Просто будь рядом Робертс Нора

Глава 9

Прошло какое-то время, Новелла взяла себя в руки и вытерла слезы. Она понимала, что, лежа на кровати и плача, матери не поможешь.

Умывшись прохладной водой, она задумалась над своим нынешним положением. И теперь на смену ощущению безнадежности снова пришла злость на отчима.

«Его выходки не должны остановить меня, – решила она. – Самое меньшее, что я могу сделать, это добиться, чтобы мама ни в чем не нуждалась, пока она еще дышит».

Когда Новелла открыла дверь, комната была наполнена ярким светом масляной лампы. Сестра Шанкс оторвалась от книги и встала.

– Как мама?

– Очень слаба, леди Новелла.

– Думаете… Думаете, она переживет эту ночь?

Сестра Шанкс посмотрела на Новеллу полным боли взглядом.

– Не уверена в этом, миледи. Наверное, будет лучше, если вы останетесь здесь до утра.

– Значит, так я и поступлю, – решительно согласилась Новелла, опускаясь на маленькое кресло.

Было без пяти минут одиннадцать, и Новелле с трудом удавалось не заснуть. Последние несколько дней были настолько утомительными, что веки ее будто налились свинцом. Да и вообще, после возвращения в Краунли-холл жизнь ее сделалась невероятно тяжелой.

«Иногда я даже скучаю по школьному порядку», – думала она, прислушиваясь к сиплому дыханию матери.

Несколько раз ей казалось, что дыхание замирало, тогда Новелла вскакивала, объятая волнением, но грудь матери снова начинала вздыматься и опускаться.

Примерно в полночь она отчетливо услышала сдавленный смех на лестнице.

Сестра Шанкс взглянула на нее вопросительно, но Новелле было стыдно смотреть ей в глаза, и она отвернулась, щеки ее вспыхнули.

«Это уже слишком, – возмущалась она, не желая задумываться о том, займут отчим и миссис Байсаут разные спальни или одну. – Что только сестра Шанкс подумает? Наверное, решит, что оказалась в каком-нибудь доме терпимости!»

Так прошло несколько часов, и наконец она уснула прямо в кресле.

Проспала она, как ей показалось, совсем немного, когда сестра Шанкс растолкала ее.

– Миледи, проснитесь!

– Что случилось? – сонно спросила Новелла, усаживаясь ровно.

– Вашей матери становится хуже. По-моему, пришло время призвать ее мужа.

– Мама! – задохнувшись, воскликнула Новелла.

– Тсс! Она то теряет сознание, то приходит в себя, миледи, и слышит вас.

Новелла встала и подошла к матери. Лицо графини посерело, дыхание сделалось поверхностным и прерывистым.

– Миледи, прошу вас…

Новелла быстро вышла в коридор. Беспокоить отчима ей не хотелось, но она понимала, что должна хотя бы дать ему возможность искупить свою вину.

От мысли о том, что миссис Байсаут может оказаться в комнате отчима, ей сделалось дурно, но она заставила себя постучать.

Ответа не последовало.

Постучав еще раз, Новелла отошла на шаг от двери и прислушалась.

«Провались ты!» – зло подумала она, но сердце толкало ее вперед. Он ужасный человек, но неужели у него не сохранилось хотя бы тени любви к маме?

Собравшись с духом, Новелла постучала в дверь сильнее.

– Лорд Бактон! – крикнула она. – С мамой плохо! Вам нужно пойти к ней поскорее.

На этот раз она услышала звук, потом дверь приоткрылась и в щелочку выглянул отчим. Вид он имел несколько растрепанный.

– В чем дело? – рявкнул он. – Вы хоть знаете, который час?

– Извините, но мама умирает. Пожалуйста, пойдите в ее комнату.

– Уходите, Новелла, я устал. У нее, наверное, очередной приступ. Прошу меня больше не беспокоить.

– Но, лорд Бактон! Она же ваша жена!

Глаза лорда Бактона сузились, он усмехнулся.

– Ненадолго, если вы говорите правду.

И он захлопнул дверь.

– Вы бессердечный, низкий человек, – закричала она и снова заколотила в дверь. – Выходите. Ваша жена умирает, у вас вообще нет чувств?

Но все тщетно. Новелла стучала, пока не разбила руку, но лорд Бактон так и не появился.

Поникшая, она медленно побрела обратно в комнату графини.

Когда она вошла, открывшаяся ей картина разбила ее сердце и заставила громко вскрикнуть:

– Нет! Мама!

Ибо она увидела, что сестра Шанкс накрывает лицо матери простыней.

– Нет! Нет! – обливаясь слезами, промолвила Новелла.

– Простите, миледи… Я не знаю, где комната лорда Бактона, поэтому не могла сходить позвать вас. Все случилось очень быстро и мирно. Она просто вздохнула и отошла.

Новелла опустилась на колени рядом с кроватью матери и прижалась последний раз к милой руке.

– Ах, мама, – рыдала она, – меня не было с вами в последнюю минуту.

– Миледи, прошу вас, не корите себя. Никто не мог предугадать, когда придет время, – принялась успокаивать ее сиделка.

– Но умереть, когда меня не было рядом… Меня не было, когда папа покинул нас, и теперь опять! Я плохая, плохая дочь! Я не должна была уходить.

Сиделка тихонько выскользнула из комнаты, оставив Новеллу наедине с матерью.

– Теперь хотя бы вы встретитесь с милым папой, – прошептала Новелла, открыв лицо графини для последнего прощания. – Там, на небесах, вы снова будете вместе. Ах, это настоящее блаженство!

На мгновение Новелла почти даже позавидовала матери, и у нее возникло желание уйти с ней.

– Но я должна продолжать жить, – с твердой уверенностью сказала она себе. – Я нужна Краунли-холлу.

На следующее утро Краунли-холл проснулся с первыми лучами солнца. После того как сестру Шанкс сменила миссис Армитадж, сначала Лили, а потом Чарльз пришли проститься с графиней.

Чарльз оседлал Саламандера и, спросив разрешения у Новеллы, поскакал за доктором Джоунсом.

Новелла оставалась в комнате матери, пока не приехал доктор.

Дожидаясь, она постоянно думала о сэре Эдварде. Послать ли ему записку? Нет, решила она, это может подождать.

«Кто теперь обо мне позаботится? – размышляла она, созерцая умиротворенный лик матери. – Теперь я совсем одна на всем белом свете».

Тут ей вспомнилось, какое выражение появилось на лице сэра Эдварда, когда они расставались, и что-то глубоко внутри подсказало ей, что она не одна.

Но даже внутреннему голосу она отказывалась верить.

«Не нужно рассчитывать на него, – подумала она, услышав, как перед домом остановилась карета. – Это неразумно».

Но и забыть о нем она не могла.

Подойдя к окну, она увидела, как Чарльз соскочил с Саламандера и помог доктору Джоунсу выйти из кареты.

Напряженно сдвинув брови, доктор направился в Краунли-холл.

– Как будто только вчера я готовил в последний путь вашего отца, – сказал он, поднимаясь вслед за Новеллой наверх, в комнату графини.

– Я не буду вам мешать, – сказала Новелла, открывая ему дверь и отступая в сторону.

– Тогда я оставлю свидетельство миссис Армитадж, если вы не против.

– Да, конечно.

Подойдя к перилам, она увидела лорда Бактона, который стоял внизу у лестницы. Он был в верхней одежде и явно только что вернулся домой. Новелла не знала, что отчим куда-то уходил, и решила, что он, должно быть, повез миссис Байсаут на станцию с самого утра, когда все еще спали.

«Бессовестный человек», – сердито подумала она, глядя на него сверху вниз.

Заметив ее, лорд Бактон поднялся по лестнице.

– Ну что? – спросил он с лишенным всякого выражения лицом.

– Сегодня утром мама умерла, – сухо ответила она.

– Новые расходы, – пожал плечами он.

Этого Новелла уже не могла выдержать. Она едва стояла на ногах от усталости, но злость на отчима заставила ее броситься к нему и ударить кулаками по его заляпанной грязью куртке для верховой езды.

– Животное! Вы недостойны входить в Краунли-холл, не то что присваивать его. Мама умерла несколько часов назад, а вы только и думаете о том, во сколько обойдутся похороны! У вас совсем нет сердца? Как вы смеете? Как вы смеете?

Но лорд Бактон лишь посмотрел на Новеллу и рассмеялся.

– Успокойтесь, моя дорогая, – обронил он. – Вы теперь очень богатая женщина. Разве этого вам не достаточно?

– У вас одни деньги на уме. Вы недостойны называться человеком. Обманом заставив маму выйти за вас, вы рассчитывали разбогатеть… Так вот, могу уверить вас, лорд Бактон, что ни Краунли-холл, ни мамины деньги вам не достанутся! Папа оставил завещание, по которому все переходит мне. Слышите?

Никогда прежде Новелла не вела себя таким образом, глаза ее сверкали, голос звучал громко и твердо.

Посреди всей этой бури наверху лестницы появилась миссис Байсаут. Выглядела она так, будто только что оделась после сна.

– А то, что вы привели в дом это… это распутное создание… У меня не хватает слов. Вы оскорбили память мамы своим поведением. А у вас, миссис Байсаут, нет ни стыда ни совести, если вы с радостью готовы занять место покойной, когда ее тело еще не остыло.

Миссис Байсаут покраснела, лицо ее перекосилось, как будто она была готова провалиться сквозь землю.

Стараясь сохранить чувство собственного достоинства, насколько это было возможно в данных обстоятельствах, она подобралась, вытянулась во весь рост и спокойно произнесла:

– Я думаю, мне лучше уйти.

После чего развернулась и стала подниматься по лестнице.

Этого оказалось достаточно, чтобы вызвать у лорда Бактона приступ ярости. Он повернулся и с размаху ударил Новеллу по лицу. Она задохнулась, отпрянув от удара и неожиданности.

– Теперь довольны? – заорал он. – Вы оскорбили миссис Байсаут.

– А вы грубы и бессердечны! – крикнула в ответ Новелла, держась за щеку. Она изо всех сил старалась не заплакать, хотя на глаза наворачивались слезы. Нельзя было показывать ему, как ей больно.

Лорд Бактон заговорил тихо, почти шепотом:

– Возвращайтесь к себе, я разберусь с вами позже.

Новелла содрогнулась. Отчим был гораздо страшнее, когда спокойно угрожал, чем когда кричал на нее.

– Куда угодно, лишь бы подальше от вас! – ответила Новелла, с вызовом вскинув голову. Она изо всех сил старалась не показать, насколько потрясена этим ударом. Если отчим увидит, как она расстроилась, значит, он победил.

И лишь закрывшись в своей спальне, она позволила себе заплакать. Горячие слезы текли по ее щекам, пока Новелла раздевалась и ложилась в кровать. Едва она уткнулась заплаканным лицом в подушку, горе навалилось на нее во всей своей тяжести.

«Ах, мама, я уже так скучаю по вас. Не знаю, смогу ли я находиться в этом доме, пока здесь этот ужасный человек. Но есть ли у меня выбор? Я так одинока… Кто теперь обо мне позаботится?»

Когда сознание ее затуманилось сном, осталась одна отчетливая мысль – был, был человек, который заботился о ней… Если бы только осмелиться поверить в то, что это правда…

Через несколько часов Новелла проснулась. На туалетном столике она увидела оставленный Лили поднос со стаканом молока и бутербродом с холодной говядиной.

При мысли о еде к горлу подступила тошнота. На молоко Новелла даже смотреть не могла.

«Хорошо бы что-нибудь не такое сытное, – подумала она. Во рту у нее было так сухо, что язык почти прилипал к нёбу. – Схожу посмотрю, что у миссис Армитадж в кладовой еще есть».

Спускаясь по лестнице, Новелла с удивлением увидела небольшую группу мужчин, которые как раз входили в библиотеку.

– Мои соболезнования, миледи, – сказал высокий джентльмен в цилиндре. – Она была хорошей женщиной.

Новелла безучастно посмотрела на незнакомца.

– Извините, мы знакомы? Прошу прощения, что не вспомнила вас, но я сейчас сама не своя.

– Нет, миледи, я не имел такого удовольствия. Но у вас прекрасный дом. Он стоит тех денег, которые за него просят.

Новелла в ужасе воззрилась на него.

– Что, простите? – промолвила она, но мужчина уже скрылся в библиотеке вслед за остальной группой.

Тут появилась миссис Армитадж.

– Ах, миледи… – начала она.

– Миссис Армитадж, – прервала ее Новелла, – что это за странные люди? Они пришли не для того, чтобы проводить маму?

– Нет, миледи. Да и не получилось бы – тело ее светлости уже в похоронную контору свезли.

– Но как же так? Ведь люди из поместья и деревни захотят проститься с ней.

– Извините, миледи. Это лорд Бактон распорядился. Он решил, будет лучше, чтобы люди шли туда, а не слонялись по Холлу, беспокоя всех нас.

Новелла онемела. Значит, ее мнение здесь ни во что не ставится?

Вдруг ее охватило безудержное желание выбежать во двор и глотнуть свежего воздуха.

День выдался погожий, и Новелле показалось, что стены Холла начали давить на нее.

Выйдя на подъездную дорожку, она увидела приближающегося Чарльза. Сердце ее дрогнуло при виде черной повязки у него на рукаве.

– Миледи, – произнес он срывающимся голосом, – наконец-то ее светлость отмучилась. Теперь она и его светлость вместе.

– Да, Чарльз. Я очень тронута вашим горем.

– Я служил ее светлости много лет. Можно сказать, вырос при ней.

– Как Саламандер?

– Он знает, что что-то произошло. Лошади – они чувствительные.

– Хочу его увидеть. Он в своем стойле?

– Да, миледи.

– Давайте сходим проведаем его.

Новелла решила, что хоть немного успокоится, если погладит шелковистую гриву Саламандера и почувствует его тепло.

У Новеллы немного отлегло от сердца, когда она вошла в конюшню.

Почувствовав ее приближение, Саламандер радостно заржал.

– Саламандер, милый! – воскликнула она, бросаясь к нему и обнимая за шею. Потом не удержалась и заплакала. – Кажется, теперь ты мой единственный друг, – прошептала Новелла, гладя горячий бок.

Но едва она произнесла эти слова, ей вспомнился сэр Эдвард и предложение относиться к его дому как к прибежищу.

– Чарльз, седлайте Саламандера.

– Но вы же не в том платье.

– Мне все равно. Пожалуйста, приготовьте его для меня.

Чарльз быстро оседлал Саламандера, Новелла села на коня и, не оборачиваясь, поскакала прочь.

«Нужно оказаться как можно дальше от Холла… Никогда еще я не чувствовала себя чужой в собственном доме», – думала она, несясь под теплым полуденным солнцем к Тизенхерсту.

Когда она приехала, лицо ее было мокрым от слез, а волосы растрепались и лежали на плечах.

Сэр Эдвард как раз вышел из дому и собирался сесть в карету, когда Новелла проскакала через ворота.

– Новелла! – воскликнул он и подбежал к ней. – Что, черт побери…

– О, Эдвард, – промолвила она, держась из последних сил в седле.

– Скорее! Эй, конюх, примите лошадь. Я займусь ее светлостью.

В следующую секунду сэр Эдвард снял почти бесчувственную Новеллу с лошади и на руках понес в дом.

– Мама… Она умерла, – прошептала Новелла, держась за его шею.

– Кучер, отгоните карету обратно в сарай. Я не поеду.

– Слушаюсь, сэр.

Сэр Эдвард понес ее в просторную гостиную и положил на диван.

– Теперь расскажите все по порядку, – попросил сэр Эдвард, наливая в маленький стаканчик бренди.

И Новелла рассказала ему всю печальную историю, от встречи с миссис Байсаут до появления в Холле банд неизвестных личностей.

– Какой ужас! – воскликнул сэр Эдвард, когда Новелла призналась, что лорд Бактон ударил ее. – Вот скотина!

– Возможно, я была слишком несдержанна, но я тогда так рассердилась. Мама еще не остыла, а он уже привел в дом свою любовницу и непонятных людей, которые шныряют там бог знает для чего.

– Сегодня вы заночуете у меня. Я не шутил, когда говорил, что мои двери для вас всегда открыты.

Новелла благодарно посмотрела на него.

– Передать не могу, что это означает для меня.

Когда их глаза встретились, Новеллу вдруг переполнило какое-то странное, незнакомое чувство. Последовало долгое молчание. Отвернувшись, она сделала глоток бренди и закуталась в плед. Несмотря на теплую погоду, ее всю колотило от душевного потрясения и изнеможения.

– Кто устраивает похороны? – спросил через какое-то время сэр Эдвард.

– Думаю, эта обязанность ляжет на меня, – вздохнула Новелла. – Вряд ли отчим будет ими заниматься.

– В таком случае вы должны принять мою помощь.

– Это было бы чудесно, – искренне ответила она, чувствуя, как переполняется теплом ее сердце.

– И вам, разумеется, нужно обратиться к своим адвокатам.

– Да, вы правы. Если, как я подозреваю, отчим пытается продать Холл за моей спиной, мне нужно позаботиться, чтобы этого не произошло.

– Нужно съездить к ним как можно скорее. Сегодня у вас хватит сил это сделать? Их контора закрывается через несколько часов.

Новелла растерянно посмотрела на свое платье, измятое и запачканное грязью после поездки на Саламандере.

– Наверное, не стоит сейчас этого говорить, но вы прекрасно выглядите, – тихо произнес сэр Эдвард и, взяв ее за руку, вывел из дома.

«Возможно ли, что он любит меня? – подумала Новелла, когда они сели рядом в карете. – Быть может, он просто старается меня утешить и не питает никаких романтических чувств».

Всю дорогу до Стокингтона он держал ее за руку, отчего она очень разволновалась. Новелла и сама не понимала почему. То ли от того, что пережитое горе обострило все ее чувства, то ли от чего-то большего.

Сэр Эдвард помог провести ужасный разговор с работниками похоронного бюро – увидев тело любимой матери, Новелла едва могла связать два слова, – а потом, когда были оговорены все детали похорон, они направились в контору Румбольда и Гумберта.

Мистер Гумберт в тот день был на суде, поэтому принял ее мистер Румбольд. Он разложил перед ней большой лист бумаги.

– Сегодня утром, едва услышав новости о вашей матери, я подготовил все необходимые документы. Я полагаю, мой коллега, мистер Гумберт-старший, сообщил вам, что теперь, невзирая на недавний брак вашей матери, все переходит к вам?

– Это не противоречит законам страны? – вставил сэр Эдвард.

– Мы имеем дело с весьма необычным случаем, сэр Эдвард, и весьма интересным. Однако граф был очень скрупулезен при составлении завещания. Обычно женщина, выходя замуж, передает супругу все свои права, но в данном конкретном случае была сделана особая оговорка.

– Значит, леди Новелла унаследует все?

– Совершенно верно.

– Мне кажется, отчим сейчас пытается продать Холл, – устало произнесла Новелла.

– Холл не принадлежит ему, и он не имеет права его продавать, миледи, – ответил мистер Румбольд. – Однако, боюсь, мы уже получили письмо от адвоката лорда Бактона, в котором он оспаривает завещание вашего отца.

– Уже! – встревожилась Новелла. – Но мама умерла только сегодня утром. Наверное, он начал готовиться несколько недель назад. Это возмутительно!

– Я склонен согласиться с вами, миледи, но за долгие годы адвокатской практики я не первый раз встречаюсь с подобным. Алчность – великий побудитель. Кроме того, он еще пытался получить доступ к вашему счету. Письмо об этом тоже имеется.

– Я ждала этого. Мистер Лонгридж предупреждал меня.

– Миледи, раз вы так беспокоитесь о том, каким будет следующий шаг вашего отчима, скажите, вам уже удалось заглянуть в тайник с сокровищами ее светлости?

– Тайник? – удивленно переспросила Новелла.