Дневная битва Бретт Питер

– Че?.. – Гаред сунул пальцы в рот и резко свистнул.

Лесорубы, что маячили за «деревянными солдатами», мигом рассредоточились и двинулись вокруг воинов графа. Во главе их стояли Даг и Меррем Мясники, а в фургоне Лиша увидела другие знакомые лица – Седого Йона, Томма Клина с сыновьями, Эвина Лесоруба с огромным волкодавом.

Лесорубы не стали угрожать, незачем. Самый низкорослый из них на голову выше любого графского прислужника. Скисли даже всадники. Тень же ростом чуть ли не с лошадь, кони заржали и встали на дыбы, когда он проследовал мимо. Если тварь вымахает еще больше, Эвин скоро пересядет с коня на нее.

«Деревянные солдаты» заколебались, поглядели на своего капитана в ожидании распоряжений. Но было поздно, их окружили, а капитана отрезали от отряда.

Среди деревьев нарисовались новые лесорубы, и тетивы расслабились под их свирепыми взглядами. Даг и Меррем подошли к Гареду и отсалютовали.

– Так че ты там вякнул? – самодовольно повторил Гаред.

Лицо капитана увяло, но он встряхнул головой и восстановил самообладание. Воздел руку и подал замысловатыми жестами серию команд. Его люди с облегчением опустили копья, но сохранили готовность по первому знаку вскинуть их снова.

Солдат спешился, снял шлем и коротко поклонился Лише:

– Я сквайр Гамон, капитан графской гвардии. Нам приказано сопроводить вас к его светлости.

– И для этого понадобилось семьдесят человек, капитан Гамон? – спросила Лиша. – Неужели в сердце Лощины стало настолько опасно?

– Вам нечего бояться, госпожа, – ответил Гамон, – но, по приказу графа Тамоса, в город не войдет ни один вооруженный красиец.

– Скорее Най меня заберет, – прорычал по-красийски Каваль.

Лиша повернулась к нему и вскинула брови.

– Прости, госпожа, – произнес наставник, – но мое Копье – дар самого Избавителя, и я не сдам его придурковатому чи’шаруму из землепашцев.

– Сдашь, – возразил Гамон, – иначе у нас есть приказ забрать его силой, кто бы ни стоял на пути.

Он посмотрел на Гареда и Лишу.

– Здесь вас больше, но у графа тысяча «деревянных солдат». Хочешь пролить кровь из-за желания его светлости оградить свой народ от записных захватчиков?

Лиша потерла висок.

– Если его цель такова, как ты говоришь, то он забавно ее обозначил. – Она встряхнула головой. – Нет, этого не случится. – Лиша повернулась к Кавалю. – Наставник, ты сдашь оружие не ему, а мне.

– Боюсь, госпожа, так не пойдет, – подал голос Гамон.

Лиша взглянула на него исподлобья:

– Они безоружны, капитан. Не бери подземника за рога.

Гамон открыл рот, но не издал ни звука. Лишу устроил такой ответ. Она вновь обратилась к Кавалю:

– Забери у своих людей копья – у даль’– и кай’шарумов одинаково, сложи под мою карету. Даю слово, их вернут, когда вы покинете Лощину.

Каваль замялся, глянул через плечо.

– Не ищи дама’тинг, – прошипела Лиша по-красийски. – Ахман приставил тебя ко мне, а не к ней. Делай, как сказано. Живо.

Наставник скривился, но отвесил поклон и повиновался. Забрал у воинов оружие и спрятал его подальше. Ножи, несомненно, остались, а у Колива припасено еще много чего другого, но больше испытывать честь красийцев не следовало. Если она или капитан Гамон попробуют сделать обыск, крови не избежать.

Из толпы выступила Дарси. Она обошлась без реверанса, вместо этого так стиснула Лишу в объятиях, что чуть не вышибла из нее дух.

– Ты не представляешь, как я рада твоему возвращению!

Лиша тоже обняла ее и вспомнила, как она раздражала когдато Дарси. Перемена была не в новинку, но она не уставала дивиться.

