Защитница. Тринадцатое дело Гольман Иосиф
– Около семидесяти случаев – а это более тридцати процентов! – удалось решить безо всякого суда, – гордо объявил тот. – Испортили даме шубу в ателье, после чего гражданку нагло и далеко посылают. Мы им – уведомление. С печатью, датой и исходящим номером. Разумеется, на официальном бланке. «Агентство Неотвратимой Справедливости приняло к работе заявление гражданки Х. Просим Вас, до наступления необратимых правовых последствий, в срок три рабочих дня, урегулировать спорные вопросы с вышеупомянутой гражданкой».
– И помогает? – восхитилась Шеметова.
– Я же говорю, больше тридцати процентов, – сверкнул стеклами профессор. – Они ж понимают, что виноваты. И, опасаясь больших проблем, готовы пойти на меньшие.
– Да, ребята, – заржал слушавший все это Волик Томский. – Можно снимать фильм «Блеф-2».
– «Блеф-2» уже снят, – услужливо подсказала Шеметова.
– Тогда «Блеф-3», – не мог унять смех Томский.
– А, по-моему, крутая идея, – вступилась за папашу джазовая дочка профессора. – Просто не выполнимая на уровне мелкой юридической конторки.
«Молодец, – восхитилась Шеметова. – Самой папу покусывать можно. А вот чужим – ни-ни! И ведь задела – мелкой конторкой-то! Ясно же, что про нашу, а не про папину».
– Да согласен я, – неожиданно уступил Береславский. – Пока жалоб меньше десяти тысяч – эта идея тупиковая. Зато если преодолеть порог цепной реакции – …
– Получим ядерный взрыв, – рассмеялся подошедший на разговор Гескин. – А мы к старости этого не любим!
Тут занавес пополз вверх, все вернулись на свои места, и началось второе действие волшебного вечера.
То ли Маринка играла чудесно, то ли Моцарт был особенно хорош, но настроение у всех стало каким-то светлым и чистым. Может быть, чуть окрашенным печалью.
Музыкантов провожали громом аплодисментов, даже удивительно было, что такое небольшое количество людей способно так громко и неистово аплодировать. Да и ушли они только после трех выходов на бис.
Народ потихоньку направился к выходу.
Некоторые остались поболтать с Ефимом. Ну а Наталья, очень даже ожиданно, в одиночку собирала развешанные и расставленные картины.
Шеметова отследила, что дорогие ее сердцу «Пожиратели гаджетов» также были сняты с мольберта, завернуты в прозрачную пленку и упакованы в защитную, пупырчатую.
Ольга подошла к Наташе, помогла ей с остальными работами.
– Оленька, извини, что он цену тебе не снизил, – сказала, слегка смущаясь, Наталья.
– Да ну, ерунда, – ответила Шеметова. – Это же его бизнес.
– Если б это был бизнес… – улыбнулась та. – А то продаст картину, а потом переживает. Представляешь, как это – торговать вещами, которые неимоверно жалко?
– Ужас, – согласилась адвокатесса.
Тут и профессор подошел.
– Все оставляем здесь, – сказал он Наталье. – Я договорился с хозяйкой. Завтра водитель заберет.
– Мы сегодня без машины, – объяснила Наталья друзьям-адвокатам. – На такси приехали.
Шеметова и Багров сразу предложили их подвезти. Береславские с удовольствием согласились.
Все двинулись на улицу, к машине.
Правда, Ефим, что-то вспомнив, снова убежал в купеческий дом и вернулся с тремя завернутыми работами – они нужны ему были завтра с утра. Олег аккуратно уложил их в багажнике мазды.
Шеметова с Багровым жили в центре, Береславские – в Измайлово. Теоретически совсем не по пути, Электрозаводская – ровно посередине, но расстояния по московским меркам крохотные, а ночные дороги наконец-то пустые. Буквально через сорок минут адвокаты уже подъезжали к своему дому.
– Хороший вечер, – сказала, выйдя из машины, Ольга.
