Отныне и вовек Стил Даниэла

Глава 24

— Девочки, увидимся позже. — Она взяла сумочку и направилась к выходу. Начало апреля, прекрасное, теплое утро пятницы. Весна, казалось, была повсюду.

— Куда ты, Джесси? — Зина и Катсуко выглядели удивленными.

— Повидаться с Яном. На завтра у меня другие дела, так что приеду к нему сегодня.

— Передавай привет.

Она улыбнулась девушкам и вышла из магазина.

С некоторых пор Джесси успокоилась. Странно. Раздражение, казалось, проходило — с того самого звонка Барри Йорка. Три недели назад. Она и словом не обмолвилась Яну.

Но на ее лице проступили признаки ухудшения.

Йорк, Хоугтон, люди, звонившие из-за счетов, — это на самом деле не имело значения. Ее ошибка. Она для себя все решила. Великая Джессика Кларк. Всемогущая, всезнающая, за все расплачивающаяся миссис Джессика Кларк и ее замечательный муж, мистер Кларк. Теперь она поняла. Бессонные ночи начинали приносить плоды. Джессика начала думать, вспоминать, понимать. Она слышала все теперь, будто старые пленки, прокрученные назад в темноте. Ей не оставалось ничего иного, кроме как вспоминать.., случаи, мгновения, пустяки, голоса. Сейчас в ее ушах не звучал голос матери. И Джейка. Лишь ее собственный. И Яна.

— Рассказы, дорогой? А они разойдутся? — Он выложил тысячу причин, объяснений — словно задолжал ей какую-то сумму, — а ведь они получились великолепными. Но не важно, она убила их рождение. Одной фразой.

— А они разойдутся? — Кому какое дело до того, разойдутся ли они? Вот почему, наверное, Ян купил ей «моргай» на полученные деньги. Самый убедительный ответ на ее вопрос.

И другие случаи.

— Опера, дорогой? Ну почему опера? Это так дорого.

— Но мы получаем от нее удовольствие. Не так ли, Джесси? Я думал, да.

— Да-а, но.., что за черт. Я возьму из денег на домашние расходы.

— Так вот в чем дело? — Долгая пауза. — Я уже купил билеты, Джесс. На «мои» деньги. — Но в итоге он не пошел. В последнюю минуту решил поработать. Он не ходил в оперу весь сезон. Крошечные мгновения, фразы, которые рассекали сердца ударом мачете, оставляя шрамы на жизни, на браке, на мужчине. Почему?

Она не могла позволить Астр ид возить себя три раза в неделю, поэтому взяла напрокат малолитражку. Еще одна статья расходов, которую Джесси с трудом могла себе позволить.

Пока ехала — размышляла. К чему эти колкости? Маленькие тычки друг другу все эти годы? Подрезать ему крылья, чтобы он не улетел? Но самое смешное заключалось в том, что Ян все-таки улетел. Однажды днем, а может быть, и тысячу дней до того, но они заплатили за это сполна.

Яну была нужна женщина, которая не затыкала бы ему рот, не ставила на место, не любила бы его и не обижала и которой он был не нужен.

Сумасшествие, не иначе. Все свои поступки она совершала с оглядкой, из страха потерять Яна. И к чему это привело?

Джесси была так поглощена мыслями, что чуть не пропустила поворот, и оставалась задумчива, пока ждала появления мужа.

Даже после того как Ян пришел, она, похоже, все еще пребывала в прошлом. А он казался углубленным в свои мысли. Джесси взглянула на него и попыталась улыбнуться. У нее раскалывалась от боли голова, и она устала. Джесси видела свое отражение на стекле, которое их разделяло, и ей казалось, будто она разговаривает сама с собой.

— Вы не очень общительны сегодня, мистер Кларк. Что-нибудь не так?

— Нет, просто думаю о книге. Я целиком поглощен ею.

Ян заметил странное выражение, промелькнувшее в ее глазах, и начал рассказывать о книге. Джессика несколько минут рассеянно слушала мужа, потом перебила его:

— Знаешь что? Ты — великолепен. Я приехала сюда, чтобы узнать, как ты живешь, рассказать о себе. А у тебя один разговор — о книге.

— Что здесь плохого? — Он выглядел озадаченным. — Ты ведь рассказываешь мне о «Леди Джей».

— Магазин — другое дело, Ян. Это — настоящее. — Голос Джессики звучал визгливо и раздражал его.

— Книга тоже реальна.

— Настолько реальна, что ты не можешь уделить час своего драгоценного времени для меня? Сидишь тут, как зомби, и распространяешься о проклятой книге. А как только я заговариваю о себе, ты теряешь интерес.

— Это не правда, Джесс. — Ян казался расстроенным и потянулся за сигаретой. — Книга хорошо пишется, и я хочу поделиться с тобой. Думаю, у меня больше не будет такого времени, когда она сама выходит из-под пера, вот и все. — Едва произнеся эти слова, он понял, что сказал не то.

Ее взгляд был невыносимым. — Джесс, что, черт возьми, с тобой происходит? Ты похожа на человека, которому приложили к заднице раскаленную кочергу.

— Или который получил пощечину. Господи, ты тут сидишь и рассказываешь мне, как удачно идет твоя работа, как тебе легко пишется, будто ты здесь на отдыхе. А знаешь, что происходит в моей жизни?

Джессика глубоко вздохнула, и он почувствовал, будто ему по телефонной трубке вливается яд. Она потеряла над собой контроль, и ее понесло.

— Ты действительно хочешь знать, что со мной происходит, пока у тебя все само выходит из-под пера? Ну хорошо, я скажу тебе. «Леди Джей» скоро обанкротится, у меня накопилась гора неоплаченных счетов. Твоя машина развалилась, мои нервы ни к черту, каждую ночь меня преследуют кошмары, а залогодержатель три недели назад позвонил мне, чтобы назначить свидание. Он посчитал, что меня можно уложить в постель. И может быть, этот сукин сын был прав, но не с ним.

Я не могу даже прикоснуться к твоей руке и схожу с ума. Вся моя жизнь разбита вдребезги, а у тебя один роман на уме.

Знаешь, что еще ужаснее, дорогой…

Джессика так и кипела злобой, другие посетители начали обращать на нее внимание. Она ни от кого не держала секретов.

— Всю дорогу я ругала себя в который раз за то давление, которое я на тебя оказывала, за те гадости, которые говорила.

Ты понимаешь, что к настоящему моменту я переиграла каждую самую незначительную сцену нашей прошлой жизни, все, что я когда-либо делала, все, что заставило тебя улечься в постель с таким дерьмом, как Маргарет Бертон? Я кляну себя с тех самых пор, как это произошло. Я даже не могу простить себя за поддержку твоей писательской карьеры, потому что считаю, что это нанесло вред твоему мужскому самолюбию. И пока я распинаю себя, знаешь, что ты делаешь? У тебя самый плодотворный период в творческой жизни. Ну как? Меня от тебя тошнит. Пока ты сидишь в этой колонии прославленных писателей, которую они называют тюрьмой, мое существование превратилось в сущий ад, а тебе, черт возьми, наплевать.

Даже пальцем не пошевелишь. И вот еще что, мне до смерти надоело это вонючее стекло — выделывать вокруг него кренделя, чтобы увидеть тебя, а не свое собственное отражение. Меня тошнит от потных рук, потных ушей и заплывших мозгов, когда я разговариваю с тобой здесь по телефону… Мне до смерти надоела вся эта чертова кутерьма!

Джессика кричала так громко, что теперь за ними наблюдала вся комната, но ни Ян, ни она ничего не замечали. Раздражение копилось месяцами.

— А ты полагаешь, что я здесь ради удовольствия?

— Да, думаю, так. Колония для писателей-альфонсов.

— Совершенно верно, дорогая. Так оно и есть. И все, что я здесь делаю, — это пишу. Никогда не думаю о своей жене, о том, как я попал сюда, за что, об этой чертовой женщине и о суде. Послушай, если ты думаешь, что таково мое представление о жизни, можешь отправляться ко всем чертям. И еще тебе скажу. Если ты считаешь, что наш брак соответствует моему идеалу, то ты глубоко ошибаешься. Я полагал, что у нас семья. Думал, нас что-то объединяет. А оказывается, миссис Кларк, у нас ничего нет. Ничего. Ни детей, ни искренности, лишь две вшивых карьеры. Двое полусумасшедших. Последние шесть лет ты всеми силами пыталась не взрослеть, играя в калеку после смерти родителей. И не только это, но еще заставляла меня чувствовать вину бог знает за что, чтобы я был рядом по первому зову и держал тебя за руку. А я был настолько глуп, что, любя тебя, все терпел и хотел сделать карьеру писателя. Паршивый получился ансамбль, благодетельница ты моя. Вот. Мне нужна жена, а не банкирша или неуравновешенный ребенок. Может быть, поэтому я сейчас счастлив. Я пишу, а ты не содержишь меня. Каков холодный душ, а? Не ты платишь за угощение, и я ничего тебе не должен, за исключением того, что ты держала мою руку сколько душе угодно во время суда и была сногсшибательна. Но со временем я заплачу тебе и по этому счету. А если таким манером ты хочешь заставить меня страдать и чувствовать себя виноватым за то, что тебе плохо, что приходят счета, что развалилась моя машина, тогда иди ты к черту. Я ничем не могу помочь. Все, что в моих силах, — это наплевать на тебя, поблагодарить за твой визит и закончить мою растреклятую книгу. А если ты не получаешь удовольствия от созерцания моей физиономии, сделай одолжение, не приходи больше. Проживу и так.

Следя за его лицом, Джессика почувствовала слишком знакомую волну паники, сжавшую сердце.

Они никогда не говорили друг другу таких вещей. А сейчас она не могла остановиться. Она по-прежнему ощущала, как в ней закипает желчь.

— Почему ты не хочешь, чтобы я приезжала, дорогой? Ты нашел себе здесь другую милашку? Да?

Ян остановился и посмотрел на нее, словно собираясь ударить прямо сквозь стекло, к большому восторгу примолкшей толпы по обе стороны барьера.

— Да? Или ты стал голубым?

— Меня от тебя тошнит.

— Ах да, я и забыла. Тебе не нравятся «преступные противоестественные преступления». Или я ошибаюсь?

Она казалась такой невыносимо милой с приподнятыми бровями, а сердце ее тяжело бухало в груди.

— Может быть, ты на самом деле изнасиловал ту женщину?

— Если бы нас не разделяла эта стеклянная стена, ты схлопотала бы по физиономии.

Он глыбой громоздился над ней по другую сторону стены, все еще держа в руках телефонную трубку, Джессика медленно встала, чтобы встретиться с ним взглядом. Она знала, что момент настал, и все же не могла поверить. Не могла остановиться.

— Схлопотала бы по физиономии?

Их голоса звучали тихо. Ян разговаривал с ней взвешенным тоном человека, у которого нет ничего впереди, а она вела себя, как гадюка, готовящаяся к финальному броску.

— Схлопотала бы по физиономии? — Джессика повторила эти слова с улыбкой. — Но почему сейчас, дорогой? У тебя не хватало раньше смелости? Не так ли?

Ян ответил ей шепотом, и ее сердце почти остановилось, когда их глаза встретились.

— Нет, Джесс. Нет. Но теперь мне нечего терять. Я уже потерял. Это все упрощает.

Ян улыбнулся странной улыбкой, от которой у нее застыла в жилах кровь, посмотрел на нее задумчиво, положил трубку и вышел. Он ни разу не оглянулся, и Джесси почувствовала, как от изумления у нее открылся рот. Что Ян сейчас сказал? Ей хотелось, чтобы он вернулся и она снова могла спросить его.., что он имел в виду под… «это все упрощает»? Что.., сукин сын… он бросил ее в беде, у него не было права, он не мог, он.., а что сделала она? Что она сказала? Джесси в шоке опустилась на свое место, и ее сразу окутал гул голосов. Ян уже давно ушел через дальнюю дверь. Она была не права. У него хватило смелости. Он только что сделал то, чего она боялась больше всего на свете. Он бросил ее в трудную минуту.

Когда Джессика подъезжала к гаражу, передний бампер взятой напрокат машины поцарапал ограду перед домом. Она опустила голову на руль и почувствовала, что задыхается. Где-то в горле застрял комок, который никак не хотел освободить путь воздуху. Голова всей тяжестью надавила на клаксон, ощущение было такое, будто оторвало полголовы. Ей полегчало.

Она не уберет голову с руля. Джессика оставалась в таком положении, пока двое прохожих не подбежали к машине. Они постучали по стеклу, и она медленно повернула голову в одну сторону, посмотрела на них и истерически захохотала. Те вопросительно посмотрели друг на друга, открыли дверь машины и осторожно выпрямили ее на сиденье. Она переводила взгляд с одного на другого, не переставая смеяться, потом зашлась в рыданиях, которые перешли в длинный протяжный вой. Джессика медленно раскачивала головой, снова и снова повторяя одно слово: «Ян».

— Вы пьяны? — Прохожий чувствовал себя неловко. Увидев Джессику в таком положении, он было подумал, что ей плохо или она ранена. Но женщина либо пьяна, либо не в себе, либо наглоталась наркотиков. Это ему не пришло в голову. Его спутник пожал плечами и ухмыльнулся.

— Сестричка, да ты прибалдела? — Джессика не ответила. — Должно быть, вкатила приличную дозу.

— Ян.

— Кто это Ян? Твой дружок?

Еще одно слепое покачивание головой. Мужчины посмотрели друг на друга и закрыли дверь машины. По крайней мере она больше не сигналила на всю улицу, а женщина могла рыдать еще пару часов. Они ушли, младший — пораженный, старший — настроенный более скептически.

— Ты уверен, что она под воздействием наркотиков? Выглядит как сумасшедшая или вроде того.

— Дa, накололась до одури.

Младший засмеялся, хлопнул себя по животу и положил руку на плечо приятелю. В это время мимо проезжала Астрид и заметила, как они, довольные, шли от дома Джессики, смеясь и балагуря. Она остановилась, нахмурившись, в душу закралось нехорошее предчувствие. Мужчины не были похожи на полицейских, но.., они заметили, что Астрид их разглядывает, и младший помахал рукой, тогда как другой улыбнулся. Она не могла понять, что происходит, а они тем временем уселись в красный седан и, похоже, никуда не торопились. В их движениях не было ничего вороватого или резкого, и тут Астрид заметила Джесси в ее взятой напрокат машине. Все было в порядке. Астрид посигналила. Но Джесси не повернула головы. Она посигналила еще раз, и двое мужчин в машине хрипло рассмеялись.

— И ты туда же. Женщина в той машине так набралась, что нам пришлось отдирать ее от руля, чтобы прекратить вой клаксона.

Они неопределенно махнули в сторону Джесси, завели машину и уехали. Астрид бросилась к подруге.

Плачущая Джесси по-прежнему сидела в автомобиле, повторяя лишь одно слово: «Ян». Астрид сомневалась, что она наглоталась какой-нибудь дряни. Может быть, приняла чуть-чуть. Наверное, произошло что-то ужасное.

— Джесси? — Она обняла ее. Джесси затихла на сиденье. — Привет, Джесси. Это я, Астрид.

Джессика посмотрела на нее и кивнула. Двое мужчин уже ушли.

Все ушли. Даже Ян.

— Ян, — произнесла она более отчетливо.

— Что Ян?

— Ян.

Астрид заботливо вытерла ей лицо носовым платком.

— Расскажи мне, что с ним.

У Астрид заколотилось сердце, она пыталась держать себя в руках и не спускать с Джессики глаз. Она считала, что причина не в передозировке таблеток. Скорее передозировка невзгод. Джесси дошла до предела.

— Что с Яном? Скажи мне. Он болен?

Джессика покачала головой. Слава Богу. Астрид в первую очередь подумала об этом, вспомнив статьи об ужасных тюремных нравах. Но Джессика движением показала, что все нормально.

— Что-то не так?

Джессика вздохнула и кивнула. Она опять перевела дух и прислонилась к спинке сиденья.

— У нас.., у нас.., произошла ссора.

Слова можно было разобрать с большим трудом, однако Астрид согласно кивнула.

— Из-за чего?

Джессика, смутившись, пожала плечами.

— Ян.

— Из-за чего вы поругались?

— Я.., я не.., знаю.

— Ты помнишь?

Джессика снова пожала плечами и закрыла глаза.

— Думаю.., из-за всего… Мы оба.., говорили.., ужасные вещи. Кончено.

— Кончено что? — Но Астрид подумала, что знает.

— Все. Все кончено.

— Что все кончено, Джесси?

Голос Астрид был таким ласковым, что у Джесси с новой силой полились из глаз слезы.

— Наш брак.., все кончено. — Она молча покачала головой и снова закрыла глаза. — Ян…

— Нет, Джесси. Отнесись к этому спокойно. Вам обоим нужно было выговориться. Вам выпало трудное время. Много потрясений. Это должно прорваться наружу.

Но Джессика покачала головой:

— Нет, все кончено. Я.., я.., была так безжалостна с ним.

Я всегда.., относилась безжалостно к нему. Я… — Но больше она не могла произнести ни слова.

— Давай войдем в дом, и ты приляжешь.

Джессика отрицательно покачала головой и не сдвинулась с места. Астрид старалась привлечь ее внимание.

— Джесси, послушай минутку. Я хочу взять тебя с собой. — Глаза Джесси в ужасе раскрылись. — В уютное местечко, там тебе понравится. Мы поедем вместе.

— В больницу?

Астрид не сдержала улыбку:

— Нет, глупышка. Думаю, тебе пойдет на пользу и…

Джессика упрямо замотала головой:

— Нет… Я…

— Что? Почему нет?

— Ян.

— Чепуха. Поедешь со мной и неплохо отдохнешь. Ты уже достаточно пережила. Хороший отдых тебе просто необходим. Разве не так?

Джессика молча кивнула с закрытыми глазами.

— Джесси, ты принимала сегодня таблетки?

Она начала было отрицательно качать головой, потом замерла и пожала плечами.

— Сколько? Скажи мне?

— Не знаю.., я не уверена.

— Ну примерно. Две? Четыре? Шесть? Десять?

— Восемь.., не знаю.., может.., девять.

Господи!

— Они у тебя в сумочке?

Джессика кивнула.

Астрид осторожно взяла ее сумочку с сиденья.

— Я забираю их, Джесси. Ты не возражаешь?

Джессика впервые улыбнулась и тяжело вздохнула:

— Разве у меня.., есть выбор?

Женщины засмеялись, одна — одурманенная таблетками, другая — нервно. Джессика позволила подруге привести ее в дом. Очутившись в гостиной, она, обессиленная, опустилась в кресло и замерла, прислушиваясь к звукам, производимым Астрид в спальне и в ванной. Все будет хорошо, надо уехать подальше от всего этого, от Яна за стеклянной перегородкой.

Джессика знала, что никогда не увидит его там опять. С остальным она разберется позже, но в этом она была уверена наверняка. Она тяжело вздохнула и задремала в кресле, пока Астрид не разбудила ее и не проводила к «ягуару».

Чемоданы ее были упакованы, дом заперт, и Джесси вновь ощутила себя маленьким ребенком, о котором заботятся и которого любят без памяти.

— А что с машиной?

— Взятой напрокат?

Автомобиль косо приткнулся в подъездной аллее.

Джессика кивнула.

— Я распоряжусь о том, чтобы ее позже забрали. Не беспокойся.

Джессика и не беспокоилась. Это было одним из удобств, которое можно купить за деньги. Неизвестные люди заберут ее позже.

— Я также позвонила девочкам в магазин и сказала, что ты уезжаешь со мной. Завтра ты сама сможешь с ними поговорить.

— Кто будет.., кто будет.., ну, знаешь.., управлять бутиком? — Мысли путались у нее в голове.

Астрид улыбнулась и ласково потрепала ее по щеке:

— Я. С нетерпением жду этого. Какой поворот судьбы: отпуск для тебя и работа для меня.

Джессика улыбнулась и стала больше похожа на саму себя.

— А товары на осень?

Астрид в изумлении изогнула бровь, заводя машину.

— Ты должна прийти в себя. Я пошлю Катсуко с твоей доверенностью. О финансовой стороне позабочусь сама, а ты сможешь расплатиться со мной позже.

Джессика покачала головой и посмотрела на подругу. Короткий сон привел ее в чувство.

— Я не смогу расплатиться с тобой позже, Астрид. «Леди Джей» едва держится на плаву. Вот почему никто еще не улетел в Нью-Йорк.

— А примет ли «Леди Джей» от меня заем?

Джессика улыбнулась:

— Не знаю, но ее мама могла бы. Ты позволишь мне обдумать твое предложение?

— Конечно. После того, как Катсуко вернется назад. И вот еще что. Тебе не позволено принимать никаких решений следующие две недели. Никаких. Даже касающихся завтрака.

Это часть основных правил поведения в твоем коротком отпуске. Я ссужу деньги на осенний ассортимент товаров, детали обсудим позднее. В любом случае мне надо списать кое-что со счетов на налоги.

— Я.., но…

— Замолчи.

— Знаешь что? — Джессика смотрела на нее усталыми опухшими глазами, улыбаясь уголками рта. — Возможно, я и пойду на это. Мне нужны товары на осень, либо магазин прекратит свое существование. Катсуко обрадовалась?

— А как ты думаешь?

Обе женщины опять улыбнулись, и Астрид затормозила у своего дома.

— Заглянешь ко мне? — Джессика кивнула и медленно пошла в дом за Астрид. — Мне нужно захватить пару вещей.

Меня не будет только сегодня вечером. С завтрашнего дня я хочу приступить к работе. — При этих словах она просияла.

Пятнадцать минут спустя они уже ехали к скоростной автомагистрали. Джесси по-прежнему не могла избавиться от ощущения, что ее жизнь напоролась на мину, а сейчас все менялось слишком быстро.

Она закрыла глаза, Астрид подумала, что подруга заснула.

Но Джесси была начеку. Даже слишком. Сна ни в одном глазу, не то что прежде. Организм требовал таблетку, Астрид же спустила их в унитаз. Все. Красные, синие, желтые, черные с зеленым. Ничего не осталось. В голове Джесси, как удары кувалды, раздавались слова Яна… Почему они были так жестоки друг к другу? Зачем этот яд, ненависть и гнев? Этого Джессика не могла понять. Может быть, они всегда так ненавидели друг друга.

Возможно, и лучшее время вдвоем тоже ложь. Так трудно во всем разобраться. Да и поздно. Поиск ответов напоминал розыски любимого бабушкиного наперстка на пепелище после того, как дом сгорел дотла. Ян и она развели огонь под их семейными отношениями и с противоположных сторон стеклянной стены наблюдали за тем, как они сгорают, раздувая пламя и отказываясь уйти с того места, пока не рухнет последняя балка.

Глава 25

Астрид дотронулась до плеча, и Джессика проснулась, напуганная, не понимая, где она очутилась. Действие таблеток прошло, и в голове стоял легкий звон.

— Успокойся, Джесси. Ты на ранчо. Почти полночь, все отлично.

Джессика потянулась и посмотрела по сторонам. Темно, над головой светили звезды. В воздухе приятный аромат, слышалось ржание лошадей где-то неподалеку. А справа от нее находился большой каменный дом с ярко-желтыми ставнями.

Дом был ярко освещен, входная дверь — открыта.

Астрид на минутку проскользнула внутрь, чтобы перекинуться парой слов с матерью, прежде чем будить Джесси. Пожилая дама не удивилась позднему приезду дочери. Такое и прежде случалось.