Подземная тюрьма Пучков Лев
— Еженедельный Альма-Нах «Бред без права передачи»: Андрей Иванович, ваша книга «Самоубийство — реши все проблемы разом!» сразу после…
— Голубушка, да вы извратили название! Моя книга называется «Изгои социума: самоубийство — как универсальный способ решения проблем»!
— Ой, ну извините, бывает. В общем, сразу после выхода ваша книга стала бестселлером. Но не кажется ли вам, что название несколько вызывающее или даже провокационное? Не кажется ли вам, что некоторые неуравновешенные молодые люди могут превратно истолковать…
— Вообще-то, это серьезное и крайне нудное социологическое исследование для преподавателей и научных сотрудников соответствующих кафедр — вряд ли его будут читать неуравновешенные молодые люди. А если даже и прочитают — на здоровье.
— На здоровье — что? Что — на здоровье?! В каком смысле — на здоровье?!!
— Без комментариев. Дальше.
— Газета «Химия для всех»…
— Да-да?
— Эмм…
— Да, я вас слушаю, молодой человек!
— А вот скажите… Эээ… А вот вы на ассамблее «Город и наркотики» заявили, что марихуана может являться панацеей для всех… Эээ…
— Молодой человек, не надо передергивать! Никогда я такого не заявлял! Я категорически против наркотиков в любом виде, как любой нормальный гражданин своей страны.
— Не, ну вы там конкретно же сказали… Эээ… Оумм…
— Голубчик, зачем же вы выдираете из контекста? Я сказал, что в противовес метадоновой терапии можно использовать коноплю, как альтернативу для зависимых в последней стадии, употребляющих тяжелые наркотики — например героин. Нормальных людей, не являющихся зависимыми, это не касается ни в коей мере.
— То есть сначала тех, кто торчит на «гердосе», пересадить на травку, а уже потом — на здоровый образ жизни?
— Именно так.
— Понял, спасибо. «Химия для всех»!
— Детский журнал «Мертвая деревня»: Андрей Иванович, скажите, вот вы разрабатываете проект переселения всех коренных москвичей в пустоши для подъема сельского хозяйства…
— О господи… Опять, выдернули из контекста! Я сказал следующее — дословно: Москва — город непростой, выжить в нем сложно, и те, кто не чувствует себя в силах здесь оставаться, могут продать свои квартиры и уехать в глубинку, где им будет значительно легче обеспечить себя: со своими курочками, яичками, козочками, картошкой и прочими сельскохозяйственными прелестями. Никаких проектов по переселению я не разрабатывал, это клевета! Господа журналисты, я вас очень прошу: вы читайте внимательно, почему вы постоянно передергиваете и выдираете из контекста? И на этом все: спасибо за ваше внимание, мне нужно на лекцию…
Отчитав лекцию, Андрей Иванович Желябов поспешил в Полк Правительственной Связи. Там в полдень было назначено совещание межведомственной комиссии по расследованию обстоятельств инцидента, произошедшего вчера в РПБТ полка.
Дело в том, что Андрей Иванович — депутат Законодательного Собрания, доктор социологии и видный общественный деятель, по совместительству является генералом и возглавляет структурное подразделение одной из могущественных Федеральных Служб.
Надо сказать, что вот эта временная обязанность отнюдь не была синекурой: другие генералы, как из ведомства Желябова, так и «соседи» — все дружно шарахнулись от нее как от чумы. Потому что гешефтов здесь не могло быть по определению, а огрести по результатам расследования можно было по самое не балуйся, причем как сверху, так и со всех сторон в одном уровне. Расшифруем: если Президента по каким-то причинам не удовлетворят эти самые результаты, последствия могут быть самыми катастрофическими. Промежуточные варианты его не устраивают, он всегда требует фантастической объективности и бескорыстного усердия. А если в процессе расследования проявить фантастическую объективность и бескорыстное усердие, можно ненароком вскрыть такие факты, которые очень не обрадуют коллег из соседних ведомств, коль скоро оные коллеги к данному происшествию хоть как-то причастны. Разумеется, коллеги будут этому всеми силами препятствовать, в широчайшем диапазоне, от минимального сопротивления до объявления войны. Ну и кому это надо?
Андрей Иванович принял это назначение с ходу, не раздумывая, за что многие ему были благодарны. К мотивам, подвигнувшим его на такой поступок, мы придем чуть позже, а пока что посмотрим, как у нас идет расследование.
Выслушав доклады, Андрей Иванович провел «организационные мероприятия»: кого-то похвалил, кого-то поругал, быстро и толково раздал задачи и уединился с молодым следователем Несмеяновым. Да, специально для баловников поясним: Андрей Иванович — товарищ очень порядочный и традиционный, а со следователем уединился сугубо по служебной необходимости, поскольку Несмеянов обнаружил весьма интересную линию, вполне возможно, способную существенно повлиять на ход расследования.
Несмеянов выявил, что в полку регулярно и долго крали медный кабель. Следователь он был хороший, поэтому второго участника преступной группы — начальника ремонтных мастерских старшину Завьялова — вычислил очень быстро, что называется, влет.
С первым участником, увы, не сложилось: это был рядовой Вацетис, который систематически заступал на пост номер семь — вопреки требованиям о постоянной ротации личного состава по постам и сменам. Вот это попустительство, или упущение, вполне возможно, было умышленным или даже преступным, но в данный момент определяющим не являлось, поскольку в понедельник Вацетис совместно с лейтенантом Акоповым был убит в РПБТ.
До смерти напуганный старшина Завьялов активно и чистосердечно сотрудничал со следствием, однако особой пользы от него не было. Он рассказал, что собственно идея принадлежала не ему, а Вацетису. Проверить это утверждение не представлялось возможным, но учитывая искреннее желание старшины сотрудничать со следствием, вполне вероятно, что так оно и было. Предшественник Завьялова был пойман при попытке проноса кабеля через КПП и уволен по дискредитации, после чего на КПП поставили дополнительные приборы и пронести что-либо было сложно, а в большом количестве просто нереально. Перебросы через периметр также были делом рискованным и нерентабельным ввиду обилия технических средств охраны (ТСО) и приличной ширины запретной зоны. Тогда-то и подкатился к Завьялову медный змей Вацетис и предложил организовать практически на сто процентов безопасный совместный проект. Завьялов немного подумай и согласился. Он резал кабель в мастерских, небольшими порциями копил в мусорной тележке и раз в три дня совместно с рядовым Пупорезовым закатывал эту тележку в РПБТ — естественно, во время дежурства Вацетиса. Тщательная проверка рядового Пупорезова показала, что к преступному сговору он был непричастен ввиду хронической тупости на грани идиотизма. В дальнейшем прохождении меди Завьялов не участвовал: он исправно получал свою долю, а про тех, кто выносит «посылки» из РПБТ, знал только одно — это земляки Вацетиса. А поскольку знал он это со слов самого Вацетиса, информацию можно было считать достоверной лишь с большой натяжкой.
— То есть прогрызли норку… — вдохновенно излагал Несмеянов. — Как самые что ни на есть натуральные крысы… И полгода через нее таскали хозяйское добро. Я даже версию так назвал: «Дренажные крысы»!
— Да, интересное сравнение, — согласился генерал, — «Дренажные крысы»? Хмм… А по связям есть что-нибудь?
Увы, в этом плане никаких подвижек нет. Сегодня утром предприимчивый Несмеянов побывал в семье безвременно усопшего Вацетиса, но информации по «связям» ему раздобыть не удалось. В семье интеллигентных латышей, пять лет назад переехавших в Москву, царит глубокое горе…
— Минуточку… — удивился Андрей Иванович. — А почему оно там царит? Происшествие — вчера в полдень, все строго засекречено… Кто сообщил родителям?!
— Ну так ведь ребята из ФСО «пробивали» всех подряд на лояльность — кто хоть как-то причастен, — пояснил следователь. — Так что родители были в курсе еще вчера, до исхода дня.
— Да-да, конечно… — Андрей Иванович неодобрительно покачал головой. — Все правильно, но… Как-то топорно. Раньше как-то по-другому работали. Как-то… элегантнее, что ли…
Итак, родные с нетерпением ждут выдачи тела и на контакт идут крайне неохотно. Из разрозненных данных, которые все же удалось получить у членов семьи, удалось установить, что Вацетис никогда не приводил домой посторонних и о его друзьях и приятелях родные не знают совершенно ничего: товарищ был себе на уме, скрытный и самостоятельный.
Есть вариант опросить бывших сокурсников из Политеха, но он очень трудоемкий и долгий (вариант, а не Политех). Вацетис отучился более года назад, так что большинство его однокурсников давным-давно разъехались по бескрайним просторам родной страны, а некоторые и дальше.
— Да, интересный, вариант… Интересный… — задумавшись, кивнул генерал. — Вот им и занимайся.
— Понял, будем стараться.
— Ты, вообще, молодец. Далеко пойдешь. И кстати… С этой минуты докладываешь только мне лично. И ни слова на сторону.
— По поводу…
— Да, по поводу вот этой «крысиной» линии. Лично мне, и не с кем больше не делишься. Ни с коллегами, ни с непосредственным начальством. Ты понял?
— Понял, но… А что случилось, товарищ генерал?
— Это не просто кража меди, — тихо сказал генерал, многозначительно ткнув пальцем вверх. — За этим стоит нечто большее. То есть эти «крысы» — они отнюдь не дренажные. Понимаешь, о чем я?
— Нет, но… В общем — как скажете.
— Когда вся мозаика сложится, я тебе все доведу, — пообещал генерал. — А пока, повторяю: ни слова на сторону. Все — только мне, лично, с глазу на глаз. За любую утечку информации ответишь головой. Ты меня понял?
— Понял, товарищ генерал! — служебно подтянулся следователь. — Ни слова на сторону. Буду докладывать только вам.
— Ну вот и молодец, — похвалил генерал. — Ты меня знаешь: я многих поднял и многим дал трамплин. Так что старайся, и за мной не пропадет. Ты понял?
— Понял, товарищ генерал! Можете на меня положиться.
— Хорошо. А теперь — хватить болтать, пора за работу…
Покончив с делами в полку, Андрей Иванович вышел через КПП, сел в свой служебный «Porsche Cayenne S» и через пятнадцать минут прибыл на объект «Стодола-24».
Объект располагался недалеко от полка, и пешком по прямой до него можно было добраться за десять минут. Но Андрей Иванович отвык ходить по городу пешком, и ему нужно было как следует обдумать информацию, полученную от следственной группы (и в первую очередь от Несмеянова), а в комфортном салоне думать гораздо удобнее, нежели в уличной толпе.
Внешне объект, на который прибыл генерал, мало чем отличался от Полка Правительственной Связи. Точно такой же КПП и периметр с техническими средствами охраны, только охраняли его не контрактники и солдаты срочной службы, а сотрудники подразделения, возглавляемого генералом.
На КПП генерала дисциплинированно поджидал Валентин — начальник службы безопасности фирмы «Блиндаж», которая в настоящий момент декларативно занималась строительно-отделочными работами на объекте «Стодола-24». Если быть совсем точным, то объект «Стодола-24» находился на балансе структурного подразделения, которым руководил Андрей Иванович. Но с некоторых пор объект «временно» был передан в эксплуатацию фирме «Блиндаж» для производства строительно-отделочных работ, причем на совершенно законных основаниях, ввиду «выигранного» на конкурсе тендера. Декларативно Андрей Иванович никакого отношения к «Блиндажу» не имел, как, впрочем, и его подчиненные: сотрудники охраняли только периметр, КПП и вход на объект. За безопасность и режим на объекте в процессе реконструкции (которая длилась уже пять лет) отвечала фирма «Блиндаж». И кстати, вам совсем необязательно запоминать все эти ненужные детали, просто в ближайшее время они понадобятся, чтобы разобраться в некоторых необычных и даже странных обстоятельствах.
Однако вернемся к начальнику СБ «Блиндажа» — Валентину.
Встретив генерала, Валентин сопроводил его на объект и по дороге сообщил о результатах проделанной работы.
— Плохо! — Доклад генералу не понравился. — Валя, трое суток — это очень долго! Отправь туда всех, кого можешь, — но надо управиться к исходу завтрашнего дня.
— Отправил всех, кого мог, — подтвердил Валентин. — Работают на пределе человеческих возможностей. Но раньше чем к полуночи послезавтра — хоть убейте, не получится никак. Вы же знаете, какой там объем работы.
— Знаю, — генерала такое сообщение явно не утешило. — Но все равно — плохо. Очень плохо, Валя. Мы здорово рискуем…
Спустившись на два этажа, генерал с Валентином вошли в небольшую прихожую с низким потолком, аккуратно выкрашенными стандартной шаровой краской стенами и бетонным полом. Помимо входной здесь было еще две двери: одна слева — стандартная, с запорными рычагами, другая справа массивная, стальная, старой конструкции, с круглыми клепками и резной замочной скважиной.
Генерал на несколько мгновений остановился у этой двери и призадумался. Дежурный надзиратель, безмолвной тенью следовавший за начальством от самой вахты на нулевом этаже, с готовностью тряхнул ключами.
Генерал встрепенулся и наградил надзирателя враждебным взглядом. «Совсем из ума выжил?» — вот что говорил этот взгляд. Смущенный надзиратель поспешно спрятал кольцо с ключами за спину и невольно попятился.
Генерал НИКОГДА не заходил за эту дверь. Ни при каких обстоятельствах. Об этом прекрасно знали все, кто работал на «втором уровне». Просто надзирателя сбила с толку вот эта странная остановка у заветной двери. До сего момент генерал эту дверь старательно игнорировал и всегда проходил мимо.
Недовольно дернув лицом, генерал направился к гермодвери. Надзиратель услужливо забежал вперед, открыл дверь, пропуская высокое начальство, и остался в прихожей. Его зона ответственности заканчивалась здесь, у этой двери.
Пройдя по длинному неширокому коридору, крашенному в ту же традиционную шаровую краску, генерал с Валентином оказались в «съемочном павильоне» — специально оборудованном помещении, половина которого была стилизована под грубую горную выработку. Впрочем, если отбросить ненужные слова, эта половина как раз и была грубой выработкой, но не совсем горной. А собственно помещением можно было условно считать вторую половину, облицованную тесаным камнем.
В павильоне Андрея Ивановича ждали трое: начальник филиала «Блиндажа» на данном объекте Виктор Павлович Ковров, его заместитель Шота Бабададзе и секретарь генерала — он же адъютант и просто первый помощник по всем вопросам — капитан Володя Липецкий.
Володя прибыл на объект с утра для детального документирования и записи показаний участников и очевидцев вчерашнего происшествия, давным-давно взял у всех «интервью», все досконально зафиксировал и теперь сидел на единственном здесь предмете меблировки — низкой широкой лавке — и, зевая от скуки, играл на ноутбуке в «косынку».
Виктор Павлович и его зам угрюмо подпирали стену в ожидании разноса. Оба — редкостные здоровяки (Шота на голову выше, а Ковров чуть ли ни на четверть сажени шире, этакий бугристый квадрат), они сейчас были похожи на двух несимметричных атлантов, изготовившихся принять на свои могучие плечи фатальный груз божественной немилости. Ибо, безо всякого преувеличения, генерал был для них царем и богом.
— Ну, здравствуйте, орлята.
— Здра-жла-тыщ-г-рал… — нестройно ответили «атланты».
Генерал ручкаться ни с кем не стал, сел на лавку — наглец Володя лениво подвинулся, даже не привскочив.
— Тут? Или тут? — генерал кивнул на камеру, лежавшую на лавке, и перевел взгляд на ноутбук.
— И там и тут. — Володя протянул шефу ноутбук. — Перегнал, отсортировал, сделал поименный список со ссылками — для удобства.
— Потом посмотрим. — Генерал отказался от ноутбука и уточнил: — А «кино»?
— Тоже скачал. — Володя кивнул в сторону Коврова — тот немедля изобразил строевую стойку. — Вы же сказали: все собрать.
— Хорошо, молодец, — похвалил генерал. — Ну, орлята, рассказывайте.
Орлята начали рассказывать. Вернее, рассказывал Ковров — по-военному кратко и четко, а Шота солидарно кивал, словно подтверждая слова начальника.
Андрей Иванович слушал рассеянно: о происшествии он узнал вчера, через полчаса после того, как оно случилось, причем от самого толкового человека в «Блиндаже» — от Валентина. Так что вряд ли эти перекачанные дуболомы могут добавить что-нибудь по существу вопроса. Просто генералу хотелось послушать непосредственных участников событий, побывать на месте происшествия и воочию «увидеть», как все происходило.
Выслушав рассказчика, генерал с интересом посмотрел на чугунную решетку, заботливо уложенную на место, и уточнил:
— Почему понадобилось столько времени для организации преследования?
— Пока наверх сбегали — за багром и ломом… Со щита… Пока выломали… — замогильным голосом пояснил Ковров. — Потом… Я сдуру сам ломанулся… Ну…
— И не пролез, разумеется?
— Так точно, для меня там узко… Но это недолго было — вовремя догадался… Хорошо, хоть конвой был на месте, что смертника привез… Они мелкие…
— Да вот теперь уже и не знаю — хорошо ли… — вздохнул генерал. — Не было бы никого — глядишь, все бы вышло по-другому… А другой вход в коммуникации есть?
— Да, есть, — сообщил Валентин, как бы ненароком защищая подчиненных. — Но далековато. Это надо было выбегать наверх, через КПП, огибать по периметру объект, через два двора дверь СМ, в трансформаторной будке, но жетонов у нас нет, так что… Да и будка на замке. Так что если бы побежали поверху, времени ушло бы еще больше, и еще не факт, что влезли бы.
— Угу… — Генерал нехорошо прищурился. — Значит, дверь СМ на подступах у вас есть, а жетонов нет?
— Так точно. — Валентин уже понял, что в стремлении помочь Палычу сказал лишнее.
— Для тебя проблема добыть жетоны? Может, тебе оказать помощь в этом архисложном вопросе?
— Нет-нет, я сам! — торопливо пообещал Валентин. — Просто до этого никогда не нужно было, вот и… В общем, достану сегодня же.
— Хорошо, я рад за тебя… — Генерал «отпустил» Валентина и вернул свой немилостивый взор Палычу. — Значит, говоришь, пропищало?
— Ну да, так «ту-ру-ру» — три тона, — подтвердил Ковров. — У меня у племяша мобильник точно так же пищит, когда садится…
— Связь здесь не работает. — Генерал ткнул пальцем в потолок. — Но у человека, который лежал в водостоке, в руках был телефон. То есть утверждать наверняка мы не можем, но телефон был не в кармане, где вы могли бы его не услышать, и очень близко к решетке. Ну и какой вывод, орлята?
Орлята подавленно молчали. Такие выводы им делать явно не хотелось.
— Я думаю, он снял на камеру мобильного телефона все, что у вас здесь происходило. — Генерал не поленился, сделал вывод сам. — И всех, кто здесь находился. Верно я говорю, Палыч?
Гробовое молчание было ему ответом.
— Палыч?
— Ну… Гхм-кхм… — Ковров, мучительно краснея, пожал плечами. — Ннн…
— Да-да?
— Не знаю, товарищ генерал…
— Палыч, что значит — «не знаю»? Мне нужно «да» или «нет». Снял — не снял. Потому что от этого будет зависеть весь порядок последующей работы по поиску и ликвидации этих… крыс. Ты понимаешь это?
— Так точно…
— Нет, по-моему, ты не понимаешь. Специально для тебя объясняю: если такой крысенок ненароком влез в водосток и что-то увидел — это один вариант. Да, это очень плохо, и это колоссальные убытки по устранению последствий. Однако в информационном плане это на уровне ОБС — одна бабка сказала, Но если он снимал и вы все там отчетливо получились… Палыч, ты представляешь себе, чем ЭТО чревато?
— Так точно, представляю.
— Итак, он вас снял или нет?
— Товарищ генерал, я правда не знаю. Это же надо эксперимент проводить — залезть туда, закрыть решетку, взять телефон и попробовать…
— Не понял, а ты что, до сих пор не провел? — В тоне генерала слышалось неподдельное удивление. — Сутки прошли! Витенька, дорогой мой, ты чем тут занимался все это время?
— Ну как… Камеру обрушили, как Валентин сказал… Потом по дворам искали… Обход… Опрос…
— А на эксперимент, значит, времени не нашлось?
— Эмм…
— Ну да ничего, это дело наживное. — Генерал ободряюще улыбнулся незадачливому подчиненному. — Проведем прямо сейчас. Снимай решетку.
Ковров послушно дернул решетку, обнажая жерло водостока.
— А по-моему, вполне вместительный лаз, — оценил генерал. — Крысенок же этот там сидел спокойно и даже ручонками шевелил, телефоном двигал… Палыч, неужто не влезешь?
— Не влезу, товарищ генерал. Я ж говорю — пробовал уже.
— А если от этого будет зависеть твоя жизнь?
— Товарищ генерал…
— Валя, как думаешь — влезет, нет?
