Грани воды Джордж Элизабет

– Дженнифер, просто посмотри на смерчи, которые обрушились на Средний Запад в этом году, и задайся вопросом, не очевиден ли Божий гнев, когда дома разносит в щепки, а фургоны подбрасывает в воздух.

Это показало Дженн, что любой разговор с мамой будет содержать мало фактов, зато окажется обильно приправлен интерпретацией той части Ветхого Завета, которую она и ее друзья из прихода сейчас изучают. Все это убедило Дженн в одном: если она хочет узнать правду о давнем разливе нефти, ей придется заняться этим самой.

Для этого больше всего подходила школа, потому что дома не было ничего такого, что помогло бы ее расследованию. Вот почему на следующий день в школе в обеденный перерыв она отправилась к библиотечным компьютерам.

С технологией она тупила. Хорошо было бы иметь компьютер дома, но об этом не могло быть и речи: еда была намного важнее современных достижений эры высоких технологий. Конечно, она умела заходить в Интернет. И она знала про существование поисковиков. Но вот те приемы, которые нужны, чтобы найти именно то, что она ищет… Для этого нужны были более умелые руки. Ей понадобится помощник. Коротышка Купер – вот кто ей нужен.

Она отыскала его именно там, где рассчитывала: в библиотечной кабинке, за домашним заданием. Зачем тратить время на ленч, когда можно делать математику? Он корябал решение какой-то непонятной задачки и, как всегда, совершенно забыл обо всем вокруг. Когда Дженн похлопала его по плечу, он даже головы не поднял. В конце концов ей пришлось лизнуть ему затылок и почмокать прямо над ухом. Он вскочил с криком:

– Какого черта?!

При этом его румяное лицо зарумянилось еще сильнее, и он ладонью вытер мокрые пятна, оставленные Дженн.

– Чувак, мне нужна твоя помощь, – сказала она ему.

– В чем? Передаче инфекции воздушно-капельным путем?

Он шлепнул себя по шее. Он был умилительным, словно щенок, – и таким же открытым и дружелюбным. Дженн знала его еще с детского сада.

– Ха! Тебе понравилось, и ты мечтаешь о добавке!

Она показала ему язык.

– Бэ! Говори это своей подушке!

– Именно на ней я хотела бы каждую ночь видеть твою голову. – Она захлопнула учебник по математике, а когда он попробовал протестовать, сказала: – Ты получишь «отлично». Тебе всегда ставят «отлично» и всегда будут ставить «отлично». Мне нужны твои мозги. А поскольку они прикреплены к твоему телу, тебе придется пойти со мной.

Он вздохнул, но пошел за ней, проворчав:

– Это с детского сада пошло, да?

– Что именно?

– Когда я тот единственный раз поделился с тобой молоком. Мы пили через одну соломинку. И ты сделала выводы о том, что это означает, и с тех самых пор пребываешь в заблуждении.

– И что ты хочешь сказать?

– Что ты мной не командуешь.

– Командую. Ты пытаешься это скрывать – и тебя нельзя в этом упрекнуть, потому что я невероятно популярная, но я все про тебя знаю еще со второго класса. Перестань с этим бороться. Видишь, дружище?

Она продемонстрировала ему кулачок.

– Что я должен видеть?

– Ты вот где у меня.

Он фыркнул, но улыбнулся.

– Так что тебе нужно?

Она усадила его рядом с собой за компьютер. Как она и рассчитывала, Коротышка разобрался во всем за считаные клики мышкой, перенеся их назад во времени именно к тому, что утверждала Энни Тэйлор. Разлив нефти действительно был. Он произошел ночью, нефть вынесло на берег, и весь Позешн-пойнт был загрязнен. Самая тяжелая фракция нефти, мазут, оставлял следы на всем, к чему прикасался, и этот факт доказывало множество фотографий. Все произошло семнадцать лет назад. Энни Тэйлор не так уж сильно ошиблась в сроках.

– Отврат! – сказал Коротышка, когда они наткнулись на снимки утонувших чаек, подохших крабов и испорченного берега. – Зачем тебе все это понадобилось знать? Готовишь доклад, что ли?

– Не-а. Знаешь, в жилой автоприцеп около нашего дома заселилась одна красотка. Вот она про это рассказала. Она говорит, что Нера – тюлень-мутант, вот из-за этого. Или она – новый вид.

– Новый вид – из-за разлива нефти? Мутант? Ну уж нет! – ответил Коротышка. – Двухголовые крабы? Креветки, похожие на дикобразов? Рыбы с глазами на хвосте? Вот это – мутанты. А черный тюлень? Вряд ли. Но даже если это мутация, то что с того? Она ведь здоровая, так?

– Это как-то связано с ее диссертацией. То есть с диссертацией Энни, а не тюленя. Я ведь даже не знала, что тут был разлив нефти, вот мне и стало любопытно.

– А. Ну, ладно. Мне можно вернуться к алгебре?

– Если сможешь заставить себя покинуть мое общество.

Он возмущенно закатил глаза:

– Сумею.

Он отправился обратно в свою кабинку.

Дженн вернулась к компьютеру и стала читать дальше и искать новые снимки. Ей удалось разыскать еще несколько, пройдя по ссылкам, и спустя несколько секунд она уже смотрела на Позешн-пойнт за два года до собственного рождения. Дом был на месте, сарайчик для наживки выглядел относительно новым – и прицеп, который заняла Энни Тэйлор, тоже стоял на своем месте, но был в хорошем состоянии, а перед ним был разбит аккуратный садик. Эта фотография была сделана до разлива. На снимке после разлива была похожая на деготь жижа, облепившая плавник, валуны и сам берег.

Дженн показалось странным, что никто никогда не говорил ей про тот разлив. Но, с другой стороны, он случился достаточно давно, и никаких его следов на Позешн-пойнт она никогда не видела – так с какой стати кому-то про него говорить. Тем не менее Дженн решила, что Энни будет непросто что-то сделать для своей диссертации на основе разлива и Неры. Что до Дженн, то она вынуждена была согласиться с Коротышкой. Пусть Нера и черная, как кусок угля, но это оставалось ее единственной странностью.

Конечно, именно благодаря этой странности Нера и была ценной для острова Уидби в целом и для Лэнгли в частности. Горожане, владельцы магазинчиков и продавцы сувениров не захотят, чтобы кто-то лез к Нере. Волшебное ежегодное возвращение черного тюленя – это одно. А вот волшебное ежегодное возвращение мутанта – нечто совсем другое. В отношении Неры Энни Тэйлор придется быть очень осторожной, потому что никто не позволит ей портить жизнь самому тюленю или вредить его репутации, в силу которой он был наполовину волшебным и на две трети – почтовым голубем, неизменно возвращающимся в родную голубятню.

Шепот, донесшийся от двери, заставил Дженн прервать свои размышления. Она бросила взгляд в ту сторону – и ее настроение моментально испортилось: версия Вечной Любви в исполнении старшеклассников Южного Уидби заявилась в библиотеку рука об руку, поглощенная своим тихим разговором. Они были островными Беллой и Эдвардом, только без крови и клыков. Дженн даже сумела бы смириться с их существованием, если бы парень когда-то не был одним из ее лучших друзей, а девица… ну той, кем была.

Бекка Кинг внушила Дженн глубокое омерзение с той секунды, когда в прошлом сентябре они впервые столкнулись на пароме, возвращаясь от Мукилтео на остров. А вот Деррик Мэтисон был приятелем Дженн с той поры, когда его, восьмилетнего, усыновила из какого-то приюта в Уганде семья островитян. Дженн совершенно не понимала, почему они стали парочкой. Деррик был высоким, спортивным и обалденным, с макушки роскошно выбритой головы до безупречных пальцев ног. Бекка была… Ладно, она скинула жирок, с которым объявилась на острове и за который Дженн прозвала ее Толстозадой Всезнайкой, но в остальном она оставалась такой же: отвратительно выкрашенные темно-коричневые волосы, очки в массивной оправе, словно пришедшие из прошлого века, бесформенная одежка – и столько косметики, что если даже она не собиралась выступать клоуном в цирке, то ей следовало бы об этом подумать. Объединяли их только мозги, которых у обоих были просто горы.

Они устроились за одним из библиотечных столов напротив друг друга, продолжая тихо переговариваться. Казалось, они сосредоточены друг на друге даже больше обычного, и когда до Дженн донеслись сказанные Дерриком слова, она моментально насторожилась, почуяв нечто любопытное. «Нет, в том-то и дело. Это меня тревожит. И это тревожило бы любого другого. И это встревожило бы тебя, будь все наоборот. Почему ты этого не понимаешь, Бекка?» Неужели – о ужас! – их райская идиллия нарушена? Хотелось бы надеяться. Если на пути истинной любви возникли колдобины, ей хочется первой об этом узнать!

К сожалению, ответ Бекки ничего Дженн не сказал. Она негромко проговорила:

– Это не имеет значения. Это ничего не значит – и не может значить. Почему ты этого не понимаешь?

– А как я должен это понять?

Он вскочил из-за стола.

– Деррик, ты обещал, что мы об этом поговорим.

Бекка протянула руку, и ее пальцы обхватили его шоколадное запястье. Дженн решила, что ему полагалось бы накрыть ее руку ладонью, но он этого делать не собирался. Он был страшно зол.

– Все наши разговоры заканчиваются одним и тем же! – яростно бросил он. – «Это ничего не значит».

– Потому что это действительно так.

Дженн хотелось заорать: «Что именно ничего не значит? Что, что именно, черт подери!» Но не успела она получить на это ответ – или хотя бы придумать, каким он мог стать, – как Деррик стряхнул с себя пальцы Бекки и стремительно удалился из библиотеки, причем и гипс на ноге ему не помешал. Дверь ударила в стену с такой силой, что даже Коротышка поднял голову от своей задачки.

Что до Бекки, то она воззрилась ему вслед. Она медленно вытянула из уха наушник, который носила всегда – и на занятиях, и после них. Ей это позволялось – по причинам, которые Дженн так и не смогла выяснить. Казалось, эта мерзавочка накладывает на окружающих чары. Чего бы она ни захотела, она в итоге всегда все получала.

Дженн не могла устоять – и даже не пыталась. Она встала из-за компьютера и прошла к столу Толстозадой. Она подумала про себя, что может поспорить, что он к концу недели ее задницу бросит.

Бекка медленно повернула голову и посмотрела на нее:

– Можно подумать, для тебя это что-то изменит, – сказала она.

Дженн остановилась и воззрилась на нее.

– Ты чего это? – вопросила она.

– Тебе не понять, – ответила ей Бекка.

Глава 4

Бекка Кинг знала, что Дженн Макдэниелс ненавидит ее из-за Деррика. Наверное, на это существовали и другие причины (не считая того, что у этой девицы была склонность вредничать просто так), но Деррик был главной. Вскоре после приезда Бекки на остров Уидби Деррик страшно неудачно упал – и именно благодаря его пребыванию в больнице у Бекки появилась возможность с ним познакомиться. С той секунды, когда она впервые увидела этого темнокожего паренька на пароме от Мукилтео, ее к нему тянуло. То, что он тоже почувствовал к ней влечение, по-прежнему оставалось для Бекки тем, чем было с самого начала: чудом.

Знакомясь с Дерриком, она не подумала о Дженн Макдэниелс и ее месте в жизни Деррика, и это было серьезной ошибкой. Вот только дело было в том, что рядом с Дерриком она чувствовала себя защищенной, понятой и принятой – что одна только ее внешность должна была бы сделать невозможным. Жирная корова, крашеные волосы, сильные очки, подведенные глаза, как у стареющей рок-звезды, подсевшей на наркотики… Все это было частью образа, который она должна была сохранять на этом острове в штате Вашингтон. И что совершенно не соответствовало тому, кем она была на самом деле.

Деррику каким-то образом удалось это увидеть – увидеть ее за тем фасадом, который она демонстрировала миру. Когда он оправился от травм и выписался из больницы, он ее отыскал. Он сделал ее жизнь терпимой в этом месте, где в начале осени ее оставила мать.

Теперь, к середине зимы, они очень сблизились, однако Бекка не могла впустить его в свою жизнь. Это делалось ради его собственной безопасности, но он об этом не знал. Сказать ему правду? Тогда разверзнется такая помойная яма, что их обоих захлестнет ее содержимым, и их отношениям придет конец. Что, конечно, заставит Дженн Макдэниелс сиять с макушки до самых кроссовок.

Как только Бекка вынула из уха наушник от глушилки, мысли Дженн стали громкими, словно объявления по школьному радио. За последние месяцы у нее чуть возросла способность улавливать случайные мысли окружающих, если их не забивала статика глушилки, и эти шепотки (так она начала их называть) помогали ей ориентироваться на острове. В отношении Дженн эти шепотки с самого начала дали Бекке понять, что эта девица решила стать ее врагом. Они схлестнулись уже на пароме в день приезда Бекки, а ее интерес к Деррику только ухудшил ситуацию. А когда Деррик ответил на этот интерес взаимностью… дело было сделано. Они с Дженн были совершенно разными. Как женщины, они были созданы одинаково, но на этом все и кончалось.

Бекка понимала, что ей не следовало показывать этой девице свою способность читать мысли, но она так расстроилась из-за Деррика, что ей было все равно. Он был совершенно невозможным, он ничего не хотел знать, он высказал требование, которое она не могла выполнить, он не желал видеть правду, не хотел понять, почему она не может рассказать ему все, что он пожелал узнать… И все остальное тоже, подумала она печально.

Дженн бросила на нее уничтожающий взгляд и удалилась из библиотеки. По дороге она остановилась перекинуться словечком с Коротышкой Купером и почему-то решила, что беднягу Коротышку нужно обслюнявить: когда он поднял голову, она поцеловала его прямо в губы. Он не стал прямо уж ее отталкивать, но когда она закончила, спросил:

– Эй, какого черта?

Она ответила:

– Потом, чувак. И в другой раз побольше огонька.

Он густо покраснел, а она захохотала.

Бекка прекрасно понимала, что хотела показать Дженн: «У меня есть свой парень». А еще она знала, что это ложь. Но сейчас это не имело никакого значения, потому что главным было все то, о чем ей нельзя было сказать Деррику.

* * *

Дженн не выключила компьютер – и оставила его на том сайте, который смотрела в тот момент, когда Бекка с Дерриком зашли в библиотеку. Бекка села за него, но из любопытства сначала проверила, что именно читала Дженн. Оказалось, это были материалы о разливе нефти у Позешн-пойнт много лет тому назад. Бекку это не слишком заинтересовало. Может, Дженн решила заняться защитой окружающей среды.

Как бы то ни было, у Бекки было дело поважнее давнего нефтяного загрязнения – и оно звалось Джеффом Корри. Именно из-за него она оказалась на острове Уидби. Они с матерью скрывались от него. Не было ни дня, когда Бекка не боялась, как бы отчим не вылез из кустов там, где школьный автобус высаживал ее рядом с ее убежищем. И она раз в неделю наводила справки, проверяя, продолжает ли он разгуливать по Сан-Диего как совершенно свободный человек. Пока это неизменно было именно так.

Она провела уже ставший привычным поиск. Ей казалось, что исчезновение компаньона Джеффа, Коннора, кто-то уже должен был бы заметить. И не было никаких сомнений в том, что Джефф Корри замешан в исчезновении Коннора.

Первое оказалось верным. Наконец-то кто-то из родных Коннора начал поднимать шум из-за того, что компаньон Джеффа Корри по инвестиционной конторе в Сан-Диего исчез. Не отвечает на телефонные звонки, не реагирует на электронные письма, ничего не пишет на своей страничке в Фейсбуке, не вынимает писем из почтового ящика так давно, что там скопилась уже толстая пачка газет. И никто не открывает дверь, когда в нее звонят… Бекка нашла эту информацию, просматривая последние номера главной газеты Сан-Диего. Однако до сих пор никто не счел Джеффа Корри человеком, который имеет к этому делу какое-то отношение. Он утверждал, что находится в таком же неведении относительно местопребывания Коннора, как и все остальные.

«Ага, как же!» – подумала Бекка. Она прочла шепотки Джеффа как раз перед тем, как они с мамой сбежали – и все его мысли говорили о том, что он приложил руку к устранению Коннора. Эти же шепотки сказали, что Джефф Корри более чем готов перенести свое внимание на Бекку и ее мать, если они неудачно разыграют свои карты. Вот почему они разыгрывали свои карты до самого Вашингтона, сбегая от этого человека. Мама Бекки, Лаурель, продолжала разыгрывать их в канадской провинции Британская Колумбия, в городе Нельсон, куда она направлялась уже в тот момент, когда Бекка плыла на пароме на остров Уидби.

Вот только… все пошло не так, как они планировали, и теперь Бекка постоянно вынуждена была оглядываться, ожидая, что Джефф Корри снова появится на Уидби. Он разыскал ее здесь из-за мобильного телефона, травмы Деррика и полиции. Он ничего не добился и уехал, но это не означало, что он отступился. Это было не в его стиле.

Однако сейчас у него возникли проблемы в Сан-Диего, что Бекку только радовало. Пусть торчит там и пытается отвечать на вопросы о том, где сейчас Коннор. Рано или поздно у него закончатся отговорки. Его будут ждать арест, суд и тюрьма, и тогда Бекка с мамой наконец-то будут в безопасности. Однако до той поры она оставалась на острове Уидби и ждала, когда Лаурель вернется из Британской Колумбии. Она вернется, как только это перестанет быть опасным. Бекка напоминала себе об этом каждый день.

Это было только частью той информации, которую Деррик Мэтисон хотел бы получить о Бекке и ее жизни. Она не могла на него за это обижаться, но при этом ей нельзя было ничего ему рассказывать. Отчасти это было нужно для того, чтобы ему ничего не угрожало. Однако отчасти это было вызвано тем, что его папа был помощником шерифа островного округа.

* * *

После школы Бекка почувствовала себя совершенно несчастной. До конца дня у них с Дерриком был еще один общий урок, и перед его началом она сказала:

– Давай не будем ссориться, ладно?

Она вложила пальцы ему в руку, чтобы они могли идти вместе – как всегда. Однако он не стал брать ее за руку и нырнул в класс, бросив только:

– Как скажешь, Бекка.

На уроке он смотрел только на учителя и столько писал, что Бекке показалось, будто он должен был зафиксировать все объяснения дословно. Когда она вышла из класса, то увидела его в самом конце коридора. Его остановила одна из руководительниц школьной группы чирлидинга, и их разговор потребовал множества улыбок и смеха, так что Бекка ушла. Сказать, что она чувствовала себя несчастной – значило бы сильно приуменьшить.

Она решила не ехать к своему убежищу в лесу на школьном автобусе. Ее жилище располагалось у шоссе, которое вело в соседний город, но она знала, что чуть позже сможет подъехать туда на одном из автобусов местной линии и все будет нормально. Сейчас ей хотелось оказаться подальше от всего, что было связано со школой, – и она прекрасно знала, куда надо пойти для того, чтобы отвлечься.

Прогулка для такой холодной погоды была очень длинной, но Бекка решила, что ничего с ней не станется. С тех пор, как она поселилась в лесу, она успела пережить три снегопада, бесконечные грозы и ураганные ветры. Пешая прогулка от Максвелтон-роуд до Клайд-стрит ее не убьет.

Идти по холмам, лесам и полям пришлось почти час, и к концу перехода в такую холодную погоду Бекка настолько промерзла, что даже кости заболели. Она пообещала себе, что в следующий раз, когда ей вздумается навестить женщину, жившую у прибрежной полосы под названием Сэнди-пойнт, она захватит в школу велосипед. Когда она добралась до серого дома, смотревшего на воду, то нажала кнопку звонка пальцами, которые уже давно потеряли чувствительность.

Пикап Дианы Кинсейл стоял у дома, но звонок в доме не разбудил ее собак. Не отреагировали они и на саму Бекку, когда она обошла дом и заглянула к ним в отгородку.

Там оказалось пусто. Однако пока Бекка осматривалась, радостный лай донесся от далекого края воды, и достаточно скоро Бекка уже увидела Диану, бросавшую теннисные мячики, чтобы собаки их приносили обратно. Женщина ушла далеко, к самому концу мыса, но Бекка узнала ее по мужской одежде и по походке. И по собакам: их было пять, в том числе изящный и молчаливый черный пудель по кличке Оскар. Он за мячиками не бегал. Диана сказала бы, что Оскар полагает беготню за мячиками недостойным занятием.

Бекка вышла на берег. Вдоль него расположилось несколько коттеджей: большинство опустели на всю зиму, но над некоторыми в ледяной воздух поднимались похожие на серебряные шарфы завитки дыма. Она обогнула несколько дюн, трава на которых исчезла до весны, и наконец вышла собственно на берег. Диана как раз швырнула один из мячиков, и все собаки, кроме Оскара, бросились за ним.

Однако, возвращаясь обратно к Диане, собаки заметили Бекку. Она встала на колени и открыла им объятия. Они окружили ее, тыча холодными носами и обдавая запахом собачьей шерсти. Она со смехом воскликнула:

– Прекратите! Угощения нет! Уф! Заберите их! – хотя при этом наслаждалась их радостной встречей.

Она услышала шаги и, подняв голову, увидела подошедшую к ним Диану. На ее коротко подстриженных седых волосах была надета бейсболка, в ушах на солнце блеснули маленькие золотые сережки. На ней была теплая парка, перчатки и высокие резиновые сапоги. Она сказала:

– А, Бекка! Вот и ты. Мне так и казалось, что собаки кого-то ждут.

Глава 5

Бекка не удивилась. Она уже успела убедиться в том, что Диана обладает способностью знать самые разные вещи про людей и животных, всегда находясь в курсе того, что происходит на острове. А еще у нее не было шепотков, которые Бекка могла бы услышать – если сама Диана не хотела, чтобы Бекка их услышала, – так что ей с самого начала было не просто любопытно иметь с Дианой дело, но и захотелось ее понять.

Она спросила:

– Это был Оскар?

– Кто сказал, что он кого-то ждет? – Диана сняла бейсболку, взъерошила себе волосы, в потом надела кепку обратно. – Нет. Остальные. Они гонялись за мячом не с таким энтузиазмом, как обычно. А Оскар, конечно, никогда не гоняется за мячами, так что насчет ожидания кого бы то ни было остался непроницаемым.

Собаки бегали вокруг них, нюхая то песок, то карманы беккиной куртки.

– Я им сказала, что у меня нет для них угощения, – объяснила она Диане.

– Надежда умирает последней, – ответила Диана. – Ты как? Вид у тебя… Что-то тебя гложет. Надеюсь, у Дебби проблем нет?

Бекка постаралась как можно спокойнее отреагировать на напоминание о том, как солгала своей приятельнице. Диана считала, что Бекка продолжает жить в мотеле «Утес», где она первое время работала у владелицы Дебби Гриедер в качестве платы за комнату и питание. Так было, когда она только приехала на остров. Она понимала, что этот обман не получится поддерживать вечно, однако пока ничего другого она придумать не могла.

Она ответила:

– У Дебби все отлично, – что не было ложью. – И у ее внуков тоже.

И это тоже была правда.

Диана пристально посмотрела на нее и сказала:

– Тогда…

Резкий треск разорвал воздух, и собаки – в том числе и Оскар – залаяли. Диана резко развернулась на звук. Бекка тоже посмотрела в ту сторону. Они увидела мужчину с ружьем, который стоял на одной из каменных оград, отделявших коттеджи от берега. Он целился не в их сторону, а в направлении воды. Он сделал второй выстрел. Собаки залились лаем.

Диана проворчала:

– Идиот чертов! – и зашагала в его сторону, сказав: – Собаки! Молчать! Место! – добавив уже Бекке: – Подожди здесь. – После этого она закричала: – Эдди! Эдди Беддоу! Прекрати немедленно!

Однако даже если он ее и услышал, то виду не показал. Вместо этого он выстрелил в воду еще раз.

Он прервался на перезарядку – и в этот момент, видимо, услышал приближение Дианы. Он развернулся к ней, вскидывая ружье.

Тут Бекка забыла о приказе Дианы оставаться на месте и бросилась бежать по берегу на помощь подруге. Поступок Бекки стал сигналом и для собак. Они пронеслись мимо Дианы и окружили мужчину.

Он спрыгнул со стены. Он был массивный и высокий – и производил впечатление человека, с которым никому не захочется связываться. Несмотря на мороз, на нем были только футболка и джинсы. На нем даже обуви не было – и не похоже было, чтобы холод его беспокоил. Бекка решила, что беспокоит этого человека его собственная голова. «Убить ее… хочу… пусть умрет… умри… умри!»… Эти шепотки раскалывались в воздухе вокруг него, словно льдины под ударом молотка.

Она предостерегающе окликнула Диану. Та махнула ей, требуя остаться на месте, и сказала:

– Собаки, собаки. Замолчите, собаки, – и подошла к мужчине, сказав довольно дружелюбно: – Послушай-ка меня, Эдди. Убери ружье, пока никого не подстрелил.

– Мне надо кое-кого подстрелить!

Он снова навел ружье на воду.

– Не глупи. Там? Во что ты целишься? В обломок плавника? Ты бы вернулся домой.

– Она там, – ответил он, резко кивнув в сторону воды. – Она уже вернулась, и на этот раз я обязательно…

– Там никого нет, – возразила Диана. – Никто не вернулся. А вот если ты случайно попадешь в кого-то на берегу, для тебя начнется настоящий ад. И ты это знаешь.

– Я и так в аду, – ответил он.

Однако он наконец опустил ружье, и Диана быстро подошла к нему ближе. Она забрала ружье, разрядила его и отправила патроны себе в карман. Вернув разряженное ружье, она приблизилась к нему вплотную.

– Эдди, – сказала она, – Эдди!

Голос у нее был грустным, но мягким. Она подняла руку и положила ладонь ему на плечо.

Бекка настороженно наблюдала за ними. Она готова была ринуться на этого мужчину, если он позволит себе что-то не то – и судя по щетинящимся загривкам собак, они тоже были готовы это сделать. Однако Эдди больше ничего не пытался предпринять. Он как-то странно сдулся от одного только прикосновения Дианы. Он содрогнулся всем телом, и его позвоночник словно обмяк. Какое бы безумие им ни владело, оно ушло – хотя бы на время.

А потом он устремил на Бекку глаза цвета затянутого тучами неба, и она уловила: «Убью ее, когда смогу» – так ясно, словно он произнес эти слова вслух.

Дрожащим голосом она сказала:

– Диана!..

Диана сказала:

– Успокойся…

И Бекка вдруг поняла, что эти тихие слова были адресованы не ей.

* * *

Они дождались ухода Эдди Беддоу, и только после этого ушли с берега сами. Только когда его грузовик заполнил дымным выхлопом дорогу от Сэнди-пойнт до Уилкинсон-роуд, которая проходила выше, Диана сказала своим животным:

– Собаки уходят. – Улыбнувшись Бекке, она добавила: – И мы, девочки, тоже.

Пока они возвращались к ее дому над водой, она ничего не сказала о встрече с этим странным мужчиной. Вместо этого она говорила о других вещах: о луковицах, которые она высадила прошлой осенью в ожидании весны, и о том, что морозы творят с ее многолетниками. Только когда они пришли домой, накормили четырех собак на улице, а Оскара – в прихожей, Диана согласилась говорить о том, что произошло внизу, на берегу. Она поставила воду, чтобы выпить традиционную чашку чая, протянула Бекке кружку, взглянув на нее вопросительно, а потом положила в заварочный чайник три ложки своего любимого индийского чая. После этого она сказала Бекке:

– Наверное, ты гадаешь, что это было.

– Мне показалось, что он собрался тебя застрелить.

Диана кивнула в сторону углового места в своей ярко раскрашенной кухне: желтой, красной, оранжевой и зеленой. Она не боялась пестроты. Поставив на фиолетовый стол тарелку с печеньем, она присоединилась к Бекке с чайником и кружками.

– Он пытается убить тюленя, – сказала она.

– Ого! А разве это не запрещено законом?

– Запрещено, но он об этом не задумывается. Он думает только о том, чтобы застрелить то, что ему невыносимо видеть.

– И что же это такое?

– То же, что и для большинства людей. Последствия его собственных поступков. Он потерял в этих водах свой баркас. Он винит в этом тюленя. Все очень просто. Ну, настолько просто, насколько простым вообще бывает безумие. На самом деле он вышел в море в один из сильных зимних штормов. Он не справился с управлением – и к тому же забыл задраить транцы. Возможно, он вдобавок был пьян – но он в этом не признался. Как бы то ни было, баркас пошел ко дну, и ему еще повезло, что он смог выбраться на берег. Это случилось как раз там, – она указала на берег, откуда они недавно пришли, – и, по-моему, ему хочется считать себя жертвой, а не виновником своих собственных бед. Ну, это предпочли бы сделать большинство людей, верно? Такова уж человеческая натура.

– Тюлень, – пробормотала Бекка. – Ну, наверное, это лучше, чем обвинить другого человека.

Диана взяла свою кружку и посмотрела на Бекку поверх ее края. При этом она наклонила голову сначала к одному плечу, а потом к другому, словно говоря: «Может, и да, а может, и нет».

– Что? – спросила у нее Бекка.

Диана улыбнулась:

– Ничего.

– Неправда! Что-то есть. Я же вижу! Рассказывай!

Диана рассмеялась и снова взъерошила свою неровную седую стрижку.

– Просто, на мой взгляд, тюлени бывают разные. Ни в одного не следует стрелять, но некоторые… ну, некоторые – это такие создания, которых такому, как Эдди, следовало бы избегать изо всех сил.

– Почему?

– Потому что они слишком важны, чтобы умереть раньше срока. Или получить рану. Или даже, Бекка, оказаться на берегу.

* * *

Больше ничего на тему о тюлене Диана говорить не пожелала. Когда Бекка попыталась настаивать, то получила такой ответ:

– Право, моя милая, больше ничего и нет. – Она долила себе в кружку чаю и сказала: – Мы с тобой довольно давно не виделись, так что я рада твоему визиту. Но что-то мне подсказывает, что ты пришла не просто так.

Бекка спросила себя, права ли Диана. В обществе Дианы Кинсейл она ощущала спокойствие – с первой их встречи, когда она только оказалась на острове. Так почему же ей сейчас понадобилось успокоение?

– Наверное, с Дерриком стало немного сложно, – призналась она. Диана ничего не ответила: только смотрела дружелюбно, ожидая пояснений. Бекка мало что могла ей сказать, не выдавая своего убежища, так что добавила только: – Отношения – дело сложное.

– Деррик – твой первый парень? Я имею в виду – первый настоящий парень.

– Наверное. И он… Он хочет такого, что я дать ему не могу. – Бекка поняла, насколько двусмысленно это прозвучало, и поморщилась. – Я не о сексе. Ну… то есть секс всегда присутствует, да? Но я не об этом. У нас ничего не было. Я просто… По-моему, я к этому не готова, и так ему и сказала, и он на меня не давит. Он не такой. То есть – такой, но нет. – Она замолчала, соображая, как ей все объяснить, и наконец выбрала вариант. – Иногда мы пара, а иногда – нет. Кажется, сейчас… наверное, нет.

– Это, конечно, больно, – сказала Диана. – Я знаю, как он тебе важен.

Деррик был не просто важен. Он был для нее почти что всем на свете. Да, Бекка любила его и хотела его. Но бывали моменты, когда она к тому же чувствовала, что она – это он, а он – это она. Казалось, будто временами они обменивались душами. Так что в сложные моменты ее душа куда-то пропадала. Бекка была уверена, что втайне Деррик чувствует то же самое. И она пыталась понять, что надо делать, если другой человек – это твоя душа. Когда душа злится на тело, в котором живет… что происходит дальше?

– Живешь с болью, – пробормотала Диана. – Господи! Я помню, каково это.

– Хуже некуда, – согласилась Бекка.

– Особенно когда единственный способ это пережить – пережить все это.

Диана протянула руку через фиолетовый стол. Несколько секунд она ничего не говорила, но, несмотря на это молчание, Бекке ее прикосновение принесло огромное утешение.

И все-таки Бекка сказала:

– Иногда мне хочется, чтобы отношения между людьми не были такими сложными. Иногда мне хочется, чтобы жизнь была не такой сложной.

– Тут я с тобой согласна, – отозвалась Диана.

В ее тоне было нечто такое, что заставило Бекку пристально на нее посмотреть. С Дианой всегда ощущались какие-то подводные течения, намеки на то, что все не так спокойно, как может показаться. Тем не менее Диана никогда ни слова не говорила, в чем же заключается проблема, а так как Бекка не могла уловить ее шепотки, если сама Диана не хотела, чтобы их услышали, она понятия не имела о том, что именно в жизни Дианы Кинсейл может идти не так, как той хотелось бы. Бекка знала, что Диана давно вдовеет и не имеет детей, но этим все и ограничивалось. Больше ничего Диана не рассказывала.

Однако с самого начала что-то сказало Бекке, что у нее с Дианой много общих черт характера, и потому она по-прежнему продолжала навещать Диану, когда у нее появлялась такая возможность. Ее тянуло к Диане точно так же, как ее тянуло к Деррику. У нее было ощущение, будто им судьбой предначертано было встретиться. Она просто не знала, почему это так.

Диана потрепала ее по руке и отпустила.

– Я не видела у дома твоего велосипеда. Ты пришла пешком. – Когда Бекка кивнула, Диана поднялась на ноги. – Позволь, я отвезу тебя обратно в мотель.

Отвертеться от этого не получилось. Когда Бекка запротестовала, что везти ее в город не обязательно и что ей только полезно будет пройтись, Диана возразила, что на улице уже темно, что погода морозная и становится только холоднее. Слова Бекки о том, что она предпочтет идти пешком или даже бежать трусцой, не подействовали. В итоге Бекке пришлось сказать, что она будет очень рада доехать до города. При этом она мечтала о том, чтобы Диана не решила зайти в мотель и поболтать с Дебби Гриедер: тогда Бекка оказалась бы в крайне неприятном положении.

В результате выяснилось, что она тревожилась зря. По пути к двери Диана прихватила в прихожей список и сказала, что ей все равно нужно кое-что купить в «СтарСтор» в Лэнгли. Так что все было в порядке – и уже через несколько секунд пикап Дианы тарахтел по холмистой дороге, носившей название «Сэнди-пойнт-роуд». Они больше не разговаривали: «Дикси Чикс» пели почти на полной громкости, а Диана им подпевала.

У мотеля Диана притормозила рядом с парковкой и попросила передать Дебби привет. Бекка пообещала, что передаст. Она сделала вид, будто идет к своему прежнему номеру, но, как только Диана скрылась за углом, направившись в город, она перелезла через цепочку рододендронов, отмечавших границу между парковкой мотеля и соседним пустырем. Быстро пройдя через пустырь, она поспешно зашагала в ту же сторону, куда поехала Диана. Ей необходимо было попасть на ближайшую остановку местного автобуса. К несчастью, эта остановка находилась рядом со «СтарСтор».

Расстояние было совсем небольшим. Ей надо было пройти по Каскад-стрит, тянувшейся вдоль высокого берега, на котором стоял городок Лэнгли. Под обрывом находился старый причал для яхт с пирсом, защищавшим немногочисленные суда от кипящих вод пролива Саратога Пэссидж. Вдали на материковом берегу мерцали огни города Эверетт. Ближе фонари Каскад-стрит заливали пятнами света первый из старинных коттеджей, отмечавших границу городка.

Вдоль улицы было припарковано необычно много машин. Двигаясь мимо них, Бекка заулыбалась: среди них оказалась машина, которую она узнала, восстановленный «жук» – «Фольксваген» 1965 года выпуска. Присутствие этого автомобиля означало, что ей не придется ждать автобуса и потом долго ехать к своему убежищу. Где-то в городе сейчас находился единственный человек, который точно знал, где именно Бекка поселилась, и она довольно хорошо представляла себе, где его найдет.

Глава 6

Это место называлось «Саут-Уидби Коммонз» и располагалось на Второй улице, которая отходила от Каскад на запад, а другим концом карабкалась к лесу за городской чертой. К несчастью, «Саут-Уидби Коммонз» также находился по соседству с тем магазином, куда направилась Диана Кинсейл, но Бекка чувствовала, что если быстро нырнет в дом, то достаточно быстро сможет отыскать Сета Дэрроу.

Сет Дэрроу был завсегдатаем «Саут-Уидби Коммонз» – древнего коттеджа, который превратили в местный клуб. Сад перед домом мог похвастаться столиками со стульями, клумбами и цветочными горшками, а еще там стояло несколько забавных скульптур для летних посетителей, купивших внутри кофе, чай и выпечку. В самом же коттедже располагались книжный магазин, художественная галерея и игровая комната с подержанными компьютерами. Галерею можно было превращать в зал собраний, которым изредка пользовались местные жители. И сегодня вечером, когда Бекка вошла в коттедж, галерея оказалась забита спорящими людьми.

От выплеснувшегося на нее шума слегка закружилась голова. Этот шум состоял не только из разговоров в галерее, но и шепотков десятков людей, находящихся во всем коттедже. В результате Бекка почувствовала себя так, словно ей в самое лицо сунули стену из ярких пятен, только в ее случае цвета принимали форму слов, типа «в этом году работали лучше… больше времени на туристов… осел, конечно… ей под юбку – она такая штучка… что он понимает… если у нее действительно задержка… хорошо бы»… и еще много разного. Она поспешно вытащила из кармана куртки наушник глушилки и вставила его себе в ухо, чтобы избавиться от шепотков. Благодаря этому она осталась только с тем, что говорилось вслух – и, разыскивая взглядом Сета Дэрроу, она невольно почти все слышала, поскольку в галерее дело дошло до крика.

Она посмотрела в ту сторону. В помещении галереи кто-то поставил белую доску. Там какой-то мужчина в очках с толстенными стеклами и густой шевелюрой, выбивавшейся из-под бейсболки, заносил на нее какой-то список. Собравшиеся предлагали, казалось бы, никак не связанные между собой вещи. Он записал «кормление с пирса» рядом с «лодочными прогулками», от которых вела стрелка к «возможности фотографировать» и еще одна – к «шансы на берегу». Вдоль одного края шла надпись «защита от косаток?», а понизу «рано – это плохо?». Бекка не понимала смысла ни одной надписи – и уже собралась было отвернуться, когда увидела среди собравшихся Дженн Макдэниелс.

Дженн сидела рядом с рыжеволосой молодой женщиной, которая делала какие-то записи и, казалось, пребывала в состоянии крайнего возбуждения. Бекка посмотрела им за спину и увидела, что на стенах помещения развешаны десятки изображений тюленей. Эти снимки, люди, крики и записи на белой доске заставили ее нахмуриться.

Она подумала, что между тюленями и Лэнгли имеются какие-то странные отношения. Похоже, что некоторые люди хотели оградить их от столкновений с людьми, тогда как другие желали кормить их с пирса. И к тому же все были готовы спорить из-за них, особенно из-за необычного черного тюленя, чье изображение вывели на белую доску за неимением настоящего экрана. Однако надписи, сделанные на белой доске, мешали рассматривать снимок в деталях.

Поэтому кто-то крикнул:

– Сотри это дерьмо, Торндайк! Нам ничего не видно.

Торндайком оказался мужчина в сильных очках. Он громко запротестовал:

– Эй, постойте-ка!..

Его протест потонул в хоре криков.

В этот момент Дженн Макдэниелс заметила Бекку. Девица прищурилась и неприятно оскалилась, словно унюхала какую-то гадость.

«Точно, – подумала Бекка. – Это ты, ты, и только ты».

Дженн продемонстрировала средний палец в недвусмысленном жесте. Бекка отвернулась, чтобы ее не видеть. При этом она отвернулась и от той суматохи, которая царила в галерее. Сет наверняка где-то здесь, раз здесь его машина. Он встречался здесь с преподавателем, который готовил его к тестам по программе средней школы, и здесь же репетировало его трио.

Она начала пробираться мимо тех, кто не поместился в галерее, – и уже через несколько шагов ей повезло. Она увидела Сета: он шел в ее сторону из дальней части коттеджа, облаченный, как всегда, во фланелевую рубашку, мешковатые черные джинсы, сандалии на толстой подошве и мягкую фетровую шляпу. На нем были яркие носки ручной вязки, и в руке он нес футляр с гитарой. Это сказало ей, что либо репетиция закончилась, либо трио сдалось, не выдержав шума.

Из галереи донеслись крики:

– А вот и нет! Это не случайно и означает что-то плохое!

– Заткнись и сядь!

Сет поморщился и схватился за один из пирсингов в ухе. Тут он заметил Бекку и адресовал ей свой типичный кивок: вздернутый вверх подбородок, и больше ничего.

Подойдя к ней, он сказал:

– Ух! Я отсюда валю. А ты?

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

Через многие испытания пришлось пройти графу Федору Шумилину, некогда вмешавшемуся в политику по мол...
Впервые на русском – новое панорамно-лирическое полотно современного классика Денниса Лихэйна, автор...
Когда на пути Ивана Чемезова появляется очаровательная незнакомка в широкополой шляпе, он ни минуты ...
Продолжение историй о пугающих и захватывающих событиях в Академии Сумеречных охотников. В книгу вош...
1969 год. В городке Холломан кто-то похищает, жестоко истязает и обрекает на смерть красивых юношей....
Сержант Скотланд-Ярда Барбара Хейверс оказалась в немилости у высокого начальства. Однако ее куратор...