Странный сосед Гарднер Лиза

Парень промолчал.

– С другой стороны, твой дядя намекал, что Джейсон Джонс мог использовать компьютер для занятий незаконной деятельностью. Именно это мы и хотим выяснить. Вот почему нам так нужно этот компьютер найти. И я совершенно уверена в том, что ты можешь нам помочь.

Итан уставился на нее.

– Вспомни, что ты сам говорил, – продолжала Ди-Ди. – Джейсон Джонс не был хорошим мужем. Миссис Сандра не была с ним счастлива. Позволь нам делать нашу работу, и, возможно, мы сможем с этим помочь.

Прием не совсем честный, но за последние дни Ди-Ди дошла до точки. Спустя две недели после одной из самых кровавых ночей в истории бостонского управления полиции она имела на руках три трупа – и ни одного заслуживающего ареста подозреваемого. Ее ДНК не могла смириться с таким положением дел.

Сандра Джонс заявила, что ушла из дома, чтобы положить конец неудачному роману с Уэйном Рейнолдсом. К несчастью, газетчики вытащили на свет историю ее отца. Восемью годами ранее он убил ее мать, а затем насиловал ее саму до тех пор, пока она не забеременела в возрасте шестнадцати лет. Сделав аборт, Сэнди перестала оставаться дома на ночь.

В номере отеля, где остановился Максвелл Блэк, полиция обнаружила улику, связавшую его с убийством Эйдана Брюстера, а также необходимые для изготовления бомбы материалы, соответствовавшие тем, что были использованы для подрыва машины Уэйна. По словам Сандры, отец признался ей, что убил обоих мужчин, желая подставить Джейсона. Максвелл надеялся, что в конечном счете это подтолкнет полицию к аресту Джонса и принесет ему единоличную опеку над внучкой, которая, вне всякого сомнения, стала бы его следующей жертвой.

Однако же, когда Макс вломился в дом Джонсов, чтобы подставить зятя, то обнаружил дочь живой и невредимой. Он напал на Джейсона прежде, чем Сандре удалось перехватить револьвер и, по ее словам, убить собственного отца в порядке самообороны.

Максвелл Блэк был мертв. Джейсон Джонс в настоящее время проходил курс лечения в бостонском медицинском центре.

Сандра Джонс уверяла, что она глубоко сожалеет о том, что ее необдуманное исчезновение привело к столь плачевным последствиям. Однако она вернулась к мужу, который, как выяснилось, даже пальцем ее не тронул, и теперь семья жила с надеждой на лучшее.

Вся эта история жутко раздражала Ди-Ди. Сандра, видите ли, сожалеет… Скажите это Эйдану Брюстеру, которого принесли в жертву, словно он был козлом отпущения, случайно попавшимся под руку. Скажите это Уэйну Рейнолдсу, который, быть может, проявил себя слабым знатоком человеческой натуры, но до самой смерти искренне верил в то, что Джейсон Джонс занимается в Сети чем-то непристойным.

А ведь есть еще Итан Гастингс, который в вечер, о котором идет речь, исчезал почти на четыре часа, но утверждает, что понятия не имеет о том, что стало с компьютером Джонсов…

В рамках дела Ди-Ди удалось добыть ордер на осмотр всех находящихся в редакции «Бостон дейли» компьютеров с целью выяснения, принадлежит ли какой-то из них частному лицу. Тщательная проверка показала, что на всех вычислительных машинах стоят серийные номера, закрепленные за газетой. Компьютера Джонсов в редакции не было. Исчез. Испарился.

Итан Гастингс что-то с ним сотворил. Она в этом не сомневалась.

К сожалению, этот не по годам развитый паренек оказался крепким орешком.

– Вы закончили? – спросил его отец. – Потому что мы здесь по доброй воле, и мне кажется, больше моему сыну сказать вам нечего. Если вы не можете найти необходимый вам для расследования компьютер, это ваша проблема, а уж никак не наша.

– Если только ваш сын не «поработал» над уликами… – проворчала Ди-Ди.

Ее шеф примирительно поднял руку. Он посмотрел на нее, и она узнала это выражение, эквивалентное популярной фразе «отливай уже, или слазь с горшка». Отлить, ввиду отсутствия доказательств, у нее не получалось. Будь оно проклято…

– Мы закончили, – сдержанно объявила Ди-Ди. – Спасибо за помощь. Мы сообщим вам, если нам понадобится что-то еще.

Понимать это следовало так: когда в преисподней снежок выпадет…

Сопровождающие лица двинулись к выходу, а Итан напоследок наградил ее злобным взглядом.

– Он что-то сделал, – пробормотала Ди-Ди, повернувшись к боссу.

– Скорее всего. Но он все еще любит свою учительницу. И пока будет считать, что защищает миссис Сандру…

– Из-за которой погиб его дядя.

– На которую этот самый дядя напал – по крайней мере, как следует из ее слов.

Ди-Ди тяжело вздохнула. Из компьютера, изъятого у Уэйна, экспертам удалось извлечь достаточное количество и-мейлов, которыми он обменивался с красивой учительницей обществознания. Неопровержимыми доказательствами эти электронные письма, конечно же, не являлись, но их было гораздо больше, чем можно было бы ожидать при чисто платонических отношениях. И, как и утверждала Сандра, ее послания прекратились за пять дней до ее исчезновения, тогда как Уэйн, что следовало из его компьютера, продолжал слать сообщения дюжинами, одно за другим, пытаясь привлечь ее внимание.

– Я хочу кого-нибудь арестовать, – проворчала Ди-Ди. – Желательно Джейсона Джонса.

– На каком основании?

– Не знаю. Но у такого парня должен быть целый шкаф скелетов. Уж больно он собран и невозмутим.

– То же самое ты думала и об Эйдане Брюстере, – мягко напомнил шеф, – а он оказался вообще ни при чем.

Ди-Ди вздохнула.

– Знаю. После такого начинаешь задумываться, как теперь распознать настоящих монстров.

Сегодня мой муж вернулся домой из больницы.

Ри приготовила для него огромный плакат. На его изготовление, выразившееся в покрытии белого листа рисунками с радугами, бабочками и тремя улыбающимися человечками, у нее ушло три дня. Она даже нарисовала оранжевого кота с шестью гигантскими усиками. «С вазвросщением домой, папочка!» – гласит плакат.

Мы повесили его в гостиной, над зеленым двухместным диванчиком, на котором Джейсону предстояло проваляться следующие пару недель.

Ри расположила рядом с софой свой спальный мешок. Я соорудила собственное гнездышко из одеял и подушек. В таком лагере мы и провели первые четыре дня – измученная троица, добровольно обрекшая себя на то, чтобы просыпаться каждое утро вместе и видеть друг друга. На пятые сутки Ри заявила, что лагерная жизнь ей опостылела, и вернулась в свою спальню.

Вот как-то так мы и зажили дальше. Ри вернулась в садик. Я закончила учебный год. Джейсон, пока не срослись ребра и не зажили внутренности, вынужден был работать на дому фрилансером для нескольких журналов.

Прессе пришлось провести собственное расследование. Меня газеты называли бостонской Еленой Троянской, женщиной, чья красота привела к великой трагедии. Я не согласна. Елена войну начала. Я же свою завершила.

Продолжала шастать вокруг и полиция. Исчезновение нашего компьютера явно не давало им покоя, и по выражению лица сержанта я поняла, что для копов дело еще не закрыто.

Мне пришлось пройти тест на детекторе лжи, во время которого я говорила абсолютную правду: я не имею ни малейшего представления о том, что случилось с нашим жестким диском. Редакция «Бостон дейли»? Возможное участие во всем этом Итана? Это было для меня загадкой. Я компьютер не трогала и, разумеется, Итана ни к чему не подталкивала.

Судя по всему, Джейсон полагал, что по возвращении домой будет сазу же арестован. В дверь позвонят, и он замрет на диване в ожидании того, что, по его мнению, произойдет дальше. Прошло несколько недель, прежде чем он смог окончательно расслабиться. Потом я стала замечать на себе его задумчивые взгляды.

Прямых вопросов он не задавал. Сама же я в плане ответов инициативы не проявляла. Даже с учетом нашей вновь обретенной близости мы оставались парой, которая способна оценить важность молчания.

Мой муж – очень умный человек. Уверена, он уже обо всем догадался. К примеру, о том, что в среду вечером я сбежала именно от Уэйна Рейнолдса, которого весьма кстати разорвало на куски в ту самую ночь, когда я вернулась в семью. Или о том, что мой отец, сознавшись в убийстве Эйдана Брюстера, об Уэйне при этом не обмолвился ни словом. Забавно, принимая во внимание тот факт, что все необходимые для изготовления бомбы материалы были обнаружены в гостиничном номере моего отца.

Конечно, в наши дни изготовить бомбу может любой. Все, что вам нужно, это покопаться в Интернете.

Не сомневаюсь, что это помогло мужу заполнить и кое-какие другие лакуны. Думаю, Джейсон уже понял, с чего это Итан вдруг надумал отследить наш компьютер и зачем потом, с риском для себя, проводил с означенным компьютером некие манипуляции в общественном месте. Ему определенно не было дела до того, что жесткий диск содержит достаточно доказательств, чтобы отправить Джейсона за решетку до конца его жизни.

Наверное, после того, как машину его дяди взорвали, Итан и сам понял истинное значение некоторых онлайн-сеансов. Его «троян» следил в Сети не только за Джейсоном, но и за мной; о том же, сколь бурную активность я развила в Интернете в тот вечер среды, упоминать не стоит.

Я никогда не говорила с Итаном на эту тему. И уже не поговорю. Его родители наложили запрет на любые контакты между нами, переведя сына в частную школу. Из уважения к Итану я подчинилась их желанию. Он вернул мне семью, и за это я всегда буду перед ним в долгу.

Я знаю, что Джейсон беспокоится обо мне. Не знаю, правда, улавливает ли он иронию в том, что мой отец убил ухажера номер один, чтобы подставить моего мужа, тогда как я убила ухажера номер два, чтобы подставить отца. Яблоко от яблони, да?.. Великие умы думают одинаково?

Возможно, я просто извлекла ценный урок из примера мужа: ты можешь быть жертвой или же охотником. Уэйн Рейнолдс угрожал моей семье. Это и предопределило его судьбу.

Скажу вам правду.

Я больше не вижу во сне кровь и увядающие розы, не слышу режущее ухо хихиканье матери. Когда я просыпаюсь, в ушах у меня не звучат последние слова отца, а перед глазами не встает образ несостоявшегося любовника, исчезающего в гигантском огненном шаре. Мне больше не снятся ни родители, ни Уэйн, ни безликие мужчины, врубающиеся в мое тело.

Сейчас лето. Моя дочь бегает в своем любимом розовом купальничке между фонтанчиками поливальной установки. Муж улыбается, глядя на нее. А я лентяйничаю в гамаке, приложив руку к плавному изгибу округлившегося живота, чувствуя, как подрастает новый член нашей семьи.

Когда-то я была маминой дочкой. Теперь я дочкина мама.

Поэтому я крепко сплю по ночам, уютно устроившись в крепких объятиях мужа, точно зная, что моей дочери, уснувшей в соседней комнате со свернувшимся у ее ног Мистером Смитом, ничто не угрожает. Мне снится первый день Ри в детском саду. Мне снится первая улыбка нашего новорожденного ребенка. Мне снится, как мы с мужем танцуем на пятидесятой годовщине свадьбы.

Я жена и мать.

И мне снится моя семья.