Клятва смерти Робертс Нора

17

Ева не считала, что она прячется. Ну да, она находилась в комнате, в которой раньше вроде бы не бывала — во всяком случае, она этого не припоминала, — за закрытой и запертой на замок дверью. Но она не пряталась.

Она работала, твердила себе Ева. В тихом месте, где никто ее не отвлекает. Она могла бы просидеть тут хоть сутки, для нее это не проблема.

У нее было раскладное кресло, рабочая станция — мини, но отличная по качеству. Настенного экрана Ева не увидела, но когда загрузила данные и отдала команду их вывести, стекло замысловатого зеркала потемнело.

Она немного поиграла с кнопочками и нашла миниатюрный автоповар и холодильник: под подоконником открылись дверцы, и они вылезли наружу. Она сунулась в ванную и убедилась, что там есть все необходимое, включая душ, напоминавший маленький водопад. Да, она могла бы тут продержаться. Если надо, годами.

Она взяла себе кофе и уселась за рабочую станцию. Первым делом Каллендар, сказала она себе.

— Привет, — поздоровалась Каллендар, когда ее лицо появилось на экране.

— Докладывай.

— Вообще-то тут жуткая дыра, но оборудование серьезное. Кто тут сидит, завяз крепко. По самое темечко. Система охраны тугая, как мой лифчик. Даже с ордером и помощью местного начальства потребовалось время, чтоб добраться до цели. Мы пронесли свои личные средства связи, потому что мы копы и у нас есть разрешение. Все остальные сдают свои телефоны прямо на космодроме.

— Что сделано на данный момент?

— Я работаю над звонками, а Систо над визитами. У него пока по нулям. У меня есть небольшой дзинь, но уж никак не дзынь, если вы меня понимаете, лейтенант. Дайте время.

— Что за дзинь?

— Да так, что-то вроде легкой изжоги. Вы и вправду хотите, чтобы я объяснила?

Жаргон электронщиков или бабский треп? Пожалуй, стоит кинуть монетку, решила Ева.

— У меня есть минутка.

— Давайте скажем так. Легкая изжога — это отражение передачи данных по телефону отсюда в Нью-Йорк, но мне придется пройти через несметную кучу фильтров, чтобы этот звонок подцепить. Я его подцеплю кровь из носа, потому что уже сейчас вижу: звонок прошел в Нью-Йорк после обеда в день убийства Колтрейн. И он не зарегистрирован. Может, звонил один из здешних техников и не внес в журнал, потому что звонил в службу «Секс по телефону». Но что-то мне в это не верится. Врожденная подозрительность.

— У меня тут есть отпечаток, след, эхо или как там это называется, с бросового мобильника. Мне надо знать, есть ли совпадение.

— Как только подцеплю здесь, проверю на совпадение. Как два пальца об асфальт.

— Знаешь, где был Рикер во время передачи данных?

— По записям — у себя в камере, но и тут есть легкая изжога. Судя по записям, как раз за полчаса до передачи данных он пользовался своим правом на ежедневную гигиеническую привилегию. Если проще, принимал душ. В одиночестве, под полным электронным наблюдением. Я заказала А и В этой записи, но колеса вертятся уж больно медленно. Правда, в нашу сторону.

«А и В? Аудио и видео», — догадалась Ева.

— Он мог послать с задержкой отправки, — сказала она вслух, — или заплатить кому-то, чтоб отослали вместо него. У тебя есть имя охранника, провожавшего его из камеры в душевую? А может, их было несколько?

— Да. Мы провели стандартную проверку — все чисто. Я думала, вроемся глубже, если легкая изжога перейдет в тяжелую отрыжку. — Каллендар глотнула чего-то розового из прозрачной бутылки. — Дать вам имена?

— Давай. — Ева записала их. — Хорошо, продолжай копать.

Она отключила контакт, села и задумалась. Рикер дал отмашку убийце в Нью-Йорке. Зеленый свет. Никак иначе это трактовать невозможно.

— Компьютер, полную проверку, приоритет санкционирован. — Она продиктовала имена и идентификационные номера охранника и офицера связи. — Посмотрим, что тут у нас есть.

Час спустя в комнату вошел Рорк.

— Ева!

Вот и все, что он сказал.

— У меня кое-что есть. Каллендар засекла изжогу, как она выражается, и у меня кое-что есть. Рауш Сэсил, охранник на Омеге, стаж на месте — шесть лет. Допущен к охране крыла строгого режима. В этом крыле содержат Рикера. Разведен. Но, вот странность, в финансах его бывшей супружницы отмечен значительный прирост за последний год. Ну, не столько в финансах, сколько в застрахованном имуществе. Она подняла страховку до пяти лимонов. А теперь я тебя спрашиваю: что такого есть у бывшей жены охранника с Омеги, восемь месяцев назад уволившейся со скромной канцелярской работы и, кстати сказать, сменившей съемную квартиру в Дэнвилле, штат Иллинойс, на двадцатикомнатную виллу на юге Франции, что такого у нее есть, спрашиваю я тебя, что стоит пять лимонов?

— Картины, драгоценности. Перевод наличности в солидные вложения.

— Все ты верно подметил. Плюс недвижимость. За дом она заплатила наличными. Кстати он куплен и на нее, и на бывшего мужа. Как только у Каллендар все сойдется, она выдернет его на допрос. А что все сойдется, я не сомневаюсь. Мне пока не удалось отследить деньги. Не могу их отследить от бывшей супружницы до Рикера. Ты не мог бы…

— Нет, я лечу в Вегас.

Ева умолкла.

— Черт бы тебя побрал!

— Каллендар вполне хватит опыта, она справится. Она ведет поиск, она возьмет охранника. Ты установила связь Рикера — который тоже никуда не денется — с Нью-Йорком. Поиск Сэнди идет полным ходом, и все равно ты считаешь, что он, скорее всего, уже мертв.

— Но…

Рорк не сдвинулся ни на дюйм.

— Мы же с тобой знаем, как работает Рикер. Не может быть, чтобы охраннику было известно имя человека Рикера в Нью-Йорке. Ты уже сузила поиск до ее участка. Но ты же с самого начала думала, что это кто-то из них. В понедельник продолжишь в том же направлении. Кем бы он ни был, этот коп, ты умнее и упорнее. А сейчас у тебя полон дом женщин, а меня ждет лимузин и группа мужчин, жаждущих напиться до бесчувствия и проиграться в пух и прах. Такова жизнь. — Он обхватил ее голову и поцеловал в губы. — Это наша жизнь. Давай проживем ближайшие двадцать четыре часа.

— Ну, если ты так ставишь вопрос… — пробормотала Ева.

— Моррис уехал домой.

— О черт!

— Просил передать: желает тебе хорошо провести эти несколько часов. Что ему стало гораздо легче на душе, чем было вчера, когда он к нам пришел. Думаю, он был искренен. Точно знаю, что он поговорил с Мирой перед уходом.

— Что ж, я думаю, это хорошо. Я думаю, это уже кое-что.

— Вот и отлично. Идем, проводи меня. Поцелуй меня на прощанье.

Деваться было некуда. Ева встала.

— Как ты меня тут нашел? Ах да, домашний сканер, — сообразила она. — Я о нем и забыла. А вообще, что это за комната?

— Гостевой кабинет. Мало ли кому вдруг может понадобиться? Никогда не знаешь. Кстати, ты отлично провела работу по финансам.

— Я, конечно, не думаю, но, может быть, в самолете ты мог бы…

— Нет, не мог бы, — решительно отрезал Рорк. — Вот завтра, когда я вернусь, а твои гости уйдут, тогда и поговорим. До завтра дело может потерпеть. А сегодня будем веселиться.

— Тебе легко говорить.

— Да. — Он одарил ее широкой улыбкой, начисто лишенной сочувствия. — Легко.

— Вот ты где! — Мэвис в полном парадном облачении — белоснежном мини-платьице и кроваво-красных, облегающих, как ее вторая кожа, сапожках до колена — вприпрыжку подбежала к ним по коридору. Ее волосы — того же красного цвета, что и сапожки, — весело подпрыгивали и каскадом кудряшек падали на плечи. — Все спрашивают, где ты. А я как раз решила заглянуть к Белль. Даллас, ты лучше всех на свете! Такая чудная детская!

— Мы же хотим, чтобы Белль была довольна и счастлива всякий раз, как она у нас в гостях, — вставил Рорк.

Ева споткнулась на ходу.

— Ты привезла дочку?

— Я собиралась пригласить няню, но Соммерсет сказал, что он остается здесь и лучше посидит с Беллиссимо. Это не мужчина, а чистое золото. Они сейчас там, в детской, играют в зайчиков с поцелуйчиком.

Еве не хотелось даже знать, что это за игра такая — в зайчиков с поцелуйчиком, а еще меньше — видеть, как Соммерсет в нее играет. Как он играет во что бы то ни было. Она старательно выскребла из головы любые связанные с этим образы. Мэвис, ничего не замечая, продолжала весело щебетать:

— Мы проведем время просто потрясно. Обалденно. Ты погоди, ты еще не видела украшений, ты еще не видела жратву! Гостиная — просто суперкласс! Пойду влеплю прощальный моему сладкому медвежонку, и мы наконец начнем праздновать.

— А мне что делать? — спросила Ева, когда Мэвис умчалась.

— Тебе полагается влепить прощальный мне. А потом? Не знаю, я буду уже в иной реальности.

«Их так много», — растерянно думала Ева, глядя на мельтешащую у крыльца толпу, пока рядом ждал лимузин величиной с Лонг-Айленд. Не может быть, чтобы она знала всех этих людей. Это просто нереально. Когда звон в ушах утих, она поняла, что так оно и есть. Незнакомые лица мелькали рядом со знакомыми. Жених крепко обнял ее.

— Спасибо, — сказал Чарльз. — Спасибо за все! Луиза так счастлива.

Ева обернулась и увидела Луизу с Деннисом Мирой. «Боже милостивый, — обреченно подумала Ева, — Рорк собирается тащить с собой в Вегас профессора Миру. Он сошел с ума».

Мужчины погрузились в необъятный лимузин, он тронулся и покатил по аллее. Бакстер высунулся в окно в крыше автомобиля и выбросил вверх руку с двумя растопыренными пальцами. Знак победы. Женщины ответили ему аплодисментами и приветственными криками.

А потом Ева осталась с ними наедине.

Они визжали. Прыгали. Они издавали нечеловеческие звуки и вертелись волчком. Мелькали ноги и руки, вспыхивали разноцветными красками платья. И с теми же криками они бросились обратно в дом.

— Может, все это просто страшный сон.

Со смехом подошла Мира и обняла Еву за плечи.

— Я не знала, что вы тоже вышли во двор, — сказала Ева.

— Любопытно было посмотреть на такую толпу. Интересный расклад сил. Мужчины едут развлекаться в Вегас, а женщины собираются здесь, у них свое веселье. — Мира ласково похлопала Еву по плечу. — Мужчины и женщины празднуют раздельно. Традиционный, устоявшийся обряд подготовки двух человек к образованию единого целого.

— По-моему, обряд сводится в основном к пьянству и визгу.

— Это, конечно, за пределами вашего понимания, я знаю. Но, поверьте, будет весело.

— Как скажете. — Ева заметила, что Мира в этот день дала отставку своим любимым костюмам и надела платье — бледно-голубое и изысканно элегантное. — Мне надо переодеться?

— Я думаю, стоит. Это поможет вам поймать настроение. Честно говоря, мне ужасно хочется заглянуть в вашу гардеробную и что-нибудь выбрать для вас.

— Я не против. — Такая уступка, решила Ева, даст ей возможность порасспросить Миру кое о чем. — Рорк сказал, что вы поговорили с Моррисом перед отъездом.

— Да, и мы еще поговорим. Он упомянул, что вы посоветовали ему встретиться с отцом Лопесом, — продолжала Мира, пока они, войдя в дом, начали подниматься по лестнице. — Очень рада, что вы об этом подумали. Моррис — человек духовный, и, мне кажется, отец Лопес может помочь ему справиться с тем, что на него навалилось. К тому же вы дали ему работу, это тоже помогает. Хорошо, что он об этом попросил: значит, понимает, что работа его спасет. Она заставляет ум работать и помогает находить ответы на вопросы.

— Мне надо с вами посоветоваться.

— Я так и думала, — кивнула Мира. Они проследовали в спальню. Ева указала на гардеробную. Открыв дверь, Мира застонала: — О, Ева…

— Это не я, это он вечно что-то туда притаскивает.

— Это фантастика. Да тут на целый магазин хватит. — Мира оглянулась на Еву. — Видите, мне уже весело. Задавайте ваши вопросы, я буду совмещать одно с другим. О, мой бог, вечерние платья!

— Я же не должна надевать вечернее платье?

— Нет-нет, я просто отвлеклась на минутку. Расскажите мне, что вы узнали уже после вашего последнего отчета.

Ева начала с того, что Алекс Рикер признался, как сильно он ненавидит отца, потом сказала о Роде Сэнди, об успехах Каллендар, о тюремном охраннике. Судя по звукам, которые доносились из недр гардеробной и больше напоминали стоны, Ева решила, что говорит сама с собой. Но она не разозлилась: устный доклад всегда помогал ей самой прояснить мысли.

— Вот это, — объявила Мира, выходя из гардеробной с атласным платьем цвета спелой сливы на тонких бретелях. — Удобное и великолепное.

— Как скажете.

— Кроме того, в нем есть потайные карманы, так что вы можете оставить при себе сотовый и коммуникатор. — С понимающей улыбкой Мира передала платье Еве. — Вы хотите знать, мог ли Рикер убить Колтрейн, чтобы наказать сына. Заказать убийство, но не ради выгоды или каких-то иных преимуществ. Просто от злобы.

— Я думала, вы меня не слушали.

— Я растила детей. Я умею слушать и одновременно делать тысячи разных вещей. Да, он мог и готов был это сделать. Это полностью вписывается в его патологию. Скажу вам больше: его сын на свободе, а он нет. Сын его ненавидит. Что ж, его ответ — ненавидеть сына еще больше. И опять-таки — да, он с огромным удовольствием использует человека, которого его сын считает своим ближайшим другом. Он будет просто упиваться этим.

— Спусковым механизмом стал перевод Колтрейн в Нью-Йорк, не так ли? Она приехала сюда, в город, где живу я, где живет Рорк. Она подписала себе смертный приговор, когда перевелась сюда.

— Вы же ее не убивали, Ева.

— Я спрашиваю ваше мнение. Просто хочу знать: он ее убил, чтобы поквитаться с собственным сыном и со мной? Он использовал копа, чтобы ее убить. Наверняка у него были другие средства, другие способы. Но он сознательно использовал копа. Я знаю, это адресовано мне. Он послал мне ее оружие. Прямая угроза, явное напоминание, что это могла быть я. Это было нацелено против Рорка.

— На данный момент, — заговорила Мира после недолгого молчания, — с имеющимися данными, с учетом истории — да. Он так организовал это убийство, чтобы поразить одновременно трех людей, которых больше всего ненавидит.

— Вот и я так подумала. Тем большее удовольствие мне доставит арест его стрелка. Бросить это ему в лицо…

— Я понимаю, у вас сердце не лежит к тому, что происходит внизу.

— Да ладно. — Ева одернула и расправила юбку платья. — Я буду совмещать одно с другим.

Вскоре ей пришлось усомниться, сможет ли она не то что совмещать, но делать хотя бы что-то одно. Помещение бассейна было превращено в сказочную страну. Золотые, белые и серебряные шатры, шезлонги, высокие белые свечи. Пенистые розовые напитки в хрустальных бокалах и серебряные подносы с живописными закусками на белых столах. На отдельном столе возвышалась гора красиво упакованных подарков, перевязанных ленточками.

На дальнем крыле бассейна был устроен дамский салон. Раскладные кресла, массажные столы, ванночки для маникюра и педикюра. Там же — столы с инструментами, всегда внушавшими Еве легкую панику.

— «Беллини»! — Мэвис сунула в руки Еве бокал с напитком. — У меня безалкогольные, я же кормящая мать. И все равно обалденно вкусно. Вот заправимся немного и будем тянуть жребий, кому за кем обслуживаться.

— Мне бумажку не клади.

Мэвис усмехнулась.

— Уже поздно, — бросила она и, пританцовывая, убежала.

«Какого черта?» — подумала Ева и опрокинула в себя сразу полбокала коктейля. Было действительно обалденно вкусно.

— Ну как? — спросила подошедшая Пибоди и повела рукой по воздуху, словно обнимая все пространство целиком.

— Я думаю, это похоже на супершикарный бордель, только без мужиков.

— Так и было задумано. Слушай, пока тут идет одна болтовня, мы могли бы ускользнуть незаметно. Введешь меня в курс дела.

Ева взглянула на Пибоди, обвела глазами зал, посмотрела на Луизу, смеющуюся чему-то в окружении подруг.

— Это вечеринка. Остальное может подождать.

— Правда?

— Правда.

— Ура!

Когда Мэвис объявила имена первых счастливиц на косметические услуги, женщины завизжали. А Ева допила свой первый «беллини». Луиза тут же сунула ей в руку второй и чокнулась с ней.

— Когда я была маленькой, — начала она, — я мечтала, как выйду замуж, и воображала все, что этому сопутствует. Потом я выросла и надолго отодвинула в сторону эти мечты. Во-первых, работа. А во-вторых, никто даже близко не соответствовал моему идеалу. А теперь у меня есть Чарльз и все, что мы создали вместе, и все, что у меня есть сейчас, — это куда больше, чем то, о чем я когда-то мечтала.

— Ты счастлива до полной дурости, Луиза.

— Это правда. Я счастлива до полной дурости. Знаю, для тебя это не лучшее время. Мы празднуем, а Моррис там переживает…

— Давай сейчас не будем об этом думать. Как, по-твоему, долго еще ждать, пока кто-нибудь напьется и упадет в бассейн?

— О, думаю, не больше часа.

Прошел час, но в бассейн так никто и не упал. Зато Мэвис стянула с себя красные сапоги, стащила через голову платье и прыгнула в воду. Под платьем на ней ничего не было. Этот прыжок был встречен громкими криками одобрения. Платья и туфли полетели в воздух. Женщины самых разных габаритов и возрастов с энтузиазмом последовали примеру Мэвис.

Они долго плавали голыми, потом кто-то заказал музыку, и они начали танцевать. Они трещали, как сороки, и пили, как лошади. Они лежали в шезлонгах, их лица и тела были вымазаны разноцветной глиной. Они вели задушевные разговоры и жаркие дискуссии.

— Все бесподобно. Ты ничего не упустила.

Ева бросила взгляд на Надин.

— Думаешь?

— Взгляни на Пибоди. Посмотри, как они с Луизой танцуют. А вот Мира о чем-то говорит с Рио и… не знаю, кто там еще, какая-то подруга Луизы из ее больницы. Они болтают, как родные сестры, пока над ними колдуют массажистки. Ты же знаешь, как это бывает. Мне так редко выпадает просто так пообщаться с другими женщинами, что я уже даже не помню, как это бывает. Просто побыть вместе, потрепаться за жизнь. И когда случается нечто подобное — стопроцентно женская вечеринка, — мне это нравится. Очень нравится. Это как раз то, что нужно.

— Что-то я не видела, чтоб ты голой сигала в бассейн.

— Просто мало выпила. Но еще не вечер. — Надин улыбнулась Еве своей хитрой кошачьей улыбкой. — Потанцуем, милашка?

Ева засмеялась.

— Нет, но спасибо за приглашение. Две вещи, а потом пойдем выпьем еще по бокалу. Возможно, у меня будет прорыв по делу Колтрейн. Когда будет, дам тебе знать. Пока не спрашивай ни о чем. Второе. Я прочитала книгу, твою книгу об Айконах. Ты все отлично сделала. Я уже знала, чем дело кончится, когда читала, но ты мне тогда здорово помогла, и мне хотелось посмотреть, как ты все это разыграешь.

— Я умирала, как мне хотелось знать твое мнение. — Надин закрыла глаза и отпила из бокала. — Спасибо! Серьезно, я тебе очень благодарна, Даллас.

— Не я же книжку писала. — Ева заглянула в свой бокал. — Пусто.

— Пошли, мы это исправим.

Вечеринка разгоралась, становясь все зажигательнее. Закуски типа «мне надо беречь фигуру» сменились сладостями на десерт. Крохотные кексы, печеньица, тартинки, облитые сверкающей глазурью, булочки, пропитанные кремом… Ева надеялась, что Каллендар ей позвонит, и поэтому своевременно переключилась на кофе. Надин, выпив достаточно, выполнила весьма впечатляющий прыжок ласточкой в голом виде с трамплина. Несколько голых тел выныривали в пенящихся струях джакузи по углам бассейна. Еве пришлось сделать над собой колоссальное усилие, чтобы выбросить из головы тот факт, что одно из них — тело Миры.

— А теперь перейдем к подаркам, — провозгласила Пибоди.

— Прекрасно. Это должно… Эй, что это на тебе надето?

— Моя парадная пижама. — Пибоди с гордостью оглядела ярко-желтый верх и штаны. На пижамных штанах был весьма необычный рисунок — разноцветные туфли. — Правда мило?

— Но почему именно туфли на пижамных штанах? Какой в этом смысл?

— Мне нравятся туфли. Я обожаю свою пижаму. — Блаженно улыбаясь, Пибоди охватила свои плечи руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону. — Она смешная, она такая забавная.

— Пибоди, да ты пьяна.

— Знаю. Я выпила целое море «беллини»… би-мини… мартини… ну, словом… И я объелась. Теперь, если меня вырвет, значит, все по нулям. А ты знаешь, что Макнаб позвонил мне из Вегаса? Он выиграл сотню долларов. Даже сотни.

«К черту все, — подумала Ева, — вечеринка есть вечеринка».

— Сотню или сотни?

— Угу. Он сказал, что если выиграет еще сотню… сотни… купит мне подарок. Ой! Подарки! Пора открывать подарки!

Ева решила не путаться под ногами, потому что церемония вручения подарков, судя по всему, тоже сопровождалась неким ритуалом и перемещением из бассейна в примыкавшую к нему обширную зону отдыха. Многие дамы последовали примеру Пибоди и сменили наряды.

Мэвис надела блузочку в горошек и брючки в полосочку. Она с гордостью несла на руках малышку, наряженную так же.

Женщины столпились вокруг них, как воркующие горлицы.

— Она проголодалась, — объяснила Мэвис. — К тому же она не хотела пропустить вечеринку.

С этими словами Мэвис села, вывалила грудь, а Белль жадно присосалась к ней.

Женщины расселись, некоторые даже разлеглись, где могли, а Луиза начала распаковывать подарки. Послышались охи-ахи, двусмысленные шуточки, комментарии и смех при виде сексуальных игрушек. Разговор переключился на свадьбы, мужчин, радости секса.

«Мужчины, — думала Ева, — понятия не имеют, что женщины о них говорят, когда остаются одни». Оценки их мужских достоинств, сексуальной привлекательности, верности и предательств — эти темы вызвали бурное, заинтересованное обсуждение.

Мэвис переложила Белль к другой груди.

— Леонардо — потрясающий мужчина, он может держаться всю ночь. Он…

— Большой сладкий медвежонок, — подсказала Ева, и Мэвис захихикала.

— Да, но хребет у него мощный.

— И какой у него рекорд? — спросил кто-то.

— Шесть раз за ночь. Конечно, это было до рождения нашей девочки, — добавила она, когда все захлопали. — В последнее время приходится трахаться, когда время есть, втискивать в наше расписание. Но медведь знает, как вставать по стойке «смирно».

— Мы однажды дошли до пяти раз за ночь, — Пибоди взмахнула вновь наполненным бокалом. — А четыре раза — это у нас по особым случаям. Но обычно — один, хороший, долгий один, иногда с коротким повторением «на бис». Макнаб похож на щенка, любит поиграть, а потом свернуться клубочком и поспать.

— Я когда-то встречалась с парнем, — начала Надин. — Гора мускулов, мозгов ноль. Огромный член, — добавила она и показала руками. Женщины расхохотались. — Сделав свое дело, он сдувался. Прямо как черепаха, втягивающая голову под панцирь. Я так и звала его Черепахой.

— Я встречалась с одним парнем. — Трина надкусила золотистый эклер. — Все было классно. Мы пару раз покувыркались, потом он спрашивает, не хочется ли мне погорячее. Я думала, он предлагает игрушки. Говорю, я — «за». Оказалось, он хочет втроем. Ну, втроем так втроем, я же без предрассудков, верно? — Трина запила эклер розовым «беллини». — И тут выяснилось, что третьей будет его сестрица. Я назвала его Змеем, — закончила она под дружные крики негодования.

— Деннис до сих пор может по два раза за ночь.

— Я не могу больше это слышать. — Ева зажала уши ладонями.

— В чем дело? Если у меня есть внуки, я, что, не имею права заниматься сексом? — спросила Мира.

— Да. Нет. Не знаю. В том-то и дело.

Мира шутливо ткнула Еву в плечо.

— В вас сидит очаровательная пуританка. Как я уже говорила, Деннис при должной стимуляции до сих пор способен на два раза. Вот будете женаты столько же, сколько мы, тогда поймете, что бывают времена, когда тепло, комфорт, жизненный уклад заменяют секс. Я желаю этого вам, Луиза. Тепла и комфорта долгой совместной жизни с сюрпризами для вас обоих в виде двух раз. А своего Денниса я называю Филином. Он тихий и мудрый.

— А каков Чарльз? — потребовала ответа Надин. — Светский лицензированный компаньон, превратившийся в терапевта-сексолога. Секс, должно быть, потрясающий.