– Супер, – согласился с ней Олег, обычно не склонный к сильным эпитетам. – Все было здорово, и джаз, и квартет Маринкин. Да еще знакомства, разговоры полезные, завтра обдумаю.
– Богданов – вот что здорово, – сказала Шеметова. – И деньги нашлись, и живой пример перед глазами. Для него это второе рождение. – Они уже дошли до своего подъезда.
– Похоже на то, – согласился Багров. – Черт, я портфель в багажнике забыл.
– Лучше вернуться, – предложила Ольга. – Нечего ему ночь на улице коротать.
Вероятность взлома, конечно, была небольшой, зато последствия кражи адвокатского портфеля могли стать крупнейшей неприятностью года.
Короче, решили вернуться.
Ольга, сидевшая сегодня за рулем и забравшая ключ с собой, нажала на кнопку брелока сигнализации.
Багров открыл багажник, достал оттуда свой портфель.
– Оль, а тут наш шумный друг картину забыл, – сказал он жене. – Ее тоже забрать?
– Забери, – машинально ответила она.
И вдруг поняла. Догадка осенила безо всякого размышления, просто от ситуации.
– Он ее не забыл. Он ее подарил.
Дома бережно развернули пузырчатку и сняли нижнюю защитную пленку.
Конечно, это была она.
Точнее, они.
Пожиратели гаджетов, собственной персоной.
Смешные и трагичные, как вся наша жизнь.
Уже ложась спать, вспомнила от кого-то услышанное определение Ефима Аркадьевича.
«Жадный, но щедрый».Так ведь не может быть, правда?
Однако, бывает.
Глава 14
Москва. Прапорщик Бойко. Дело Тайсона живет и побеждает
За прошедший неполный год жизнь Неонилы даже не изменилась, а полностью перевернулась.
Сейчас она иногда с искренним ужасом думала о том, что ведь могла и отказаться от путевки в заливаемые осенней моросью «Стожки». Могла не споткнуться на мостике и не вывернуть ногу.
А, значит, ее не нашел бы заплаканной и не взял, как маленькую, на руки бывший прапорщик Петр Бойко.
Впрочем, это – вряд ли.
Наверное, все равно бы взял, рано или поздно.
И в пансионат-то хитрый прапорщик рванул лишь после того, как узнал, что понравившаяся ему библиотекарша из их НИИ путевку в профкоме уже оформила. И знакомства с ней искал специально.
Хотя, конечно, ту злополучную дощечку на мосту лично не выковыривал. Чего не было, того не было. Петр Иванович никогда не стал бы осознанно портить общественное имущество, потому что – не положено.
Что было бы в альтернативной истории, никто из нас знать не может, на то она и альтернативная.
Зато Нилу очень устраивало то, что происходило в истории реальной.
Она теперь имела мужа.
И главное – пусть Петр на это не обижается – она имела ребенка.
Хотя, прапорщик, скажи ему даже в лицо, обидится вряд ли. Потому что именно так и положено быть в женских приоритетах: дети, а уж потом муж.
Тем более, что как правило дети без мужа, сами по себе, не получаются.
В их конкретном случае, несмотря на то, что зачат ребенок был не ими, все подпадало под приведенную выше концепцию. Без Петра Ивановича она не решилась бы забрать Мишку. А если б и решилась – испытала бы жесточайшие проблемы.
– А как же с принцем? – поинтересуется любопытный читатель.
Да никак.
Принцем бывший прапорщик так и не стал, несмотря на все усилия Неонилы Леонидовны. От многих, максимально ее раздражавших привычек, избавился, но принцем так и не стал.
И уже было понятно, что вряд ли станет.
Впрочем, это как раз – результат предсказуемый.
Интересно другое. Через полгода совместной жизни, с ее несомненными трудностями и проблемами, из Неонилиной начитанной головы полностью улетучились прежде заполнявшие ее мечты.
Принцам попросту не осталось места в ее нынешней – насыщенной, тяжелой, но чертовски содержательной – реальности.
Если честно – ей и времени не оставалось поразмышлять на вышеозначенную тему.
Утром – подъем, возня с Мишкой, которого в три с лишним года приходилось обучать тому, что многие дети знают в два.
Потом бегом в детский сад – тот самый, частный, дорогущий, зато с детским психологом и логопедом.
Потом совсем бегом – в НИИ. Здесь, слава богу, ценили Нилу и входили в ее положение. Поэтому сделали пропуск-вездеход, в результате чего ее десяти-двадцатиминутные опоздания не требовали объяснительных записок.
После рабочего дня, снова бегом – за Мишкой. Два раза в неделю.
Три раза в неделю за Мишкой мчался Петр Иванович, потому что Неонила взяла двух учеников – оказалось, ее английский, поддерживаемый любовью к книгам на языке и фильмам без перевода, способен приносить деньги ей и пользу ученикам. Еще приносили деньги технические переводы, подбрасываемые ей по допсоглашениям все понимающей начальницей.
Домашнюю работу тоже никто не отменял, благо, значительную ее часть взял на себя Бойко. Но и он работал на разрыв: кроме дома и НИИ были приработки в гаражах и, конечно, «Волга». Без его рук и времени автораритет ездить отказывался.
А куда им теперь без машины?
Мальчик до правильных физических кондиций пока так и не дошел. А на руках Мишку далеко не потаскаешь.
Странное дело, вот описываешь их жизнь, и такое ощущение у непричастного человека, что прямо чуть ли не каторга.
Но те, кто сам поднимает детей, с помощью любимого человека или без оного – те знают: процесс, конечно, тяжелый, однако очень, очень благодарный.
Неонила научилась ценить каждую минутку отдыха. Чтение вновь стало наградой, как когда-то в детстве.
А когда ложилась, наконец, в постель, вытянув гудящие ноги, испытывала не только усталость, но и какое-то подобие спокойного счастья: сегодня она сделала все, для семьи и для Мишки. Посетила еще одного специалиста, прочитала ребенку еще одну книжку, нашла и приготовила рецепт еще одного блюда, вкусного и полезного именно при Мишкиных физических проблемах.
Короче, вся реально накопленная усталость переходила не в раздражение и страдание, а в ощущение собственной нужности, полезности и самозначимости.
Это дорогого стоит.
Хотя, многое по-прежнему максимально напрягало.
Ситуация с Мишкой юридически пока никак не разрешилась. Адвокатесса хитроумными разговорами и действиями снимала агрессию Мишкиной родной мамаши, желавшей получать за его «аренду» все больше денег. Но, во-первых, плата все-таки росла, сейчас Мария получала уже по восемь тысяч в месяц этих странных «алиментов наоборот». И, во-вторых, над Нилой висел постоянный страх того, что если чертова алкоголичка решить забрать их общего сына, то ей сложно будет что-либо противопоставить.
К несчастью, это был не единственный Нилин страх.
Еще она впадала в панику всякий раз, как Мишка демонстрировал злость или агрессию. Ей сразу чудился зверь, таящийся в генах мальчика. Здесь уж обычно успокаивал Петр Иванович.
– Ну не бывает совсем добродушных мужчин, – говорил он жене. – Ему же надо защищать себя и семью.
– Но в тебе же нет злости! – не верила она доброму и безотказному Бойко, однако быстро умолкала. Нила уже успела прочесть военные документы мужа, и легко могла вспомнить весь его боевой путь.
Впрочем, выплески темной Мишкиной энергии происходили все реже. Да и после слов Петра, а главное, после того, как Мишка вновь становился активным и веселым медвежонком, Нила успокаивалась. До следующего, казавшегося ей опасным, момента.
И все же ее сегодняшнюю жизнь, вероятно, можно было назвать счастливой. Ключевое слово, по сравнению со всем предыдущим существованием – осмысленность.
Ей больше не нужно было объяснять самой себе цель ее жизни.
Несмотря на бешеную загрузку обоих, успевали и развлекаться, и сына развлекать.
Так, неожиданно для себя, тесно сошлись с семейством Береславских.
