Далеко от Земли Комарницкий Павел
– Ну как куда? С родными знакомить. Папа, мама, сестрёнка Ленка…
– Твой этот самый телепатор – жуткий прибор, слушай. Только-только стоит подумать разок…
– Разок? Да ой! В твоей голове эта мысль сидит, как ржавый гвоздь в доске.
– Ну всё, всё, хватит, обжора!
Здоровенный пёстрый попрыгай тёрся о хозяйские ноги, распушив перья, урча и пощёлкивая клювом, – выпрашивал добавки. Вздохнув, Инбер взял с тарелки крупный плод в жёсткой кожуре, подкинул на ладони. Попрыгай заурчал громче и с утроенной силой принялся тереться об ноги, явно одобряя ход мыслей хозяина.
– Тебя не хватятся там? – Инмун сидел в гравитационном кресле, вертя на пальцах кольцо-головоломку.
– Я оформил больничный лист, – резидент улыбнулся, отдавая домашнему любимцу фрукт. Любимец тут же принялся его разделывать своим могучим клювом.
– Мм… что такое «больничный лист»?
– Ну временная нетрудоспособность ввиду болезни…
– А, да… вспомнил. В той стране неплохие законы.
– Двое выходных суток, плюс пять больничных, плюс ещё двое следующих выходных. Итого девять иннурийских суток, это же почти восемь церков. Так что возвращаться буду уже в тумане.
– Никуда не поедешь? Сейчас восход на Искристом мысе.
– И даже с места не двинусь. Ничего нет лучше родного дома. Иолис соскучилась и сердится – нашёл себе работёнку, сын без отца растёт…
– Так оно, – вздохнул гость. – Непростая у нас работёнка… Так что там насчёт новых погремушек?
– Готовят к запуску. Я намерен испытать твою дочь в деле, кстати. Пусть займётся этими аппаратами. Раздобудет коды.
Инбер взял ещё один плод, принялся очищать небольшим изящным ножичком – кожура со скрипом поддавалась отточенной стали.
– Не о том ты тревожишься, Инмун. Погремушки – пустяк, пусть летят… Вот что намерены почтенные и почтеннейшие делать с теми картинками?
– Только не надо нагнетать, Инбер. Картинки дезавуированы вполне надёжно. Подменные копии имеют весьма смутное сходство с этим милым звериком, – кивок в сторону попрыгая. – Оригиналы же объявлены отретушированной копией.
– Из твоего ответа явствует, что почтенные и почтеннейшие не намерены далее заниматься этим вопросом.
– Твои предложения? Может, физически ликвидировать того аборигена? Как его… Ксанфомалити?
– Не надо приписывать мне всякий бред, Инмун. Однако накопление иннурийцами фактов и фактиков понемногу приближается к границе. Ты в курсе, что учудила твоя дочь?
– Проходи, будь, как дома. Курточку давай сюда…
– Антон, это ты? – мама заглянула в прихожую. – О, у нас гостья!
– Здравствуйте… – Вейла, блестя глазами от любопытства, беззастенчиво разглядывала маму.
– Ма, познакомься, это вот Марина. – Я по-хозяйски снял двумя пальцами несуществующую пылинку с плеча девушки.
– Очень приятно. Меня зовут Алёна Павловна, – мама, в свою очередь, разглядывала гостью. – Да вы проходите, проходите, Мариночка! Сейчас будем пить чай. Или кофе?
– Нет-нет, чай гораздо лучше! – улыбка «Марины» была теперь совершенно очаровательной. – Особенно с абрикосовым вареньем.
– О, Антон уже успел нахвастаться? – засмеялась мама.
Пройдя в ванную, я принялся мыть руки. Шум воды заглушал звуки, доносившиеся из зала, делая неразборчивыми слова, но, судя по общему тону, беседа протекала вполне мирно.
– А мы с Мариночкой, оказывается, почти коллеги, – сообщила мама, едва я вышел из ванной. – Я ведь тоже оканчивала МАИ, правда, специальность другая…
– Ну это же здорово! Отец на работе?
– Как обычно. Скоро он там ночевать будет.
– А Ленка где?
– Придёт – спросишь, – мама возилась на кухне, ставя чайник. – Чай будем пить в зале. Антон, достань чайный сервиз.
– Парадный, с синими чашками?
– Ну естественно!
– Право, мне немножко неловко, – Вейла сидела на диване с максимально возможным для неё скромным видом. – Хватило бы кухни, честное слово…
– Ну что вы, Мариночка! Наш Антон наконец-то осмелился познакомиться с девушкой, более того – привести её к нам в дом. Такой подвиг просто необходимо торжественно отметить! – засмеялась мама.
Звонок в прихожей затренькал часто и нетерпеливо.
– Ну вот и Елена, – мама расставляла на раздвижном столике угощение. – Антоша, иди открой.
Ленка, румяная от холода, шумно ввалилась в прихожую.
– Привет, Тошка! – она уже скидывала на ходу пуховик и сапожки. – О! Кто у нас?
– Сейчас увидишь.
– Опа! Неужто решился? Тошка, ты герой!
И, не дожидаясь ответа, сестричка ринулась в комнату.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте, Лена, – улыбка иномейки была теперь просто лучезарной. – Антон, ты представишь или мне самой?
– Это вот Марина, знакомьтесь, – я сделал широкий жест рукой.
– А? Ы…
– Что-то не так? – поинтересовалась «Марина», с любопытством разглядывая мою сестрёнку.
– А Тошка говорил… это… тебя Вейла звать… Ой, ничего, что я на «ты»?
– На «ты» нормально, – улыбнулась иномейка. – А вот насчёт Вейлы… Антон, имеются объяснения? Кто такая Вейла, м-м?
Сестрёнка затравленно оглянулась на меня.
– Вейла – мифический персонаж из сказок для малолетних девочек, – я даже глазом не моргнул, излагая версию. – Чтобы не приставали с глупыми расспросами – как зовут да как зовут…
– Алёна Павловна, вы Антона знаете с детства, – в глазах Вейлы прыгали смешинки. – Он очень часто врёт?
– Регулярно и непрерывно, – рассмеялась мама.
– Вот так и бывает в жизни, – с видом Анны Карениной, ожидающей поезд, провозгласила иномейка. – Познакомишься с приличным на вид парнем, только-только начнёшь прикидывать, не выйти ли замуж… вдруг бац! Всплывает какая-то Вейла…
– Ой, что творится! – Мама даже рот прикрыла ладонью от смеха.
Вечер окончательно наладился. Все три девушки болтали весьма непринуждённо, смеялись, «Марина» с видимым удовольствием дегустировала различные виды варенья, мне же оставалось пить чай и наслаждаться семейной идиллией.
– Всем добрый вечер, – за разговором мы пропустили приход отца, по обыкновению открывшего дверь своим ключом. – О, у нас гости!
Влиться в уже налаженную развесёлую компанию обычно дело минутное, и вскоре Эдуард Николаевич, представленный гостье, пил чай и беседовал с девушкой, явно довольный выбором сына – ну на лице же буквально написано: «Молодец, Антошка, экую красавицу выискал и умница к тому же, редкое сочетание…»
– Ой! – «Марина» встрепенулась, поглядев на часы. – Как ни жаль, мне пора. Большущее спасибо!
– Приходите, приходите ещё, Мариночка! Всегда рады!
– Алёна Павловна, можно вас попросить?..
– М? Что именно?
– Если вдруг тут объявится какая-нибудь, скажем, Вейла, гоните её шваброй, ага? – в глазах иномейки плясали бесенята.
– Ой, что творится! – мама от души хохотала.
– Тошка, ты молоток! – улучив минутку, шепнула мне Ленка. – Тошка, она просто чудо! И даже что не Вейла, не жалко!
– Ма, я провожу! – я сдёрнул с вешалки куртку.
– Держи! – отец протянул мне ключи от машины. – Отвезёшь до дому, как понял?
– Спасибо, па!
На улице было уже темно и вдобавок сыро – откуда-то взялся нудный, еле моросящий дождик.
– Слушай… зачем ты сказала про «замуж»?
В осенней тьме её глаза бездонны.
– Дурачок ты, Антошка. Ничегошеньки ты не понимаешь…
– Не знаю, как у вас там на прекрасной Иноме, а здесь замужество – не шутка.
Её глаза близко-близко.
– А ты уверен, что это была чистая шутка?
Я притянул её к себе, обнял, и она ничуть не воспротивилась. Но едва я потянулся к её губам, приложила мне ко рту кончики пальцев.
– Я не готова, Антон, – теперь её взгляд почти умоляющ. – Но если ты скажешь: «Я хочу сейчас!» – я потерплю.
И снова что-то будто толкнуло меня изнутри.
– Нет, так не пойдёт, – я улыбнулся. – Я хочу сейчас, это правда. Но тоже потерплю.
– Спасибо, Антоша… – она слабо улыбнулась.
– …На всю лимиту колбасы не напасёшься!
Скандальный голос низенькой косолапой бабёнки перекрывал слитный гул, обычный для мест скопления аборигенов. Но самое скверное – очередь, толпившаяся у прилавка, была в общем и целом с ней солидарна, хотя и не выражала эмоции вслух. Вейла поморщилась, нащупав за пазухой, отключила телепатор. Хватит на сегодня. Ничего нового, право… Светлое небо, сколько же порой в душах иннурийцев грязи! Ну вот, спрашивается, какое дело этой бабёнке до приезжих, закупающих в столичных магазинах эту самую колбасу? В конце концов это же несправедливо – свезти всё в один город, вместо того чтобы распределить по местам проживания населения…
– Вам? – молоденькая, но уже наглая продавщица смотрела профессионально свысока.
– «Пошехонского» два килограмма, пожалуйста…
– Не положено! Девушка, вы читать умеете? – деваха ткнула пальцем через плечо – за её спиной на стене красовалась расписанная цветными фломастерами афиша, озаглавленная: «Норма отпуска отдельных видов продуктов в одни руки».
– Мне некогда читать вашу стенгазету, – мило улыбнулась иномейка. – Давайте сколько не жалко.
– Один кило!
– Давайте.
Сыру, естественно, в кусочке оказалось не «один кило», а где-то граммов девятьсот – не зря же под гиревой чашкой у девахи имелся магнит. Однако Вейла и ухом не повела. Привлекать к себе внимание абсолютно никчемным скандалом в общественном месте – право, за такое шеф-наставник отправит домой без всякого сожаления и будет прав.
– Большое спасибо!
Авоська с провизией весомо оттягивала руку. Шагая по улице, иномейка размышляла. Да, этому не обучат ни на каких курсах. И ведь так тут живёт большинство населения. И это ещё в столице, главном городе громадной страны, раскинувшейся на шестую часть суши. С восьми до пяти – работа, и притом часто работа нелюбимая. Работа не для того, чтобы сделать что-то полезное, не потому, что этого просит душа – просто за раскрашенные бумажки. Потом бег по магазинам, чтобы принести в дом еду и самые простенькие предметы быта. Очереди, очереди… бррр! Но самое скверное – это транспорт. Никакие курсы не дадут этого ощущения, когда вокруг спёртая, воняющая потом толпа… это можно прочувствовать лишь на собственном опыте. А ведь раньше тут было ещё хуже. Мама рассказывала – когда её только внедрили, женщины стирали свои тряпки руками в корытах с мыльной водой. Естественно, иномейка восстала против такого изощрённого издевательства и все без исключения вещи сдавала в прачечную, накапливая здоровенный узел тряпья. А когда пришлось поработать на космодроме, где и прачечной-то поначалу не было, всё лето элементарно ходила без белья, меняя платья раз в неделю, чем заслужила славу «модницы»… В холодный же сезон, когда без белья ходить стало невозможно, просто выбрасывала поношенные тряпки. Шеф, узнав, что его сотрудница извела за зиму два больших чемодана дефицитных тряпок, пришёл в ужас и попытался вразумить девушку, но встретил жёсткий отпор – он может отправить её назад на Иноме, но заставить иномейку стирать тряпки руками не в его власти. Пусть решает. В итоге по возвращении в Москву Иллеа ждал сюрприз – в ванной красовалась новенькая стиральная машина «Сибирь-3» с центрифугой для отжима…
Девушка грустно усмехнулась. Маме с отцом что… повезло им. А вот мамин шеф, тому довелось застать тут войну. В огромном городе, окружённом со всех сторон врагами, их тогда было всего двое иномейских наблюдателей – мамин будущий шеф и его сестра, а по легенде, совсем посторонняя девушка. Тогда впервые был нарушен пункт инструкции насчёт питания агентов только местными продуктами. Но что было делать, если ничего съедобного в блокадном Ленинграде не осталось? Ореховые лепёшки, очень вкусные и питательные, хранящиеся долго даже в жару, спасли от голодной смерти… но только от голодной. Его сестру убил снаряд – металлическая болванка, начинённая взрывчатым веществом. И он остался один. Один в гигантском городе, больше напоминающем склеп.
Двери лифта с лязгом разошлись, приглашая в нутро ящика, приспособленного для подъёма-опускания людей. Ткнув нужную кнопку, Вейла принялась рассматривать рисунки, щедро украшавшие стены лифтовой кабинки. Ага… вот новенький шедевр… И не говорите, что наскальная живопись – архаизм, искусство давным-давно ушедшей эпохи, когда предки обитали в пещерах. Общество иннурийцев весьма неоднородно, в нём встречаются экземпляры с уровнем развития от подлинной гениальности до самых натуральных пещерных предков с зачатками разума. Так… вот это всё надо зафиксировать на видео… и пора браться за статью, научное сообщество прекрасной Иноме ждёт её личных открытий.
Дверь за спиной клацнула замком, отсекая тёплый внутренний мирок квартиры от враждебного холода, царившего снаружи. Не теряя ни секунды, девушка принялась раздеваться. Прошла в ванную, скидывая на ходу последние предметы туалета. Тугая струя горячей, восхитительно горячей воды с шипением хлынула в эмалированную посудину, на глазах наполняя её. Скорее, скорее же… ух!
Некоторое время иномейка лежала в горячей воде, закрыв глаза от наслаждения. По телу гуляли волны озноба, сменяясь истомой, – как обычно, когда тканям организма приходилось быстро переключать ферментную систему на более высокий температурный режим. Ещё, ещё… а вот и вторая волна, это уже работает самый верхний уровень… вау, как здорово!
Понежившись, Вейла наконец открыла глаза. Ванная комната была наполнена густым паром, и электролампочка под потолком сияла в тумане, точь-в-точь солнце прекрасной Иноме. Правда, полное сходство со светлыми небесами портило здоровенное серое пятно на потолке – пласт штукатурки отвалился, обнажив голый бетон. Стены, впрочем, тоже утратили первозданную белизну, среди трещин на известковой побелке сочно зеленели пятна плесени. Да, надо что-то с этим делать… не выдерживают иннурийские отделочные материалы ежедневной паровой процедуры… так скоро и бетон трещинами пойдёт…
Звонок в прихожей запиликал требовательно и настойчиво. Вздохнув, Вейла протянула руку, сняла с пластикового крючка связку амулетов. В голову будто ударило тугой волной ветра – включился телепатор. Так… понятно… соседка…
– Да иду, иду, перестаньте трезвонить!
Накинув на голое тело халат и подвязав мокрые волосы резинкой, иномейка распахнула дверь.
– Слушайте, вы нас опять затопили! – на пороге стояла полноватая дама лет под сорок, пышущая праведным гневом. – Сколько можно!
– Здравствуйте, Алла, – лучезарно улыбнулась Вейла, сжимая пальцами нужный амулет. – Нет, что вы, никаких утечек у меня нету! Это просто пар. Вы же в курсе, как у нас теперь строят – щели кругом. Тут не то что ванну принять – стоит зубы почистить, и у соседей уже потолок готов обвалиться! У меня самой такой ужас творится… Да хотите, можете сами убедиться! Проходите, пожалуйста.
Гаситель агрессии, как всегда, сработал безупречно – дама перестала излучать явную враждебность.
– Э… у меня там стирка налажена…
– Ну не стойте же на пороге, прошу! Заходите, заходите!
Однако соседка уже таращила круглые глаза, и в спектре эмоций теперь явно превалировал испуг.
– Ох…
– Марина меня зовут, – любезно напомнила иномейка.
– Марина… нет, я пойду, пожалуй… – Алла ретировалась с удивительной поспешностью. Помедлив, Вейла захлопнула дверь. Подошла к большому зеркалу, висевшему на стене в прихожей. Зеркало послушно отобразило хозяйку – девушка в халатике, исходящая паром, точно только-только вынутая из кастрюли отварная говядина. М-да… понятно… Прокол, явный прокол. Нельзя так подставляться.
И да, таки придётся что-то предпринимать насчёт отделки ванной комнаты. С хорошей гидроизоляцией непременно. Светлые небеса, вот ещё головная боль…
– Антон? Тебе чего не спится?
Мама стояла в дверях спальни, жмурясь спросонья и кутаясь в накинутый на плечи халат.
– Мне сегодня пораньше на работу надо, – я дожёвывал наспех сооружённый бутерброд с колбасой, уже застёгивая куртку.
– В такое время? Там у вас, наверное, кроме ночных вахтёров, ни души!
– Надо, надо, ма! Пока-пока! – я выскочил на лестничную клетку, не вступая в дальнейшую дискуссию.
На улице царил непроглядный мрак, фонари отчего-то не горели, а шесть часов утра в октябре – это ещё вполне полноценная ночь. Окна в домах, правда, зажигались одно за другим – граждане просыпались, готовясь начать очередной рабочий день.
Вагон метро был непривычно пуст, только какой-то парень в углу дремал, привалившись к стенке. Присев на лавку, я откинулся было на спинку, прикрыв глаза по примеру попутчика, но тут же вновь сел, согнувшись и уперев локти в колени, нервно сжимая пальцы. Уж какой там дремать, когда всё внутри невидимо поёт…
– Станция «Киевская»! – ну наконец-то…
Народу в подземке между тем помалу прибывало, и от «Белорусской» я уже ехал стоя. К конечной же остановке «Речной вокзал» вагон подкатил, уже почти штатно набитый пролетариатом. Вот интересно… ну хорошо, у меня дело, а эти-то граждане куда спозаранку рвутся? Хотя да… может, кто-то с полвосьмого работает, а кто-то и раньше…
Автобус, недовольно ворча мотором, подкатил к остановке, перепончатые дверцы распахнулись, и я решительно шагнул в его нутро. Салон оказался почти пустым, только какой-то помятого вида пожилой работяга дремал на заднем крайнем сиденье, да пара невесть зачем выбравшихся из дому ни свет ни заря старушек разговаривала меж собой, довольно оживлённо жестикулируя. Я уселся на край сиденья, всматриваясь в проплывающий за окном пейзаж – темно, а водитель, как водится, объявлять остановки брезговал. Скорее… ну скорее же…
– Абырвыгарбыр! – отчего-то шофёр решил сделать исключение именно для этой остановки, но динамик исказил благой порыв человека до неузнаваемости. Выпрыгнув на асфальт, я поплотнее застегнул «молнию» на куртке и решительно двинулся к дому, уже сиявшему доброй половиной окон. Сейчас… вот сейчас…
Окна квартиры на последнем этаже сияли мягким приглушённым светом, пробивавшимся сквозь шторы. Вот свет в окне зала резко усилился – крохотная фигурка раздвигала портьеры, и сердце моё раз-другой стукнуло невпопад. Вот погас свет на кухне… всё, темно.
Сейчас… Вот сейчас…
Лёгкая фигурка выскользнула из подъезда, на ходу поправляя белую вязаную шапочку.
– Здравствуй, Антон.
– Здравствуй, Вейла.
– Тссс… – она укоризненно покачала головой. – Меня зовут Марина, если ты помнишь.
– Да, что-то такое припоминаю, – улыбнулся я.
Вздохнув, она ухватила меня за локоть, и мы направились к остановке.
– Ты так и будешь теперь каждое утро меня ловить?
– Ловят рыбу. А я тебя встречаю. Почувствуй разницу.
– Уже чувствую. За рыбу не скажу, а мне отчего-то приятно. – Она рассмеялась.
– Ну вот видишь!
– Погоди, – она притормозила меня – Не пойдём на остановку. Автобус можно увидеть издали, добежим…
– Есть разговор?
Её взгляд из-под длинных ресниц непроницаем.
– Мне порой кажется, что у тебя тоже есть телепатор…
– Ни фига нету. Всего лишь обострённая интуиция плюс мощь интеллекта.
Посмеялись.
– И тем не менее разговор есть, – она вновь поправила шапочку. – Изделия отправляются на космодром. А коды бортовой ЭВМ у нас до сих пор отсутствуют.
Я хмыкнул.
– Они вам так нужны?
Её глаза внимательны и чуть печальны.
– Но ещё больше это нужно вам, Антоша. Иначе ни «Вега-1», ни «Вега-2» до цели не долетят. Служба Неба возиться не станет. Очередной отказ, обычное дело для венерианских миссий.
Я помолчал, размышляя.
– Выбор крайне небогатый.
– Увы.
– Что мне нужно сделать?
– Это не так сложно, как ты думаешь, – в мою руку лег крохотный кружочек. Я поднёс ладонь к лицу, вгляделся. Пуговица, надо же… маленькая чёрная пуговка…
– Перед последней прогонкой положи эту штучку где-нибудь возле аппарата. Любого, на выбор. Желательно не далее десяти метров. Всё остальное она сделает самостоятельно. Потом вернёшь её мне.
Пауза.
– Сделаешь?
– Думаю, да.
– Спасибо. Ого, наш автобус!
Ворота кладбища, как обычно, были распахнуты широко и гостеприимно – проходите, проходите, люди добрые, не задерживайтесь… этот товарищ к нам насовсем? правильное решение, давно пора… а вы, очевидно, пока присматриваетесь?
Вздохнув, Вейла решительно миновала врата общественной усыпальницы аборигенов. Пара гвоздик в целлофане придавали визиту вполне законный аспект – ну естественно, девушка пришла почтить память усопшей бабушки. Есть ещё девушки в русских селеньях. Не все ещё морально разложились и очерствели душой…
Остановившись у нужной могилки, Вейла осторожно перешагнула цепь, ограждавшую захоронение, положила цветы перед памятником. Пожилая женщина с фотографии смотрела на самозваную внучку насупленно и сердито, и девушка чуть улыбнулась ей. Не сердись, неизвестная бабушка… в конце концов никто не виноват, что растеряла ты своих детей-внуков бесследно. Вот только одна и осталась внучка, да и та иномейка…
Переведённый в режим поиска «потока внимания» телепатор успокаивающе замигал инфракрасным огоньком – всё в порядке, пристальное внимание к хозяйке отсутствует. Никто не интересуется одинокой девушкой, ничей взгляд не касается её. Искатель «жучков» работал значительно дольше, тщательно сканируя окружающее пространство, – в последнее время портативные устройства дистанционного наблюдения у аборигенов определённо прогрессируют, так что работа не из лёгких… Ага, и ненужных устройств вокруг не наблюдается. Что ж… пока, бабушка. Не забудет тебя внучка, навещать будет частенько, уж поверь.
Тропинка, наискосок пересекающая старое кладбище, уже почти утонула в зарослях молодого кустарника. Не сбавляя шага, Вейла достала ключ, сжала его пальцами и нырнула вниз, в лощинку. Как обычно, тропинка и не подумала идти на подъем – пространство растягивалось, трансформировалось с каждым шагом, горизонт поднимался, норовя стянуться в точку зенита. Промозглый холод иннурийской осени средних широт отступал, сменяясь влажной жарой. Ещё полтораста шагов, и вот он, синий камень. Пару секунд Вейла колебалась – вот взять и заявиться домой в полном боевом облачении?
Вздохнув, иномейка принялась раздеваться. Ну право слово, неумная выйдет шутка. Всё равно как тогда, с сорочкой-ночнушкой на кладбище. Это в летнем иннурийском платье-сарафане ещё туда-сюда, можно в обществе показаться. А в этом наряде можно только вызвать смех. Всё равно что в водолазном скафандре прогуливаться.
Упаковав одежду в пластиковый мешок, Вейла затянула шнурком горловину и пристроила его под развесистым кустом. Вот, теперь не намокнет… На курсах подготовки рассказывали – когда-то, в самом начале эксплуатации, полость «пузыря» тинно была абсолютно темна, пустынна и безжизненна, внешний свет полностью угасал недалеко от входа. Темнота «пузыря» демаскировала входы, даже при включенной защите порой проступало тёмное марево… Добавили голографический индуктор света, синхронизированный с освещением входов-выходов и заодно обеспечивающий постоянное освещение в районе центрального совместителя пространств – вот этого самого синего камня. Однако и после этого тут ничего не росло ввиду отсутствия дождей. Потом конструкторы добавили хитроумную систему влагооборота, и тут наконец-то появилась жизнь. Что, кстати, здорово улучшило внутреннюю маскировку – вот найди-ка в этих зарослях входы-выходы. Ну и полигон для биологов вышел – за пределами всяких мечтаний…
Иномейка тихонько рассмеялась. Да-да, конечно… Можно думать о чём угодно, прокручивать в голове любую ерунду, лишь бы не думать о главном. «Пришла пора – она влюбилась». И не в нормального парня с Иноме – в аборигена-иллурийца. Вот так вот угораздило. И поделать с этим уже ничего невозможно. То есть возможно, конечно… но только она не даст. Никому.
Вейла вновь тяжело вздохнула. Ладно, пора на выход.
Тропинка от синего камня шла уже на подъём. Шлёпая босыми ногами по чуть влажной почве, девушка поднималась, и горизонт вокруг оседал с каждым шагом, постепенно принимая нормальное горизонтальное расположение. Вот только небо над головой было уже совсем иное. Вместо блёклой голубизны осеннего иннурийского небосвода здешние небеса сияли багровым неоновым светом – на прекрасной Иноме горел закат.
Девушка с наслаждением вдохнула воздух, напоённый ароматами родных джунглей. Послеполуденные ливни смыли зной, и даже по меркам иннурийцев, наверное, сейчас тут царила благодать – градусов тридцать, ну, может, чуть больше. Время Неги – славный сезон. Жаль, что недолгий. Совсем скоро закат угаснет, и всё покроет ночной туман…
Вздохнув ещё раз полной грудью, Вейла решительно зашагала по тропинке, уходящей в самую гущу цветущих джунглей. Можно, конечно, вызвать гравилёт… но светлые небеса, как она соскучилась по родной Иноме! Нет, только пешая прогулка и никаких гравилётов! Время есть.
Глава 3
Знойная зима
– …Но это, товарищи, только часть научной программы, выполняемой на венерианском этапе экспедиции. Основная, если так можно выразиться, изюминка проекта «Вега» – аэростатный зонд, способный длительно парить в высоких слоях атмосферы. Вот здесь вы можете увидеть общую схему экспедиции – отделение спускаемого аппарата, вход в атмосферу Венеры, отделение и дрейф аэростатного зонда…
Гид заливался соловьём, экскурсанты восхищённо и почтительно внимали. Аппарат, а вернее, его точная копия-макет, расправив крылья солнечных батарей, возвышался над ними, внушая благоговение перед мощью советской техники. Я улыбнулся чуть грустно. Знали бы вы, ребята… Ладно, мне пора.
Коридоры уже наполнялись народом – рабочий день окончен, трудящиеся жаждут поскорее покинуть свои рабочие места и вернуться к хлопотам подле семейного очага. Шагая в густеющем потоке тружеников, я то и дело обменивался улыбками и шутливыми репликами.
– Антон! Привалов! – Ниночка, наш комсорг и набирающий вес общественный деятель, ухватила меня за локоть. Вот это я попал… Нет, она, может, где-то и неплохая девчонка, но с чем бы сравнить… репей? Бросьте, репей по сравнению с Ниночкой просто отполированный бильярдный шарик…
– Слушаю вас внимательно, мадмуазель, – не слишком любезно откликнулся я.
– Ну ты когда подписку оформишь? Все уже подписались!
Я вздохнул, возведя очи к небесам.
– Увы, острая нехватка финансовых средств лишает меня такой завидной возможности…
– Брось придуриваться, Антон! – В голосе Ниночки проклюнулись нотки, характерные для чекиста, обнаружившего перед собой подозрительный элемент. То ли просто несознательный, то ли очень даже сознательный саботажник и уже практически созревший враг народа.
– Слушай, я выписываю «Науку и жизнь» и «Технику молодёжи», батя «Вокруг света», мама «Неву», сеструха «Литгазету»… какого рожна? Не могу же я выписывать ещё и «Чаян» на татарском языке! Ит из импоссибл – так ферштеен?
– Ну, Антоша, ну будь человеком! – поняв, что метод кнута полностью дезавуирован, сменила тактику Ниночка. – Ты же меня подводишь, чесслово! – Она надула губки, изображая несправедливо и жестоко обиженную девочку-первоклашку.
– Завтра, завтра вернёмся к рассмотрению данного вопроса! – Я уже выволакивал уцепившуюся за локоть общественницу-активистку на свежий воздух.
– Антон! Не, ну кроме шуток!
Я вдруг напрягся. Впереди мелькала фигурка, которую я узнал бы, наверное, и за километр.
– Ну Антоша, ну…
– Аллах с тобой, – прервал я жалобные стенания активистки. – «Правду» беру. Где твой подписной лист?
– Вот! – Ниночка с готовностью извлекла откуда-то из недр сумочки нужный документ. – А «Комсомолку»?
– Обе «правды» беру! – рубанул я.
– Ну вот и молодец! – Ниночка в порыве чувств чмокнула меня в щёчку. – А то выдумал тоже, терзать беззащитную девушку…
– Всегда готов! – Мне наконец-то удалось выдрать собственный локоть из объятий комсорга.
– Антоша, а что если нам в кино сходить?.. – Видимо, именно такое выражение лица у девушек принято называть «игривым».
– Нин, чесслово… У меня дома сестра сидит в клетке некормленная, дети незаконнорожденные на ночных горшках… Пока-пока!
Оторвавшись кое-как от преследования, я устремился к стоянке, где стояла наша семейная «жучка». Да-да, поскольку папа в отъезде, а мама не слишком-то любит кататься в утренние часы пик за рулём, мне удалось на короткое время завладеть семейным транспортом.
– Марина!
Вейла обернулась, словно ждала, когда я её окликну.
– Да что ж ты так орёшь-то, – в её глазах притаились смешинки. – А если я заикой останусь? На всю жизнь, ага.
– Интересная версия, – хмыкнул я. – Прямо на всю-всю? Это чего у тебя? – Я решительно и естественно перехватил её болоньевую хозяйственную сумку.
– Апельсины сегодня давали, в нашем же буфете.
– О как… а я и не видел…
– Молодые мужчины твоего возраста обычно на редкость бесхозяйственны, одинокие же девушки себе такого позволить не могут. Ну ты приглашай уже меня в свой лимузин. – Она рассмеялась. Я только головой помотал. Всё никак не привыкну к этой её телепатии…
Читать бесплатно другие книги:
