Прекрасные мелочи. Вдохновляющие истории для тех, кто не знает, как жить дальше Стрэйд Шерил

Зависимость – это туннель

Дорогая Лапочка!

Думаю, у меня серьезная проблема с алкоголем. Это меня пугает; я даже просыпаюсь по ночам от ужаса, однако все глубже погружаюсь в этот туннель. Никто никогда ничего мне об этом не говорил, потому что я всегда оставался профессиональным, спокойным, уравновешенным человеком и контролировал ситуацию. Боюсь, теперь я перестал себя контролировать, и это всерьез тревожит меня. Я пью до работы, просыпаясь по утрам, пью во время обеденного перерыва, пью, едва придя домой, чтобы уснуть, пью, когда никто не видит меня за этим занятием.

Но я также пью и в компании, с друзьями, а они просто не могут НЕ пить и предпочитают видеть меня «под мухой», в единственном состоянии, в котором я ныне чувствую себя комфортно. Не думаю, что смогу отказаться от выпивки в компании, потому что без друзей я, вероятно, стал бы еще больше пить дома в одиночку.

Знаю, что ты не психолог, но мне хотелось бы услышать непредвзятый совет. Я и прежде пробовал обращаться с этим вопросом к некоторым людям (включая психотерапевтов), но это не дало результатов, а кроме того, мне было стыдно. Наверное, я просто надеюсь, что у тебя найдется некое волшебное средство, простое решение, – и при этом понимаю, что, вероятно, такого средства нет.

Спасибо!

Пьяница

Дорогой Пьяница!

Мое непредвзятое мнение таково: ты зависим от алкоголя, и тебе нужна помощь. Ты прав, «волшебного средства, простого решения» этой проблемы не существует, сладкий мой горошек, но некое решение действительно есть. Оно состоит в том, чтобы перестать употреблять алкоголь. В одиночку. В компании. Утром. Днем. Вечером. И, вероятно, расстаться с ним навсегда.

Ты сделаешь это, когда будешь готов. Для того чтобы быть готовым, тебе достаточно желания изменить свою жизнь. Чтобы преуспеть в этом направлении, большинству людей требуется поддержка. Хорошая отправная точка – Общество анонимных алкоголиков. На встречах ты найдешь людей, которые сталкиваются с теми же трудностями, что и ты, – людей, которые некогда так же лгали самим себе о том, что якобы «невозможно» остановиться.

Зависимость – это туннель, который заставляет тебя просыпаться в ночи. Все остальное происходит здесь, на свету.

ТвояЛапочка

Как делается настоящая работа

Дорогая Лапочка!

Не так давно я вступила в гражданский брак. Я очень люблю супругу, хотя у нас есть свои сложности. Главная наша проблема порой не дает мне спать по ночам: она не желает устраиваться на работу.

Мы сравнительно малообеспеченная пара. Нам обеим около двадцати пяти лет, обе продолжаем учебу. Мы вместе уже четыре года, и за это время моя девочка сменила три места работы: с одной должности ее уволили по сокращению, с другой она ушла сама, а с третьей ее выгнали. Ее рабочий стаж всякий раз составлял меньше полугода.

Те полтора безработных года она без особого энтузиазма старается успокоить меня на этот счет. Как это происходит? Мы ссоримся, она плачет, замыкается в себе, лжет и утверждает, что пытается найти работу, хотя я знаю, что она этого не делает. У нее имеются умеренные проблемы с социальной тревожностью[25], и она говорит, что из-за этого не может работать с людьми. Но даже не ищет оправдания тому, что не идет на другую работу, которую я предлагаю. (Разносить газеты. Работать в спокойном месте в том же университете, где учится. Продавать в Интернете свои чудесные необычные поделки. Мыть посуду.) В какой-то момент она заявила, что лучше станет донором и будет каждую неделю сдавать кровь, чем пойдет работать.

Лапочка, я учусь на дневном отделении и работаю на двух работах. С тем, что мне удается заработать, мы едва сводим концы с концами. Нам часто приходится полагаться на финансовую помощь моих родителей, а они не успевают соответствовать моим финансовым потребностям – ведь у них есть и собственные. Меня это сильно беспокоит. Я боюсь, что у моей партнерши никогда не будет достаточной мотивации, чтобы устроиться на работу. Меня тревожат ее профессиональные перспективы: ведь через несколько лет ей исполнится тридцать, а она еще ни разу не задерживалась на одном рабочем месте подолгу. Она видит мои трудности, но, боюсь, ей никогда не будет настолько стыдно бездельничать, чтобы ситуация сдвинулась с мертвой точки.

Что мне предпринять, чтобы заставить ее серьезно отнестись к поиску работы? Она отличается эмоциональной уязвимостью – это результат многих лет социофобии, сексуального и эмоционального насилия со стороны отца и хронического нарушения пищевого поведения. По этой причине я не хочу запугивать ее ультиматумами, потому что не смогу до конца стоять на своем, и, думаю, это принесет больше вреда, чем пользы. У моей девочки доброе сердце, но она настолько боится неудач, что с готовностью закрывает глаза на то, скольким я жертвую, чтобы оплачивать нашу квартиру. Я люблю ее, и она любит меня, однако у меня такое ощущение, что в этом плане партнерши у меня нет. Не знаю, что делать дальше. Пожалуйста, помоги!

Работающая За Двоих

Дорогая Лапочка!

Моему мужу удается меня рассмешить каждый день – КАЖДЫЙ день, и притом по нескольку раз. Он многие годы был мне лучшим другом и по-прежнему остается моим самым любимым человеком в этом мире. Он всевозможными способами обогащает мою жизнь и говорит, что я точно так же обогащаю его жизнь. Я очень люблю его. ОЧЕНЬ! И совершенно уверена, что он любит меня.

Проблема в том, что он вот уже три года не работает. Какое-то время он действительно пытался найти работу (и, полагаю, по-прежнему иногда пытается), но теперь, мне кажется, чувствует себя недостаточно квалифицированным для любой работы, кроме такой, какая вызывает у него отвращение, а для того, чтобы его взяли на другую работу, нет никаких видимых причин. Им овладела апатия. Он хочет быть писателем, но не считает себя талантливым, поэтому не пишет. Он человек умный, веселый и эрудированный, но ничего этого в себе не видит. Он не занимается ни живописью, ни скульптурой и вообще не делает ничего, что принесло бы ему удовлетворение или позволило продвинуться в жизни. Я была бы рада, если бы он делал хоть что-нибудь (говорю совершенно искренне), однако похоже, что он в тупике. К тому же у него проблемы с биполярным расстройством, ненавистью к себе и прочими вещами.

К счастью, моя работа позволяет нам держаться на плаву, но денег едва хватает. В доме чисто, белье выстирано, собака выгуляна, но за эти три года он так и не смог найти способ вносить свой финансовый вклад в домашнее хозяйство. Он переживает из-за того, что нам трудно оплачивать счета, но ничего (действительно ничего!) не делает, чтобы изменить положение. Будь у меня полно денег, меня бы это не тревожило, но я не богачка. Я уже долго несу это бремя в одиночку. Я не раз пыталась поговорить с ним об этом, но все без толку.

Я очень люблю его, и все это ужасно меня печалит. Боюсь, оставаясь с ним, я разрушу обе наши жизни. Может быть, моя поддержка не дает ему реализовать свои мечты. Что думаешь, Лапочка?

Ответственная

Дорогие женщины!

Я уверена, что вы обе знаете: нет ничего изначально плохого в супруге, который не зарабатывает денег. Наиболее распространенный сценарий, при котором возникает это условие, – один из супругов зарабатывает, а другой нет, если у пары есть ребенок или несколько детей, о которых нужно заботиться. Эта забота сочетается с домашним хозяйством, требующим поддержания чистоты в доме, хождения по магазинам, приготовления еды, мытья посуды, складывания вещей, наведения порядка, походов с кошкой к ветеринару, а с детьми – к стоматологу и т. д. В этой ситуации и других подобных «неработающий» супруг часто выполняет больший объем работы, чем «работающий». И хотя кажется, что добытчик вносит финансовый вклад в домохозяйство, в отличие от того, кто «сидит дома», однако если подсчитать, в какую сумму обошелся бы наем человека, выполняющего работу «неработающего» супруга, станет очевидно, что тому, кто пытается предъявлять претензии, лучше поскорее заткнуться.

Есть и другие, преходящие причины, по которым в какой-то период один из супругов не зарабатывает денег: если он (или она) теряют работу, или серьезно заболевает, или учится на дневном отделении в колледже, или заботится о младенце или тяжелобольном родителе, или работает в сфере, где деньги могут поступать с длительной задержкой, в течение которой приходится заниматься неоплачиваемым трудом.

Похоже, никто из вас не находится в подобных обстоятельствах. Формально верно, что у вас обеих имеются безработные супруги, однако ситуация явно выглядит сложнее. Твоя супруга, Работающая За Двоих, имеет недолгую и прерывистую историю трудоустройства, так что это, можно сказать, обычный для нее режим, а не временное положение дел. Твой супруг, Ответственная, очевидно, впал в постбезработную хандру и отказался от дальнейших поисков работы. Вы обе перегружены и жестоко разочарованы. Вы обе отчаянно жаждете перемен. Вы обе рассказали о своих переживаниях партнерам, которые ответили вам сочувственным безразличием («Мне ужасно стыдно, милая, но я и пальцем не пошевелю»).

Какое безобразие!

Надеюсь, для вас не будет новостью, если я скажу, что вы не можете заставить своих партнеров обзавестись работой. Или, по крайней мере, не можете заставить их обзавестись работой, продолжая вести себя так, как делали это до сих пор, взывая к их разуму и представлению о справедливости и разумности, уговаривая их действовать из любви к вам и уважения к вашим желаниям, равно как и в интересах вашего общего благополучия. Какое бы мрачное состояние ни мешало вашим супругам принять на себя ответственность за собственную жизнь – депрессия, тревожность, неуверенность в себе, основанное на страхе желание поддерживать статус-кво, – оно действует на них сильнее, чем гневные истерики, которые вы закатываете из-за того, что были и остаетесь единственным добытчиком в семье.

Банально, но факт: если мы действительно хотим добиться перемен, нужно начинать с себя. Думаю, вам обеим придется засучить рукава, как делал любой человек, что-либо менявший в своей жизни, и перейти от красивых слов к трудному делу. Ваши супруги могут решиться найти работу в ответ на ваши перемены, а могут и не решиться; но это уже вопрос, в котором вы не властны.

Как мне представляется, есть два выхода из вашей прискорбной ситуации. Вот они:

а) принять тот факт, что ваш партнер не пойдет работать (или даже не будет искать серьезных объяснений тому, почему он этого делать не станет)

или

б) решить, что отказ партнера вносить в хозяйство свой финансовый вклад неприемлем – и прервать эти отношения (или, по крайней мере, прервать их до тех пор, пока обстоятельства не изменятся).

Предположим, вы выбрали вариант А. Вы обе говорите о любви и обожании, которые питаете к своим партнерам. Вы не хотите их терять. Как вам принять своих милых такими, какие они есть в эту пору своей жизни? Возможно ли это? Стоит ли то, что они вам дают, бремени, которое на вас взваливают? Готовы ли вы на некоторое время отложить в дальний угол свое разочарование финансовой недееспособностью партнера? Если да, то надолго ли? Можете ли вы представить, что через год будете нормально относиться к тому, что останетесь единственным работающим членом вашего союза? А через три года? А через десять? Можете ли вы совместно договориться сократить расходы таким образом, чтобы вашего единственного дохода хватало на большее? Что, если вы заново переоцените всю ситуацию? Может быть, вместо того чтобы сетовать на тот факт, что ваш партнер – безработный, вы вдвоем примете это как совместно сделанный выбор? Если вы посмотрите на ситуацию как на двусторонний договор, согласно которому вы остаетесь добытчиками, а ваши партнеры – помощниками, оказывающими вам значительную поддержку, пусть и безвозмездную; это подарит вам ощущение свободы действий и влияние, которого не хватает сейчас.

Работающая За Двоих, ты не упоминаешь, берет ли на себя твоя партнерша бльшую часть обязанностей по дому; но ты, Ответственная, пишешь, что «в доме чисто, белье выстирано, собака выгуляна». Это уже кое-что. На самом деле, это уже довольно много. Это не деньги, но твой муж вносит позитивный вклад в вашу жизнь, заботясь о таких вещах. Множество работающих людей были бы очень рады возвращаться после работы в прибранный дом, где нет гор грязного белья, а собака не требует, чтобы ее немедленно выгуляли. Многие платят другим людям за выполнение этих обязанностей или возвращаются домой с работы лишь для того, чтобы отработать еще одну, домашнюю смену. Неоплачиваемая работа твоего мужа приносит тебе пользу. Помните об этом и подумайте, какими еще способами ваши партнеры могли бы облегчить ваше бремя, если уж отказываются облегчать его финансовой поддержкой? Можете ли вы составить список своих семейных и личных потребностей – финансовых, транспортных, хозяйственных и административных – и разделить обязанности по справедливости с учетом общей трудовой нагрузки, принимая в расчет вашу занятость на работе?

Хотя я советую вам искренне задуматься над примирением с тем, что ваши супруги никогда не будут работать, признаюсь, что предлагаю этот вариант с бльшим оптимизмом, чем ощущаю на самом деле. В обоих ваших письмах я обратила внимание на то, что, хотя деньги являются главным стрессовым моментом, больше всего вас тревожит вовсе не денежный вопрос. Вас волнует апатия ваших партнеров; насколько они равнодушны к жизненным целям, насколько мало их заботит вопрос заработка. Ладно бы ваши партнеры были счастливыми, самореализовавшимися людьми, которые просто полагают, что могут наилучшим образом вносить свой вклад в вашу семейную жизнь в качестве домохозяек и личных помощников; но мне кажется, что они используют уют и безопасность ваших с ними отношений как способ отчуждения от жизни и постепенной деградации, все глубже погружаясь в комплексы и сомнения, вместо того чтобы воспрянуть духом.

Так что давайте поговорим о варианте Б. Работающая За Двоих, ты пишешь, что не собираешься предъявлять своей партнерше ультиматум, но я советую тебе пересмотреть свое мнение. Вероятно, это поможет тебе увидеть то, что я так ясно вижу сейчас: это именно тебе и Ответственной выставили ультиматумы, пусть и не выраженные словами, ультиматумы пассивно-агрессивного толка.

Слово «ультиматум» имеет для многих негативную коннотацию, потому что к ультиматумам часто прибегают тираны и насильники, которые с легкостью загоняют своих партнеров в угол, требуя, чтобы они выбрали то или это – все или ничего. Но когда этот метод используют эмоционально здоровые люди с добрыми намерениями, ультиматум с уважением и любовью предлагает выход из тупика, который в противном случае рано или поздно разрушит отношения. Кроме того, вы обе загнаны в угол уже не один год: партнеры вынудили вас быть единственными добытчицами денежных средств,несмотря на то что вы неоднократно утверждали, что не желаете и не можете тянуть лямку в одиночку. У вас нет иного выхода. Ваши партнеры нашли себе оправдания и позволили вам и дальше делать то, чего вы, по собственным признаниям, делать не хотите, хотя и знают, что это вызывает у вас глубокое недовольство.

Ваш ультиматум прост. Он справедлив. И он констатирует ваши собственные намерения, а не будущие намерения ваших партнеров, на которые вам так хочется надеяться. Вот он: «Я больше не буду так жить. Я не стану тащить на себе наше общее финансовое бремя, превосходящее мои желания или способности. Я не стану потакать твоей инертности. Не стану, хоть и люблю тебя. Не стану, потому что люблю тебя. Потому что, делая это, я действую во вред нам обоим».

Разумеется, самое трудное – решить, что делать после этих заявлений, но вы не обязаны сразу четко представлять себе свои дальнейшие действия. Может быть, это приведет к расставанию. Может быть, к разработке плана действий, которые спасут ваши отношения. Может быть, именно это заставит ваших партнеров наконец-то измениться. В любом случае, я настоятельно советую вам обеим искать ответы на самые глубокие вопросы, лежащие в основе ваших конфликтов с партнерами, пока вы разбираетесь, как быть дальше. Ваши общие и индивидуальные проблемы выходят за рамки вопроса о том, почему у одного из вас нет работы.

Вы можете это сделать. Я знаю, что сможете. Именно так делают настоящую работу. Все мы можем жить лучше, если построим для себя лучшую жизнь.

ВашаЛапочка

Корабль-призрак, который не взял нас на борт

Дорогая Лапочка!

Как жить тем из нас, кому не настолько повезло, чтобы «просто знать», определить, хотим ли мы иметь ребенка? Мне сорок один год, и до сих пор мне удавалось откладывать это решение, пока я приводил в порядок все прочие составляющие своей жизни. Вообще говоря, мне нравилась моя бездетная жизнь. Интуиция всегда подсказывала, что со временем я так или иначе определюсь с чувствами отцовства, связанными с перспективой появления детей, и последую за ними туда, куда они меня поведут. Итак, мой путь привел меня к тому моменту, когда у всех моих сверстников появляются дети, и они взахлеб рассказывают о чудесах (и, разумеется, об испытаниях) своей новой жизни, в то время как я продолжаю жить, как прежде.

Мне нравится моя жизнь. Если я стану отцом, потери неизбежны. Речь идет о таких вещах, как покой, свободное время, спонтанные путешествия, отсутствие обязательств. Я это по-настоящему ценю. Уверен, что их ценят все, но мне кажется, что на шкале человеческой жизни я больше склоняюсь к иному уровню, нежели большинство людей. Откровенно говоря, я не готов от всего этого отказываться. Боюсь, что, став отцом, буду скучать по своей «прежней» жизни.

У меня, как у мужчины, больше пространства для маневра в том, что касается биологических часов, чего не скажешь о моей партнерше, которой сейчас сорок лет. Она также пребывает в сомнениях, стоит ли заводить ребенка, и хотя поводы для наших сомнений могут разниться, в основном мы оба задаемся одними и теми же вопросами. В данный момент мы пытаемся уловить четкий сигнал среди шумовых помех: хотим ли мы ребенка потому, что он действительно нам нужен, или подумываем о нем, потому что боимся впоследствии сожалеть, что у нас его нет? Мы сейчас оба понимаем, что время для размышлений истекает и нам нужно разобраться во всем и сделать решительный шаг.

Пытаясь представить себя в роли отца, я часто мысленно возвращаюсь к двум своим замечательным кошкам, которые жили у меня с моих двадцати двух лет и до тех пор, пока два года назад я не похоронил их на заднем дворе. Котята родились недоношенными, а их мать была слишком больна, чтобы заботиться о них. Я кормил их из соски, просыпался посреди ночи, чтобы подтереть им попки, был рядом на всех этапах их развития и обожал их. Я воспитал их доверчивыми, ласковыми созданиями. И делал это сознательно, даже думал в то время, что это отличная подготовка к тому времени, когда у меня появится ребенок, если это покажется мне правильным решением. Я был для них настоящим папочкой. И мне это нравилось! Однако при этом мне нравилось и то, что я мог поставить на пол дополнительные миски с кормом и водой и отправиться в другой город на трехдневный уик-энд.

И вот теперь я обдумываю вопрос о том, стоит ли становиться отцом. Обдумываю его всерьез и обстоятельно. Лапочка, помоги мне.

Нерешительный

Дорогой Нерешительный!

У Тумаса Транстрёмера есть стихотворение, которое я обожаю. Называется оно «Голубой дом». Я вспоминаю его каждый раз, когда обдумываю вопросы, касающиеся решений, которые, однажды приняв, нельзя отменить. Это стихотворение – рассказ мужчины, который стоит в лесу рядом со своим домом. Он смотрит на свой дом из этого наблюдательного пункта и видит его так, как будто только что умер, – «видит дом с новой стороны». Это замечательный образ – только что умерший человек посреди леса – и поучительный. Взгляд на привычное с новой, более отдаленной перспективы, обладает побуждающей силой. Со своего наблюдательного пункта лирический герой Транстрёмера способен увидеть свою жизнь такой, какая она есть, осознавая при этом и те жизни, которые он мог бы прожить. Это стихотворение задевает во мне сокровенную струну, потому что оно и печально, и радостно, и убийственно правдиво. У каждой жизни, пишет Транстрёмер, «есть корабль-близнец», который идет «совершенно иным курсом», чем тот, который мы в конечном счете избираем. Мы хотим быть иными, но это невозможно: люди, которыми мы могли бы быть, проживают иную (фантомную) жизнь, нежели те люди, которыми мы являемся.

Так что вопрос в том, кем ты намерен быть. Как сказано в твоем письме, ты можешь быть счастлив в обоих сценариях – и став отцом, и оставшись бездетным. Ты пишешь мне, потому что хочешь ясно понять, какой курс тебе избрать; но, вероятно, тебе следовало бы отказаться от этой мысли. Лучше сделай фигуральный шаг в лес, как герой стихотворения, и некоторое время разглядывай свой голубой дом. Думаю, если ты это сделаешь, то поймешь то, что вижу я: ясность, вероятно, не придет – по крайней мере, поначалу; будет лишь выбор, который ты делаешь, и четкое понимание того, что любой из вариантов влечет за собой определенные потери.

Мы с тобой примерно одного возраста. У меня двое детей, которых я родила практически одного за другим, когда мне было за тридцать. Если бы волшебная беби-фея явилась ко мне в мои тридцать четыре, когда я была бездетной, и пообещала подарить мне еще десять лет репродуктивного периода, чтобы я могла еще немного пожить безмятежной, сосредоточенной на кошках, чудесно нестесненной жизнью, которую я тогда вела, то согласилась бы, не раздумывая. Я тоже некогда полагала, что в один прекрасный день, когда встанет вопрос о материнстве, буду «просто знать». Я тоже представляла себя на «человеческой шкале» в секторе «оставьте меня, черт возьми, в покое». Я решила забеременеть, потому что приближались последние годы моей репродуктивности, и мое желание сделать это (которое, по общему мнению, должно быть таким глубинным) было лишь самую малость сильнее моих сомнений.

В общем, я залетела. При полном отсутствии ясности. В этом смысле мы с мистером Лапочкой были в абсолютно равном положении. Вообще говоря, мы были довольны тем, что у нас будет ребенок. Правда, одновременно эта перспектива сильно тревожила нас. Нам нравилось заниматься сексом и странствовать по миру в откровенно небезопасных для младенцев местах, часами молча читать, сидя на двух диванах, повернутых друг к другу в нашей гостиной. Нам нравилось день-деньской работать без помех, каждому в своей области искусства, дремать днем не по расписанию и неделями пропадать в пеших походах по диким краям.

Во время моей беременности мы редко разговаривали о том, как это будет здорово, когда родится наш малыш и все наши любимые занятия станут либо совсем, либо почти невозможными. В основном мы вели неуверенные, не всегда приятные разговоры о том, как мы надеемся, что не совершили ужасную ошибку. Что, если мы будем любить этого ребенка, но любовь окажется не такой сильной, как все нас уверяют? Я каждую неделю донимала мужа вопросами: «Что, если этот ребенок нам наскучит, или будет нас раздражать, или станет нам хамить? Что, если нам захочется отправиться в велосипедную поездку по Исландии или в пеший поход по Монголии? Черт! Мы же действительно хотим поехать на велосипедах по Исландии или путешествовать по Монголии!»

Я не имею в виду, что тебе непременно следует завести ребенка, Нерешительный. Я имею в виду, что ты ждешь появления четко определенного желания завести ребенка, которое никогда не возникнет, и поэтому явное желание иметь ребенка не служит тебе точным ориентиром, когда ты пытаешься решить, следует ли тебе стать отцом. Я знаю, это звучит безумно, но это правда.

Так что же тогда является точным мерилом?

Ты пишешь, что вы с партнершей не хотите принимать решение стать родителями только из-за опасения, как бы вам «впоследствии не сожалеть» о том, что у вас нет ребенка; но я рекомендую вам еще раз обсудить этот вопрос. Вдумчивые размышления с позиции будущего могут послужить одновременно и как мотивация, и как коррекция решения. Они помогут вам остаться верными своему внутреннему голосу, а также проведут грань между желаниями и вашими опасениями.

«Чтобы потом не сожалеть» – вот причина, по которой я приняла по крайней мере три четверти лучших решений в своей жизни. Это причина, по которой я впервые забеременела, хотя от души порадовалась бы еще одному десятилетию, подаренному беби-феей. Это также причина, по которой я забеременела вторым ребенком, хотя первенец отнимал у меня массу сил. Поскольку ты доволен своей нынешней бездетной жизнью, попытки определить, о чем ты можешь пожалеть впоследствии, кажутся мне наилучшим способом вдумчиво выяснить, важно ли для тебя рождение ребенка. При всем при этом, я подозреваю, на вопрос, пожалеешь ли ты об этом впоследствии, можешь ответить только ты сам. Именно этот ответ и подскажет тебе, что делать.

Все прочие ответы уже известны. Ты знаешь, что тебя не пугает перспектива стать отцом – равно как не пугает перспектива остаться бездетным. Ты знаешь, что тебе доставляет удовольствие заботиться о других (например, о твоих умерших кошках), равно как свобода и независимость, которые дарит бездетная жизнь.

Чего ты еще не знаешь? Составь список. Запиши все, чего ты не знаешь о своей будущей жизни (конечно, пока ты о ней ничего не знаешь, но подключи воображение). Какие мысли и образы приходят тебе на ум, когда ты представляешь себя вдвое старше, чем сейчас? Что ты видишь, воображая свое 82-летнее «я», которое предпочло «продолжать жить прежней жизнью»? И какие мысли у тебя возникают, когда ты воображаешь свое 82-летнее «я» с 39-летним сыном или дочерью? Напиши два заголовка – «та же жизнь» и «сын или дочь» – и под каждым составь список всего, что, как тебе кажется, подарят тебе и отнимут у тебя эти переживания; а потом подумай, какие пункты в твоих списках можно взаимоисключить. Будет ли временная потеря значительной части твоей личной свободы в среднем возрасте нейтрализована опытом любви к другому человеческому существу, любви более сильной, чем любые чувства, которые ты испытывал в жизни? Будет ли болезненная закомплексованность из-за того, что ты никогда не будешь ничьим отцом, приглушена роскошной реальностью жизни, сравнительно не ограниченной потребностями другого человека?

Что это такое – хорошая жизнь? Напиши заголовок «хорошая жизнь» и перечисли все, что у тебя ассоциируется с хорошей жизнью, а потом отсортируй этот список в порядке значимости. Как пришли к тебе самые значимые вещи в твоей жизни – легко или в результате трудностей и борьбы? Что пугает тебя при мысли о жертве? Что настораживает тебя в не-жертвовании ничем?

Итак, вот он ты, лежишь животом на полу, и перед тобой гигантский белый лист ватмана, исписанный вдоль и поперек, похожий на корабельный парус. Возможно, у тебя по-прежнему нет пресловутой ясности, возможно, ты не знаешь, что делать, но ведь ты что-то чувствуешь, правда? Зарисовки твоей действительной жизни и ее жизни-близнеца лежат прямо перед тобой, и тебе решать, как жить. Одна из них – та жизнь, которая у тебя будет; другая – та, которая могла бы быть. Мысленно переключайся с одной на другую и проверяй свои ощущения. Что воздействует на тебя на самом сокровенном уровне? Что тебя удерживает? Какие чувства вызваны страхом? Что определяется твоим желанием? Что вызывает у тебя желание закрыть глаза и прыгнуть, а что – развернуться и бежать прочь?

Несмотря на страхи, я не пожалела, что родила ребенка. Тельце сына, прижатое к моему телу, стало той самой ясностью, которой у меня никогда не было. В первые несколько недель его жизни я, честно говоря, замирала от ужаса, сознавая, насколько близка была порой к тому, чтобы решить жить своей жизнью без него. Это было всепроникающее, безжалостное, неизменное ощущение – быть его матерью; а жизнь моя одновременно и заканчивалась, и начиналась.

Если бы можно было повернуть время вспять, то, не задумываясь, сделала бы тот же выбор. И все же остается моя жизнь-близнец. Все то, чем я могла бы заниматься вместо. Я не узнала бы всего того, чего не могла знать, пока не стала мамой; поэтому уверена, что есть вещи, которых я не знаю, потому что не могу их знать, поскольку я ею стала. О ком бы я заботилась, если бы не заботилась о двух своих детях, в эти последние семь лет? В какие творческие и практические способности воплощалась бы тогда моя любовь? Какие произведения я не написала бы, потому что в то время, когда они могли быть написаны, я ловила своих малышей у подножия горок, стерегла их, пока они балансировали на грани низкой кирпичной стены, и бесконечно раскачивала их на качелях? Чт я написала потому, что делала все это? Была бы я счастливее, интеллектуальнее и красивее, если бы все это время принадлежало мне безраздельно – для того, чтобы в тишине читать на диване, который стоял напротив дивана мистера Лапочки? Отняли ли недосып и поглощение удручающего количества сырных крекеров несколько лет моей жизни – или, наоборот, добавили? С кем бы я познакомилась, если бы колесила на велосипеде по Исландии или шла пешим ходом по Монголии, чт я переживала бы и куда бы это меня завело?

Я никогда этого не узнаю – как и ты никогда ничего не узнаешь о той жизни, которую не выберешь. Мы будем знать только, что, какой бы ни была эта жизнь-близнец, она важна и прекрасна, но она не наша. Это корабль-призрак, который не взял нас на борт. И нам остается только помахать ему вслед с берега.

ТвояЛапочка

Твой ужасный невидимый внутренний голос

Дорогая Лапочка!

Мне двадцать девять лет. Я встречаюсь с мужчиной, которого обожаю. Мы планируем вскоре съехаться и начать жить вместе. У меня есть стабильная работа, которую я терпеть не могу, но надеюсь, что в один прекрасный день найду занятие по душе. У меня есть семья, друзья, хобби, интересы и любовь. Так много любви! И я ужасно боюсь, что заболею раком.

Я цепенею при мысли о том, что рано или поздно мне поставят онкодиагноз. У моей матери был рак груди, когда я училась в колледже. Она его пережила, но в каком-то смысле не справилась с ним. Он сломил ее, Лапочка. Мой отец умер от рака печени, когда я училась в старшей школе – ему не повезло оказаться в числе выживших. У моей бабушки обнаружили рак мозга – я только-только родилась; она не дожила до моего первого дня рождения. Как бы я ни заботилась о своем здоровье, как бы ни старалась быть осторожной, меня гложет сомнение: не заложена ли эта болезнь в моих генах?

Конечно, ты не можешь знать, заболею я раком или нет и когда это случится, если заболею. Но в чем я испытываю трудности – в чем мне действительно нужна помощь – так это в проблеме принятия решениий, касающихся моей жизни. Ты знаешь, о каких решениях я говорю – о ВЖНЫХ решениях.

Как мне решить, выходить замуж или нет? Как я буду смотреть в лицо этому мужчине, которого обожаю, и объяснять, что ему, возможно, придется пройти через мой онкодиагноз? И что с ним будет, если я не выживу? Я уже решила не заводить детей. Как я могу обременять ребенка всем тем, что, как мне кажется, я и сама не в силах вынести? Как строить планы на будущее, когда этого будущего может не быть? Есть афоризм: «Живи полной жизнью, потому что завтра может не быть»; но как насчет последствий этого «отсутствия завтра» для людей, которых любишь? Как подготовить их к возможным грядущим испытаниям? И как подготовить к этому себя?

Напуганная Будущим

Дорогая Напуганная Будущим!

В твоей голове живет безумица. Пусть тебя утешит то, что ты в этом не одинока. У большинства из нас есть ужасный невидимый внутренний голос, который бубнит всевозможную безумную чушь, не имеющую никаких реальных оснований.

Иногда, когда мое нутро сворачивается в жгут и моя собственная безумица принимается скулить, я делаю паузу и интересуюсь, откуда она добыла свои сведения. Я требую, чтобы она раскрыла свои источники. Я требую каких-то доказательств. Опираются ли ее высказывания на некие действительные факты или основаны на логике, или она (то бишь я) вытаскивает их из адской ямы, где на дне моей эмоционально зависимой, эгоистичной, изголодавшейся душонки горит негасимое пламя?

Существуют ли достоверные свидетельства того, что мои друзья втайне терпеть меня не могут – или они были просто увлечены разговором, когда я вошла в комнату, и поэтому не сразу поздоровались со мной? Имела ли в виду та моя знакомая, которая заявила: «Я никогда не отдала бы своего сына в муниципальную школу с такими большими классами», что я плохая мать, бездумно разрушающая жизнь своих детей, потому что у них в классах по тридцать человек, – или она просто делилась со мной собственными проблемами воспитания? Когда я получаю письма, в которых люди пылко оспаривают какой-нибудь данный мною совет, означает ли это, что все мои читатели не могут соглашаться со мной по каждому пункту – или я ничего не понимающая круглая дура, которой не следовало бы больше браться за перо?

Если бы ты попросила меня изобразить автопортрет, я нарисовала бы два. Один был бы портретом счастливой, уверенной в себе, наделенной обычной внешностью женщины, а другой – крупный план горячечного рта, жадно ищущего любви. Часто бывают дни, когда мне приходится мысленно успокаивать себя: Все нормально. Тебя любят. Ты любима, хотя кому-то ты не нравишься. Пусть некоторые тебя ненавидят. Ты в порядке, даже когда порой тебе кажется, что друзья тебя обидели, или когда ты отдаешь своих детей в школу, в которую другая женщина не отдала бы своего ребенка, или когда пишешь что-то такое, что выводит из себя некоторых читателей.

Мне нередко приходится держать в узде свою безумицу – от этого зависит эмоциональное благополучие моей жизни. Если бы я позволила ей взять верх, моя жизнь стала бы мелочнее, глупее, приземленнее и печальнее.

Такой будет и твоя жизнь, если ты это допустишь. Я отношусь к тебе с глубоким сопереживанием и искренним пониманием, но тебе не хватает ясности мышления. Ты даешь своей безумице слишком много воли. Страх и печаль затмевают твою способность философски относиться к смертности. И если ты будешь продолжать в том же духе, то лишишься жизни, которую заслуживаешь, – той жизни, в какой твой ужасный невидимый внутренний голос наконец заткнется и умолкнет.

Тебе не обязательно смотреть в глаза своему любимому и готовить его «к тому, через что ему, возможно, придется пройти», если тебе поставят онкодиагноз. Расскажи ему о случаях заболевания раком в твоей семье и о том, как вы преодолевали эти трудные времена. Поделись с ним своими страхами и скорбью. Но не проводи нелогичную параллель между реальными заболеваниями твоих родственников и собственным, несуществующим, заболеванием. Страх заболеть раком и умереть молодой – это голос безумицы. Да, тебе необходимо осознавать возможные риски и следить за своим здоровьем, но не забывай, что в большинстве случаев генетический фактор любой болезни – лишь один из показателей вероятности того, что ты заболеешь.

Любой из нас может умереть в любой день по ряду причин. Ожидаешь ли ты, что твой партнер примется объяснять, через что тебе придется пройти, если он погибнет в автокатастрофе, скончается от сердечного приступа или утонет? А ведь это тоже может случиться. Ты – смертное существо, как и любой человек или майский жук, бурый медведь или лосось. Все мы умрем, но некоторые из нас умрут завтра, или в следующем году, или в следующие полстолетия. И, в общем и целом, мы не знаем, с кем из нас это случится, когда и почему.

Эта тайна – не проклятие нашего существования; она – чудо. Это то, что обсуждают люди, когда говорят о цикле жизни, частью которого все мы являемся независимо от нашего согласия или отрицания, – живые, мертвые, рождающиеся в эту самую секунду или медленно угасающие. Попытка вывести себя за рамки этого круга не защитит тебя. Это не помешает скорбеть тебе и не убережет тех, кого ты любишь, от их собственной скорби, когда ты уйдешь. Это не продлит твою жизнь и не укоротит ее. Что бы ни шептала тебе на ухо твоя безумица – это неправда.

Ты здесь. Так будь здесь, дорогая! Ты пока здорова, ты с нами, и ты в порядке.

ТвояЛапочка

Ожидания у телефона

Дорогая Лапочка!

Как нам теперь, в эпоху Фейсбука и Твиттера, прийти в себя после разрыва с бывшими (с которыми мы пытаемся остаться в друзьях), когда нас накрывают лавины обновленных статусов и твитов или, как я предпочитаю это называть, 140 знаков боли?[26]

ТвояПостоянно Жмущая Кнопку «Обновить»

Дорогая Постоянно Обновляющая!

Нам не стоит приходить в себя, отслеживая каждый шаг своих бывших на Фейсбуке и в Твиттере, радость моя. Фейсбук и Твиттер – это машины душевных мук. В Лапочкиной юности вполне хватало мучений из-за чертова телефона. Вот как это выглядело…

Позвонит ли он? Не позвонит.

Следует ли тебе позвонить? Не следует.

Но ты всегда звонила. Невозможно было удержаться и не позвонить, потому что сердце твое было разбито. Ты думала, что, может, если ты выговоришься еще разок, то человек, разбивший твое сердце, передумает и восстановит его.

И ты сидела в ожидании с трубкой в руке, чувствуя, как телефон буквально раскаляется от боли и жгучего томления. Наконец ты набирала номер, но в трубке раздавались только гудки; потом включался автоответчик и раздавался его голос – такой жизнерадостный! такой легкомысленный! такой мучительно недосягаемый! – а затем звучал сигнал записи, и ты начинала говорить. Ты говорила в пустоту, стараясь придать голосу тон спокойного, сильного, умеренно отстраненного человека, которым ты была до того, как возлюбленный владелец автоответчика разбил тебе сердце, но примерно через четыре секунды твой голос становился тонким, дрожащим и отчаянным, и ты, запинаясь, бормотала что-то вроде того, что просто хотела позвонить и сказать «привет», потому что очень скучаешь (ведь в конце концов вы же остались друзьями) и еще тебе хочется поговорить, хотя говорить больше не о чем… и ты, наконец, умолкала, вешала трубку и миллисекунду спустя разражалась бурными рыданиями.

Потом ты рыдала, рыдала и рыдала – так неистово, что не хватало сил, и под конец затихала; голова становилась чугунной, ты с трудом поднимала ее, вставала и шла в ванную, чтобы мрачно вглядеться в отражение в зеркале – оно казалось безжизненным. Живая, но мертвая. И все потому, что этот человек тебя разлюбил, а даже если и любит, то ты ему не нужна. Зачем тебе такая жизнь? Не за чем! Жизнь кончена. Будет лишь череда невыносимых минут, и в каждый миг тот желанный человек отвергает тебя… И ты снова начинала плакать, глядя на себя, жалкую, в зеркало, пока слезы не высыхали и плач не прекращался.

Ты умывалась, причесывалась, мазала губы бальзамом, на секунду ловила свое сходство с тропической рыбой-собакой, а потом плыла к своей машине. На тебе джинсы, вдруг раздувшиеся на два размера, потому что твое сердце так разбито, что ты всю неделю почти ничего не ела. (Не стоит беспокоиться: эти джинсы скоро станут на два размера меньше, как только ты войдешь в фазу заедания своей неизбывной скорби.) Ты садилась в машину, трогала с места и по дороге думала: «И куда меня несет нелегкая!..»

Но, конечно, ты знала куда. Ты всегда это знала. Ты проедешь мимо его дома, просто чтобы посмотреть.

И ты увидишь его в проеме окна, освещенного той лампой, которую когда-то включала и выключала с небрежной привычной легкостью. Он мелькнул лишь на мгновение, но этот образ каленым железом выжигался в твоем мозгу. Он чуть улыбался, явно занятый разговором с кем-то мучительно невидимым. И тебе хотелось остановиться, выяснить, понаблюдать, но ты не могла остановиться, – а вдруг он выглянет из окна и увидит тебя?

Ты возвращалась домой и сидела в темноте у телефона.

Ты не нажимала кнопку «обновить». Ты не читала о том, что мужчина, который разбил тебе сердце, теперь в «друзьях» у некоей женщины с невероятно сексуальным именем (например, Моник). Ты не рассматривала фотографии, на которых твой бывший стоит пугающе и опьяняюще близко к незнакомой красавице на вечеринках, не читала завуалированные упоминания о чем-то, что вполне могло бы оказаться минетом. Ты не видела ни упоминаний о том, «как было здорово» или как скоро будет здорово, ни душещипательных жалоб на одинокую жизнь. Ты не видела в комментариях ни LOL[27], ни TMI[28], ни ROTFLMFAO[29], ни развязно подмигивающих смайликов, составленных из точек и точек с запятыми, от кого-то по имени Моник.

Ничего такого не было и в помине. Только темнота, и ты, сидящая у телефона, который не звонил. Понемногу начинало проясняться сознание: нужно как-то жить дальше.

Чтобы «прийти в себя» после разрыва с бывшим, нужно жить дальше, дорогая. И по крайней мере временно «расфрендить» и «расфолловить» его – это тебе поможет. Оставаться в друзьях с человеком, разбившим тебе сердце, – это прекрасно и стильно, но почти всегда бывает полезно дать себе передышку между бывшим и будущим. Я настоятельно рекомендую тебе удержаться от искушения жадно поглощать каждый чих своего бывшего, милочка. Отлучение от этой киберкормушки будет причинять адские муки в первые несколько дней, но я уверена, что вскоре ты поймешь, насколько легче становится дышать, когда ты избавишься от угара жизни твоего бывшего – жизни без тебя.

ТвояЛапочка

Все мы внутри – варвары

Дорогая Лапочка!

Я завистлива. Завидую успешным коллегам (я писатель-беллетрист). Завидую даже тогда, когда люблю их, или они мне нравятся, или просто уважаю их. Порой изображаю радость, если мои друзья-писатели получают добрые вести, но на самом деле у меня возникает ощущение, что я проглотила ложку серной кислоты. И несколько дней после этого не нахожу себе места, с грустью думая: «Почему это не я?»

Так почему же это не я, Лапочка? Мне тридцать один год. Я написала роман, который сейчас правлю заново и одновременно ищу агента (поиск оказался труднее, чем мне представлялось). Я получила первоклассное образование – диплом бакалавра в одном престижном университете и степень магистра в другом, не менее престижном. Несколько человек из моего социального и литературного окружения заключили договоры с шестизначным гонораром, о котором я могу лишь мечтать. Среди них есть конченые придурки, так что я не испытываю чувства вины, завидуя их удаче, но другие – хорошие люди, к которым я питаю симпатию и уважение. А хуже всего то, что среди счастливчиков есть женщина, которую я считаю одной из своих ближайших подруг.

Мне тошно от того, что я не радуюсь их успеху, особенно когда речь идет о моей близкой подруге; но с этим ничего не поделать. Когда я думаю об их успехах, это лишь напоминает мне о собственной несостоятельности. Но и это еще не все: их литературная востребованность причиняет мне боль. Когда мои друзья-писатели терпят фиаско (например, получают отказы от агентов или издательств), признаю, мне удается немного воспрянуть духом. Это чувство – скорее облегчение, чем злорадство: помнишь старую поговорку о том, что беда беде радуется? Я не то чтобы действительно желаю зла другим, но и не желаю им добра от всей души.

Знаю, зависть делает меня низким, ужасным человеком. Мне следовало быть благодарной хотя бы за то, что у меня есть достойная работа, которая дает мне время для творчества, добрые друзья, замечательные родители, которые поддерживают меня как эмоционально, так и финансово (они оплатили мое обучение в университетах и вообще всячески мне помогают), и в целом прекрасная жизнь. Но я никак не могу сосредоточиться на этих радостях, когда слышу новости о том, что очередной мой друг, знакомый или бывший сокурсник продал книгу за столько-то тысяч долларов.

Как мне справиться с этим, Лапочка? Может быть, зависть – просто одна из составляющих жизни писателя? Испытывают ли другие те же чувства, что и я, хоть и притворяются, что это не так? Можно ли избавиться от этих негативных эмоций и испытывать иные, позитивные, слыша чудесные новости об успехах других? Пожалуйста, поговори со мной о зависти. Я не хочу, чтобы она правила моей жизнью, – по крайней мере, если она будет ею править, хотелось бы знать, что она управляет (тайно) и жизнью всех остальных.

Ужасная Завистница

Дорогая Ужасная Завистница!

Все мы внутри – варвары. Все мы хотим быть избранными, любимыми, востребованными. Нет ни одного человека среди тех, кто это читает, который в тот или иной момент не думал бы подспудно – почему не я? – когда что-то хорошее случается с кем-то другим. Но это не означает, что ты должна позволять этому тихому голоску править своей жизнью. Это означает, что у тебя есть работа, которую надо делать.

Прежде чем углубляться в эту тему, давай обсудим предмет речи. Мы говорим не о книгах. Мы говорим об авторских договорах. Ты ведь знаешь, что это не одно и то же, верно? Первое – это искусство, которое ты создаешь, долго и упорно вкалывая как проклятая. Второе – это то, как рынок реагирует на твои творения. Писатель заключает договор на книгу, которая: а) нравится редактору; и б) по мнению издателя, придется по вкусу читателям. Тираж, который устанавливает издатель, широко варьируется. Количество экземпляров практически не связано с качеством книги, оно, скорее, продиктовано литературным стилем, сюжетом и жанром. Тираж определяет сумму гонорара в авторском договоре, которая имеет непосредственное отношение к ресурсам издательства, желающего опубликовать твою книгу. Крупные издательства могут выдавать своим авторам шестизначные авансы за книги, которые, как предполагают издатели, разойдутся большим тиражом. Мелкие издательства не могут позволить себе такой роскоши. Опять же, это никак не связано с качеством публикуемых книг.

Должна обратить внимание на эти факты с самого начала, потому что, судя по письму, ты смешиваешь два понятия – книгу и авторский договор. Это разные вещи. Сфера твоей ответственности – это книга. Неподвластная тебе сфера издательской ответственности – заключение авторского договора. Ты могла бы написать сногсшибательно великолепную книгу стихов, и никто не предложил бы тебе двести тысяч долларов за ее публикацию. Ты могла бы написать сногсшибательно великолепный роман и, возможно, получить эту сумму. Или не получить.

Все это я говорю к тому, что первое, чем тебе нужно заняться, – это преодоление себя, Ужасная Завистница. Если ты – писатель, значение имеет только творческая работа: никакое количество серной кислоты в твоем желудке из-за того, кто и сколько заработал на написанной им книге, не поможет продвинуться в твоем деле. Твое дело – написать отличную книгу, а потом написать другую отличную книгу – и продолжать писать столько отличных книг, сколько в твоих силах. Это твое единственное дело. А не заключение договора с шестизначным гонораром. Я говорю о различии между искусством и деньгами, между творчеством и коммерцией. Это прекрасно и важно – получать деньги за создание произведения искусства. Издатели, доносящие плоды нашего творчества до читателей, – важнейшая составляющая литературной работы. Но наша непосредственная задача – и твоя, и моя – сочинение книг. Это может повлечь за собой заключение авторских договоров с шестизначными гонорарами – по причинам, которые я изложила выше. А может и не повлечь.

Знаешь, что я делаю, когда меня душит зависть? Я приказываю себе не завидовать – затыкаю голосок, твердящий «почему не я?», и заменяю его другим, который внушает мне: «не дури». Все действительно предельно просто. Перестать быть завистником можно, лишь перестав быть завистником. Когда чувствуешь себя ужасно, потому что кто-то получил вожделенное, но не ты, принуждай себя вспоминать, сколь многое тебе дано. Вспоминать, что чужие успехи совершенно не влияют на твой собственный успех. Вспоминать, что чудесное событие случилось с кем-то из твоих коллег-литераторов; и может быть, если ты будешь продолжать работать и тебе повезет, что-то столь же чудесное когда-нибудь случится и с тобой.

А если заглушить зависть не удается, то ее нужно задушить. По-настоящему. Не позволяешь себе об этом думать. В кроличьей норе твоей озлобленности нет ничего съедобного, кроме собственного отчаявшегося сердца. Твоя зависть проглотит тебя, если ты ей это позволишь. Твое письмо показывает, что пиршество началось. Зависть разрушает твое счастье, отвлекает от истинного предназначения и превращает тебя в плохую подругу.

Ты упоминаешь женщину, которая недавно заключила выгодный авторский договор, называя ее одной из самых своих близких подруг? Она видела, что твоя радость неискренна. Она знала это, даже если убедила себя в обратном или пыталась истолковать исходящие от тебя притворные флюиды по поводу хороших новостей в твою пользу. Нельзя подделать любовь и великодушие: они либо есть, либо их нет. Тот факт, что человек, к которому ты, по собственному признанию, глубоко неравнодушна, поделился с тобой превосходным событием в своей жизни, а тебе пришлось изображать радость, вызывает гораздо большее отвращение, чем тот факт, что ты еще не заключила договор с пяти- или шестизначной суммой, какую, как тебе кажется, заслуживаешь. И если ты хочешь, чтобы у тебя была настоящая, истинная, глубокая, неподдельная, удовлетворительная, потрясающая, праведная жизнь, я советую в первую очередь освободиться от этого дерьма.

Согласна, жизнь художника нелегка. Знаю, пропасть между творчеством и коммерцией бывает настолько глубокой, что порой трудно отделаться от этой мысли. Многие художники опускают руки, потому что чертовски тяжело продолжать творить, если культура по большей части не поддерживает своих работников. Но люди, которые не сдаются, находят способ верить в изобилие, а не скудость. Они укореняют в своем сердце простую мысль: счастья хватит на всех, а успех многолик, поэтому важнее взращивать веру, чем обналичивать чек. Настоящее счастье – это способность испытывать искреннюю радость за другого человека, который получил то, что надеешься получить ты.

Большинство этих людей пришли к такому пониманию не сами по себе. И поэтому, Ужасная Завистница, для тебя не все потеряно. Ты тоже можешь стать одним из них. Большинство тех, кто не сдался, осознали: во имя процветания они должны низложить уродливого бога зависти, царяшего в их голове, и посвятить себя высокому служению своему таланту. Для некоторых из них это по существу означало заткнуть голос, шепчущий «почему не я?», и двигаться дальше. Для других – копнуть поглубже и выяснить, почему им бывает так больно, когда кто-то другой получает добрые вести.

Жаль, что приходится об этом говорить, но мне кажется, что ты принадлежишь ко второй группе. Твоя зависть, вероятно, произрастает из преувеличенного понимания собственной значимости. Привилегии нередко задурманивают наши головы, как и их отсутствие. На свете найдется немало людей, которые даже не допускают мысли, что способны стать писателями, не говоря уже о том, чтобы к тридцати одному году положить в карман авторский договор с шестизначным гонораром. Ты – не одна из них. Тебе было дано огромное количество благ, не заработанных и не заслуженных. Это подарок судьбы, так как тебе довелось родиться в обеспеченной семье, позволившей получить образование в двух университетах, к которым ты с готовностью добавляешь слово «престижный».

Что это такое – престижный университет? Почему обучение в престижных университетах так раздуло твое самомнение? И что бы ты сказала о тех университетах, которые не стала бы оценивать как престижные? Какого рода люди учатся в престижных университетах, а какие – в непрестижных учебных заведениях? Считаешь ли ты, что имела право на бесплатное «первоклассное» образование? Что ты думаешь о людях, получивших образование, которое ты не стала бы характеризовать как первоклассное? Это не риторические вопросы. Я действительно хочу, чтобы ты взяла лист бумаги, записала эти вопросы, а потом ответила на них. Полагаю, твои ответы сделают твою нынешнюю борьбу с завистью глубоко осмысленной. Я задавала бы сходные вопросы всякому человеку, с любой биографией и предысторией, ибо верю, что наши детские переживания и представления о своем месте в этом мире влияют на наше представление о самих себе, о том, чего мы заслуживаем и каким образом это должно быть нам дано.

Фигурально говоря, это способ вернуться к корням проблемы. И ты, как мне кажется, знаешь, что я – искренняя сторонница корней.

Возможно, тебе будет интересно узнать, что слово «престижный» происходит от латинского praestigiae, что означает «трюки фокусника». Занятно, не правда ли? Слово, которое мы используем для обозначения чего-то почетного и высоко ценимого, уходит корнями в слово, связанное исключительно с иллюзией, обманом и мошенничеством. Значит ли это что-нибудь для тебя, Ужасная Завистница? Когда я это обнаружила, все камертоны внутри меня дружно запели «ум-м-м». Не в этом ли причина, по которой ты чувствуешь себя словно проглотившей ложку серной кислоты всякий раз, когда кто-то другой получает желанный для тебя приз, что давным-давно – в начале творческого пути – ты купилась на небылицы о взаимоотношениях между деньгами и успехом, славой и подлинностью, признанием и лестью?

Думаю, этот вопрос тебе стоит изучить. Ты станешь счастливее как человек и лучше как писатель. Говорю это без тени сомнения.

Удачи тебе в продаже романа. Я искренне надеюсь, что ты получишь за него шестизначную сумму. Когда получишь, напиши мне и поделись этой замечательной новостью. Обещаю, что буду на седьмом небе от счастья за тебя.

ТвояЛапочка

Похотливая баба

Дорогая Лапочка!

Я бойкая 47-летняя баба со склочным характером. Последние три года страстно люблю одну женщину. Более неудачный момент для нашей встречи трудно было найти. Ее отец умирал, она незадолго до нашего знакомства была уволена по сокращению, и мы обе страдали от свежих сердечных ран. Но стоило ей однажды процитировать Джона Донна над моим интимным местечком после занятий любовью – и песенка моя была спета. Она снова и снова меня отталкивала, а потом стала чаще допускать в свое сердце.

С тех самых пор у нас возникли трудности. Ее либидо погасло (мы все перепробовали – врачей, психотерапевтов, специальную литературу). Она не способна на преданность и подвержена страху (классическое избегание любви).

С ней я обретаю высочайшие вершины и глубочайшие бездны. Мы расставались и снова сходились столько раз, что и не сосчитать, а в настоящее время снова решили воздерживаться от общества друг друга в течение тридцати дней – чего нам никогда не удавалось. Мы глубоко ПОЗНАЛИ друг друга в духовном, тайном смысле, и ничего подобного я никогда прежде не знала. Зависимость ли это? Да. Потому и перерыв.

Я бы сказала, что она глубоко любит меня, и когда потребовала полного перерыва в общении, она в некоторых отношениях восприняла это тяжелее, чем я.

Будучи лесбиянкой со Среднего Запада, полагаю, что больше никогда ничего подобного не найду, и потому остаюсь с ней и терплю все ее «правила», страхи, сексуальную анорексию, несмотря на то что я – баба похотливая. Да, я пробовала заводить любовниц. Мне это попросту не помогает. Хотя мы редко занимаемся любовью (четыре-пять раз в год), но когда это все же случается – это нечто трансцендентное.

Я нестандартная, сложная женщина со своими закидонами, и мне трудно найти себе пару. Так какого черта?! А ТЫ что об этом думаешь?

Вместо подписи:

Остаться Или Уйти?

Дорогая «Остаться Или Уйти»!

Вот уж действительно, какого черта! По-моему, это чистое безумие. Расставаться и сходиться столько раз, что и не сосчитать? Сексуальная анорексия и «правила»? Использованное тобой слово «зависимость»? Все это меня тревожит. Но знаешь, что беспокоит больше всего? Все эти пассажи насчет того, что твоя возлюбленная – единственная «ПОЗНАЛА» тебя в «духовном, тайном смысле», вкупе с твоей убежденностью, что ты «больше никогда ничего подобного не найдешь» и поэтому остаешься с ней.

Не найдешь – чего именно, скажи мне, будь любезна? Сексуально и эмоционально скаредную любовницу, которая до смерти боится обязательств и близости? Если бы мы с тобой сидели за твоим кухонным столом, составляя объявление для сайта похотливаябабаищетлюбовь.com, ты бы об этом просила?

Нет, не об этом. Призываю тебя задуматься, почему ты миришься с этим сейчас. Эти отношения не удовлетворяют тебя; они давят на твои кнопки. А конкретно, на ту большую кнопку, на которой написано: Я 47-летняя лесбиянка со Среднего Запада, так что уж лучше возьму то, что смогу. Ты пишешь о страхах своей возлюбленной, но именно собственный страх дурманит тебе голову. Я знаю, что быть одной трудно, милая. Твое беспокойство по поводу поиска другой партнерши можно понять, но оно – не причина, чтобы остаться. Отчаяние – скверная пища. Может быть, оно и подпитывало тебя до сих пор, но ты слишком взрослая и восхитительная, чтобы продолжать притворяться.

Это не обязательно означает, что отношения с твоей любимой обречены. Хорошие пары порой начинают с ужасного старта. Возможно, у вас еще все получится, но если ты будешь продолжать в том же духе, то ничего не выйдет. Я знаю, что ваша связь кажется тебе мощной, необыкновенной и зажигательной. Уверена, тебе кажется, что эта женщина – твоя собственная сексуальная мессия. Но ты неправа. Истинная близость – не психологическая драма. Это не «высочайшие вершины и глубочайшие бездны». Это не когда тебе шепчут в промежность стихи Джона Донна, а за этим следуют месяцы целибата – причем не по обоюдному согласию. Это редкие крохотные порции таких вещей – и целая куча всего прочего между ними. Это единение и нежная совместимость. Это дружба и взаимное уважение. Это когда нам не приходится говорить, что мы должны «полностью воздерживаться от общества друг друга» в течение тридцати дней.

Это не любовь, Похотливая Баба. Это ограничивающее постановление. У тебя нет близости с этой женщиной. Однако есть напряжение и скудость. Есть эмоциональный непокой и слишком вычурное представление о вашем союзе.

Полагаю, ты это знаешь. Я могла бы разложить все адресованные мне письма на две стопки: письма от людей, которые боятся сделать то, что, как подсказывает их сердце, сделать необходимо; и письма от тех, кто действительно сбился с пути. Думаю, ты написала мне, поскольку сознаешь, что тебе необходимо решиться на перемены, но боишься того, что эти перемены принесут. Я тебе сочувствую. Никто из нас не может знать, сколько уйдет времени на поиски новой любви. Зато мы знаем, что, сохраняя отношения, которые не устраивают тебя, ты остаешься неудовлетворенной. Это делает тебя несчастной, а заодно лишает шансов на другие, потенциально более перспективные романтические отношения.

Я далека от религиозности – не медитирую, не пою псалмов, не читаю молитв. Но строки из стихотворений, которые люблю, крутятся у меня в голове и кажутся мне до некоторой степени священными. Есть у Адриенны Рич стихотворение под названием «Расставания», которое я впервые прочла двадцать лет назад. Я думала о нем, читая твое письмо. Вот его последние две строки: «И на сей раз я предпочту любить / Всем разумом своим». Когда мне было двадцать два года и я впервые читала эти строки, эта мысль показалась мне радикальной – мысль о том, что любовь может возникнуть из наших самых глубинных, самых осмысленных намерений, а не из самых сильных мрачных сомнений! Сколько раз эти строки – «И на сей раз я предпочту любить / Всем разумом своим» – мелькали в моих мыслях за последние двадцать лет – и не сосчитать. Не проходило и дня, когда эти строки не напоминали мне о себе как на уровне сознания, так и подсознания. Можно сказать, что я верила в них, даже в те моменты, когда у меня никак не получалось жить в соответствии с их высокими устремлениями.

Предлагаю тебе тоже безоговорочно уверовать в них. Вопрос не в том, уходить тебе или оставаться. Вопрос таков: как преобразилась бы твоя жизнь, если бы на сей раз ты предпочла любить всем разумом своим?

Я разговариваю не с твоей промежностью, сестренка. Я смотрю тебе в глаза.

ТвояЛапочка

Скверные поступки

Дорогая Лапочка!

На протяжении многих лет я страдала манией воровства, которая порой обострялась, а порой затухала. И все те годы я сидела на «коктейле» из психотропных средств от депрессии, тревожности и бессонницы. Оглядываясь назад, думаю, именно эти средства делали меня не способной бороться с компульсивным побуждением воровать. В моей голове возникал импульс – скажем, взять эту пару джинсов у одной подруги, или стянуть ту книжку – у другой, или забрать забытые цветочные горшки, оставленные на веранде пустующего дома. Однажды я даже вытащила деньги из бумажника своей будущей свекрови. Когда возникали такие навязчивые желания – о чем бы ни шла речь, – я пыталась уговорить себя не воровать, но в конечном счете не могла удержаться.

Больше я этого не делаю. Я прекратила принимать препараты примерно шесть лет назад и могу контролировать этот импульс, который теперь возникает редко. Нельзя всю вину валить на лекарства, потому что еще до того, как я стала их принимать, у меня появлялось побуждение красть, и порой я ему поддавалась. Это моя вина. Думаю, из-за собственных психологических проблем – в том числе неблагополучного детства (моя мать с незапамятных времен орала на меня, обзывая лгуньей, обманщицей и воровкой) – я не только старалась соответствовать материнским «пророчествам», но и, возможно, пыталась вызвать в людях ненависть и отторжение за то, что была лгуньей и воровкой. Я также компульсивно рассказывала людям чудовищную ложь, истории за гранью здравого смысла. Они просто сами из меня лезли.

Я ненавижу себя за эти поступки. Не знаю, как стереть их и начать жить с чистого листа. Сама мысль, что друзья и любимые люди, которых я обманывала и обкрадывала и которым я скармливала свои небылицы, узнают о моем поведении, повергает меня в ужас. Я уже не тот человек, какой была прежде, и не один год. Мое величайшее желание – суметь простить саму себя; перестать ненавидеть себя за эти предательства. Я давно пытаюсь примириться с прошлым, но мне никак не удается приблизиться к заветному желанию. Я много читаю на тему прощения и спустя годы снова вернулась к психотерапии, но ненависть к своим грехам не отпускает меня.

Знаю, что болезнь не вернется и я не буду больше воровать. Достаточно ли этого? Должна ли я признаться всем пострадавшим в своих поступках? Или могу ограничиться раскаянием, не рассказывая людям, как нехорошо с ними поступала? Конечно, они отвергнут меня, если я признаюсь в обмане, хотя уже давно перестала быть лгуньей и воровкой. Мне ужасно жаль, что в моей жизни были такие страницы, и я готова искупить их, чтобы подобное не повторилось. Пожалуйста, помоги, Лапочка! Я так мучаюсь!

Отчаявшаяся

Дорогая Отчаявшаяся!

Пятнадцать лет назад я устроила гаражную распродажу. Тогда я только-только переехала в город, в котором живу до сих пор. В кармане у меня осталось буквально двадцать центов, так что я вынесла на лужайку почти все, что у меня было: платья из благотворительных магазинов и книги, браслеты и безделушки, посуду и обувь.

Покупатели приходили и уходили в течение всего дня, но главными моими «компаньонами» в тот день были несколько соседских парней-подростков, которые шныряли вокруг, поглядывая на мои вещички, расспрашивая, почем то да се, хотя у них не было ни денег на покупку, ни намерения стать обладателями скучных немужских вещей, которые я распродавала. Во второй половине дня один из ребят сказал, что другой кое-что украл у меня, а именно, пустой кожаный чехол от древнего фотоаппарата, который я когда-то использовала как дамскую сумочку. Эта вещь едва ли заслуживала внимания: в лучшем случае я выручила бы от ее продажи баксов пять – не больше, но я все равно спросила подозреваемого, брал ли он чехол.

– Нет! – выкрикнул он и пулей помчался прочь.

На следующий день он снова пришел, одетый в мешковатую серую толстовку с капюшоном. Он долго маячил возле стола, на котором были разложены вещи на продажу, и, когда думал, что я смотрю в другую сторону, вытащил из-под толстовки чехол от камеры и сунул его туда, где он лежал накануне.

– Глянь, твоя вещичка нашлась, – небрежно сказал парень, указывая на чехол с таким видом, будто он тут ни при чем.

– Хорошо, – кивнула я. – И зачем ты его стянул? – спросила снова, но он опять отрицал свою причастность к воровству.

Был солнечный осенний день. Несколько парней сидели со мной на ступеньках веранды, рассказывая байки из своей жизни. Тот парнишка, который стянул мой футляр, закатал рукав и вытянул руку, демонстрируя свои бицепсы. И более воинственным тоном, чем все прочие, заявил, что блестящие цепочки, которые он носит на шее, сделаны из чистого золота.

– Так зачем же ты стащил мой футляр? – снова спросила я его через некоторое время, но он опять отнекивался, хотя на этот раз «изменил показания», сказав, что взял его только на время, потому что собирался зайти домой за деньгами, но в итоге передумал его покупать.

Мы еще немного поболтали о том о сем, и под конец на веранде остались вдвоем. Он рассказывал мне о матери, с которой виделся редко, и о братьях и сестрах, которые были намного старше него; о том, какую крутую тачку собирался купить, как только ему исполнится шестнадцать.

– Ну, так зачем ты стянул у меня футляр? – спросила я снова, и на сей раз он не стал отпираться.

Вместо этого он уперся взглядом в землю и сказал очень тихо, но отчетливо:

– Потому что мне было одиноко.

Считаные разы в своей жизни я видела, чтобы кто-то был так же откровенен и обнаженно честен, как этот парнишка сейчас. Когда он это произнес, я чуть со ступенек не упала.

Я часто думала об этом подростке в последние пятнадцать лет – возможно потому, что, рассказав мне о себе, он кое-что рассказал и обо мне самой. Когда-то я тоже воровала вещи, как ты, Отчаявшаяся. У меня возникало необъяснимое желание взять то, что мне не принадлежало. Просто не могла удержаться от соблазна. Я стащила голубые тени для глаз у своей двоюродной бабушки в Филадельфии, красивый свитер у школьной подруги, куски мыла в цветных обертках из ванных комнат едва знакомых людей, фигурку белой собачки со свесившейся набок головкой и многое другое.

Ко времени знакомства с одиноким парнишкой на гаражной распродаже я не воровала уже много лет, но, как и тебя, меня преследовали украденные вещи. Я не желала никому причинять вреда, но, как это ни ужасно, не могла преодолеть себя. И, что еще хуже, побуждение брать чужое не ушло совсем из моей жизни, правда, стало проявляться реже, хотя я пытаюсь противостоять этой мании с восемнадцати лет. Я не знала тогда, что меня заставляет красть вещи, да и теперь не могу толком понять, тем не менее объяснение «потому что мне было одиноко» – кажется наиболее убедительным.

Думаю, тебе тоже было одиноко, горошинка моя. А одиночество – не преступление. Возможно, происходившее с тобой в те годы, когда ты воровала и лгала, было следствием огромной черной дыры внутри тебя. Ты заполняла эту пустоту, запихивая в нее чужие вещи и сочиняя небылицы, и на бессознательном уровне надеялась, что твои поступки заставят эту дыру исчезнуть. Но она не исчезала. Ты пришла к пониманию причин происходящего и нашла способ начать исцеляться.

Тебе нужно двигаться дальше. Прощение – следующий шаг, и ты остро осознаешь это. Не думаю, что твой путь к целостности заключается в возвращении к истокам. Людям, у которых ты воровала, нет нужды в твоих признаниях. Им нужно, чтобы ты перестала терзаться из-за былых грехов, потому что теперь это потеряло всякое значение. Не знаю, почему груз былого давит на тебя до сих пор, но, как мне представляется, это каким-то образом связано с той историей о тебе, которую ты рассказываешь самой себе.

Рассказы, которые мы создаем в оправдание своих поступков и решений, в значительной степени формируют нас. Они помогают понять происходящее и объяснить свою сложную жизнь. Вероятно, причина, по которой ты пока не готова простить себя, кроется в живучести ненависти к себе. Возможно, не-прощение себя – оборотная сторона медали «укради это немедленно». Если бы ты простила себя за совершенные плохие поступки, стала бы ты от этого хуже или лучше? Ты постоянно проклинаешь себя за воровство и ложь, но делает ли это тебя хорошим человеком?

Мне тоже не нравится воровская часть собственной истории. Меня мучили сомнения, стоит ли упоминать о ней. Это случилось впервые за всю мою жизнь. Раньше я писала о других совершенных мною «дурных поступках» – о неразборчивости в сексе и наркотиках; но воровство кажется мне более тяжким прегрешением, потому что рассказ о том, что я когда-то воровала, не вяжется с образом того человека, каким мне хотелось бы предстать перед тобой.

Но я такая, какая есть. И я простила себя за это.

С той поры прошли годы; я давно освободилась от мании воровства. Однажды я сидела у реки. Глядя на воду, вдруг поймала себя на мысли об украденных вещах. Машинально я стала срывать травинки – по одной на каждую чужую вещь – и бросать их в воду. Я прощена, думала я, выпуская из пальцев стебелек, обозначавший сворованные голубые тени для глаз. Я прощена, я прощена – падали травинки как знаки фарфоровой собачки и красивого свитера… и т. д., пока я не пустила все свои скверные поступки плыть по течению. И повторяла «я прощена» столько раз, пока не ощутила внутренней легкости.

Это не означает, что я избавилась от искуса воровства навсегда. Прощение не сидит на месте, поджидая тебя, точно красивый парень в баре. Прощение – это старый толстяк, которого приходится тащить на себе в гору. Придется твердить «я прощена» снова и снова, пока это не станет той историей, в которую ты поверишь, Отчаявшаяся. Надеюсь, именно так и будет.

Не знаю, что сталось с тем парнишкой. Хочется верить, что ему удалось изжить свои недостатки. Футляр от фотоаппарата, который он тогда у меня украл, лежал на столе, когда я закрывала свою распродажу.

– Хочешь, возьми себе, – предложила я, протягивая ему футляр.

Он взял его из моих рук и улыбнулся.

ТвояЛапочка

Изгиб

Дорогая Лапочка!

Уже двадцать один год я живу с одним и тем же мужчиной. Мы женаты одиннадцать лет, хотя несколько раз расставались и вновь сходились. Без тени сомнений я считаю его родственной душой и любовью всей своей жизни. Примерно год назад я познакомилась с мужчиной из наших мест, и между нами завязался онлайн-флирт, который вышел из-под контроля. Почему? По ряду причин.

1. Я в то время переживала кризис среднего возраста (привет, сорок лет!), и внимание этого мужчины – привлекательного, сексуального, успешного, умного и т. д. – мне льстило.

2. Мой муж незадолго до этого флиртовал в Сети с одной женщиной (я случайно об этом узнала, и мои чувства были задеты).

3. Я мать-домоседка, и мне скучно.

Я никогда не воспринимала серьезно «онлайн-любовь». Для меня это способ потешить свое эго и развлечься. Я полностью оборвала контакты с этим человеком и в будущем искренне не хочу иметь с ним ничего общего. Однако недавно я была на исповеди, и мне посоветовали рассказать мужу правду, потому что «то, что ты скрываешь, владеет тобой».