Театр смерти Робертс Нора
– Вы будете находиться на безопасном расстоянии.
– Да, но я смогу за всем наблюдать.
Выйдя из машины и поставив ее на охрану, как требовал всегда Рорк, Ева направилась к зданию театра.
– У нас есть некоторое время перед началом представления, – сказала она, набрав необходимые цифры на кодовом замке служебного входа. – Боюсь, вам будет скучно.
– О, совсем наоборот!
Они прошли прямо к сцене, где уже полным ходом шли необходимые приготовления.
– Эй, лейтенант, поднимите вверх свои прекрасные головки!
В пяти метрах над ними на страховочном тросе парил Макнаб. Он оттолкнулся от какой-то конструкции и, сверкнув подошвами своих зеленых ботинок, спланировал на весьма ненадежного вида арку.
– Кончай выпендриваться! – предупредил своего сотрудника Фини, видя, что тот собирается совершить очередной воздушный кульбит.
– Что он делает наверху? – нахмурилась Ева. – Кроме того, что рискует своей задницей.
– Завершает установку специального оборудования. Для того чтобы получать удовольствие от такой работы, надо быть достаточно молодым. Почти все необходимые декорации уже установлены. Рорк не упустил ни одной детали. Но он не подумал о наших полицейских задачах, и нам пришлось исправлять положение. Теперь мы сможем следить за всеми по мониторам, а также записывать все происходящее на сцене.
– Рорк все еще там?
– Да, он сам все проверяет и контролирует. К тому же он дал моим техникам пару очень полезных советов. Он просто гений электроники! Я бы не отказался иметь такого сотрудника в своем отделе.
– Сделай одолжение, не упоминай больше об этом! Он и так сует нос во все мои дела. Автоматические замки поставлены на всех дверях?
– Да. Все могут входить, но никто не сможет выйти. У нас здесь трое полицейских, два техника, ты, я и Пибоди. Да, еще этот воздушный акробат – Макнаб. Слезай, черт тебя побери, оттуда! Ты уверена, что нам не нужно запросить подкрепление?
– Думаю, в этом нет необходимости.
Из-за кулис вышел Рорк.
– Фини, все ваши камеры и микрофоны установлены.
– Пойду проверю все сам. Макнаб! Не заставляй меня подниматься туда. Боже, сколько раз в жизни я говорил это своим детям! – Покачивая головой, Фини ушел со сцены.
– Он точно сорвется оттуда! – Пибоди разрывалась между гордостью и тревогой за Макнаба. – Велите ему немедленно спуститься, Даллас.
– А почему я?
– Потому что он боится вас.
Незаметно для себя проглотив подхалимскую уловку помощницы, Ева уперла кулаки в бока и, задрав голову вверх, закричала:
– Макнаб, кончай дрыгаться над нашими головами и немедленно спусти свою задницу вниз!
– Слушаюсь, сэр.
Он со свистом спустился на страховочном тросе. Его щеки пылали от возбуждения и гордости.
– Это стоило попробовать. Так здорово – просто дух захватывает!
– Я счастлива, что вы хорошенько развлеклись, детектив Макнаб. Учитывая особенно, что в нашей операции задействовано сложнейшее электронное оборудование на миллионы долларов.
– Хм… – Ничего лучше, чем откашляться, Макнаб не смог придумать. Его лицо резко побледнело. – Специальные камеры и микрофоны установлены, отлажены и готовы к работе, лейтенант. Сэр!
– Тогда, может быть, ты соблаговолишь заняться еще какой-нибудь полезной деятельностью? Если, конечно, это тебя не слишком затруднит. И если ты не очень устал от цирковых трюков.
– Нет, сэр. Я немедленно… иду. – «Куда-нибудь подальше», – добавил он про себя и исчез.
– Это заставит его заняться делом в ближайшие пять минут. – Она повернулась к Рорку: – Не забудь: первый акт пьесы – на тебе.
– У меня все готово. – Он посмотрел на часы. – У тебя около часа до поднятия занавеса.
– На всякий случай надо все еще раз проверить. Пибоди, займись этим. Убедись сама, что все выходы со сцены надежно заблокированы. А затем найди для себя удобную позицию и затаись.
– Есть, сэр.
– Рорк, не покажешь ли ты доктору Мире ее место, откуда ей будет удобно за всем наблюдать?
– Конечно.
– Прекрасно. – Она вынула мини-рацию и передала по громкой связи: – Говорит лейтенант Даллас. Через тридцать минут все сотрудники должны быть на своих местах. Главная задача – не допустить ранения гражданских лиц. Повторяю – это самая главная задача. Оружие применять только в случае угрозы жизни. Больше повторять не буду. – Он убрала рацию в карман. – Рорк, я сейчас спрячусь, а ты сообщи мне, когда доктор Мира будет на месте.
– Конечно, положитесь на меня, лейтенант.
– Она просто прирожденный полицейский, – сказала Мира, когда Рорк повел ее за кулисы. – Не только потому, что прекрасно умеет планировать операции и руководить ими, но и потому, что она умеет идеально балансировать между невозможным и необходимым. Кто-нибудь другой наверняка придумал бы совершенно другую концовку этой пьесы…
– Она не может жить иначе. Так уж она устроена.
– Не так все просто. Все это ей очень дорого стоит. После окончания операции ей будет очень нужна ваша помощь, Рорк.
– Мы договорились на несколько дней съездить отдохнуть.
Мира с удивлением посмотрела на него.
– Как вам удалось этого от нее добиться?
– Умение торговаться и искусство ведения переговоров! – усмехнулся он.
– Лейтенант, говорит Макнаб – пост номер четыре. Первый объект приближается к театру, боковой служебный вход.
– Принято. – Ева переключила рацию на Рорка. – Теперь твой выход. Постарайся быть все время на связи, ладно? Думаю, что риск сведен к минимуму, но все же…
– Доверься мне.
– Я хотела бы еще раз тебе…
– Лейтенант, разве когда-нибудь случалось, чтобы я не отдавал себе отчета в том, что делаю?
– Да, я знаю, что ты всегда четко продумываешь свои действия.
– Тогда, повторяю, доверься мне.
На мониторе, подключенном к скрытым видеокамерам, Ева увидела, как он вышел на сцену и встал в огнях рампы. Она подумала, что Рорк мог бы стать актером, хотя, кажется, никогда не собирался: сделки и переговоры были его стихией. Но сейчас он выглядел так, будто полжизни провел на сцене: выражение лица, поза, отточенные движения.
«Оказывается, у него богатый опыт правдиво лгать, – удивилась Ева. – Но даст ли это ожидаемый результат?»
– Майкл! – Рорк протянул руку вошедшему Проктору. – Ты пришел раньше времени.
– Не люблю заставлять людей ждать. – Он с улыбкой осмотрелся на сцене. – Правда, проблема приходящих раньше времени состоит в том, что они должны ждать остальных. Я очень обрадовался, когда вы мне позвонили. Я не был уверен, что полицейские разрешат вновь открыть театр. Думал, что они как минимум сорвут график постановки «Свидетеля».
– Мне кажется, они уже получили здесь все, что им было нужно.
– Я очень благодарен вам, что вы дали мне шанс сыграть Воула. Я боялся, что вы пригласите на эту роль какого-нибудь именитого актера.
– Волнуетесь? – «Нет, – подумал Рорк, – никаких признаков волнения у него нет, только амбиции». – Признаться, я сомневался. Думал, что вам, может быть, будет неприятно входить в эту роль.
– Ни в коем случае! Наоборот, мне это будет крайне приятно. Я имел в виду, приятно играть эту интересную роль… – Он побледнел и попытался исправить допущенную неловкость: – Конечно, это ужасно, то, что произошло с Ричардом. Просто ужасно, но…
– Театр не должен из-за этого закрываться: ведь наша задача – радовать зрителей, – сказал Рорк тихо. Затем поднял голову. – А вот и Элиза с Айрин. Дамы, спасибо, что пришли.
– Ваш звонок избавил меня от тоски и от скуки. – Элиза поднялась на сцену и прижалась щекой к щеке Рорка. – От скуки, которая бывает между спектаклями. И от тоски по бедному Кеннету. Я все еще не могу поверить тому, что услышала в новостях.
– Я тоже, – сказала Айрин. – Это какая-то ошибка. Этого просто не может быть. – Она театрально развела своими красивыми руками. – Как странно оказаться здесь опять! Я не была здесь со времени… премьеры.
– Вы чувствуете себя в силах играть? – Рорк взял ее руку, словно пытаясь согреть.
– Да-да. Я должна. Я ведь должна? Все мы служим искусству, и у нас нет другой судьбы.
– Почему это мы должны? – На сцене, как по сценарию, появилась Карли. Она сделала драматический макияж, который прекрасно сочетался с платьем цвета электрик, собранным под грудью и заканчивающимся чуть ниже бедер. – Ничего мы не должны! Просто никому из нас нет дела до почившего великолепного Ричарда Драко.