Не совсем, конечно, по-дружески, поскольку в отношениях присутствовали оказываемые услуги, и деньги, за них выплачиваемые.
Наталья Береславская еще в первый их приезд заметила, как быстро и точно бывший прапорщик устраняет многочисленные мелкие дефекты их быта. Одновременно получая удовольствие, и от результата, и от возможности поработать замечательным инструментом.
Вот она и предложила заезжать раз в неделю, обычно в выходные, брать у нее список подлежащих устранению недоделок, а заодно покайфовать от природы, собак и общения.
Петр Иванович сначала стеснялся профессорскую семью, но когда установил, что в ней работает абсолютно ему понятная система веселых стимулов и подколов, мгновенно освоился и не чувствовал себя не в своей тарелке.
Нилу же беспокоили две вещи.
Ей было неловко приезжать в гости, испытывать радость от приятного общества, а потом еще и брать деньги. Это быстро сняла Наталья. Она, как говорится, на пальцах объяснила, что если деньги уйдут из рассмотрения, то и работать Петру Ивановичу не придется, теперь уже грузить его неловко станет хозяйке.
Вторая причина беспокойства Мишкиной приемной мамы – три огромные собаки в доме.
Надо признать, Береславских это тоже напрягало. Наверное, им было бы даже проще убрать зверюг в другой дом. Но на кратком семейном совете они решили, что для мальчика будет полезнее, если псы останутся, так сказать, в свободном доступе.
В итоге – не без нервов, конечно – все так и вышло.
Мальчишка почти мгновенно стал своим в стае. Главная в собачьей банде – одиннадцатилетняя старушка Марта, приемная мамаша гиганта-чемпиона Крона – даже вылизывала ему щеки, когда Мишка плюхался в глубокий снег.
Похоже, испуг Нилы на этот счет был не обоснован. Пацан давно уже не голодал, и не стал бы проявлять агрессию к псам. А в тех, в свою очередь, в течении чуть ли не двухсот поколений – то есть, на генетическом уровне – развивали нежные чувства к человечьим детенышам. Причем делали это самым жестким и надежным способом – неестественной, зато быстрой, селекцией. Злые, агрессивные или, наоборот, трусливые щенки попросту уничтожались.
Конечно, название породы – не панацея. Особенно когда щенок стоит полторы тысячи евро. Кто ж их добровольно уничтожит? Да даже и не в плане денег, не так-то легко современному городскому человеку лишить жизни беззащитного собачьего детеныша.
Так что даже в самой хорошей породе можно нарваться на что угодно. Чтобы этого не произошло, нужно всего-то ничего. Сначала внимательнейшим образом изучить родителей будущего любимца и, прежде всего, их рабочие качества (к сожалению, большинство покупателей интересуется только экстерьером и титулами). Если родители щенка отдрессированы отлично, и при личной встрече ведут себя достойно, то скорее всего, и их потомок тоже будет на высоте. Ну а потом отобрать в помете адекватного представителя породы, правильно его вырастить и воспитать, после чего пройти жесткий и достаточный курс спецдрессировки.
При выполнении этих, на первый взгляд, простых требований вероятность проблем с вашим псом будет сведена к минимуму.
На второй взгляд требования, конечно, уже не кажутся простыми. Вот почему о большой сильной собаке мечтают многие, а осуществляет свою мечту единицы – если считать в процентах. И это гораздо лучше, чем все-таки взять в дом животное, а потом устранять принесенные им проблемы.
Обычный приезд к Береславским обстоял примерно следующим образом.
«Волга» подкатывала к прозрачным металлическим, из длинных прутков, воротам, ее обитатели вылезали из машины и подходили к ограде.
Услышав звук мотора, четвероногая банда выскакивала из дома. Дверь им открывать было не надо, имелись специальные люки, которые открывала сама собака, а закрывались они автоматически, пружинами. Впереди мчался Крон, за ним Свен. Сзади семенила Марта. Старушка, вообще-то, была самая злобная среди всех. Если Крон и Свен нападали, потому что это была их работа, то Марта – потому что ей это нравилось.
То ли они плохо видели, то ли не успевали на скорости унюхать, но орали так, что даже Петру Ивановичу становилось страшновато.
Потом узнавали.
Веселый слюнявый дурень Крон радостно размахивал обрубком хвоста. Свен был поспокойнее, и эмоции его не были так явно выражены. А Марта вообще слегка расстраивалась, поскольку исчезал объект даже предполагаемой атаки. По этому поводу, как бы нуждаясь в психологической разрядке, она могла пару раз ощутимо, хотя и не до крови, хватануть Свена и Крона. Те не обижалась: куда ж деваться – вот такой у их мамаши сучий характер.
Гости заходили на участок, псы их нюхали, после чего общение становилось безопасным. Чуть позже Петр Иванович загонял на внутреннюю площадку свою «Волгу», чтоб она не мешала проезду.
Задачи для его рук находились всегда.
Все-таки два дома, один из которых реально большой. Плюс баня. Плюс забор. Плюс велосипеды. Плюс садовая техника.
Минусов в этом списке не было ни одного, потому что Ефим Аркадьевич, собрав великолепную коллекцию инструментов, не использовал их никогда.
Хотя нет, с компьютерной техникой – причем самой разнообразной – он легко справлялся без посторонней помощи.
Прапорщик, вооружившись раскладной коробкой со всем необходимым, начинал работать по Натальиному списку. Сама Наталья вместе с Нилой занимались кухней. Мелкий обычно шел на улицу с псами: он и ездил на них, и даже в снежки играл. Они с удовольствием ловили снежные шары, на лету их разгрызая мощными челюстями.
Береславский же уходил в свой кабинет, всегда плотно закрывая за собой дверь. Петр Иванович имел смутное подозрение, что профессор там просто спит. Возможно, так оно и было.
Тем не менее, из-под его пера то и дело выходили научные статьи и даже книги. Кроме того, он придумывал и продавал (иногда осуществляя самостоятельно) новые бизнес-идеи. Говорят, интересные, и однозначно свежие, оригинальные.
Собственно, если бы это было не так, то не было бы ни домов, ни «ягуара»: деньги на приобретение и поддержание всего имеющегося великолепия, тоже зарабатывались исключительно им – Наталья не работала уже много лет.
И все равно Петр Иванович не мог понять, как можно быть таким ленивым человеком? Как можно, купив изумительный хром-ванадиевый набор германских ключей, с динамометрами и трещотками, менять колесо с помощью вызванного по телефону незнакомого, чужого человека? И даже не проверить момент затяжки болтов! Он же постоянно кому попало доверяет жизнь!
Это полностью выходило из его понимания.
Прапорщик не раз задумывался над невозможной, но забавной ситуацией: молодой боец Береславский попал к нему в роту. Получилось бы сделать из него нормального стандартного солдата?
Петр Иванович склонялся к тому, что все-таки – нет. Умный командир, поняв, кто именно ему достался, постарался бы использовать его реально большую голову и нестандартные идеи. Глупый, после неудачной попытки прижать и сделать стандартным, с удовольствием бы сплавил умному. Наверное, так.
Зато, после того, как работы были выполнены, а обед приготовлен и съеден, с Береславским было весьма любопытно поговорить.
Обсуждалось все, что угодно.
Обычно, у профессора находилось собственное мнение по любому вопросу. Не всегда оно казалось Петру Ивановичу адекватным, но когда он глубже вникал в проблему, выяснялось, что Береславской слов на ветер не бросал никогда.
Например, в той же истории с Мишкиным усыновлением.
Бойко, уже оценивший «перпендикулярное» мышление профессора, спросил его мнение по этому животрепещущему вопросу.
Тот сначала рассмотрел стандартные подходы. Те самые, что уже пыталась реализовать Ольга Шеметова: лишение родительских прав физиологической мамаши, оформление опекунства, а потом и усыновление мальчика.
