Исправленному верить (сборник) Перумов Ник

Ты испортил маме жизнь, а мне – детство. Теперь принялся за мою дочь.

Я бы плюнул тебе в лицо, если бы увидел тебя лично, но, по счастью, не имею ни малейшего желания встречаться.

ПС. А маму к морю свожу сам. Даже невзирая на ее крики, что без тебя она не поедет».

Ребенку в конце концов надоедает играть в манеже, и он хочет вырваться на свободу, чтобы исследовать комнату. Потом квартиру. Улицу. Мир. Постепенно ласковое море стало казаться Кракену мелким, предсказуемым, скучным. Он знал в нем каждую ракушку, каждую рыбку и каждую водоросль. Каждый закоулок своей незатейливой, безопасной вселенной. Пытался изучать трубы, которые служили ему убежищем, все дальше протискиваясь внутрь и осторожно скользя мягкими щупальцами по грубому металлу. Трубы были узкими, темными, наполненными застоявшейся водой, и чем глубже Кракен погружался в них, тем сильнее страдал от удушья и клаустрофобии. Но все равно нырял и нырял, снедаемый ненасытным любопытством, словно надеялся найти там новую игрушку.

Он все чаще плавал вдоль дамбы. Вслушивался в тихое журчание воды и ловил ртом редкие пузырьки воздуха, выбивавшиеся из щелей. Хоть бы одним глазком посмотреть, как там, что там…

Расспросить бы хозяев. Но Кракен все никак не мог сформулировать вопрос, ему казалось, что с человеком нельзя разговаривать обычно, запросто. Люди совсем другие и общаются по-другому, не так, как глупые рыбки или разноцветные моллюски, ползающие по дну.

Главного хозяина звали Stas. Он чаще всего приносил Кракену пищу и даже играл с ним, бросая в бирюзовые волны залива яркий мячик. «1 2 3»… Сверкающий на солнце шар на глазах увеличивался, распухал, наливался теплым золотым свечением. «4». Поймал. Кракен с силой тыкал в мячик блестящим носом, и тот, подпрыгнув, летел через дамбу.

С каждым днем игра становилась сложнее. Кракен учился жонглировать двумя, потом тремя мячиками, отправлять их назад по сложной траектории или – что было уже высшим пилотажем – мягко толкать прямо в руки хозяина. Он видел, как радуется Stasего успехам, и радовался вместе с ним, выпрыгивал из воды и делал стойку на хвосте.

А потом Stasпропал. Вместо него приходили другие люди, равнодушно постояв на дамбе, кидали Кракену пищу и снова исчезали в никуда. Кракен даже не представлял себе, что может так скучать… оказалось, что может. Он почти ничего не ел, поник и осунулся от тоски. Завял, словно цветок в засуху. Кракен все отчетливее понимал, что настало время уйти, отправиться туда, куда манила его глубокая вода, на поиски Stasa, или другого моря, или самого себя.

Однажды он, как обычно, забрался в свое убежище, свернулся в клубок и приготовился спать… но вдруг напрягся, задержал дыхание и силой протолкнул тело в трубу. Потом еще и еще, так глубоко, как никогда раньше. Это было похоже на рождение, так же больно и страшно. Он продолжал двигаться по трубе, дальше и дальше, в неизвестность и темноту, зная, что пути назад нет… и делал это до тех пор, пока впереди не забрезжил слабый зеленый свет. Из маленького уютного мирка Кракен рождался в огромный мир океана.

Лето выдалось трудным. Отец сильно болел, мать выбивалась из сил, ежедневно мотаясь между домом и больницей. На долю Стаса тоже досталось. Он ходил в магазин, помогал по хозяйству, утешал мать вечерами. Устроился сисадмином в местный клуб, работал по ночам и отдавал родителям все, что зарабатывал. Он даже был готов взять академический отпуск, но мать отговорила.

Вернуться с каникул вовремя не получилось, на занятиях Стас появился только в октябре, хмурый, осунувшийся, злой. За все лето он и не вспоминал ни про лабораторию, ни про друзей. Ни про Кракена.

В лаборатории все было как прежде. Васек и Олег сидели за компьютерами и, как всегда в начале семестра, занимались ерундой, девчонки в углу сдавленно хихикали, обсуждая что-то, интересное только им. Новенький паренек с большими круглыми глазами за толстыми стеклами очков с усердием стучал по клавишам «Ангела». Третьекурсник, похоже, распределился на кафедру только в этом году. Он единственный из всей компании был занят делом. Впрочем, так и надо – третьекурсникам валять дурака по статусу не положено. Вот только жаль, «Ангел» занял – за другой машиной Стас чувствовал себя не в своей тарелке. В гостях, а не дома.

С минуту Стас стоял на пороге, чувствуя себя странно чужим. Однако вскоре это прошло – подействовала привычная, домашняя атмосфера. Друзья, машины, клацание по клавиатуре… Приятно было вернуться.

Стас пожал пятерни парням, кивнул девчонкам и подошел к новенькому – знакомиться.

– Стас, – он протянул ладонь, чувствуя едва ли не ревность – привык считать «Ангела» своим.

– Петр, – паренек с явным сожалением оторвался от монитора, посмотрел на Стаса, привстал, чтобы пожать ему руку, тут же плюхнулся обратно и ушел с головой в код.

– Чем заниматься будешь? – спросил Стас.

Петр с досадой убедился, что помеха никуда не делась и продолжает маячить в поле зрения. На лице парня ясно, как цифры на мониторе, отобразился сложный выбор – послать зануду куда подальше или все-таки не портить отношений и ответить на его вопросы.

– Нейросетями и параллельными вычислениями. Как все, – наконец ответил он.

– Ясно, – Стас замолчал, но не ушел. Петр вернулся к своей работе, и только тут Стас увидел, чем он занят. Мячик! Он пишет ту же программу, что и Ленка год назад. Самое первое задание… С замиранием сердца Стас глядел, как парень отлаживает, компилирует и запускает простенькую программу. С удивлением заметил, что этому несуразному мальчишке потребовалось на отладку гораздо меньше времени, чем в свое время затратил он сам.

Числа побежали по экрану. Шестнадцать строчек. Успешное выполнение. Строка ввода.

– Йес! – воскликнул Петр.

– Повтори! – тихо сказал Стас.

– Да чего повторять-то! Простейшая программа!

– И все-таки… Дай, я сам.

То же самое.

– Не парься, Стасик! – сказал Васек, не отрываясь от монитора. – Починили все.

– Забудь про свою каракатицу! – поддержал его Олег.

– А что было-то? – спросил Стас, чувствуя себя немного странно, но опасаясь даже признаться себе в этой странности.

– А черт его знает… – отмахнулся Олег. – Глюк какой-то!

– Похоже, нагрузка на кластер слишком большая была…

– Да, Дэн говорит, после сессии, как все разъехались, так и заработало.

– Эй, Стас! Ты куда?

Стас обернулся уже в дверях:

– Все равно «Ангел» занят. Пойду съем что-нибудь, я ж как с утра с поезда, так и не жрамши…

Шагая по коридору в столовую, он перебирал в голове услышанное. «Глюк». Слишком большая нагрузка на кластер. Да и то верно, что за идиотизм, напридумывал какую-то чепуху! Ну и что, что вся кафедра в эту чепуху поверила?

И все-таки было грустно. Грустно из-за отца, из-за матери, которой едва хватало денег на еду и лекарства, из-за своей собственной трусости – а как еще назвать то, что он вернулся в университет, бросив мать один на один со всем этим? И грустно из-за того, что Кракен оказался всего лишь глюком. А ведь он, Стас, – подумать только! – привязался к нему…

Едва он вошел в столовую, как увидел, что ему кто-то машет. Ленка сидела у окна, на столе стоял еще нетронутый обед.

– Садись! – Она убрала свою сумку со второго стула на пол. – Ты знаешь, что он убежал?

– Кракен?

– Да.

– Чушь. Просто починили железо.

– Это ты говоришь чушь! Просто он вырос. И убежал из… детского сада.

– Но куда?

Ленка забавно пожала плечиками:

– Откуда я знаю? Может, в вычислительный центр перебрался? Ты там не был, у них все работает?

– Да ну тебя с твоими фантазиями! – отмахнулся Стас и склонился над подносом, давая понять, что тема закрыта.

Про себя Стас решил, что обязательно зайдет в вычислительный центр.

«Мам, привет! Как там отец?»

Недолгое молчание. Мама еще не освоилась с клавиатурой. Компьютер-то купили для него, Стаса, когда он поступил в университет. Но перед отъездом Стас настроил ICQ и велел матери каждый вечер писать – хоть пару слов.

«Здравствуй, Стасик! – наконец высветилось в окошке «аськи». – У нас без изменений. Расскажи, как у тебя дела? Как ребята?»

«Мам, может, мне приехать? А то сижу тут, а вы там…»

«Стасик, для нас с папой самое главное – чтобы ты учился…»

«Университет не убежит! Я могу взять академ. Мам, я могу работать, я же знаю, что нужны деньги…»

«Стас! Нет. Я прошу тебя – доучись. Доучись, а потом будешь делать все, что пожелаешь. И давай не будем об этом… Расскажи про университет. Ты не слишком много пропустил?»

Вот так всегда. Говорит о ерунде какой-то, а о том, что важно и для него, и для нее, – ни гу-гу.

«Стас? Почему ты молчишь? Может быть, у тебя неприятности?»

«Да, мама. У меня неприятности. У меня болеет отец! А ты хочешь, чтобы я тратил время на изучение алгоритмических языков и баз данных… Я буду решать сам, поняла? Я уже далеко не маленький мальчик, и я буду решать за себя сам!»

Стас закрыл окно. Уже выключая компьютер, заметил, что мать ответила что-то, но не стал читать. Он злился. В основном – на себя.

Конечно, Стас сам виноват – не надо было уезжать. Теперь уже поздно – денег на билет нет… Но он же может! Может взять академ, устроиться на работу здесь, в Москве, может высылать матери деньги, может! Зря он вообще завел этот разговор. Оправдаться пытался, что ли? И, может, стоит извиниться?

К черту оправдания и извинения! Надо просто сделать то, что считаешь правильным…

Стас зашел к Папе Карло поговорить об академическом отпуске. Шеф как раз заваривал чай. Посмотрел на Стаса, застывшего в дверях, кивнул:

– А, молодой человек, вы-то мне и нужны. Проходите, садитесь. Сейчас чаю заварю – поговорим.

Карл Иванович сжимал чашку в ладонях и посматривал на Стаса. Тот неудобно чувствовал себя под внимательным взглядом – будто сидел не на стуле в кабинете шефа, а в зубоврачебном кресле. Разговор, наверное, пойдет о том, что он пропустил целый месяц занятий. Но Папа Карло заговорил о другом:

– Вы уже работали на кластере с тех пор, как вернулись, Стас?

– Да.

– Значит, вы заметили, что теперь все работает правильно?

– Да.

– И как бы вы объяснили те неполадки, которые были в прошлом году?

У Стаса глаза вылезли на лоб.

– Я?!

– Да, вы. Вы – студент пятого курса, почти выпускник, специалист по параллельной обработке данных. Я вас спрашиваю, как специалиста.

Стас пожал плечами:

– Перегрузка. Слишком много народу, задач, а кластер-то маленький…

Карл Иванович вздохнул и долил себе кипятку в чашку.

– Скажите мне, в чем преимущество нейросетей перед другими алгоритмами?

– В обучаемости.

– Верно. Это имитация человеческого мозга, очень грубая и примитивная, но обладающая основным свойством – способностью учиться и самоорганизовываться…

– Погодите, – до Стаса начинало доходить. – Вы хотите сказать, что… Кракен… действительно был? Вы реализовали какую-то нейронную сеть, и она бегала за мячиком и жрала чужие программы? Но это же ерунда какая-то!

– Погоди, погоди! – замахал руками шеф, как-то сразу переходя на «ты». – Все по порядку. Во-первых, да. Кракен, как вы его называли, действительно был. И, да, мы опробовали нейронную сеть, принципиально новую, способную искать и самостоятельно исправлять ошибки в программах… Ни в каких учебниках ничего подобного не описано. Собственно, все вы – студенты, аспиранты, младшие сотрудники – писали части этой сети в своих работах. Это уникальная разработка всей нашей лаборатории, богатейший материал, и всем вам были обеспечены дипломы и диссертации…

Стас вспомнил вдруг собрание на третьем курсе, когда им, тогда только пришедшим в лабораторию, говорили о каком-то крупном проекте. Детали не разглашались, да это и не нужно было, главное, что задачи были интересные.

– Так что же случилось?

– Мы не смогли предвидеть… Мы очень многого не смогли предвидеть. Того, что Кракен разовьется настолько, что осознает себя, создаст видимость физической оболочки… Что сможет собирать информацию и перебрасывать ее с одного сервера на другой… Того, что убежит, наконец!

– А с чего вы взяли, что он… убежал? Может быть, он того…

– Того?

– Ну, умер… – Стас чувствовал себя неловко. Мысли разбегались, а стоило ему попытаться ухватить их за хвост, растворялись в воздухе. – Как это… Помножился на ноль. Саморазрушился.

– Я понял тебя, – задумчиво сказал Папа Карло. – Хотя склонен сомневаться в этом. Но после того, как убежал от нас, он отметился в вычислительном центре, а потом и оттуда пропал…

Шеф снова задумался, а Стас вдруг понял, зачем позвали его. Папа Карло кивнул своим мыслям – будто в подтверждение догадок Стаса:

– Надо отыскать его. Во-первых, это уникальный эксперимент. Во-вторых, неизвестно, куда он заберется и что может натворить. А искать, Стас, придется тебе. Думаю, ты понимаешь почему.

Стас кивнул.

Из кабинета Папы Карло он вышел, пытаясь разобраться в том, что творилось у него в голове. По всему выходило, что академический отпуск отменяется. Ненадолго – вряд ли поиски займут много времени. И – надо же! – Ленкина дурацкая выдумка оказалась правдой! Кракен существовал!

Стас прекрасно понимал, почему именно его Карл Иванович попросил найти и вернуть это странное существо. Если искать Кракена мог бы любой, то выманить его из логова сможет только Стас. Потому что взбесившаяся нейросеть, возомнившая себя живым существом, кажется, любила его.

Искать, искать… Как его искать-то? Где? Никакого намека ведь нет!

Снова была поздняя ночь, и снова Стас сидел перед темным экраном «Ангела», на котором единственной белой строкой светилось приглашение начать работу. Начать-то начать, только не ясно, с чего?

Наконец, сходив за кофе и сбросив остатки накатившей сонливости, Стас зашел в свой почтовый ящик. Несколько писем – админам вычислительных центров и кластеров, в различные лаборатории, университеты, НИИ. Вопрос Стас постарался сформулировать мягко, так, чтобы ребята не только покрутили у виска в ответ, но и ответили по существу. Не замечали ли сбоев в работе машин, резких и без видимых причин? Сколько времени это длилось, в чем выражалось, устранили ли неисправности?

Расправившись с этим делом, Стас собрался было уже вздремнуть, но вдруг в ящик с приятным звоном упало новое письмо. Писала Ленка. Стас поглядел на часы – полвторого. И чего ей не спится? С легким раздражением Стас открыл письмо.

«Посмотри, – писала Ленка. После этого стояло три ссылки на интернет-ресурсы. – Знакомый почерк, не находишь?»

Стас открыл первую страницу. Вчитывался в строки и никак не мог понять, что хотела сказать Ленка. Перебранка на форуме домохозяек не интересовала его ни в коей мере, если не считать изысканных ругательств, которыми сыпала участница беседы с неоригинальным ником Падший ангел. Ссора разгоралась, расцветала непереводимыми идиомами, а потом прекратилась так же внезапно, как началась. Будто и не было ничего, будто все участники беседы успокоились и отправились заниматься своими делами.

То же самое ждало его по второй ссылке. Агрессия, неприязнь, гнев копились, копились, становясь все тяжелее, все резче, а потом вдруг наступала тишина, будто кто-то из игроков смахнул мяч в сторону, за пределы площадки.

Третья страничка принадлежала популярному почтовому серверу и была забита жалобами на недошедшие письма.

«Ну, и что?» – раздраженно спросил он у Ленки.

«Как что? – удивилась она. – Смотри. Начинается все очень безобидно, кто-то кого-то слегка обидел едким тоном… Дальше начинается: «Дурак!» – «Сам дурак!» Потом идут в ход более изощренные оскорбления, задействовано все больше и больше народу. С каждым постом негатива становится все больше и больше, агрессия растет, как снежная лавина… А потом – раз, и все прекратилось! Ничего не напоминает?»

«Мячик», – вдруг вспомнил Стас, чувствуя, как сильнее заколотилось сердце.

1

2

3

…

Стас вскочил. Зря он ищет Кракена по вычислительным центрам.

Пальцы забегали по клавишам:

«Лен! Слушай, у тебя есть «аська»?»

«Есть. А что?»

«Дай номер. Есть идея…»

Через пять минут Стас уже самозабвенно ругался с Ленкой. Ему показалось, что девчонка вошла во вкус, а может, и впрямь была невысокого мнения об умственных способностях и внешних данных Стаса. Но игру в любом случае приняла с удовольствием. А еще через пять минут связь прервало, и у Стаса так и не получилось ее возобновить.

Экран мигнул, сообщения стерлись, а на белом поле диалогового окна высветилась одна-единственная надпись:

ERROR: hatred

«Мама?»

Программа ICQ подмигивала зеленой ромашкой, но в ответ не пришло ни строчки.

«Мам?»

И тут же – сообщение. Ему, Стасу, о том, что его письма не дошли.

ERROR: hatred

– Ты считаешь, он играет? – Ленка сидела на траве и опавших кленовых листьях возле университета и грызла яблоко.

– Но ведь похоже. – Стас прислонился к стволу старой яблони, заложил руки за голову и разглядывал глубокое, по-осеннему синее небо в просветах между ветками.

– Похоже, – кивнула Ленка. – А что дальше будет, как думаешь?

– Дальше? Я не знаю. Но такие игры опасны, для него самого прежде всего. Сеть сейчас – не место для игр. Создатели антивирусников не дремлют. Форумы домохозяек, допустим, никому особо не нужны, но вмешательство в личную переписку – это уже серьезно.

Ленка выбросила огрызок в густую траву и наклонилась к Стасу. Ему волей-неволей пришлось перевести глаза с небесной синевы в синеву Ленкиных глаз. Кончики ее пшеничных волос, собранных в хвост, щекотали ноздри, а взгляд был предельно серьезен.

– Ты должен его вытащить оттуда, Стас.

– Как?

– Как угодно!

Стас провел рукой по волосам, вздохнул и поднялся на ноги:

– Хотелось бы услышать более конкретный совет… Ну что, пойдем?

По каким морям носило Кракена, он и сам потом не вспомнил бы, пока не занесло в маленькую бухточку, немного побольше той, из которой он сбежал. Вода была грязной: в ней плавали щепочки, обгоревшие дощечки, клочки грязной бумаги, рваные ботинки, яичные скорлупки с темными разводами соли, трупы мелких животных. Кракена передернуло от отвращения, когда он все это увидел, и он тут же принялся сгребать сор в кучу и закапывать в песок, на дне.

Повсюду ощущалось человеческое присутствие, хотя сами люди с Кракеном не общались и, кажется, даже не обращали на него внимания. Они ходили по берегу и по длинной песчаной косе, выдающейся далеко в море, смотрели друг на друга поверх оливково-серых, вспененных тонкими кружевами волн, приближались к воде и бросали в нее всякие предметы.

В основном мусор.

Другие люди тоже подходили к кромке воды, приседали на корточки и этот мусор вылавливали… И в ответ швыряли что-нибудь еще более омерзительное. Невероятно! Они обменивались грязью, а море – ласковое, мудрое море, дом Кракена – превращали в помойку!

Нет, разумеется, не только мусор кидали люди в воду. Цветы, фигурки оригами, яркие камешки… Кракен любил конфеты – они таяли, и вода окрашивалась, будто радугой, в разные цвета и становилась сладковатой на вкус. Но если бы люди приносили красоты хотя бы столько же, сколько грязи!

Он работал без устали, пока бухта не обрела, наконец, приличный вид. Ну вот, теперь здесь можно жить, а можно плыть дальше.

Но что это? Люди не расходились, они переминались с ноги на ногу на берегу, тоскливо смотрели в воду, словно ожидая чего-то. Неужели этих самых драных ботинок и кусков жженого пенопласта, которые он выловил и закопал на дне?

Разве им больше нечего подарить друг другу? – недоумевал Кракен. Бедные… У него появилось чувство, будто он обокрал их или жестоко обманул.

Всю ночь он не мог заснуть, ворочался под большим валуном, ложился и так и эдак, то заворачиваясь в длинный разноцветный хвост, то вытягивая из норы «сторожевые» щупальца и тревожно ощупывая песок. И думал, думал… Под утро Кракен задремал. Ему приснились люди, стоящие на берегу, и у каждого из них была душа, похожая на море.

В полусне пришло решение, ясное, как небо перед рассветом. Он поможет этим несчастным, покажет им красоту.

«Я подарю им самые прекрасные жемчужины, и морские звезды, и хрупкие кораллы… самое красивое, что смогу найти. Вместо грязи и мусора», – бормотал Кракен, и его слова выбивались из-под валуна и серебряными пузырьками поднимались на поверхность: «Я все исправлю…»

Все попытки Стаса определить местоположение Кракена заканчивались ничем. Кракен был повсюду – и его не было нигде. Ответные письма от администраторов многочисленных форумов и почтовых сервисов приходили по сотне в день, и у Стаса голова шла кругом. По всему выходило, что Кракен отрастил себе весьма длинные щупальца и научился ловить миллионы мячиков одновременно.

Ленка смотрела на него с немым укором и помогала, чем могла: писала письма, читала ответы, составляла списки сетевых ресурсов, где был замечен Кракен. Списки эти росли, но Стас не продвинулся ни на шаг вперед.

– Он научился! – радостный Ленкин крик оторвал его от очередного письма, на этот раз от админа монреальского научного центра – для Кракена не существовало границ.

– Кто?

– Кракен!

Стас выскочил из-за «Ангела».

– Что?! Где он?

– Вот, посмотри!

Стас принялся читать с ее экрана. Брови его поползли вверх.

– Это с кем ты так ругаешься?

Ленка покраснела.

– Сама с собой… Я периодически проверяю, там он или нет.

– Ясно…

Стас читал переписку Ленки с Ленкой и усмехнулся, увидев последнее письмо. В ответ на изощренные ругательства пришел смайлик с цветочком – Ленкин любимый.

– А это-то зачем?

– Болван! Это от Кракена… Там было совсем другое.

– Погоди, он не съел твое сообщение, а подменил?

– Да. Он растет, Стас. И учится общаться.

Минуты две оба смотрели на смайлик. Потом Ленка сказала:

– Напиши ему письмо.

– Что?

– Напиши письмо Кракену. Объясни, какая опасность ему угрожает, предложи вернуться. Он прочитает, я уверена.

Стас восхищенно присвистнул. Девчонка была права, и даже не надо было ломать голову, на какой адрес посылать сообщение – Кракен был везде.

Стас устроился за «Ангелом», отхлебнул пива и принялся набивать сообщение. Самому себе.

– Не отвечает? – Ленка тихонько тронула его за плечо.

Прошло уже полчаса с тех пор, как ушло сообщение Кракену, а ответа все не было.

– По-моему, мы просто два идиота, – устало ответил Стас. Он стряхнул Ленкину ладошку и откинулся на спинку кресла.

– Он ответит, правда. И вернется. А тебе надо поспать немного, ты устал.

– Пожалуй… Слушай, а это что?

В коридоре что-то стукнуло, зашаркало. Ленка выскочила за дверь и тут же вернулась, за ней шел Папа Карло – выглядел он будто старше своих шестидесяти, в глазах читалась усталая улыбка. Появление его здесь в такое время было событием из ряда вон выходящим. Стас поднялся навстречу шефу.

– Сиди, Стас, сиди… Я тоже присяду на минутку, если не возражаете. Что это у вас? Пиво?

– Да. Будете?

– Пожалуй, – шеф усмехнулся. – У меня же праздник сегодня.

Ленка придирчиво выбрала кружку почище, налила пива и подала Папе Карло.

– Спасибо, Леночка. Люблю я пиво – но пусть это будет наш секрет, ладно? – он подмигнул ребятам, и те заулыбались в ответ.

– А что у вас за праздник? – спросила любопытная Ленка.

– А я с сыном помирился. Привык, знаете, за последние двадцать лет, что он считает меня старым пнем, не способным к нормальному общению, забросившим их с матерью ради этой чертовой науки… Я уже оправдываться устал, любые попытки что-то объяснить – как об стену горох. А тут – сам написал. Давай, говорит, папка, поговорим…

Папа Карло поставил на стол пустую кружку. Стас поймал тревожный Ленкин взгляд. Ему и самому было не по себе. Как теперь рассказать шефу, что беглец найден?

Но тот поднял глаза и улыбнулся:

– Да знаю, что это Кракен, ребята. Так что у меня, считайте, двойной праздник. Кракен работает!

Стас и Ленка переглянулись.

– Простите, Карл Иванович… но вам не кажется, что он ведет себя как… злоумышленная программа? Он вмешивается в личную переписку, искажает смысл сообщений…

– Но как тонко он это делает, заметили? – Шеф довольно прищелкнул пальцами. – Он подробнейшим образом анализирует всю переписку и исправляет сообщения так, что сам отправитель не обнаружил бы подмены!

– Да, – кивнул Стас. – Только он мат заменяет на цветочки.

Папа Карло наклонился к ребятам, глаза его были похожи на яркие звезды, от которых разбегались по лицу тонкие лучики морщин.

– В том-то и дело, Стас! Для чего мы создавали Кракена, помнишь?

– Для исправления ошибок в алгоритмах. Для оптимизации…

– Вот! Обнаружение и исправление ошибок – вот его цель! Он и ищет их… и исправляет, как может!

– Какие ошибки, Карл Иваныч?! Он искажает смысл писем, и только!

Шеф поставил кружку на стол и сказал тихо:

– Ненависть, ребята, – это ошибка. Самая большая человеческая ошибка…

Он поднялся на ноги, вытер очки и снова посмотрел на притихших ребят:

– Не надо ловить Кракена, Стас. Пусть его… Рано или поздно выловят и без нас… А я хочу посмотреть, что он будет делать дальше.

Шеф ушел, и тут же в ящике знакомо звякнуло. Стас и Ленка бросились к «Ангелу».

– Ненавижу, – вслух сказала Светка равнодушно молчащему ноуту. – Урод. Как ты мне надоел. Ненавижу тебя, – повторила она с тоской.

Ругательства, впрочем, относились вовсе не к компьютеру, а к Костику. А может, и к себе самой.

Она ругала себя за то, что скучала по нему. Почему-то вдруг порвалась связь, доходило только редкое «Привет, как дела?», и затем, почти сразу – в лучшем случае после двух-трех фраз – выдавалось сообщение об ошибке. Светка английского не знала, в компьютерах не разбиралась, потому так и не поняла, что же случилось. Наверное, вирус.

Злило больше всего то, что вместо желанного освобождения пришла грусть, а затем и тоска, будто она лишилась чего-то важного.