– Карли! – пробормотала Айрин смущенно.
– Бросьте, оставьте эти тонкие глубокие переживания для публики. Он трахал нас всех вместе и по отдельности. Некоторых даже в прямом смысле этого слова, – добавила она и скривилась в горькой усмешке. – Мы здесь совсем не для того, чтобы посвятить свой следующий спектакль его памяти. Мы здесь потому, что снова хотим работать.
– Он мог быть негодяем, дорогая, – скромно потупившись, вставила Элиза, – но смерть есть смерть. О мертвых не принято говорить плохо. К тому же несчастный Кеннет находится в больнице и его охраняют.
– Кеннету надо было бы вручить медаль за то, что он избавил мир от Драко!
– Они пока не предъявили ему обвинения. – Айрин сжала кулачки. – Может быть, нам все-таки стоит перейти к обсуждению пьесы, прекратив ненадолго упражняться в злословии? Все собрались, Рорк? – Она провела рукой по прекрасным волосам, уложенным в продуманную прическу. – Не хватает режиссера, но он сейчас должен подойти.
– Всех занятых в пьесе собрать весьма сложно, – вступил со своей репликой Рорк. – Необходимо найти кого-нибудь на роль сэра Уилфреда.
– Не могли бы мы пройти всю пьесу с первого до последнего акта? – спросил Майкл. – Мне никогда не доводилось репетировать с первым составом. Для меня это было бы очень полезно.
– В этом ты весь, Майкл! – рассмеялась Карли. – Такие мелочи, как смерть и арест коллег, тебя не волнуют. Имеет значение только твое появление на сцене.
– Ты сама сказала, что мы собрались здесь, чтобы работать, – парировал он. – Не стоит тратить время на колкости в мой адрес.
– А может быть, мне доставляет удовольствие злить тебя. Ведь ты злишься, милый, оттого, что я вышвырнула тебя пинком из своей квартиры, вместо того чтобы рыдать на твоем красивом плече.
– Я ничем не мог тебе помочь, – сказал он тихо. – Но я пытался.
– Я не нуждаюсь в твоей помощи! Я не нуждаюсь ни в ком! – Ее глаза пылали неподдельной злостью, а голос срывался на крик. – Я всего лишь спала с тобой. Невелико дело. Не вздумай вообразить себе, что ты для меня что-нибудь значишь! Ни один мужчина не может для меня ничего значить!
– Опять секс стоит впереди чувств, – вздохнула Элиза. – Мы когда-нибудь вернемся к искусству и займемся спектаклем?
Айрин вышла вперед и взяла Карли за руку.
– Карли, пожалуйста! Нам надо продолжать. Нам надо собраться и играть всем вместе. – Она попыталась выдавить из себя вежливую улыбку. – Что о нас подумает Рорк, видя, что мы тратим драгоценное время на пустые пререкания?
– Я бы сказал, что вы все крайне напряжены и взволнованы. – Рорк сделал паузу, обведя внимательным взглядом повернувшиеся к нему лица. – И поэтому, если кто-нибудь из вас или все вместе не в состоянии продолжать играть в пьесе, я хотел бы это знать. Как можно раньше.
Карли откинула голову назад и громко рассмеялась.
– Боже, что вы! Да каждый из нас и все мы вместе готовы бежать в театр по толченому стеклу босиком, лишь бы играть в этом спектакле! Публика не одну неделю будет валом валить на него, как только постановку возобновят. И каждый из нас это отлично знает. Лучшей рекламы, чем настоящее убийство, невозможно придумать. – Она провела рукой по пышным волосам и отошла на другой конец сцены. – Найдите замену на роль благородного сэра Уилфреда, пусть это будет даже робот. Все равно спектакль уже никогда не станет прежним. Давайте, Рорк! Двери театра – настежь! Оркестр, туш! Огни рампы встречают жаждущих высокого и чистого искусства зрителей!
С этими словами Карли повернулась и пошла со сцены, но, не дойдя до кулис, столкнулась с Евой.
22
– Лейтенант Даллас?! – Карли прижала руки к вздымающейся груди. – Какой неприятный сюрприз видеть вас вновь!
– Карли, прекрати играть циничную театральную диву, – сказала раздраженно Элиза. – Ты недостаточно стара для этой роли. Лейтенант, полагаю, вы пришли сюда сообщить нам о том, что арестовали убийцу? Вы выглядели очень уверенной, когда обещали это во время интервью по «Каналу-75».
– Арест будет произведен в ближайшее время.
– Не Кеннет? – Айрин прижала руку к сердцу.
– Если это Кеннет, – вставила Элиза, – нас всех надо будет поставить рядом с ним. Я бы считала это правильным. – Она гордо подняла голову и развернула плечи. – Я не бросаю своих друзей в беде!
– Это просто великолепно, миссис Ротчайлд. – Ева незаметно нащупала в кармане пульт дистанционного управления. – Но Кеннет Стайлс больше не является главным подозреваемым в этом расследовании. Убийца Ричарда Драко находится сейчас на сцене.
Пока она говорила это, зажглись огни рампы, освещая присутствующих. В середине сцены повернулся круг и появились декорации зала судебных заседаний. Длинный окровавленный нож лежал на столе для вещественных доказательств. Ева взяла его в руку, как бы взвешивая тяжесть.
– Убийство произошло на этой сцене. И здесь же будет произведен арест.
– Ну что ж, лейтенант, мы сыграем в драматической концовке вашей пьесы. – Карли вышла на середину и села в кресло свидетеля. – Пожалуйста, продолжайте. Мы – все внимание.
– Прекрати, Карли! Это наверняка Кеннет. – Майкл посмотрел извиняющимся взглядом на Айрин. – Прости, Айрин, но это ведь он. Если бы Кеннет не был виновен, зачем бы ему понадобилось бежать?
– Чтобы защитить кого-то, – ответила Ева. – Кеннет хотел, чтобы подозрение пало на него. Это один из стержневых моментов всего замысла. – Она попробовала лезвие ножа пальцем. Затем положила его назад. – Вспомните: мисс Плимсолл готова была на все ради сэра Уилфреда, несмотря на то, что он множество раз и по-всякому издевался над ней, оскорблял ее.
– Послушайте, лейтенант, это лишь роль! – Элиза вскочила со своего стула, как птичка, у которой вырвали перышко из хвоста. – Вы, надеюсь, не предполагаете, что я имею какое-то отношение ко всему этому?
– Здесь все играют роли. – Ева внимательно смотрела на возмущенное лицо Элизы. – Сэр Уилфред защищает своего клиента, рискуя собственным здоровьем, и только в конце узнает, что он помогал убийце. Леонард Воул, притворяясь, что защищает свою любимую жену, всего лишь использует ее, чтобы защитить себя. То же касается и Кристины. – Ева перевела взгляд на Айрин. – Рискуя репутацией, она приносит в жертву свою свободу, чтобы защитить любимого. Но он самым жестоким и циничным образом швыряет ей в лицо ее любовь, ставшую ненужной ему.
– Мы знаем пьесу, – сказала Карли, откровенно зевая. – Вам еще осталось сказать, что Майкл возненавидел Ричарда.
– Верно. Убрав Драко со своего пути, он становился Воулом. Разве не лучший способ убрать старого негодяя, а заодно отомстить за поруганную материнскую честь?
– Хватит! Я уже наслушался вашего бреда и больше не желаю! – Сжав кулаки, Майкл направился к Еве.
– Одну минуточку, Майкл! – Голос Рорка был спокоен. Он каким-то непостижимым образом мгновенно оказался между ним и Евой, став ледяной несокрушимой стеной на пути разъяренного актера. – Я могу вас изуродовать до неузнаваемости, и это сильно повредит вашей карьере.
– Рорк! – Еве хотелось хорошенько ему врезать за несанкционированное вмешательство, но это в корне бы изменило весь настрой на сцене.
– Майкл, сядь на место, – посоветовала Карли. – Ты ставишь себя в глупое положение. Лейтенант, вы слишком поверхностно и бегло характеризуете персонажей нашей маленькой труппы. – Карли излишне демонстративно скрестила свои красивые длинные ноги, переключая внимание окружающих на себя. – В частности, вы совсем не упомянули меня и мой персонаж. Мне кажется, что Диана никого не защищала.
– Полагаю, она стала бы защищать себя. – Ева повернулась и медленно подошла к свидетельскому креслу. – Неужели вы думаете, что она осталась бы безучастной после того, как все раскрылось? Что она спокойно заняла бы место Кристины, которую использовали и выбросили, чтобы заняться свеженькой жертвой? Думаю, что она возненавидела бы его. Возненавидела за то, что он надругался над ее красотой, разрушил ее чистые мечты, заставил понять, какой дурой она была, полюбив такого циничного мерзавца…
На шее у Карли явственно забилась жилка.
– Вы рассматриваете характер глубже, чем этого требует пьеса.
– Мне так не кажется. Я думаю, Воул недооценивал ее. Люди, в особенности мужчины, очень часто недооценивают красивых женщин. Они воспринимают только их внешность. Он ведь совсем вас не знал, не правда ли? Разве он мог подозревать, какая сила характера, страстность и целеустремленность живут внутри вас?
У Карли щеки покрылись лихорадочным румянцем, и это особенно контрастировало с общей смертельной бледностью лица.
– Вам не запугать меня, лейтенант!
– Нет. Вас так легко не запугаешь. Вы из тех, кто на удар отвечает ударом, причем более сильным. Это вызывает у меня уважение. Он считал, что может выбросить вас, как уличную шлюху, после того как она сделала все, что от нее требовалось. Ему казалось, что он сможет вас публично унизить – прямо здесь, на этой сцене, перед всей труппой и служащими театра. И они будут смотреть на вас с отвращением или жалостью. Но вы не собирались и не могли смириться с этим. Он должен был за это заплатить.
– Прекратите оскорблять ее! – Майкл подбежал к креслу, на котором сидела Карли. – Оставьте ее в покое! Вы же знаете, что ей пришлось пережить.
– Не мешай ей, Майкл. Пусть строит свой замок из песка. – Губы Карли были сжаты в ниточку, но она смогла произнести это спокойным ровным голосом.
– Мужчины никогда не бросали вас, Карли, не так ли? – Ева оглянулась на Майкла. – Им это не было позволено, вы бы такого просто не перенесли. А спланировать смерть Ричарда было очень легко – следовало продумать все шаг за шагом. И все действительно было выполнено на самом высоком уровне. Он умирает практически у ваших ног.
– Я требую адвоката!
– Вы можете вызвать хоть целую бригаду адвокатов. – Ева вернулась к столу для вещественных доказательств и потрогала ручку ножа. – Украсть нож с кухни тоже было несложно. Кто заметит пропажу одного из десятков? Вы хорошо знали всю пьесу, знали точные промежутки времени между актами и сценами. Даже если бы вас кто-нибудь заметил, он бы ничего не заподозрил. Вы заняты в этом спектакле, вы его часть, и весьма важная. Взять бутафорский нож, заменить его настоящим и быстро исчезнуть – на все это нужны секунды. Мне интересно другое: трудно ли было вам потом ждать? Говорить слова своей роли, слушать ответные реплики других актеров, в то время как перед вашими глазами стояла заключительная сцена: нож входит в его сердце, гримаса предсмертного ужаса искажает красивое и благородное лицо…
– Это просто смешно! Вы не сможете доказать ни одного слова из сказанного вами, потому что это все неправда. В конце концов вы сами будете выглядеть полной идиоткой.
– Я рискну. Карли Лэндсдоун, вы арестованы за убийство Ричарда Драко и Лайнуса Квима. У вас есть право хранить молчание, – продолжала она, в то время как Пибоди подошла к Карли. – У вас есть право на адвоката, есть право на…
– Отойдите от нее! – раздался крик, когда Пибоди намеревалась надеть наручники на Карли. – И не думайте прикоснуться к ней! Она ни в чем не виновата!
Айрин оттолкнула Майкла и подбежала к свидетельскому креслу. Ее лицо пылало гневом и было искажено яростью. В руке она держала нож со стола улик.
– Вы не сделаете этого, иначе я вас всех уничтожу! Она не убивала Ричарда. Это сделала я. Мне надо было сделать это много лет назад, тогда бы он не смог прикоснуться к ней своими грязными руками.
– Я знаю. – Ева подошла к ней и вынула из рук безопасный бутафорский нож. – Я давно знаю, что Анна Карвелл – это вы. Но, должна сказать, вы прекрасно гримировались. Я вас узнала далеко не сразу.
– Анна?! О боже! Боже мой! – Карли, потрясенная, обхватила себя за плечи, пытаясь унять лихорадочную дрожь.
– Пибоди, уведи всех этих людей. Карли, останьтесь. Вам надо узнать одну историю.
– Отпустите ее! – Айрин встала между Евой и Карли, в голосе ее звучало отчаяние. – Я расскажу вам все. Неужели вы хотите заставить ее пройти через все это еще раз? Я отказываюсь от всех своих прав. Я их понимаю и отказываюсь от них. Только отпустите ее!
– Ты?! – Глаза Карли горели уничтожающим огнем. – Ты и Ричард?..
– Я сожалею. Я очень сожалею…
– Ты знала! – Карли вскочила с кресла. – Ты все время знала. И ничего не сделала, когда он…
– Нет! Нет, Карли, ты не должна думать, что я стояла в стороне. Да, я знала. Когда тебя взяли в труппу и когда я поняла, что ты… я пошла к нему. О, он никогда не пропускал таких юных, красивых девушек. Я рассказала ему, кто ты, чтобы он не смел прикасаться к тебе. Это была моя ошибка. – Она закрыла глаза и тяжело вздохнула. – Я не знаю, могло ли что-нибудь на свете остановить его в поисках удовольствий. Я думала, что смогла защитить тебя, а на самом деле… Вместо этого он соблазнил тебя, зная все. Зная все! Тебе не в чем себя обвинять. Тебе совершенно не в чем себя обвинять.
– Он знал… – Карли прижимала руки к груди. – Вы оба знали…
– Когда я узнала, что он сделал, что он делает, я снова прибежала к нему, и мы поругались. Жестоко. Я пыталась его запугать тем, что разоблачу его, расскажу все прессе. Конечно, я не могла этого сделать. Не могла, потому что это разрушило бы всю твою жизнь. Но в конце концов я добилась своего – он разорвал с тобой все отношения. Он был жесток с тобой, потому что знал: мне это будет очень больно.
– Откуда ты узнала обо мне?
– Карли, я… – Айрин опустила голову. – Я никогда не вмешивалась в твою жизнь. Я не имела права. Но я всегда следила за тобой.
– Зачем тебе это было нужно? – спросила Карли. – Я ведь была просто ошибкой молодости.
– Нет. Нет. Ты была даром судьбы, который я не смогла сохранить. Я отдала этот дар твоим родителям, потому что не сомневалась: они будут обожать и лелеять тебя. Они защитят тебя. А теперь пришла моя очередь, – сказала она устало. – Я бы никогда не призналась тебе, Карли. Никогда. Если бы у меня был выбор. Но я не могла позволить им обвинить тебя, осудить тебя за то, что сделала я. – Она повернулась к Еве. – Вы не имеете права заставлять ее вновь проходить через все это.
– У каждого из нас своя работа.
– И вы все это называете работой?! – прошипела Карли. – Ну что ж, вы своего добились. Интересно, как вы сегодня будете спать? Я хочу уйти. – Она вдруг заплакала. – Я больше не могу здесь находиться! Я хочу уйти…
– Доктор Мира!
– Я здесь. – Мира вышла на сцену и обняла Карли. – Пойдемте, Карли. Пойдемте со мной.
– У меня внутри все омертвело…
– Нет, это только оцепенение. Вам надо немного отдохнуть. – Мира послала Еве успокаивающий взгляд, а затем повела Карли к выходу.
– Видите, что вы с ней сделали? Вы ничем не лучше Ричарда! Использовали и уничтожили ее! Вы знаете, что ей теперь каждую ночь будут сниться кошмары? Они будут разъедать ее мозг. – Айрин с ненавистью смотрела на Еву. – А я бы избавила ее от этого. Я могла избавить ее от этого…
– Вы убили его, когда он уже сломал ее. Почему вы все-таки решились?
– Потому что это еще не закончилось. – Айрин вздохнула и без сил опустилась в кресло. – Он пришел ко мне незадолго до премьеры. Он был под воздействием наркотика, а это всегда делало его еще более агрессивным. Он угрожал, что вернет ее себе. А если я хочу, чтобы он оставил Карли в покое, я должна занять ее место. И я пошла на это. Это был только секс, который для меня ничего не значил. Секс, и ничего больше.
Айрин произнесла это с вызовом, когда она полезла в свою сумочку за сигаретами, руки у нее дрожали.
– Мне следовало притвориться оскорбленной, униженной, запуганной. Такие чувства всегда стимулировали его сексуальность, приносили ему удовлетворение, и он бы, может быть, оставил нас в покое. Но вместо этого я смогла демонстрировать только брезгливость. И тогда он придумал очередную мерзость, до которой нормальный человеческий мозг, по-моему, додуматься не может. Это могло прийти в голову только Сатане или его верному слуге, который изощряется в унижении человеческого достоинства и самых светлых человеческих чувств. Он требовал, чтобы ночь после премьеры мы провели в постели втроем: он, я и Карли! Он подробно и со вкусом описывал мне, что он сделает с ней. Как он будет наслаждаться ее мучениями. Какое удовольствие ему доставит входить в нее, зная, что в ней течет его кровь, что она его дочь. Он был чудовищем, и я казнила его!
Айрин поднялась с кресла. Ее глаза были сухими, голос больше не дрожал.
– У меня нет угрызений совести, и я не сожалею о содеянном. Я могла бы убить его в ту ночь, когда он в моей квартире сладострастно рассказывал мне, какой он великий любовник, так как сможет одновременно заниматься любовью с матерью и дочерью, причем своей.
Ева почувствовала, как у нее к горлу подступает горячий ком.
– Так почему же вы тогда этого не сделали?
– Я хотела быть уверенной. И я хотела, чтобы это, хоть в какой-то степени, походило на суд. И… – Она улыбнулась впервые за весь разговор. – Я хотела выжить в этой ситуации. Мне казалось, что это возможно…
Она безуспешно сражалась с зажигалкой, пытаясь высечь из нее огонь. Рорк подошел к ней и, взяв зажигалку из ее дрожащих рук, помог прикурить. Их взгляды встретились через пламя.
– Спасибо.
Он вложил зажигалку ей в руку и нежно сжал пальцы.
– Всегда рад услужить.
Закрыв глаза, Айрин сделала первую глубокую затяжку.
– Это единственный из моих пороков, который я за всю жизнь не смогла побороть. – Она вздохнула. – Я совершила много некрасивых поступков в своей жизни, лейтенант. Я была страшной эгоисткой и очень жалела себя, считая несправедливо обделенной судьбой и людьми. Но я никогда не использовала людей, которые мне были близки. Я бы никогда не позволила, чтобы вы арестовали Кеннета. Я бы нашла какой-нибудь выход из этого положения – так же, как нашла его для себя. Кто сможет заподозрить тихую, обязательную Айрин в таком хладнокровном убийстве? Да еще на публике. Я считала, что меня полностью исключают из числа подозреваемых. И наивно верила, что никто из невиновных в этом преступлении не испытает большей неприятности, чем допросы. – Она попыталась улыбнуться. – К тому же, зная их, я думала, что для них это будет даже увлекательно. Откровенно говоря, лейтенант, я и мысли не допускала, что какой-нибудь следователь, после того как изучит жизнь Ричарда и узнает, что за человек он был, станет слишком стараться раскрыть это преступление. Я недооценивала вас – как Ричард недооценивал меня…
– Лишь до того мгновения, пока в его сердце не вонзился нож. В тот миг он перестал вас недооценивать.
– Это верно. Его последний взгляд, в котором читалось понимание всего, что произошло, стоил всех моих усилий. Он был полон ужаса. Вы сегодня очень точно все описали, совершив лишь одну ошибку: отдали мою роль Карли.
Айрин задумалась, прокручивая в голове сцену за сценой, как делала уже множество раз. Это была ее единственная и последняя собственная пьеса.
– Я взяла нож на кухне уже давно – когда однажды мы с Элизой спустились в наш бар за бутербродами. Я хранила его в своей гримерной до самого вечера премьеры. До заключительной сцены. Некоторые из нас по ходу действия уходили со сцены и выходили на нее по нескольку раз. Я подменила нож, перед этим порезавшись о настоящий на глазах моей гримерши, которая постоянно бегала туда-сюда. Я несколько раз демонстративно совала ей свою рану под нос. Тогда мне казалось, что это очень хитрый ход.
– Он мог бы сработать. И даже почти сработал…
– Почти? А почему «почти», лейтенант?
– Анна Карвелл.
– Ах, это… Имя из прошлого. Вы знаете, откуда оно появилось?
– Нет. И мне было бы любопытно узнать.
– Это была маленькая незначительная роль в маленьком незначительном спектакле, который просуществовал всего один вечер в небольшом прибрежном городке в Канаде. Он никогда не упоминался ни в моих резюме, ни в резюме Кеннета. Но мы на нем познакомились. А через несколько лет я поняла, что именно тогда он и полюбил меня. Я всю жизнь мечтала стать настолько мудрой, чтобы полюбить его в ответ. Он время от времени называл меня Анна, как бы подчеркивая особую связь между юной девушкой и юным молодым человеком, которые мечтали стать великими актерами…
– Вы использовали его, когда оформляли документы на удочерение?
– Да. И не из сентиментальных соображений, а чтобы защитить ее. Я боялась, что ей вздумается когда-нибудь искать свою настоящую мать. Я отдала ее хорошим людям, добрым и любящим. Я хотела для нее самого лучшего будущего. Я была уверена, что она его получила.
«Да, – подумала Ева, – ты была уверена. Абсолютно уверена».
– Вы могли бы совсем забыть о ней. Что же вам помешало? Не смогли? Или не захотели?
– Вы что, думаете, что если я лишь раз в жизни видела ее и лишь однажды держала ее в руках, то я не люблю собственную дочь? – Голос Айрин окреп и зазвенел закаленной сталью. – Да, я не являюсь ей матерью и не претендую на это. Но за эти двадцать четыре года не было дня в моей жизни, чтобы я не думала о ней. – Она помолчала, пытаясь справиться с собой. – Однако вы не объяснили, в чем я ошиблась. Я знаю, что была очень убедительна в роли Анны.
– Да, очень. И если у меня закрались сомнения, то не из-за вашего внешнего вида и поведения. Чувства, Айрин! У кого был самый сильный мотив не просто убить Драко, но убить его на глазах множества людей? Покончить с ним, как с Воулом? Кто был ужаснее всех предан и растоптан? Как только я исключила Карли, остался лишь один человек – Анна Карвелл.
– Но если вы исключили Карли, зачем же вы провели ее через весь этот ужас?
– Анна Карвелл, – продолжала Ева, игнорируя вопрос. – Она показалась мне очень сильной, эгоистичной и целеустремленной женщиной. Кроме того, я не сомневалась: ей было необходимо вонзить этот нож своими руками, чтобы отомстить за ребенка, которого она когда-то вынуждена была предать, от защиты которого вынуждена была отказаться.
– Да, так и есть. Я не могла отдать это право никому другому.
– Когда я представила на вашем месте Анну Карвелл, все сразу сложилось. Вы изменили свою внешность, голос и манеру поведения. Но некоторые вещи вы не изменили, а может быть, и не могли изменить. Вот сейчас, когда вы что-нибудь обдумываете или вспоминаете, вы теребите бусы. А Анна вертела пуговицу на платье.
– Такая маленькая деталь?..
– Есть и другие. Они лишь усиливали подозрения. Вы можете изменить цвет своих глаз, но не в состоянии изменить взгляд, когда вы возбуждены или злитесь. Вы не в состоянии были скрыть этот красноречивый взгляд, когда встретились глазами с Ричардом на сцене в последний миг его жизни. Он был очень выразительным и многозначительным уже за мгновение до удара ножом. Мне стоило подумать о вас и об Анне одновременно, и я сразу поняла, что вы – одно и то же лицо.
– Итак, вы переиграли меня. – Айрин встала. – Вы разрешили загадку и добились того, что вы считаете справедливостью. Браво, лейтенант! Я думаю, вы сегодня будете спать сном праведника, выполнившего тяжелую и нужную людям работу.
Ева посмотрела Айрин прямо в глаза.
– Пибоди, проводи мисс Мэнсфилд в полицейскую машину, которая ждет на улице.
– Есть, сэр. Пойдемте, мисс Мэнсфилд.
Как только их шаги затихли вдалеке, к Еве подошел Рорк, но она покачала головой, зная, что сейчас должна держать его на дистанции, чтобы сдержаться самой.
– Фини, все записалось?
– Как в лучших киностудиях, Даллас! Все доказательно, все законно: она перед камерой и свидетелями отказалась от своих прав на защиту и так далее.
– Ну что же. Здесь работа закончена. Собирайте все оборудование и возвращайтесь в управление.
– Встретимся там. Хорошая работа, Даллас. Чертовски хорошая работа!
– Да. – Она закрыла глаза и стиснула зубы, когда Рорк положил ей руку на плечо. – Спасибо за помощь. Нам удалось все закончить. Без сучка и задоринки.
Она упорно отворачивалась от Рорка, и тогда он просто обошел вокруг.
– Не надо, Ева.
– Со мной все в порядке. Мне нужно идти, чтобы завершить это дело.
– Я поеду с тобой. – Ева отрицательно покачала головой, и он повысил голос: – Неужели ты думаешь, что я оставлю тебя в такой момент?
– Я сказала, что со мной все в порядке!
– Обманщица.
Ева наконец сдалась и позволила ему обнять ее.
– Ох, Рорк! Я смотрела на Айрин, смотрела ей в глаза и устраивала ловушку, используя человека, которого она любила больше всего на свете.
– Нет. Ты спасла для нее человека, которого она любит больше всего на свете. Мы оба знаем об этом.
Читать бесплатно другие книги:
