Опер Екатерины Великой. «Дело государственной важности» Корчевский Юрий

Стянув верёвкой руки и ноги лежащего Петра, боцман легко поднял его и вынес из каюты.

Андрей пересчитал монеты на постели. «Восемь штук, двух не хватает, – сказал он капитану. – Капитан «Ерша» писал о десяти пропавших гульденах». Андрей выдвинул рундук, стоявший под кроватью, открыл его, достал узел, развязал… и зажмурился от засиявших золота и самоцветов. Капитан, не отрывая изумлённого взора, подошёл поближе. Их взору предстали драгоценности. Розыскник взял в руки браслет, присмотрелся – вот и рубин на нём, а вот перстень с изумрудом, жемчужное ожерелье. Несомненно, это были драгоценности Елизаветы.

– Капитан, мне необходимо составить опись найдённых ценностей.

– Пойдёмте ко мне в каюту, там вам будет удобнее.

– Момент! – Андрей завязал узел с монетами и отдельно – с драгоценностями. Для очистки совести он заглянул в рундук ещё раз, тот был пуст.

Выйдя в коридор, капитан распорядился:

– Боцман, мерзавца – под замок.

– Это как? – растерялся тот.

– Сунь его в каюту, только не развязывай. У двери поставь матроса для охраны, чтобы не сбежал, – посоветовал Андрей.

– Дык, куда ему бежать-то? Вода вокруг.

– Делай, что велено! – тоном, не терпящим возражений, бросил капитан.

– Слушаюсь.

Боцман как пушинку поднял Петра и швырнул его в каюту. Раздался глухой удар. «Как бы боцман башкой Петра ненароком обшивку корабля не проломил», – усмехнулся Андрей.

В каюте капитана разложили на столе ценности. Андрей брал в руки серебряное или золотое изделие, разглядывал его, диктуя капитану, а тот записывал:

– …серьги золотые в виде ладьи с распущенным парусом.

– Записал, – отзывался капитан.

– Серьги золотые в виде бабочки… – продолжал Андрей.

Когда опись была составлена, Андрей и капитан скрепили её подписями.

– Ну, осталось последнее – чтобы потерпевшая опознала свои ценности, – сказал Андрей.

– Где же её взять, потерпевшую? – усмехнулся капитан.

– Минутку терпения.

Андрей пошёл за Елизаветой. Та его встретила негодующе.

– Где вы ходите? Я чуть было не уписалась.

– Ну так иди, вон – по коридору, только недолго.

Андрей ещё договорить не успел, как Лиза убежала. Вернулась довольная.

– Пошли.

Андрей повёл её за руку в каюту капитана, усадил на стул. Ценности были увязаны в узелок, и Лиза их пока не видела.

– Капитан, возьмите, пожалуйста, список в руки. Лиза, перечисли всё, что у тебя украл Пётр Иваницкий.

Лиза без запинки перечислила все украденные ценности – кому, как не хозяйке, знать свои украшения?

– Ну, капитан, сходится?

– Абсолютно всё.

– Вот и сама потерпевшая перед вами. Её обокрал всё тот же Пётр – он же Иона, укравший судовую кассу «Ерша».

– И тут он? – ахнула девушка.

– Да, представьте себе. Каторга по нему плачет.

– Так я не ошиблась, это был Пётр?

– Он самый, только представился Ионой Селезнёвым.

Лиза вскочила.

– Где он, этот подлец? Я хочу его видеть!

– Он под арестом, заперт. А зачем он тебе?

– Хотела пощёчину дать.

– Это уж потом. Спасибо, капитан. Деньги, ценности, список обнаруженного при обыске и протокол я заберу с собой. По приходе судна в Санкт-Петербург негодяй пойдёт под суд.

– Каков мерзавец! – воскликнул капитан. – Спасибо, Андрей. Я вижу – вы мастер своего дела.

Андрей кивнул, взял ценности, деньги, бумаги и вышел из каюты. Сияющая Лиза последовала за ним.

– Ура! – едва войдя в комнату, она бросилась Андрею на шею. – Все украшения снова у меня. Можно, я их надену?

– Пока нельзя, я должен их вернуть по описи твоему папеньке.

– У, противный! Без них я как нищая.

– Коли разрешит папенька, наденешь. Так что смирись, потерпи немного. Скоро уже будешь дома.

– Ну хоть на палубу можно выйти?

– Можно, иди, но только постарайся не попасть ещё в какую-нибудь передрягу. Неприятности к тебе так и липнут.

До Петербурга дальнейшее плавание проходило благополучно. В полдень корабль входил в Неву, ошвартовался у причала на стрелке Васильевского острова.

На корабль взошёл таможенник и служитель порта. Таможенника команда и пассажиры не интересовали – только груз. А вот служитель порта прицепился к Андрею. Собственно, даже не к нему, поскольку документы у розыскника были в порядке, а к Елизавете и Петру, которым он не дозволял спуститься на берег.

Андрей спорить не стал, сбежал по трапу, прыгнул в первую же с краю пролётку из множества стоявших в ожидании пассажиров.

– Гони к юстиц-коллегии!

Лязгин, на счастье, оказался на месте.

Едва поздоровавшись, Андрей выпалил:

– Привёз на судне сбежавшую девицу – дочь купца, и полюбовника её. В Любеке он украл у неё ценности и судовую кассу со своего судна прихватил и сбежал, бросив Лизу. Только вот служитель порта не дозволяет им сойти на берег – оба без документов. Выручай, Иван Трофимович!

Лязгин без лишних слов надел шляпу.

– Идём.

Ехали на пролётке юстиц-коллегии.

Прибыв в порт, Лязгин быстрым шагом взошёл на судно.

– Где он?

– Был в каюте капитана.

Служитель порта и в самом деле всё ещё находился там.

– Начальник розыскной экспедиции юстиц-коллегии, надворный советник Лязгин, – представился официально Иван Трофимович.

– Служитель порта Аксаков, – вскочил в испуге служитель.

Вид Лязгина не предвещал ничего хорошего. Классный чин Ивана Трофимовича соответствовал армейскому подполковнику – званию высокому.

Лязгин начал сурово.

– Ты чего же, любезный, препятствуешь несению службы моими подчинёнными?

– Никак нет, ваше высокоблагородие!

– Жалуется вот сотрудник мой, говорит – с великим трудом разыскал и доставил в город опасных преступников, а ты их с корабля не отпускаешь.

– Так документов нету, – выдохнул Аксаков.

– И что теперь – обратно в Любек их отправить или прямо на судне повесить?

Служитель порта побагровел.

– Не могу знать!

– И кто только тебя такого сюда поставил?

– Начальство моё!

– Веди к нему.

Служитель засеменил в управление порта, периодически снимая фуражку и вытирая рукавом лоб.

– Туточки, – остановился он перед дверью начальника.

Лязгин вошёл один, дав Андрею знак подождать в коридоре.

Путилов и Аксаков терпеливо ждали, однако минуло полчаса, а их так никто и не вызвал.

Андрей прислушался. Из-за двери доносились едва слышимые звуки разговора. «Что-то они долго», – забеспокоился розыскник.

– Может, заглянуть? – спросил Андрей у также теряющего терпение служителя.

– Вы что? Начальник у нас крут! Я лучше подожду.

– А я всё же загляну! – решил Андрей.

Постучав в дверь и не получив ответа, он приоткрыл её. Взгляду его открылась странная картина. В расстёгнутых сюртуках сидели друг против друга Лязгин и начальник управления порта. Но даже не это поразило Андрея. Они пили вино! Такого Андрей сроду за своим начальником не наблюдал. Одна бутылка вина была уже пуста, в другой оставалась едва половина.

Завидев Андрея, начальник управления порта досадливо махнул рукой – закрой, мол, дверь, с той стороны. Но Лязгин остановил его:

– Это м-мой человек. Так м-можно ему людей с судна забрать?

– Хоть вм-месте со всем экипажем в придачу! – пьяно хохотнул начальник. – Эй, Аксаков, з-зайди!

Служитель зашёл, вытянулся в струнку и вытаращил глаза, стараясь не пропустить ни одного начальственного слова.

– Пропусти!

– Обоих?

– Ты что, не понял? – стал багроветь начальник.

– Слушаюсь, ваше высокоблагородие! – и, пятясь, служитель выскочил за дверь.

Андрей с удивлением наблюдал за происходящим в кабинете. Он вопросительно посмотрел на Лязгина.

– Понимаешь, Андрей, радость такая у нас. Сослуживца встретил. Вместе ещё в Семёновском полку лямку тянули, – извиняющимся тоном сказал Лязгин. – Ты меня не жди, забирай людей и пролётку. Только пролётку потом сюда вернёшь. – Лязгин пьяно погрозил пальцем.

Смущённый Андрей вышел, прикрыл дверь и перевёл дух. Таким Лязгина он ещё не видел – Иван Трофимович на службе не употреблял. Да и про службу своего начальника в Семёновском полку Андрей слышал впервые. Плохо он, видно, знал своего начальника. Лязгин неожиданно открылся ему с неведомой стороны.

– Чего там? – шёпотом спросил Аксаков.

– Пьют, – тоже шёпотом ответил Андрей.

– Пойдём отсюда, – служитель дёрнул Андрея за рукав.

Они вернулись на корабль. Грузчики уже вовсю разгружали трюмы.

Служитель передал разрешение начальника порта капитану.

Андрей вывел Петра со связанными руками в коридор – под охрану матроса – и забежал в каюту.

– Лиза, быстро на палубу!

Сам же взял все узлы – с ценностями, судовой кассой и свой – и повёл Петра к пролётке. Тот спотыкался, матерился сквозь зубы и явно не хотел идти.

– Будешь упираться – отдам тебя в руки боцмана, – пригрозил Андрей. – Моё дело – доставить тебя живым. А если тебя при этом ещё и помнут немного – не беда.

Пётр присмирел.

Андрей уложил задержанного на пол пролётки, а сам с Лизой сел на сиденье.

– Трогай!

Они приехали в розыскную экспедицию.

Андрей передал Петра надзирателям, сам же с Лизой отправился к дому купца Редникова на Гороховую. Дело шло уже к вечеру.

Лизавета нервно теребила в руках платочек.

– Волнуешься?

– А то! Как-то папенька встретит?

Андрей усмехнулся и ничего не ответил. Дальше они ехали молча.

Вот и купеческий дом.

Лиза легко выпорхнула из пролётки, постучала в дверь.

Андрей забрал все свои узлы, сказав кучеру:

– Возвращайся в управление порта – там Лязгин остался.

Сам вошёл в открытую дверь. Он увидел, как в сенях Лизавета обнималась с матерью, а по лестнице, заслышав шум, спускался купец.

– Лизонька! – он подбежал к дочери и с ходу кинулся обнимать её. Потом отступил на шаг, отстранив Лизавету, и вдруг закатил дочери звонкую пощёчину. Лиза от неожиданности и боли взвыла. – Это тебе за дурость твою, за слёзы матери. Ишь, из дома она убежать задумала, паршивка! Вот я тебя вожжами ужо!

Андрей устал, и ему не хватало только ещё смотреть на семейные разборки. Нет уж, увольте! Он кашлянул, обращая на себя внимание.

– Аполлинарий Васильевич! Может, мы все вместе пройдём в комнату?

– Да, да, конечно! Что же это я дочь и гостя в дверях держу?! Прошу простить великодушно!

Купец открыл дверь и пригласил всех в трапезную. Все уселись вокруг стола.

Андрей выложил на стол узелок с ценностями, достал опись, что писал капитан.

– Разворачивайте узел.

Аполлинарий Васильевич трясущимися руками развязал узел. Тускло блеснуло золото. Андрей стал зачитывать опись.

– Ожерелье жемчужное.

Купец взял ожерелье в руки.

– Есть.

– Отложите в сторону.

– Брошь с колокольчиками на стебле.

Купец нашёл брошь, отложил в сторону.

И таким образом были сверены все ценности из узелка. По описи всё совпало.

– Всё, как есть всё! – воскликнул Аполлинарий Васильевич.

– Тогда напишите здесь же, на описи, внизу: «Мною, Редниковым Аполлинарием Васильевичем, по описи получено всё. И подпись, с датой».

Купец старательно, высунув от усердия язык, написал, что требовалось, и поставил подпись. Потом присыпал песочком, стряхнул и подал лист Андрею. Розыскник сложил лист и сунул его во внутренний карман.

– За сим – всё, желаю удачи.

Андрей подхватил узелок с деньгами судовой кассы и вышел из трапезной. В сенях его догнал купец.

– Да что же вы так спешите! Как-то не по-человечески получается, даже не обмыли! Дочь ведь вы мне вернули, и ценности все! Не ожидал! Сколько я должен?

– Нисколько.

– Э, нет! Так не годится! Без благодарности нельзя. Я ведь не басурманин какой или немец! Те все жмоты.

Купец снял с пояса увесистый кошелёк и опустил Андрею в карман.

– Я взяток не беру, – запротестовал Андрей.

– Какая же это взятка? Я за хорошо выполненную работу плачу. Ведь вы же платите, скажем, плотнику, если он у вас пол в доме меняет. Вот и я тоже. Не обижайте.

– Будь по-вашему. Прощайте.

– Минуточку. А как с парнем этим, что её с собой увёз?

– Так парня я тоже поймал и в город доставил. Пётр Иваницкий его зовут. Тот ещё хлыст. Он ведь не только вашу дочь обчистил, он в Любеке деньги из судовой кассы украл. – В доказательство Андрей поднял небольшой узелок и потряс им. Зазвенело серебро. – Так я его с украденными деньгами и взял. Уже за решёткой сидит. Вот оформлю завтра бумаги – и в суд.

– По делам мерзавцу. И сколько ему за кражу дадут?

– Это суду решать. Думаю – сошлют на каторгу или на галеры гребцом. Ещё неизвестно, что хуже.

Купец наклонился к Андрею.

– Надеюсь, про дочь мою в документах ничего не будет?

– Ни единого слова. Да и другим рассказывать не стану.

– Вот это правильно. Я сразу понял, что вы порядочный человек.

– Только Лизу саму предупредите – да и подружку её тоже, чтобы рот на замке держали.

– Это само собой. Да я теперь её из дома и не выпущу. Да мужа подыщу стоящего.

– Вы отец – вам решать.

Андрей вышел на улицу. Пока считали ценности да разговаривали, стемнело. Андрей прикинул, куда ближе идти – на съёмную квартиру или к Рыбневым. «Пойду-ка к Нифонту, – решил он, – по Василисе соскучился, да и кормит она вкусно. А на квартире даже сухарей нет». Перспектива остаться голодным не прельщала.

Ноги сами понесли Андрея к дому купца Рыбнева. В левой руке розыскник нёс небольшой узелок с деньгами судовой кассы, помахивая им при ходьбе. Правой рукой поправил пистолет, заткнутый за пояс. Он привык к его тяжести и только в Любеке не носил. А как Петра арестовал, так сразу за пояс заткнул.

Андрей шёл размашисто и вдруг обратил внимание на эхо собственных шагов. Хотя какое это могло быть эхо? Справа дома, слева – река Мойка. Не должно быть никакого эха.

Андрей резко остановился и обернулся. Шагах в тридцати от него виднелась тёмная фигура.

Человек тоже остановился. Может, просто в ту же сторону идёт?

Андрей снова двинулся вперёд, завернул за угол и остановился. Затем осторожно выглянул.

В это время незнакомец поравнялся с фонарём. Свет был тусклый, лицо незнакомца прикрыто шляпой, но Андрей увидел другое – в руке его что-то блеснуло. Не нож ли?

Андрей вытащил из-за пазухи пистолет, взвёл курок и, когда до незнакомца оставалось шагов пять, вышел из-за угла. Произошло это внезапно, и даже в темноте Андрей увидел, как мужчина вздрогнул.

– Чего тебе надо? – решительно спросил Андрей.

Вместо ответа незнакомец, сделав сильный замах, метнул нож. Вовремя заметивший при свете фонаря оружие, Андрей был внутренне готов к чему-то подобному и потому успел уклониться, но нож распорол левый рукав куртки, разрезал кожу. Руку обожгла боль. Розыскник непроизвольно дёрнулся, палец нажал на спусковой крючок пистолета. Громыхнул выстрел.

Незнакомец вскрикнул. Видимо, Андрей – хоть и случайно, не целившись, куда-то попал.

Незнакомец развернулся и бросился бежать прочь от Андрея по набережной. Андрей сунул пистолет за пояс, подобрал выпавший из раненой руки узелок с деньгами. Самое обидное – не так уж и далеко дом Рыбневых.

Через несколько минут он уже стучался в калитку дома.

– Кого нелёгкая принесла в столь позднее время? – раздался с крыльца знакомый голос купца.

– Нифонт, это я, Андрей.

– Сейчас, сейчас открою.

Послышались шаги хозяина, загремел запор.

– Заходи, Андрюша. Что-то ты припозднился.

– Вечер добрый, Нифонт. Дела задержали. Я только вернулся из Любека.

Андрей из тёмных сеней вошёл в освещённую светильниками комнату.

– Андрюша! – радостно воскликнула Василиса и бросилась навстречу жениху. Но, не дойдя двух шагов, внезапно остановилась, побледнев.

– Что у тебя с рукой? – глаза её округлились от удивления.

Андрей перевёл взгляд на левую руку. Разрез на сукне сюртука заметен не был, но по кисти на пол стекала крупными каплями кровь.

– Ой, ужас какой! Папенька, Андрюшу ранили! – крикнула она отцу. И, обращаясь уже к Андрею: – Сейчас я, мигом! Потерпи, милый!

Василиса метнулась на кухню, вернувшись с тазом тёплой воды и чистыми тряпицами.

В сенях послышался грохот, и в комнату вбежал испуганный Нифонт. Он сразу увидел кровь на полу.

– Это чего такое? Андрей, ты ранен? Кто тебя… так?

– Немного. Ножом зацепило. Грабитель напал.

– Ох ты, господи! Беда-то какая! Василиса, пошевеливайся!

– Папенька, вы бы помогли Андрею сюртук снять.

– И правда.

Нифонт осторожно стянул с Андрея сюртук, потом рубаху.

Рана была линейной, с ладонь длиной, довольно глубокой и кровоточила.

Василиса смочила чистую тряпицу водой, обмыла края раны, наложила сухую повязку.

– Бедненький, на службе пострадал! – сказала девушка голосом, полным жалости и сострадания.

– Ничего, за одно битого двух небитых дают, – подбодрил Нифонт Андрея. – Служба у него, дочка, такая. Чай, не на печи лежит. Ты кормить его думаешь?

– Так я ведь не сиднем сижу! – Василиса убрала таз и окровавленные тряпки, затем вернулась и унесла испачканные кровью рубашку и сюртук.

– Замочу сразу, а то ведь пятна могут остаться.

Через четверть часа Василиса вернулась, неся на подносе миску с исходившей паром картошкой, квашеной капустой. Рядом стояло блюдо с мочёными яблоками и кувшин вина.

– Прости, Андрей, не готовились мы к вечернему визиту.

– Пустое, – махнул рукой Нифонт. – Чем богаты, тем и рады. Давай с красного вина начнём. Бают, для крови хорошо, а ты после ранения.

Нифонт разлил вино по стеклянным стаканам. Чокнулись, выпили. Андрей стал жадно есть. За день во рту маковой росинки не было, а побегать и поволноваться пришлось изрядно. Под вино и умял всю картошку да капусту с огурцами. В животе разлилось приятное тепло, голова поплыла.