– Итак, капитан, – произнесла Лиша, – если вы потрудитесь проводить нас к его светлости, я побеседую с ним с великой охотой.

Тот кивнул, надел шлем и снова сел на коня. Лесорубы разомкнули кольцо и пропустили его к солдатам, но не ушли, и Лиша почувствовала себя в безопасности – ощущение, которого не испытывала уже месяцы. Славно быть дома!

Дарси забрала вожжи у кучера-красийца, и тот спрыгнул, чтобы они с Лишей заняли скамью и поговорили наедине. Караван возобновил движение. Уонда ехала верхом, держалась рядом, а Гаред направил гаррона к лесорубам, желая посовещаться.

– Ты получила мое последнее письмо? – спросила Дарси. – Ответа не было.

Лиша покачала головой:

– Мы ехали не одну неделю. Должно быть, разминулись с вестником. Что тут творилось? Я знала, что Тамосу захочется поиграть мускулами, когда мы вернемся, но вооруженного приема не ожидала. Дело плохо?

Дарси помотала головой:

– Скорее герцог был милостив к Лощине. С людьми обходился по справедливости и наладил постоянные поставки продовольствия с севера. Его мастера потрудились на славу, застраивали новые великие метки и предоставляли людям кров. Новый рачитель во многом такой же. Построже Джоны, но народ принял его неплохо. Все идет своим чередом, и через год мы станем больше Энджирса.

– Неудивительно, – кивнула Лиша. – Герцог поступил смело, когда сразу взял да и пожаловал ему Лощину, и даже с тысячей человек он все равно в меньшинстве. Лучше не злить нас, пока не укрепится как следует. Ему понадобится вся его добрая воля, когда вернется Меченый.

Дарси откашлялась:

– Об этом я и написала. Он уже две недели как вернулся. Но он… изменился.

Лиша ответила острым взглядом:

– В чем именно?

– Называет себя Арленом Тюком, – проворчала Дарси, – а рясу рачителя сменил на обычное платье. Говорит, что родом из какого-то Тиббетс-Брука. Это городишко в заднице мира, где-то в Милне.

– Честное слово? – Лиша почувствовала, что на ее лице расплывается широченная улыбка.

Значит, Арлен все-таки схватился со своими демонами и снова обрел себя? Она подумала об их неуклюжем прощании – о том, как сильно желала его ухода и какое, невзирая на это, спокойствие испытала в заключительном объятии.

– Да я свидетельница! Но это еще не все. Теперь он… силен.

Лиша взглянула на нее:

– Дарси, он всегда был силен. Метки…

– Нет, я говорю о большем, – перебила ее Дарси. – В первую ночь по его возвращении демон распорол Эйда Лесоруба, как свинью. Я была там и приготовилась отпустить его к Создателю. Ничем не могла помочь. И ты не сумела бы. Но Меченый провел рукой – и раны затянулись у меня на глазах. Энд пришел в себя, а на другой день ходил себе как ни в чем не бывало.

– Только провел рукой? – переспросила Лиша. – И меток на Энде не рисовал ихором?

– Конечно нет! – ужаснулась Дарси. – В какую больную голову придет лить ихор возле раны?

– Забудь. Он просто повел рукой или рисовал в воздухе метки?

Дарси ненадолго задумалась:

– Возможно, и рисовал, но я таких не знаю.

Лиша кивнула:

– Я хочу поговорить с Эндом.

– Поговори с половиной города. На следующий день он явился в лазарет и вычистил его. Лечить, почитай, стало некого.

– Создатель!.. – пробормотала Лиша.

В Даре Эверама она узнала кое-какие секреты лечения магией хора, но ни о чем подобном не слышала. Мозговой демон, с которым схватились они с Инэверой, рисовал в воздухе метки, но она не смогла повторить их даже с демоновым рогом в руке. Откуда набирался сил Арлен? Он, видно, расходовал немыслимое количество магии.

