На полпути к себе Иванова Вероника

— И вовсе не сельскими! Это иллюстрация для большей доходчивости!

— Хочешь сказать, что до меня долго доходит?

— Не хочу, а говорю прямым текстом!

— Ах так?

— Именно так!

— А вот я скажу, что…

— Мальчики уже поделили игрушки или только приступили к сему сложному делу? — ненавязчиво поинтересовался Ксаррон, появившийся в холле с вазочкой крема в руке.

— Ну-у-у-у… думаю, что поделили, — заключил я.

— Тогда почему бы вам обоим тоже не пройти на кухню? Крем, конечно, закончился, но помимо сладостей мой дом располагает и ещё кое-чем, более приятным для желудков взрослых мужчин. Например, имеется немного эля и свежий мясной пирог.

— Пирог? — Я принюхался к ароматам, доносящимся с кухни. — Когда это Киан успел?

— Пока ты болтал то с одним, то с другим. Знаете, милейший, у этого молодого человека есть один неприятный недостаток. — Свободной от лакомства рукой Ксо взял Борга под локоток. — Он слишком любит поговорить. А на жонглирование словами тратится преступно много времени… Вы так не считаете?

И всё же на кухню я успел добраться первым.

Принятие пищи в присутствии (читай: под строгим надзором) милорда Ректора не располагало к откровенности ни принца, ни Борга, посему кухонное общение свелось к перебрасыванию короткими фразами, отнюдь не перегруженными полезной информацией. Проще говоря, мы глубокомысленно сообщали друг другу, насколько хороши предложенные к употреблению еда и питьё, да мельком обсудили, стоит ли вечером выбраться на Мозаичную площадь, чтобы полюбоваться искусством молодых магов, традиционно развлекающих горожан красочными иллюзиями в последний день Праздника Середины Зимы. Рыжий был не против присутствия на площади (тем более что туда же за счёт королевской казны выкатывались в большом количестве и бочки с горячительным). Дэриен признавал зрелище достойным внимания, но мысли молодого человека были прискорбно далеки от развлечений, зато я очень хорошо чувствовал острые зубки совести. В самом деле, наплёл парню столько нужного и ненужного, что он теперь не знает, куда двигаться. Не знает… А ведь всё очень просто: двигаться можно в любом направлении, потому что все дороги мира рано или поздно приходят на один и тот же перекрёсток. Перекрёсток, на котором всех нас ожидает Вечная Странница. Перекрёсток, с которого мы уйдём под ручку с улыбчивой спутницей, которой не нужны ни власть, ни злато, ни волшебство.

Нет, ТАКОГО принцу лучше не говорить, слишком мрачным ему покажется рассуждение о Начале и Окончании пути в моём неумелом изложении. Хотя… Ничего мрачного в разговорах о смерти быть не может. Зачем пугаться того, что неотвратимо? Правильнее до поры до времени стараться отложить разговор, но дрожать от ужаса при упоминании имени Госпожи Серых Пределов? Ни за что. Во-первых, это неуважительно по отношению к женщине. Во-вторых, дрожать приятнее от возбуждения. А в-третьих…

В-третьих, выпивка и закуска подошли к концу, и венценосная особа приняла решение вернуться во дворец. Не без влияния милорда Ректора, разумеется: Ксо ласково напомнил его высочеству, что ближе к полуночи начнётся бал, отсутствие на котором наследника престола будет расценено как неприличное, если не оскорбительное поведение. Дэриен печально вздохнул, но перечить моему кузену не стал по причине полнейшей правоты последнего. Вассальная клятва ничем не отличается от любой другой и подлежит выполнению обеими сторонами, помните?

Когда в доме Ксаррона вновь остались только три живые души, дышать стало свободнее. В том смысле что время, отведённое для игр на публику, иссякло. Вместе с терпением.

Я дождался, пока кузен закончит давать Киану распоряжения по хозяйству, и невинно осведомился:

— Уделишь мне несколько минут?

— С целью?

— Поговорить.

— Тебе этого хочется или ты считаешь это необходимым? — прищурился Ксо.

— Есть разница? — Не скажу, что удивился, но вопрос кузена заставил задуматься. Как всегда.

— Есть.

— Какая же?

— А сам не догадываешься? — лукаво сверкнули глаза милорда Ректора.

— Даже не буду пытаться.

— Почему? — Тон голоса стал капризным.

— Мы смотрим на любую проблему с разных точек зрения хотя бы потому, что и сами мы разные, верно? Я могу предположить, в какую сторону шагают твои мысли, но истинное направление известно только тебе. Так что будь милостив и не мучай меня загадками!

— Хитрюга, — довольно резюмировал кузен и поманил меня пальцем. — В самом деле, стоит поговорить.

Выбравшись в холл, Ксаррон, ни мгновения не раздумывая, расположился на тех же ступеньках, где двумя часами ранее грыз яблоки эльф. Я пристроился рядом и изобразил на лице напряжённое внимание. Моя гримаса, как ни странно, осталась проигнорированной, и этот факт донельзя меня встревожил: если кузен не пользуется возможностью пошутить, это значит, что дела обстоят серьёзно. На моей памяти такое происходило очень редко и касалось неких семейных проблем, о сути которых мне не рассказывали. Но даже наблюдать беседу, лишённую улыбок, — не самое приятное занятие, тем более в ней участвовать. Особенно если знаешь, что один из собеседников имеет обыкновение шутить почти каждый миг своего существования.

— Так в чём же состоит разница между желанием и необходимостью?

— В положении весов в данный момент времени.

— Весов?

— Ты прекрасно можешь сам ответить на свой вопрос, но ленишься, — нравоучительно заметил Ксо.

— Ленюсь, — остаётся только согласно кивнуть. — Могут у меня быть милые маленькие слабости?

— Могут, конечно, — небрежный кивок. — Собственно, уже имеются. Только не милые и не маленькие. Но это сейчас неважно… Ладно, так и быть, поясняю: если ты просто хочешь поболтать, я могу с полным правом отказаться от разговора. Сославшись на занятость либо просто из вредности. Если же ты нуждаешься в этом самом разговоре, отказываться нельзя. Хотя бы потому, что, как у старшего родственника, у меня есть определённые обязанности и обязательства.

— Перед кем?

Взгляд Ксаррона заметно потяжелел, а мне вдруг стало очень неуютно.

— Почему ты спросил?

— Просто так…

— Не ври хотя бы сейчас!

— Я не вру! Слова сами на язык прыгнули.

— «Прыгнули»! Тоже мне, лягушек нашёл… Запомни раз и навсегда: все действия, которые мы производим, имеют цель, — холодно и жёстко сообщил кузен. А потом вдруг рассеянно добавил: — Должны иметь. Любые слова, слетевшие с губ, остаются в памяти мира и требуют, чтобы мир поступил с ними тем или иным образом. Ты же всегда обожал «Беседы»![113] Или в твоей памяти знания долго не задерживаются?

— Читал. И понимаю, о чём ты хочешь сказать, но… Поверь, я не хотел тебя сердить!

— Я не рассердился, — буркнул Ксо. — Но некоторые вопросы можно задавать только в предназначенных для этого местах… Я отвечу. Не здесь. Позже. Согласен?

— Конечно! Меня больше интересует другое. Местные королевские дрязги. О них я могу спросить?

— Вполне.

— А о твоём в них участии?

Тонкие губы кузена превратились в насмешливую линию.

— Попробуй.

— Я могу ошибаться…

— И ошибаешься.

— Не перебивай! Это очень серьёзный вопрос… Не так давно ты сказал, что моё вмешательство в происходящие события по разрушительности последствий сходно с маршем тяжёлой пехоты. Хорошо. Возможно, так дела и обстоят. Но! Сегодня я лично убедился, что ты сам принимаешь не последнее участие в судьбе престола Западного Шема. Как это понимать? Наши права настолько разнятся?

Брови Ксаррона дрогнули то ли растерянно, то ли недовольно, но последовавший ответ был произнесён неожиданно доброжелательно:

— Мы действительно наделены разными правами, Джерон. В своё время ты сам оценишь, кто в этом смысле богаче, а кто беднее, но теперешний вывод… Он совершенно закономерен, но не совсем правилен. Или совсем НЕ правилен. Впрочем, поскольку ты стал свидетелем моей игры, пора тебе ознакомиться с её правилами.

— Разумеется, избранными, а не всеми?

— Разумеется. — Улыбка кузена не была печальной, но и искреннего веселья в ней не чувствовалось.

— Я могу узнать почему?

— Имеешь в виду полноту сведений? Поверь, некоторые подробности лучше узнавать постепенно. Во избежание резкого заворота мозгов.

— Такое бывает? Я слышал только про заворот кишок.

— Вот-вот. Даже сходить с ума рекомендуется постепенно. Для пущей надёжности. — Теперь он надо мной смеётся. Но мне почему-то совсем не обидно, а… приятно. К чему бы это?

— Хорошо, запомню твой мудрый совет. Затвержу наизусть! Но мы отклонились от темы… Каким правилам ты готов меня научить?

— Правилам не учат, правилам следуют, олух. Учиться будешь совсем другому. Ты заметил, что я стараюсь влиять на принца через его телохранителя, верно?

— Ну да! И слепому было бы ясно!

— А также глухому, немому и… Тьфу! Прекрати давать мне поводы отвлекаться!

— Прекращаю. Как прикажете, милорд Ректор, — скромно потупился я.

Ксаррон фыркнул, но усилием воли оставил мою очередную выходку без комментариев.

— Не знаю, каким направлениям твоего развития Магрит уделяла своё драгоценное внимание, но кое-чему она тебя определённо не научила. Возможно, не сочла нужным. Возможно… Впрочем, расчёт мог быть на что угодно. Не будем поминать всуе имя твоей сестры.

— Боишься, что она услышит?

— Чем фрэлл не шутит! Но бояться… не боюсь. Просто не хочу, чтобы нам помешали. — Хотя Ксо и объяснял свои действия с нарочитой небрежностью, мне показалось, что всей правды он не сказал. Ну и ладно, потом спрошу. Тем более что он и сам пообещал ответить. На другой вопрос, конечно, но кто знает? Вдруг ответы совпадут?

— Не помешают, — уверенно заявил я. — Сестра не собиралась беспокоить меня до Пробуждения.

— Твои бы слова да Владычице в уши… Всё, больше не отвлекаемся! Значит, «Теорию Влияния» тебе не рассказывали. Странно. Большая часть твоих поступков свидетельствует об обратном…

— Сам до всего дошёл, — гордо морщу нос, и кузен пожимает плечами:

— Всё может быть. Но теория практике никогда ещё не мешала! Влияние описывается Сферами и Уровнями. Сферы пусть пока постоят в сторонке, а вот Уровни рассмотрим подробнее. В самом общем случае влияние может быть прямым и косвенным. Прямое происходит между объектом и субъектом без посредников, косвенное — через оных.

— И в чём состоит главное различие?

— В степени ответственности, конечно! Когда ты непосредственно на кого-то или на что-то влияешь, схожее по силе влияние оказывается и на тебя самого. А когда между тобой и объектом приложения твоих интересов находится некая прослойка, то, чем она толще, тем слабее будет волна отката. В идеале её не будет вовсе. Понятно?

— Пожалуй… А на что похож этот откат?

— На что похож? Давай порассуждаем. Если повару нужно снять с огня ковш с закипевшей водой, он возьмётся за ручку ковша не голой рукой, а обязательно защитит кожу от ожога. К примеру, тряпкой. Конечно, можно хвататься за раскалённый металл и пальцами, но тогда они пострадают, верно? Так и влияние: оно направлено в обе стороны, и, если не хочешь осложнить себе жизнь, следует применять защитные меры.

— Прятаться за чужими спинами?

— Ну всё не так примитивно, — презрительно сморщился Ксо. — Ты назвал лишь один из вариантов, причём не самый подходящий к случаю. Мы говорим сейчас о другом влиянии, не на материальном, а на духовном уровне.

— Оно проще или сложнее?

— Оно интереснее, — категорично заявил кузен. — Сложнее, разумеется, но и удовольствие от достижения результата куда больше. А самое главное — при соблюдении определённой осторожности рамки ответственности за содеянное почти полностью исчезают!

— Ага. Именно это и доставляет тебе удовольствие. Безнаказанность.

Ксаррон посмотрел на меня с укором:

— Иногда мне хочется тебя выпороть.

— За что?

— Не «за что», а «для чего». Чтобы думать учился… Вроде голова на месте, опыт какой-никакой имеется, а как начинаешь делать выводы из простеньких посылок, так хоть стой, хоть падай!

— Всё так плохо? — Слова кузена меня задевают. Не слишком сильно, но неприятно.

— Всё ужасно! — Сей неутешительный приговор Ксо сопровождает подходящей случаю гримасой. — Создаётся впечатление, что в тебе нет ничего светлого.

— Светлого? В каком смысле?

— В прямом! Когда выносишь суждение о какой-либо личностной черте, всенепременно выбираешь наиболее подходящую из своих, чтобы дать оценку чужой. Поэтому опытный собеседник легко может узнать все тайны твоей души, кстати. Но я имел в виду кое-что другое: ты определил причиной моих поступков желание уйти от ответственности в самой грубой и пошлой его форме.

— Ну и что?

— А то! — Кузен сделал вид, что обиделся. — Мои качества ты оцениваешь, сравнивая со своими. В каком-то смысле мерить всех по себе вполне разумно, но ни одно подобное решение нельзя признавать окончательным. Выставляя оценку окружающему миру, ты определяешь свои собственные пределы, запомни это и постарайся осознать. Считая меня любителем развлечься за чужой счёт, ты прежде всего признаёшь себя таким же.

— Я вовсе не это… — В словах Ксо был смысл. И не просто был, а выпирал изо всех щелей.

— Задумался наконец? Слава Владычице! — Короткопалые ладони взлетели вверх.

— Хочешь сказать, что, нелестно отзываясь о других, я и сам становлюсь хуже?

— Да. Как бы нелепо это ни звучало.

— Это тоже следует из «Теории Влияния»?

— Самым явным образом.

— Я запомню.

— Надеюсь. — Кузен перевёл взгляд на книгу, так и не вернувшуюся на своё законное место.

Знаю, вещи (особенно чужие) разбрасывать нехорошо, но у меня попросту не было времени о ней вспомнить!

— Забиваешь голову всякой гадостью, а для полезных вещей места не находишь… — скривился Ксо, и трактат неизвестного мне автора, лениво хлопая обложкой, как крыльями, полетел в кабинет. Низенько так полетел, почти над самыми ступеньками.

— Чем это чтение хуже других?

— Тем, что оно тебе сейчас ни к чему! — Не терпящее возражений заявление кузена заставило меня спросить:

— А что к чему?

— Сейчас узнаешь, — загадочно пообещал Ксо. — Оденься потеплее — и шагом марш на задний двор!

Возражения не имели смысла, и я переместился на свежий воздух. После необходимого утепления тела конечно же: в последний день праздника природа вспомнила о том, что зима должна быть холодной, и подарила Виллериму кусачий морозец. Не самый желанный подарок, но лучше, когда снег хрустит под ногами, а не чавкает.

Задний двор резиденции милорда Ректора был совершенно неухоженным, сразу становилось ясно, что обитатели дома мало пользуются строениями, предназначенными для хозяйственных нужд. Впрочем, должность, которую с удовольствием занимал Ксаррон, предполагала частое отсутствие хозяина. Надо полагать, Киан сопровождает своего повелителя повсюду, и в особняке временами вообще не остаётся обитателей… Наверное, кузен всё же нанимает кого-нибудь присматривать за хозяйством. Исключительно в целях маскировки: привести дом в порядок для такого умельца, как Ксо, не составляет ни малейшего труда, но вот Силы требует изрядно. А лично я сомневаюсь, что возмущения Сил проходят в столице Западного Шема совсем уж незамеченными.

— И зачем ты вытащил меня сопли морозить? — спрашиваю, натягивая шапку до самых бровей.

Ксаррон, величественно запахнувшийся в длиннющую шубу, скорбно вздыхает:

— Что я получаю за все свои труды? Чёрную неблагодарность! Тренироваться будешь, лентяй!

— В чём именно?

— Кажется, кто-то заявлял, что не может до сих пор совмещать исследование Кружев с другими действиями, — промурлыкал Ксо. — Не знаешь такого оболтуса?

— Да при чём тут…

— Надо же когда-нибудь начинать учиться? Надо! Почему бы не сейчас?

— Я не в настроении.

— Скажите пожалуйста! — Кузен скрестил руки на груди. — С таким же успехом ты мог бы заявить, что и жить не в настроении.

— Кстати о жизни — начал было я, но милорд Ректор замотал лысой головой:

— Никаких философских диспутов! Займёмся вещами простыми, но необходимыми.

— Например?

— Например, вот этим!

В паре шагов от кузена на уровне плеч возник слабо светящийся и выглядящий пушистым и жёлтым, как цыплёнок, шар. Собственно, и размер у него был вполне цыплячий, с кулачок.

— Назови основные характеристики! — непреклонно велел Ксаррон.

Пробую отвертеться от незапланированной траты сил:

— Но для этого мне нужно воспользоваться…

— Я знаю.

— Ну, Ксо, может быть, потом?

— Сейчас. Учти, я буду ждать сколько понадобится.

— Уговорил.

Я вздохнул и покорно спустился на Второй Уровень Внутреннего Зрения.

И что мы имеем? Головную боль, но это не в счёт. Как всегда…

К чести кузена надо сказать — он не стал морочить мне голову изысками, а сотворил самый обычный «ларец». Существуют ещё такие разновидности этого типа чар, как «шкатулка» и «сундук», но они отличаются от того, что трепещет передо мной в воздухе, всего лишь ёмкостью, причём в прямом смысле этого слова.[114] Ксо сотворил стандартный замкнутый контур для хранения некоторого количества Силы.

Мой короткий ответ лишь подогрел наставнический энтузиазм. Кузен удовлетворённо кивнул и продолжил допрос:

— Ты можешь на него воздействовать?

— Э… В некотором роде.

— А конкретнее?

— Могу «открыть».

— В своей любимой манере, полагаю? — прищурился Ксо.

— Ну да, а тебе нужно что-то другое?

— Признаться, да. Я хочу, чтобы ты немного пожонглировал.

— Но как? Я даже не могу взять в руки…

— Вообще-то можешь. — Ухмылка кузена стала до неприличия интригующей.

— Да каким образом?!

— Основные подходы к решению тебе известны. Дело за малым: решить задачу.

— Издеваешься?

— Ни капельки.

— Я даже не представляю, с какой стороны начать думать!

— И всё-таки попробуй, — мягко посоветовал кузен, углубляясь в размышления и оставляя меня наедине с…

С Мантией, разумеется.

«Испытываешь затруднения?» В тоне вопроса совсем нет интереса. Ни крошечки. Но и круглый дурак не поверил бы во внезапное безразличие, продемонстрированное моей подружкой.

Некоторые.

«В самом деле? И в чём же они заключаются?»

Мне необходимо решить одну сложную задачу.

«Сложную?» Удивление, настолько невинное и наивное, что хочется выругаться, а не продолжать светскую беседу.

Да, сложную! Практически невозможную.

«С каких это пор детские забавы кажутся тебе невозможными?»

С тех самых… А почему ты называешь это забавой?

«Потому что забава и есть…»

Считаешь задание Ксо выполнимым для меня?

«В данном вопросе моё мнение не имеет никакого значения…» — ухмыляется Мантия.

Да, помню… И всё же что мне делать?

«Как это — что?» — Недовольное шевеление Крыльями. — «Возьми шарик в руку… Точнее, положи на ладонь…»

Не выйдет. Как только моя рука прикоснётся к «ларцу»…

«А кто сказал, что она должна прикоснуться?»

То есть?

«Нижайше прошу меня извинить за невольное приобщение к мудрости твоего кузена…»

Подслушивала?

«А куда мне деться? — Тяжёлый вздох. — Так вот, любовь моя, насколько помню, сегодня ты имел удовольствие познакомиться с основами „Теории Влияния“, верно?»

Имел. И что с того?

«Влияние, как точно подметил многомудрый Ксаррон, разделяется на прямое и косвенное, сиречь без непосредственного взаимодействия с объектом… А это как раз твой случай!..»

Мой случай?

«Чем больше слоёв ткани находится между твоей кожей и горячей ручкой ковша, тем меньше вероятность обжечься…»

Да, меньше! Но как это соотносится с…

«Ткани в твоём распоряжении нет, зато ты обладаешь не менее полезным и податливым материалом, не так ли? Кто же мешает тебе создать между рукой и „ларцом“ прослойку из…»

Пустоты! И как я сразу не догадался?

«Если бы ты до всего доходил без трудных раздумий, процесс познания скоренько бы тебе наскучил…» — заметила Мантия.

Безразлично так заметила, словно не обо мне и моих особенностях шла речь. Но в этот раз я не стал обижаться, потому что на горизонте замаячило решение очень интересной задачки. Если у меня получится, то… Моя жизнь претерпит некоторые изменения. Но для начала нужно вспомнить кое-что из «Теории Пространства».

Пространство неоднородно. Проще всего сравнить его с пирогом, под румяной корочкой которого может скрываться неисчислимое количество слоёв. Правда, сейчас мне нет нужды углубляться в механику сосуществования Пластов. Хотя бы потому, что Пласт будет один. Один. Искусственно разреженный на отдельно взятом участке.

Да-да, пользоваться будем уже проверенными опытом инструментами. Сделаем «проплешину», которая, помимо того что отталкивает активные чары, обладает ещё одним замечательным свойством. Точнее, таким свойством обладает Пространство вообще, просто в данном случае…

Как звучало одно из основных Правил Существования? «Одиночный Пласт Пространства на всём своём протяжении обладает одинаковыми качествами и стремится сохранить их в неизменности». Говоря проще, Пространство, несмотря на необычайную гибкость, всегда жаждет вернуться к первоначальному состоянию. На этом свойстве, кстати, можно построить один из способов получения дополнительных эффектов при наложении заклинаний… Но хватит теоретизировать! Пора приступить к практическим занятиям.

«Проплешина» отталкивает чары, если возникает в должной близости от волшбы. Это раз.

Если нарушить структуру Пласта, он будет стараться вновь стать таким, как прежде. Это два.

Пустота может принимать любые очертания. Это три.

Мне известны три очень важных факта. Что же мешает на их основе немного пошалить?

Ровным счётом ничего!

Я подошёл к «ларцу» на расстояние, достаточное, чтобы дотянуться до жёлтого шарика рукой. А потом началось самое интересное: язычок Пустоты, выползший из середины моей ладони, раскрылся воронкой, истончаясь до того предела, который почти невозможно различить. Примыкающий к «воронке» слой Пространства сразу же попытался заполнить освобождённое место, разрежаясь и невольно увлекая в процесс слой последующий. И так далее, и так далее, и так далее… Спустя вдох над рукой возникла целая башенка, каждый этаж которой по мере её роста приближался своими свойствами к Пласту Реальности, в котором существовал известный мне мир. То есть примерно в дюйме от кожи Пустотой уже и не пахло, но, поскольку слои Пространства, пытаясь насытить прожорливого едока, никак не могли прийти в прежнее равновесие, образовался небольшой Внутрипластовый Поток, который был вполне в состоянии…

Я поднёс открытую ладонь к пушистому шарику. «Ларец» вздрогнул, словно почувствовав неладное, но Поток подхватил его и потащил за собой. Вперёд. К Пустоте. И, как только Кружево заклинания оказалось рядом со своим извечным врагом, сработал механизм защиты: жёлтый комочек рванулся прочь. Долетел до того места, с которого начинался Поток, и… снова попал под его влияние.

Понадобилось вдохов семь, чтобы метания «ларца» прекратились и шарик застыл в относительном покое совсем рядом с моей ладонью. Настолько близко, что с небольшого расстояния непосвящённый зритель решил бы, что я держу светящийся комок в руке.

Впрочем, блаженное довольство собственными успехами длилось ровно столько, сколько посчитал нужным Ксо: звонкий щелчок пальцев вновь заставил меня обратить внимание на кузена.

Ксаррон смотрел на меня. Смотрел совершенно незнакомым взглядом. То есть подобные чувства в чужих глазах я видел и раньше, но только не в ЕГО глазах.

Милорд Ректор был доволен. Причём доволен не мной и не собой, а кем-то третьим, если можно так выразиться.

Или не кем-то, а чем-то. С таким удовлетворением можно смотреть на закат, знаменующий окончание неимоверно трудного, но удачного дня. Смотреть, зная: преодолён очередной рубеж. Тот, который ещё вчера казался недостижимым. Теперь можно расслабить плечи, впитать кожей последнее тепло солнца, прячущегося за кромкой гор, и гордо кивнуть самому себе: сделано. Кивнуть и составить план работ на следующий день, потому что дела — они такие, ждать соглашаются, только если очень хорошо попросишь. Но искусство просить ничуть не сложнее в освоении, чем искусство исполнять просьбы, поэтому настоящих Просителей мало. Да и настоящие Просьбы можно пересчитать по пальцам…[115]

Концентрация нарушилась сразу же, как я обратил внимание на окружающий меня мир: Пустота не преминула воспользоваться ослаблением поводка и слизала «ларец» в мгновение ока. Простое и привычное действие, помимо всего прочего временно пополняющее мои собственные кладовые, в этот раз вызвало почти физическое отвращение. Словно моя ладонь и в самом деле проглотила цыплёнка — мягкий, жалобно пищащий комочек… Но почему? Ведь всему живому на свете необходима пища для того, чтобы существовать. Кому духовная, кому наоборот. И никто не испытывает угрызений совести, вгрызаясь зубами в сочное мясо. А мне вдруг стало грустно и мерзко, хотя произошло то, что и должно было произойти. Исполнилось, так сказать, предписанное.

Отодвинув в сторону дурные мысли, я с удивлением обнаружил, что пальцы руки, «державшей» шарик, основательно замёрзли и затекли. Да, Сила, просачиваясь внутрь тела, добавила спокойствия и уверенности, но снять напряжение не смогла. Значит, даже такое простое действо потребовало от меня существенных усилий. Самое обидное, усилий сознания, а не тела, потому что одно дело выпускать и загонять Пустоту обратно — это происходит почти неосознанно, а вот контролировать её поведение… Слишком трудная и ответственная задача. Да, пожалуй, именно ответственность и утомляет. Охохонюшки…

— А говорил, не можешь.

Замечание звучало не укоризненно, а, скорее, устало, как будто я долго-долго испытывал терпение кузена, вместо того чтобы в мгновение ока выполнить порученное мне дело.

— Собственно, я и не знал, что могу.

— Теперь знаешь?

— Теперь — да. Шутка с «ожившим» рисунком на моей спине… Она была основана на этом же свойстве Пространства, верно?