К оружию! К оружию! Пратчетт Терри

Главный шут даже обмяк от облегчения.

– Не стоит благодарности, не стоит благодарности. Рад был помочь. Понимаю, вам нужно делать свою работу…

Он проводил их по лестнице во двор, ни на секунду не умолкая. Стражники, бряцая оружием, встали по стойке «смирно»…

– На самом деле… – сказал Моркоу, когда их уже выпроваживали за ворота. – Я хотел бы просить еще об одной маленькой услуге…

– Конечно, конечно.

– Знаю, просьба несколько нахальная, – продолжал Моркоу. – Но меня всегда интересовали обычаи разных Гильдий… Не мог бы кто-нибудь показать мне ваш музей?

– Что-что? Какой музей?

– Музей шутов.

– А, ты имеешь в виду Зал Ликов? Это не совсем музей, но, конечно… Тут нет никаких тайн. Боффо, запиши. Будем счастливы показать его в любое время, капрал.

– Большое спасибо, доктор Пьеро.

– Всегда рад помочь.

– У меня как раз заканчивается дежурство, – не унимался Моркоу. – Я бы предпочел осмотреть его сейчас, раз уж я здесь.

– Ты не можешь уходить с дежурства, когда… Ой! – Колон вдруг смолк.

– Что такое, сержант?

– Ты лягнул меня!

– Просто случайно наступил на вашу сандалию, сэр. Извините, сэр.

Колон попытался понять по лицу Моркоу, что тот пытается ему сказать. Он привык к простоватому Моркоу. Сложный Моркоу пугал его – так он испугался бы, если бы на него вдруг яростно напала, скажем, какая-нибудь утка.

– Ну, мы, пожалуй, пойдем, да? – промямлил он.

– Нет смысла оставаться здесь, раз дело уже закрыто, – промолвил Моркоу, неистово гримасничая. – Кстати, этой ночью можно и отдохнуть…

Он посмотрел на крыши домов.

– О, ну да, теперь, раз дело закрыто, можно и уходить, – наконец понял Колон. – Верно, Шнобби?

– Конечно, тогда мы пойдем, пожалуй, раз дело закрыто, – поддержал Шнобби. – Эй, Дуббинс, ты слышал?

– Слышал что? Что дело закрыто? – спросил Дуббинс. – Да. Пора отваливать. Правда, Детрит?

Детрит, упершись в землю костяшками, задумчиво смотрел в никуда. Это была нормальная поза для тролля, ожидающего прибытия очередной мысли.

Звуки собственного имени заставили пару нейронов двигаться быстрее.

– Что? – спросил он.

– Дело закрыто.

– Какое дело?

– Ну это, об убийстве господина Крюкомолота и всем прочем.

– Правда?

– Да!

– О.

Детрит обдумал услышанное, кивнул и снова вернулся в привычное для себя состояние ума.

Потом забеспокоилась другая пара нейронов.

– Это хорошо, – добавил Детрит.

Несколько секунд Дуббинс наблюдал за ним.

– Вот и все, – печально промолвил он. – Больше мы ничего не дождемся.

– Я скоро вернусь, – сказал Моркоу. – Ну что, э-э, Чарли, пойдем? Доктор Пьеро?

– Да, думаю, вреда никакого не будет, – согласился доктор Пьеро. – Замечательно. Боффо, покажи капралу Моркоу все, что он пожелает.

– Слушаюсь, сэр, – быстро ответил маленький клоун.

– Должно быть, очень весело быть клоуном, – предположил Моркоу.

– Правда?

– Ну, я имею в виду, все время шутки, розыгрыши…

Боффо как-то косо посмотрел на него.

– Ну… – произнес он неохотно. – Есть, конечно, и приятные моменты…

– Ни секунды в этом не сомневаюсь.

– Ты, наверное, частенько дежуришь у ворот, а, Боффо? – как бы между делом поинтересовался Моркоу, пока они шли по двору Гильдии.

– Ха! Почти все время, – ответил Боффо.

– И когда последний раз к Бино приходил этот друг, ну, ты знаешь, из убийц?

– Тебе и об этом известно… – протянул Боффо.

– О да, – сказал Моркоу.

– Примерно десять дней назад. Тут лучше обойти, зона действия торта…

– Он забыл, как зовут Бино, но знал, где находится его комната. Не помнил номер, однако прошел прямо в нее, – продолжил Моркоу.

– Все правильно, – сказал Боффо. – Это доктор Пьеро рассказал?

– Я разговаривал с доктором Пьеро, – подтвердил Моркоу.

Ангва, которая пошла в музей вместе с ними, постепенно начала понимать, как Моркоу задает вопросы. Он задавал их, не задавая. Просто говорил людям, что думает или о чем догадывается, а они, поддерживая разговор, сами сообщали все подробности. И он всегда, действительно всегда, говорил правду.

Боффо распахнул дверь и завозился, пытаясь зажечь свечу.

– Вот мы и пришли, – объявил он. – В промежутках между дежурствами у ворот я работаю здесь.

– О боги, – едва слышно вымолвила Ангва. – Это ужасно.

– Очень интересно, – сказал Моркоу.

– С точки зрения истории, – добавил Боффо.

– Все эти маленькие головы…

Они уходили в никуда, полка за полкой, уставленные маленькими клоунскими головками. Музей выглядел так, словно у племени охотников за головами вдруг развилось изощренное чувство юмора и они решили привнести в мир чуточку веселья.

– Яйца, – сказал Моркоу. – Обычные куриные яйца. Берешь яйцо, делаешь с обеих сторон отверстия и осторожно выдуваешь содержимое. А потом клоун рисует на яйце свою маску, она считается его официальным обличьем, и никакой другой клоун не имеет права ее использовать. Это очень важно. Некоторые лица принадлежали нескольким поколениям одной семьи. Лицо клоуна – очень ценная вещь. Я прав, Боффо?

Клоун не сводил с него глаз.

– Откуда ты все это знаешь?

– Читал в книжках.

Ангва взяла древнее яйцо. К нему был прикреплен ярлык с дюжиной имен, причем все были зачеркнуты, кроме последнего. Чернила, которыми были написаны первые имена, выцвели и стали почти невидимыми. Она поставила клоунский лик обратно на полку и машинально вытерла руку о рубашку.

– А что будет, если клоун решит вдруг использовать лицо другого клоуна? – спросила она.

– О, все новые яйца мы сравниваем со стоящими на полках, – сказал Боффо. – Это строжайше запрещено.

Они двинулись по проходу. Ангве вдруг показалось, что до ее ушей доносится чавканье заварного крема в миллионах штанов; от стен отражалось эхо миллионов хлюпающих носов; миллионы улыбок сияли на совсем не улыбчивых лицах. Наконец они подошли к нише, в которой стояли стол со стулом и висела полка со старыми бухгалтерскими книгами. Тут же помещался клоунский верстак, уставленный заляпанными краской банками, заваленный пучками крашеных конских волос и другими предметами, необходимыми для весьма специфического искусства росписи яиц. Моркоу взял прядь крашеных конских волос и с задумчивым видом покрутил ее в руках.

– А если предположить, – сказал он, – что клоун, я имею в виду, клоун с собственным лицом… использовал вдруг лицо другого клоуна?

– Что-что? – не понял Боффо.

– Можно ли одному клоуну пользоваться гримом другого клоуна? – попробовала объяснить Ангва.

– О, это происходит все время, – махнул рукой Боффо. – Мы постоянно одалживаем друг у друга плюхи.

– Плюхи? – переспросила Ангва.

– Грим, – перевел Моркоу. – Но, я думаю, младший констебль хотела спросить о том, может ли клоун загримироваться так, чтобы выглядеть другим клоуном.

Боффо наморщил лоб, словно пытался найти ответ на вопрос, ответа на который просто не существует.

– Что-что?

– Слушай, Боффо, тут есть яйцо Бино? Можно на него взглянуть?

– Оно где-то тут, на столе. Конечно, взгляните. Вот оно.

Боффо передал им яйцо. С красным носом-пуговкой и в рыжем парике. Моркоу поднес его к свету и достал из кармана пару каких-то рыжих нитей.

– Но, – Ангва предприняла еще одну попытку добиться от Боффо ответа, – ты можешь, скажем, проснуться утром и наложить грим так, чтобы выглядеть другим клоуном?

Он уставился на нее. Под перманентно унылой маской сложно было различить истинное выражение лица, но ей показалось, что с таким же успехом она могла предложить Боффо совершить специфический половой акт с маленьким цыпленком.

– Как я могу так поступить? – наконец отозвался он. – Тогда это буду уже не я.

– Но ведь кто-то другой так поступил.

Из цветка в петлице Боффо брызнула вода.

– Я не обязан выслушивать подобные непристойности, госпожа.

– Значит, ты говоришь, – вмешался Моркоу, – что ни один из клоунов никогда не стал бы раскрашивать свое лицо под другого клоуна?

– Опять вы за свое?!

– Да, но ведь, наверное, такое иногда – очень редко – случается… Что молодой клоун…

– Послушайте, мы приличные люди, понятно?

– Извини, – сказал Моркоу. – Я тебя отчасти понимаю. Итак… когда мы нашли несчастного господина Бино, на нем не было парика, но тот легко мог свалиться, когда Бино падал в реку. А вот что касается его носа… ты сказал сержанту Колону, что кто-то взял его нос. Его настоящий нос. Не мог бы ты, – добавил Моркоу таким тоном, словно разговаривал с полным идиотом, – показать нам свой настоящий нос, Боффо?

Боффо постучал пальцем по огромному красному носу.

– Но это… – начала было Ангва.

– …Твой настоящий нос, – закончил Моркоу. – Спасибо.

Клоун немного успокоился.

– Думаю, мне лучше уйти, – сказал он. – Мне такие разговоры совсем не нравятся. Они меня расстраивают.

– Извини, – повторил Моркоу. – Просто… у меня появилась кое-какая мысль. Я уже думал над этим… но сейчас почти уверен. Кажется, я кое-что знаю о человеке, который это совершил. Однако мне нужно еще раз взглянуть на яйца.

– Ты хочешь сказать, его убил какой-то другой клоун? – угрожающим тоном спросил Боффо. – Потому что, если ты намекаешь именно на это, я немедленно иду прямо к…

– Не совсем так, – возразил Моркоу, – но я могу показать тебе лицо убийцы.

Он протянул руку и взял что-то со стола. Потом повернулся к Боффо и разжал кулак. Моркоу стоял к Ангве спиной, и она не видела, что он держит в руке.

– О! – Боффо испустил сдавленный крик и ринулся прочь по Залу Ликов, шлепая огромными башмаками по каменным плитам.

– Спасибо, – прокричал Моркоу ему вслед. – Ты очень нам помог!

Он снова сжал кулак – но неплотно, так чтобы не раздавить яйцо.

– Пошли, – сказал он. – Нам пора. Думаю, через пару-другую минут мы станем здесь не слишком популярными.

– Что ты ему показал? – спросила Ангва, когда они с достоинством, но быстро, зашагали к воротам. – То, что и хотел тут найти? Значит, все эти разговоры о том, что ты хочешь осмотреть музей…

– Я действительно хотел его осмотреть. Хороший стражник не должен упускать возможности узнать что-то новое.

Они добрались до ворот. И ни один торт не был брошен в них из темноты мстительной рукой.

Ангва прислонилась к наружной стене. Воздух за стенами Гильдии пахнул куда приятнее – что было весьма необычным для воздуха Анк-Морпорка. По крайней мере, здесь люди могли смеяться бесплатно.

– Ты не показал мне, что его так испугало, – напомнила она.

– Я продемонстрировал ему убийцу, – откликнулся Моркоу. – И мне очень неприятно. Я не думал, что он так отреагирует. Наверное, виной всему страх, который сейчас охватил город. Но тут еще дело в отношении – это очень похоже на то, как гномы относятся к своим инструментам. Что ж, у каждого свои причуды.

– Ты нашел в музее лицо убийцы?

– Да.

Моркоу разжал кулак.

На ладони лежало чистое яйцо.

– Он выглядел примерно так, – сказал он.

– У убийцы не было лица?

– Да нет, ты сейчас думаешь как клоун. Я немного простоват, – продолжал Моркоу, – но, насколько могу судить, все происходило примерно следующим образом. Кто-то из наемных убийц решил отыскать способ входить и выходить незаметно. Он вспомнил, что Гильдии разделены лишь тонкой стенкой. У него была своя комната. Оставалось лишь выяснить, кто живет за стеной. Потом он убил Бино, забрал его парик и нос. Его настоящий нос, как называют это клоуны. Ну а грим особой проблемы не представлял. Его можно раздобыть где угодно. В Гильдию он вошел, загримировавшись под Бино. Пробил дыру в стене. Потом проследовал во двор Гильдии Наемных Убийц, но перед тем переоделся в соответствующие одеяния. Из музея он взял… ружие и вернулся сюда. Снова прошел сквозь стену, надел костюм Бино и ушел. А потом кто-то убил его.

– Боффо сказал, что Бино выглядел каким-то обеспокоенным.

– И я посчитал это странным, ведь нужно находиться к клоуну очень близко, чтобы разглядеть его настоящее выражение лица. Но можно заметить, что грим наложен как-то не так. Так, словно его наложил человек, не привыкший это делать. Но самое важное заключается в том, что если другой клоун видел, как лицо Бино выходит за ворота, значит, он видел, как выходит сам Бино. Клоуны и представить себе не могут, что кто-то посмел использовать это лицо. Такой уж у них образ мыслей. Клоун и его маска – это единое целое, одно и то же. Без маски, без грима клоун просто не существует. Клоун не может использовать лицо другого клоуна точно так же, как гном не может использовать инструменты другого гнома.

– Но убийца пошел на этот рискованный ход, – заметила Ангва.

– Вот именно. А ход был очень, очень рискованным.

– Моркоу? Что ты собираешься предпринять?

– Думаю, неплохо было бы выяснить, чья комната находится за той стенкой, в которой проделали дыру. Скорее всего, там жил приятель Бино.

– Мы пойдем сейчас в Гильдию Наемных Убийц? Вдвоем?

– Гм. Ты права.

Моркоу выглядел настолько удрученным, что Ангва просто не могла не помочь ему.

– Который час? – спросила она.

Моркоу очень осторожно достал из бархатного мешочка подарочные часы Ваймса.

– Сейчас…

…Динь, динь, дон, дон… динь… динь…

Они терпеливо ждали, пока часы перестанут звонить.

– Без четверти семь, – ответил Моркоу. – Абсолютно точно ходят. Я выставил их по солнечным часам Университета.

Ангва посмотрела в небо.

– Ладно, – сказала она. – Думаю, мне удастся выяснить все, что тебе нужно. Предоставь это мне.

– Но как?…

– Э-э… Ну… Я могу снять доспехи… И… и попытаться пробраться туда под видом сестры кухарки или еще кого-нибудь…

Моркоу в этом явно сомневался.

– Думаешь, получится?

– А ты можешь предложить что-нибудь другое?

– Сейчас – не могу.

– Итак, тогда я… Э-э… Послушай, возвращайся к остальным стражникам, а я поищу, где можно переодеться во что-нибудь более подходящее.

Ей даже не нужно было оборачиваться, чтобы понять, откуда доносится гнусное хихиканье. Гаспод обладал уникальной способностью появляться бесшумно, как облачко сероводорода в забитой народом комнате, и точно так же, как этот газ, он заполнял собой все свободное пространство.

– А где ты найдешь одежду? – продолжал допытываться Моркоу.

– Хороший стражник всегда готов к импровизации, – нравоучительно произнесла Ангва.

– Этот песик ужасно сопит, – заметил Моркоу. – Почему он вечно таскается за нами?

– Понятия не имею.

– Смотри, по-моему, он принес тебе подарок.

Ангва наконец отважилась бросить на Гаспода подозрительный взгляд. В пасти пес едва удерживал очень большую, прямо-таки огроменную кость. Шириной кость была больше длины самого Гаспода, а принадлежала она, вероятно, существу, умершему в какой-нибудь выгребной яме. В некоторых местах она была покрыта зеленой плесенью.

– Очень мило, – холодно откликнулась Ангва. – Послушай, тебе пора. Давай я сама во всем разберусь…

– Ну, если ты так уверена… – неохотно начал Моркоу.

– Уверена.

Проследив, что Моркоу точно ушел, Ангва направилась в ближайший переулок. До восхода луны оставалось несколько минут.

Когда хмурый и задумчивый Моркоу вошел в штаб-квартиру Ночной Стражи, сержант Колон отдал честь и спросил:

– Мы можем разойтись по домам, сэр?

– Что? Почему?

– Ну, если дело закрыто?

– Я сказал это только для того, чтобы у них не осталось и тени подозрений.

– А. Очень мудро, – быстро произнес сержант. – Я так и подумал. Он сказал это, чтобы не осталось и тени подозрений. Именно так.

– Убийца все еще на свободе. И не просто убийца, а кое-кто похуже.

Моркоу оглядел совершенно не похожих друг на друга стражников.

– А сейчас, как мне кажется, пришла пора разобраться с Дневной Стражей, – сказал он.

– Э… Поговаривают, будто на улицах города настоящий бунт, – откликнулся Колон.

– Именно поэтому нам и нужно разобраться со всем этим.

Колон прикусил губу. Он не был трусом. В прошлом году, когда в городе объявился дракон, сержант Колон стоял на крыше и выпускал стрелу за стрелой в летящее на него с открытой пастью чудовище – правда надо признаться, что потом ему пришлось сменить нижнее белье. Но это было просто. Огромный огнедышащий дракон был самым что ни на есть настоящим. Вот он, прямо перед тобой, и собирается зажарить тебя заживо. Не о чем было беспокоиться. Вернее, беспокоиться было о чем, но все было… просто. Никакой тебе таинственности.

– И мы будем разбираться? – уточнил он.

– Да.

– О, прекрасно. Люблю разбираться.

Старикашка Рон был на хорошем счету в Гильдии Попрошаек. Он был бормотальщиком, причем искусным. Старикашка Рон целые кварталы тащился следом за прохожим, бормоча что-то на своем языке, пока ему не давали денег, лишь бы он отвязался. Люди считали его сумасшедшим, но сумасшествие тут было ни при чем.

На самом деле Старикашка Рон воспринимал окружающую реальность на космическом уровне и поэтому не видел всякую мелочь, как-то: людишек, стены, мыло (хотя, если требовалось разглядеть совсем мелкие предметы, например монеты, его глаз мгновенно обретал остроту, которой позавидовал бы даже орел).

Таким образом, он не очень удивился, когда мимо него пробежала привлекательная молодая женщина и принялась срывать с себя одежду. Такие события случались постоянно, правда внутри его головы.

А потом он увидел то, что произошло дальше.

Умчалась прочь стрелой золотистая поджарая тень.

– А я что говорил?! А я что говорил?! А я что говорил?! – завопил вслед Рон. – Они еще получат трубу старьевщика не тем концом. Разрази их гром! Десница тысячелетия к моллюск! А я же говорил!

Когда появилась Ангва, Гаспод быстро завилял тем, что формально считалось его хвостом.

– Переоделась в нечто поудобнее, – похвалил он чуть неразборчивым голосом. Кость из пасти он так и не выпустил. – Молодец. Я тут принес тебе маленький сувенир…

Наконец он бросил кость на мостовую. С волчьей точки зрения она выглядела ничуть не аппетитнее, чем с человечьей.

– Зачем? – спросила Ангва.

– Слушай, что ты капризничаешь? – укоризненно сказал Гаспод. – Отличная кость. Все настоящие заводчики дворовых собак настоятельно рекомендуют…

– Забудь, – велела Ангва. – Как ты обычно пробираешься в Гильдию Наемных Убийц?

– А потом мы могли бы покопаться в помойках, что на Федрской дороге, – предложил Гаспод, стуча по земле обрубком хвоста. – Там такие крысы, волосы встают дыбом даже на… Нет, все правильно, забудь, что я заикнулся об этом, – произнес он быстро, заметив яростные искорки в глазах Ангвы.

После чего вздохнул.

– Из кухни выходит канализационная труба.

– В нее может пролезть человек?

– Туда даже гном протиснуться не сможет. А зачем нам в Гильдию? Там сегодня спагетти. В них костей нету…

– Пошли.

Он покорно заковылял следом.

– Такая классная косточка… Лишь чуть-чуть позеленела. Ха! Готов поспорить, если б этот твой верзила подарил тебе коробку шоколадных конфет, ты бы ее посреди улицы не бросила…

Гаспод даже съежился, когда она чуть не набросилась на него.

– Да что такое ты несешь?

– Ничего! Ничего!

Он снова поплелся за ней следом, продолжая скулить.

Ангва тоже чувствовала себя скверно. Отрастающие каждое полнолуние клыки и шерсть были непростой проблемой. Несколько раз в прошлом она думала, что вот, наконец-то, ей повезло… но потом оказывалось, что немногим мужчинам нравится поддерживать отношения с женщиной, которая вдруг обрастает шерстью и начинает выть на луну. И тогда Ангва дала себе зарок: никаких связей подобного рода.

Что же касается Гаспода, он уже смирился с жизнью без любви или, по крайней мере, без чего-то большего, нежели прозаические чувства, которые до сего момента ему удалось проявить лишь к излишне доверчивой чихуахуа и, совсем на краткий миг, к ноге почтальона.

Порошок № 1 ссыпался по сложенному листу бумаги в металлическую трубочку. Будь проклят этот Ваймс! Кто мог подумать, что он попрется на крышу оперного театра? Целый комплект трубочек был потерян. Правда, у него еще оставалось три таких комплекта. Мешок порошка № 1 и элементарные знания технологии литья из свинца – вот и все, что нужно человеку, чтобы править городом…

Ружие лежало на столе. Металл испускал голубоватое сияние. Впрочем, нет, то был, скорее, блеск. И конечно, это все масло. Это масло так блестит. Ведь ружие – обычная железяка. Оно не может быть живым.

И все же…

И все же…

– Говорят, та несчастная девочка была простой нищенкой, никакого особого места в Гильдии не занимала!