И придет волчица… Шевченко Ирина

– Мы ведь не планировали сейчас отвлекаться на Кармол.

– На Кармол – нет. Но эти двое…

– Дети. Отчаянные дети, которым просто повезло.

Брунис не хотел, чтобы император возвращался к этой теме, но информацию собрал. Ту парочку интересовали лишь двое: Марко и сын герцога Катара, и круг поисков сузился до Марони. А найти в небольшом городе светловолосую магичку с такой приметой, как беременность, не составило труда. К тому же особа оказалась и без того известная. Вычислить по описанию ее дружка тоже было несложно.

– Значит, дети?

Истман, начавший свой путь к престолу и мировому господству в четырнадцать лет, знал, что детей не стоит недооценивать. Тем более таких.

– Девица, окончившая полный курс обучения меньше чем за год, сорвавшая дурацкий план покойного магистра Гайерса и убившая его шпиона – ребенок? А ее приятель? Это ведь он стрелял. И портал активировал наверняка он. Нет, это не дети. Это – опаснейшие враги империи. Будет глупостью с нашей стороны оставлять в Кармоле таких магов.

– Тогда уж начните с тэсс Беаты, – посоветовал Брунис.

– И до нее дело дойдет. Но пока… У нас ведь есть люди в Кармоле?

– Люди – да. Но не маги.

– Ничего, подойдут и люди. Мы же не очень ими дорожим? Назначьте награду за каждого из этих двоих. Хорошую награду за то, чтобы захватить и тайно переправить через границу.

– Это будет нелегко.

– Хорошую награду, – повторил император. – А если не получится, пусть убьют их. Но цена будет в десять раз меньше.

Брунис знал, что в первые часы после поглощения чужой силы Истман бывает не в себе и в его голову приходят бредовые мысли. Но личный маг нового правителя Каэтарской империи знал также, насколько опасно игнорировать любые его приказы.

Тем более горсткой людей, ждавших его указаний в Кармоле, он действительно не дорожил.

Мариза сказала, что рано или поздно это должно было случиться.

– Это нервы. Она слишком долго держала все в себе.

А теперь не могла даже с постели встать: тошнота, слабость, внезапные, ничем не спровоцированные слезы.

– В ее положении это нормально.

Стоявший у двери в кухню Лар опустил глаза.

– Это из-за меня? Мне не нужно было вот так появляться, пугать ее. Дурак.

– Дурак, – подтвердил Эн-Ферро. – Потому что глупости говоришь.

Кард подал другу наполненный теплым отваром стакан:

– Держи. И сам что-нибудь съешь. И оденься.

– Мне не холодно. – С утра он ходил по дому в одних штанах и босой.

– Зато кое-кому уже жарко. – Лайс кивнул на устроившуюся на подоконнике лафию, беззастенчиво пожиравшую Иоллара глазами.

Гелана на его возвращение отреагировала проще остальных и порадовалась, что Галла теперь «не будет плакать и ходить к мертвым». Но заложенные в ней инстинкты никуда не девались, и, хоть она вряд ли решилась бы покуситься на «чародейкиного эльфа», дразнить майлу не стоило. Только о ней Лар думал сейчас в последнюю очередь.

– Что это? – спросил он, принимая напиток.

– Травы. Успокоительные в основном. Поможет немного.

Иоллар собирался идти наверх и уже отступил в сторону коридора, когда услыхал за спиной встревоженное:

– Эй, а что у вас с дверью?

Обернувшись, Сумрак лицом к лицу столкнулся с Сэллером.

Увидев того, кого он увидеть никак не ожидал, Сэл застыл на месте, хапнул ртом воздуха и закашлялся. Не меньше него растерявшийся Лар сунул парню в руку стакан с успокоительным и ничего не придумал, кроме как исчезнуть. В прямом смысле. Сэллер поглядел на упавшие на пол штаны и залпом осушил предложенный стакан. Затем бочком, огибая место, где только что стоял эльф, прошмыгнул в кухню и шлепнулся на табурет рядом с ничего не успевшим сказать Лайсом.

– У вас дверь открыта, – произнес он, не сводя глаз со сброшенной Ларом вещи.

– Я ее сломал… Нечаянно. Теперь не запирается, – объяснил кард. – И тут…

– У нас практика вчера была, – отрешенно продолжил молодой человек. – По боевой. Меня по голове стукнули. Но вроде бы не настолько сильно.

Показавшаяся в дверном просвете рука медленно утянула валявшиеся штаны за пределы обозримого пространства.

– Это только я видел? – протер глаза Сэл.

– Нет.

Эн-Ферро встал, налил в стакан новую порцию лекарства и протянул его куда-то в коридор. Сэл ущипнул себя за запястье и поморщился.

– У нас тут такое дело, – замялся Лайс. – Ну… Во-первых, с головой у тебя все в порядке. А во-вторых… Хочешь еще отвара?

Слушать, чем окончится этот разговор, Лар не стал: друг сумеет все объяснить. Поднялся по лестнице, вошел в спальню и присел на пушистый коврик у постели.

– Как ты, родная?

– Уже лучше, – слабо улыбнулась Галла. – Извини, сама не пойму, с чего расклеилась.

– Ничего. Я тебя быстро склею. А потом и за чашку возьмусь.

Иоллар напоил ее отваром, поправил подушки и сидел рядом, пока не уснула. Положив голову на кровать, слушал ее дыхание и тоже стал задремывать. Наверное, совсем уснул бы, если бы кто-то не поскребся в дверь.

Выглянув в коридор, он увидел Сэллера. Подумал, не раствориться ли снова сумраком, но решил, что не стоит. Вышел навстречу и молча кивнул в сторону лестницы – нечего тут шуметь.

Вниз Сэл спускаться не стал, остановился у перил. Смерил долгим оценивающим взглядом.

– А ты не так прост, сидэ эльф, да?

– Я слыхал, ты тоже, тэр ученик.

Только его Дьери поверила сразу и без доказательств. Остальным нужно было проверить: Ромар бросил на виду старую гитару и кипу чистых листов, Лайсу хватило призрачного клинка, Сэллер прибегнул к системе «пароль-отзыв». Ответ был верным, и водник с улыбкой протянул руку:

– Рад, что ты жив.

– Я тоже. Но от тебя радости не ожидал.

Это тоже было старой темой, и Сэл конечно же ее подхватил:

– Ты о Галле? Знаешь, Лайс неплохо объяснил насчет тяготения идущих к открывающим. Хотя еще лет двадцать, и у меня появился бы шанс. Как она?

Последний вопрос был задан серьезно.

– Спит. Лайс говорит, что ей нужно отдохнуть, и все пройдет.

Да, магистр Эн-Ферро говорил именно так. А его жена – между прочим, квалифицированный медик из развитого мира – эти слова подтверждала. Отчего же они тогда долго шептались на кухне? Зачем Лайс, едва Галла проснулась, взял у нее кровь и спросил, достаточно ли у нее сил, чтобы открыть портал к вратам?

– Я еще чего-то не знаю, Дьери?

– Глупости, – отмахнулась она.

– Неправда. Глупостей я знаю предостаточно.

– Братишка страхуется. Раньше делал анализы несколько раз в месяц, но потом стало ясно, что ничего такого со мной не случится…

– Какого такого?

Галла вздохнула:

– Такого, как с моей мамой. Это долгая история. Давай я отправлю Лайса и все тебе расскажу?

Галла

Тесты ничего не показали. Зато Лайс с Рошаном повидался. И от ремонта двери увильнул, сбросив все на Иоллара с Сэлом (а в итоге все доделывал зашедший узнать, как дела, Ромар).

На следующее утро я чувствовала себя достаточно хорошо. Так хорошо, что решила не прогуливать работу, хоть у меня и была уважительная причина.

– Останься, а? – жалобно протянула «причина», в который раз пресекая мои попытки выбраться из-под одеяла. – Зачем тебе эта школа?

Действительно, зачем? Но проклятое чувство ответственности, которое я так долго в себе воспитывала и воспитала-таки на свою голову, не позволило оставить без жизненно важных знаний учеников двух курсов.

– Это только до весенних выгулок, – пообещала я. – Пока подыщут кого-нибудь на мое место.

– Еще два месяца?!

– Два месяца по два-три часа в день. А остальное время буду с тобой. Длань-другая, и так тебе надоем, что сам будешь меня на работу гнать.

– Не надоешь, никогда. – Он навис надо мной, опершись на руки, и длинные волосы упали шатром вокруг моей головы, закрывая от меня весь остальной мир. Или меня от всего остального мира? Так спокойно и уютно… Пожалуй, пусть пока не стрижется.

– Ил, мне нужно идти. На обратном пути куплю тебе булочек с маком.

Ради булочек меня отпустили.

После смерти магистра Марко должность старшего наставника оставалась незанятой, но на учебном процессе это не отразилось. Школа работала как хорошо отлаженный механизм: лекции, практические занятии, работа на выезде – все шло согласно утвержденным еще в сентябре планам… Только чаю теперь не с кем было попить в перерывах между занятиями.

– Ты сегодня какая-то другая, – заметила забежавшая перед уроком Вришка. – Выглядишь так хорошо.

Сегодня я абсолютно счастлива. И готова кричать об этом на весь свет! Только нельзя. Мы еще не решили, как объяснить присутствие Иоллара в моем доме, но уже определились, что не будем объявлять о том, что это именно он. Не хватало еще какой-нибудь орденской комиссии по внеплановым чудесам. Даже ребятам условились ничего не говорить: как ни жаль будет с ними расставаться, но наш уход с Тара – дело решенное, а до мая продержать их в неведении будет несложно. Тем более при их тактичности: от кого я беременна, никто из друзей не спрашивал. По-моему, сошлись на том, что я просто захотела ребенка. А теперь я, значит, захотела привести к себе какого-то парня? Что ж, на меня это похоже.

– Я не хочу быть «каким-то парнем», – нахмурился Ил, когда, вернувшись домой, я затронула эту тему. – И мне не все равно, что станут говорить о моей жене.

– Жене? – удивилась я. – И когда это мы успели?

– Когда ты надела мой подарок.

– У-у, так неинтересно. Я хотела настоящую свадьбу, как у людей.

– Мы не люди, родная, – с улыбкой напомнил он.

– Ну я-то хотя бы наполовину человек.

– Слушай, – задумался Ил, – а кем тогда будет наш сын?

– Нашим сыном.

– Нет, но…

– Драконо-эльфо-человеко-орк как-то странно звучит, тебе не кажется? Он будет чудесным мальчишкой.

– И я хочу быть отцом этого чудесного мальчишки.

Приплыли.

– Ил, ты и так его отец.

– Я имел в виду – здесь, для всех. Не «какой-то парень», а твой муж и отец твоего ребенка.

Этот разговор шел в гостиной, где мы пили чай с купленными, как и обещала, булочками.

– Я не хочу, чтобы о тебе плели всякие гадости.

Я не обращала внимания на сплетни, а любимый за день в городе успел наслушаться, и его это задело – издержки дворцового воспитания. Хотя мне казалось, где-где, а в правящих семействах шкафы под завязку забиты скелетами, и на всякого рода пересуды должен быть врожденный иммунитет.

– Хорошо, – сдалась я. – Тогда нам нужно придумать достоверную историю и пустить ее в народ. Как у тебя с воображением?

– Не жалуюсь. Заодно потренируюсь сочинять сказки для сына. Не против, если я отнесу его в спальню?

– Кого? – не поняла я.

– Своего сына.

Иоллар подхватил меня на руки и отнес наверх. Не обращая внимания на мое хихиканье, уложил на кровать и, наклонившись к моему животу, начал:

– Жила-была прекрасная чародейка…

– Такая уж прекрасная? Кажется, сначала она была тощей ведьмой.

– Как скажешь, родная, – невозмутимо согласился он. – Жила-была тощая ведьма, вредная-превредная. И никому от нее покоя не было, особенно одному благородному принцу…

– С жутким характером.

– Это моя сказка, Дьери, так что не мешай.

«Жила-была чародейка. Не то чтобы прекрасная, но и не уродина, конечно. И был у нее жених… Ну не совсем жених, скорее – хороший друг. Но в будущем мог стать женихом, если бы не нашелся злой колдун, который этого друга убил. Разозлилась чародейка, нашла того колдуна и тоже убила (так ему и надо!). Но не стало у нее от этого легче на сердце, и, чтобы печаль развеять, поехала она мир посмотреть да себя показать. И встретился ей в дороге добрый молодец…»

– Подорожная со всеми печатями. – Сэл пришел ближе к вечеру и принес обещанные бумаги. – Думаю, отец не кинется – этих бланков в столе штук двадцать было. Потом отметишься у капитана городской стражи. Только имя вписать осталось.

– Сумраком и пиши. Хаш. Хашер. Лар Хашер.

– Сумрак Сумрачный. Масло масляное, – пробормотала я. Но для сказки простительно.

«Итак, встретился чародейке добрый молодец из страны заморской, роду эльфийского…»

– Лучше – полукровка. Меньше вопросов.

«Роду эльфийского, знатного, но не чистых кровей. Оттого и вынужден был он и имя, и лицо свое ото всех скрывать…»

– Нет, на лице шрам. Стра-ашный такой.

«А на лице – шрам, в память о схватке со старым врагом. Но, невзирая на этот изъян, полюбила его чародейка всем сердцем. И он ее – тоже. Месяц прожили они душа в душу далеко от людей, в зеленом лесу, и не было на всем белом свете их двоих счастливее. Но пришло время чародейке домой возвращаться. А возлюбленный ей говорит: «Ты езжай вперед, а я после прибуду. Есть у меня два брата. Один – воин славный…»

– А второй – демон. Дьери, что мне с ним делать? Привязался с этой историей, и хоть режь его!

– Не надо его резать. Популяция тэвков и так ограничена. А какую ему еще историю, ты же все рассказал?

– Почти все, да. Так он заладил, что история еще не закончилась.

«Есть у меня два брата, – говорит Хаш чародейке. – Хочу их отыскать, чтобы разделили радость мою и на свадьбе нашей вина испили». Так и вернулась чародейка домой одна…»

– Значит, во всем виноваты братья?

– А кто еще? Одни проблемы от этих родственничков. Но в конце концов братья нашлись, Сумрак приехал в город, где жила его любимая, и узнал, что она ждет от него ребенка. Ну а дальше – свадьба и «жили они долго и счастливо».

– Свадьба?

– Ты же хотела, чтобы как у людей, – улыбнулся Иоллар.

Сказочка разошлась по городу в три дня: я поделилась радостью с подругами, а еще с женщинами, что приходят убирать дом, булочницей и бакалейщиком, Сэл рассказал матери – женщине активной, состоящей в десятке общественных комитетов, а Лайс заглянул в пару кабаков. Новость обсуждали в школе, она достигла герцогского дворца и даже кармольской столицы: магистр Салзар, который уже месяц как вернулся в Азгар, прислал мне поздравления в день свадьбы.

Да-да, свадьба все-таки была. Если Ил вобьет что-нибудь в голову, то проще согласиться, чем убедить его, что соблюдение формальностей и всевозможные слухи меня не волнуют. И я согласилась.

Событие решили отметить в семейном кругу, который теперь никак нельзя было назвать узким, а на саму церемонию людей пришло еще больше – в храме дышать было нечем. И свечи коптили, и эти благовония… К середине обряда у меня начала кружиться голова. Ил стоял рядом, и сквозь чад я видела черную полумаску, скрывавшую верхнюю половину его лица и счастливую улыбку. Эта улыбка гасла по мере того, как я бледнела и закатывала глаза, одурманенная приторным дымом. Думаю, любимый успел не раз пожалеть о своем предложении. Зато теперь он, как и хотел, мой законный муж…

Из храма муж выносил меня на руках. В кармольских традициях такого не было, но со стороны, если не обращать внимания на полуобморочное состояние новобрачной, смотрелось, видимо, красиво, и я не удивлюсь, если местные жители возьмут на вооружение подобное завершение церемонии.

Дома я немного отошла и украсила своим присутствием праздничный ужин. За столом мне вдруг подумалось, что я как-никак беременная женщина, и мне положено есть соленые огурцы. Огурцов не было. Тогда я вспомнила, что беременным женщинам позволительно капризничать, и отправила супруга на поиски вожделенного овоща, угрожая в противном случае скоропостижным разводом. Иоллар повздыхал, но пошел, прихватив для компании Лайса и бутылку вина. Вернулись они почти через час, в течение которого мы с Маризой успели придумать кару для каждого. Но поскольку помимо огурцов, халвы, лимонов и моченых яблок (на всякий случай) наши мужья доставили на ужин Сэла, ушедшего после церемонии с Наем и ребятами, мы их простили.

Завершение праздника я помнила смутно, так как после съедения миски соленых огурцов и пакета халвы (интересная вкусовая гамма, если заедать одно другим) мне стало как-то нехорошо. К тошноте примешивалось головокружение, но при этом отчаянно хотелось свежей клубники, за которой Ила можно было отправить разве что на Саатар в сады королевы Аэрталь, в которых, по слухам, круглый год растет все, что угодно…

– Устала?

– Угу, – промычала я, уткнувшись в плечо законного мужа.

Гости разошлись, кроме Ромара, который вызвался помочь Гелане убрать со стола. Надеюсь, о посуде они все-таки не забудут.

– Сердишься, что я затеял все это?

– Нет. Но я немного не так представляла себе свою свадьбу. И первую брачную ночь.

Ил уложил меня в постель, укрыл одеялом и присел рядом.

– Ночей у нас будет еще достаточно. В том числе и брачных. Если захочешь, можем в каждом мире жениться.

Может, и захочу потом. А пока мне хотелось только одного – спать. И жареной картошки…

Лар бросил в чашку щепотку сухих листьев и залил их кипятком. Пока заваривался чай, разрезал пополам сдобную булку, одну половину намазал маслом, вторую – клубничным джемом. Галла вернулась из школы уставшая и собиралась тут же лечь спать, но проговорилась, что даже не позавтракала. От обеда отказалась, но на чай, с условием, что сам все приготовит, он ее уговорил.

– Носишься со мной, как с ребенком, – улыбнулась она, когда он поставил на столик у кровати поднос и подал ей чашку.

– Тренируюсь.

Оставалось чуть больше трех месяцев до рождения их сына. Потом еще месяц – и они уйдут с Тара. На Пантэ, скорее всего, – Галла говорила, что там хорошо. И море…

– Мне Рошан когда-то обещал целый остров подарить. Представляешь, будем жить на собственном острове, купаться, ловить рыбу, выращивать какие-нибудь ананасы… Наверное, это скучно, да?

– Безумно скучно, – согласился он. – Как же мы без коварных некромантов, драконов и пары-тройки войн?

Развить тему не удалось: кто-то позвонил в дверь.

– Это Лайс. Хотели сходить с ним кое-куда.

– Уж не к девицам ли? – прищурилась жена.

– Именно к ним, – повинился Лар. – Но если ты против, в Кузнечный переулок наведаемся. А ты поспи пока. Кстати, у нас Ромар… Не совсем у нас, но дом под охраной.

– Ты бы сказал ему, чтобы не увлекался. Она его выпьет и не заметит – лафия все-таки.

– Странная лафия. Не поверишь, сидят в гостиной, книжки листают. Кажется, она учит Рома читать на каэрро. Так я пойду?

Поход к оружейникам они с Эн-Ферро планировали еще на прошлой длани. Лайс решил заказать для сына клинок – сюрприз к предстоящему дню рождения. А Иоллар собирался купить метательные ножи. Он не знал, чьим это было желанием и кто из его многочисленных предков отдавал предпочтение этому виду оружия, но с недавних пор отчаянно хотелось иметь под рукой что-то маленькое и быстрое.

– Иди, а на обратном пути…

Не договорив, Галла выронила чашку и схватилась за голову.

– Что случилось? – Иоллар почувствовал, как внутри все сжалось от страха. – Дьери!

– Блокада, – прошептала она. – Кто-то поставил блокаду.

Снизу донесся шум, короткий вскрик, а потом – тишина.

– Оставайся тут.

Стелясь туманом, Сумрак выбрался в коридор и спустился по лестнице…

Этот нищий появился тут недавно – слепец с бельмами на глазах и лицом, изъеденным оспой. Сначала сидел у аптеки, а после перебрался к дому чародейки. Стража его не трогала: прохожим под ноги не бросается, песни срамные не орет, разве что позвякивает кружкой о мостовую – и только. Иногда в лавку погреться просился, иногда к тэсс Галле в дверь звонил. Кланялся всякий раз, прощения просил и теплой воды в кружку. Другие бы, наверное, погнали, а она или ее компаньонка, смотря кто из них выйдет, никогда не отказывали, да и наливали обычно не воды, а винца или горячего супа, хлеба краюху давали или сыра кусок. Видать, потому и побирался тут. Примелькался уже, ни подозрений, ни опасений не вызывал.

Вот и сегодня посидел пару часиков, подложив под зад узелок с тряпьем, а после, придерживаясь за ограду, поднялся и поплелся к крыльцу.

Дверь ему открыла не хозяйка – та, другая, черноволосая и черноглазая.

– Холодно сегодня, тэсс, – пожаловался он ей. – Мне бы водички теплой. Уж не откажите убогому.

Девушка улыбнулась, взяла из его рук кружку и прикрыла дверь. Щелчка замка он не услышал. Все шло по плану.

Нищий сощурился и, поддев ногтем, снял с глаз мешавшие нормально видеть пленки. Обернулся на выехавшую из-за угла карету, махнул рукой кучеру и вошел в дом. В пустой прихожей достал из-за пазухи небольшую шкатулку и, открыв крышку, поставил в угол.

– Очень холодно? – спросила вернувшаяся девица, увидев его внутри жилища. – Можете посидеть тут, чародейка не рассердится.

Она протянула ему парующую кружку, но нищий, потянувшись к питью, схватил девушку за руку и дернул, разворачивая и прижимая спиной к себе.

– Тихо, – прошипел он, приставив к ее шее нож. – Хочешь жить, молчи.

В это время к дому подъехал запряженный лошадьми экипаж, и пятеро мужчин в длинных плащах быстрым шагом поднялись на крыльцо. Если кто-то из прохожих и видел это, то не удивился: у тэсс Галлы случались разные гости.

А скоро подтянутся и остальные.

– В доме двое мужчин и сама магичка, – предупредил лжеслепец вошедших подельников. – Я включил блокировку, но заряда хватит на пять минут, не больше.

– Успеем, – уверил один из прибывших.

Прикрываясь девицей, как щитом, «нищий» толкнул дверь и вошел в комнаты. Сидевший у камина мужчина вскочил и замер, заметив грозивший подруге нож.

– Не двигайся, если она нужна тебе живой.

И тут девица повела себя странно: крутанулась в его руках, ударила локтем под дых и рванулась вперед. Отточенное лезвие чиркнуло по горлу, брызнула кровь, и налетчик с недоумением отшвырнул от себя обмякшее тело.

– Гелана!

Оружие длинноволосого лежало в кресле в нескольких шагах от него, а в комнату уже ворвались остальные. Но мужчина не растерялся и первый направленный на него удар отбил подвернувшимся под руку стулом, тут же швырнув то, что от него осталось, в лицо нападавшего.

Неудача первая: провернуть дело без шума не удалось. Но численное превосходство все еще было за ними. Бандиты, а к приехавшим в экипаже добавилось еще четверо, окружили добравшегося до своих мечей человека.

– Где остальные?

– Уже здесь, – мрачно произнес длинноволосый.

За спинами налетчиков выросла зловещая тень…

Лар не знал, что это за люди, но они ворвались в его дом с оружием, причинили боль его любимой женщине и угрожали тому, кто был ему братом по крови.

– Где остальные?

– Уже здесь. – Ромар смотрел прямо на него и уже знал, что сейчас будет.

Ни сомнений, ни сожалений. Сумрак был быстр и беспощаден. Чужаки, как в ловушке, запертые в гостиной, падали один за другим, не успев понять, кто или что направляет смертоносные удары. Не более чем через минуту в живых оставалось лишь двое из них. Один предпочел видимого соперника и схлестнулся с Ромаром – Лар не стал мешать, а второго решил оставить в живых: нужно было узнать, чем их семья обязана нежданным гостям. Материализовавшись, он зажал испуганного человека в угол, парировав неловкий выпад, выкрутил из руки чужака меч и резко, не дав разбойнику опомниться, ударил в лицо. Что-то хрустнуло, хлюпнуло, на костяшках пальцев остались алые капли. Бесчувственное тело повалилось на пол, а в следующее мгновение упал, истекая кровью, и противник орка.

Иоллар счел, что языка хватит и одного, поэтому, едва скрипнула, приоткрываясь, дверь, он рванулся к ней, и клинок с ходу вошел в незащищенную грудь переступившего порог мужчины.

– Демоны, Ил! – отшатнулся Эн-Ферро. – Второй раз уже! Так и до инфаркта недолго.

И лишь потом огляделся вокруг и выругался.

– У дома стоит карета без гербов, – сказал он, сделав какие-то выводы.

Сумрак скрылся в прихожей.

– Там был только кучер, – сообщил он, вернувшись спустя минуту.

– Был? – уточнил Ромар.

– Что тут у вас происходит? – срывающимся голосом, глядя на трупы, спросил кард.

Лар наклонился к последнему из своих противников и положил ладонь на шею, отыскивая пульс:

– Сейчас узнаем.

Он за ногу выволок человека в центр комнаты, перевернул на спину, раскинув его руки крестом, и, наступив ногой на запястье, призрачным клинком пригвоздил ладонь мужчины к полу. Тот вскрикнул, от боли придя в сознание, и попытался вырваться. Не обращая на это внимания, Сумрак вызвал второй меч и тем же способом закрепил вторую руку пленника:

– Присмотрите за ним.

Сдернув со стола скатерть и обернув ее вокруг бедер, Лар взбежал по лестнице.

– Милая, это я, – предупредил он, прежде чем войти. – Как ты тут?

– Нормально. – Увидев мужа, Галла отступила на шаг и отряхнула с пальцев серебристые искры: видимо, готовилась встречать гостей.

– А зачем встала? – Он подхватил ее на руки и вернул в постель. – Болит что-нибудь?

– Нет. Это блокада. Неприятно, когда так резко накрывает. Наверное, активировали какой-то артефакт, но он уже выдохся.