– Ага, – согласилась Дарси. – И еще он каждую ночь уходил в поселения беженцев, где занимался тем же самым. Повсюду рассказывают о тех, кто был при смерти и ожил. Но он продолжает твердить, что никакой не Избавитель, да только ему верят все меньше. Ночь, да я сама начинаю думать, что это он.

Лиша нахмурилась:

– А как ведет себя граф?

– Так же, как с Гаредом только что. Попытался чуток надавить и был поставлен на место. Меченый не противостоит Тамосу открыто, но любому дураку ясно, что он загнал графа и нового рачителя в стойло, а они тщательно выбирают слова, когда появляются на публике.

Лиша потерла ноющий висок, мечтая, чтобы Арлен очутился рядом и вылечил ее, как всех в Лощине.

– Что-нибудь еще?

– В прошлое новолуние он завалил смышленого демона, – сказала Дарси. – Эта тварь пробирается в голову и командует другими подземниками, что твой генерал. Меченый, покуда луна не скрылась, заставил всех изготовить головные повязки с метками.

Она вынула ленту, Лиша взяла ее, изучила мозговую – такую же, как те, что она разносила по хуторам по дороге домой.

Она кивнула:

– Это все?

Дарси покачала головой и понизила голос:

– Он не один.

Ломота превратилась в колющую боль. Дарси не уточнила, но тоном сказала «все».

– Дану?

– Привез с собой девицу, – подтвердила Дарси. – Ренну Таннер. Говорит, она с его родины, из Брука.

Дарси помедлила, вперила взгляд в далекую точку. Ее голос упал.

– Сказал, что они сговорены.

Дарси продолжила смотреть в никуда, дожидаясь реакции Лиши. В Лощине все шептались о том, как в битве за нее Арлен ворвался в Праведный дом, выкрикивая ее имя, когда решил, что Лиша в опасности. Судачили о том, как он впервые появился в ее обществе и был вхож в ее хижину в любое время суток. Шептались и строили домыслы. Не секрет, что весь поселок молился об их союзе и удивлялся, почему они тянут. Лиша и сама недоумевала.

Она осознала, что задерживает дыхание, и заставила себя выдохнуть. С ее стороны огорчаться нелепо. Она давно перестала ждать Арлена и начала искать другие партии. Ночь, да ее утренняя тошнота подтверждала, сколь далеко она зашла. И все же она хотела его. Ответь он взаимностью, отдалась бы без малейшего колебания.

Но он не ответил. Заявил, что проклят. Что он не может завести семью, ибо его кровь испорчена магией демонов. Странно, но после этого она полюбила его еще сильнее под впечатлением столь благородной, горделивой жертвы. И чувствовала себя слабачкой за то, что, невзирая на это, искала чужих объятий.

Но было ли его слово честным? Спустя какие-то месяцы он отрекся от любовного воздержания и сговорился с другой. Неужели все его речи – притворство? Лиша задрожала от гнева. Как он смеет? Решил, что она настолько слаба и так по нему сохнет, что не вынесет правды? Что нужно подсластить лекарство, когда он ее отверг? Трус!

Все это пронеслось в голове, но Лиша достаточно насмотрелась на дама’тинг и не выдала себя лицом.

– Это славно, – наконец выдавила она. – Он заслуживает счастья, а хорошая женщина поможет ему обрести под ногами почву.

– Только не эта, – буркнула Дарси.

Лиша недоуменно посмотрела на нее, но богатырка потерла горло и уточнять не стала.

К удивлению Лиши, они направились не на Кладбище Подземников, а в другую область великой метки. Она гадала, куда именно, пока не показалась цитадель Тамоса.

Форт еще строился, но огромный палисад уже готов. Просмоленные бревна плотно стянуты, будучи достаточно толстыми и высокими для патрулирования с арбалетами, а также снабжены бойницами для стрельбы из укрытия.

Ворота распахнулись и явили ее взору внутренний двор, где мог разместиться весь караван и место еще останется. Когда солдаты махнули им: «Заходите», стало ясно, что Тамос так и запланировал – собрать всех за стенами и запереть ворота. Лиша с тревогой подумала, что красийцы, если войдут, останутся там навсегда. Ей отлично известно, что все они одновременно заложники и шпионы, спокойно отданные Ахманом в знак честных намерений, но она собиралась обходиться с ними как со всеми прочими, чтобы наглядно показать великодушие своего народа.

И сомневалась, что граф Тамос поступит так же. До сих пор он демонстрировал благожелательность, но его задача очевидна: взять под контроль Лощину, выведать секреты истребления демонов и отграничить Энджирс от Красии в песках. Пустынный народ не жаловали при дворе. После нападения на Райзон – заслуженно, но нагнетание вражды – последнее, что нужно сейчас. Ахман, если дать ему повод, сокрушит и Лощину, и сам Энджирс.

– Останови карету, – велела она Дарси, и та мгновенно повиновалась.

Караван замер с ними. Лиша спустилась и отворила дверцу.

Элона высунулась, оценила графскую цитадель. И негромко присвистнула.

– Принц не терял времени последние месяцы. Он женат?

Лиша вздохнула. Ей было по-прежнему тошно смотреть на мать.

– Надеюсь, что нет. При дворе сплетничают, что он заваливает каждую молодку, которая состроит глазки.

– Он просто еще не нашел подходящей, чтобы чуток вскружила ему голову, – заметила Элона.

– Мама, я же сказала – молодку. Ты вряд ли подойдешь.

– Эй, не смей так разговаривать с матерью! – подал голос Эрни.

Лиша посмотрела на него, и ей захотелось выть. Он даже сейчас ее защищает. Узнал бы о Гареде – и тогда бы ничего не изменилось. Ночь, да он небось знает. В том, что касалось жены, Эрни был не таким дураком, каким слыл, но Элона не ошибалась в его мужестве.

Лиша прикинулась, будто не слышит.

– Сейчас я отправлюсь на аудиенцию к его светлости и поручу лесорубам проводить вас домой. Когда окажетесь на месте, подальше от чужих глаз, заберите красийские копья и спрячьте в бумажной лавке. Там, где никто не найдет.

Эрни слегка опешил, но Элона и Лиша никак на это не отреагировали, и он кивнул:

– Я знаю куда. У меня есть мочильный чан с двойным дном.

– Да неужели? – поразилась Лиша. – И зачем он тебе, позволь полюбопытствовать?

Эрни улыбнулся:

– Чтобы пронырливые девицы не шныряли, где не надо, и не отравились химикатами для производства бумаги.

– Я пятнадцать лет смешивала и похуже, – напомнила Лиша.

– Да, – согласился Эрни. – Но у меня не было повода рассекретиться. – Он воздел палец. – А ты, юная сударыня, узнаешь мои тайны, когда я сочту нужным, и не раньше. И следи за языком, если хочешь услышать, где спрятано золото.

– Он не блефует, – буркнула Элона. – Я прожила с ним почти тридцать лет и до сих пор не имею понятия.

К ним подъехал капитан Гамон.

– Граф ждет, – сказал он нетерпеливо. – Почему задержка?

К нему частично вернулась былая спесь, поскольку он очутился в графской крепости и под прикрытием арбалетчиков.

– Я отсылаю родителей домой на время общения с его светлостью, – ответила Лиша. – А караван пусть передохнет.

– Он может сделать это в цитадели. Все подготовлено. Внутри безопаснее.

– А здесь какая опасность? – удивилась Лиша.

– Многие новые подданные его светлости родом с юга и не забывают, что эти люди сделали с их домами, – напомнил Гамой.

– Я понимаю, но они гости, а не пленники.

Она обратилась к подоспевшим Гареду и лесорубам:

– Права ли я, надеясь, что лесорубы примирятся с отрядом безоружных красийцев?

– Не волнуйся, девонька. – Седой Ион похлопал по ладони топорищем. – Любой твердолобый, который затеет бучу, пожалеет об этом.

Было жутко слышать старческий голос из уст мужчины в расцвете сил. Лиша уже какое-то время следила, как убывают годы Иона, но не видела его месяцы, и резкая перемена слегка ее напугала. Седина большей частью исчезла, и он тянул скорее на сорок, нежели на семьдесят.

– Ага, – подхватил Даг. – Мы присмотрим.

Гамой покачал головой:

– В королевской грамоте поименно указаны вы, господин Мясник и ваша жена, а также капитан Лесоруб, мастер Тракт и сударыня Лесоруб. – Он указал на Уонду.

– Я? – опешила Уонда. – Зачем я понадобилась графу?

– Никак не могу знать, – насмешливо ответил Гамон.

Энджирцы предоставили женщинам больше прав, чем красийцы, но ненамного. Они не поощряли участия женщин в политике и военных делах. Лиша собралась выпалить желчный ответ, но ее опередил Гаред.

– Полегче, – прорычал он. – Она перебила подземников поболе, чем весь твой карликовый отряд.

Брови Гамона взлетели домиком, и он напрягся. Здесь, в цитадели, «деревянных солдат» больше, но лесорубы все прибывали. Он поджал губы и промолчал.

Гаред хрюкнул и обратился к Иону:

– Следи за караваном, пока мы будем внутри. Не трогать, но и не уходить. Особо присматривай за теми, кто в черном.

– Ладно, мальчишечка, – кивнул Ион. – Не переживай.

Вскоре появился Рожер. По красийскому обычаю, Аманвах следовала на шаг позади, а на шаг за нею – Каваль, Колив и Энкидо; еще в одном шаге за ними шла Шамавах.

– А где Сиквах? – спросила Лиша. – В добром ли она здравии?

Аманвах покачала головой и прицокнула языком.

– Ты думаешь, что знаешь наши обычаи, госпожа Свиток, но в твоих познаниях имеется пробел, если полагаешь, что мужчина приведет ко двору дживах сен.

Аманвах, как всегда, говорила заносчиво, но Лиша уловила затаенную злость. Она поклонилась:

– Я не хотела тебя оскорбить.

Аманвах не ответила.

– Тебя его светлость не звал, – заявил ей капитан Гамой. – Можешь подождать во дворе со своими язычниками.

Аманвах пронзила его взглядом и на миг утратила от такой грубости непринужденность дама’тинг. Каваль с Энкидо напряглись, но она подала им знак успокоиться.

– Мой отец – Ахман асу Хошкамин ам’Джардир ам’Каджи. Шар’дама ка и Избавитель, который объединит человечество. Он тяжело оскорбится от известия, что какой-то князек оставил меня преть на подушках.

– Хоть сам Создатель, мне нет до этого дела, – отрезал Гамой. – Ты будешь ждать, пока не позовут.

Казалось, тонкие брови Аманвах вот-вот сольются воедино, но она не стала спорить.

Лиша поняла, что ситуация ухудшается, и повернулась к Эвину, который рассеянно поглаживал по спине волкодава. В холке тот был ростом почти с нее. В юности она недолюбливала Эвина за эгоизм, жестокость и манеру ни с кем не считаться, но приход Меченого изменил его, как и многих других.

– Эвин, будь любезен, проводи моих родителей домой.

Эвин кивнул и вспрыгнул на место кучера. Тень протрусил к карете, и лошади заржали от страха, натянули поводья и стали на дыбы.

Эвин пронзительно свистнул:

– Тень! Ищи Каллена!

Волкодав громогласно гавкнул и сорвался с места. Эвин дернул поводья, усмиряя лошадей, потом хлестнул, и карета тронулась. Лиша и другие вошли в ворота, а караван остался под зорким присмотром лесорубов и «деревянных солдат».

Графскую крепость как таковую еще не достроили, но заложили фундамент и возвели отдельные части дворца, которые уже действовали. У главного входа выстроился отряд «деревянных солдат» с копьями и щитами наготове.

Лиша подалась к Гареду и понизила голос:

– Гаред, если граф пожалует тебе мундир и титул, не соглашайся сразу.

– Почему? – Гаред не счел нужным говорить тихо.

– Потому что заложишь наше войско, болван. – Рожер подошел с другого бока и тоже высказался негромко, чтобы никто не услышал.

Гаред обратил на жонглера свирепый взгляд:

– Я и для тебя потешный бугай? Меченый наказал мне присматривать за тобой, Рожер, пока его нет. Я поклялся солнцем и пообещал исполнить. Заступал дорогу демонам, красийцам и одному Создателю ведомо кому еще!

Он вдруг надвинулся, и Рожер, меньший ростом и еще секунду назад напыщенный, отпрянул, устрашенный.

– Но он не наказывал кормиться твоим дерьмом, и ты распоясался. Я понимаю так: раз он в городе, мое слово сдержано и делу конец. Теперь берегись, увечная мелочь! Знаешь, что будет, если еще раз назовешь меня болваном? Зубы выбью! – Он облизнул два пальца и поднял повыше, ловя на них солнце, что сияло над графскими стенами. – Клянусь солнцем.

– Гаред, – осторожно заговорила Лиша, а Рожер оцепенел. – Ты совершенно правильно злишься. Мы принимали тебя как нечто само собой разумеющееся, и я, со своей стороны, прошу прощения. Иногда я виню тебя в том, что моя жизнь пошла наперекосяк, но если говорить откровенно, то ты не совершил ничего такого, чего не делали миллионы других парней. Я прощаю тебя. Ты много раз искупил вину.

– Так оно и есть, провалиться мне в Недра, – буркнул Гаред.

– Но Рожер говорит дело, – продолжила Лиша. – Позволить графу присвоить тебе титул все равно что назвать лесорубов частью энджирской армии.

– А разве это не так? – пожал плечами Гаред. – Вы думаете, я слепой, но мне сдается, вы забыли, на чьей мы стороне. Любитесь с красийцами и забываете, кто помог нам в минуту нужды.

– Уж точно не герцог Райнбек, побери меня Недра, – сказал Рожер.

– Это понятно, – кивнул Гаред. – Нам помог Избавитель. Сегодня Меченый разрешает графу править Лощиной, и меня это вполне устраивает. Завтра он прикажет срубить графу голову, и я срублю.

– И все лесорубы с тобой заодно, – с отвращением отозвалась Лиша.

– Да. Они идут за мной, Лиша. А не за тобой. – Он кивнул на Рожера. – И не за мальчишкой-скрипачом. Вы можете идти собирать травы и играть кадриль. Люди это поняли.

– Помоги нам Создатель, – пробормотала Лиша, когда он отвернулся и устремился вперед.

– Лощина изменилась, пока вы странствовали, госпожа.

Тамос занял массивный трон, что стоял на возвышении в дальнем конце зала для приемов. Стены и высокий потолок, еще не достроенные, местами представляли собой голые доски и балки, обернутые плотной парусиной. Дышалось трудно от пыли и запаха бетунной смеси, который Лиша воспринимала острее из-за головной боли. Под ногами хрустели свежие опилки. Тем не менее зал поражал размерами и обещал превратиться в нечто сногсшибательное.

Граф оделся в согласии с властным положением. Он был при полном доспехе, копье – под рукой. Безукоризненно ухоженная бородка подчеркивала красивую линию челюсти, талия узка, а плечи широки. Он выглядел поистине благородным воином. Рядом стоял слуга, держал графские шлем и щит, как будто его господина могли в любую минуту призвать на бой.

Одесную Тамоса находился рачитель Хейс – человек, которого месяцы назад посулила Арейн. Она сказала, что он искренен в вере и справедлив, но в душе энджирец.

Мать-герцогиня заправляла всеми делами энджирцев с их ведома и без оного. Лиша лично убедилась в могуществе этой женщины во время последнего посещения двора. Герцога и старших принцев держал в узде ее первый министр Джансон, но Лиша давно заподозрила, что младший подчиняется непосредственно ей.

В тот раз Арейн пообещала прислать Тамоса и солдат, но умолчала, что сделает его графом.

«Мне следовало предвидеть этот ход, – подумала Лиша. – Она снова оставила меня в дурах даже после того, как распекла и посоветовала поспевать за танцем».

Перед троном за маленькой конторкой устроился лорд Артер, он держал перо, перед ним лежала раскрытая счетная книга и стояла полная чернильница. Капитан Гамон встал слева, расправил плечи и упер копье в пол. Позади него виднелся пехотинец со шлемом и щитом.

– Похоже, что изрядно, ваша светлость, – присела в реверансе Лиша. – Обычно мы не целимся в наших граждан из луков, когда они возвращаются из странствия.

– Наши граждане не имели обычая отправляться во вражеское гнездо без разрешения короны, – ответил Тамос.

– Наверное, потому, что раньше у нас и не имелось врагов. В моем городе находилось пятьдесят красийских воинов, за которыми стояла армия, и я сделала все, чтобы сохранить мой народ целым и невредимым. У нас не было времени ждать ответа короны, а городской устав всяко не запрещает мне ездить, куда захочу.

Тамос вздохнул:

– В Лощине привыкли жить по-своему, госпожа. Это неплохо, когда вас хватает только на несколько караванов древесины в год, но все изменилось. Отныне повелитель Лощины и всех ее окрестностей – я. Ваш городской совет подчинен мне, и никому другому. Я могу подтереться вашим уставом.

Лиша улыбнулась:

– Поступайте, как вам угодно, ваша светлость, но не удивляйтесь, если местные жители воспримут это болезненно.

– Угрожаете, госпожа? – осведомился Тамос. – После того как Трон плюща откликнулся на вашу мольбу о помощи: продовольствии, строителях, метчиках и солдатах, нужных для беженцев и защиты от красийцев?

– Не угрожаю ничуть, – возразила Лиша. – Мы благодарны за помощь и признательны его милости за оказанное внимание. Я только советую.

– А что вы «посоветуете» мне насчет отряда вражеских солдат, который привели за собой? Почему бы мне не арестовать и не казнить их всех до единого?

– Я видела красийское войско. Истребление моего эскорта, отряженного со мною из добрых побуждений, чтобы охранять нас в пути и наладить общение между нашими народами, будет равнозначно объявлению войны, в которой нам не победить.

– Вы глупы, если думаете, что мы уступим им хотя бы дюйм земли, – проскрежетал Тамос.

Лиша кивнула:

– Именно поэтому вам следует улыбаться и выигрывать время, пока Лощина не закрепится на ней. Будьте любезны с нашими гостями. Покажите, что наши порядки хороши и мы тоже сильны.

Тамос покачал головой:

– Я не потерплю, чтобы красийские шпионы жили и свободно разгуливали по великим меткам Лощины.

– И не терпите, – пожала плечами Лиша. – А я разрешу им остаться на моей земле.

– На вашей земле? – переспросил Тамос.

– Ваш отец, герцог Райнбек Второй, пожаловал Вруне тысячу акров родовой земли, – улыбнулась она. – Насколько я понимаю, это был дар за пособие при рождении вашей светлости.

Тамос побагровел, и Лиша позволила своей улыбке угаснуть.

– Перед смертью Вруна завещала эту землю мне. Я нарочно оставила все акры за пределами великой метки.

– Земля, на которой стоит хижина Дарси? – спросил Тамос. – Вы сомневаетесь в моей искренности, когда я предлагаю этим людям перейти под защиту стен, и взамен предлагаете им непомеченную территорию?

– Там безопаснее, чем кажется, ваша светлость, – заверила Лиша. – Без копий их слишком мало, чтобы причинить серьезные неприятности, тем более в сопровождении жен и детей. Красийцы привезли подарки и товары на продажу и пообещали большее. Позволь им заняться делом и пошли к ним в ответ собственных торговцев-шпионов. Если войны не избежать, лучше задержать ее, пока мы не вооружимся и не изучим наших врагов.

Тамос согнал с лица досаду и расслабил плечи: