Лучший мир Сэйки Маркус
Металлическая дверь начала открываться. Купер стал двигаться вместе с ней, используя ее как…
«Охранник выйдет первым, осмотрит задворки и подаст знак, что все чисто.
Ты должен быстро его убрать.
Потом выходишь из-за двери, хватаешь Смита, выдергиваешь его на улицу, роняешь на землю».
…прикрытие.
Удар по трахее на грани смертельного – и охранник споткнулся, хватаясь за горло. Купер, игнорируя его хрипы, бросился внутрь, в складское помещение, где лицом к лицу столкнулся с человеком приятной наружности и сигаретой во рту. В руках тот держал зажигалку, пламени оставался дюйм до кончика сигареты.
– Привет, Джон, – сказал Купер и нанес ему хук правой, от которого голова Смита мотнулась в сторону, а сигарета выпала изо рта.
Купер схватил Смита за лацканы дорогого костюма, развернул и швырнул в охранника, отчего оба свалились на землю.
Наклонившись, он поднял сигарету и вышел. Дверь за ним закрылась.
– Объект под контролем. Приезжай забрать нас.
Комната являла собой образец городского упадка: стены с отошедшими обоями, исписанные граффити, в воздухе густой запах мочи и крыс. Купер взял стоявший у стены металлический складной стул и поставил его в центре. Они сняли со Смита наручники, подвели его к стулу, посадили. Куин сбросил с его головы капюшон.
Джон Смит моргнул, оглядел комнату, смерил их взглядом и сказал:
– Это не правительственный объект.
Купер встретил его взгляд, едва заметно улыбнулся и покачал головой.
Выражение страха, появившееся на лице Смита, мигом исчезло.
– Вы меня не арестовали.
– Нет.
Купер видел, что Смит переваривает новую информацию, анализирует. Пытается понять, что происходит. Было ясно, что сейчас он переживает одну из тех ситуаций, что случались с ним чрезвычайно редко, – ситуация, которую он не планировал.
– Вы должны знать, что моя служба безопасности будет здесь через несколько секунд. Моя биометрическая система сигнализации постоянно контролируется.
– Вроде такой? – Купер показал ему браслет, снятый со второго охранника, который теперь, накачанный снотворным, лежал на своем напарнике в багажном отделении внедорожника. – Это хорошая система. Если вас сопровождает охрана в двадцать человек, то вы становитесь похожим на диктатора из страны третьего мира. А так можно выдавать себя за обычного человека.
– Проблема только в том, – сказал Куин, – что система зависит от того, правильную ли информацию посылает ваш браслет.
– Значит, вы корректируете сигнал, – кивнул Смит. – Хороший ход. Но к вашему сожалению, я его предвидел. Моя команда должна передавать сигнал «все в порядке» каждые…
– …двадцать минут. Мы знаем.
Лицо Смита вытянулось.
– И этот код постоянно меняется, – добавил он.
– Да, цифровой код из пяти знаков, генерируемый алгоритмически. Это разумно – ведь нельзя же ждать, что команда запомнит всю эту прорву дневных кодов на смену и ни разу не ошибется, а потому вы на каждый день даете им один код и формулу. Мы отправляем эти коды – можете не беспокоиться. – Купер посмотрел на часы. – Вот как раз сейчас и отправляем. Ваш браслет сообщает вашей службе безопасности, что вы все еще в здании. В сортире.
– А когда я не появлюсь оттуда? Вы не думаете, что это приведет в действие…
– Вы выйдете оттуда через две минуты, и ваш браслет прошествует по театру. Для вашей команды все выглядит так, будто вы решили провести там еще какое-то время и поцеловать деток. – Он наклонился и заглянул Смиту в глаза. – Никто не придет вас спасать.
И снова выражение страха промелькнуло на лице Смита, но он быстро совладал с собой. Этот террорист был не из трусливых.
– Рад вас видеть, Купер. Давненько…
– Три месяца. Вы были заняты, да? Я читал вашу книгу.
– Ну и как вам она?
– Лживая дребедень, сплошное самовозвеличение, облаченное в напыщенную прозу. Скажите, вы уже написали все это, когда мы сидели на том пике в Вайоминге и наблюдали восход?
– Конечно.
– Все, кроме последних глав. Тех, в которых вы рассказываете о видео про «Монокль» и участие в этом президента.
– Нет, – сказал Джон Смит. – Это тоже уже было написано.
Купер рассмеялся:
– Я оценил, что вы опустили ту часть, в которой делаете вид, будто сбиты с толку, и заявляете, что не отделались от меня, направив мои действия таким образом, чтобы они служили вашим целям.
– Я был с вами абсолютно откровенным. Вы знали, что у меня есть для этого основания.
– Верно. Вы хотели превратить пешку в ферзя.
– Что я и сделал, – сказал Смит.
Он потер запястья и осторожно прикоснулся к щеке: она все больше опухала и уже начала синеть.
– Итак, это вы назначили мне встречу. Чего вы хотите? – спросил он.
Куин фыркнул, встал за его спину. Стандартная методика допроса – пусть поволнуется: «Что там делает этот тип, которого я не вижу?»
– Я хочу, чтобы вы знали: я вас из-под земли могу достать, – сказал Купер. – В любое время. Вам от меня нигде не спрятаться, никакая служба безопасности не сможет вас защитить, никакая риторика вам не поможет. Вы теперь мой. Вы принадлежите мне.
– Гм. – Смит неторопливо вытащил из кармана пачку сигарет, засунул одну в рот, прикурил трясущимися руками. – Занятно.
Купер протянул руку, выдернул сигарету из его губ, бросил на пол, загасил каблуком тлеющий огонек и спросил:
– Что «занятно»?
– Я ожидал от вас большего, чем гестаповские методы. А вы просто обычный громила в костюме.
– Но я не террорист.
Смит пожал плечами, кинул взгляд через плечо и снова на Купера.
– Я не понимаю, о чем вы говорите. Я автор. Учитель.
– Да бросьте вы. – Купер наклонился над ним, придвинулся почти вплотную, даже ощутил запах его пота. – Я же знаю. Забудем ваши прошлые грехи – взрывы и убийства. Я знаю, что вы стоите за «Детьми Дарвина». – Говорил он спокойно, а его глаза тем временем фиксировали малейшую крохотную реакцию, дрожь мышц, изменение частоты пульса Смита. – Я знаю, это вы инспирировали угон грузовиков. Вы приказали своим боевикам хватать невиновных мужчин и женщин, заковывать их в наручники на обочине дороги, обливать бензином, а потом поджигать.
По условному сигналу подключился Куин – он наклонился и сунул под нос Смита планшетник. Куперу с его места картинка не была видна, но он знал ее, часами разглядывал. Сгоревшее тело тридцатидевятилетнего водителя фуры Кевина Темпла, почерневший череп, рот раскрыт в крике боли и ужаса, обгоревшие руки все еще схвачены наручниками за спиной.
Купер ни на мгновение не спускал глаз с лица Смита. Он видел, как расширились зрачки, как напряглись круговые глазные мышцы, как вдруг прихлынула кровь к лицу, когда по сигналу мозга выплеснулся адреналин. Он представил другие ощущения, которые тот испытывает, – усилившееся давление в мочевом пузыре, потоотделение под мышками, жжение кончиков пальцев.
Он увидел все это и в то же мгновение окончательно проникся уверенностью в своей правоте. Джон Смит спланировал эти атаки, приказал сжигать дальнобойщиков. Он парализовал жизнь трех городов, оставил миллионы людей голодать в холоде. Он хотел войны.
– Есть доказательства? – спросил Смит.
Купер улыбнулся и вперился в него таким пристальным взглядом, что силы его хватило, чтобы сбросить Смита со стула. Но прежде чем террорист свалился на пол, Купер подался вперед и вытащил пистолет из кобуры Бобби Куина. Оружие удобно легло в его руку. Движением большого пальца он опустил предохранитель.
Смит застонал, перекатился на бок и закрыл глаза.
Купер вытянул руку, прицелился в середину лба.
– Ник, вы больше не агент секретной службы. Вы не служите в ДАР. Вы не можете убивать кого заблагорассудится. – Смит моргнул и снова застонал. – Если убьете меня, то остаток жизни проведете в тюрьме. Раз в месяц будете видеть своих детей через стеклянную перегородку. – Несмотря на явную боль, он улыбнулся. – Нажмите на спусковой крючок – и вы докажете справедливость всего, что я говорил, за что боролся.
«Он прав. Но какой у меня есть выбор? Кто-то должен его остановить.
Может быть, у тебя и нет законных прав. Но есть такое понятие, как право нравственное».
– Босс… – сказал Куин.
Купер нажал спусковой крючок.
Пистолет дернулся в его руке с правильной твердой отдачей. В маленькой комнате выстрел прозвучал оглушающе, эхом отскочил от крошащихся стен и выцветающих граффити. Джон Смит лежал на потрескавшемся бетонном полу. Пуля смела улыбку с его лица.
Купер, присев на корточки, замер и сказал:
– Сильное ощущение, правда? Пуля прошла мимо – всего в каком-то дюйме от вашей головы. Вы этого никогда не забудете. Эта струя воздуха будет вам сниться.
Он встал, вернул пистолет Куину и снова обратился к Смиту:
– Вы правы. Я больше не государственный служащий среднего звена. Я специальный советник президента долбаных Соединенных Штатов. Я знаю, что вы собираетесь делать, и не допущу этого.
Он развернулся и пошел к двери, бросив через плечо:
– Я иду за тобой, Джон.
Куин ухмыльнулся, сказал Смиту:
– Приятной прогулки до дому, урод.
Они вышли на улицу. На холодном послеполуденном небе светило солнце. Под их стильными туфлями хрустело битое стекло. Куин кинул ключи от внедорожника в просвет решетки на люке коллектора, и друзья направились к оставленному ими седану. Куин завел машину, и они поехали по пришедшей в упадок Анакостии, юго-западной окраине округа Колумбия.
– Да, – сказал Куин, – это бодрит.
– Да.
Купер смотрел из окна на мелькавшие обшарпанные дома и заброшенные заводские корпуса.
– Знаешь, я его практически не вывешивал, – добавил он.
– Не вывешивал что?
– Это видео по «Моноклю». Когда мы покончили с Питерсом, я сел на скамью рядом с Мемориалом Линкольна. У меня была запись разговора Питерса с президентом Уокером, когда они планировали атаку на «Монокль». Первые лица свободной Америки договариваются о том, как убить американцев. Видео было загружено в мой планшетник и готово к отправке, но я… просто сидел там, пытался решить.
Куин скосил на него глаза и ничего не сказал.
– Я знал, что такое правильно, – продолжил Купер. – Правильно то, что я почерпнул из детских книжек, то, чему меня учил отец. Правда – награда сама по себе, и честность всегда лучшая политика. Но мне не давала покоя мысль: а если я ошибаюсь? Что, если, поделившись этой информацией, я только сделаю хуже? – Он покачал головой. – Не знаю, Бобби. Разобраться, где север, становится все труднее. Теоретически я поступил правильно. Но из-за моих действий три города оказались под властью террористов. Из-за моих действий двадцать человек – мужчин и женщин – мучительно сгорели заживо.
– Старина, ты не можешь брать вину за это на себя.
– Может быть. А может быть, мне лучше извлечь из этого урок.
Они остановились на красный сигнал светофора, и Куин воспользовался этим, чтобы вытащить сигарету. Он постучал ею, покрутил между пальцев, сунул в рот, но не закурил.
– Не буду лгать: я рад, что ты не застрелил его. Мне не нравятся тюрьмы…
Загорелся зеленый, и Куин нажал на педаль газа.
– …но мы вполне можем найти способ сделать это так, чтобы не осталось и следа.
– Нет, – сказал Купер. – Теперь мы у него под колпаком. Даже если бы нам это и сошло с рук, он стал бы героем, мучеником. Все стало бы только хуже. Нет, нам теперь нужно только разоблачить его. Победить его, не убивая.
– Великолепно. Каким же образом?
Купер пожал плечами:
– Об этом я еще думаю.
«Но я найду способ, Джон.
Я знаю, что ты пытаешься сделать. Я в этом не сомневаюсь.
И я этого не допущу».
Прямая трансляция с улиц Кливленда
1:13 пополудни, День благодарения
С вами Сьюзан Скибба, ваш любимый бесстрашный репортер, всегда в гуще событий, всегда там, где происходит самое важное.
Я передаю эту информацию из сердца города рок-н-ролла[31], где обычные новости опасаются случаться. Иду по жалким улочкам, чтобы вы были в курсе.
Дорогие читатели, должна вам сказать, тут сплошная жуть.
Сегодня, возможно, и День благодарения, но никакого парада не видно. Прошла неделя с того дня, как «Дети Динозавров» закрыли супермаркеты, и, судя по виду этой толпы, никто не озаботился тем, чтобы заранее купить индейку. А притом что электричества нет уже второй день подряд, несколько тысяч человек, заполнивших улицы, имеют голодный, холодный и озлобленный вид.
Я иду в муниципалитет, чтобы поговорить с мэром. Пожелайте мне удачи, ребята!
1:48
Вы знаете разницу между национальным гвардейцем и нацистом?
И я тоже не знаю, дорогой читатель, тоже не знаю.
Мне понадобилось двадцать минут, чтобы пробиться через три блокпоста, а вы все знаете, что Мамаша Сью умеет неплохо толкаться локтями. Когда я пробралась в городской центр, то была поражена, увидев, что здание муниципалитета окружено вооруженными солдатами. И это вовсе не те солдаты («да, мадам, нет, мадам»), которых Сью посылает в зад (а то и подальше, если позволяют обстоятельства), это бойцы спецподразделений с автоматами и без малейшего чувства юмора.
Я вежливо попросила интервью с мэром Макчизем, но мне было сказано, чтобы я проваливала. Проваливала! Как будто сопливый тинейджер с автоматом может препятствовать прессе исполнять ее обязанности.
Картинка здесь довольно мрачная. Море голодных людей окружили здание и выкрикивают лозунги, требуя еды. Давайте поговорим с маленьким человеком из толпы.
2:11
СЬЮЗАН СКИББА, Бесстрашный Инфотокер: Извините, сэр, скажите, вы давно здесь?
Красивый на Безобразный Манер: С утра.
ССБИ: И были ли какие-нибудь известия из муниципалитета?
КНБМ: Солдаты все время пытаются вытеснить нас. Но я никуда не пойду. Они хотят, чтобы мы ушли, но я бы советовал им ответить на наши вопросы.
ССБИ: Что вы имеете в виду, говоря «вытеснить»?
КНБМ: Толкаются, размахивают автоматами. Я слышал, что они применяли слезоточивый газ, но ничего такого не видел.
ССБИ: Вы хотите что-нибудь сказать правительству?
КНБМ: Да. У моей семьи не осталось еды. У моих соседей не осталось еды. Нам нужна помощь. Сейчас.
2:43
Воздух прохладный, но тепло от тел, поднимаясь над толпой, вероятно, меняет погоду. Здесь тысячи людей, но среди них нет очевидных лидеров. Все находятся в движении, толкают друг друга и строй солдат. Но пока ни слова не было слышно от…
Постойте!
Парадная дверь открывается, и кто-то выходит. Похоже… кажется, там еще солдаты, но одеты они иначе. У них тяжелые щиты, а на лицах… о черт, это противогазы. Несколько солдат направляют какие-то сопла в толпу. Это какое-то оружие?
Они стреляют…
2:49
Как выясняется, слезоточивый газ довольно болезненное средство. К счастью, умненькая Мамаша Сью находилась в конце толпы и почти не попала в облако газа.
Я забралась на дерево рядом с офисным зданием и из этого унизительного положения вижу, как газ рассеивается по улице. Люди разбегаются во всех направлениях, а тех, кто падает, топчут бегущие за ними.
Группа крепких ребят с банданами на лицах, с бейсбольными битами и монтировками протискивается к зданию. Солдаты сомкнули щиты и готовятся отразить их наступление.
О господи!
2:53
То, что началось как мирная демонстрация, превращается в кровавую баню. Люди плетутся по улицам, оставляя кровавые следы. Начинаются кулачные бои, грабители срывают с людей куртки. На улице лежит женщина, она не двигается.
Маленькая девочка рядом с ней кричит: «Мама! Мама!»
2:57
Толпа заблокировала полицейскую машину. Полицейские кричат в громкоговоритель, требуют, чтобы люди расступились.
Теперь группа мужчин начала раскачивать машину из стороны в сторону, каждый кач все сильнее и сильнее.
Машина легла на бок. Один полицейский открыл дверь и пытается выбраться…
О черт, толпа перевернула машину на крышу. Полицейский, который хотел вылезти… господи, кажется его ногу придавило. Он кричит.
Люди окружают его, вытаскивают. Ой…
ГОСПОДИ!
3:02
Хаос. Поднимается дым, только я не вижу откуда. Люди кричат. Они превратились в неуправляемую толпу, началось безумие, все ведут себя не как люди, а как животные, кидают камни, бутылки. В их действиях нет ни цели, ни умысла, просто все идет вразнос. Злость перерастает в ненннависть.
отец убегает с сыном на руках, мальчик в ужасе плачет
Женщина в порванной блузе, налице кров.
Летят камни, разбиваются окна в мнциплтете
Это что за звук?
Это не газ. Кажется, это
Глава 16
Стрельба. Непонятно откуда. Но не только это. Мне страшно.
Попытаюсь выбраться отсюда. Столько людей, вся эта ненависть. Как такое мжет просходить здесь?
Если мне не удастся, передайте моей матери, что я ее люблю.
Расскажите людям об этом. Не допустите, чтобы это замяли. не пзвольте им
Экран планшетника почернел.
Итан дернулся и с задержкой моргнул: так внимательно вглядывался в экран, что глаза словно песком засыпало.
Он нажал клавишу, чтобы снова включить планшетник, – безрезультатно. Аккумулятор разрядился. Забавно, Итан не помнил, когда в последний раз тот разряжался полностью. Он почувствовал себя как-то необычно неполноценным, его связь с внешним миром истончилась до бесполезного куска композитной ткани.
Раздался звук, похожий на отдаленный удар грома.
Репортер уже сообщил ему в новостной ленте обо всем, что происходило вокруг здания муниципалитета. Всего в полутора милях отсюда. Итан сунул планшетник в карман. В доме было холодно, и конечности занемели. Он направился к входной двери, вышел на крыльцо. Унылые серые небеса. Типичная погода на День благодарения. Идеальная, если в доме зажжен камин, вся семья в сборе и в воздухе витает запах праздничных блюд.
Три надетых свитера и пустой желудок были далеки от идеала. Далеким от идеала был дым, вихрящийся темными столбами на востоке. Такими же далекими, как и военные вертолеты, которые, словно колибри, висели над центром города.
Странно. Он только что имел связь с внешним миром, читал о том, что происходит неподалеку. Современная жизнь била ключом.
– Что это был за звук?
На крыльцо к нему с Вайолет на руках вышла Эйми.
– Наверное, машина взорвалась, – ответил он. – В центре беспорядки.
– Из-за еды?
– Из-за всего.
Эйми вздохнула. Вот что он любил в жене: она никогда не впадала в панику, не сходила с ума, узнав плохие вести. Она решала проблему. Он видел, как она делает это сейчас, как крутятся шестеренки в ее мозгу.
– Уже прошла неделя, – сказала жена. – Если они собирались завезти продовольствие, то оно уже должно быть здесь.
Итан кивнул. Они стояли и смотрели на поднимающийся дым. Раздался еще один взрыв. Вайолет зашевелилась, тихонько застонала, а потом снова уснула.
– Помнишь, мы с тобой ездили в Калифорнию? – спросила Эйми. – Мы были в одном из таких унылых штатов, где ничего не меняется, теряли голову от скуки и играли в эту игру.
– Конечно, помню. Зомби-апокалипсис.
Эйми тогда посмотрела на него и спросила: «И что же мы будем делать, когда мертвые поднимутся из могил?» Они часами разговаривали о том, что нужно взять с собой, где скрыться. Как нужно заехать в магазин товаров для туристов, закупить там все необходимое: таблетки для очистки воды, аптечки, спички, хорошие ножи, палатку, дробовик и боеприпасы, если возможно. Будет ли идеальным убежищем ферма или лучше украсть лодку. Говорили о том, что главное – действовать быстро, понять, что мир уже изменился. Это была всеобщая фантазия, игра, в которую играли все, чтобы убить время.
– Что ж, это не зомби, но нам пора начать думать в том направлении, – сказала Эйми.
Итан посмотрел на жену с дочерью на руках. Она стояла на крыльце их ухоженного дома – их первого совместного дома. Места, которое они купили для Вайолет, когда той еще не было. Представляли себе, как она будет играть во дворе, ходить в школу. Их маленький ломтик американского пирога.
– Кливленд не Манхэттен, – медленно проговорил он. – Тут нельзя захватить несколько мостов и туннелей, чтобы запереть всех.
– Точно. Мы уже попробовали шоссе. А они, похоже, первым делом его и перекрыли. Но они не могут быть все время повсюду.
– Они могут патрулировать улицы.
– Значит, мы будем обходить улицы. Они не могут взять в осаду весь город.
– Я видел вертолеты, – сказал Итан. – Теперь их, наверное, стало еще больше. Их будут использовать, чтобы не допустить выезда людей из города.
– Площадь тут большая. И вертолеты сильно шумят. Мы возьмем минимум вещей, проедем столько, сколько будет безопасно, а потом пойдем пешком.
– Ты понимаешь, о чем мы говорим? Бросить все. Стать беженцами, – уточнил Итан.
– Все лучше, чем ждать, когда беспорядки перекинутся сюда. «Нормальная жизнь» кончилась, милый. Кроме нас самих, нам теперь никто не поможет.
Он вспомнил предыдущий день, его безумие. Вспомнил, как разговор перерос в насилие из-за нескольких слов и книги. Больше всего он думал о Лу, который лежал на полу посреди разбитой стеклянной столешницы с пистолетом в руке.
– Давай собираться, – решил он.
Если бы ему хватило духу, он бы рассмеялся.
Когда они два дня назад пытались выбраться из города, они набили «хонду» под завязку. Два чемодана с бельем и всякими излишествами, колыбелька для Вайолет, сейф с документами и много чего еще. Все это казалось необходимым.
Как же быстро изменилось представление о «необходимом»!
Они загрузили все очевидные вещи. Если у них и был шанс выбраться из города, то только пешком, а это означало, что они не могут взять ничего из той пластмассовой ерунды, детских вещей, которые заполняли их дом. Никаких тебе манежей, никаких тазов, книжек с картинками, мониторов, музыкальных лошадок.
Еда. Вода. Палатка, запылившаяся от долгого лежания без дела. Зимние куртки, хорошие туристические ботинки да смена нижнего белья. Спички, фонарик, батарейки. Аптечка. Подгузники, влажные салфетки, детский крем. Спальные мешки.
В подвале он нашел свой старый рюкзак, тот самый, с которым путешествовал по Европе двадцать лет назад. Ему понадобилось три минуты, чтобы понять, что рюкзак слишком мал.
Ладно, никакой смены белья, только носки. Потом подгузники. Они были легкие, но занимали много места. Он взял двадцать штук, чего должно было хватить дня на три. С батарейками была проблема иного свойства – места они почти не занимали, но весили немало, и он поменял большой фонарик на маленький, с батарейками АА.
Консервов должно было хватить на некоторое время, но весили они тонну. Он решил взять только остатки топленого молока для Вайолет, вяленое мясо, несколько банок супа и упаковку арахисового масла. Консервный нож.
Один спальный мешок – придется спать вместе, а вместо одеял использовать зимние куртки.
Эйми присоединилась к нему, когда он, закинув рюкзак на спину, подгонял ремни. Килограммов пятнадцать, наверное? Вес немалый, но приемлемый. Было бы лучше, если бы они могли напихать в рюкзак побольше, но одному из них нужно нести дочку.
– А Грегор?
– Черт!
Итан посмотрел на кота, который разлегся на мягком кресле, ни на что не обращая внимания. Его давний приятель, грелка для колен и почти постоянный спутник.
– Мы не можем его взять, – сказал Итан.
– Мы могли бы попробовать, – неуверенно ответила жена.
Он несколько секунд взвешивал это предложение. Нести кота на руках, брать еду для него.
Чтобы выжить в апокалипсисе нужно первым делом признать, что привычный порядок вещей изменился.
Итан присел рядом с котом, потрепал его за ушком:
– Извини, старина. Боюсь, тебе придется какое-то время самому заботиться о себе.
При виде птиц и белок Грегор становился сам не свой. Наконец ему представится возможность попытать с ними счастья. Итан поднялся, прежде чем эмоции успели переполнить его, приоткрыл заднюю дверь с сеткой и оставил ее в таком виде.
Читать бесплатно другие книги:
