Полное собрание сочинений. Том 15. Чудеса лунной ночи Песков Василий

Таежный тупик

Вести этого года

В череде происшествий, случаев, дел и событий не забыли наши читатели робинзонов на реке Абакан.

— Как они там? — спрашивают при встрече знакомые и незнакомые люди.

В редакции письма с тем же вопросом. Посылки. Харьковчанка Алла Лукинична Корочанская прислала деньги: «Купите коз, пусть попробуют молока». Ну и более всего просьб: расскажите, что там сейчас. Самому мне тоже было до крайности интересно: что сейчас? Теребил Ерофея, попросил разузнать: как отнесутся, если с козами появиться? Ответили: «Старик обрадовался, но, конечно, смущен — «беспокойство великое людям» — и не уверен, справятся ль со скотиной. Однако раза три в разговоре к молоку возвращался».

И вот сижу в вертолете, летящем над Абаканом. В машине четыреста килограммов железа — замки для бурильных станков, в качестве пассажиров — я, козел Степка и сильно страдающая в полете молодая козочка Муська.

Коз я купил накануне на лесном кордоне в тридцати километрах от Абазы. Хозяйка сказала: «Лыковым?.. Выбирайте». Я выбрал бывалого с репьями в чубе Степана и кругленькую на сносях Муську. Муська в тот же день разрешилась козленочком. Его, напоив молоком, отправили на кордон. Муське, окружив ее всякой заботой, дали денек отдохнуть. И вот путешествие. Степан с тупым любопытством глядит в иллюминатор на проплывающие снежные вершины сопок. Муське не до красот. Тряска и высота ее изнуряют — лежит пластом. Полет из-за этого кажется долгим. Но вот садимся у поселка геологов. Среди встречающих — Ерофей: «И вправду козы!»

Выгружаем железо и, приняв на борт Ерофея, взлетаем. От геологов до плоской болотины на горе четыре минуты полета. Зависли. В болотную траву летят вещевые мешки, коз передаем из рук в руки.

По знакомой дорожке к жилью недавно прошел медведь — следы и помет. Козы рвутся. Не ведем, а тащим их по тропинке. Проблема особая — переход по бревнам через ручьи. Ерофей решает все просто: берет коз в охапку и, подобно цирковому медведю, идет над ручьем.

Необычный подарок решаем вручить не сразу. Привязываем коз к черемуховому кусту на краю огорода и появляемся у хижины в тот момент, когда Агафья добывает кресалом огонь для костра.

— Тятенька, Ерофей и Василий Михайлович! — кричит она в открытую дверь хижины. И вот уже оба, радостные и немного растерянные, стоят у порога. Услышав вертолет, они поняли: будут гости. Как и в прошлом году, видим парадный наряд — резиновые сапоги на обоих, синего цвета рубаха, штаны, на Агафье мешковатое подобие сарафана. Перед хижиной на шесте растянут даренный кем-то красный платок.

— Агафья, да ты модница стала?

Оказалось, красным платком отпугивают медведя.

— Все время тут бродит. Вчерася вон там на поляне явился. Ну я скорее торкать в железо. Ушел.

Карп Осипович показал, как он торкал (бил по железу). И мы присели обменяться первыми новостями.

Главная здешняя новость — переселенье к реке. Мой прошлогодний спутник, начальник лесного управления Хакасии Николай Николаевич Савушкин выполнил обещание сделать к нижней избушке пристройку. Пятеро ребят лесной пожарной охраны добровольно с неделю стучали у реки топорами.

— Благодарение людям, дивная вышла пристройка! Все ладно, плотно, добрая дверь, окошко. Жилье — ишо на целую жизнь…

Переселенье к реке было намечено в прошлом году. Уже переправлен вниз кое-какой инструмент, богослужебные книги, горох, часть запасов ореха. Но картошку в прошлом году копали уже из-под снега — некогда было вниз перетаскивать, зазимовали по-прежнему на горе.

В этом году решение твердое: на зиму — вниз. Погода переход ускоряла. Из-за позднего лета тут, наверху, огородные грядки еще без зелени. Еще только-только зацвел багульник, и бурно таял снег на гольцах — ручей вспучился, вода подступала к самой избушке…

Агафья, уходившая мыть картошку, вернулась, загадочно улыбаясь:

— Там иманухи…

Козы блеянием обнаружили свое присутствие, и Агафья уже успела их разглядеть. Страх, радость и любопытство выражало ее лицо — появленье у дома скотины в ее жизни было событием очень большим. Карп Осипович тоже весь встрепенулся, увидев, как Ерофей тянет из кустов упирающихся коз.

Подарок этот Лыковы втайне ждали, но все же он их озадачил. Они не знали, как к нему подступиться и что для начала с ним делать. Козы вполне отчетливо, видно, поняли, какое место для жизни уготовила им судьба. Степан вдруг рванулся и с веревкой на шее кинулся вверх огородом к тайге. Однако вовремя образумился — куда бежать? Блеяние Муськи остановило его окончательно. Ерофей поймал Степана и привязал на поляне к тонкой осинке. Туда же отвели Муську.

Никогда не думал, что когда-нибудь мне придется быть инструктором по доению коз.

Но медлить было нельзя. Муська кричала от того, что маленькое вымя ее распирало от молока. Выслушав теоретическую часть доения, Агафья, слегка растерянная, принесла из хижины миску.

В детстве во время войны, в отсутствие матери, раза два козу я доил. Будь коза сейчас старой, урок бы доения упростился. Но все для всех было сейчас в новинку. Карп Осипович, которого я попросил держать козу за рога, от волнения сел. Я с посудой пристроился около вымени. Муська, не зная, что замышляют с ней делать, брыкалась, бодалась, ухитрилась боком толкнуть Агафью. Все же брызнули в миску молочные струи. Муська, понявшая: операция приносит ей облегчение, несколько упокоилась.

— Давай… — передал я миску Агафье.

Она взялась за дело как надо, но от волненья тянула вместе с сосками козлиную шерсть.

Муська опять неистово заработала копытами и рогами. Расторопный Ерофей прибежал с ножницами. Остригли около вымени шерсть, и дело мало-помалу пошло на лад.

Стакана три молока надоили. Объяснив, что козу придется доить в день два раза, я показал Агафье, как молоко цедят. (И она убедилась — делать это необходимо). Затем, отдышавшись, сидя у хижины на пенечках, мы все перешли к обсуждению стратегии скотоводства. Как коз кормить, где ставить на ночь, как беречь от них огород, сколько корма надо на зиму.

— Еще медведи… — вздохнул Карп Осипович.

И мы с Ерофеем поняли, что доставили Лыковым новые незнакомые хлопоты. Хорошо сразу бы показать, что все окупается, что молоко — еда вкусная, дает здоровье и силы. Но молоко еще нельзя было есть — молозиво.

— Дня через три-четыре годится, а пока дадим попробовать кошкам…

Надо было видеть, с какой жадностью кинулись к молоку отощавшие на картофельной диете кошки. Они насухо вылизали алюминиевую плошку и кинулись грызть лежавший на дровах лоскуток марли, через которую молоко было цежено.

До темноты мы с Ерофеем опростали от всякого хлама навес у избушки, кинули туда травки. Уже под навесом состоялось еще одно вечернее доение Муськи. Карпу Осиповичу я сказал: «Если будет слишком уж хлопотно — зарежете, будет на зиму мясо». Старик благодарно кивнул: «Едак, едак».

В хозяйстве Лыковых козы — доброе подспорье.

* * *

Вечер посвятили рассказам о прожитом годе.

Запас свечей мы с Ерофеем пополнили. Карп Осипович зажег сразу две — одну на светце для лучины, другую на печке у своего изголовья. В избушке, с первого нашего прихода сюда, перемен не было. В правом верхнем углу на полке — богослужебные книги и черные доски икон. Слева внизу, у печки, — кисло пахнувшая посуда. На шестах и на полках вдоль стен — мешочки и узелки с семенами, с сухими таежными травами. Все обнаружить можно было в черном жилище только на ощупь. Белел лишь алюминиевый рукомойник у двери. Карп Осипович нашел, что он все же удобнее берестяного.

На полу для гостей, как и в прошлом году, настелили ржаной соломы. Мы с Ерофеем лежали на ней, положив под голову рюкзаки. Карп Осипович сидел, сгорбившись, на лавке, Агафья гремела у печки посудой, не упуская возможности вставить словечко о прожитом с прошлого лета.

Осенью главной заботой была заготовка орехов. Урожай был большим, какой бывает однажды в четыре года. С заглядом вперед надо было и заготавливать. «Тятенька хворый стал, а у меня рука…» — сказала Агафья. Все же тридцать мешков кедровых шишек Лыковы заготовили. Агафья лазала по деревьям, сбивала шишки, старик подбирал. Потом добычу сносили к лабазам, шелушили, сушили. «К ночи не чуешь ни рук, ни ног».

Картошку брали уже из-под снега. Урожай был хороший. «Верите ль, триста ведер собрали!» Для двоих это много. Сейчас в избытке сто ведер. Передать бы геологам. Как? Не дожидаясь Ерофея, старик с Агафьей стали выкорчевывать, выжигать лес вблизи огорода в расчете, что может сесть вертолет. «Не может, — сказал с сожалением Ерофей, — наклон большой и слишком близко деревья». Известие это до крайности Лыковых огорчило. «Может, Ерофей ошибается?» — украдкой спросил меня Карп Осипович. В разговоре к излишкам картошки возвращались несколько раз. «Грех — добро пропадает. Да и людям за попечение благодарность наша была бы».

Нас угощали вареной картошкой. Еду тут всегда делили на «постную» и «скоромную». В минувшем году «скоромного» почти не было.

Ловчие ямы заброшены — «какой я ловец, еле ноги ношу». Рыбы по той же причине осенью было поймано меньше ведерка. Ели орехи, картошку, репу, морковку, горох. Ерофей в начале зимы, заколов в Абазе поросенка, поделился с «подшефными» мясом. Топленое масло в бутылке мы обнаружили подвешенным в изношенном сапоге под навесом — смазывают обувку.

Мед, принесенный на этот раз не в деревянной бадейке, а в стеклянной банке, с сожалением забраковали — «мирская посуда». В жестком табу на мирскую еду сделано исключение для крупы. Опять с благодарностью приняли рис, пополнили запас овсянки.

— Козы вас выручат! — сказал Ерофей.

— Дал бы бог, — отозвался старик, поправляя свечу.

* * *

Ерофей по-прежнему тут главный советчик и опекун. В благодарность ему из кожи марала, убитого еще Дмитрием, сшила Агафья просторные мягкие сапоги — ичиги, или бродни, — наилучшая обувь для хождения по тайге. Ерофей нарочно неторопливо примерил обновку, прошелся в ней по двору, притопнул — доставил Агафье радость. «По зиме-то вечера до-олгие, до-олгие, вот и управилась», — пропела она, улыбаясь детской своей улыбкой.

Все хозяйские заботы, все суровое обеспечение жизни сейчас на Агафье — повар, плотник, швец, грузчик, огородник, древокол и древолаз, — все она, бесхитростная, понимающая: иного выхода нет, с утра до вечера надо трудиться.

Людей Лыковы не чураются, общенье вошло в привычку, уже есть потребность в месяц раз-другой побывать у геологов. Агафья любит поговорить с женщинами-поварихами. Вместе с отцом украдкой не прочь посмотреть телевизор. Карп Осипович, у которого Никон по-прежнему наипервейший из всех врагов, вдруг огорошил меня вопросом: «Я так разумею, Америка войны возжелала?» Где Америка, он не знает. Ему непонятно также, почему в Священном Писании про Израиль сказано, а про Америку — ничего. «Греховен мир…» — сказал старик. Чувствуется, эта греховность нужна ему в оправданье таежного тупикового жития.

— Карп Осипович, ни о чем не жалеете, считаете, верно прожита жизнь?

— Бог всех рассудит, Василий Михайлович, — уклоняется от ответа полуночный мой собеседник.

Новая хижина у реки.

За год у Лыковых побывало несколько дальних гостей. Казанские студенты-филологи записывали их говор, выискивали в речи слова, по которым будто бы установлено: предки Лыковых пришли в Сибирь северным «монгозейским путем».

Красноярский врач-терапевт прошлым летом сумел убедить Лыковых рассказать о здоровье. «Дали себя обследовать, — пишет врач. — Пульс, давление, состояние сердца у обоих в пределах возрастной нормы». Агафью удалось уговорить полечить руку стеариновым прогреванием. С радостью сообщила нам с Ерофеем, что помогло. И в самом деле, в этом году она уже не стонала от боли.

Больше всего запомнился Лыковым приход сюда в феврале некой Марины. Среднего возраста женщина из Алма-Аты, сказавшись геологам дальней родственницей Лыковых, явилась «в поисках веры». Как и следовало ожидать, произошло выяснение: кто есть кто? Пока вспоминали Никона и «антихриста» Петра I, разговор шел в согласии. Но дальше — больше, взаимопонимание исчезло. Каждая из сторон доказывала: именно ее толкование веры — истинное. Размолвка вылилась в перебранку, потом в фанатичную ссору. Визитерка кричала: «Заблудились тут среди сопок!» — «А ты в дверях заблудилась, скачешь из веры в веру!»

Дело кончилось тем, что Карп Осипович соскочил с печи и топнул валенком: «Поди вон, нечестивая!»

Хлопнув дверью, богоискательница подалась из избушки, не пробыв и полдня. С февраля Лыковы жили с ощущением большой победы. Не один раз прокручивали в своих разговорах друг с другом перипетии крупного идеологического спора. «Пень пнем богомолка!» — заключил рассказ об этом событии Карп Осипович. «В уме не утвержденная!» — сказала Агафья.

На другой день Карп Осипович снова вернулся к знаменитому спору.

— Ведь что пророчествовала, Василий Михайлович! Будто конец света и второе пришествие будет на Петров день. А ведь пришествие может быть только на Пасху. Я говорю ей, что это же, выходит, и картошку не надо сажать, коли так, и рожь не сеять? Отвечает: не надо! Нет, говорю, картошку сажать мы будем и рожь посеем.

— Серьезный спор, — улыбнулись мы с Ерофеем. — А отчего не спорите с нами? Мы ведь в бога и вовсе не верим.

— Вы добрые люди и разумеете: не следует искушать старика к спору…

Серебряный самолетик летел высоко над тайгой, оставляя белый по синему след. Карп Осипович сидел на солнышке, грелся. Девятый десяток лет человеку. Разумно ли спорить с ним о темной и фанатичной вере его, пронесенной таежными тропами из времен туманно далеких?

Следует принимать их с Агафьей такими, как есть. И помочь этим людям дожить остаток избранного пути. В этом должна состоять мудрость людей из мира, который жизнь подвигает к последним из человеческих тайников.

* * *

В этот день были у Карпа Осиповича именины. К ужину Агафья испекла морковный пирог и сварила соленого харьюзка, оставленного к этому дню еще с осени.

А вечером при свечах, когда мы с Ерофеем расположились уже на соломе, Агафья взялась читать нам громадную «не испорченную никонианством» книгу. В певучем чтении мы с Ерофеем улавливали лишь отдельные фразы. Но Карп Осипович, сидевший около печки, внимал всему с прилежанием: «Едак, едак».

«…И не осквернится супружеское ложе…» — пела Агафья.

— Что же это: осквернение ложа? — деланно, непонимающе отозвался Ерофей с пола.

— Это когда муж в вожделении совершит греховное прелюбодеяние. Или також жена… — добросовестно разъяснила Агафья.

— Уже поздно, тушила бы свечку, — сказал Ерофей.

Погожая ночь посылала в оконце избы синеватое пятнышко лунного света. Ерофей захрапел. А я еще слышал, как гремели алюминиевой миской кошки и грустно блеяла возле избенки коза.

Утром Лыковы нас провожали. Как всегда, с посошками поднялись они к перевалу горы. Постояли, поговорили.

— Вы нам вроде бы как родня, — сказал старик.

— Все люди — родня, Карп Осипович, — улыбнулся ему Ерофей. Рядом со стариком он казался диковинным великаном.

Мы попрощались и разошлись. Агафья с отцом спускались к старой избушке, а мы в другую сторону, к речке.

Заглянули внизу в подновленную избу. Дверь в нее была замотана ремешком. В аккуратную кучу собраны были свежие щепки. К застарелым избяным запахам примешивался смоляной запах новой пристройки.

— Ну вот, там, у печки, — жилье, тут, в сенцах, — припасы и козам место… — прикидывал Ерофей.

С реки послышался выстрел. Это был знак: лодка на месте, нас ожидают.

* * *

Письмо Ерофея, помеченное августом: «…Был у Лыковых. У них опять из Казани трое филологов, интересуются бытом и говором. Помогают старикам перетаскивать вещи и чинят крышу. Козы вовсю прижились! Молоком не нахвалятся. Меня угостили даже сметаной… Живут пока на два дома: неделю — вверху, неделю — внизу. Коз за собой водят. Иманухи от них ни на шаг. Тому способствует и медведь. Очень интересуется! Иногда идет следом. А то забирается на гору и смотрит, смотрит. Агафья криком его пугает, а Карп Осипович торкает в железяку… Вам поклон от обоих».

Такие вот вести.

_{Фото автора. 25 августа 1984 г.}

Обыкновенная муха

(Окно в природу)

Что может быть проще, известней и надоедливей мухи! Надо было ее сфотографировать — уронил на картонку капельку меда, и вот она, тут как тут, впилась так жадно, что двигаю картонку туда-сюда, вплотную подношу объектив — не улетает. Эфир ее усыпляет. И бинокулярная лупа дает возможность рассмотреть подробнее этот удивительный механизм, доведенный природой до совершенства. Любое современное и совершенное устройство, созданное человеком, проще устройства обычной мухи.

Глаза. Оказывается, комплексный орган зрения мухи состоит из 4000 отдельных маленьких глаз. Линзы, трубочки, нервные провода — на сетчатке складывается мозаичная картина увиденного.

Крылья. Сверхтонкие прозрачные мембраны пронизаны внутри сосудами, а по краям снабжены шипами и гребнями для защиты. Нижняя оторочка крыльев — тончайшие волоски — тоже защита, но так же, как, скажем, хвост у бумажного змея, — это и средство аэродинамики. Летает муха быстро. Мгновенно и круто меняет направленье полета, при посадке не нужна ей «пробежка», как, например, самолету или утке, которая гасит на воде скорость выброшенными вперед лапами. Муха садится с лета на точку. Ноги ей служат амортизаторами, вызывающими зависть у инженеров-конструкторов. Удалось подсчитать: за секунду муха делает крыльями 200 взмахов. Вот мы сказали: раз, два-двести взмахов! Описание мушиного «двигателя» заняло бы тут много места.

Конструкция его остроумна и очень надежна.

Много было гаданий и споров, каким образом муха ходит по потолку вверх ногами и держится. Скажем, на оконном стекле? Оказалось, для шероховатых поверхностей на лапках у нее имеются цепкие коготки, а для гладких — выступы, выделяющие специальный секрет, с помощью которого муха «прилипает» даже к зеркальной поверхности.

Пищу муха всасывает хоботком. Кусающего ротового аппарата у нее нет. Спросите: а как же сахар, любимое лакомство мухи? Твердую пищу она растворяет слюной, а потом уже крошечное насосное устройство поднимает раствор по трубке. Органы вкуса у мухи расположены на ногах. Они много чувствительней, чем язык человека.

Когда муха топчет пищу ногами — она пробует ее вкус. Таков живой агрегат, повторяемый природой миллиардами экземпляров.

Всего на земле обитает 100 тысяч видов различных мух. Наша домовая сожительница — одна из них. Особенностью ее является исключительная чистоплотность.

Присмотритесь: постоянно чистится, охорашивается. Ее крылья и волоски на теле (органы чувств) должны быть в идеальном порядке. Но гигиена мухи не совпадает с требованиями человеческой гигиены. Только что муха сидела где-нибудь на навозе, а теперь вдруг села на стол и смахивает лапками с мохнатого своего тела тысячи болезнетворных бактерий.

Гоним мух, шлепаем по стенам мухобойками, ловим липкой бумагой, травим распыленными химикатами. И правильно делаем.

Муха не просто нам досаждает своим присутствием. Она ответственна за распространение тифа, дифтерии, туберкулеза, дизентерии и еще не меньше десятка других болезней.

Борьба с мухами — это соблюдение чистоты, укрытие от них продуктов и ликвидация гниющих отбросов, куда мухи стремятся отложить свои яички.

Размножаются мухи быстро. Одна пара в четырех поколениях может произвести 125 миллиардов потомства. Из-за мух было бы невозможно увидеть небо. К счастью, есть на них в природе узда — не все яички попадают в благоприятные условия. И человек всеми силами этому должен способствовать.

Однако все мушиное поголовье, как бы мы ни старались, извести невозможно. Парадоксально, но этому надо порадоваться. Дело в том, что огромное количество разных животных: мелкие птицы, жабы, ящерицы, пауки питаются мухами. Их благополучие зависит от того, есть мухи или нет. Понаблюдайте за трясогузкой: мухи и комары — объект постоянной ее охоты. Когда в гнезде горланят птенцы, она их ловит в громадном количестве.

Представим, что этого корма нет… Наши житейские интересы довольно часто расходятся с беспристрастным стремлением природы для всех оставить место под солнцем. У природы нет пасынков, все для нее любимые дети: и человек, и трясогузка, и эта досаждающая нам муха.

 _{Фото автора. 26 августа 1984 г.}

Рядом с нами

(Окно в природу)

Эти снимки прислали наши читатели Оксана Легеза и Анатолий Молчанов. Оксана пишет, что лисицу она сняла у норы на окраине Ужгорода рядом со свалкой. Кабана в окружении ребятишек Анатолий Молчанов снимал на Куршской косе. Примечательные картинки!

Есть животные, совершенно не терпящие присутствия человека. Невзначай спугнули с гнезда глухарку — и она скорее всего к гнезду уже не вернется. Эта древняя птица нетерпима ко всякому беспокойству. В Чехословакии в местах обитания глухарей исключаются все виды транспорта, кроме конного. Можно назвать немало зверей и птиц, для которых присутствие человека с его хозяйственной деятельностью непереносимо. Красная книга — тому свидетельство. Но есть животные, которые человека терпят и даже извлекают пользу, соседствуя с ним. Первый пример — ворона. Она всегда благоденствовала рядом с нами. А в последние годы по ряду причин сделалась вездесущей, нахальной, заметно возросла ее численность, изменилось кое-что в поведении: селится на виду, стала охотиться на городских голубей, ловит мышей, ворует пищу с балконов. Соседство людей для нее — благо. Это же можно сказать о всех врановых — воронах, грачах, сороках. Гнезда ворона всегда были редкими, располагались на большом расстоянии друг от друга. А в этом году на обычном своем воскресном маршруте я насчитал четыре гнезда.

Причина концентрации птиц — отбросы птице-совхоза. Осторожные прежде сороки стали гнездиться в поселках, нередко над самой дорогой, в садах.

Очень быстро там, где их не преследуют, совершенно небоязливыми становятся утки. На многочисленных прудах они живут сейчас стаями и почти что из рук берут пищу. Гнездятся утки на многих деревенских прудах в Подмосковье. Для этой птицы человек без ружья врагом не является.

Вполне терпима близость людей для лис. Они и раньше наведывались в курятники. Сейчас лисы приспособились жить на окраинах городов. Горы мусора, железа, и вдруг — нора. В Англии лисий выводок обнаружен на железнодорожном узле.

Пугливый и осторожный бобр тоже терпит близость людей. Семью этих больших грызунов я уже много лет наблюдаю в поселке Данки под Серпуховом. В том же районе бобры живут рядом с шоссейной дорогой.

В Новосибирском академгородке на бетонной дороге мне показали увековеченные следы белок. Белки жили в лесу, и, когда там клали бетон, наследили. И они остались жить у домов, доставляя много радости людям.

В Бонне в парке я видел беззаботно игравших диких кроликов. А в Вашингтоне в садах и парках живут еноты.

Не боятся людей, заходят в городскую черту лоси. Правда, лишь там, где на этих зверей не охотятся.

И, наконец, кабан. В последние годы этот зверь встречается повсеместно — расселился аж до Архангельска. И в этом разными путями помог ему человек — «для обогащения фауны» расселял, где необходимо, подкармливал.

Большую услугу кабанам мы оказываем тем, что нечисто убираем поля, а иногда и вовсе пускаем под снег урожаи картошки и свеклы. Кабаны с благодарностью принимают эти «подарки».

На кабанов охотятся. И человека они, конечно, побаиваются. Но живут с нами рядом. Случается, они заводят дружбу с домашними свиньями. И там, где их не преследуют, как видим, могут брать пищу даже из рук человека.

Природа хрупка и пластична одновременно. Кое-кто из животных не терпит даже звука наших шагов, а другие поселяются рядом и благоденствуют.

_{Фото из архива В. Пескова. 2 сентября 1984 г.}

Самое, самое…

(Окно в природу)

Ежегодно обновляемая Книга рекордов Гиннесса полна забавной чепухи. Ну, например, можно попасть в эту книгу, побив рекорд стояния на одной ноге. Однако есть в книге цифры и факты серьезные.

Интерес представляют рекорды природы.

Самое крупное на земле млекопитающее — синий кит. Самка его достигает 33 метров длины и весит 190 тонн. (Новорожденный ее детеныш длиною семь-восемь метров весит 3 тонны.) Тридцать пять африканских слонов надо поставить на чашу весов, чтобы уравновесить кита. Между тем слон — самое крупное из наземных млекопитающих. Средний вес его 5–6 тонн. Но в 1974 году был убит слон весом в 12 тонн. На другом полюсе величин — малютка летучая мышь, обитающая в Таиланде. Вес — два грамма.

Скорости. Рекордсмен тут сокол-сапсан: при пикировании — 350 км в час. Однако в свободном полете самый быстрый (170 км в час) — азиатский стриж. Наилучший бегун на недлинных дистанциях — гепард (100 км в час). Рекорд скаковой лошади — 70 километров.

Среди долгожителей первым значится карп, проживший в одном из японских прудов 228 (!) лет. Но это жизнь выдающаяся. Обычно карпы живут лет до пятидесяти. Уже 152 года живет на одном из Сейшельских островов черепаха.

Уголь в одном из аквариумов прожил 88 лет. Собачий век — 15–20 лет. Долгожительницей является овчарка — 25 лет и 5 месяцев (Австрия).

У лошадей исключительным долголетием прослыл Старый Билл, рожденный в 1760 году и умерший своей смертью в 1822 году, — 62 года! Из них пятьдесят семь лет он таскал баржи на одном из каналов (Англия).

Самое большое скопление животных-млекопитающих образуют летучие мыши, живущие в пещере Бракен (Техас), — 20 миллионов особей. У птиц наибольшие скопления образуют африканские ткачики, у насекомых — саранча. (Зарегистрирована стая в 250 миллиардов саранчуков. Примерный вес этой стаи — 508 тысяч тонн.)

Самым плодовитым из наземных животных надо считать всем знакомую мышь-полевку: половая зрелость в 25 дней, потомство (6–8 мышат) способна приносить 17 раз в год.

Наибольший выводок у домашних животных числится за сучкой-фокстерьером — 33 щенка.

Из них выжило 23. Рекорд для коровы — 7 телят (Могилевская область). У диких животных наибольшее потомство регулярно приносит тенрек, тропическое существо, похожее на ежа, — до 30 малышей. Беременность у слонов длится 609–760 дней. У сумчатой крысы — 12 дней.

Рекордная величина крокодила — 8 метров 23 сантиметра. Убит на острове Луцон (Филиппины). За этим рекордсменом значился длительный грех людоедства. Среди ящериц наибольшей величины достигает варан с острова Комодо (Индонезия) — свыше трех метров.

На другом полюсе — карликовый геккон: тридцать шесть миллиметров (запад Индии).

Среди змей наибольшей величины достигает анаконда (свыше восьми метров). Из сухопутных змей до шести метров вырастает сетчатый питон (Индонезия). Экземпляр, пойманный в 1912 году, достигал 10 метров. Самые крупные из лягушек (вес более трех килограммов, длина 34 см) обитают в Африке (Камерун).

У насекомых первенство по величине держит жук голиаф (Экваториальная Африка). Его вес достигает 100 граммов. Среди бабочек самая крупная имеет название Королева Александра — 28 см (Новая Гвинея). Европейский рекордсмен махаон меньше в три раза — 8 — 10 см.

Любопытны рекордны птичьего мира. Тут голиафом является африканский страус (вес до 156 кг). Второе место в весовой категории делят африканская дрофа и лебедь-шипун (18 кг). По размаху крыльев (3,15 м) рекордсменом является странствующий альбатрос.

Самая маленькая птица — колибри. В Европе наименьшая из всех птиц — королек (9 см. Вес — 4–6 граммов).

Выше всех летают нильские гуси — 17 километров, а дальше всех — полярные крачки. Птица, окольцованная 5 июля 1955 года в Кандалакшском заповеднике, 16 мая 1956 года была поймана близ Фримантла (Австралия). Ее путь — 22 530 километров.

Самые зоркие — хищные птицы. Орел-беркут видит зайца на расстоянии двух километров, сокол-сапсан видит голубя за километр.

Самая распространенная птица в мире — красноклювый ткачик (Африка) — примерно 10 миллиардов особей. Среди домашних животных первенство по числу держат куры. По данным на 1974 год, их было примерно четыре миллиарда — по куре на каждого человека.

Известен рекорд яйценоскости. Кура породы леггори за 364 дня ухитрилась снести 371 яйцо.

Что же еще… Выше всех в мире жирафа — 6 метров. Есть комар, делающий 2200 взмахов крылом в секунду. Среди млекопитающих самая высокая температура у коз — 39,9 градуса. А ехидна (Австралия) довольствуется 22–24 градусами.

Из пойманных рыб наивысшую коммерческую ценность, вероятно, представляла белуга весом в 1227 кг, пойманная в нашей стране в 1924 году. В ней было 245 кг первосортной икры. Сколь много могла эта рыба стоить, можно только гадать. А вот наивысшая сумма, когда-либо заплаченная при покупке животного, известна — 30 миллионов долларов. (Стоимость десяти тысяч среднего класса автомобилей.) Такие деньги в 1980 году заплатили за чистокровную скаковую лошадь по кличке Изе Джет.

Таков калейдоскоп занятных сведений о животных больших и маленьких. Полярности этого мира демонстрирует снимок, сделанный в зоопарке: слоновые ноги и крошка мышь. Кстати, зоопарков на земле, как сообщает Книга рекордов, — около 500.

 _{Фото из архива В. Пескова. 9 сентября 1984 г.}

Друзья по жизни

(Окно в природу)

Крокодил после сытной еды, ощерившись, греется на песке. Никто не может к нему приблизиться — друзей крокодил не имеет.

Но что это?.. Небольшая птичка устремляется прямо к пасти и смело снует — чистить у крокодила зубы. Водяной хищник не шевельнется, не сделает даже попытки прихлопнуть отважную зубочистку. Он к этой процедуре привык. Процедура крокодилу полезна. А птичка привыкла сытно обедать.

Или вот, полюбуйтесь, картина. Африканский кабан-бородавочник буквально унизан птицами. Они восседают у него на спине, повисли на ногах и боках. Никакой попытки стряхнуть их свинья не делает.

Зачем? Воловьи птицы помогают ей спасаться от досаждающих насекомых. Точно так же ведут себя буйволы, жирафы, верблюды, слоны. Птицы, как дятлы, снуют по длинной шее жирафы, залезают ей в уши. Жирафа спокойна. Союз этот давний, взаимовыгодный.

Таким же образом специализировались добывать себе корм белые цапли.

Они предпочитают сидеть на спинах у буйволов. Стоящее возле болота стадо чумазых быков похоже на остров, кишащий белыми птицами.

Цапель буйволы терпят еще и потому, что птицы первыми замечают опасность. Взлетели цапли — буйволы сразу же встрепенутся, начнут осматриваться. Застать их врасплох благодаря пернатым союзникам никак невозможно.

Подобное взаимопонимание и обоюдную выгоду можно наблюдать у животных и наших широт. На лугу летом видишь, как скворцы разгуливают по спинам коров — склевывают мошкару. На лесном кордоне мне однажды пришлось наблюдать, как страдающую от комаров буренку спасали куры и трясогузки. Сначала куры склевывали комаров с боков лежавшей коровы. Потом, осмелев, стали расхаживать у нее по спине. И корова терпеливо сносила эту бесцеремонность.

Весной можно наблюдать, как вороны, сороки, галки и птицы поменьше охотятся за шерстью линяющих животных. Опускаются, например, на спину лошади и буквально выдирают материал для гнезда.

Это все легко наблюдаемые взаимовыгодные союзы животных. В природе их громадное число. Причем нередко два совершенно различных существа за длительную эволюцию так приспособились к взаимовыгодному житейскому союзу (симбиоз), что не могут друг без друга существовать. Погибли почему-либо одни животные — погибнут и их сожители.

_{Фото из архива В. Пескова. 16 сентября 1984 г.}

Время ученья

(Окно в природу)

Все почти по-человечески. Малыш впервые увидел что-то для него необычное. Мать, сохраняя спокойствие, преподносит урок: не бойся, это не очень страшно… Глядя на снимки, я вспомнил историю поучительную не только для понимания жизни животных, но также и некоторых моментов человеческого воспитания.

Несколько лет назад ленинградские ученые привезли на озерный остров Псковщины обезьян шимпанзе и выпустили. Смело задуманный эксперимент должен был ответить на много вопросов: выживут — не выживут? Как после клеток приспособятся к жизни на воле?

Как изменится их поведение? Известно, неволя подавляет, не дает раскрыться природным возможностям любого животного, тем более высокоорганизованного.

Ожидания оправдались. Обезьяны не только выжили, но сразу окрепли, перестали болеть.

В течение недели они научились добывать пищу, хорошо различая растения, съедобные и несъедобные, ядовитые и лакомые. Они быстро обжили остров, проложили по нему тропы, определили места ночлегов и наблюдательных пунктов. Их поведение изменилось. В группе появилась четкая иерархия. В зависимости от характера, силы, пола и возраста каждый в группе занял свое место… Обо всем этом было подробно рассказано в свое время в передаче «В мире животных». Сейчас мне хочется вспомнить один эпизод из этой находившейся под контролем ученых островной жизни.

Вожаком в группе был сильный, смышленый, инициативный Бой. При еде ему по закону полагался лучший кусок. И лучшее место на отдыхе было его. Он миловал и наказывал виноватых. Был он первым во всем, в том числе, конечно, в разведках, исследованиях, в отражении всяких опасностей. Одним словом — вожак, авторитетный и признанный. Но была в поведении Боя странная слабость. С приближением ночи или ввиду дождя все обезьяны начинали сооружать на деревьях из веток что-то вроде гнезда. Каждый — для себя. Пятнадцать — двадцать минут — гнездо готово. В нем теплее и безопасней. И только Бой (умелец, силач, повелитель!) гнездо не строил. В то время как все обезьяны сидели в уютных убежищах, Бой мок под дождем, прижавшись к стволу сосны. Гнездо он строить не мог. Почему? Для ученых это было загадкой. Но до тех лишь пор, пока не вспомнили биографию вожака.

Все обезьяны были пойманы в Африке в двухлетнем возрасте, Бой же — совсем малышом. В этом был весь секрет. Гнездостроительные способности шимпанзе наследуют, как и птицы. Но с существенным отличием. У обезьяны эта способность подобна скрытому изображению на фотобумаге. Ее надо обязательно проявить. Этим «проявителем» служит гнездостроительная деятельность родителей. Глядя на них, молодые тоже начинают строить.

Все обезьяны эту школу прошли, и только у Боя врожденная способность разбужена не была. И вот результат: все в тепле и уюте, и только вожак сиротливо сидит неприкаянным на земле. Законный вопрос: но почему он не учится, глядя на остальных? Ведь сильный, смекалистый, ловкий. Не может! Поезд этой его учебы ушел.

Эта история заставляет нас присмотреться и к кое-чему в человеческой жизни. Плаванию в детстве учатся очень легко. Но попробуйте научить плавать взрослого человека, вы увидите: дело это далеко не простое. Иностранный язык. Один капитан мне жаловался: «Все, что выучил в пятом — девятом классах, каким-то образом сохранилось, а все, что по крайней необходимости с трудом и потеньем учу сейчас, испаряется». То же можно сказать о музыке, о катании на коньках, об умении делать что-то руками, вообще о трудовых навыках. Если упустить время, высокоорганизованное существо — человек на волнах жизни окажется в положении Боя. Мы наблюдаем подобные случаи, к сожалению, часто. Учиться, правда, никогда не поздно. Этим человек существенно отличается от животных. И все же учиться, готовить себя для жизни надо в лучшее, определенное природой время. Помнить об этом должен каждый родитель.

В дикой природе, где жизнь никому не делает снисхождения, закон ученья соблюдается очень строго.

 _{Фото из архива В. Пескова. 23 сентября 1984 г.}

Зоопарк наоборот

(Окно в природу)

Еще не родившись, животные уже кое-что знают об опасностях в жизни. Над яйцом, когда птенец страуса начинал подавать уже голос, проиграли крик хищной птицы. И яйцо шевельнулось!

Облик человека, его запахи, даже ритмы его шагов животные воспринимают как большую опасность. Восприятие это наследуется.

Автомобили появились недавно. И хотя колесный лакированный короб с сидящим в нем человеком может быть тоже очень опасным, животные не слишком его боятся. В прошлом году в алтайской степи к журавлям на «козле» мы подъехали метров на сто. Пешего журавли подпускали лишь метров на триста.

В африканских национальных парках, где охоты нет, но где стадами ездят автомобили, животные не боятся их совершенно. Рождаясь, они уже видят их рядом и принимают за что-то себе подобное. Сидящий в автомобиле чувствует себя в безопасности и может разглядывать львов, лениво зевающих прямо возле колес, может вплотную подъехать к жирафам, нахальные обезьяны атакуют автомобили в ожидании подачек, а гепарды нередко прыгают на них.

Чтобы сверху посмотреть: не пасутся ли где антилопы? Никаких инцидентов, кроме исключительно редких и не очень опасных атак раздражительных носорогов да слонов еще может вывести из терпения слишком настырный автотурист. Но действует строгое правило: из машины — ни шагу!

Возможность видеть диких животных вплотную при условии их полной свободы делает посещение африканских национальных парков незабываемым. Попытки дать туристам ощущение африканского путешествия сделаны и в Европе. В некоторых странах организованы «зоопарки наоборот»: люди в клетках (автомобилях), животные — на свободе. Свобода, разумеется, относительная — парк огорожен. И все же занятно вот так оказаться в окружении, например, бурых медведей. Эти животные в отличие от спокойно пасущихся носорогов, слонов, жирафов, антилоп проявляют природное любопытство. Могут, пожалуй, — раз, два, взяли! — и опрокинуть автомобиль: силы медведям не занимать.

 _{Фото автора. 29 сентября 1984 г.}

Хонорик

(Окно в природу)

Егo милая мордочка вполне согласуется с данным ему названием — хонорик, гибрид хорька и норки.

Гибриды в природе явление редкое. Каждый вид животных за длительную эволюцию выработал множество приспособительных свойств к среде обитания. Свойства эти наследуются. И если эту наследственность гибридизация исказит-животное окажется не приспособленным к жизни. Природа позаботилась, чтобы этого не происходило. Каждый вид защищен от случайной гибридизации множеством разных барьеров: различным временем гона, внешними формами, сигнализирующей окраской, голосом-песней, поведением во время спаривания. У видов, стоящих близко друг к другу, в поведении есть система паролей. «Здесь продается славянский шкаф и два стула?» — должен сказать один. «Шкаф продан, есть тумбочка», — должен ответить другой, чтобы произошло опознание. При ухаживании, например, зуйков-галстушников партнер должен три раза дернуть хвостом. Дернет два раза — не свой! — спаривания не будет. Есть в некоторых брачных играх целая цепь следующих друг за другом взаимных «вопросов-ответов». Нарушение их очередности, пропуск одного звена в длинной цепи исключает возможность соединения. Таков закон, предотвращающий вавилонское столпотворение в природе, сохраняющий стабильность живого мира, его притертость к среде обитания.

Закон иногда нарушается, близкие друг к другу виды скрещиваются, но наследство они, как правило, не дают — природа детей случайности выбраковывает как нежизнеспособных.

Но маленькую лазейку для возможных полезных скрещиваний природа все-таки оставляет. И эволюция жизни этой лазейкой пользуется. Можно назвать несколько (очень немного) видов животных, утвердившихся на земле в результате гибридизации. Но это все-таки исключение.

Человек, помещая животных в искусственную среду, намеренно стремится к гибридизации. Хитроумными, а иногда и очень простыми средствами он разрушает межвидовые барьеры, получая животных с нужными ему качествами. Часто в основе такой гибридизации лежит и чисто научный эксперимент.

Кому нужен, скажем, гибрид тигра и льва? Он получен лишь как диковина, монстр. А вот гибриды лошадей и ослов дали очень нужных в хозяйстве мулов и лошаков. Лошаки широко распространены в Китае, мулы — во многих горных районах мира. От лошадей они отличаются очень спокойным нравом, выносливы, не пугливы. Но это спокойствие животных, как правило, бесплодных — природа, приоткрыв дверцу для смешения двух видов, потом ее захлопывает.

Симпатяга.

Тем интереснее результаты, когда гибриды оказываются жизнеспособными, дают потомство и чувствуют себя полноправными участниками жизни. Таков хонорик. В новосибирском Академгородке биологи Юлия Григорьевна и Дмитрий Владимирович Терновские получили его, скрестив сначала черных (лесных) и светлых (степных) хорьков, а затем к гибридизации была подключена европейская норка.

И внешним видом, и образом жизни хорьки и норки существенно отличаются. Хорьки приспособлены жить на суше и добывать грызунов. Норка — животное полуводное и питается главным образом рыбой. Хонорик от прародителей унаследовал способность плавать и ловко рыть норы на суше. Внешне он сохранил облик матери-норки, имеет такую же, как и она, блестящую шелковистую шкурку. И самое главное, хонорики хорошо размножаются, что является исключительной редкостью в межродовой гибридизации. В результате эксперимента уже получено более двухсот зверьков.

Плодовитость хонориков превышает плодовитость европейской норки и черного хорька. Кроме того, от хонориков удается получать по два приплода в год. Для пушного звероводства это очень важная сторона эксперимента.

Трудно сказать, как сложилась бы судьба этой уникальной биологической новинки, окажись все хонорики в дикой природе. Скорее всего, эту яркую новую нитку природа бы быстро смотала к истоку: новое «пробное» было бы поглощено старым — с хорьками хонорики хорошо скрещиваются. Но искусственный путь разведения позволяет эту нитку успешно тянуть и тянуть. И ценность гибрида для пушного звероводства уже очевидна.

Что касается этого конкретного симпатичного хонорика, живущего у Терновских, то он великолепно («весь в папу») ловит мышей, но считает и воду своей стихией, он не пытается убежать, хотя ворота огороженной части леса бывают открыты, он по пятам бегает за Дмитрием Владимировичем и, представьте себе, ревнует его. Мы с хонориком дружелюбно общались. Он исследовал содержимое моей сумки, но тяпнул за палец, как только я сел и отвлек внимание главного его друга. Дмитрий Владимирович так и сказал: ревнует.

 _{Фото автора. 7 октября 1984 г.}

Талдомская осень

Страницы: «« « 345678910 » »»