Отель «Вандом» Стил Даниэла

— И что с вами случилось? Вы нездоровы? — холодно полюбопытствовала Элоиза. — Голос звучит ужасно.

— Ты в отеле? Ты можешь ко мне подняться?

— Я у себя в номере, — все так же холодно ответила Элоиза. Они снова ее предали, точнее, собирались, если синдикат предложит им достаточно денег. Ей эти деньги не нужны. Она хочет всегда жить и работать в «Вандоме». — Что-то случилось? — снова спросила Элоиза.

В ответ Натали жутко застонала.

— Мне очень больно… я истекаю кровью… и не могу дозвониться до твоего отца.

— О черт! — ахнула Элоиза, выскочила из номера и помчалась вверх по служебной лестнице, сжимая мобильник в руке. Она не хотела терять время, дожидаясь лифта. К счастью, служебный ключ лежал у нее в кармане. Элоиза ворвалась в апартаменты, вбежала в спальню и увидела на кровати Натали, скорчившуюся от боли. — Вызвать «скорую»? Сколько времени уже идет кровь? — Частью ее обучения было умение оказать первую неотложную помощь. Элоиза приблизилась к кровати, увидела, что вся она залита кровью, но решила не пугать Натали. — Думаю, вам будет удобнее поехать в больницу в карете «скорой помощи», Нат, — мягко произнесла она, мгновенно забыв о битве, ведущейся из-за продажи отеля.

Элоиза вышла в соседнюю комнату и набрала по городской линии 911. Четко и ясно объяснила оператору, что одна из постоялиц отеля истекает кровью и что у нее четыре месяца беременности тройней. Оператор пообещала немедленно выслать парамедиков на машине «скорой помощи». Элоиза назвала номер апартаментов, затем позвонила на стойку портье, рассказала, что случилось, и попросила отыскать отца. Ей перезвонили почти мгновенно, чтобы сообщить, что отца в отеле нет, он где-то на совещании, а на его мобильнике включена только голосовая почта.

— Продолжайте звонить и отправьте сюда парамедиков сразу же, как только они приедут.

Элоиза вернулась к Натали, села на край кровати и ласково погладила ее по голове.

— Я не хочу потерять детей! — всхлипывала та. Тут Элоиза вспомнила, как зовут ее врача, и позвонила ей. Врач пообещала, что будет ждать их в больнице. Натали рыдала, прекрасно понимая, что четырехмесячные зародыши не выживут. Если у нее случится выкидыш, их не спасти. Элоиза, как могла, пыталась ее ободрить.

Парамедики появились через десять минут и спросили, где муж Натали и может ли кто-нибудь поехать с ней в больницу. Ни секунды не колеблясь, Элоиза ответила, что она дочь больной. Натали положили на носилки, укрыли одеялом, и Элоиза вошла вместе с ними в грузовой лифт, крепко держа мачеху за руку.

— Все будет хорошо, Нат, обещаю, — уговаривала она, представления не имея, что произойдет.

Носилки вынесли через служебный вход, чтобы не пугать гостей в вестибюле. Натали громко рыдала, а один из парамедиков задавал ей вопросы. Оказавшись в карете «скорой помощи», ей тут же поставили капельницу, включили сирену и на полной скорости помчались в больницу. Там уже ждала акушерская бригада, а через двадцать минут появилась врач-гинеколог Натали. Элоизу в палату не пустили. Прошел еще целый час, пока удалось разыскать Хьюза. Он тут же позвонил дочери на мобильник.

— Что случилось? — в панике спросил он. Хьюз уже сидел в такси, направлявшемся в больницу.

— Не знаю. Она позвонила ко мне в номер, сказала, что ей больно и идет кровь. Я тут же позвонила 911, и сейчас с ней бригада врачей.

Хьюз дрожащим хриплым голосом спросил:

— Она потеряла детей?

— Не знаю, — честно ответила Элоиза, — мне ничего не сказали, но кровотечение было очень сильным. — Ей казалось, что надежды тут мало. — С ней сейчас ее доктор.

— Я буду через десять минут.

— Я сижу в комнате ожидания около гинекологического отделения.

Натали перевели сюда на случай, если начнутся роды. Но конечно, очень мало шансов, что удастся спасти детей на сроке восемнадцать недель, а если и удастся, вряд ли они будут здоровы.

Пять минут спустя Элоиза увидела отца, вихрем промчавшегося мимо нее по коридору и исчезнувшего за дверью отделения. Он махнул ей рукой, но не остановился, и следующие два часа Элоиза понятия не имела, что происходит, и не знала, у кого спросить. В шесть часов отец вышел из отделения и подошел к ней.

— Ну, как она? — Про тройняшек Элоиза даже спрашивать не решилась.

Отец выглядел даже ужаснее, чем Натали, когда ее сюда привезли, и только теперь до Элоизы вдруг дошло, как много эти дети для него значат, а еще больше — сама Натали, и она искренне его пожалела.

— С ней все в порядке. И с детьми пока тоже. Ей сделали УЗИ. Пока она их не потеряла, но у нее, похоже, предлежание плаценты или что-то в этом роде. Но она держится, и дети тоже. Ее оставят тут на ночь, и если больше ничего не случится, завтра выпишут домой под постоянное наблюдение. Ей придется соблюдать постельный режим, возможно, до самых родов. Если она продержится еще два месяца, то все должно быть в порядке. — Все это прозвучало так, словно для него в целом мире нет ничего важнее. Элоиза крепко обняла отца. — Хочешь зайти к ней на минутку?

Элоиза кивнула. Хьюз провел ее сквозь двойные двери, по нескольким коридорам, и наконец они зашли в палату, уставленную различными приборами. Натали лежала в постели, перепуганная и травмированная всем случившимся.

— Как вы себя чувствуете? — мягко спросила Элоиза.

— Испугалась до смерти, — честно ответила та, слабо улыбнувшись. — Очень не хочу их потерять.

— Надеюсь, этого не случится. — Элоиза наклонилась и поцеловала руку Натали. — Но вам придется очень себя беречь.

Натали кивнула. Оно того стоило. Она была готова сделать все, что угодно, лишь бы сохранить детей.

Не желая утомлять ее, Элоиза через несколько минут ушла. Отец решил остаться с Натали и пообещал позвонить, если произойдет что-нибудь еще. Сидя в такси, Элоиза размышляла о том, что как бы сильно она ни злилась на них за желание продать отель, они все равно одна семья, и единственное в жизни, что имеет значение, — это быть вместе, любить и прощать друг друга. Она от души надеялась, что Натали не потеряет детей.

Чудо свершилось, этого не произошло! На следующий день Натали привезли в отель из больницы в карете «скорой помощи», сразу уложили в постель и велели до конца беременности соблюдать строгий постельный режим. Даже в ванную комнату нельзя сходить, придется пользоваться судном. Чтобы ни ногой на пол. Натали лежала с перепуганным видом. Хьюз присел на кровать и велел ей вызывать горничную или звонить ему на мобильник, если ей что-то потребуется. Элоиза тоже сказала, чтобы Натали звонила либо ей, либо кому угодно за стойкой портье. Натали, побледнев, пообещала, что не будет двигаться, и Хьюз с Элоизой разошлись по рабочим местам.

В лифте они ехали вместе. Хьюз так и не рассказал дочери, что как раз вчера голландцы все же сделали свое предложение и он отправился на встречу с их банкирами, понимая, что такого щедрого предложения он скорее всего больше не получит никогда. Он едва успел пообещать, что даст ответ через несколько дней, как позвонила Дженнифер, и Хьюз помчался в больницу. Прощаясь с Элоизой в вестибюле, отец еще раз поблагодарил ее за помощь. Отношения между ними оставались напряженными, и он понимал, что ничего не изменится, пока он не примет решение.

Прошло несколько дней. Выкидыша пока не случилось. Элоиза частенько заходила к Натали, Дженнифер тоже, то и дело заглядывали горничные. Эрнеста приносила шоколадки и другие лакомства. Консьерж отправлял ей наверх свежие журналы. Официанты из обслуживания номеров приносили все, чего она захочет. Но Натали по-прежнему паниковала, что вот-вот потеряет детей. Все проекты она доверила выполнять своим сотрудникам. Когда детские жизни висят на волоске, уже не до работы. А через день после ее возвращения из больницы профсоюз технического персонала устроил очередные беспорядки. Утром Хьюз получил от них уведомление о забастовке, причем не стандартной, а скорее предупредительной. Он сообщил профсоюзу, что собирается уволить двоих служащих, а ему ответили, что он этого делать не смеет. Хьюз их уволил, строго следуя соответствующим правилам, и тогда они устроили пикет прямо перед отелем, раздражая и нервируя гостей, — колотили поварешками по кастрюлям и сковородкам, не давая гостям покоя. Этот грохот был слышен за несколько кварталов.

Элоиза зашла в кабинет отца, когда тот разговаривал по телефону с адвокатом по трудовому праву. Профсоюз требовал, чтобы он восстановил на работе обоих уволенных, несмотря на то что уволил их Хьюз по закону. Положив трубку, он тут же позвонил в офис профсоюза и сказал, чтобы они убрали свой чертов пикет от отеля, но ему ответили, что если он не восстановит на работе обоих уволенных, его ждут большие неприятности. Хьюз в бешенстве бросил трубку и посмотрел на дочь.

— Я ни черта не могу сделать! — безрадостно сказал он. — И хочу, чтобы ты была осторожной. Этот придурок угрожал мне по телефону! Никогда не угадаешь, на что они могут быть способны. — Оба они знали, что ответственные члены профсоюза вели себя разумно, но всегда находилась парочка горячих голов, предпочитавших переговорам насилие. — Так что смотри, не болтайся вокруг одна, особенно у входа в отель и в подвале.

Кроме этого, Хьюз боялся, что могут начать запугивать служащих, когда те уходят домой после своей смены. Брюс привлек к делу всех до единого работников службы безопасности и предупредил персонал.

Ко всеобщему облегчению, к шести вечера пикет ушел. Этой ночью Элоизе предстояло работать двойную смену, то есть до утра. С ней вместе дежурили двое мужчин. К десяти отель почти затих, только секьюрити часто патрулировали вестибюль. Хьюз еще в восемь вечера поднялся наверх, к Натали. Элоиза села в кресло, чтобы поболтать с коллегами. Они разговаривали о том, как невыносимы эти нестандартные забастовки и каким несносным был этот пикет. К полуночи лишь редкие запоздавшие гости проходили через вестибюль. Перед тем как лечь спать, Хьюз позвонил и уточнил, как дела. Элоиза заверила его, что все в порядке.

А в час ночи в подвале взревела пожарная сигнализация. На стойке имелась контрольная панель, и она показывала, что пожар начался около кухни. Возможно, он не имел никакого отношения к забастовке, а просто кто-то забыл выключить духовку или оставил что-то на плите. Элоиза мгновенно насторожилась и, даже не задумываясь, велела младшему служащему немедленно звонить пожарным и секьюрити, а затем побежала по служебной лестнице вниз, чтобы посмотреть, что она может сделать сама. Небольшое пламя уже пожирало диван и несколько тележек, стоявших около кухни. Служба обслуживания номеров располагалась за углом, поэтому до сигнала пожарной тревоги никто ничего не заметил.

Один из секьюрити поливал из огнетушителя диван и тележки, когда появились пожарные машины с сиренами и мигалками. Меньше чем за десять минут огонь потушили. В воздухе повисла отвратительная едкая вонь, пол подвала на два дюйма был залит водой, но пламя погасло. Пожарные обходили кухню и окрестности, проверяя, не горит ли еще что-нибудь, а Элоиза наблюдала за ними и благодарила за отличную работу. Они прибыли очень быстро. К пожарам в гостиницах всегда относились серьезно, и часто они начинались именно в кухнях. Отец научил Элоизу с уважением относиться к огню и не забывать о мерах безопасности.

Она еще разговаривала с двумя пожарными, когда появился третий, держа в руках еще дымящийся коврик, пропитанный чем-то горючим.

— Вот и ваш запал, — сказал он, бросив коврик на пол и посмотрев на Элоизу и сотрудников службы безопасности. — Кто-то его поджег. Еще один нашелся под диваном. Я считаю, что кто-то так с вами развлекается. Возможно, такого большого пожара, чтобы сжечь весь отель, и не произошло бы, потому что у вас надежная современная система пожарного оповещения, но не доберись мы так быстро, ущерб мог бы быть большим.

Разговаривая с ним, Элоиза вдруг заметила посудомойщика из обслуживания номеров, следившего за ними и нагло ухмыляющегося. Он работал в отеле недавно, и его явно веселило все происходящее. Увидев в его взгляде вызов, Элоиза медленно подошла к нему.

— Вы видели, кто это сделал? — спросила она. Он расхохотался ей в лицо.

— А то бы я тебе рассказал! — осклабился он. Он знал, кто она такая, но ему было плевать.

— Что вам об этом известно? — настойчиво спросила Элоиза. Она его ни капли не боялась.

— Я знаю, что твой папочка уволил двух отличных парней, и союз надерет ему зад, если он не возьмет их обратно, — нагло заявил он. Оба секьюрити подошли к нему ближе. Брюс, как нарочно, как раз сегодня взял выходной. — Ему сказали, что его ждет беда, так что, наверное, кто-то сегодня разжег тут небольшой костерок, чтобы вы поняли, что это значит. Вы не смеете никого увольнять, союз вам не позволит!

Все это он говорил, стоя почти вплотную к Элоизе, и его поведение могло бы напугать кого угодно, но только не ее. Он угрожал отелю!

— Это вы сделали? — спросила она, придвигаясь к нему еще на дюйм. Несмотря на свою изящную фигурку и юный возраст, она обладала такой же храбростью, как любой мужчина в этом помещении.

— А если и я? — снова расхохотался он ей в лицо.

При этих словах один из пожарных вытащил рацию и вызвал полицию. Сейчас здесь точно разразится беда, он уже чуял ее, и гостиничные секьюрити тоже.

Прежде чем кто-нибудь успел шевельнуться, мерзавец сдавил Элоизе горло и впечатал ее в стенку.

— Сука, — начал он брызгать слюной, — ты еще будешь мне указывать, что я должен делать?!

Элоиза не отводила от него взгляда, сохраняя поразительное хладнокровие. Окружающие их мужчины боялись сделать поспешное движение — вдруг у него нож или пистолет? Все ждали полицию. И тут, не произнеся ни слова, Элоиза изо всех сил вонзила шпильку своей туфли прямо ему в подъем. Он завопил от боли и согнулся пополам, осыпая ее грязными ругательствами, а Элоиза размахнулась и ударила его кулаком по носу, а когда он отшатнулся назад, резко подняла ногу и впечатала колено ему в пах. Не зря в гостиничной школе она прошла курс самообороны, вот он и пригодился.

Когда в дверь ворвались полицейские, Элоиза отступила от мерзавца. Из носа у него шла кровь, и он, брызгая слюной, грязно ругался. Копы надели на него наручники, один из сотрудников службы безопасности объяснил, что произошло, а Элоиза выглядела совершенно безмятежно, только юбка у нее порвалась до бедра, когда она ударила поджигателя в пах.

— Спасибо, джентльмены, — любезно произнесла она.

Один из патрульных попросил ее дать показания, и они уже добрались до середины, когда в подвал примчался Хьюз. Его разбудил вой сирен на пожарных машинах. Он выглянул наружу, увидел их и быстро оделся. Из соображений безопасности все лифты уже были остановлены, поэтому ему пришлось спускаться по служебной лестнице. Бросив один взгляд на обстановку, он повернулся к секьюрити:

— Что тут происходит?

Улыбаясь, один из пожарных описал ему происшедшее, отметив, что Элоиза посрамила их всех.

— Ты цела? — кинулся он к дочери.

Она взглянула на него. Элоиза не потеряла присутствия духа, хотя была чертовски зла на поджигателя.

— Конечно. Думаю, какой-нибудь подонок из профсоюза заплатил этому парню, чтобы тот устроил в подвале пожар. Мы лишились дивана и нескольких тележек, но могло быть куда хуже.

— Ты что, рехнулась? — ахнул отец. — К черту диван! Мне только что рассказали, что ты ударила этого парня! Он мог пырнуть тебя ножом, это тебе в голову не пришло?

Он смотрел на Элоизу так, словно она и впрямь сошла с ума.

— Он устроил пожар. Кто-то ему за это заплатил. И я не позволю никакому подонку сжечь наш отель и уничтожить все, что мы тут создали.

Она смотрела на отца твердым, как камень, взглядом, и он понял, что она имеет в виду. Она и ему не позволит ничего уничтожить.

— Что, сработала пожарная сигнализация?

— Да, поэтому я сюда и спустилась. Ребята из службы безопасности тушили огонь, а пожарные появились одновременно со мной. Они и нашли коврик, с помощью которого он устроил поджог.

— Откуда ты знаешь, что это он?

— Он сам сказал. Точнее, намекнул, а потом схватил меня за горло.

— И тогда ты его ударила?

Отец казался ошеломленным глупостью и одновременно храбростью поступка дочери.

— Она сломала ему нос, сэр, — вмешался один из патрульных.

— Сломала нос?

Хьюз уставился на дочь, словно видел ее впервые в жизни.

— Собственно, это было одно быстрое движение, — сказал пожарный. — Удар каблуком по ноге, удар кулаком по носу и сразу коленом в пах.

Хьюз повернулся и окинул их всех взглядом.

— А что в это время делали вы? Фотографировали? Почему она сломала ему нос, а не кто-то из вас?

— Потому что это наш отель, — слегка улыбнувшись, ответила Элоиза. — И я люблю его даже больше, чем ты, — добавила она, намекая на грядущую продажу.

Патрульный записал остальные показания и сказал, что посудомойщику выдвинут обвинение в поджоге, но вряд ли они сумеют пристегнуть сюда профсоюз, разве только поджигатель расколется. Но его возьмут под арест и попробуют на него надавить. Может, что-нибудь и получится.

Элоизе сказали, что она свободна, никто не будет выдвигать против нее обвинений за нападение, так как это была самозащита и у нее есть дюжина свидетелей. При этих словах ее отец содрогнулся.

Секьюрити вызвали техобслугу, чтобы те убрали сгоревшие тележки и остатки дивана.

Элоиза направилась к служебному лифту, заметив, что ей нужно сменить юбку и вернуться за стойку портье.

— Я поеду с тобой, — хмуро произнес отец, и первые несколько минут он просто молчал, все еще пытаясь разобраться в том, что только что услышал. — Ты понимаешь, что тебя могли убить?

— А ты понимаешь, что он мог сжечь наш отель?

Хьюз старался сдержать улыбку, когда вспоминал о том, что она сделала с поджигателем. Нечему тут улыбаться.

— Нельзя такое делать. Нельзя рисковать жизнью!

— Да я лучше умру тут, защищая то, что люблю, чем где-нибудь еще, — спокойно ответила она.

— Я не хочу, чтобы ты умирала, хоть здесь, хоть в другом месте, — буркнул Хьюз и, не выдержав, улыбнулся. — Просто поверить не могу, что ты сломала ему нос.

— Это классное движение, — ухмыльнулась Элоиза. Лифт как раз остановился на ее этаже. — И всегда действует. В школе его называли ПНП — подъем, нос, пах. Всегда помогает.

— Да ты опасный человек! — поддразнил ее отец. — Может, не пойдешь больше на дежурство, а отдохнешь? Боюсь, ты покалечишь еще кого-нибудь.

Он вместе с ней подошел к дверям ее номера.

— Со мной все в порядке. А если я не вернусь, им не хватит людей. — Элоиза стояла в дверях своего номера в юбке, разорванной почти до талии — так высоко ей пришлось поднять коленку, чтобы ударить поджигателя. Впрочем, удар кулаком тоже получился отличный. — Как там Натали?

— Думаю, нормально. Время покажет. Психует, что вынуждена лежать в постели. А в ее офисе без нее просто сходят с ума. Но она слишком боится, поэтому даже не спорит с врачами. Боюсь, это будут долгие пять месяцев или сколько там получится.

Натали, конечно, собиралась в последние несколько месяцев перестать работать, но на строгий постельный режим не рассчитывала.

— Завтра я к ней загляну, — пообещала Элоиза и вошла в номер.

Несколько минут спустя она уже стояла за стойкой портье в новой юбке, с аккуратно причесанными волосами. Остаток ночи она провела, разговаривая с коллегами, а в семь утра, когда ее смена закончилась, уже собиралась подняться наверх, но тут в вестибюль вышел ее отец и попросил зайти к нему в кабинет. Когда он попросил ее сесть, Элоиза решила, что отец снова будет ругать ее за то, что она избила поджигателя. Он явно собирался сказать ей что-то важное, а выглядел так, словно не спал всю ночь. Элоиза, продежурившая ночь, выглядела значительно лучше. Хьюз заговорил хриплым голосом:

— Я не буду продавать отель. Возможно, я ненормальный, потому что мне предлагают сумасшедшую кучу денег. Нам больше никогда в жизни не сделают подобного предложения, и однажды мы можем об этом здорово пожалеть. Но я не могу продать то, что построил, в то время как ты рискуешь жизнью, защищая это. Вчера ночью ты напомнила мне, что этот отель значит для меня… для нас. Имей в виду, я не желаю, чтобы ты еще когда-нибудь рисковала так, как вчера, несмотря на всю твою храбрость. Но я не продам то, что ты так сильно любишь. Я отвергаю их предложение.

Элоиза выпрямилась, улыбнулась отцу и увидела ответную улыбку. Отель был особым, их общим местом, она не желала от него отказываться, не могла допустить, чтобы кто-то погубил его или отнял у них, а теперь и отец этого не хочет.

— Я горжусь тобой, папа, — мягко сказала Элоиза, обошла стол и обняла отца.

— Не надо, — негромко ответил он. — Это я тобой горжусь. Я ведь его уже почти продал, а ты рисковала собственной жизнью, чтобы защитить.

Они вместе, рука об руку, вышли из его кабинета. Этим же утром Хьюз пригласил своих юристов, велел отказаться от предложения, а потом позвонить в профсоюз. Адвокат сообщил, что отель не собирается брать обратно на работу уволенных техников, а если они попробуют выкинуть еще какой-нибудь фокус, отель выдвинет против союза обвинение в поджоге. Представитель профсоюза заявил, что представления не имеет, о чем речь, но, конечно, все прекрасно понял. Посудомойщик сидел в тюрьме, и пикет больше не вернулся.

Голландцам тоже сказали со всей определенностью, что отель «Вандом» не продается. Ни сегодня, ни через сто лет. Никогда.

Глава 23

К марту Брэд оставался у Элоизы в отеле каждую ночь. Официально они не жили вместе, но все к тому шло, и отец не возражал. Брэд был очень славным молодым человеком. А вот Элоиза повзрослела не по годам, впрочем, это объяснялось тем, что она выросла в отеле и успела увидеть куда больше, чем обычная девушка в ее возрасте. Они с Брэдом составляли прекрасную пару. Он не жаловался на ее бесконечные рабочие часы и двойные смены, интересовался работой отеля и все сильнее увлекался трудовым законодательством. Оба они не боялись тяжелой работы. Брэд не только учился, но и работал, и заканчивал юридическую школу в июне, после чего ему предстояло получить право заниматься юридической практикой. Он уже подыскивал себе постоянное место.

Дождливым мартовским вечером они пошли пообедать в «Вейверли инн», чтобы немного отдохнуть от занятий и работы. Натали по-прежнему соблюдала постельный режим, днем Элоиза к ней заходила. Она старалась заглядывать как можно чаще, приносила все последние журналы и DVD-диски. Постельный режим длился уже два месяца. Натали была на седьмом месяце, и если бы тройняшки родились теперь, они, хоть и совсем крошечные, уже могли бы выжить, но каждая дополнительная неделя прибавляла им сил. Она пыталась управлять своими проектами по телефону, ассистенты приходили к ней ежедневно. Все это, конечно, очень утомляло и раздражало, но дети были для нее важнее всего.

Подъезжая в такси к отелю, Элоиза с Брэдом разговаривали о его поисках работы, как вдруг Элоиза увидела припаркованный у главного входа пикап экстренной медицинской помощи. Она тут же предположила, что у кого-то из гостей случился сердечный приступ, и еще оба мгновенно подумали про Натали. Брэд расплатился с водителем, они выскочили из машины и помчались в отель. Во время обеда никто Элоизе не звонил, значит, это все-таки гость. Она вбежала в вестибюль и увидела, как мимо нее на носилках проносят отца с дефибриллятором на груди, окруженного парамедиками. Потрясенная Элоиза кинулась за ними на улицу. Менеджер стойки портье, Брюс, и двое сотрудников службы безопасности шли за ней с испуганными лицами. Гости, находившиеся в вестибюле, наблюдали за происходящим.

— Что случилось? — спросила Элоиза менеджера, пока парамедики задвигали носилки в машину.

— Не знаю. Он схватился за грудь и упал лицом прямо на стойку. Парамедики только что приехали. Думаю, у него сердечный приступ.

— Почему ты мне не позвонил?! — с паническими нотками в голосе воскликнула Элоиза. Брэд стоял рядом с ней, парамедики что-то говорили ее отцу.

— Не успел. Вот как раз собирался.

— Натали знает? — торопливо спросила Элоиза. Он покачал головой. — Вот и не говорите ей! — решительно сказала Элоиза, запрыгнула в пикап и кинула последний взгляд на Брэда. Дверца захлопнулась, взвыла сирена, и машина на полной скорости помчалась в больницу. Двое парамедиков внимательно наблюдали за Хьюзом. К этому времени он уже полностью пришел в сознание и взглянул на Элоизу затуманенным взором.

— Что случилось? — спросил Хьюз хриплым голосом. — У меня ужасно болит в груди.

В обеих руках у него стояли капельницы. Парамедики сказали ему, чтобы он не разговаривал. Впрочем, казалось, что это требовало от него слишком многих усилий, поэтому Хьюз замолчал и просто держал Элоизу за руку. Она глотала слезы и молилась.

Носилки быстро повезли в отделение интенсивной терапии. Элоиза ждала снаружи, пока отца обследовали, а затем ее впустили внутрь. Сказали, что это сердечный приступ средней тяжести, что ему сделали ЭКГ и собираются делать ангиограмму. Элоиза дала основные сведения об отце. Хьюз посмотрел на нее испуганными глазами.

— Только не рассказывай Натали, — прошептал он. — Она потеряет детей.

— Ничего не скажу, а ты скоро поправишься, — ответила она, держа его за руку и отчаянно желая, чтобы это было правдой. Элоиза не представляла себе жизни без отца. Она оставалась рядом с ним, пока его не увезли на ангиограмму, а затем позвонила Брэду и объяснила, где находится. Все это время он ждал в ее номере, но после звонка немедленно приехал, и они долгие часы провели вместе в комнате ожидания.

В два часа ночи отца привезли обратно. Ему сделали сосудистую пластику и поместили в отделение интенсивной терапии, чтобы держать его под наблюдением. Элоиза с Брэдом все так же сидели в комнате ожидания, но Элоиза вспомнила, что нужно позвонить на стойку портье.

— Что вы сказали Натали?

Он не пришел ночевать, и она должна сильно волноваться.

— Сказали, что с одним из гостей произошел несчастный случай, твой отец отправился с ним в больницу и велел его не ждать, — ответил помощник менеджера.

— Отлично.

Элоиза немного успокоилась.

— Как он там?

Весь персонал отеля очень тревожился за Хьюза, за ним они чувствовали себя как за каменной стеной.

— Ему сделали сосудистую пластику и сказали, что все будет хорошо. Только не знаю, сколько времени ему придется тут провести. Он еще не очнулся от наркоза.

— Держи нас в курсе.

— Обязательно.

Элоиза вернулась к Брэду, он обнял ее, и они провели всю ночь в этой насквозь продуваемой сквозняками комнате ожидания. Каждый час Элоизе разрешали на десять минут зайти к отцу, но он еще не очнулся и не видел ее. Только утром Хьюз пришел в себя и увидел Элоизу с Брэдом. В шесть утра Брюс принес им сандвичи и термос с горячим кофе. Элоиза совсем не могла есть, но Брэд просто умирал с голоду, так что со сконфуженным выражением лица умял сразу два сандвича.

Утром отец был еще одурманенным и выглядел так, словно за ночь постарел сразу на десяток лет. Вокруг него висели громко пищавшие мониторы. В отделении интенсивной терапии шла бурная деятельность, ждали появления врача. Элоиза поцеловала отца, сказала, что скоро вернется, и пошла к Брэду. Хьюз заснул еще до того, как она вышла из палаты, и выглядел он очень скверно.

Врач смог поговорить с Элоизой только в восемь утра. Выйдя из отделения, он улыбался, и Элоиза, вцепившаяся в руку Брэда, сразу почувствовала огромное облегчение.

— Можете отправляться домой, чтобы немного отдохнуть. С ним все хорошо. Мы подержим его тут еще несколько дней, просто на всякий случай, а потом он сможет вернуться домой. Советую ему прежде, чем возвращаться к работе, отдохнуть несколько недель, может быть, месяц. Физические упражнения, диета — за всем этим теперь придется следить. Пока это был предупредительный выстрел, но я думаю, что ночью мы его неплохо заштопали. Несколько недель отдыха — и он будет как новенький.

Элоиза радостно улыбалась. Несколько часов назад она в такое и поверить не могла.

— Его жена ждет тройню и находится на строгом постельном режиме. Думаю, придется положить их в одну постель, — улыбнулась Элоиза.

Врач рассмеялся.

— Ну, если он не начнет с ней слишком сильно резвиться, это вполне допустимо. Поскольку она ждет тройню, полагаю, особого риска и нет.

Теперь расхохотались все трое.

— Могу я еще раз его увидеть? — спросила Элоиза.

— Несколько минут назад он спал, но можете заглянуть.

Элоиза зашла в палату. Хьюз зашевелился, взглянул на нее и извинился за то, что причинил столько неудобств.

— Да что ты, папа, — мягко ответила Элоиза, взяв его за руку. — Какие неудобства? Но теперь тебе придется быть осторожней. Вы с Натали оба на постельном режиме. Никаких нагрузок, зато можешь составить ей компанию до самых родов. И врач разрешил тебе ежедневные прогулки. Об отеле мы позаботимся сами.

— Все это так глупо, — пожаловался Хьюз. — Не знаю, с чего вдруг такое приключилось. Я совершенно здоров. Наверное, просто переутомился.

Сейчас Хьюз выглядел более оживленно, но все равно был изможденным, да и Элоиза смотрелась не лучше. Ночь им всем выдалась долгая.

— Я не могу позволить тебе взвалить на себя всю работу! — взволнованно сказал отец.

— Ты не вернешься к работе до тех пор, пока не разрешит доктор, — твердо произнесла Элоиза. — Мы отлично справимся сами. Ты нужен нам, папа, — мягко добавила она. — Ты нужен мне. Без тебя я пропаду. Ты все, что у меня есть в жизни.

В ее глаза стояли слезы. Хьюз ласково погладил ее по голове.

— Я никуда не денусь. Скажи Натали, что у меня все хорошо, и пусть она не рожает без меня. — Хьюз улыбнулся дочери.

— Через несколько дней тебя выпишут. Я зайду к тебе чуть позже. Здесь со мной Брэд, он передает тебе привет.

— Я рад, что он рядом с тобой. Скажи Натали, что я люблю ее. И тебя я тоже люблю, — слабо улыбаясь, произнес Хьюз, повернул на подушке голову и закрыл глаза. Он сразу задремал, а Элоиза неслышно вышла из отделения, и они с Брэдом покинули больницу, выйдя на яркое утреннее солнышко. Ей казалось, что они провели в комнате ожидания целую неделю. Брэд подозвал такси, они поехали в отель и всю дорогу негромко обсуждали случившееся. Это была самая страшная ночь в жизни Элоизы.

Едва она вошла в вестибюль, ее закидали вопросами. Элоиза выглядела уставшей, но не сокрушенной, и все служащие радовались, что с ее отцом уже все в порядке и через несколько дней он вернется домой.

Брэд пошел в ее номер, чтобы принять душ и переодеться, собираясь на утренние занятия. А Элоиза поднялась в отцовские апартаменты и зашла в спальню. Натали давно проснулась и смотрела утренние новости по телевизору. Телевизор у нее был включен постоянно — ей было больше нечем заняться, только есть, смотреть телевизор, звонить в свой офис и смотреть, как растет живот. С тройней он вырос просто огромным.

— Где твой отец? — тут же тревожно спросила она. Элоиза не хотела ей говорить, но не знала, как можно скрывать это в течение нескольких дней. Кроме того, внутренний радар Натали уже сообщил ей, что с ее мужем что-то случилось.

Элоиза присела на край кровати и улыбнулась:

— С ним все хорошо. Честное слово, хорошо, и через несколько дней он уже будет дома. Но ночью он нас здорово напугал. У него был сердечный приступ средней тяжести. Сейчас он в нью-йоркской больнице, ему сделали сосудистую пластику и сказали, что он будет как новенький. И я заставлю его взять четыре недели отпуска. Он будет составлять вам компанию, пока не родятся дети.

Она выпалила все это на одном дыхании. Как ни странно, на лице Натали появилось выражение облегчения. Она чувствовала, что случилось что-то плохое, и паниковала всю ночь.

— Спасибо, что сказала мне правду. — Натали сжала руки Элоизы. — С ним правда все хорошо?

— Клянусь.

— Могу я с ним поговорить?

— Он только что заснул. Ночка ему выдалась нелегкая. Но через пару часов, когда он проснется, конечно, можете ему позвонить. — Элоиза записала номер телефона и положила блокнот на кровать. — Пока его нет, я могу пожить с вами, — предложила она.

Натали обрадовалась. Она боялась оставаться одна ночью — вдруг начнутся роды, а она не сможет двинуться с места? Или родит тройняшек прямо тут? Натали очень боялась подобного сценария, хотя вряд ли что-нибудь случилось бы так быстро. Вообще-то ей собирались сделать кесарево сечение, когда подойдет время.

— Спасибо, — негромко произнесла она. — Мне бы хотелось не лежать тут, прикованной к постели, а пойти навестить его.

Она чувствовала себя беспомощной и бесполезной, но ставки были слишком высоки. Даже ради Хьюза Натали не могла встать.

— Он скоро будет дома, — напомнила ей Элоиза, а потом пошла в гостиную и легла на диван.

Через два часа ее разбудил телефонный звонок. Отец звонил своей жене. Натали сняла трубку, и из глаз у нее хлынули слезы облегчения, когда она услышала голос Хьюза. Они проговорили очень долго.

Элоиза заказала ей ленч и пошла вниз, переодеться в униформу. В три часа у нее начиналось дежурство, но сначала она съездила навестить отца. Его уже перевели из отделения интенсивной терапии в отдельную палату с медсестрой. Он очень обрадовался, увидев вошедшую в палату дочь, и снова поблагодарил ее за то, что она сделала для него ночью, и за заботу о Натали. Натали рассказала, что Элоиза повела себя очень сердечно.

Элоиза провела с отцом час, вернулась в отель и заступила на дежурство. Она успела вовремя и дежурила до одиннадцати вечера. К отцу ехать было уже поздно, так что она с трудом добрела до своего номера, чтобы взять ночную рубашку и увидеться с Брэдом.

— Ты совершенно измучена. Ложись скорее спать, — озабоченно сказал он.

Элоиза помотала головой, снимая ночную рубашку с крючка двери ванной.

— Не могу. Я должна ночевать у Натали.

Брэд ей искренне сочувствовал. Он проводил ее до отцовских апартаментов и еще несколько минут поговорил с Натали, а затем спустился обратно в номер Элоизы. Он уже поговаривал о том, чтобы отказаться от своей квартиры возле Колумбийского университета, потому что все равно там больше не жил. Все свое свободное время он проводил в отеле рядом с Элоизой.

Попрощавшись с Брэдом, Элоиза надела ночную рубашку и забралась в постель к Натали. Они поболтали несколько минут, но Элоиза так устала, что уже почти спала. И тут Натали взяла ее руку и положила себе на живот. Изнутри сильно толкались маленькие ручки и ножки. Это походило на войну в мультфильме.

— Как вы с этим спите? — изумленно спросила Элоиза.

Натали улыбнулась:

— А я и не сплю. Они прыгают почти постоянно.

— Должно быть, это так странно, — сонно пробормотала Элоиза. Ее глаза закрывались сами собой, и через несколько минут она окончательно выключилась, а Натали продолжала смотреть телевизор. Дни и ночи тянулись долго, и если ей повезет, впереди ее ждет еще три таких же месяца.

Через два дня отец Элоизы вернулся из больницы. Его привезли домой в инвалидном кресле, но он настоял на том, что в отель войдет самостоятельно. Выглядел он бледным и уставшим, но, безусловно, намного лучше, чем когда его увозили. Хьюз быстро поднялся к себе наверх, желая скорее увидеть жену. Когда он вошел и сел рядом с ней на кровать, Натали расплакалась и прижалась к нему. Хьюз положил руки на ее огромный живот и улыбнулся, почувствовав, как лягаются его дети. Только этого он и хотел — выжить и вернуться домой, к ней. Теперь ему было ради чего жить, и он не мог допустить, чтобы с ним что-нибудь случилось. Хьюз поклялся, что за время его отсутствия ее живот вырос еще сильнее, а чуть позже лег рядом с женой в постель, радуясь, что он снова дома.

Элоиза навещала их так часто, как могла, но теперь на нее навалились дополнительные обязанности. Она то и дело приходила, чтобы спросить у отца совета, и звонила ему на мобильник, и он радовался, что постоянно находится на связи и может принимать решения, касающиеся отеля. Натали это не нравилось, она объявила отелю своего рода вендетту, считая, что работа Хьюза полна стрессов и едва не убила его. Натали хотела, чтобы он продал отель, хотела, чтобы Хьюз позвонил голландцам и сказал, что принимает их предложение. Она просто не могла больше ни о чем говорить. Кода Хьюз принимал душ, Натали позвонила Элоизе и жестко потребовала, чтобы та не дергала его так часто. После этого звонка Элоиза сильнее встревожилась за отца.

— Это исключено, — категорически ответил Хьюз на просьбу Натали продать отель. — Я не могу поступить так с Элоизой, она его слишком любит.

— Тебя она любит больше, — настаивала Натали. — Если мы потеряем тебя, это уничтожит нас всех. Ты должен жить ради нее и ради наших детей, а это место убьет тебя, если ты не снизишь темп.

Как можно снизить темп, Хьюз не знал, поэтому она и хотела, чтобы он продал отель. Хьюз постоянно созванивался с Брюсом, Дженнифер и стойкой портье и выяснял, как идут дела.

— Я взял месяц отпуска, — напомнил он Натали, надеясь смягчить ее, но та повторяла, как мантру, что он должен продать отель. Элоизе она ничего не говорила, зато Хьюзу твердила это постоянно. Он отвечал ей вполне определенно, что никогда этого не сделает. Натали заставляла его напрягаться сильнее, чем отель, и ссорились они только по этому поводу. Все остальное время они радовались, что опять вместе.

Хьюз каждый день ходил на прогулки вокруг озера и приносил Натали небольшие лакомства. Спустя четыре недели после сердечного приступа он выглядел значительно лучше, чем до него, а Натали напоминала женщину, лежащую под горой. Глядя на нее, Хьюз всякий раз улыбался. Она почти не могла шевелиться.

Врач появлялся у нее регулярно, а акушерка заходила каждый день. Наступил апрель. У Натали внезапно начались схватки. Впрочем, гинеколог предполагала, что это случится скоро. Она была уже на восьмом месяце беременности, дети хорошо росли и теперь должны были выжить.

Как-то вечером Хьюз с женой смотрели по телевизору старый фильм «Я люблю Люси» и ели поп-корн. Внезапно у Натали сделалось странное лицо, и она взглянула на мужа так, словно не понимала, что происходит. Внезапно оказалось, что она лежит в луже, которая быстро растекается по всей кровати. Хьюз испугался, что опять началось кровотечение, посмотрел на простыню, увидел просто воду, и оба они разом поняли, в чем дело.

— О Боже, воды отошли!.. — паническим голосом произнесла Натали. Но в семь месяцев тройняшки подвергались куда меньшей опасности, хотя еще и были крохотными, и почти наверняка должны были выжить. Хьюз позвонил доктору, которая велела как можно быстрее привезти Натали в больницу. Она понятия не имела, насколько быстрыми будут роды, и не хотела, чтобы младенцы родились в отеле или в такси по дороге. Хьюз позвонил в службу безопасности и попросил доставить в апартаменты инвалидное кресло. Несколько таких имелось в отеле, одним из них Хьюз сам воспользовался месяц назад, когда возвращался из больницы домой. Зато сейчас он полностью восстановился, а ежедневные долгие прогулки помогли ему войти в отличную физическую форму, и он планировал на этой неделе вернуться к работе.

Через несколько минут Брюс привез кресло. Хьюз помог Натали одеться. Было два часа ночи. Хьюз гадал, успеют ли тройняшки родиться этой ночью. Все это так захватывающе! Детям, конечно, придется на некоторое время остаться в больнице в инкубаторах, их предупреждали об этом заранее. Все будет зависеть от их веса, но в животе они казались ему просто огромными.

Одев Натали, Хьюз помог ей сесть в кресло. Устроившись, она ему улыбнулась.

— Все это походит на какое-нибудь шоу, — сказала она.

Они так давно этого ждали! Гормональное лечение прошлым летом, ЭКО, семь месяцев беременности, четыре из которых она провела в постели. Да, она готова к тому, что сейчас произойдет. Оставалось надеяться, что дети к этому тоже готовы.

Хьюз и Брюс отвезли Натали в лифт и спустились вниз. Будь сейчас не так поздно, он бы позвонил Элоизе, но ему не хотелось беспокоить ее. Скорее всего она спала.

В такой час не дежурил ни один гостиничный водитель, проще было поехать на такси. Швейцар подозвал машину, и всю дорогу до больницы Натали держала Хьюза за руку. Было так хорошо оказаться на улице, вдыхать теплый весенний воздух, снова видеть город. Ей казалось, что она несколько месяцев провела в тюрьме.

Врач уже ждала Натали в больнице. Как только начались первые серьезные схватки, ее отвезли в родильное отделение. Натали удивилась, что они такие сильные, но врач еще раньше говорила, что если отойдут воды, тяжелые роды могут начаться очень быстро. Похоже, именно это и происходило. Она цеплялась за руку Хьюза, а он негромко подбадривал ее, помогая лечь в постель. Натали обследовали, и она громко закричала от боли.

— Шейка уже раскрылась на восемь сантиметров, — сказала врач. — Должно быть, незаметные схватки шли всю ночь.

Они хотели, чтобы перед кесаревым сечением у нее были схватки, приучающие младенцев дышать после рождения.

— Они так сильно пинались, что трудно было понять, — сказала Натали. Тут снова накатила боль, доктор опять провела проверку, и Натали закричала очень громко. Хьюз вздрогнул. Все это казалось ему пыткой. Мириам не позволила ему присутствовать при родах Элоизы, так что для него все было впервые.

— Теперь мы не сможем их остановить, — сказала врач Натали и Хьюзу. — Поскольку воды отошли, есть риск инфекции, да еще и раскрытие идет слишком быстро. Попробуем немного замедлить, чтобы ввести вам лекарство. — Натали собирались поставить капельницу, чтобы защитить легкие детей, потому что они не полностью сформировались. — Давайте посмотрим, не удастся ли нам выиграть немного времени.

Поставили капельницу с внутривенным вливанием и лекарством для детских легких. Врач объяснила, что лучший способ слегка замедлить роды — это сделать эпидуральную анестезию, если еще не поздно. Она все равно потребуется для кесарева сечения, а рожать естественным путем Натали нельзя. Если же с эпидуральной анестезией они опоздали, придется давать полный наркоз, чего делать не хотелось бы.

В палату пришел анестезиолог и с помощью иглы в позвоночнике сделал эпидуралку. Натали почувствовала сильную боль, но как только игла вошла на место, она перестала ощущать схватки, а затем они слегка замедлились. Таким образом врачи получили время, необходимое для того, чтобы подготовить младенцев к появлению на свет.

Натали лежала на боку с видом измученным и встревоженным. Ее кололи, обследовали, тыкали, и она боялась за детей. Фетальный монитор показывал, что все три сердечка бьются. Натали лежала спокойно, держа Хьюза за руку, а по щекам ее катились слезы.

— Я боюсь, — прошептала она. — Не за себя, за них.

Страницы: «« ... 345678910 »»

Читать бесплатно другие книги:

О советской разведке эпохи «холодной войны» написано много, но больше неправды и «разоблачений» злод...
Время создания Великой России было переломным моментом не только в отечественной, но и во всей миров...
«Белогвардейщина» – пожалуй, лучшее за последние годы исследование, посвященное Белому движению. Ее ...
В книге известного российского писателя Валерия Шамбарова исследуется одна из самых страшных и загад...
На страницах книги рассматривается организация семейного чтения как метод дополнительного образовани...
Об истории биодинамики спорят, ее изучают, претворяют в жизнь.Существенное отличие биодинамического ...