— В одежде не влезет однозначно, — покачал головой Валентин. — Одежда будет скатываться, тормозить. Но если его раздеть догола и смазать маслом…
— Замечательно. — Генерал кивнул секретарю: — Убежал за маслом.
— За каким? — уточнил Володя.
— За любым. Хоть машинным, мне без разницы. Главное — быстро. Все, пошел.
Володя подскочил и стремглав бросился к выходу. Интонации хозяина он умел различать как никто другой. Сейчас эти интонации звучали в тональности «шаг вправо, шаг влево — расстрел».
— Палыч — «форма ноль», — приказал генерал, ткнув пальцем в Коврова.
Ковров, обреченно вздохнув, принялся поспешно разоблачаться, сбрасывая одежду прямо на пол.
Через минуту вернулся самый шустрый в мире добытчик масла Володя и притащил початую бутылку «Золотой семечки».
— Где взял? — удивился генерал.
— На вахте отнял. У них там плитка и сковородка, наверно, жарят что-то себе…
— Молодец. Шота, давай, намажь своего босса. Да не стесняйся, погуще!
Через минуту у водостока стоял самый натуральный олимпионик античности: голый, мускулистый и весь в масле. Ну, разве что без фигового листочка, а в остальном — ни дать ни взять, квадратный древнегреческий атлет.
— Орел! — одобрил генерал и протянул руку к Валентину: — Оружие.
Валентин, ни секунды не колеблясь, достал из поясной кобуры пистолет и передал генералу.
— Работать будем следующим образом. — Генерал присел на корточки у стены и положил пистолет на пол, направив ствол строго на водосток: — У тебя, Палыч, будет ровно минута. Лезешь ногами вперед. Через минуту я делаю три выстрела. Успеешь — повезло. Не успеешь — извини. А ты, Шота, если есть желание, можешь помочь боссу. Потому что один он не справится однозначно. Палыч, вопросы есть?
— Нин…
— Замечательно. — Генерал отдернул рукав и посмотрел на часы. — На старт. Внимание. Марш!
Через пятьдесят секунд атлет был в буквальном смысле забит в узкий водосток в положении руки вверх. Выше уровня пола ничего не осталось, скрюченные пальцы судорожно сжимались чуть ниже выемки для решетки.
— Вижу, можно не стрелять, — удовлетворенно буркнул генерал, возвращая оружие Валентину. — Радуйся, я тебе патроны сэкономил.
— Спасибо, — совершенно серьезно поблагодарил Валентин.
— Ну вот видишь, Палыч — а ты говорил, что не влезешь. Как тебе там?
— Хррр…
— Хорошо? Я рад за тебя…
Ковров с трудом дышал — всем было ясно, что сам, без помощи могучего подручного, он бы ни за что не втиснулся в этот адский лаз. А также для всех было совершенно очевидно, что без посторонней помощи он оттуда ни за что не выберется и, если оставить его в таком положении, очень скоро умрет от удушья.
— Дайте ему телефон, — скомандовал генерал.
Шота покопался в вещах Коврова, нашел телефон и попробовал вложить его в ладонь начальника. Увы, руки не слушались атлета: пальцы дрожали и самопроизвольно сокращались, как будто большое сильное тело уже начинало агонизировать.
— Да уж… — недовольно протянул генерал. — Похоже, наш эксперимент провалился — без треска, потому что с маслом, зато по самую маковку… Палыч, что скажешь? Снял он вас или нет?
— Сня…кх…кх… — Атлет не мог вымолвить слово — гипертрофированные мышцы шеи сдавливали горло.
— Не слышу! Еще раз: снял или нет?!
— Да!!! Кх… Кх…
— Молодец, — похвалил генерал. — Я ценю твою искренность. Но твое тугодумство мне не нравится. Что мешало сразу сказать: да, скорее всего — снял? И обошлись бы без всей этой комедии. А, Палыч?
— Хррр… Пожжалуссс…
— И теперь, разумеется, мы будем действовать так, как если бы точно знали, что запись с вашими харями и мерзкими деяниями гуляет где-то по Москве и в любой момент может появиться в Сети. То есть вам надо найти этих крыс — или крысу — как можно быстрее и в буквальном смысле ценой любых затрат и потерь. Думаю, здесь долгие убеждения не нужны, и так всем все ясно.
С этими словами генерал, не прощаясь, направился к выходу. Володя подхватил ноутбук и камеру и поспешил следом.
— А что… с Палычем? — дрогнувшим голосом уточнил Валентин.
— Валя, что за вопрос? — на ходу возмутился генерал. — Вы что, совсем меня за живодера держите? Немедля достаньте его и приведите в чувство.
Шота и Валентин переглянулись и разом облегченно вздохнули. Они оба прекрасно знали, на что способен Хозяин, так что вопрос был задан вполне по существу…
Глава 6
Алекс Дорохов: собственно — «бункер»
До пункта назначения я добирался полтора часа. Причем для того, чтобы доехать до Буровой, мне понадобилось что-то около часа, и еще полчаса я гулял кругами по окрестностям, выискивая собственно «базу».
А просто сработал стереотип: я искал здание, хотя бы отдаленно напоминающее дом номер четыре на Старой площади. «База» — это было сказано так солидно и уверенно, что невольно возникала мысль: значит и билдинг там должен быть как минимум аналогичный, а то и посолиднее. Может, целая группа правительственных зданий за высоченным забором и под охраной батальона «спецуры».
Увы, здание во всей округе было всего одно, а заборы и вовсе отсутствовали, если не считать за таковые обломки штакетника на покосившихся гнилых столбиках вокруг того самого единственного здания.
Это было что-то типа насосной станции — обшарпанное одноэтажное строение, возведенное, очевидно, в эпоху репрессий (и, вполне возможно, специально для этих самых репрессий — антураж тут было такой, что впору снимать фильмы об ужасах сталинских застенков), на обрывистом берегу Москвы-реки, с виду настолько неухоженное и заброшенное, что на ум невольно приходило: надо же, и как до сих пор еще не снесли этот страшный бомжатник? Все-таки здесь парково-экскурсионная зона, ежели ненароком какой-нибудь сумасшедший гид заведет сюда иностранцев, будет очень неудобно.
Пошатавшись по окрестностям, я вволю налюбовался видами на Москву-реку, на дикие заросли некогда ухоженного огромного лесопарка, к превеликому своему огорчению, измазал в грязи парадные туфли и вернулся к угрюмой «сталинке» — мне показалось, что я слышал оттуда какие-то голоса.
При ближайшем рассмотрении «домишко» оказался довольно немаленьким зданием, по конфигурации похожим на штаб нашего полка. Все окна, кроме двух — справа и слева от входа, были заколочены досками. В этих, не заколоченных, окнах, на удивление, оказались стекла и даже решетки. В том, что слева, была раскрыта форточка, оттуда и доносились голоса.
Интересно… У меня начинают появляться нехорошие подозрения…
Тяжелая дубовая дверь была распахнута настежь и заложена снизу драным солдатским сапогом — чтобы не закрывалась. Не без опаски войдя в здание, я понял, что это вовсе не жест доброй воли из серии «сегодня и всегда у нас день открытых дверей», а продуманная необходимость. Интерьер был представлен просторной прихожей, без единого намека на мебель, и широким длинным коридором, по обеим сторонам которого виднелись закрытые двери. Единственным источником света здесь был вот этот самый дверной проем: под потолком не висело ни одной лампы, а собственно в коридоре окна отсутствовали. Да, вот еще деталь: мусора не было, но уборку тут не делали как минимум пару лет, так что пол был покрыт ровным слоем затвердевшей грязи с обильным вкраплением следов от ребристых подошв.
Деликатно постучав, я открыл первую дверь слева.
В этом помещении меблировка присутствовала: двухъярусная солдатская кровать, два табурета и… Так, матрац за меблировку сойдет? Если да, то здесь вообще было богато: матрацев аж четыре, причем новенькие, три, свернутые, лежали на втором ярусе кровати, а один расстелен на нижнем.
На матраце сидели двое типов в возрасте до тридцати, вполне мужланского обличья (то есть явно не художники и даже не «тонкие натуры») и оживленно спорили, рассматривая потрепанную карту, развернутую на табурете. Точнее, спорил один: худощавый подвижный брюнет — он азартно тыкал пальцем в карту и, судя по всему, что-то пытался доказать своему собеседнику. Собеседник — монументально спокойный крепыш, не пойми какого окраса (очень короткая стрижка, сразу и не определишь — то ли рыжий, то ли золотой, но, в общем, будем пока что считать его блондином), с ленивой усмешкой качал головой и, судя по всему, верить в доказательства не спешил. Оба были одеты в потертый камуфляж — но разных марок, и неодинаковые же «берцы» не первой свежести. То есть можно было сделать вывод, что экипировались эти люди на разных складах и, вполне возможно, служили в разных подразделениях. А то, что служили, — это даже к гадалке не ходи, за год я научился нашего брата вояку за версту распознавать.
Да, вот еще что: под правым глазом у брюнета сиял свежайший синяк. Но не во всю щеку, с типичной тотальной припухлостью, а такой аккуратный, или даже элегантный, если такое определение применительно к синякам. Сразу было понятно, что сделал это мастер по точечной постановке фингалов, этакий гематомо-снайпер.
На мое появление мужланы отреагировали по-разному. Крепыш посмотрел на меня с бесстрастным вниманием, как бы оценивая, опасен я или нет, а шустрый брюнет, целиком сосредоточеный на попытке взять собеседника под контроль, сначала закончил свою тираду, затем перевел взгляд на меня и досадливо поморщился.
«Вот ведь некстати!» — читалось в его взгляде.
— Ну, и чего мы хотим? — недружелюбно спросил шустрый.
— Добрый день, — вежливо поздоровался я. — Могу я задать вопрос?
— Стольник, — не моргнув глазом, выдал шустрый.
— Эээ… Простите?
— Не прощу, — непримиримо буркнул шустрый. — Нужна инфо — гони деньгу. Или вали отсюда.
— «Стольник» — это, я так понял, сто? Сто чего?
— Сто еврейский рублей, — охотно пояснил шустрый.
— Шекелей, что ли?! — удивился я.
— Евро, балбес! — шустрый фыркнул и укоризненно покачал головой: вот ведь тугодумов-то развелось… — Евро — от слова «еврей», зря, что ли, их в народе «евриками» называют?
— За один вопрос — сто евро?!
— А ты как думал? Инфо нынче на вес золота. Ну что, так и будем стоять, людей задерживать?
— Я, пожалуй, пойду. — Я развернулся и хотел было покинуть помещение. — Извините, за беспокойство…
— Стой, — негромко сказал крепыш. — Товарищ шутит. Спрашивай.
— Я ищу… — тут я достал бумажку и посмотрел название… — …базу Федеральной Службы по надзору за ВГО, которая должна находиться по адресу: Буровая, двадцать девять.
— Пошли. — Шустрый с готовностью подскочил с кровати и, ухватив меня под локоть, повлек вон из помещения.
Это было грубовато, как-то запанибрата, и вообще, похоже на тривиальное выдворение, но я не стал противиться: товарищ проявил такое неожиданное участие, что с ходу вставать в позу было неудобно.
Пока мы перемещались, я имел возможность оценить шустрого камрада, что называется, в полный рост, и эта оценка меня немного позабавила. Помнится, в детстве я играл в мегаигруньку «Дьяболо-2», и в ней были такие замечательные монстрики — бесы и бесенята, шустрые, подвижные, потешно подпрыгивающие при ходьбе и издающие уморительные возгласы. Так вот, этот камрад живо напомнил мне такого игрового беса: мелкий, шустрый, бежит чуть ли ни вприпрыжку и бормочет под нос: «Пошли, пошли, сейчас увидишь…». Ну просто очень много общего! Только, пожалуй, это был бес-босс, начальник уровня: чувствовалась в нем какая-то странная скрытая сила, природа которой была пока мне неизвестна.
Мы зашли за угол. К торцу здания была приставлена деревянная лестница, ведущая на чердак, распахнутый настежь, — судя по свежим грязным следам на перекладинах, кто-то совсем недавно туда залазил.
— Вперед, — скомандовал шустрый.
— Думаете…
— Давай-давай, не стесняйся!
Я пожал плечами и полез, стараясь не задевать брючинами за грязные перекладины. Напомню, на мне сегодня — парадный костюм.
На чердаке было пусто, в шифере зияли дыры, а местами — буквально дырищи.
— И что дальше?
— Там дырка справа, здоровая такая.
— Вижу.
— Двигай к ней.
— Зачем?
— Тебе нужен обзор. Давай — на крышу.
— А может…
— Давай-давай! Зря, что ли, залез туда?
— Хорошо.
Я вылез через дыру на крышу, осторожно балансируя, вскарабкался на конек и, кое-как утвердившись, осмотрелся.