Адвокатесса работала активно, и Береславский подтвердил, что Петр Иванович сделал в этом плане отличный выбор. Но когда будет достигнут результат? А, главное, будет ли он достигнут? Имеющаяся в наличии, хоть и постоянно пьяная, мамаша сильно уменьшала вероятность положительного исхода.
Подумав, Береславский задал странноватый вопрос:
– А мы криминал рассматриваем?
– Что вы имеете в виду? – ошарашенно спросил прапорщик. Криминал он в жизни ни разу не рассматривал. Не положено.
– Много разных вариантов, – как-то не по-хорошему ухмыльнулся тот.
– Вот уж не думал, что добрый человек может всерьез обсуждать криминал, – вырвалось у прапорщика.
– А с чего вы взяли, что я – добрый? – в лоб спросил тот. И Бойко не смог ответить на этот вопрос. Сейчас на него смотрел тот же профессор, в тех же смешных, бликующих под мощной люстрой, очечках. Но добрым он отнюдь не выглядел.
– Хорошо, – сдался Петр Иванович. – Рассматриваем все. Слишком велика цена.
– Это разумно, – холодно сказал Береславский. – Криминальных я вижу два варианта.
– Убивать эту пьянь я точно не буду, – попытался пошутить прапорщик, но шутка не удалась.
– Это был третий криминальный вариант, – отмахнулся профессор. – Он под чертой.
Прапорщик так и не понял, что такое – под чертой. Но был рад уже тому, что веселый Ефим Аркадьевич, всерьез предлагая рассмотреть аж целых два криминальных варианта, идею убийства все-таки изначально отверг.
– Так что вы имеете в виду? – спросил Петр Иванович.
– Первый вариант – сделать ему документы и уехать подальше, – ответил тот.
– Легко сказать, – ошарашенно махнул рукой Бойко. Фальшивые документы, в его прямом представлении, были даже не из области «НЕ ПОЛОЖЕНО», а вообще за гранью.
– Я тоже думаю, что это не вариант, – к счастью, согласился профессор. – К тому же, нелегалами придется становиться всей семье. По старым фамилиям Мишкина мать вас быстро вычислит. Нет, с вашим менталитетом это нереально. Отметаем.
– А второй криминальный? – осторожно спросил прапорщик. Он уже точно знал, что с ним не шутят. Не факт, что Петр Иванович решится на обсуждаемые безумия, но как человек военный, он хотел рассмотреть все возможности.
– Второй – закрыть эту тварь, – спокойно сказал Ефим Аркадьевич.
– Куда? – не понял Бойко.
– В тюрьму, куда ж еще закрывают. На зону, на поселение. Неважно.
– За что? – все равно не понял Петр Иванович.
– За то, что тварь, – коротко объяснил тот. – Подлая и опасная. Родила троих. Один в зоне. За убийство, между прочим. Я на всякий случай уточнил. Второй скоро там будет. Третьего вытащили вы с Нилой. Вот такой расклад.
Петр Иванович сидел, как оглушенный.
Нет, он давно уже не член пионерской дружины. Позади насыщенная и опасная жизнь.
Однако в его прямой и простой предыдущей жизни никто не обсуждал вслух подобные вопросы.
– За то, что тварь, не сажают, – сказал Бойко.
– Верно, – спокойно согласился Береславский. – Зато она обворовала пол-деревни. Чуть не из каждого дома что-то тянула. У меня точные сведения.
– Никто ж не будет с ней связываться, – покачал головой прапорщик.
– Опять верно, – подтвердил Ефим Аркадьевич. – Но вы же знаете, был бы человек, а дело найдется. Если по сути вопроса, то перед нами тварь и воровка. Если по форме – то и обвинение будет таким же. Но, как вы правильно догадались, созданное специально под нее.
– Но это ж преступление, – чуть не плакал Бойко. Все услышанное просто опрокидывало его представления о жизни.
– Послушайте, – слегка напрягся профессор. – А родить трех несчастных, да еще опасных для окружающих – это не преступление? А что ждет Мишку, если она решит отобрать его у вас? И ведь отберет, если по закону.
