Как выжить в старшей школе де ла Круз Мелисса

43. Когда твоя вторая половинка по ошибке называет тебя другим именем / «дневник памяти» (9 000 230 подписчиков)

Отношения с Алексеем проще пока не становятся. После вечеринки в «Мондриане» я еду на такси к нему домой, где он спускает веревочную лестницу, чтобы я могла забраться в его комнату. Он включает «Dashboard Confessional», и мы начинаем целоваться. Я совсем теряю голову и уже думаю, что возможно, сегодня будет та самая ночь, когда…

– Я люблю тебя, Нина.

НИНА? Кто, черт… а, точно, его БЫВШАЯ.

– Нина?! Ты издеваешься? – Я просто вне себя от гнева.

– Нет! Леле, ну ты же знаешь, что я не специально. Старая привычка. Мы встречались три года.

– Ну да, правильно. Это очень длительные отношения, Алексей. Наверняка ты все еще любишь ее.

– Я не знаю… не думал об этом.

– Я ухожу. – Я надеваю куртку. – Мне хочется побыть одной.

– О чем ты вообще говоришь, Леле? Это ты весь вечер провела на тусовке с другим парнем. Как ты думаешь, каково мне?

– У меня нет чувств ни к каким другим парням, а когда я целуюсь с кем-нибудь, то стараюсь помнить, как его зовут.

С этими словами я спускаюсь по веревочной лестнице обратно на улицу. Пусть получилось немного драматично, но вы должны понять: если бы я осталась, было бы только хуже. Да и вообще погордитесь, что я учусь держать себя в руках.

И вот я наконец уютно устраиваюсь в своей кровати, но стоит мне только заснуть, как вновь начинается кошмар.

Я свисаю с моста, подо мной яростно клокочет белая вода. Единственное, что удерживает меня, – это рука Алексея, за которую я цепляюсь из последних сил.

– Я не хочу умирать, я не хочу умирать! – кричу я и смотрю вниз, на воду, которая сейчас, кажется, в ста километрах от меня.

– Не волнуйся, Нина, я никогда не отпущу тебя.

Ни-и-и-на-а-а, Ни-и-и-на-а-а, Ни-и-и-на-а-а. Это имя повторяется эхом снова и снова, смешиваясь со звуком бурлящей воды.

– Нина? – Я сердито смотрю на Алексея. – Ну нет.

И после этих слов, будто по волшебству, мы меняемся местами – теперь Алексей висит над водой, цепляясь за мою руку.

– Я не специально! – умоляет он меня. – Ты же знаешь, я люблю только тебя!

– Уже слишком поздно, – отпуская его, говорю я.

– Леле, нет!!! – Он падает, падает, падает. Это разбивает мне сердце – как бы я хотела вернуть его, но, как уже было сказано, слишком поздно.

Сцена меняется, быстро и словно в тумане, как это всегда происходит во снах, и ты не знаешь, где заканчивается один и начинается второй. Теперь мы с Алексеем стоим на пирсе под проливным дождем – почти как в «Дневнике памяти», только в более модерновой, почти научно-фантастической его версии.

– Я ждала тебя семь минут! – промокшая до нитки, кричу я.

– Я писал тебе в Твиттере пять раз!

– Ты писал мне в Твиттере?

– Мы не расстались! – сжав руки в кулаки, с горечью говорит он.

С облегчением, почти без сил, я тянусь к нему, чтобы поцеловать. Лишь один поцелуй – и весь этот хаос, вся боль исчезнут.

– Мы не расстались, – повторяет он. – Но сейчас расстаемся.

Он делает шаг, и вместо поцелуя я падаю лицом на замерзшее озеро.

Проснувшись, я ощущаю тошноту, а сердце колотится как бешеное. С моим рассудком серьезно что-то не так, за всю свою жизнь я еще никогда не испытывала такой болезненной тревоги.

44. Как ты ссоришься с лучшей подругой (9 400 000 подписчиков)

В понедельник на английском Алексей ведет себя сдержанно, даже прохладно – приветствует меня поцелуем в щеку, если это можно так назвать, да и то громко сказано. Но он хотя бы заметил меня, в отличие от Дарси.

– Привет, Дарси, что происходит? – Она выскакивает из класса сразу же после звонка, но мне удается догнать ее.

– Не знаю, Леле, это ты мне скажи. – Дарси уходит вперед.

– Притормози, помедленнее. Куда ты так торопишься?

– В класс. На второй урок. И по-моему, тебе тоже не помешает поторопиться.

– Да хватит бежать! Я хочу поговорить с тобой. Почему ты так себя ведешь?

– Хочешь поговорить об этом? Ладно! – Дарси резко останавливается. – Ты кинула меня в пятницу.

– Ты о чем? Ничего подобного. – Правда ведь? Пятница прошла как в тумане, я уже ни в чем не уверена.

– Мы хотели потусоваться вместе после твоей VIP-вечеринки, помнишь? Только ты так и не пришла. И у тебя даже не хватило совести сказать, что ты кидаешь меня, просто взяла и продинамила. Я написала тебе, спрашивала, все ли в порядке, но ты даже не ответила!

– Погоди, это неправда, – вспоминая, говорю я. – Я ответила тебе. Написала приезжать в «Мондриан». Там я и была. Это ты мне ничего не ответила.

– Я не получала от тебя никаких сообщений, – отрезает Дарси.

– Сейчас. – Я достаю свой телефон, открываю переписку с Дарси и показываю. – Смотри! Я писала тебе, только сообщение не отправилось. Смотри, вон оно, доказательство!

– Что ж, в следующий раз не забудь нажать кнопку и отправить. В этом весь смысл. – Она поворачивается и идет дальше.

– Ты по-прежнему злишься? Я попыталась увидеться с тобой, и мне очень жаль, что ничего не получилось.

– Ты действительно не понимаешь, да? Мы договорились. Но ты просто наплевала на это, потому что тебя пригласили куда-то поинтереснее. Уж извини, что я не такая классная, как бывшие звезды «Никелодеона», но с друзьями так не поступают. Я понимаю, ты думала, что твоя жизнь знаменитости будет как один сплошной праздник, но тебе по-прежнему придется выполнять обещания, ты все еще простая смертная и не можешь делать все, что захочется, только потому, что теперь у тебя появились деньги.

– Эй, это все очень несправедливо, ты перегибаешь палку. Я всего-то разок ошиблась, а ты прямо-таки набросилась на меня из-за этого. Хватит уже. Я не виновата, что ты не считаешь себя крутой и интересной. И ты тоже так себе подружка, раз вместо того, чтобы порадоваться за меня, как сделал бы любой хороший друг, завидуешь и обижаешься.

– Как же ты зациклена на себе! Ты действительно не понимаешь, насколько отвратительно себя ведешь. Слава ударила тебе в голову, я больше тебя не узнаю.

– А что, мне нужно было всю свою жизнь оставаться неудачницей?

– О, то есть теперь все, кто не прославился, – неудачники?

– Тьфу, да нет, я не то хотела сказать. Ты преувеличиваешь!

– Я рассказываю тебе о своих чувствах, а ты говоришь, что я преувеличиваю?! Катись ты к черту, Леле!

– Дрянь!

Мы смотрим друг на друга так, словно только что обменялись пощечинами. А затем, раздраженные и мрачные, разворачиваемся и расходимся в разные стороны.

Ну и психованная стерва, думаю я, в гневе шагая на второй урок, историю. Думает, что может мешать мне веселиться и жить своей жизнью? Она мне не хозяйка. И не мама – я не обязана советоваться с ней, не обязана отчитываться. А как она на меня наехала! Даже не дала объясниться! Это нечестно, я ведь сейчас живу как никогда весело, а она пытается пристыдить меня за это! Ведь так? Ведь сейчас действительно самое крутое время в моей жизни, правда?

На уроке истории я пялюсь в окно и думаю о пятничной вечеринке и своем приступе страха. Меня забросили в новый мир, и в какой-то мере старую жизнь мне приходится оставить позади. Но я не хочу, не хочу, чтобы так было – мне очень одиноко. И Дарси, наверное, тоже одиноко рядом с такой знаменитой подругой. Окажись я на ее месте, точно боялась бы, что моя подруга захочет двигаться дальше, а меня оставит в прошлом. Может, Дарси чувствует то же самое? И поэтому она так резко себя повела? А действительно ли это было резко? Если говорить начистоту, на ее месте я, скорее всего, поступила бы так же. М-да, мне стоило бы задуматься о ее чувствах. Если бы на меня злились всякий раз, когда я «резко себя вела», я бы давно осталась совсем одна.

На третьем уроке, алгебре, Дарси притворяется, что меня вовсе нет на свете. Она достает тетрадь и синий блестящий карандаш и начинает внимательно записывать, словно мы и не ссорились. Нет, хуже – словно она забыла, что у нее есть подруга по имени Леле. Может, это альтернативная реальность, где мы с Дарси никогда не были знакомы?

– Дарси, – наклонившись вперед, шепчу я ей. – Мне правда очень жаль. Я понимаю, что была неправа. Позволь мне извиниться перед тобой.

– Тихо. – Она поворачивается ко мне, припечатывая взглядом. – Я пытаюсь сосредоточиться. Мне очень нужны эти записи.

– Но мы сможем поговорить после урока?

– Нет. Я не собираюсь пропускать занятия, чтобы разбираться с твоими драмами. В отличие от тебя, мне действительно нужны хорошие оценки, чтобы чего-то добиться в будущем.

Ой! Горячо! Холодно! Не понимаю, как одновременно может быть и горячо, и холодно, но так и есть! Это морозный ожог! Ну и ладно, Дарси, ты мне не нужна, у меня есть другие друзья. Я пытаюсь убедить себя в этом, но понимаю, что если потеряю ее, то это будет моим первым серьезным провалом в жизни. Ох.

После алгебры я пропускаю обед и урок физкультуры. Мне слишком стыдно показываться в школе, так что я иду за лингвистический корпус, где в сетчатом заборе проделана большая дыра, незаметно убегаю в «Старбакс» неподалеку и выпиваю несколько карамельных фрапучино, чтобы заглушить боль. Есть ли надежда, что мне больше никогда не придется возвращаться обратно? Может, уехать в дикие леса и жить с волками? Господи, да все что угодно, лишь бы забыть, какой я была отвратительной подругой и какой эгоисткой стала. О, знаю! Уйду в монастырь и покаюсь в своих грехах. Я не могу перестать задаваться вопросом, как так получилось, что все пошло наперекосяк. Я отталкиваю от себя Алексея, пренебрегаю дружбой с Дарси – все рушится, и виновата я одна. Может, слава действительно изменила меня, превратила в другого человека, и этот человек совершенно мне не нравится. Я не хочу быть одной из тех девушек, которым слава ударила в голову. Я лишь хочу быть старой доброй Леле!

Когда часы показывают без двух минут час, я бегом возвращаюсь в школу, чтобы найти Дарси. Добравшись туда, я чувствую, что вспотела, еле дышу, а мои волосы торчат в разные стороны. Но мне плевать – если я собираюсь все исправить, придется проявить терпение и использовать склонность к драмам во благо.

– Дарси, – задыхаясь, я, словно зомби, хватаю ее за руку. – Прости меня. Это целиком моя вина. Ты права, ты права во всем. Нет ничего прикольного в том, чтобы быть знаменитой; я уже даже не думаю, что хочу этого. Особенно если слава встанет между нами. Спасибо, что заставила меня осознать, насколько неадекватно я себя вела. Я и чувствовала себя как-то неадекватно, но я все та же Леле. Смотри, я тебе сейчас докажу! – Я достаю из рюкзака черный маркер.

– Леле, погоди, что ты собираешься делать?

– Показать тебе, что я – по-прежнему я, и что мне плевать на славу и на то, крутая я или нет. – Я рисую маркером кружок вокруг глаза. На секунду кажется, что Дарси меня остановит, но она просто стоит и смотрит, не двигаясь и не говоря ни слова. Я же тем временем закрашиваю круг, и вот у меня под глазом красуется кое-как намалеванный корявый черный синяк. – Видишь?

Дарси смеется.

– Ты с ума сошла?

– Да! В этом весь смысл.

– А почему черный круг? Он должен что-то значить? – Ох, умняшка наша Дарси, везде ищет символизм.

– Я пират! Помнишь? Как в мой первый день в школе, когда я получила синяк под глазом, и все дразнили меня? Потому что я была похожа на пирата?

– Что-то такое припоминается.

– Ты серьезно? Я думала, это был очень значимый и важный день, и все будут всегда о нем помнить. Хм, наверное, я и правда очень зациклена на себе.

– Да ладно, все не так уж и плохо.

– Значит ли это, что ты прощаешь меня?!

– Да.

– Ура! – Я прыгаю вверх-вниз, а потом сжимаю Дарси в объятиях до тех пор, пока она не говорит, что ей уже нечем дышать.

– Может, пойдем в уборную, и я помогу тебе смыть эти чернила?

– Да нет, не надо.

– Ты не шутишь?

– Нет, буду ходить так весь день.

– Чтобы доказать, что тебе плевать, крутая ты или нет?

– Чтобы доказать, что я совсем не крутая.

– Ну а по-моему, наоборот.

– А-а-а-а-а, по-моему, ты тоже крутая! А теперь хватит, а то я сопли развешаю.

– Родители Ника Кауэла уехали из города, и завтра он устраивает вечеринку. Хочешь пойти со мной? Пообщаться с простым народом?

– С удовольствием.

Ладно, удовольствия, конечно, мало, но будет здорово провести время с Дарси после всего, через что мы прошли.

45. Как подростки веселились тогда и как сейчас (9 400 202 подписчика)

– Привет, мам, как дела? – Я захожу в гостиную, где она читает «Пипл». – Как проходит вечер?

– Так, Леле, что тебе нужно? – Она откладывает журнал в сторону и поднимает бровь.

– Что? Ничего, мне ничего не нужно.

– Отлично, значит, я могу читать журнал дальше?

– Ладно, ладно. Сегодня вечером я хочу пойти на вечеринку с Дарси.

– И что? Ты все время ходишь на вечеринки. И я подумала, мы… нет, я подумала, ты решила, что спрашиваться больше незачем.

– Знаю, знаю, но я тут размышляла… Прости, что я… в последнее время не давала себя воспитывать. Просто мне не хочется, чтобы что-то помешало моей карьере, но нужно отступить и признать, что я до сих пор ребенок, а мои родители – до сих пор мои родители. Взрослой я побыть еще успею.

– Ох, Леле. – Мама вскакивает и обнимает меня. – Слава богу, у тебя все-таки есть голова на плечах. Мы за тебя не беспокоились – ты всегда все делаешь по-своему. Ты все та же бойкая девчушка из Венесуэлы, которая везде устанавливает свои правила. И за это мы гордимся тобой.

– Это значит, что мне не придется поступать в университет?

– Это значит, что мы тебе доверяем и ты можешь сама решать, что нужно тебе, а не другим.

– Ладно, а теперь притворись, будто я должна отпроситься у тебя на вечеринку.

– Что? Зачем? Сумасшедшая девчонка.

– Чтобы я могла быть обычным ребенком!

– Леле, – строгим, по-настоящему строгим голосом говорит мама, – ты думаешь, что можешь пойти на вечеринку, не спросив разрешения?

– Нет, клянусь, я собиралась сначала спросить! Мам! Пожалуйста, можно мне пойти на вечеринку с Дарси? Я вернусь не поздно!

– Ладно. – Притворный вздох. – Хорошо, иди веселись и не делай глупостей.

– Спасибо, мамочка, ты лучше всех!

– Нет, это ты лучше всех! – Она подмигивает мне. Мы смеемся, а потом я поднимаюсь к себе в комнату, чтобы переодеться. Огромный груз упал с моих плеч.

Около восьми за мной заезжает Дарси, и мы едем к Нику Кауэлу, дом которого расположен в далеком пригороде. Я задумываюсь, не написать ли Алексею и не пригласить его с нами, но у меня больше нет сил для новых драматических сцен.

Раньше с ним было весело и легко, а сейчас приходится так стараться даже для того, чтобы просто нормально поговорить!

Когда мы появляемся на вечеринке, за столом для пинг-понга, на котором в форме треугольника расставлены красные стаканы, уже собрались качки и девчонки, похожие на студенток. Ох, нет, пиво-понг. Ужасный пиво-понг. Не люблю осуждать людей, но я пришла к выводу, что если вам нравится играть в пиво-понг, то у вас что-то не так с головой. Иветт и Компашка (уф, мы до сих пор не придумали им постоянного названия) делают селфи в углу, а в перерывах между кадрами снова и снова красят блеском губы. И вот так сейчас проходят вечеринки старшеклассников? Не сказать, впрочем, что мероприятие в «Мондриане» было намного зрелищнее. Может, все вечеринки поколения Зэд – это всего лишь вариации одной и той же темы «Будь клевым и отрывайся по полной!»

Такое разочарование. В детстве, насмотревшись фильмов, я всегда думала, что вечеринки – единственное, ради чего действительно нужно повзрослеть. Вечеринки времен Сухого закона в Бурные двадцатые воспевали беспредел и бунт, диско-вечеринки в семидесятых воспевали современность и внутренний ритм, а что воспеваем мы? Все подряд?

Сегодня вечеринки – это не что иное, как отрицание смерти. Или наоборот, ее признание? Сложно сказать. Понимаете, все пьют до отключки и ведут себя безбашенно (прыгают отовсюду, спят с незнакомцами, экспериментируют с неизвестными таблетками, которые достали бог знает где), словно они неуязвимы, но в то же время делают все это под девизом «Живем только раз». Я часто слышала выражение «Веселись так, будто это твоя последняя ночь на земле», но уверена, народ перестал вести себя так безрассудно, если бы всерьез задумался, что все это действительно может убить их.

Простите за этот мрачный пассаж, я лишь пытаюсь понять ограниченные умы своих ровесников. Наверное, все-таки эти «Живи, словно не умрешь никогда» и «Живи, словно умрешь завтра» по смыслу – одно и то же. Короче говоря, из всех поколений мне повезло жить с тем, которое почитает пиво-понг. А что это за меховые сапоги цвета «вырви-глаз», которые носят все девушки? В них они похожи на Салли из «Корпорации монстров».

– Леле, привет! – Мои депрессивные размышления прерывает голос Алексея, который бочком подбирается ко мне и щиплет за бедро. – Я не знал, что ты придешь, решил, что будешь занята.

– Нет, э-э-э, у меня не было никаких планов, и Дарси уговорила меня заехать сюда… и вот я здесь.

– Круто. А то я уж начал думать, что больше никогда тебя не увижу. – Ха, очень смешно.

– Привет, Алексей, – кричит Иветт из своего селфи-уголка. – Это футболка так сексуально смотрится на тебе. Но, конечно… О боже, Леле, я тебя не заметила, прости. Виновата! – Она смеется как ни в чем не бывало, как будто это просто невинная ошибочка. Подумаешь, мелочь.

Зато Алексей побелел, как привидение, и наверное, думает, что я начну ему выговаривать. Но он не виноват, что Иветт такая коварная соблазнительница. И что самое странное – мне все равно. То ли потому что я устала, то ли потому что повзрослела за прошедшие полтора дня, но до меня вдруг доходит, что все люди такие, какие есть, и я не в силах никого изменить, и в этом нет ничего страшного.

И как сказала одна великая женщина: «Shake it of, shake it of»[44]. Настоящая поэзия, как по мне. И я следую ее словам.

46. Когда ты понимаешь, что скучаешь по старому доброму каналу «Дисней» (9 550 202 подписчика)

Когда мы едем домой в такси, Алексей то и дело бросает на меня нервные взгляды, словно ждет, что я вот-вот наброшусь на него. Можно подумать, он едет в машине с бомбой замедленного действия. Господи, и чего он так боится-то? По-моему, я не давала ему поводов думать, что я какая-то пугающе неуравновешенная, психически нездоровая девушка. Да, хорошо, в последнее время я была не слишком сдержанной, но он не знает, что теперь я полностью освободилась от всяческих предрассудков и смотрю на вещи суперздраво. Я вновь целиком новая версия Леле… осмелюсь сказать, Леле 10.0.

– Алексей, я не злюсь, что Иветт флиртовала с тобой, можешь больше не смотреть на меня так.

– Как? Я не…

– Так, будто думаешь, что я собираюсь на тебя наорать. Ты не виноват, что она заигрывала с тобой. Я знаю, что она из себя представляет, и понимаю, что не могу ее изменить. Как и тебя, прости, если я пыталась.

– Мне не кажется, что ты пыталась меня изменить. Но у меня такое чувство, что ты постоянно ждешь, когда же наши отношения развалятся. У тебя нет никакой веры в нас, и это… разбивает мне сердце. – Тревога! Эмоции зашкаливают! Раз я девушка, да еще и со склонностью к драмам, вы могли бы подумать, что я эксперт в искусстве выражения эмоций, но по правде говоря, они внушают мне ужас. Я никогда не знаю, как честно сказать о своих чувствах и при этом не расплакаться. А когда я начинаю плакать, то остановить меня невозможно. Так что я стараюсь этого избегать.

Я делаю глубокий вдох.

– Знаешь… – Водитель понимает всю серьезность ситуации и включает радио. Раньше ему просто можно было поднять перегородку, разделяющую салон, но частные таксисты «Убера» не могут позволить себе такой роскоши (так смешно, будто я что-то знаю о том, какими такси были раньше). И из всех возможных радиостанций он выбирает «РАДИО-ДИСНЕЙ»! Менее уместной найти было просто нельзя. Но Боже, благослови этого водителя, потому что это именно то, что мне сейчас нужно. Я призналась вам, что обожаю «Никелодеон», но в моем сердце есть очень особенное местечко для всего, что связано с каналом «Дисней». Начинает играть заглавная тема из сериала «Такая Рэйвен», и я, подняв голову, погружаюсь в текст песни, словно это госпел[45] – на меня, очень может быть, снизошло духовное откровение. Не хочется, чтобы Алексей видел меня такой, но выбора нет, это состояние уже меня захватило.

Такая Рэйвен – оно тайна для меня.

Аминь. А-минь! Ну а правда, могу я получить благословение? Алексей смотрит на меня недоуменно… может, даже встревоженно?

К концу песни по моим щекам струятся слезы. Мне пришлось по-настоящему открыться Алексею, я вспомнила о тех временах, когда жилось куда проще, и все это довело меня до грани. А вдобавок Рэйвен так здорово умеет обращаться со словами! Она пытается спасти положение, но у нее всегда не получается… ох, подружка, как же я тебя понимаю, как я тебя понимаю.

Я не слышала эту песню с одиннадцати лет. Накатывают воспоминания: как я ем ванильное мороженое с кусочками разноцветной карамели на пляже, как покупаю новую одежду к школе в «Лимитед Ту», как с нетерпением жду поездки в «Дисней-Уорлд», а потом попадаю туда и понимаю, что он еще волшебнее, чем я себе представляла…

Но волна ностальгии сменяется волной грусти. Закончилась та беззаботная часть моей жизни, и мне никогда больше не вернуться во времена без бой-френдов, грубых девчонок, славы и трудностей, теперь я могу только идти вперед, сражаясь с жизнью в тяжелой схватке. Вечно. Ну или пока не умру, во всяком случае. Так, что-то все опять слишком мрачно. Я очень извиняюсь, но вы должны понять – мгновение, когда вы понимаете, что детство закончилось, счастливым быть не может.

Я думала, что когда начну встречаться с парнем, это будет самым восхитительным событием в моей жизни – а оттого, что это окажется мальчик, о котором я мечтала так долго, будет еще лучше. Может быть, я просто не готова. Может, все происходит слишком быстро. Иветт была моим врагом, потом подругой, а теперь она моя заклятая подруга, то есть подруга, которой ты не можешь доверять и втайне ненавидишь. Хочу ли я, чтобы так было? Хочу ли я, чтобы меня окружали такие люди? Весь этот школьный год моя жизнь стремительно набирала обороты, тащила меня за собой, заставляя примерять новые роли и даря новый опыт, но в этой гонке у меня совершенно не было времени хорошенько обдумать происходящее. Все, что случилось в этом году, само выбрало меня, а не наоборот. По-моему, мне стоит придержать коней, вновь взять жизнь в свои руки, пересмотреть приоритеты – чего я хочу, кто я есть и кем хочу стать. Я уже не могу оставаться ребенком, но это не значит, что мне придется взрослеть прямо сейчас.

– Прости, что разбиваю тебе сердце, – говорю я, когда таксист тормозит рядом с моим домом. – Я никогда не сомневалась в нашей дружбе. Ни на секунду.

47. Королева тиранок (9 661 000 подписчиков)

Помните концовку «Дрянных девчонок», когда героиня Линдси Лохан говорит о новом поколении «Баунти»? О девятиклассницах-тиранках, которые будут переходить из класса в класс, оставаясь грубыми и подлыми? Что ж, это не киношные выдумки. Маленькие тиранки – это не миф, они существуют, и теперь я знаю это наверняка.

Сегодня понедельник (Опять. Ну почему понедельники всегда возвращаются? Они как хроническая болезнь. Только подумаешь, что все закончилось, а понедельник снова тут как тут), и я неторопливо прогуливаюсь в перерыве между третьим и четвертым уроками. Неторопливые прогулки – это часть моего нового плана не спешить, наслаждаться жизнью, жить по своим правилам и так далее. Проходя через школьный двор, я замечаю группу девятиклассниц – у всех одинаково выпрямленные утюжком волосы, и все как одна одеты в обтягивающую одежду разных оттенков розового – все они собрались у стола и напоминают шайку малолетних проституток (еще одно выражение из «Дрянных девчонок», смиритесь уже).

– Нет, ну реально, – говорит одна, судя по всему, их предводительница – сидит на столе, с золотистыми волосами, в эспадрильях на танкетке. – Кто носит очки в наше время? Не пойму, почему не купить линзы? Сделай усилие, имей самоуважение! Так что уверяю вас, девчонки, Морган Блэнчард – самая большая неудачница во всей школе.

Ее подружки хихикают и кивают. Фу. Откуда берется вся эта жестокость? Я прохожу мимо них, и девчонки затихают.

– О боже, Леле, погоди, – соскакивая со стола и следуя за мной, восклицает королева улья. – Ты же Леле Понс, да?

– Ага.

– Я просто хотела сказать, что ты моя героиня, даже не могу описать, как сильно я обожаю твои видео. Поверить не могу, что мы учимся в одной школе! – Я собираюсь поблагодарить ее и продолжить свой путь, но тут мне в голову приходит другая идея.

– Правда? А как тебя зовут?

– Бруклин, – щебечет она. – Бруклин Миллер.

– Ну еще бы. Послушай, Бруклин, если ты хочешь равняться на меня, то должна знать, что я в жизни ни о ком не сказала бы за глаза что-нибудь дурное. Все, что ты только что наговорила про Морган, что она неудачница, – это было очень подло. Не все обязаны быть такими же стильными, красивыми и богатыми, как ты и твои друзья; если кто-то отличается от вас, это не повод их унижать. Скорее наоборот, унижая других, вы только покажете всем, какие вы слабые и неуверенные в себе. Если ты довольна собой, то никогда не будешь насмехаться над другими. Не так давно я сама была «неудачницей» типа Морган. Одноклассники постоянно издевались надо мной, и это было очень обидно. Теперь я вроде как знаменитость, и меня здесь уважают, но я не изменилась и не хочу. Я эксцентричная, реально странная, но уж лучше я буду дружить с ботанкой-изгоем, чем с девчонками, которые смеются над ней за ее спиной. Эти девчонки и есть настоящие неудачницы, а мне кажется, ты выше этого.

Бруклин в шоке. Она сжимает губы так сильно, что они вытягиваются в тонкую полоску. Ее компашка в панике и внимательно следит за реакцией Бруклин. Я не собиралась унижать ее в присутствии друзей, но им действительно нужно было все это услышать.

– Я, э-э-э… надо же, я никогда не думала об этом в таком ключе.

– Ну, теперь у тебя есть над чем поразмыслить, – говорю я, а потом подражаю Дарси: – Мне пора на урок. И тебе тоже лучше поторопиться.

Иветт переодевается, пряча лицо за шкафчиком. Все, что угодно, лишь бы не разговаривать со мной.

– Иветт, ты моя партнерша по теннису, ты не сможешь прятаться от меня вечно.

– Я не прячусь от тебя, ты слишком зациклена на себе.

– Ладно, тогда давай поговорим.

– Даже не представляю, о чем ты хочешь поговорить.