заметила Ева. – Потому что у меня на заднице будут синяки от рулевого колеса.

– В последнее время ты прямо-таки одержима мыслью о раздевании на работе. Может, я чего-то не знаю?

– Просто осторожность никогда не помешает.

– Кстати, об этом, как твоя голова?

– Удар пришелся по касательной. – Ева рассеянно потерла затылок. – Как нам теперь распариться? Или мы тут завязли, пока кто-нибудь не обнаружит нас поутру?

– Дай мне минутку. – Рорк слегка подвинул ее. – Это было в тысячу раз лучше и гораздо труднее, чем весь мой предыдущий опыт с сексом в автомобиле. А чем труднее, тем интереснее.

«Вы только посмотрите на него, – подумала Ева. – Волосы взъерошены, на рубашке половина пуговиц оторвана, глаза полусонные и жутко довольные».

– Ты и вправду угонял машины, чтобы заниматься в них сексом?

– Есть множество причин, чтобы угнать машину. Смеха ради, для дела, ну и чтобы было где трахнуть девушку. – Рорк пристал и шутливо чмокнул ее в щеку. – Если хочешь, я что-нибудь угоню, тогда у тебя тоже будет такой опыт.

– Нет, я пас. – Ева оглядела себя. – Ты порвал мое белье.

– Порвал, – ухмыльнулся Рорк. – Так было проще. А теперь давай посмотрим, не удастся ли нам отсюда выбраться.

Он поднял ее, чтобы она могла снять с него ногу и переползти на пассажирское сиденье. Когда они, как могли, привели себя в порядок и застегнули все, что еще могло застегнуться, Рорк подвел машину прямо к крыльцу.

– Слушай, Соммерсет ведь знает, когда мы въехали в ворота, – сказала Ева. – Думаю, он догадался, чем мы тут только что занимались.

– Да, я тоже думаю, что Соммерсет в курсе.

Вылезая из машины, Ева закатила глаза.

– Теперь он знает, каким сексом и как долго.

Качая головой, Рорк поднялся вместе с ней на крыльцо.

– Ты самая неотразимая ханжа на свете.

Ева лишь выругалась себе под нос в ответ на это, пока они входили в дом. Камень упал с ее души, когда она обнаружила, что Соммерсета нет в вестибюле. Если это значит, что она ханжа, ладно, она переживет.

И все же она опрометью кинулась вверх по лестнице прямо в спальню.

– Я проведу проверку по громким делам, засветившимся в прессе на момент, когда Лино бежал из Нью-Йорка.

– Помощь нужна?

– Я знаю, как проводить проверку, – обиделась Ева.

– Прекрасно. Я хочу принять душ, и у меня есть своя работа на пару часов.

Ева задумчиво прищурилась. Ей тоже хотелось принять душ, но этому умнику доверять нельзя.

– В душевой руки прочь, – предупредила она.

Он вскинул руки, потом начал раздеваться и уже взялся было за брюки, но вдруг нахмурился и подошел к ней.

– Тут тоже руки прочь…

– Молчи. Ты, оказывается, не шутила насчет укуса на плече.

Вывернув шею, Ева взглянула на свое плечо и поморщилась: остался синяк и отчетливые следы зубов.

– У этой бабы челюсти были, как у ротвейлера.

– Ранку надо промыть и обработать. Холодный компресс тоже не помешает.

– Все и так хорошо, сестричка Нэнси, – начала было Ева и взвизгнула от боли, когда Рорк ткнул пальцем в ее плечо.

– Будет хорошо, если прекратишь упрямиться и вести себя как ребенок. Доктор прописал промывку, обработку и холодный компресс. Но сначала душ.

Ей хотелось в решительной форме отказаться от предложенного плана, но теперь это чертово плечо заболело.

Ева позволила Рорку обработать плечо и даже запечатлеть на нем целомудренный поцелуй. Пришлось признать, что ей стало значительно лучше.

В домашних брюках и футболке Ева села за стол у себя в кабинете, поставила рядом кружку кофе и занялась поиском. Пока компьютер работал, она откинулась на спинку кресла, перебирая в уме ключевых игроков.

Стив Чавес. Они с Лино бежали из Нью-Йорка вместе, если верить Терезе, и это было подтверждено Инесом. Чавес несколько раз сидел в разных штатах, Лино сумел избежать ареста. За ним не числилось ни единой судимости. Но, сверяя результаты, полученные Макнабом, с досье Чавеса, Ева отметила, что старые друзья не раз оказывались в одном и том же месте одновременно.

Итак, встреча старых друзей?

И насколько она могла судить, они оба исчезли из поля зрения примерно в одно и то же время – семь лет назад. «Ни за что на свете не поверю в совпадение», – сказала себе Ева.

Может, Чавес вернулся в Нью-Йорк вместе с Лино? Может, он тоже присвоил себе чужое имя? А может, он скрывается где-то еще, ждет того же, что и Лино… чего бы там ни ждал Лино? Может быть, это он убрал Лино? А если да, то почему? А может быть, он, как, по ее убеждению, и Флорес, давно гниет в земле?

Пенни Сото. Бывший член банды Инес явно не питал к ней теплых чувств. Ева прочла это у него на лице. Что ж, стоит с ней побеседовать. У нее было больше неприятностей с законом, чем у Инеса, но не было семьи: некого защищать. Стоит немного покопаться, и наверняка найдется, чем ее зацепить, чтобы вытащить из нее информацию.

Надо будет навестить Пенни Сото еще до встречи с Терезой в морге.

А вот к Терезе надо бы присмотреться повнимательней. Кажется, тут она что-то пропустила. Еве показалось, что Тереза уже рассказала все, но, пожалуй, следует провести с ней еще один раунд: может, из нее еще что-то удастся вытряхнуть.

Когда компьютер возвестил о завершении задания, Ева пролистала репортажи, сделанные на протяжении нескольких недель, предшествующих исчезновению Лино.

Убийства, изнасилования, кражи со взломом, наркотики, смерть при подозрительных обстоятельствах и два взрыва.

Ни одно из имен, упоминавшихся в репортажах, не встречалось в имевшихся у нее списках, но Ева решила прокачать их по стандартной процедуре. В первую очередь ее заинтересовали взрывы. Они произошли с интервалом ровно в неделю на территориях соперничающих банд. В обоих случаях были жертвы. Первый взрыв на территории «Солдадос» произошел в школьном актовом зале во время танцевального вечера. Одна жертва, двадцать три несовершеннолетних и двое взрослых пострадали. Имена перечислены. Ущерб – несколько тысяч долларов.

Второй взрыв прогремел на территории «Черепов», в закусочной, где обычно тусовались члены банды. Самодельное устройство на таймере, как и в первый раз, но мощнее. Убиты четверо несовершеннолетних и один взрослый, шестеро ранены.

Полиция заподозрила возмездие за первый взрыв. «Ну, это понятно», – подумала Ева. Уже известных полиции членов банды «Солдадос» задерживали для допроса.

Ева запросила файлы по обоим взрывам. И налетела на каменную стену. Файлы опечатаны.

– Какого черта! – возмутилась Ева и немедленно набрала домашний номер своего шефа.

Ей ответил заспанный голос, видео на телефоне было блокировано. Запоздало спохватившись, Ева глянула на часы и скривилась.

– Прошу прощения, сэр, я не обратила внимания на время.

– Зато я обратил. В чем дело, лейтенант?

– Я иду по следу, это касается взрывов в Восточном Гарлеме семнадцать лет назад. У меня есть основания полагать, что к ним причастен пока еще неопознанный убитый. Мне нужны эти файлы, но они опечатаны. Я должна знать, кто из лиц в моем списке подозревался или был допрошен по делу о взрывах.

Уитни тяжело вздохнул.

– Это срочно?

– Нет, сэр. Но…

– Пошлите запрос мне на компьютер. Домой и на работу. Я дам вам доступ утром. Сейчас уже почти полночь, лейтенант. Идите спать.

И он, не прощаясь, положил трубку.

Несколько секунд она дулась, задумчиво уставившись на дверь, отделяющую ее кабинет от кабинета Рорка. Рорк мог бы забраться в опечатанные файлы за минуту, в этом она не сомневалась. И если бы до этого она додумалась раньше, чем позволила Уитни, ей не пришлось бы выглядеть дурой. И можно было бы с полным основанием попросить Рорка вскрыть файлы. Но теперь, когда она пошла по официальным каналам, придется ждать.

Ева послала запрос, добавила запись вечерних допросов и свои заметки по делу, прикрепила к доске новые фотографии, написала новые имена. Тереза, Чавес, Джо Инес, Пенни Сото. Потом она подошла к двери.

– Я закончила. Иду спать.

Рорк поднял голову.

– Я скоро закончу.

– Ладно. Слушай, а ты смог бы сделать бомбу с часовым механизмом? Я не хочу сказать – сейчас, ты же понимаешь, но раньше, в молодости?

– Да. Я их делал. А что?

– А почему? Потому что сечешь в электронике или во взрывчатке?

– И то, и то, – ухмыльнулся Рорк.

Ева кивнула. Пожалуй, это даст ей пищу для размышлений до утра.

– Ладно. Спокойной ночи.

– Кого или что взорвал Лино?

– Я пока точно не знаю. Но я дам тебе знать.

15

За окнами глухо ворчала далекая гроза, казалось, небо простудилось и прочищает горло кашлем. Дождевые капли скользили по оконным стеклам бесконечными слезами.

Для пущего уюта Рорк не только включил свет, но и распорядился затопить камин в спальне, а сам сел к экрану компьютера – посмотреть биржевые новости.

Но ему никак не удавалось сосредоточиться. Он переключился с биржевых на обычные новости, но и здесь ничего интересного для себя не нашел. Расстроенный, встревоженный, он оглянулся на Еву. Она, не глядя, вынула из шкафа пиджак и рубашку. Рорк заметил, что она сняла с плеча компресс.

– Как твое плечо?

Ева пошевелила плечом.

– Нормально. Я вчера послала Пибоди сообщение, чтобы она сегодня утром приехала сюда. Хочу спуститься вниз и ее перехватить, а то если она поднимется сюда, сразу начнет клянчить завтрак. В чем дело? – нахмурилась Ева, увидев, что Рорк встал и направился к шкафу.

Рорк взял пиджак из ее рук, окинул взглядом вешалки с Евиными вещами в шкафу и выбрал другой.

– Надень вот этот.

– Держу пари: все, кого я сегодня задержу и арестую, первым делом обратят внимание на мой пиджак.

– Непременно обратят, если наденешь тот, что ты выбрала, с этими брюками. – Рорк поцеловал ее в макушку. – И этот неправильный выбор, без сомнения, подорвет твой авторитет.

Ева фыркнула, но последовала его совету. Увидев, что он не двигается и по-прежнему не дает ей пройти, она нахмурилась и спросила:

– В чем дело?

На этот раз он обхватил ее лицо ладонями и очень нежно поцеловал в губы.

– Я тебя люблю.

Ее сердце затрепетало.

– Я так и поняла.

Рорк подошел к автоповару и взял еще кофе для нее и для себя.

– И все-таки, что случилось? – спросила Ева.

– Ничего. Ничего особенного. Паршивая сегодня погода. – «Но дело не в погоде, – подумал Рорк, с тоской глядя на пасмурное небо за окном. – Нет, дело совсем не в этом». – Мне приснился сон.

Ева переменила свои планы: не спустилась вниз, а направилась к дивану и села.

– Плохой сон?

– Нет, я бы так не сказал. Тревожный и странный, так будет вернее. Очень явственный, что характерно скорее для тебя, а не для меня.

Повернувшись, Рорк увидел, что Ева ждет продолжения. Это подбодрило его больше, чем любой огонь в камине. Он подошел к ней и протянул кружку кофе, а потом сел рядом и похлопал ее по колену. Ему хотелось дотронуться до нее и поблагодарить.

– Похоже, все эти разговоры о добрых старых временах, о друзьях детства подстегнули мое подсознание.

– Тебя это встревожило. Почему же ты меня не разбудил?

– Когда я проснулся, все кончилось, разве ты не понимаешь? Так какой смысл тебя тревожить? А теперь, вспоминая… В общем, во сне я вернулся в Дублин, я опять был мальчишкой, шнырял по улицам, воровал кошельки. Это была приятная часть сна, довольно забавная.

– Добрые старые времена.

Рорк засмеялся.

– Кое-что доброе в них и вправду было. Я во сне даже запах чувствовал… Толпы на Графтон-стрит… Там можно было здорово поживиться, только успевай поворачиваться. Уличные музыканты привлекали туристов, наигрывали старые мелодии. Некоторые специально удерживали толпу разными штуками, если дашь им долю. На Графтон-стрит мы работали втроем по цепочке: взять – передать – спрятать. Я снимал бумажник или сумку, передавал Дженни, она – Мику, Мик – Брайану, а уж Брайан прятал добычу в нашем тайнике.

Работать там можно было нечасто, всего пару раз в месяц, чтобы местные не прознали. Но уж когда нам выпадал такой фарт, мы огребали сотни за один день. Моей доли – даже с учетом того, что выжимал из меня мой старик, – при разумном расходе хватало на еду на целый месяц, да еще оставался взнос в мой инвестиционный фонд.

– Инвестиционный фонд? Уже тогда? – удивилась Ева.

– О да, я не собирался всю жизнь прожить уличным крысенышем. – Глаза Рорка вспыхнули, но в отличие от кроткого и мягкого голубого огонька в газовом камине они вспыхнули темным и грозным огнем. – Он, конечно, что-то подозревал, но так и не нашел мою заначку. Я ни за что не отдал бы ее, скорее дал бы ему забить меня до смерти.

– Тебе приснился твой отец?

– Нет, не он. Мне приснился летний день. Я видел его так ясно, что даже мог различить голоса, музыку, запах жарящихся в масле чипсов – мы всегда ими угощались. В такой день на Графтон-стрит можно было сколотить состояние. Полные карманы и полные животы. Но во сне все пошло не так.

– А как?

– Дженни надевала свое лучшее платье, когда мы ходили на Графтон-стрит. Кто, увидев эту хорошенькую нарядную девочку, заподозрил бы в ней воровку? Таков был наш план. Я передал ей бумажник – плавно и чисто – и двинулся дальше. Главное – двигаться, не останавливаясь ни на минуту. Я нашел следующего лоха, музыканты заиграли «Поминки по Финнегану». Я ясно различал каждую ноту – живую, веселую мелодию. Взял бумажник – лох даже бровью не повел. Но Дженни… ее не было на месте. Она не могла взять у меня бумажник, потому что… У нее была лента в волосах, и она… Она висела на этой ленте. Она была повешена, она была мертва. В точности, как в последний раз, когда я ее видел. Когда я опоздал и не смог ее спасти.

– Я тоже в тот раз опоздала, – сухо заметила Ева.

Рорк покачал головой.

– Она умерла из-за меня. Она была частью моего прошлого. Во сне я бросился к ней, я бегом пересек Графтон-стрит, чтобы снять ее. Музыканты играли все так же быстро и весело, а она висела… А потом я увидел Мика. Кровь расплывалась по его рубашке. Он был мертв. Убит. Он тоже был частью моего прошлого. Он напоролся на нож из-за меня. И все это время скрипач продолжал играть. Брайана я тоже видел, только вдали. Он был так далеко, что я не мог до него дотянуться. Я был там со своими погибшими друзьями. Во сне они были еще детьми, понимаешь? Они были совсем юными. Даже во сне я подумал: может, они умерли уже тогда, много лет назад? Я и Брай – вот все, что от нас осталось.

Потом я ушел. Ушел с Графтон-стрит, ушел от друзей, а ведь они были моей семьей. Я стоял на мосту над рекой Лиффи, я был уже взрослым человеком. Я увидел под водой лицо моей матери. А потом я проснулся.

– Я могла бы тебе сказать, что ты ни в чем не виноват. И в глубине души ты сам это знаешь, но все равно считаешь себя ответственным, потому что ты любил их.

– Да, я любил их. – Рорк взял забытую кружку кофе и отпил. – Они – часть меня. Но сейчас, когда у меня есть ты, я понял, что смогу все это выдержать, вынести эти потери, потому что у меня есть ты.

Ева взяла его руку и прижала ее к своей щеке.

– Что я могу сделать?

– Ты уже все сделала.

Рорк наклонился к ней и снова поцеловал.

– Я могу перестроить расписание, если ты хочешь…

Рорк взглянул на нее, просто взглянул, и тяжкое ощущение горя, с которым он проснулся, ушло.

– Спасибо, но вот я рассказал, и мне сразу стало легче. – Он погладил ее по щеке. – Идите на работу, лейтенант.

В ответ Ева обвила руками его шею. Рорк обнял ее, вдохнул запах ее кожи и волос, зная, что это останется с ним на весь день.

Ева разжала руки.

– Увидимся вечером.

– Ева! Ты спрашивала, мог ли твой убитый, этот твой Лино, рассказать кому-то, кто он такой на самом деле. Я думаю, он должен был поделиться с кем-то из старых друзей, если считал их своей семьей. Он не поехал к матери, но не может быть, чтобы у него вообще никого не было, кто-то наверняка был. Когда мужчина возвращается домой, он не может стоять на мосту один в течение шести лет. Будь он сколь угодно крутым, ему нужно, чтобы кто-то его узнал.

Ева еле-еле успела перехватить Пибоди. Она сбежала вниз по лестнице в тот самый момент, когда Соммерсет открыл дверь ее напарнице. Ева, не останавливаясь, двинулась к двери.

– Пибоди, со мной.

– Но я только хотела…

– Мы спешим, – бросила на ходу Ева, указывая на машину. – Залезай, я сейчас буду. – Она повернулась к Соммерсету, пока Пибоди, лишенная съестной подпитки, надувшись, двинулась к машине. – Рорку не помешал бы звонок его тети.

– Он хочет, чтобы я связался с его тетей в Ирландии?

– Я сказала, что ему не помешал бы звонок от нее. С ним все в порядке, – торопливо добавила Ева, предупреждая его вопрос. – Просто он был бы рад услышать родной голос.

– Я об этом позабочусь.

Ева в этом не сомневалась. Она со спокойной душой села за руль и вернулась мыслями к работе.

– Мы что, идем по горячему следу или как? – обиженно спросила Пибоди. – Неужели человек не имеет права выпить чашку кофе и, может быть, даже съесть ма-а-аленькую булочку, тем более что человек вышел из метро на целую остановку раньше и специально проделал оставшийся путь пешком в предвкушении награды?

– Как только перестанешь ныть, я введу тебя в курс дела.

– Настоящая напарница принесла мне хотя бы кофе, а уж потом начала вводить в курс дела, пока я пью.

– Сколько кофеен ты миновала на долгом и тяжком пути от метро сюда?

– Это совсем не одно и то же, – проворчала Пибоди. – И я не виновата, что пристрастилась к хорошему кофе. Это из-за тебя я привыкла к настоящему кофе из настоящих зерен. Я их знать не знала, пока не появилась ты, это ты меня растлила. – Она укоризненно указала на Еву пальцем. – А теперь не даешь попить.

– Так и было задумано с самого начала. А теперь, если захочешь настоящего кофе, придется тебе делать, что я велю.

Пибоди уставилась на Еву в немом изумлении.

– Ты настоящая кровопийца, кофейная шантажистка.

Страницы: «« « ... 1213141516171819 » ... »»