– Нет, я не готов, – сказал, после раздумий, Петр Иванович. – Я его лучше сам украду, если Мишку отдадут Марье. Помните спор Жеглова и Шарапова – в фильме? Его все знают, «Место встречи изменить нельзя».
– Помню.
– Так вот, я все-таки на стороне Шарапова. И Нила тоже.
– А я – на стороне Жеглова, – улыбнулся профессор. – Вор должен сидеть в тюрьме. Если, конечно, мы точно знаем, что он – вор.
Они тогда долго проговорили.
Правда, уже не про криминал: подобный подход разрушал все имевшие духовные устои прапорщика.
Береславский в итоге дал действительно ценные советы, Ольга Викторовна даже отдельно потом поблагодарила.
Но странное ощущение у Бойко осталось.
В разведку с Ефимом Аркадьевичем прапорщик пошел бы легко. В переносном, разумеется, смысле – не на себе же тащить изнеженного очкастого гения?
Или все свои деньги ему оставить на сохранение – глазом бы не моргнул.
А вот на выборах президента – реши туда побаллотироваться Береславский – проголосовал бы против. У нас и без него наверху достаточно людей, представляющих любой закон, в том числе – духовный, в виде дышла.
А еще, ставший в последнее время несколько религиозным, прапорщик как-то, – хорошо подумав на эту тему, – поставил в храме свечку. За спасение души неплохого, в общем-то, человека, Ефима Аркадьевича Береславского.
Кроме поездок к профессору, выбирались, с Нилой и малышом, и в другие места.
В последнее время несколько раз встречались с Беллой Дехтярь, библиотекаршей из приснопамятных «Стожков». Бойко ей по гроб жизни будет благодарен: он считал, что Белла Эдуардовна сильно помогла ему в борьбе за сердце Неонилы.
Странно, но Нила поначалу не хотела никаких контактов с Беллой, хотя тоже отлично к ней относилась. Петр Иванович не сразу понял причину: Нила инстинктивно ревновала ту к Мишке. Ведь Белла еще тогда положила на мальчишку глаз.
Не сразу эта ревность прошла.
Однако – прошла. По крайней мере, внешне.
Белла их здорово выручает.
Раза три уже приезжала к ним в квартирку, сидела с парнем, пока они ходили в театр и на концерт. Нила после таких вечеров как будто хорошеет. Ей это просто необходимо. А одна, без Петра Ивановича, никуда идти не хочет.
Белла предложила на недельку привезти мальчика к ней в «Стожки», у нее есть отгулы – Неонила сразу напряглась. Объяснила страхом близости к Марье, непутевой физиологической мамаше Мишки. Хотя Бойко почуял и ее страх к Белле…
Однажды, при подъехавшей к ним в Москву Дехтярь, обсуждали юридическое будущее пацана, Петр Иванович, не называя имен, рассказал, в том числе, и про криминальные варианты.
Белла недобро ухмыльнулась.
– Зачем ее сажать, деньги тратить. Если б Мишка мне достался, я б ее сама в овраге утопила.
Прапорщик предпочел сменить тему разговора.
Потом, уже наедине, додумал свою странную мысль.
Вот он – военный. Всю жизнь был военным. Пусть не десантник и не спецназовец. Но на войне был. И во врага стрелял. Не видел, попал или нет. Надеется теперь, что нет. Хотя в тот момент убил бы всех, лишь бы вывести из-под огня своих пацанов-срочников.
А вот штатский веселый профессор устроен по-другому.
И библиотекарша тоже.
Чудно.
В общем, жизнь официальной семьи Бойко и Беляевой, включая их неофициального ребенка, проистекала насыщенно, полноценно и напряженно. На это лето, кроме возни с Мишкиным лицом – келоидные рубцы, к несчастью, разрастались – предстояли еще жизненно важные дела. Самое главное – бой за права на Мишку.
Однако была и дополнительная проблемка.
Читать бесплатно другие книги:
