История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I Коллектив авторов

Восстание охватило Муром и Рыбинск, где его возглавил полковник Бредис, но там быстро было подавлено. Ярославль же продержался 18 дней, хотя против него были брошены крупные соединения немецких войск, латышей и китайцев, а центр города полностью разрушила артиллерия и авиация. Руководивший восстанием полковник А. П. Перхуров с сотней человек пробился по Заволжью к Каппелю в Казань.

Историческая справка

Основой военной организации Савинкова в Москве в 1918 г. стали латыши, но не красные стрелки, а офицеры латышских стрелковых батальонов. 120 офицеров латышских батальонов собрались в декабре 1917 г. в Петрограде для защиты Учредительного собрания. Рядовые полков в последнюю минуту отказались от принятого на войсковых собраниях решения защищать Учредительное собрание и перешли к большевикам, составив их «гвардию». Старший среди латышских офицеров, командир 1-го стрелкового латышского полка полковник Фридрих Андреевич Бредис твердо высказался за участие в русском добровольческом движении. «Будем сражаться за свободную Латвию в свободной России», – призвал он офицеров-латышей. «Уступление большевиками российской территории немцам означало уничтожение латышской нации, – объясняет эту позицию Бредиса его соратник генерал-майор Карл Иванович Гоппер. – Поэтому национально настроенная часть стрелков и офицеры… готовы были на всякую жертву, чтобы вырвать победу у немцев, а своей ближайшей задачей считали борьбу с большевизмом как пособником немцев». Полковник Бредис высказал надежду, что в Москве удастся создать крепкую офицерскую организацию, способную очистить древнюю столицу от большевиков и протянуть руку генералу Алексееву. Офицеры разъехались – часть на Дон к Алексееву, часть на Украину к графу Келлеру, часть – в Москву к Савинкову. В Москве собралось до 60 латышских офицеров. Среди них полковник Гоппер и адъютант 2-го Рижского латышского полка капитан Рубис. Они небольшими группами пробрались в Ярославль. – Генерал Карл Гоппер. Четыре катастрофы. Воспоминания. Рига, 1935. – С. 7–9.

В Ижевске и Воткинске в августе – ноябре 1918 г. также вспыхнуло мощное восстание рабочих. Как и в Ярославле, большевики проиграли здесь выборы в местный Совет и разогнали его. На военных заводах они стали разжигать «классовую борьбу» между пришлыми и коренными рабочими, называя последних «буржуями».

Историческая справка

Вряд ли где-нибудь в России были тогда более старые трудовые рабочие традиции, нежели на Ижевском и Воткинском заводах. Старейшие в стране промышленные предприятия были основаны в 1752 г. мастером Дерябиным и с 1809 г. перешли в ведение военного ведомства, т. е. стали государственными. На заводе сменилось не одно поколение рабочих, нередко сыновья и внуки работали на тех же станках, в тех же мастерских, что и их отцы и деды. Завод вырастил много замечательных мастеров. Участник Ижевского восстания Авенир Ефимов пишет:

«В большие праздники в соборе и на улицах можно было видеть рабочих в кафтанах старинного покроя. Это были мастера, получившие кафтаны по Царскому указу в награду за отличную работу и разные заслуги. Они очень гордились Царским подарком, а сами со стороны остального населения пользовались большим почётом и уважением… Из поколения в поколение складывались характер и качества ижевских рабочих: трудолюбие, независимость взглядов, любовь к крепкому семейному и общественному укладу, привязанность к своему кормильцу-заводу, стойкость душевных качеств, горячее русское сердце, не склонное терпеть несправедливость и обиду, и готовность отдать все, не исключая своей жизни, за родную страну и правое дело».

Перед Первой Мировой войной они выделывали для армии около полумиллиона винтовок в год. Тогда на Ижевском заводе работало до 18 000 рабочих, что вместе с семьями составляло около 50 000 человек. С началом Первой Мировой войны сотни рабочих добровольцами пошли на фронт защищать родину, хотя имели право на бронь как работники оборонных предприятий. Многие из них за доблесть и мужество были произведены в офицеры. После развала армии герои-фронтовики вернулись домой и были враждебно встречены представителями новой власти. Ижевские рабочие дважды избирали в Совет умеренных и беспартийных представителей, и дважды Совет разгонялся коммунистами, а некоторые его члены были арестованы или убиты наёмными убийцами. Начались преследования со стороны комиссаров – обыски, аресты, пытки в ЧК. В противовес большевицкому Совету образовался Совет фронтовиков, который поддерживало большинство рабочих и крестьян, работавших при заводе, общим числом более 40 тысяч человек.

И вот, испугавшись поражения под Казанью, большевики решили мобилизовать ижевцев-фронтовиков.

«Большевики решили обманным путём отправить на Казанский фронт… в первую очередь ижевцев-фронтовиков», – пишет другой участник восстания – Дмитрий Михайлов. Однако оказалось это не так просто.

«Утром 7 августа коммунисты собрали митинг и… требовали подчиниться приказу и выступить на фронт. Рабочие отказались. Послышались крики: „Долой Советы!“ Председатель Совета фронтовиков капитан Солдатов повёл всех с площади к штабу „Союза фронтовиков“ на Казанской улице. Рабочие стройно с пением ушли. Так началось открытое выступление против Красной власти, пока без кровавого столкновения…

Вечером стало известно, что Солдатов и многие члены „Союза фронтовиков“ арестованы. Рано утром 8 августа загудел гудок, этот гудок был слышен за 40 вёрст кругом. Рабочие бросились на завод в пристрелочную мастерскую, где были винтовки и патроны. Разоружили растерявшихся часовых из пленных австрийцев, разобрали винтовки, поделили патроны…» На следующий день рабочие уже налаживали оборону завода и формировали роты с такими названиями, как 10-я техническая (из техников завода), 15-я крестьянская, 30-я лесная. Лесная была сформирована из лесников, под командованием лесничего Лесина, блестяще проводившего потом разведки в районы Красных, узнавая все возможные данные о расположении и силах противника.

«Ижевский завод зажил жизнью „военного лагеря“. Рабочие сражались на фронтах, несли охранение, работали у станков. Выделка винтовок, упавшая при большевиках до 600 штук в сутки, поднялась до 2500. Все население приняло участие в обороне завода – женщины кормили бойцов на фронте, рыли окопы, работали на заводе; подростки также рыли окопы, набивали пулемётные ленты, делали много другой работы по своим силам», – вспоминает Авенир Ефимов.

  • …Кто не слыхал, как с врагами сражался
  • Ижевский полк под кровавой Уфой?
  • Как с гармонистом в атаку бросался
  • Ижевец – русский рабочий простой?!
  • Годы пройдут над отчизной свободной,
  • Сложится много красивых баллад,
  • Но не забудется в песне народной
  • Ижевец – истинный русский солдат…

– запели их наскоро сколоченные роты. 17 августа, когда Красные повели с двух сторон наступление на ижевцев, вспыхнуло восстание рабочих на заводе в Воткинске. Во главе восставших воткинцев встал капитан Георгий Юрьев. Он был кадровым офицером Императорской армии, в годы Великой войны сражался в рядах 5-й артиллерийской бригады. Будучи умным и энергичным человеком, хорошим организатором, он завоевал полное доверие рабочих и впоследствии командовал воткинцами вплоть до своей гибели на фронте осенью 1919 г. У воткинцев в отличие от ижевцев оружия было мало, но их Союз фронтовиков сумел пробраться с завода в Ижевск и получить оружие. А затем вместе с 15-й ротой двинулись на помощь воткинскому заводу. Совместными усилиями рабочие изгнали большевиков из города и завода. Была создана объединённая Ижевско-Воткинская Народная армия, командующим которой стал единственный полковник на заводе – георгиевский кавалер Дмитрий Федичкин. По словам участников событий, по окончании боя, со всех церквей раздался колокольный звон. Как на Пасху жители Воткинска обнимали друг друга при приветствии. На похороны погибших собралось практически все население завода. «У открытых могил, – вспоминает Михайлов, – люди плакали и давали клятву защищать вновь завоёванную свободу и родину до последнего издыхания…»

К восставшим сразу же присоединились крестьяне окрестных уездов, тесно связанные с рабочими заводов общим делом и промыслом. Полковник Федичкин и штаб обороны начали вооружать их винтовками, руководить организацией их отрядов, давать им боевые задания. Крестьяне, в свою очередь, снабжали заводы съестными припасами. В Елабужском уезде под влиянием событий в Ижевске и Воткинске самостоятельно вспыхнуло и разрослось крестьянское восстание, во главе которого встал подполковник Викторин Молчанов, кадровый офицер Императорской армии. Возглавив отряд из 9000 повстанцев, он присоединился к Белым войскам Восточного фронта.

Освободив огромную территорию, восставшие вошли в Пермскую губернию. Участники событий пишут о необычайном боевом воодушевлении ижевцев и воткинцев. Однако серьёзной проблемой было отсутствие огнеприпасов: снарядов и патронов. Организовать их выделку в достаточном количестве на оружейных заводах не было возможности – не хватало специализированного оборудования, а кустарное производство не могло удовлетворить нужды фронта. В сентябре положение восставших ухудшилось.

Под прикрытием Прикамской армии местные эсеры создали правительство – Прикамский Комуч. Красные направили к Ижевску венгерские части. После упорных боев, в 100-й день восстания, 14 ноября, защитники переправились через Каму: 10 тысяч вооруженных ижевцев, 15 тысяч воткинцев и часть гражданского населения отступили к Уфе. Эти отряды образовали Ижевскую и Воткинскую дивизии в армии Колчака. Ижевцы и воткинцы прошли весь путь до Тихого океана, являясь одной из самых дисциплинированных и боеспособных частей Белой армии.

На Урале основную боевую силу сопротивления большевикам составили казаки Оренбургского и Уральского войск и юнкера Оренбургского казачьего училища. Уральское казачье войско, расположенное южнее Оренбургского и тянущееся узкой полосой станиц вдоль реки Урал до Гурьева, всю Гражданскую войну сражалось практически в одиночестве, отрезанное от основных фронтов Востока России. К концу декабря 1917 – началу января 1918 г. с фронта вернулись регулярные казачьи полки, казаки разъехались по домам в станицы. В начале ноября офицерами, кадетами и гимназистами казачьих учебных заведений была организована Белая гвардия, которая поддерживала порядок в Уральске – столице войска. Вместе с тем действовал подпольный большевицкий совет, из людей, присланных из центра России для ведения революционной работы среди казаков. По ночам вспыхивали жаркие перестрелки противоборствующих сторон, но порядок в городе поддерживался. Командир 3-го Уральского казачьего полка кавалер ордена Святого Георгия 4-й степени и Георгиевского оружия, полковник Матвей Мартынов с одобрения войскового съезда организовал офицерский отряд и однажды ночью в начале февраля 1918 г. арестовал всех активных членов большевицкого подполья. Тогда из Саратова, от местного красного комиссара Антонова стали направляться телеграммы с требованием освободить арестованных. Казаки отвечали категорическим отказом. В результате успешных действий полковника Мартынова и отсутствия сил у большевиков, занятых на оренбургском фронте, Уральск остался в руках казачьего правительства. Атаманом Оренбургского казачьего войска в октябре 1917 г. стал полковник Александр Ильич Дутов. Как только казачьему правительству стало известно о большевицком перевороте в Петрограде, во избежание волнений в Оренбурге оно разоружило и демобилизовало запасные части и до середины декабря соблюдало «нейтралитет». Поезда шли тогда из красной Самары в красный Ташкент через белый Оренбург – важнейший стратегический узел, связывающий Центральную Россию с Сибирью и Туркестаном.

Историческая справка

События революции и начала Гражданской войны медленно вторгались в сознание людей. Многим не верилось, что спокойная, старая жизнь исчезла навсегда. Кадету пятого класса Оренбургского Неплюевского кадетского корпуса Евгению Яконовскому зимой 1917/18 г. было 14 лет. Как и многие его однокашники, он не мог принять революционных нововведений: переименования кадетов корпуса в гимназистов, которым даже не давали оружия, разнузданности пьяных солдат и хулиганов, избивавших и грабивших кадетов и всех, кто осмеливался носить форму и погоны. Сам кадетский корпус превращался в осаждённую крепость, покидать которую вечером и в одиночку становилось рискованно. Стычки с симпатизировавшими большевикам солдатами стали обыденным делом.

Порядку, который навел в городе полковник Дутов, угрожали наступавшие из Самары и Ташкента отряды большевиков. Пока с Центральной Россией была железнодорожная связь, к оренбургским кадетам прорывались небольшие группы ярославских, симбирских, нижегородских кадетов, рассказывавших о жестоких расправах, которые большевики устраивали над кадетами: их топили в воде, выбрасывали на полном ходу из поездов, просто убивали… Однако 17 декабря 1917 г. поезда из Самары на Оренбург остановились – началось наступление Красного отряда Кобозева. Проводившаяся Дутовым мобилизация казаков провалилась, и оборонять Оренбург приходилось горстке людей. Фронт держали юнкера Оренбургского военного училища, добровольцы-партизаны из числа учащейся молодежи и 120 офицеров, переправленных из Москвы.

Тогда кадеты Неплюевского кадетского корпуса с разрешения своего командира выступили на помощь юнкерам Оренбургского кавалерийского казачьего училища. Ещё 2 января 1918 г. в Неплюевском кадетском корпусе проходил бал в честь корпусного праздника – последний в его истории. На следующее утро Красные начали новое наступление на Оренбург, и полилась кадетская кровь. Первое наступление Красных было отбито, а в боях с наступавшим красногвардейским отрядом под станицей Сырт, расположенной в 50 верстах от Оренбурга, был ранен кадет 7-го класса Михаил Пискунов и убит кадет Михаил Кулагин. Обоим мальчишкам не было и 16 лет. На Ташкенском фронте группу кадетов возглавил Евгений Красноусов – тоже кадет 7-го класса…

К 15 января обстановка значительно осложнилась. Кадет Яконовский вспоминает: «Пятнадцатого утром вся рота собирается в одном из классов. Пришел сын нашего историка, прапорщик Хрусталёв. Он прошлогоднего 89-го выпуска и недавно окончил Павловское училище. Восемнадцать лет. „Ребята, если мы не поможем, завтра большевики будут в Оренбурге. На фронте двести человек. Вас просит командир Добровольческого батальона, через меня. Я и Миллер – командуем ротами“. Менее чем через час мы были все в сборе. Нас спешно одели. Ватные куртки, штаны, бараньи полушубки, валенки, папахи. До вокзала шли в кадетских фуражках. Первый раз запели ротой уже дошедшую до Оренбурга песню:

  • Смело мы в бой пойдём за Русь Святую…»

Продолжение припева этой самой известной песни Белого движения: «И, как один, прольём кровь молодую!» Так в солнечный морозный день с песней в хорошо натопленных теплушках около 60 кадетов добрались до станции Карагалла, где держали оборону казаки, две роты добровольцев из социалистов-революционеров и офицерская рота. Неплюевцы и с ними Яконовский сменили в заставе офицерскую роту. Начинается длительное ожидание, первая в жизни Евгения тревожная ночь в большой землянке. Наутро 16 января послышалась ружейная стрельба, потом редко забила артиллерия Красных. Кадеты ответили пулемётом. Началось наступление: со станции Поповка чёрными цепями двинулись большевики.

«Вы – на Карагаллу, бегом с донесением», – приказывает Яконовскому капитан. Как ни тяжело бросать товарищей по корпусу в самом начале боя, но кадет преодолевает себя и добирается до железнодорожного полотна. Сверху с насыпи хорошо виден разворачивающийся бой, но надо спешить. «Я как-то сразу не сообразил, что-то, что свистит и мяукает в воздухе или со стеклянным звоном бьет по рельсам, – это и есть пули, которые убивают людей. Но, поняв это, я до первой крови не мог вообразить, что они могут убить или ранить. Потом я много слышал и пуль, и снарядов и знал, что значит их жужжание и мяуканье, и относился к ним, как относятся все: боялся и старался, по мере возможности, не показывать, что я боюсь. Удавалось это, конечно, „по-разному“, но в это утро, шестнадцатого января восемнадцатого года, я спокойно шел по железнодорожному полотну Самаро-Ташкентской железной дороги, под жестоким ружейным и пулеметным обстрелом», – вспоминал многими годами позже кадет.

Прибыл на Карагаллу, доложил, и – снова на фронт. В восьмистах шагах напротив друг друга в окопах залегли кадеты-неплюевцы в своих чёрно-красных фуражках и цепь зарывшихся в снегу Красных матросов. Кадеты покуривают выданную махорку, торчащий в амбразуре пулемёт молчит. Евгений присоединяется к своим однокашникам. Неожиданно матросы поднимаются и пытаются сделать перебежку, продвигаются на пятьсот шагов. Кадеты отвечают несколькими согласованными залпами и пулемётной очередью. Красная атака захлёбывается с потерями. «За красной цепью, вне достижимости ружейного огня, останавливается эшелон. Виден как на ладони паровоз и красные вагоны, из которых высыпают люди и двигаются густыми цепями на поддержку матросов.

Матросы снова поднялись и идут перебежками. Между залпами „Беглый огонь!“ – командует прапорщик Хрусталёв. „Миллер ранен!“ – кричат с правого фланга. Наш томный юнкер идёт вдоль окопа, побледневший со стиснутыми зубами, поддерживая левой рукой правую, которую заливает кровь. Кровь на снегу окопа и на бруствере. Для Неплюевского корпуса она, увы, не первая. Почти сразу после ранения Миллера убит пулей в лоб один из офицеров-пулемётчиков.

„Рота… пли. Рота… пли, – командует Хрусталёв. – Веселей, ребята, веселей”. Матросы не просто останавливаются, а убегают. „Рота… пли“. Винтовки накаляются. „Ур-р-ра… Рота… пли“»…

В тот день кадеты понесли несравненно меньшие потери, чем большевики. Им удалось отбросить противника на старые позиции.

В апреле 1918 г. со стороны Саратова части Красной армии перешли границу Уральского казачьего войска. Немногочисленные казачьи отряды, плохо вооружённые, отчаянно держали оборону, нанося тяжёлые потери бросавшим в бой все новые и новые части большевикам. В мае уральцы установили связь с чехословаками и оренбургскими казаками и образовали свой фронт против Красной армии, наступавшей со стороны Самары и Саратова. И все же, несмотря на сопротивление казаков, к концу июня фронт приблизился к Уральску. Крестьяне соседних губерний присылали на помощь казакам, защищавшим столицу войска, свои дружины, киргизское население оказывало им значительную материальную поддержку. Уральцы сражались на четырёх фронтах, практически держа круговую оборону. Против них воевал Красный командир Василий Чапаев. В сражении у Красновской станицы войска Чапаева были разбиты казаками полковника Мартынова. Сам полковник, будучи раненным, не мог идти в атаку верхом. Приказав шофёру автомобиля ехать впереди атакующей лавы, он, стоя в полный рост в машине, под шквальным огнём противника двинулся вперёд. Казаки, воодушевлённые примером своего командира, смели наступающие большевицкие цепи. В течение 1918 г. большевики восемь раз атаковали Уральск, и все восемь раз атаки их были отбиты казаками. Уральское казачество, равно как и Терское на Юге России, было практически едино в борьбе с большевиками. Почти никто из казаков этих войск не перешёл к Красным. Почти половина уральских казаков были старообрядцами.

Историческая справка

Когда части Красной армии оказались от Уральска в 12 верстах и готовились штурмовать его при поддержке авиации и бронетехники, старики, возмущённые равнодушием фронтовиков, организовали отряд, который возглавил 56-летний полковник Николай Мизинов. Вооружённые шашками времён Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, пиками и вилами, казаки в конном строю атаковали боевые порядки Красных. С гиком и свистом, развернувшись в лаву, они с шестивёрстного расстояния полным намётом врезались в красную пехоту и обратили её в бегство. Тогда большевицкое командование выдвинуло вперёд броневики. С ними едва ли можно было сражаться холодным оружием. Но тогда казачья конница, оказавшаяся в пекле боя, недолго думая, понеслась на впервые виденный ею броневик. Растерявшийся пулемётчик не успел опомниться, как старики уже были у самой машины, и огонь пулемёта не мог их достать. Пулемётчик был сражён пикой одного казака, в то время как другой, накинув верёвку на броневик, собирался тащить его к своим… Разумеется, захватить броневик казакам не удалось, но водитель предпочёл увезти его с боевых позиций. Атака стариков действительно помогла переломить тогда ситуацию под Уральском – Красные были отбиты. Но многие старики погибли в этой атаке. Погиб и их командир, полковник Мизинов.

Один старый казак – Мокий Алексеевич Кабаев (1839–1921) старообрядческий священник, участник Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. – создал отряд из шестидесяти человек. Офицер уральского казачьего войска, молодой хорунжий так описывает крестоносцев-казаков и их командира: «Старик казак, старообрядец, участвовавший ещё в походе Скобелева, он не мог примириться с мыслью, что на его родном Яике будут хозяйничать большевики. Он в них видел врагов веры, слуг антихриста, и с ними он решил бороться, но бороться силою веры, силою креста, и к этой борьбе он призывал всех верующих. Он собрал вокруг себя таких же стариков, как и сам, и со своим небольшим отрядом выступил на фронт. На груди каждого из казаков этого отряда висел большой восьмиконечный крест, а впереди отряда седой старик вёз старинную икону. Это было главное вооружение стариков, и с этим вооружением – с верой и крестом – они делали чудеса. С пением псалмов они шли в атаку на Красных, и те не выдерживали, бежали или сдавались в плен, и после становились лучшими солдатами в наших полках».

Беспрерывно участвуя в боях, старики практически все погибли. Те же, кто остались в живых, разъехались по разным полкам, в каждый полк привезли по иконе, которые вместе со знамёнами несли в бой. Старики укрепляли других казаков своей непоколебимой верой. Сам же Кабаев ездил по разным отрядам, появляясь на своём белом коне в белом кителе и синих с малиновыми лампасами шароварах, там, где разгорался бой. Он молился с казаками, благословлял их и воодушевлял: «Не бойтесь, детки, Господь с вами, идите, и делайте своё дело во имя Его. Ни один волос не упадёт с головы вашей, если не будет на то воля Господня». И с ним было не страшно… Кабаев был словно заговорённый: находясь подчас в пекле самого ада боя, он оставался целым и невредимым.

7 июля атаман Дутов торжественно въехал в Оренбург, встреченный населением города как освободитель. 20 июля русские и чешские части полковника Вержбицкого освободили Тюмень. Сразу же после этого на запад выступили сибирские казаки. Отряды оренбургских казаков участвовали вместе с чехо-словаками и сибирскими войсками в освобождении Екатеринбурга. Белые вошли в город в ночь с 24 на 25 июля, через неделю после убийства Государя…

В июле командующий Красным Волжским фронтом левый эсер М. А. Муравьев попытался повернуть свои войска против большевиков, но они ему не подчинились. Ленин приказал перебросить на Волгу 30 тысяч красноармейцев с западной границы. С ними новый командующий, бывший полковник царского генштаба латыш И. И. Вацетис, 10 сентября отбил Казань. Стратегически обстановка на Восточном фронте складывалась далеко не в пользу Белых. Во-первых, на огромных пространствах от Тихого океана до Волги проживало не более 20 % населения России, так что мобилизационные возможности большевиков были несоизмеримо больше; во-вторых, в Центральной России была развита сеть железных дорог, чего не было на Востоке, и это также затрудняло маневр и мобилизационные возможности Белых. В-третьих, основные запасы вооружения, созданные для Русской армии в годы Великой войны, оказались в руках большевиков, равно как и 80 % промышленного потенциала страны, находящегося в Петрограде и Москве. В-четвертых, подавляющее большинство офицеров главной ударной потенциальной силы возможной антибольшевицкой контрреволюции – в конце 1917–1918 гг. тоже оказалось в крупных городах, контролировавшихся Советами. И, в-пятых, что, наверное, является самым главным, на Востоке России политическая власть была разрозненной, не было единства целей и взглядов на будущее.

Летом – осенью 1918 г. действовали Народная армия (Комуча) и Сибирская армия (Временного Сибирского правительства), а также формирования восставших казаков (Оренбургского, Уральского, Сибирского, Семиреченского, Забайкальского, Амурского, Енисейского, Уссурийского казачьих войск) и разного рода добровольческие отряды. Только формально все они подчинялись назначенному Уфимским правительством верховному главнокомандующему генерал-лейтенанту Василию Болдыреву.

Сентябрьские бои на Волжском фронте серьезно ухудшили положение правительства Комуча в Самаре. 14 сентября Северная и Южная группы объединились около Самары, рассчитывая удержать т. н. Самарскую луку (изгиб Волги) и Сызранский мост. Командование принял чешский полковник Швец (один из немногих кадровых военных в составе руководства легиона). Самара осталась последним волжским городом, падение которого стало бы равносильным и падению самого Комуча. Правительство становилось все менее популярным. В надёжность Народной армии многие не верили: на армию падала тень недоверия к «партийному» эсеровскому Комучу. Многие офицеры с возмущением говорили, что не хотят воевать «за эсеров», что Комуч «мешает борьбе». Настроение населения было неопределённым.

Свидетельство очевидца

Полковник Константин Сахаров, направлявшийся в Самару для получения назначения, вспоминает: «… Все дышало какой-то сумятицей, взволнованностью, неуверенностью. Крестьяне бузулукского большого села Марьевка, где мы остановились на ночлег из-за поломки автомобиля, жаловались мне на чехов и на новое правительство учредителей за то, что они произвели жестокую экзекуцию этого села.

– Вишь ты, Ваше благородье, или как тебя звать, не знаем, – у нас некоторые горлотяпы отказались идти в солдаты, ну к примеру, как большевики они. А мы ничего, мы миром решили идти. Скажем так: полсела, чтобы идти в солдаты, а полсела против того. Пришли это две роты чехов и всех перепороли без разбору, правого и виноватого. Что ж, это порядок?

– Да ещё как-то пороли! Смехота! – Виновных-то, самых большевиков, не тронули, а которых хорошие мужики, перепороли. Вон, дядя Филипп сидит – сидеть не может, а у него два сына в солдаты в Народную армию ушли…»

Сахаров пытался объяснить крестьянам, что порядок теперь возможно установить, покончив с большевиками, только совместными усилиями. Крестьяне молча слушали, а дядя Филипп ответил: «Эх, не то барин, – нам бы какая власть ни была, все равно, – только бы справедливая была да порядок бы установила. Да чтобы землю за нами оставили. Если бы землю-то нам дали, мы бы все на Царя согласились…» А земля оставалась, между тем, нераспаханной: крестьяне не знали, кто продал им землю, и не знали, могут ли они работать на ней, да и не было уверенности в том, что посеянное достанется им, крестьянам: не будет отнято или уничтожено в вихре Гражданской войны…

7 октября Красные взяли Самару. Волжский фронт окончательно развалился. Остатки Народной армии отходили на Бугульму (каппелевцы) и Бугуруслан (чехи) по линии Самаро-Златоустовской железной дороги. Весь октябрь прошел в напряженных арьергардных боях. Сопротивление чешских частей слабело. Связь с уральскими и оренбургскими казаками была прервана, пали Оренбург и Уральск, и теперь приходилось сражаться на два фронта против красных войск, наступавших с Волги и из Туркестана. Создалась реальная угроза захвата Уфы, и Директория 9 октября переехала в Омск.

Народная армия во многом держалась благодаря помощи чехов, но в рядах чешских легионеров уже не было прежнего энтузиазма. Чехи боялись, что теперь, после поражений на фронте, им не удастся пробить себе дорогу на родину, в Европу. Среди них все больше проявлялась апатия к борьбе, разочарование в ней. Результатом стал самовольный уход с фронта отдельных солдат и офицеров и даже целых частей легиона в тыл. Полковник Швец тяжело переживал создавшееся положение, и когда его часть во время сражения не исполнила приказа, он не выдержал – застрелился, не выходя из вагона, где был расположен штаб. После того как 11 ноября Германия заключила перемирие, удержать чехов на фронте стало невозможно: они были отправлены в тыл, на охрану Транссибирской магистрали. Антибольшевицкому сопротивлению на Востоке России теперь приходилось рассчитывать только на собственные силы.

Теперь единственный отряд, державшийся крепко и отступавший с боями, – был отряд Каппеля. Произведённый в генералы, Каппель командовал Народной армией, переименованной в Волжскую группу. Волжская группа пробивалась от Волги до Уфы, в страшную ноябрьскую стужу, безо всякой помощи.

2.2.17. Уфимское совещание. Директория

Пока на Волге шли бои, в Екатеринбурге 13 августа образовалось Уральское областное правительство из кадетов и правых социалистов. В Томске еще 23 июня на совещании Областной думы под председательством известного адвоката Петра Вологодского было образовано Временное сибирское правительство, переехавшее затем в Омск. В отличие от Комуча, у него не было всероссийских претензий. Его девиз: «Через автономную Сибирь к возрождению Российского государства», а его флаг бело-зеленый, символ снегов и лесов Сибири. Оно отменило все советские декреты, включая социализацию земли (помещичьих владений в Сибири не было), налаживало самоуправление, милицию, хозяйство, образование и железнодорожный транспорт. Сибирская армия строилась на началах строгой дисциплины, без комитетов и митингов. В Сибирскую армию к началу августа поступило 32 тысячи добровольцев. Но сформировать армию только на принципе добровольчества было невозможно. Как и на Волге, в Сибири скоро объявили об обязательном призыве на военную службу новобранцев двадцатилетнего возраста. Был разработан детальный план набора, определены пункты сбора, размещения и обучения мобилизованных. Эффективность подобных мер сказалась очень скоро: сибирская мобилизация дала 200 тысяч человек пополнения. Она скоро стала наиболее многочисленной среди всех Белых армий. Правда, надёжность и порядочность мобилизованных оставляла желать лучшего. В относительно спокойной Сибири устойчивость власти зависела от политической стабильности тыла. Для победы над большевиками решающим становился принцип твёрдой власти: «Во имя конечной победы можно временно поступиться демократическими нормами». Правительство опиралось на местные деловые и академические круги, но в избранную еще в декабре 1917 г. областную думу входили эсеры, меньшевики и большевики, постоянно видевшие в работе исполнительной власти «происки реакции».

К осени 1918 г. сложилось еще несколько правительств: Кабинет при Временном Правителе России на Дальнем Востоке генерал-лейтенанте Д. Л. Хорвате, Оренбургское и Уральское казачьи правительства. В июле 1918 г. в Туркестане образовалось Закаспийское правительство из эсеров. Все они строились по территориальному признаку, провозглашая независимость от «большевицкого центра», что отнюдь не означало отделения от будущей «свободной России».

Государственное совещание в Уфе было последней попыткой революционной демократии создать всероссийскую власть. Государственное совещание начало работу 8 сентября 1918 г. 200 делегатов представляли Комуч, Сибирское и Уральское правительства, 7 казачьих войск, национальные автономии, социалистические партии и КДП Народной Свободы. Но не допускались «деловые круги», правые организации. Председателем Совещания стал бывший глава «Предпарламента» Н. Д. Авксентьев. Целью работы объявлялось «построение единой российской государственности».

Решено было возобновить работу Учредительного собрания созыва 1917 г. не ранее 1 января 1919 г. при кворуме 250 депутатов. Если к указанному сроку кворум не набирался, то Собрание возобновляло работу при кворуме в 170 депутатов с 1 февраля 1919 г. И только потом предполагалось провести новые выборы. Совещание приняло «Программу работ», определявшую основные направления внутренней и внешней политики будущей России. Стремясь к компромиссу, совещание приняло обтекаемые формулировки по спорным вопросам о земле, о федеративной структуре России и новом Учредительном собрании, но выразило волю к вооруженной борьбе с большевиками.

22 сентября 1918 г. Уфимским совещанием был утвержден список Директории из 5 человек в качестве российского правительства: Н. Д. Авксентьев (председатель), его заместитель эсер А. А. Аргунов, Н. И. Астров, его заместитель член ЦК кадетской партии В. А. Виноградов, генерал-лейтенант В. Г. Болдырев (Верховный Главнокомандующий всеми Российскими вооруженными силами), его заместитель генерал от инфантерии М. В. Алексеев, П. В. Вологодский (председатель Временного Сибирского правительства), его заместитель министр народного просвещения В. В. Сапожников, Н. В. Чайковский (народный социалист, возглавлявший противобольшевицкую власть в Архангельске), его заместитель эсер В. М. Зензинов. Наличный состав был представлен Авксентьевым, Аргуновым, Виноградовым, ген. Болдыревым, Вологодским, Сапожниковым и Зензиновым. Временное Всероссийское правительство, образованное на Уфимском государственном совещании, было признано «единственным носителем верховной власти на всем пространстве Государства Российского». Таким образом, большевицкий Совнарком был вновь объявлен вне закона. Отсутствие в правительстве фигур «общероссийского масштаба» снижало его авторитет. Но создание единой власти было позитивным актом. Директория не имела административного аппарата, но ей формально подчинялись объединенные в октябре 1918 г. Сибирская и Народная армии, командование которыми принял генерал Болдырев.

Угроза захвата Уфы красными заставила Директорию переехать в Омск. Здесь Грамотой от 6 ноября 1918 г. ликвидировались все областные правительства. При Директории был создан Совет министров нового состава, включавший большинство министров Временного Сибирского правительства. Возглавлял его П. Вологодский, а военным министром стал вице-адмирал А. В. Колчак.

Сходно развивались события и на Европейском Севере России. Англичане после Брестского мира высадили в Романове-на-Мурмане 9 марта 1918 г. небольшой десант морской пехоты для охраны гигантских военных складов. Большинство населения Романова составляли приезжие рабочие новой железной дороги, которые сочувствовали большевикам, но высадка союзников 9 марта была согласована с Краевым Советом, который отнесся к намерениям англичан благосклонно, так как не поддерживал Москву в заключении Брестского договора. В Архангельске, где советская власть установилась в феврале, представители Антанты распространяли заявления, в которых говорилось о необходимости защиты России от немецкой оккупации и свержения большевицкого правительства. С англо-французскими миссиями прочную связь установили уже образовавшиеся здесь подпольные офицерские организации. Ещё задолго до появления союзников в Архангельск приезжали представители Белых организаций, которые, чтобы не возбудить подозрения у местной власти, пошли служить в красноармейские части или на работу в советские учреждения. Капитан 2-го ранга Г. Е. Чаплин, действовавший под видом английского офицера, тайно осуществлял координацию офицерских объединений и искал единомышленников среди бывших кадровых военных, служивших теперь в Красных частях. Чаплина поддержал полковник Потапов, командовавший Красными войсками.

Ядром заговорщиков стал Беломорский конный отряд, в котором было много кадровых офицеров. Когда в начале августа эскадра союзников подошла к Архангельску, подпольные организации были готовы к восстанию: Потапов заранее вывел войска гарнизона из города, приказы большевицкого Совета обороны по заграждению фарватера с целью помешать пройти по нему союзному флоту были проигнорированы командующим флотом. Председатель архангельского общества лоцманов С. Бутаков лично провёл по фарватеру союзную эскадру. В ночь с 1 на 2 августа в городе выступили члены офицерской организации Чаплина. Среди комиссаров началась паника, и они стали спешно эвакуироваться на юг по железной дороге и по Северной Двине. В Архангельске высадились англичане, французы и американцы под командованием английского генерала Пуля, который сразу же заявил, что союзники прибыли сюда для защиты своих интересов в связи с угрозой со стороны немцев, с которыми продолжается война. В то же время они были готовы оказать помощь русским, остававшимся верными союзническому долгу.

В освобождённом Архангельске была организована новая власть – «Верховное управление Северной области» (ВУСО), созданное из членов Учредительного собрания от Архангельской и других губерний Севера России, во главе с народным социалистом Н. В. Чайковским, преобразованное в сентябре во Временное правительство Северной области.

«Во имя спасения Родины и завоеваний революции» ВУСО упразднило Советы, восстановило гражданские свободы и деятельность судов, полагаясь в экономике на земство, кооперативы, городские управы и финансовую помощь союзников. Оборону Северного края новое правительство надеялось осуществлять при помощи союзников: Англия, Франция, Сербия, США и Канада не только отправляли своих солдат и офицеров на фронт, вооружали, снаряжали русские Белые силы, но смогли наладить устойчивые поставки продовольствия, медикаментов, различных товаров. Бедной ресурсами Северной области они были необходимы.

Состав ВУСО, в котором преобладали эсеры, не вызывал симпатий у военных. Его членов подозревали даже в сотрудничестве с большевиками. Особое возмущение вызывал принятый правительством в качестве государственного красный флаг. В начале сентября 1918 г. группа офицеров во главе с Чаплиным арестовала всех членов правительства и отвезла их в Соловецкий монастырь. На следующий день было издано подписанное Чаплиным обращение «К гражданам Архангельска и Северной области». В нём отмечалось, что ВУСО «взялось за восстановление страны, сохранив старые рамки партийности…», но следует «во имя спасения родины» создать при помощи союзников мощную армию, соединиться с силами, идущими с Востока, и освободить Москву…».

Однако Чаплин преувеличил степень недоверия населения к ВУСО и переоценил собственные силы – заговорщики оказались в изоляции и были вынуждены пойти на переговоры с членами правительства при посредничестве союзников. Члены правительства заявили о своей отставке, и было сформировано новое Временное правительство Северной области с участием кадетов и октябристов, которое возглавил Н. В. Чайковский. Красный флаг был заменен на трёхцветный национальный и Андреевский военно-морской. На выборах в городскую думу Архангельска в октябре 1918 г. социалисты получили 53 % голосов, а правоцентристский блок – 43 %. Чайковский по приглашению русского посла во Франции в январе 1919 г. отбыл в Париж для участия в мирной конференции и назначил генерал-губернатором и командующим войсками генерала Е. К. Миллера.

Союзниками было начато формирование славяно-британского и славяно-французского легионов. В течение августа – декабря основную часть борьбы на фронте несли союзные части, а также офицерские дружины и крестьянские партизанские отряды. В течение сентября – октября 1918 г., после окончания полевых работ, началось формирование повстанческих отрядов в долине реки Онеги и под Шенкурском. А на Крайнем Севере на реке Печоре, в районе старинного села Усть-Цильма, активно действовал крестьянский отряд, выросший к декабрю до 500 бойцов-добровольцев. Местные крестьяне, прекрасно знавшие окружающие леса и реки, действовали самостоятельно и совместно с частями союзников.

Самыми надёжными среди добровольцев были крестьяне Тарасовского и Пинежского уездов. Возмущённые нарушением прав собственности и реквизициями со стороны большевиков они сражались за свою землю и свободу не на жизнь, а на смерть.

Бои шли по линиям железных дорог Мурманск – Петрозаводск и Архангельск – Вологда и вдоль Северной Двины. Северяне активно использовали природные преимущества обороны. Лесные просеки перекрывались засеками из подрубленных сосен и елей, на полянах сооружались блокпосты из брёвен с прорубленными отверстиями для пулемётов. Мощные дома и амбары северных деревень с толстыми бревенчатыми стенами и небольшими окнами также использовались в качестве укреплённых пунктов. Недостатка в оружии и обмундировании, благодаря союзной помощи, не было.

Военные действия на Севере были единственными, где заметную роль играли войска Антанты. В Архангельске стояло около 15 тысяч британских войск и небольшие отряды иных союзных государств. Фронт проходил от Олонца до Шенкурска и Печоры. Потери англичан за время боев составили 327 человек убитыми. В марте 1919 г. передовые разъезды Северной армии в районе Печоры вошли в контакт с разъездами Сибирской армии.

Историческая справка

«…Народ на Севере свободолюбив и, давно привыкнув к самостоятельной жизни, держит себя с достоинством…» – записал о крестьянах Северной области военный прокурор Северной области С. Добровольский. Это чувство собственного достоинства постоянно присутствовало в том, как партизаны держали себя с начальниками: «Партизаны эти, входя в избу командира полка, не рапортовали о своём прибытии по уставу внутренней службы, а истово перекрестившись на иконы и несколько раз глубоко поклонившись им, говорили ему: „А я к Вашей (а то и твоей) милости пришёл“. В обращении не чувствовалось рабской манеры…»

Кое-где командованию приходилось настойчиво, но по большей части тщетно призывать крестьян-партизан к гуманному отношению с пленными – после тех страданий, которые пришлось претерпеть им и их близким от большевицкой власти, крестьяне в некоторых уездах были страшно ожесточены. Так, по воспоминаниям Добровольского, на Печоре охотники ставили силки для ловли большевиков, которых потом убивали. Один охотник истребил подобным образом шестьдесят Красных, и когда его пытались убедить в невозможности таких методов борьбы, выяснилось, что все его близкие были убиты Красным отрядом, а сам крестьянин спасся случайно, но был подвергнут страшным пыткам: ему на грудь лили кипяток из самовара – лили пока самовар не опустел. Вся грудь крестьянина была в язвах. Переубедить его было невозможно: «Нам с ними не жить, либо они, либо мы»… Пленные же красноармейцы были здесь, в Северной области, по словам Добровольского, более надёжными в строю, чем на всех других фронтах Белой борьбы – они ненавидели своих комиссаров за жестокие дисциплинарные меры, которые применялись к ним с тем, чтобы заставить их идти в бой. Практически все части из пленных красноармейцев оставались верными Белым до конца.

Литература

А. Д. Казанчиев. Уфимская Директория 1918 г. Уфа, 2003.

Рабочее оппозиционное движение в большевистской России. Собрания уполномоченных фабрик и заводов. Документы и материалы / под ред. Д. Б. Павлова. М., 2006.

В. М. Чернов. Перед бурей. Воспоминания. Мемуары. М., 2003.

2.2.18 Создание Добровольческой армии

Самой униженной группой населения в России к концу 1917 г. было офицерство. «Золотопогонники» олицетворяли для большевиков «свергнутые имущие классы», хотя 270 тысяч офицеров, в большинстве своем наскоро обученные в школах военного времени, представляли все слои населения. Стремясь, как и другие, к самоорганизации, офицеры создавали профессиональные объединения. Со времени Корниловского выступления они приобретают политическую окраску. После Октябрьского переворота Белый крест, Белый легион, Союз офицеров армии и флота и другие создают подпольные дружины (как те, что выступили в мае – июне 1918 г. в Сибири и в августе в Архангельске), отправляют добровольцев на Дон.

Возглавивший Белый крест гененерал М. В. Алексеев прибыл в столицу Войска Донского Новочеркасск 2 (15) ноября 1917 г. Этот день принято считать началом Белого движения. Вскоре донской атаман A. M. Каледин объявил об отказе казачьего правительства признавать власть большевиков. В Новочеркасск устремились первые добровольцы, в их числе юнкера из Петрограда и Москвы. Одна только М. А. Нестерович-Берг организовала отправку 3 тысяч офицеров из красной Москвы на Дон. Пробирались на Дон с огромным риском, многие были пойманы большевиками в пути и поплатились жизнью за намерение вступить в борьбу с коммунистами. Но другим переход удавался: кого выручала доблесть, кого – хитрость, кого – случай.

Свидетельство очевидца

Вот характерные воспоминания Белого офицера подполковника В. Павлова о судьбе одного из своих боевых товарищей: «Выехав из Москвы с подложными солдатскими документами, прапорщик Р. вышел в Брянске за кипятком, но его арестовал красногвардейский патруль и отправил в местную тюрьму, где уже находилось 30 офицеров Корниловского ударного полка, которые ему сообщили об уходе Корнилова на Дон. Через некоторое время выяснилось, что начальник тюрьмы не сочувствует большевикам, а местная офицерская организация и учащаяся молодежь готовят налет на тюрьму и освобождение арестованных. В эту же ночь раздались выстрелы, начальник тюрьмы отдал ключи от камер, и арестованные разбежались кто куда. Чтобы замести следы, прапорщик Р. направился в Смоленск и, пробыв там несколько дней, купил билет на поезд, следующий в Тамбов. В Козлове он пересел на поезд, который двигался на Дон, но, доехав до станции Кантемировка, офицер опять попал в руки красногвардейского патруля. Его отвели в комнату в здании вокзала, где уже сидело 20 человек арестованных офицеров, которым грозил расстрел. После короткого совещания было решено бежать. Командование группой взял на себя поручик Михайлов из 3-го Кавказского кавалерийского корпуса. План у офицеров был таков: как только прибывает очередной эшелон, все разом бросаются на часовых, обезоруживают их и разбегаются в разные стороны. Через некоторое время подошел эшелон. Поручик Михайлов отдал приказ: вперед! Все разом бросились к выходу. Прапорщик Р. сбил ударом кулака часового и бросился к отходящему поезду, вскочив на ходу на подножку вагона. Станция осталась позади, но вдруг кто-то из пассажиров закричал, что в эшелоне – красногвардейцы. Прапорщик Р. выпрыгнул и оказался в одной гимнастерке, т. к. шинель у него отобрали при обыске, в чистом заснеженном поле. После четырех часов ходьбы он увидел хутор на другом берегу речки. Переплыв ее, он постучал в дверь хаты. Открыл дверь старый казак, который за несколько дней откормил и обогрел измученного офицера и, дав ему зимнюю одежду и еду на дорогу, отправил в Новочеркасск пешком, указав направление движения. Через сутки прапорщик Р. встретил Белый партизанский отряд есаула Чернецова».

В Новочеркасске, в помещении лазарета на Барочной улице началось формирование добровольческих частей. 27 декабря 1917 г. штаб Алексеевской организации был переведен в Ростов и расположился в доме известного ростовского купца Н. Е. Парамонова на Пушкинской улице. В этот же день организация была переименована в Добровольческую армию. Постепенно в Ростов были передислоцированы все добровольческие части. Однако финансовое состояние армии было критическим. Генерал Алексеев вынужден был заявить Парамонову, что если тот в ближайшее время не достанет денег на содержание армии, то он, Алексеев, подпишет приказ об ее роспуске. Без десяти четыре дня Парамонов на извозчике привез 500 тысяч рублей, из которых 300 тысяч были его собственные деньги, а 200 тысяч дал Б. А. Гордон – директор правления крупных табачных фирм. Основная часть делового мира богатейшего Ростова не дала ни копейки на содержание армии.

Историческая справка

Николай Елпидифорович Парамонов (1878, станица Нижне-Чирская (Область Войска Донского) – 1952, Байройт (Бавария). Из богатой казачьей купеческой семьи. Исключен из университета за революционную деятельность. Впоследствии поддерживал социал-демократов деньгами, создавал подпольные типографии. В 1903 г. создал легальную типографию «Донская речь», где печатались книги Льва Толстого, Максима Горького и писателей его круга. Капитал Н. Е. Парамонова к 1917 г. достигал 20 млн. рублей. Вел обширную торговлю зерном, занимался судостроением и судоремонтом, владел пароходами, баржами и пристанями. Основной судостроительный завод находился в Калаче-на-Дону. Владелец нескольких угольных шахт. Шахта «Елпидифор» глубиной в 500 метров считалась лучшей по оборудованию и безопасности в России. Много усилий тратил на организацию современных условий жизни и труда своих рабочих, основал для них университет, сеть школ, детских садов, больниц, аптек. В 1913 г. осужден за «призывы к свержению государственной власти» на три года крепости, но амнистирован в связи с 300-летием династии Романовых. Пожертвовал на дело обороны в 1914 г. один миллион рублей. После Октябрьского переворота посетил Москву и разочаровался в деятельности революционеров. С трудом через Украину вернувшись на Дон, стал горячим сторонником Белого движения. Казачью самостийность отвергал, поддерживал генерала Деникина, был членом Войскового Круга и близким другом его секретаря писателя Федора Крюкова. Однако, разочаровавшись в деятельности Белых, подал в отставку. С обналиченными средствами выехал за границу на собственном пароходе «Принцип». Выбрал местом жительства Германию. Поддерживал в эмиграции генерала Краснова, выделял средства на издание его книг. Вместе с Красновым стал учредителем «Общества Русской Правды». В 1944 г. с женой Анной Игнатьевной переехал в Карловы Вары, затем – в Баварию. Вместе с сыном в 1946 г. организовал издание книг на русском языке для русских беженцев, бывших военнопленных и перемещенных лиц. Это была русская классика. В последние годы горько сожалел о своей революционной деятельности в старой России – «лучше бы этого не было», говорил он. Похоронен на городском кладбище баварского города Байройт. Его потомки стали известными предпринимателями в Европе и США.

Борис Абрамович Гордон (1881, Ростов-на-Дону – 30 апреля 1954, Нью-Йорк). Окончил Технологический институт в Санкт-Петербурге. Директор Русского общества пароходства и торговли, Общества табачной торговли «В. Асмолов и Ко», Общества печатного дела «А. М. Гордон с сыном». Владелец и издатель газеты «Приазовский край» (Ростов-на-Дону). Широко занимался благотворительностью. В Гражданскую войну оказывал материальную поддержку Добровольческой армии. Эмигрировал во Францию. С 1931 г. и до закрытия в 1939 г. издатель журнала «Иллюстрированная Россия» (Париж). В качестве приложения к журналу издавал русскую классику. Одновременно продолжал заниматься инженерными работами. Создатель оригинальных носилок для транспортировки больных и раненых. В 1937 г. демонстрировал свое изобретение на Парижской выставке. С 1942 г. проживал в Нью-Йорке. Продолжал оказывать помощь нуждающимся русским эмигрантам по всему миру. Похоронен в Нью-Йорке.

В Ростов-на-Дону пробрались из Быховской тюрьмы генералы Корнилов, Деникин, Лукомский, Марков, Романовский. Командование Добровольческой армией принял генерал Корнилов.

Историческая справка

Генерал Корнилов прибыл в Новочеркасск 6 декабря (с. с.) под видом «старца Лариона» в загримированном виде. Помог многолетний опыт работы в военной разведке, а также побега из немецкого плена. Генерал Корнилов шел на Дон с Текинским (туркменским) полком, охранявшим его и арестованных генералов в Быхове. Поход начался 20 ноября, и за трое суток полк прошел около 350 верст, а 26 ноября возле городка Унечи, невдалеке от Брянска, произошел бой с превосходящими силами большевиков, которые были рассеяны текинцами. Усталость от похода и боев была страшной, текинцы начали роптать. Корнилов, посоветовавшись с офицерами, решил отделиться от полка и пробираться на Дон самостоятельно. Большая часть текинцев решила вернуться в Туркмению, но некоторые, во главе с адъютантом Корнилова Резак-беком ханом Хаджиевым, дошли до Новочеркасска и составила конвой главнокомандующего.

Резак-бек хан Хаджиев происходил из семьи Хивинского хана. Родился в 1895 г. в Хиве. В 1916 г. закончил Тверское кавалерийское училище и вышел из него поручиком в Текинский конный полк. Участник Ледового похода, затем воевал против большевиков в Закаспийской области и в Сибири в Белых войсках Восточного фронта. В эмиграции в Китае, Японии, затем – в Мексике. Умер в 1966 г. Автор воспоминаний – «Великий Бояр», Белград, 1929.

Прибытие на Дон Корнилова и многих политиков обеспечило создание первых правительственных структур. Возник «триумвират» Каледин – Корнилов – Алексеев. Каледин представлял интересы казачества, Алексеев определял политический курс, а Корнилов стал командующим Добровольческой армией. Законосовещательным органом при «триумвирате» стал Донской Гражданский Совет. В него вошли кадеты – П. Н. Милюков, Г. Н. Трубецкой, М. М. Федоров, казаки – глава донского правительства М. П. Богаевский, ростовский предприниматель Н. Е. Парамонов; и «революционные демократы» – Б. Н. Савинков, армейский комиссар В. К. Вендзягольский. Предполагалось включение в состав Совета и Г. В. Плеханова.

27 декабря (9 января 1918 г.) Корнилов огласил свою политическую декларацию. «… Уничтожение классовых привилегий, сохранение неприкосновенности личности и жилища… восстановление в полном объеме свободы слова и печати… В России вводится всеобщее обязательное начальное образование… Правительство, созданное по программе генерала Корнилова, ответственно в своих действиях только перед Учредительным собранием, коему оно и передаст всю полноту государственной власти… Церковь должна получить полную автономию в делах религии… Сложный аграрный вопрос представляется на разрешение Учредительного собрания… Все граждане равны перед судом… За рабочими сохраняются все политико-экономические завоевания революции в области нормирования труда, свободы рабочих союзов… за исключением насильственной социализации предприятий и рабочего контроля, ведущего к гибели отечественной промышленности… За отдельными народностями, входящими в состав России, признается право на широкую местную автономию при условии сохранения государственного единства… Полное исполнение всех принятых Россией союзных обязательств и международных договоров».

Историческая справка

24 декабря 1917 г. в Новочеркасск прибыли два офицера Русской армии, которым суждено было сыграть значительную роль в годы Гражданской войны на Юге России, – полковники Александр Павлович Кутепов – последний командир лейб-гвардии Преображенского полка и Николай Степанович Тимановский – бывший командир 13-го стрелкового полка и Георгиевского батальона при Ставке. Полковник Кутепов сразу же был назначен начальником обороны Таганрогского района. Прощание его с «первым полком России» было трагическим. В конце ноября 1917 г. вышел приказ о демобилизации старослужащих солдат, и все надежные бойцы разъехались по домам. Преображенский полк замитинговал и стал полностью небоеспособным. 1 декабря пришел приказ большевицкого правительства – объявить полку свое отношение к советской власти. Полк объявил себя нейтральным. «Все они – одна сволочь, скорее бы по домам» – так резюмировал председатель солдатского комитета общее настроение полка. Кутепов 2 декабря 1917 г. последним своим приказом распустил полк, основанный Петром Великим в 1683 году.

Декларация вышла за 9 дней до начала Учредительного собрания. Позже приверженность Учредительному собранию толковалась Белыми в том смысле, что после падения большевиков оно должно быть избрано заново как Национальное собрание. Единоличная военная власть, безусловно, виделась временной. В разной форме Белые правительства признавали сложившиеся на селе земельные отношения. Лозунг «единой и неделимой России» признавал местные автономии и позже сменился готовностью к федеративному устройству. В целом от декларации генерала Корнилова Белое движение не отказалось и не предрешало вопроса о форме правления: республика или монархия.

Большинство казаков в 1917 г. считало, что Октябрьский переворот их не касается, но в январе 1918 г. настроения сдвинулись в пользу большевиков. Сопротивление на Дону, кроме частей зарождающейся Добровольческой армии, вели лишь партизанские отряды есаула В. М. Чернецова, сотника Г. А. Грекова по прозвищу «белый дьявол» и генерала Э. Ф. Семилетова. С гибелью 21 января 1918 г. есаула Чернецова «отлетела душа» сопротивления. Попытки создать антибольшевицкий фронт на Дону не удались.

Незадолго до гибели, выступая на многолюдном офицерском собрании в Новочеркасске, Чернецов говорил офицерам, не желавшим подвергать опасности свою жизнь: «Господа офицеры, если так придется, что большевики меня повесят, то я буду знать – за что я умираю. Но если придется так, что большевики будут вешать и убивать вас, благодаря вашей инертности, – то вы не будете знать, за что вы умираете»… После перерыва была объявлена запись офицеров. Из 800 собравшихся записалось 27. Возмущенный Чернецов с презрением бросил: «Всех вас я согнул бы в бараний рог, и первое, что сделал бы, – лишил бы содержания! Позор!» После этой фразы записалось 115 человек, а на следующий день на сборный пункт явилось 30 из них. Офицеры, не пошедшие в ряды добровольцев и оставшиеся в Ростове, все почти были расстреляны большевиками после того, как город был ими захвачен.

Историческая справка

Василий Михайлович Чернецов (1890–1918) – казак станицы Усть-Белокалитвинской Области Войска Донского, окончил Новочеркасское казачье юнкерское училище, участвовал в Первой Мировой войне в рядах 26-го Донского казачьего полка, с 1916 г. командир сводной партизанской сотни при 4-й Донской казачьей дивизии, есаул. Награжден Георгиевским оружием 23.01.1917. В начале 1917 г. был в очередной раз ранен и эвакуирован для лечения на Дон. В конце ноября сформировал один из первых на Дону партизанских отрядов для борьбы с большевиками, в который вступили добровольцы – офицеры, молодежь высших и средних учебных заведений. Вел бои с отрядами Красной гвардии.

Виктор Ларионов, шедший в рядах Юнкерской батареи, вспоминает о партизанском казачьем отряде есаула Чернецова, сформированном из донских кадетов, юнкеров, гимназистов, семинаристов и офицеров-добровольцев. «Наши орудия часто сопровождали этот лихой отряд… Сплошного фронта в то время не было. Война имела железнодорожный характер. Воевали поездами: впереди платформа с пушкой и пулемётами, позади вагоны с группой партизан, которые в начале боя выскакивают из вагонов и, рассыпавшись в цепь, атакуют Красных. Идёт встречный бой. Есаул Чернецов с успехом применял собственную партизанскую тактику. Он с малой группой выходил в тыл скопления Красной гвардии у одного из железнодорожных узлов, оставляя часть группы на железной дороге с фронта и с тыла. Тысяча красногвардейцев и матросов, латышей и китайцев в панике бежала в разные стороны от двухсот партизан-мальчишек – чернецовцев, бросая свои поезда…».

Есаул Чернецов в январе 1918 г. через чин был произведён Донским войсковым Кругом в полковники. Созданный на Дону «Революционный комитет» под председательством урядника Подтёлкова поставил своей задачей захватить отряд, доставлявший большевикам столько неприятностей. 21 января, когда во время затянувшегося боя партизаны Чернецова расстреляли почти все патроны, революционные казаки 27-го Донского полка окружили отряд. Парламентёры, отправленные их вождём – старшиной Голубовым, обещали пропустить партизан к своим в станицу Каменскую при условии взаимного сложения оружия. Чернецов согласился, но как только его отряд сложил оружие, с тыла на чернецовцев накинулись казаки и стали нещадно избивать их прикладами и нагайками. Отряд был пленён. «Нас гнали, – писал Николай Туроверов, тогда 18-летний хорунжий в отряде Чернецова, – если кто из раненых и избитых партизан отставал хотя бы на шаг, его били, подгоняя прикладами и плетьми. Мы знали, что нас гонят на Глубокую для передачи красногвардейцам. Знали, что нас ожидает. Некоторые партизаны из самых юных, не выдержав, падали на землю и истерически кричали, прося казаков убить их сейчас. Их поднимали ударами, и снова гнали, и снова били. Это была страшная, окровавленная, с обезумевшими глазами толпа детей в подштанниках, идущая по январской степи». Во время этого жуткого движения под конвоем Чернецов внезапно ударил наотмашь по лицу ехавшего рядом с ним главу революционного казачьего комитета подхорунжего Подтёлкова и крикнул: «Дети, бегите! Ура!» «Окровавленные партизаны, до этого времени едва передвигавшие ноги, подхватили этот крик с силой и верой, которая может быть только у обречённых смертников, почуявших свободу… Я видел, как, широко раскинув руки, свалился с седла Подтелков, как ринулся вскачь от нас во все стороны конвой, как какой-то партизан, стянув за ногу казака, вскочил на его лошадь и поскакал с криком: „Ура! Генерал Чернецов!“» Многим тогда удалось спастись под покровом сумерек, но те, кто были пойманы, по словам Ларионова, были забиты насмерть шпалами на железнодорожном полотне. Среди них товарищ Ларионова по гимназии. Сам полковник Чернецов был зарублен Подтёлковым.

Видя нежелание уставших от войны казаков сопротивляться большевикам, 29 января (ст. ст.) застрелился атаман Каледин. Генерал Алексеев решил перевести армию в Екатеринодар, надеясь на поддержку кубанского казачества. 9 (22) февраля 1918 г. 4 тысячи бойцов Добровольческой армии (из них 4/5 офицеры) выступили из Ростова в Ледяной поход (1-й Кубанский). Генерал Алексеев в приказе по армии писал: «… Мы уходим в степи. Можем вернуться, если на то будет Милость Божья, но нужно зажечь светоч, чтобы была хоть одна светлая точка среди охватившей Россию тьмы». У армии не было тыла, вся канцелярия помещалась в саквояже адъютанта Алексеева.

Историческая справка

На следующий день, 23 февраля, отряд матросов под командованием П. Е. Дыбенко бежал под Псковом от германского ландштурма, состоявшего из солдат немецкого обоза, неспособных к службе в строю. Через десять лет это событие было мифологизировано Сталиным и превращено в праздник, отмечаемый до сих пор как день Российской армии.

Свидетельство очевидца

Генерал Деникин вспоминал о начале похода: «Мы уходили. За нами следом шло безумие. Оно вторгалось в оставленные города бесшабашным разгулом, ненавистью, грабежами и убийствами. Там остались наши раненые, которых вытаскивали из лазаретов на улицу и убивали. Там брошены наши семьи, обречённые на существование, полное вечного страха перед большевицкой расправой, если какой-нибудь непредвиденный случай раскроет их имя… Мы начинали поход в условиях необычайных: кучка людей, затерянных в широкой Донской степи, посреди бушующего моря, затопившего родную землю; среди них два верховных главнокомандующих Русской армией, главнокомандующий фронтом, начальники высоких штабов, корпусные командиры, старые полковники… С винтовкой, с вещевым мешком через плечо, заключавшим скудные пожитки, шли они в длинной колонне, утопая в глубоком снегу. Уходили от тёмной ночи и духовного рабства в безвестные скитания… Пока есть жизнь, пока есть силы, не все потеряно. Увидеть светоч, слабо мерцающий, услышать голос, зовущий к борьбе, тех, кто пока еще не проснулся… В этом был весь глубокий смысл Первого Кубанского похода. Не стоит подходить с холодной аргументацией политики и стратегии к тому явлению, в котором все в области духа и творимого подвига. По привольным степям Дона и Кубани ходила Добровольческая армия – малая числом, оборванная, затравленная, окруженная – как символ гонимой России и русской государственности. На всем необъятном просторе страны оставалось только одно место, где открыто развевался трехцветный национальный флаг – это ставка Корнилова». – А. И. Деникин. Очерки русской смуты. Т. 2. М.: Айрис-пресс. 2006. – С. 226.

Степи между Доном и Кубанью были запружены отходившими с полуторамиллионного Кавказского фронта солдатами и Красными отрядами Р. Ф. Сиверса. Из 80 дней похода половину пришлось провести в жестоких боях. Мартовская метель сменялась оттепелью, люди переходили реки вброд, а потом на них замерзала одежда – отсюда «ледяной» поход. Реквизиций не допускали, за провиант и фураж местному населению платили царскими рублями, которые вез с собой в сундуке генерал Алексеев. Всех раненых везли с собой, но пленных не брали: их некуда было отправить – тыла у добровольцев не было.

Историческая справка

«Поход Добровольческой армии к Екатеринодару по количеству совершённых подвигов и перенесённых страданий не имеет себе равного во всей военной истории… Добровольческая армия состояла в дни похода на Кубань почти исключительно из офицеров. В её солдатских рядах стояли полковники и капитаны, командовавшие на войне батальонами и полками. В ней за солдат, кроме офицеров, были юноши-юнкера и мальчики-кадеты и лишь изредка попадались старые солдаты, оставшиеся верными России. Это делало её сильной духом в боях…» – писал о Добровольческой армии донской атаман, генерал и писатель Пётр Николаевич Краснов.

По свидетельству участников похода, прежде чем покинуть Ростов генерал Корнилов приказал в частях объявить юным добровольцам о том, что они могут покинуть ряды армии. В Студенческом батальоне генерал Боровский с волнением объявил своим детям: «Предоставленной мне властью освобождаю вас от данного вами слова. Вы свой долг уже выполнили, охраняя Ставку и город. Кто из вас хочет оставаться в батальоне – оставайтесь. Но… раньше, чем окончательно решить, вспомните ещё раз о ваших семьях… Мы уходим в тяжёлый путь… Придётся пробиваться по степи и горам… Нести жертвы… Подумайте!» Но ушли единицы. А вечером почти все вернулись в батальон.

В ночь с 9 на 10 февраля 1918 г. Добровольческая армия вышла из Ростова в сторону станицы Аксайской. По описаниям очевидцев, первым на хрупкий лёд Дона ступил, опираясь на палку, больной генерал Алексеев. Когда он благополучно перешёл Дон, то за ним тронулась вся армия. Юнкера батареи подполковника Дмитрия Миончинского разобрали орудия и по частям перетаскивали их через Дон, собирая на противоположном берегу. В течение следующих трёх дней Добровольческая армия переформировывалась в станице Ольгинской.

Свидетельство очевидца

Подполковник В. Павлов пишет: «12 февраля в 8 часов утра на одной из площадей станицы выстраивались все части Добровольческой армии… Около 11 часов прекратилось всякое движение. Части подравнялись. Раздалась команда: „Смирно! Господа офицеры!“ Перед нами проезжала группа всадников. Впереди генерал Корнилов, за которым непосредственно ехал казак с трехцветным Русским флагом. Генерала Корнилова не все видели раньше, но все сразу же узнали его. Он и Национальный флаг! В этом было что-то величественное, знаменательное, захватывающее! Взоры всех и чувства были направлены туда… Генерал Марков подошёл к строю энергичной, бодрой, молодой походкой и обратился к выстроившимся со следующей речью: „Не много же Вас здесь. По правде говоря, из трехсоттысячного офицерского корпуса я ожидал увидеть больше. Но не огорчайтесь! Я глубоко убежден, что даже с такими малыми силами мы совершим великие дела. Не спрашивайте меня, куда и зачем мы идем – я все равно скажу, что идем к черту на рога за синей птицей…“»

В эти же дни Донские партизанские отряды, состоявшие из офицеров, небольшого числа верных долгу казаков, юнкеров, кадетов и гимназистов из казачьих учебных заведений, ушли в Сальские степи. Возглавлял полуторатысячный отряд генерал-майор Петр Харитонович Попов, начальник Новочеркасского казачьего училища. Этот поход будет впоследствии назван Степным. Его главной целью было сохранение казачьих офицерских кадров для будущей борьбы: в степях, вдали от железных дорог, было намного проще отбиться от большевиков, полагавшихся во многом на свои броневые поезда. Генерал Попов не сомневался в том, что произвол большевиков вызовет в скором времени на Дону восстание.

Историческая справка

В рядах партизан шёл и Николай Туроверов – будущий известный поэт, посвятивший тяжёлым дням Степного похода свои стихи:

  • Мы отдали все, что имели,
  • Тебе, восемнадцатый год,
  • В твоей азиатской метели
  • Степной, за Россию, поход…

Расходясь в двух направлениях, два маленьких осколка некогда славной Русской армии двинулись в неизвестность с верой в то, что они исполняют долг спасения отчизны.

Добровольческая армия отправилась на Кубань, кратчайшей дорогой к кубанской столице – Екатеринодару. По дороге было решено зайти в Ставропольскую губернию, где в селе Лежанка обосновались большевики. В конце февраля армия подошла к селу и вступила в первый крупный бой с Красной гвардией. С флангов Корниловский и Партизанский полки нанесли удар по войскам Красных в обход села, а Офицерский генерала Маркова полк ударил в лоб и, захватив мост, ворвался в Лежанку. Атаку на мост возглавил полковник Николай Тимановский. Пятнадцатилетним гимназистом он в 1904 г. бежал на фронт в Маньчжурию, был ранен под Мукденом и награжден солдатским Георгиевским крестом. Теперь он шёл в полный рост, не кланяясь пулям, на укреплённые позиции врага.

По словам очевидцев, тот бой был поистине ужасным. С фланга, пройдя по ледяной воде реку вброд сквозь камыши, рота штабс-капитана Владимира Згривца ворвалась в село, уничтожив пулемёты, охранявшие мост. Большевики были полностью разбиты. Исключительное мужество проявила тогда баронесса Софья Боде – одна из девушек, окончивших Александровское военное училище в Москве и готовившаяся вступить в бой с немцами на фронтах Первой Мировой войны. Потери Белых были незначительными, Красные же потеряли только убитыми более 600 человек. Картины страшных большевицких зверств предстали перед глазами офицеров. Священника местной церкви замучили, вспоров живот и намотав кишки на уличный столб. Неудивительно, что людьми начинало овладевать ожесточение. Все пленные большевики были расстреляны.

После боя у Лежанки армия повернула на юго-запад и вошла в пределы Кубанской области. События на Кубани развивались драматически, о чём, естественно, не могли знать ни Корнилов, ни его офицеры, потому что связь в стране между отдельными её частями была полностью разрушена.

В конце января 1918 г. у станции Энем близ Екатеринодара состоялся первый бой с большевиками двух кубанских отрядов капитана Виктора Покровского и войскового старшины Петра Галаева. Объединённые силы Белых не превышали 350 человек, в то время как большевицкий отряд насчитывал более 4000 штыков. Но в этом бою Красные потерпели сокрушительное поражение. Потери Белых были невелики, но среди погибших был сам Пётр Галаев и восемнадцатилетняя девушка Татьяна Бархаш, окончившая вместе с баронессой Боде в 1917 г. Александровское военное училище в Москве. После боёв в Москве в ноябре того же года она пробралась на Кубань, где вступила в отряд войскового старшины Галаева пулемётчиком, стала командиром взвода. Во время боя под шквальным огнём наступавших большевиков Татьяна выкатила пулемет на центр моста и в упор буквально смела наступавшие волны пехоты, переломив тем самым течение боя и заплатив за совершённый подвиг своей жизнью.

Под напором большевицких войск немногочисленные Белые кубанские отряды числом не более трёх тысяч человек вынуждены были отойти в предгорья Кавказа. Здесь в середине марта возле аула Шенджей произошло объединение кубанцев с Добровольческой армией генерала Корнилова.

В черкесских аулах добровольцев встречали приветливо. Вход в аулы указывали белые ленточки – знак миролюбия жителей. Хозяева здесь голодали, но, соблюдая законы горского гостеприимства, делились с добровольцами последним – до прихода Белых небогатые черкесские аулы были разорены большевиками. Разграблен скот, угнаны лошади, разрублены даже пчелиные ульи: черкесы фактически лишились всего самого им необходимого. Собрав под видом мобилизации в один аул цвет черкесской молодёжи, большевики перебили их всех. Груды изуродованных трупов, по словам очевидцев, черкесы молча показали добровольцам. Поголовно все черкесы взяли в руки оружие и встали под зеленое знамя Пророка для борьбы за веру, свободу и правду бок о бок со своими русскими братьями. В Добровольческой армии был создан Черкесский конный полк, прошедший всю войну в рядах Белой армии.

Пятнадцатого марта добровольцы двинулись из аулов на соединение с екатеринодарцами. Перед штурмом станицы Ново-Дмитровской – местной базы большевиков – была форсирована горная река, превратившаяся из-за дождя в бурный поток и снесшая все мосты. Под непрерывным огнём Красных первым из добровольцев в неё вошел генерал Сергей Леонидович Марков с улыбкой на лице, сказав при этом в шутку: «Сыровато!» За ним устремилась вся армия. Так описывает Половцев этот переход, давший имя «Ледяной» Первому Кубанскому походу: «Добровольцы не могут сами сесть верхом – вся одежда превратилась в лёд. Их подсаживают и поочерёдно перевозят через поток. Менее терпеливые бросаются сами в эту кашу из снега и воды, держа над головой винтовки и патроны… Артиллерия добровольцев молчит. Орудия вмёрзли в грязь при остановке, и их бросили. Неприятельский огонь неистовствует, и грохот орудий вырывается из завываний бури. Добровольцы лезут на крутой, обледенелый откос берега. Скользят, падают, метель слепит глаза, руки коченеют от холодной как лёд винтовки; вперёд, вперёд на эти бьющие в упор пулемёты! Вот кучка офицеров уже на гребне и ударила в штыки…» В жесточайшем штыковом бою большевики были побеждены.

  • Под Ново-Дмитровской, снегом занесены,
  • Мокрые, скованы льдом,
  • Шли мы безропотно, дралися весело,
  • Грелись в бою штыковом!

– так в песне Марковского полка был увековечен штурм Ново-Дмитровской. После пятидневного отдыха Добровольческая армия выступила в поход и, ведя непрерывные бои, 27 марта подошла к Екатеринодару.

Корнилов постоянно маневрировал, под ледяным ветром и снегом выводил свои полки из окружения. 4 марта в станицу Кореновскую пришло известие о захвате красными Екатеринодара. Оставался один путь – штурм кубанской столицы. 14 марта Добровольческая армия соединилась с отрядом кубанцев капитана В. Л. Покровского, и 27 марта начался штурм Екатеринодара. Многократные лобовые атаки не дали результата, сотни бойцов погибли; утром 31 марта разрывом снаряда был убит Корнилов. Новый командующий армией генерал-лейтенант А. И. Деникин приказал отступать. Многим казалось, что после гибели Корнилова и неудачного штурма нельзя продолжать борьбу. Армия оказалась запертой в кольце железных дорог, по которым курсировали красные бронепоезда. Но вера и воля взяли верх над усталостью и отчаянием.

Между тем события на Дону развивались стремительно. После ухода добровольцев красногвардейцы и матросы под предводительством бывшего войскового старшины Н. М. Голубова ворвались в Новочеркасск. Был арестован донской атаман Назаров, избранный вместо застрелившегося Каледина, и все члены Донского правительства. Через некоторое время они были убиты большевиками. Расстрелы офицеров, грабежи и убийства шли постоянно. Это привело к тому, что в станицах начали организовываться партизанские отряды, а в апреле 1918 г. вспыхнуло восстание в Новочеркасске и Ростове. 29 марта (11 апреля н. с.) Н. М. Голубов был застрелен казаками на митинге в станице Заплавской. Восстание вспыхнуло в полную мощь. В конце апреля был разгромлен красногвардейский отряд Подтелкова, а сам он и его подручный Кривошлыков были повешены восставшими. Вернувшиеся казаки отряда генерала Попова поддержали своих товарищей, но силы были неравны. Успех клонился в сторону большевиков. Но к Ростову подходили с юга добровольцы генерала Алексеева, а с севера отряд полковника Дроздовского.

Добровольческая армия прошла более 1000 верст за 80 дней, проведя 44 сражения. В походе был сформирован костяк Добровольческой армии. Потеряв сотни бойцов и своего вождя, армия, тем не менее, пришла в большем численном составе (5 тысяч человек), пополненная кубанскими казаками и с окрепшим боевым духом. 30 апреля (с. с.) 1918 г. Добровольческая армия пришла в станицу Мечетинскую и расположилась в ней на отдых. Потери только одного Корниловского ударного полка за Ледяной поход составили убитыми и ранеными 2229 человек, т. е. полк дважды сменил свой первоначальный состав. Командиром полка вместо погибшего М. О. Неженцева был назначен полковник А. П. Кутепов.

Одновременно был совершен переход с Румынского фронта 1-й отдельной бригады добровольцев полковника Михаила Гордеевича Дроздовского. В конце декабря 1917 г. в Яссах, на Румынском фронте, по инициативе полковника Дроздовского началось формирование добровольцев. Вопреки приказу штаба Румынского фронта о прекращении подобных формирований, отряд русских добровольцев Румынского фронта в составе около тысячи человек отправился на Дон для соединения с Добровольческой армией. Пройдя 1200 верст по южной Украине, в самую ночь Пасхи отряд Дроздовского вошел в Ростов и тем переломил ход сражения Добровольческой армии с большевиками в пользу Белых.

Свидетельство очевидца

Антон Туркул, тогда 26-летний фельдфебель второй офицерской роты в отряде Дроздовского, вспоминает, как в полночь на Пасху дроздовцы вошли в Ростов: «Ночь была безветренная, тёплая и прекрасная – воистину Святая ночь. Одна полурота осталась на вокзале, а с другой я дошёл по ночным улицам до ростовского кафедрального собора. В темноте сухо рассыпалась редкая ружейная стрельба… С несколькими офицерами вошёл в собор. Нас обдало теплотой огней и дыханья, живой теплотой огромной толпы молящихся…

Впереди качались, сияя, серебряные хоругви: крестный ход только что вернулся. С амвона архиерей в белых ризах возгласил:

– Христос Воскресе!

Молящиеся невнятно и дружно выдохнули:

– Воистину…

Мы были так рады, что вместо боя застали в Ростове светлую заутреню, что начали осторожно пробираться вперёд, чтобы похристосоваться с владыкой…»

В храме на офицеров смотрели с изумлением, недоверием и даже страхом – никто не знал, кто они. Но, поняв, что это Белые, люди потеплели – стали христосоваться…

«В два часа ночи, – продолжает Туркул, – на вокзал приехал Дроздовский. Его обступили, с ним христосовались. Его сухощавую фигуру среди лёгких огней и тонкое лицо в отблёскивающем пенсне я тоже помню как во сне. И как во сне, необыкновенном и нежном, подошла к нему маленькая девочка. Она как бы сквозила светом в своём белом праздничном платье. На худеньких ручках она подала Дроздовскому узелок. Кажется с куличом, и внезапно, лёгким детским голосом, замирающим в тишине, стала говорить нашему командиру стихи. Я видел, как дрогнуло пенсне Дроздовского, как он побледнел… Он поднял ребёнка на руки, целуя маленькие ручки…».

На третий день Пасхи, 25 апреля, был освобождён Новочеркасск. Отдохнув в Новочеркасске, отряд в составе двух тысяч добровольцев прибыл в станицу Мечетенскую на соединение с основными силами Добровольческой армии.

Первые месяцы борьбы вдохновили белых бойцов. По словам участника похода, «из Ростова вышли партизанские отряды, вернулось на Дон крепкое ядро армии. В борьбе выковывались нравственные начала: верность дисциплине, долгу, чести, расшатанные в революции и заново выработанные кровью и подвигом».

За это время изменился и Дон. После месяца под советской властью, натерпевшись произвола, «уравнения» имущества, «расказачивания», убийств, донские казаки восстали. Собравшийся здесь Круг пасения Дона избрал ген. П. Н. Краснова атаманом. «Всевеликое войско Донское», объявив себя отдельным государством, возобновило действие российских законов, принятых до февраля 1917 г. Была восстановлена дисциплина, открыто 3 новых высших учебных заведения и много школ. Восстановление экономики опиралось на союзы кооперативов. Донская армия, полностью реорганизованная, к концу лета достигла 50 тыс. Немцы в обмен на зерно помогли ее вооружить с русских складов на занятой ими Украине. Многими в Германии Краснов и его Донское правительство рассматривались как более солидные союзники, чем большевики. Ориентация Краснова на Германию создавала трудности добровольцам, ориентированным на Антанту, но Белый тыл был теперь обеспечен.

Литература

А. И. Ушаков, В. П. Федюк. Лавр Корнилов. М., 2006.

Р. Гуль. Ледяной поход. М., 1991.

2.2.19. Политика держав в отношении России. Ясское совещание

Сразу же после Октябрьского переворота русский посол во Франции В. А. Маклаков телеграфировал коллегам в Лондон, Вашингтон и Рим о том, что «насильственное свержение Временного правительства нарушило законную преемственносить власти в России». С тех пор и до 1921 г. назначенные Временным правительством в западные столицы послы выполняли роль представителей Белых правительств, чью борьбу с большевиками страны Антанты до ноября 1918 г. рассматривали как часть войны с Германией. На этом основании они оказывали Белым поддержку.

В сентябре 1918 г. победа окончательно склонилась на сторону Антанты. Все ухищрения Центральных держав, инспирировавших революции, не гнушавшихся ни одобрением террора, ни цареубийствами, ни распространением заведомо лживой информации, закончились бедой для них самих. «Помол дьявола, – по старой итальянской поговорке, – весь ушел в труху».

15 сентября англо-французские, греческие и сербские войска под общим командованием генерала Франше д’Эспере перешли в наступление на Салоникском фронте. Началось быстрое освобождение Сербии. 29 сентября Болгария объявила о выходе из войны. В октябре была освобождена крепость Ниш, 1 ноября – Белград. 30 октября объявила о выходе из войны Турция. В Галлиполи началась высадка войск Антанты. В течение октября Австро-Венгрия развалилась. Чехи, хорваты, венгры объявили о создании независимых государств. Революционные вооруженные толпы под красными флагами заполнили города Габсбургской империи. 3 ноября Австро-Венгрия объявила о выходе из войны. 11 ноября в Шёнбрунне молодой австрийский Император Карл под угрозой штурма дворца австрийской рабочей гвардией отрекся от престола, предоставляя «народу Немецкой Австрии создать какой ему угодно политический порядок». На следующий день Австрия была провозглашена республикой.

26 сентября маршал Фош начал решительное наступление на Западном фронте. 123 дивизиям Антанты – английским, французским, американским и бельгийским противостояли 196 немецких, но они были недоукомплектованы и измотаны. Через два дня упорных боев начальник немецкого генштаба Эрих Людендорф доложил главнокомандующему – фельдмаршалу Гинденбургу, что немецкие войска более не могут сдерживать неприятеля и надо начинать переговоры о перемирии. Дабы добиться более благоприятных условий мира, Гинденбург приказал в конце октября «большому флоту» Германии выйти в море и разгромить британский флот. Но приказ не был выполнен. Уже в Северном море, в боевом походе 29 октября взбунтовались моряки. Они вернулись на базы в Киль и Вильгельмсхафен, покинули корабли и отказались воевать. На мачтах эскадры были подняты красные флаги. В первых числах ноября бурлила уже вся Германия. Солдаты уходили с фронта, в германских королевствах и княжествах создавались рабочие правительства. 8 ноября в Компьенский лес прибыла германская делегация просить мира. 9 ноября Германский Кайзер Вильгельм II отрекся от престола и уехал в нейтральную Голландию. В Германии была провозглашена республика. Правительство сформировали социал-демократы. 11 ноября перемирие было подписано на Западном фронте.

Окончание Первой Мировой войны изменило и положение России. Большевики разом лишились всех своих союзников и оказались лицом к лицу с антибольшевицкими армиями и со странами Антанты, считавшими большевиков союзниками врага. После ноября 1918 г., как отмечал российский дипломатический представитель в Лондоне В. Д. Набоков, заграничная помощь предоставлялась «уже не для общей цели борьбы с Германией, а для восстановления порядка и законности в России». Для этого становилось необходимым создание дружественного Антанте «единого Российского правительства», признанного равноправного субъекта международного права.

С этой целью в небольшом румынском городе Яссы с 3 ноября по 22 декабря 1918 г. прошло совещание, представлявшее структуры либерального Всероссийского Национального Центра, правоцентристского Совета Государственного Объединения России и социал-демократического Союза Возрождения России. В Яссах собрались виднейшие политические противники большевицкого режима – А. В. Кривошеин, П. Н. Милюков, С. Н. Третьяков, В. П. Рябушинский, В. И. Гурко, Н. В. Савич, Н. И. Астров, М. М. Федоров, В. В. Меллер-Закомельский, М. С. Маргулиес, И. И. Бунаков-Фондаминский и др. На заседаниях вырабатывался внешнеполитический курс Белого движения, разрабатывались планы совместных с Антантой действий против большевиков, обсуждались модели будущей политической власти.

Уфимская Директория, эсеровская по преимуществу, предложила организовать «коллегиальную гражданскую диктатуру» в своем составе и этой диктатуре подчинить главнокомандующего. Но большинство участников ясского совещания не согласилось с этой формой и утвердило принцип «твердой единоначальной военной власти» (на Белом Юге – это командование Добровольческой армии). П. Н. Милюков отмечал: «Высший тип диктатуры мы находим в лице Добровольческой армии, потому что эта армия сохранила идею непрерывности борьбы и первая встала под знамя общерусской идеи». Предполагалось, что окончательное решение о создании «единой всероссийской власти» будет принято после «регулярных контактов с теми антибольшевицкими силами, которые действуют на Востоке».

В качестве военного диктатора были выдвинуты две кандидатуры – генерала А. И. Деникина и бывшего Верховного главнокомандующего Великого князя Николая Николаевича, который пережил большевицкую власть в Крыму и теперь ждал решения политиков. И он, и генерал Деникин были готовы возглавить борьбу за освобождение России. В это время общественные настроения в России, безусловно, были правее, чем в 1917 г., но восстановление монархии поддерживали немногие. И хотя Великий князь не выступал за монархию и сам вовсе не претендовал на престол, его принадлежность к царствовавшему дому заставила большинство членов Ясского совещания предпочесть генерала Деникина, известного своей верностью генералу Корнилову с первых дней его борьбы, вставшего во главе Добровольческой армии после гибели Корнилова и успешно боровшегося с большевиками на юге России. По политическим своим взглядам Деникин был приверженцем демократических ценностей, по социальному происхождению – внук крепостного крестьянина, по убеждениям – глубоко православный человек.

За Деникина горячо ратовал П. Н. Милюков, убеждая, что после того, как Учредительное собрание успело объявить Россию республикой, выдвижение на пост военного вождя члена Династии оттолкнет многих сторонников антибольшевицкой борьбы. При голосовании 8 членов Ясской группы проголосовали за Деникина, 4 – за Великого князя Николая Николаевича. На переговорах с дипломатами Антанты русские общественные деятели единодушно поддержали генерала Деникина.

Совещание обратилось к союзникам с резолюцией о необходимости широкой дипломатической, финансовой и военной поддержки генерала Деникина. Его кандидатура была выдвинута на пост Верховного Правителя России. С юга России уходили немецкие войска. Требовалось незамедлительно занять оставляемые ими районы Украины. Политическое руководство Белого Юга обратилось к странам Антанты с просьбой высадки войск в черноморских портах для совместного занятия Новороссии и Донецкого бассейна.

Историческая справка

Антон Иванович Деникин (1872–1947). Генерал-лейтенант. Родился в бедной семье в небольшом городке недалеко от Варшавы. Его отец, Иван Ефимович, крепостной крестьянин Саратовской губернии, к 49 годам сумел получить офицерский чин. Сын избрал тот же путь. Окончив Ловичское реальное училище, Антон Деникин поступил на военно-училищные курсы при Киевском пехотном юнкерском училище и через два года начал строевую службу. Затем успешно сдал экзамены и поступил в Николаевскую академию Генерального штаба.

Генерал Деникин всю свою жизнь действовал по принципу «честная служба, а не выслуживание» перед «власть предержащими». В начале Русско-японской войны, в марте 1904 г. он подал рапорт о переводе в действующую армию. Был назначен офицером для особых поручений при штабе 8-го армейского корпуса, где исполнял обязанности начальника штаба 3-й Заамурской бригады пограничной стражи. В августе 1905 г. назначен начальником штаба Сводного кавалерийского корпуса генерала Мищенко. Награждён орденами Св. Станислава и Св. Анны 3-й степени с мечами и бантами и 2-й степени с мечами. Произведён в чин полковника «за боевые отличия».

В начале Великой войны назначен на должность генерал-квартирмейстера 8-й армии генерала Брусилова. По собственному желанию перешёл в строй и был назначен в сентябре 1914 г. командующим 4-й стрелковой («Железной») бригадой, развернутой в 1915 г. в дивизию. Бригаду бросали на самые опасные участки фронта. Во время Гродекской битвы, когда генерал Корнилов повёл в атаку последний резерв своего полка, судьба свела с ним генерала Деникина, командующего прославленной «Железной» бригадой. За воинскую доблесть генерал Деникин был награждён Георгиевским оружием, орденом Св. Георгия 4-й, а потом и 3-й степени (за бои у Гродека, за маневр у Горного Лужка, за сражение у Лутовиско). За прорыв неприятельских позиций во время Брусиловского наступления в 1916 г. и вторичное взятие Луцка Деникину вручили Георгиевское оружие, осыпанное бриллиантами, с надписью «За двукратное освобождение Луцка».

В марте 1917 г. уже при Временном правительстве Деникин был назначен помощником начальника штаба Верховного Главнокомандующего, а в мае того же года – главнокомандующим армиями Западного фронта. В июле 1917 г., после назначения генерала Корнилова Верховным главнокомандующим, Деникин был назначен на его место главнокомандующим армиями Юго-Западного фронта. Потом за активную поддержку генерала Корнилова Деникин был отрешён от должности и заключён в Быховскую тюрьму.

В ноябре 1917 г. генерал выехал из Быхова в Новочеркасск, где принял участие в организации Добровольческой армии. В 1-й Кубанский поход выступил на должности заместителя командующего Добровольческой армией. После гибели генерала Корнилова вступил в командование и в июне 1918 г. повел армию во 2-й Кубанский поход. После смерти генерала Алексеева Деникин стал Главнокомандующим Добровольческой армией.

Уже в эмиграции, в Бельгии, Деникин приступил к работе над своим фундаментальным пятитомным трудом «Очерки русской смуты», которые можно считать наиболее объективным сочинением, посвящённым истории Гражданской войны. Германское вторжение во Францию в мае – июне 1940 г. вынудило генерала Деникина, не желавшего оказаться под немецкой оккупацией, срочно покинуть Бур-ла-Рэн (под Парижем). Генерал Деникин осуждал политику Гитлера и называл его «злейшим врагом России». В то же время он надеялся, что после разгрома Германии Русская армия свергнет коммунистическую власть. В мае 1945 г. он вернулся в Париж, а в конце ноября того же года, по приглашению одного из своих соратников, переехал в США. Скончался генерал Деникин от сердечного приступа 7 августа 1947 г. в больнице Мичиганского университета и был похоронен на кладбище в Детройте.

15 декабря 1952 г. останки Деникина были перенесены на Свято-Владимирское православное кладбище в Касвилле, Нью-Джерси, а 3 октября 2005 г., в соответствии с его последней волей, – с воинскими почестями были перезахоронены на родине, на кладбище Донского монастыря в Москве.

Был принят проект создания «Русского Национального Совета», призванного стать посредником между главами иностранных государств и «государственно настроенной русской общественностью». Позднее это намерение осуществилось в форме созданного в январе 1919 г. Русского Политического Совещания в Париже. После создания Вооруженных Сил Юга России (ВСЮР) 26 декабря (ст. ст.) 1918 г., в Праздник Рождества Христова, страны Антанты могли ориентироваться на единое военно-политическое руководство Белого Юга России.

Русские политики просили о высадке на юге России до 12 дивизий стран Антанты, чтобы исключить возможность какого-либо противодействия со стороны большевиков. Однако Антанта не могла на это пойти. Её войска были страшно измотаны, во французской и итальянской армиях шло революционное брожение, британские социал-демократы готовы были к революционным выступлениям в случае возобновления войны на русском фронте. «Мировая война закончена, и пусть русские сами разбираются, какой строй им больше подходит. Без Германии русский большевизм нам не опасен, а вот если наши войска восстанут, отказавшись идти в Россию, или там наберутся революционной заразы – вот это опасно» – так думало большинство политиков стран Запада в конце 1918 года.

10 января 1919 г. было опубликовано обращение президента США Вудро Вильсона «ко всем российским правительствам» (т. е. большевицкое правительство американский президент считал не менее правомочным, чем Белые администрации). В обращении предлагалось провести переговоры антибольшевицкой России с большевиками на Принцевых островах в Мраморном море. Результатом переговоров должно было стать «прекращение междоусобной борьбы» и признание независимости государств Закавказья, Прибалтики, Туркестана, Польши и Финляндии. Однако «примирить» Красных и Белых было невозможно. Перспектива же разделения некогда единой Империи на отдельные государства была неприемлема ни для Белых, сражавшихся за «Единую, Неделимую Россию», ни для Красных с их идеей «мирового социализма», не признающего «национальных границ». Совнарком не выдвинул принципиальных возражений инициативе Вильсона, но Белые правительства ее отвергли: сесть за стол переговоров с большевикам, после всего того, что большевики совершили в России, было немыслимо.

Главную помощь союзники оказывали Белым не войсками, но снаряжением и вооружением, хотя в Одессе, Херсоне, Николаеве, Севастополе, Владивостоке в начале 1919 г. высадились французские, английские, американские и греческие десанты и отряды добровольцев. В Новороссийск и Владивосток стало прибывать английское вооружение и обмундирование, в Белые армии отправлены военные представители. В армии Колчака каждый винтовочный патрон был британского производства. Великобритания поставила Омскому правительству с октября 1918 по октябрь 1919 г. 97 тысяч тонн вооружения и снаряжения, включая 600 000 винтовок, 6831 пулемет, более 200 000 комплектов обмундирования.

Но воевать с Красной армией войска Антанты не собирались. В марте – апреле 1919 г. все они были выведены с Белого Юга.

Литература

Я. А. Бутаков. Белое движение на юге России: Концепция и практика государственного строительства (конец 1917 – начало 1920 г.). М., 2000.

Л. А. Молчанов. Газетный мир антибольшевистской России. М., 2001.

Н. В. Савич. Совещание в Яссах // Воспоминания. – С. 264–270.

2.2.20. Сибирское правительство. Адмирал Колчак

Во время работы Ясского совещания, за тысячи километров от него, в столице Белой Сибири – Омске произошел государственный переворот. В ночь на 18 ноября 1918 г. полковники Сибирского казачьего войска Волков и Катанаев со своими казаками под предлогом «борьбы с противоправительственной агитацией» арестовали членов Директории эсеров Авксентьева, Аргунова и Зензинова. Чрезвычайное заседание Совета министров оказалось перед выбором: освободить арестованных и возобновить работу Директории или признать арест актом «распада Директории» и, взяв на себя ее полномочия, передать власть единоличному правителю. После непродолжительных прений Совет министров выбрал второй вариант, который был вполне в духе решений Ясского совещания и, очень возможно, поддерживался представителями Антанты в Омске. Совет министров объявил Колчаку о решении передать ему всю полноту власти. Вице-адмирал Александр Васильевич Колчак был объявлен Верховным Правителем России и Верховным Главнокомандующим её вооруженными силами. Одновременно Колчак был произведен в полные адмиралы.

Документ

Заявление А. В. Колчака о принятии им на себя Верховной власти:

«Къ населенію Россіи.

18 ноября 1918 г.

Всероссійское Временное правительство распалось. Совтъ Министровъ принялъ всю полноту власти и передалъ её мн, адмиралу русскаго флота Александру КОЛЧАКЪ.

Принявъ крестъ этой власти въ исключительно трудныхъ условіяхъ гражданской войны и полнаго разстройства государственной жизни, объявляю: я не пойду ни по пути реакціи, ни по гибельному пути партійности. Главной своей цлью ставлю созданіе боеспособной арміи для побды надъ большевизмомъ и установленіе законности и правопорядка, дабы народъ могъ безпрепятственно избрать себ образъ правленія, который онъ пожелаетъ, и осуществить великія идеи свободы, нын провозглашенныя по всему міру. Призываю васъ, граждане, къ единенію, къ борьб съ большевизмомъ, труду и жертвамъ.

Верховный правитель Адмиралъ КОЛЧАКЪ

18-го Ноября 1918 г. Омскъ»

Были приняты указы о создании Российского правительства в составе действовавшего Совета министров во главе с Вологодским и Совета правительства во главе с Верховным Правителем России. Эти изменения имели важное государственно-правовое значение. В соответствии с Основными законами России 1906 г. (ст. 41–52) Верховный Правитель назначается и Совет правительства создается, когда Император не может по тем или иным причинам править (несовершеннолетие, тяжелая болезнь и т. п.). Верховный Правитель, таким образом, является регентом. После убийства Николая II, его брата Михаила и сына Алексея русский престол был пуст. Указ 18 ноября 1918 г., во-первых, подтверждал тот факт, что новая власть продолжает историческую российскую государственность и создает верховную власть на основании ее Основных законов, а, во-вторых, утверждая должность Верховного Правителя России, вновь открывал возможность восстановления монархии правомерным образом в благоприятный момент. События 18 ноября 1918 г. иногда называют «переворотом», но на самом деле это был поворот от революционной внезаконности к русскому национальному правопорядку, поколебленному в феврале и разрушенному в октябре 1917 г. Это был шаг к возрождению России. Сохранялся и принцип преемственности с существовавшей ранее властью Директории, поскольку принятые ею законы не отменялись, но правовая полноценность актов Учредительного собрания 1918 г. ставилась под сомнение. В политическом плане указ 18 ноября 1918 г. означал отказ от коалиционной («коллегиальной») власти в пользу «единоличной диктатуры», окончательно сформировавший политическую модель Белого движения. Главной своей целью Колчак объявил «создание боеспособной армии, победу над большевиками и установление законности и порядка» в России.

Историческая справка

Александр Васильевич Колчак (1873–1920). Адмирал, Верховный Правитель России и Главнокомандующий Российской армией. Родился в Петербурге в семье потомственного военного – морского артиллериста. Образование начал в Петербургской классической гимназии, а с 1888 г. продолжил его в Морском кадетском корпусе. Окончив корпус в 1894 г. с почётной премией, был произведён в мичманы, а через шесть лет – в лейтенанты. Принял предложение от барона Э. В. Толля участвовать в Северной Полярной экспедиции, за которую получил орден Св. Владимира 4-й степени. С началом Русско-японской войны был назначен в 1-ю Тихоокеанскую эскадру. Прибыв в Порт-Артур, поступил сначала вахтенным начальником на крейсер «Аскольд», а затем стал командиром миноносца «Сердитый». Катастрофа при Цусиме приводит Колчака к мысли о необходимости реформ в русском флоте. Созданный под его председательством «Военно-морской кружок» занимается анализом опыта недавней войны. С 1908 г. Колчак работает над вопросами разведки Северного морского пути. После – снова служба на Балтике: Морской Генеральный штаб, лекции в Николаевской морской академии, должность флаг-капитана в штабе Командующего флотом адмирала Н. О. Эссена. Во время Великой войны Колчак стал капитаном 1-го ранга. В 1914 г. на его счету постановка мин на Або-Аландской позиции. Как признание заслуг – ордена Св. Георгия 4-й степени, Владимира 3-й степени с мечами. В 1916 г. Колчак производится в контр-адмиралы и получает минную дивизию, а затем становится вице-адмиралом и командующим Черноморским флотом.

После Февральской революции Севастопольский совет отстранил Колчака от командования и адмирал возвратился в Петроград. Здесь Колчак получил приглашение от англо-американской миссии и в качестве военного советника отбыл в Англию, а затем – в США. Ответив согласием на предложение партии кадетов баллотироваться по их списку в Учредительное собрание, Колчак возвращается в Россию. Октябрьский переворот задерживает его в Японии. Там он пробыл до сентября 1918 г., пока не принял решения пробиться на Юг России – к генералу Алексееву. Однако образование антибольшевицкого Восточного фронта, создание Временного Всероссийского правительства в Омске и воссоздание Российской армии делали необходимым его пребывание на востоке России.

Переворот 18 ноября 1918 г. выдвинул Колчака на вершину власти. Сам он к этому не стремился и воспринимал власть как «тяжкий крест», но от которого и не отрекся. Вместе с армией адмирал Колчак с лета 1919 г. отступал на Восток под ударами большевицких сил. В конце декабря поезд Колчака был остановлен в Нижнеудинске. Накануне нового 1920 г. в Иркутске вспыхнуло эсеро-большевицкое восстание. Российское правительство перестало существовать. 4 января 1920 г. Колчак передал Верховную правительственную власть Деникину, а управление Восточной окраиной – забайкальскому атаману генерал-лейтенанту Г. М. Семенову. После этого он перешел в чешский вагон – под покровительство союзников. 15 января 1920 г. чехи выдали Колчака в руки Политцентра, захватившего власть в Иркутске. С 21 января начались допросы, но вскоре большевицкий ревком, следуя прямому приказу Ленина, принял решение казнить Колчака без суда. 7 февраля 1920 г. вместе с премьером его правительства Виктором Николаевичем Пепеляевым бывший Верховный Правитель был расстрелян на берегу реки Ушаковки (приток Ангары). Тела убитых были спущены в прорубь под лед.

В ноябре 2004 г. в Иркутске был установлен памятник Верховному Правителю России, а в августе 2005 г. имя Колчака было возвращено острову, открытому адмиралом во время экспедиции в Карском море (при СССР – остров Расторгуева).

Эсеры восприняли переворот с негодованием, были крайне возмущены недемократичным характером происшедшего. Однако практически все армии постепенно признали власть Верховного Правителя: сразу же пришли телеграммы с Дальнего Востока, от контролировавшего край генерала Хорвата, о необходимости поддержать Колчака телеграфировал всем высшим войсковым начальникам и атаманам Иванов-Ринов, командующий Сибирской армией и атаман Сибирского казачьего войска. Признали Колчака генералы Антон Деникин и Евгений Миллер. 29 января 1919 г. архиепископ Омский Сильвестр привёл к присяге на верность России адмирала Колчака и его министров.

Историческая справка

Отказался поддержать адмирала атаман Семёнов. Самостоятельно распоряжавшийся под Читой Семёнов прервал телеграфную связь с Омском, начал задерживать грузы, предназначавшиеся для фронта, арестовывать пассажиров. Все это чуть было не привело к вооружённомустолкновению между Колчаком и Семёновым. Тогда атаман Дутов телеграфировал Семёнову: «… Я, старый боец за родину и казачество, прошу Вас учесть всю пагубность Вашей позиции, грозящей гибелью родине и всему казачеству… Вы совершаете преступление перед всей родиной и, в частности, перед казачеством. За время борьбы я много раз получал обидные отказы в своих законных просьбах, и вот уже второй год войско дерётся за родину и казачество, не получая ни от кого ни копейки денег, и обмундировывалось своими средствами, помня лишь одну цель – спасение родины, – и всегда признавало единую всероссийскую власть без всяких ультиматумов, хотя бы в ущерб благосостоянию войска. Мы, разорённые и имеющие много сожжённых дотла станиц, продолжаем борьбу, и в рядах наших сыны, отцы и дети служат вместе. Мы, изнемогая в борьбе, с единственной надеждой взирали на Сибирь и Владивосток, откуда ожидали патроны и другие материалы, и вдруг узнаём, что Вы, наш брат, казак, задержали их… Неужели Вы допустите, чтобы славное имя атамана Семёнова в наших степях произносилось с проклятием?..» Благодаря этой телеграмме в скором времени конфликт между атаманом и Верховным Правителем был исчерпан: Семёнов подчинился.

В этой ситуации требовалось получить максимально возможную общественную поддержку, ведь от этого зависела степень устойчивости Белой власти и перспектива победы в Гражданской войне. Как отмечал российский премьер Вологодский, «власть, какими бы прекрасными намерениями она ни задавалась, всегда будет оторвана от жизни, будет висеть в воздухе, если она не будет прислушиваться к голосу общественности». Арестованных «директоров» сразу же освободили, и они, получив денежные компенсации, выехали за границу. Арестовавшие их офицеры были даже отданы под суд, однако позднее оправданы.

Верховный Правитель России в своих заявлениях подчеркивал, что не пойдет «ни по пути реакции, ни по гибельному пути партийности». О созыве нового Учредительного собрания говорилось как о «непременном условии восстановления политической системы». При этом отмечалось, что «правительство не считает себя вправе заменить неотъемлемое право на свободные и законные выборы простым восстановлением Собрания 1917 г., избранного под режимом большевицких насилий». Вновь избранное Собрание решило бы все вопросы, «касающиеся изменения территориальных границ и внешних отношений». Колчак заявлял и о невозможности «возврата к старому режиму, существовавшему в России до февраля 1917 г.». Декларировалось «равенство перед законом всех граждан, без всяких привилегий».

Историческая справка

Твёрдым сподвижником Колчака стал Омский архиепископ Сильвестр. В ноябре 1918 г. он обратился с посланием к воинам армии Верховного Правителя, призывая их спасти родину от гибели и позора, защитить Церковь. Архиепископ обращался к воинам, называя их страстотерпцами, то есть теми, кто претерпевает страдания во имя Христово. Владыка много ездил по освобождённым Белыми землям, произносил проповеди. В армию возвратились военные священники. Более того, были созданы отдельные боевые части, состоящие только из церковнослужителей и верующих: Православная дружина Святого Креста, 333-й имени Марии Магдалины полк, Святая Бригада, три полка – Иисуса Христа, Богородицы и Николая Чудотворца.

Российское правительство создало основы будущего государственного устройства. Помимо проекта созыва Национального Учредительного собрания им были приняты «Грамоты» по аграрному вопросу, о созыве губернских представительных учреждений. В мае 1919 г. начало работу Государственное Экономическое Совещание, состоявшее из деятелей земского и городского самоуправлений, ученых-экономистов, правительственных чиновников, промышленников, финансистов и кооператоров. Его председатель, управляющий делами правительства Г. К. Гинс, видел в нем реальный союз «власти и общества».

Осенью 1919 г. Колчак преобразовал Экономическое Совещание в выборное Государственное Земское Совещание, наделив его правом выдвигать и обсуждать законы, контролировать работу правительства. Это, по оценке Вологодского, был уже «фундамент Парламента». Однако неудачи на фронте помешали воплотить задуманные реформы.

Историческая справка

Георгий Константинович Гинс родился в Новогеоргиевске (Модлин, Польша) в 1887 г. в семье офицера. Окончил гимназию в Кишиневе в 1904 г., а юридический факультет Санкт-Петербургского университета – в 1909-м. Работал при Министерстве юстиции, затем в Переселенческом управлении, занимаясь вопросами распределения оросительных вод в Туркестане. Это послужило основой для его магистерской диссертации «Водное право и предметы общего пользования», защищенной в Париже в 1929 г. В 1916 г. Гинс стал приват-доцентом Петроградского университета, в 1918 г. получил кафедру гражданского права в Политехническом институте в Омске. Его работа в правительстве адмирала Колчака нашла отражение в мемуарном двухтомнике «Сибирь, союзники и Колчак» (первое издание – Пекин, 1920). В 1920–1938 гг. преподавал на русском юридическом факультете в Харбине, вел адвокатскую практику, написал ряд работ по проблемам Китая и Японии. В 1941 г. выехал в США. Там сначала редактировал газету «Русская Жизнь» (Сан-Франциско), затем, с 1945 по 1954 г., преподавал в Калифорнийском унверситете в Беркли, а с 1954 по 1964 г. работал на «Голосе Америки». Скончался в 1971 г. Автор многих работ на русском и английском языках. Среди них книги «Предприниматель» (1940), «Советское право и советское общество» (1954), «Упадок коммунизма» (1956), «Социальная психология» (1936), «Право и культура» (1938) и др.

Литература

П. Н. Зырянов. Адмирал Колчак, Верховный Правитель России. М., 2006.

И. Ф. Плотников. Александр Васильевич Колчак. Исследователь, адмирал, Верховный Правитель России. М., 2002.

Н. Г. Перейра. Сибирь: политика и общество в Гражданской войне. М., 1996.

2.2.21. Цели и задачи антикоммунистической борьбы

Антибольшевицкая борьба была едина в непримиримом отношении к перевороту октября 1917 г. и к осуществившим его большевикам. Она разделялась на так называемую «демократическую контрреволюцию» и более многочисленное и организованное Белое движение. Представители Белого движения считали себя выразителями законной «национальной власти», используя термины «русский» (Русская армия), «российский» (Колчак – Верховный Правитель России) и подчеркивая свое преемство с добольшевицкой Россией. Имели место и персональная, и правовая преемственность. В состав Белых правительств входили чиновники Императорской России, губернаторы, деятели земского и городского самоуправлений. Декреты советского правительства считались у Белых «юридически ничтожными», и при освобождении ими той или иной области восстанавливались законодательные нормы дореволюционного правопорядка. Их статус «законных носителей государственной власти», в отличие от «узурпаторов-большевиков», должен был обеспечить им поддержку и России, и международного сообщества. Признание всеми Белыми правительствами Колчака в качестве Верховного Правителя России дало военно-политическую стабильность Белых фронтов, межобластное, межправительственное взаимодействие.

Основоположники Белого движения вовсе не пользовались этим названием, начиная свою борьбу. «Белыми», «белогвардейцами» добровольцев начали называть их противники большевики, по якобы существовавшей аналогии между Добровольческой армией и эмигрантской белой армией эпохи Французской революции конца XVIII столетия. По существу, это неправильно. В то время как французская белая армия сражалась за идею легитимной монархии, выбрав для своего флага белый цвет (цвет королевского дома Бурбонов), наша Добровольческая армия вовсе не была ни реставраторской, ни монархической. Она сражалась, как пели первые добровольцы, «за Россию и свободу», специально подчеркивая, что «царь нам не кумир». Но название «белое» постепенно привилось, добровольцы стали им пользоваться, придавая ему иной смысл. Белый цвет стал символом чистоты устремлений его участников, противопоставляемый классовой ненависти и перманентной революции, олицетворявшихся красным цветом – цветом крови. «Я почти не знаю таких белых, которые бы осуждали себя за участие в этом движении, – писал через много лет один из активных участников антибольшевицкой борьбы митрополит Вениамин Федченков. – Наоборот, они всегда считали, что так нужно было, что этого требовал долг перед родиной, что сюда звало русское сердце, что это было геройским подвигом, о котором отрадно вспомнить. Нашлись же люди, которые и жизнь отдали за „единую, великую, неделимую“ – не раскаивался и я… Много было недостатков и даже пороков у нас, но все же движение было патриотическим и геройским. Не случайно оно получило имя „белое“. Пусть мы были и сероваты, и нечисты, но идея движения, особенно в начале, была белая». В Белом движении был представлен весь политический спектр – от монархистов до социалистов, в него объединились все, кому дороги были Россия и свобода, независимо от того, каких конкретных политических взглядов на будущее устроение России они придерживались. Задача Белых была в том, чтобы освободить страну от большевицкой тирании, а потом уже сам народ свободно решит, как устроить свою жизнь. Деятели Белого дела часто говорили, что, так как белый цвет включает все цвета радуги, он является символом политической солидарности, без которой большевизм одолеть невозможно.

В письме министру иностранных дел Верховного Правителя С. Д. Сазонову А. И. Деникин 2 января 1919 г. писал: «Мы боремся за самое бытие России, не преследуем никаких реакционных целей, не поддерживаем интересов какой-либо одной политической партии и не покровительствуем никакому отдельному сословию. Мы не предрешаем ни будущего государственного устройства, ни путей и способов, коими русский народ объявит свою волю».

Страницы: «« ... 1516171819202122 »»

Читать бесплатно другие книги:

В лабиринте версий
В лабиринте версий
Михайлов Валерий
Максим Трубопроводов отправляется в качестве первооткрывателя в Москву, по которой не ступала нога Л...
Как стать генеральным директором. Правила восхождения к вершинам власти в любой организации
Как стать генеральным директором. Правила восхождения к вершинам власти в любой организации
Фокс Джеффри
Книга «Как стать генеральным директором» стала бестселлером в США и переведена на многие языки. Ее у...
Латеральный маркетинг: технология поиска революционных идей
Латеральный маркетинг: технология поиска революционных идей
Котлер Филип
Латеральный маркетинг – методика поиска нестандартных рыночных решений. Она позволяет разрабатывать ...
Хмурое утро
Хмурое утро
Толстой Алексей
Даже в своей порочности жизнь может быть стабильна, проходить тихо, однообразно, налаживать устойчив...
Восемнадцатый год
Восемнадцатый год
Толстой Алексей
«Хождение по мукам» – уникальная по яркости и масштабу повествования трилогия, на страницах которой ...
Сестры
Сестры
Толстой Алексей
Жизнь развела их в разные стороны. Энни – художник и живет во Флоренции. Тэмми – продюсер телешоу и ...